Текст книги "Америка против всех. Геополитика, государственность и глобальная роль США: история и современность"

Автор книги: А. Яковенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 47 страниц)

Глава 25
Власть волей народа?

Вторая составляющая выдвинутой Линкольном «формулы американской демократии» относится к народному волеизъявлению. Идея народовластия – одна из самых любимых и лелеемых американцами. Исполненное пафоса изложение принципов народовластия содержится почти во всех американских конституционных документах. Высшим воплощением народовластия считается механизм выборов, который, по замыслу отцов-основателей, позволяет своевременно и эффективно менять тех, кто обнаруживает желание стать угнетателем американского народа, на тех, кто демонстрирует явную склонность к защите его безопасности и благосостояния. Официальные идеологи в США обычно утверждают, что вся электоральная система «Страны Свободы» являет собой образец демократического механизма.

Однако на деле ни один из аспектов государственного устройства современных США не отличается такой архаичностью, как избирательная система. Она была разработана еще в конце XVIII века, когда США представляли собой небольшое по размерам и численности населения государство, в котором лишь малая часть граждан имела избирательные права. Впрочем, даже в те времена давало знать о себе несовершенство системы – к примеру, для избрания в 1800 г. Т. Джефферсона потребовалось тридцать шесть туров голосования. Устройство электоральных механизмов в Америке и по сей день во многом отражает реалии той эпохи, воспроизводя не только их дух, но и букву, что зачастую приводит к абсурдным результатам, перечеркивающим претензии на демократичность. Все это порождает функциональную ограниченность американской демократии.

Согласно Конституции США, волеизъявление американского народа происходит следующим образом. Палата представителей избирается непосредственно населением на два года, Сенат – легислатурами (законодательными собраниями) штатов на шесть лет, президент – коллегией выборщиков на четыре года, выборщики выбираются гражданами в штатах, а Верховный суд и суды низших инстанций – совместно президентом и Сенатом пожизненно.

Какие же препятствия встают на пути «власти волей народа» при такой системе? Что затрудняет американцам выражение их воли?

Прежде всего, в США существует сложная система формальных и неформальных ограничений на участие граждан в избирательном процессе. Сужение избирательных возможностей отдельных групп граждан стало одним из инструментов борьбы между политическими партиями. На протяжении большей части своего исторического пути Америка мирилась с ситуацией, глубоко парадоксальной для считающего себя демократическим общества: гражданин мог платить налоги, служить на государственной службе и проливать кровь за страну на полях сражений, однако при этом не имел права избирать тех, кто устанавливал налоги или принимал решение об использовании вооруженных сил. И это при том, что еще в XVIII веке американское государство зарождалось и воевало за свою независимость под знаменитым лозунгом «Нет налогов без представительства».

Снятие этих ограничений, во многом не законченное до сих пор, растянулось более чем на столетие. Характерен пример с преодолением расовой дискриминации. XV поправка к Конституции, которая запретила отказывать в предоставлении избирательных прав на основании расовой принадлежности или факта пребывания в рабстве, была ратифицирована лишь в 1870 году, то есть через пятнадцать лет после окончания Гражданской войны. Столкнувшись с этой поправкой, сторонники расовой сегрегации сделали вместо этого акцент на грамотности, которая стала популярным условием для участия в выборах, что сильно ограничивало права чернокожих. Потребовалось еще почти сто лет для того, чтобы это ограничение было признано неконституционным (соответствующее решение Верховный суд вынес лишь в 1966 году[448]448
  Миранда против Аризоны 384 U.S. 436 (1966).


[Закрыть]).

Запоздавшими вехами на пути ликвидации других ограничений в наделении избирательным правом стал допуск к участию в голосовании женщин (XIX поправка, 1920 г.), запрет на ограничение в избирательных правах в связи с неуплатой налогов (XXIV поправка, 1964 г.), снижение возрастного ценза избирателей с 21 года до 18 лет (XXVI поправка, 1971 г.). Последний пример особенно показателен, ведь к тому времени во Вьетнаме уже несколько лет сражались и погибали тысячи американских граждан, которых их государство признавало недостаточно взрослыми для участия в выборах (низкий возрастной барьер для мобилизации был установлен в 1942 г., когда США готовились вступать во Вторую мировую войну и был сохранен впоследствии).

Современное американское электоральное законодательство сосредоточивается преимущественно на защите вышеуказанных избирательных прав граждан. С формальной точки зрения нормативная система выглядит солидно. Сегодня закон запрещает увязывать право американского гражданина голосовать с его расовой, этнической или языковой принадлежностью, принуждать потенциального избирателя доказывать свою грамотность, уровень образования или даже нравственные качества (такое тоже имело место в прошлом). Избирательные налоги, неуплата которых долгое время была одним из самых популярных оснований для дискриминации малообеспеченных слоев населения (прежде всего этнических меньшинств), сегодня также признаны не имеющими отношения к избирательным правам граждан. Закон подчеркивает недопустимость введения цензов оседлости, а также обращает особое внимание на предоставление равных возможностей для голосования пожилым и инвалидам.

Казалось бы, такой исчерпывающий перечень должен дать американцам практически абсолютную свободу выражать свою волю в ходе выборов. Однако действительность состоит в том, что верховенство закона здесь работает очень слабо. Даже сегодня, когда наиболее одиозные формы дискриминации, по идее, остались в далеком прошлом, многие американцы лишены права избирать. С точки зрения закона, участвовать в голосовании может любой дееспособный гражданин США, достигший восемнадцати лет, зарегистрированный в качестве избирателя, а также не отбывающий срок (или находящийся на условно-досрочном освобождении) за тяжкие преступления или уличенный в подкупе избирателей. Однако при этом количество зарегистрированных избирателей в США значительно меньше количества граждан, удовлетворяющих этим требованиям. По разным оценкам, каждый четвертый или пятый американец в силу различных причин лишен возможности участвовать в голосовании.

Еще в 2012 г. были обнародованы подсчеты, согласно которым более 51 миллиона американцев из числа наделенных правом голоса не были зарегистрированы в качестве избирателей. На выборах 2016 года не смогли проголосовать 2,2 миллиона афроамериканцев, которые в то время отбывали тюремное заключение. Практически не голосуют граждане, не имеющие постоянного жилья, например, сотни тысяч обитателей трейлерных парков, которых может попросту «не существовать» на бумаге.

Способы ограничить доступ «нежелательных» граждан к голосованию многообразны и сосредоточены в руках властей штатов. Распространен, например, пристрастный учет судимости отдельных этнических или социальных групп, в то время как судимость «нужных» граждан власти предпочитают не замечать. В отдельных штатах (исключительно республиканских) единственным документом, по которому можно проголосовать, остается паспорт, который есть далеко не у всех малоимущих слоев населения, в том числе у афроамериканцев. Нередко голоса избирателей аннулируются из-за «ошибок» и «сбоев» при их регистрации. Зачастую после выборов в том или ином штате внезапно обнаруживаются кипы неучтенных бюллетеней. Подобные «ошибки» (умышленные или неумышленные – оставим это за скобками) являются для американских выборов обычным делом.

Комбинированное применение разнообразных практик, маскируемых под «традиционный характер» избирательного законодательства и технические сбои, наблюдается в ходе каждой из американских избирательных кампаний. Последние по времени промежуточные выборы в Конгресс 2022 года, на которых переизбирался весь состав Палаты представителей и треть Сената, дали тому множество примеров.

По некоторым оценкам, в ходе этой кампании лишенными возможности реализовать свое избирательное право оказались около 8,6 миллиона американцев. Был зафиксирован непропорционально высокий процент граждан, проголосовавших досрочно (около 26 % от числа всех зарегистрированных избирателей, то есть около 40 миллионов человек). Помимо них, еще 22 миллиона проголосовало по почте. Таким образом, порядка трети от общего числа проголосовавших сделали свой выбор еще до самих выборов, что значительно увеличивает риски, связанные с непредвзятым и своевременным учетом их волеизъявления.

Отдельного внимания заслуживает проблема с устройствами для подсчета голосов. Так, в ходе выборов 2022 г. в округе Марикопа (Аризона), где проживает более 60 % избирателей штата, в четверти из 223 избирательных участков аппараты не смогли прочитать некоторые бюллетени. Пока технические специалисты искали решение, избирателям предлагалось подождать, отправиться в другое место для голосования или оставить свои бюллетени в ячейке, чтобы их можно было подсчитать позже. При этом, согласно оценкам американских источников, неисправности машин и длинные очереди из избирателей фиксировались в основном на участках в районах с преобладанием республиканцев.

В Детройте некоторые из пришедших на участки избиратели обнаружили, что им уже выдали открепительные удостоверения. Фактически это означает, что они уже отдали свой голос. Официальные лица назвали это «безобидной ошибкой данных», связанной с тем, что некоторым участковым избирателям были присвоены номера, идентичные тем, которые использовались для бюллетеней, рассылаемых отсутствующим избирателям. Однако ряд экспертов считает, что проблемы на избирательных участках были способны навредить республиканцам, электорат которых обычно предпочитает голосовать лично из-за недоверия к бюллетеням, доставляемым по почте.

Что касается процедур международного наблюдения за ходом голосования, то 17 из 50 штатов ввели запрет на присутствие зарубежных наблюдателей на выборах, а сама миссия насчитывала не более 62 человек при изначально запланированных 500, что объективно недостаточно для контроля за такой огромной страной, как США. При этом выводы миссии Бюро по демократическим институтам и правам человека (БДИПЧ) ОБСЕ о том, что выборы «в полной мере соответствовали принципам демократии», были сделаны вопреки зафиксированным в ее отчете многочисленным фактам несовершенства профильного законодательства, непрозрачности финансирования кампании и самого избирательного процесса, снижения репрезентативности национальных меньшинств, неэффективности рассмотрения электоральных споров и ряда других нарушений[449]449
  United States Mid-Term Elections Competitive, but Polarized and With Efforts to Undermine Trust, International Observers Say. OSCE. 2022.


[Закрыть]. Показательно, что в документе не был отмечен факт победы на выборах двух кандидатов от Демократической партии – Тони де Луки и Барбары Купер, успеху которых не помешала даже собственная смерть в ходе избирательной кампании.

В ходе кампании 2022 года в очередной раз в центре внимания оказалась тема влияния, которое на электоральные процессы могут оказывать власти штатов, стремящиеся помочь стоящим за ними партиям. Речь идет прежде всего о непропорциональном формировании избирательных округов с целью обеспечить в каждом из них преобладание сторонников демократов или республиканцев. Такая практика уходит своими корнями в XIX столетие, когда возник термин «джерримендеринг» (Gerrymandering). Американские журналисты придумали его в 1812 году для обозначения практики, введенной губернатором Массачусетса Э. Джерри, который произвольно «нарезал» избирательные округа, чтобы помочь однопартийцам избраться в Сенат. Газетные художники, трудившиеся над карикатурами, вскоре подметили схожесть очертаний округов с саламандрой, после чего губернатор получил прозвище «Джерримандра». В результате формировались настолько непропорциональные округа, что о равенстве не могло идти и речи. Ситуация усугублялась тем, что набиравшая обороты внутренняя миграция и урбанизация Америки еще больше усиливала дисбаланс. В XX столетии это явление приобрело абсурдные формы. Так, один сенатор мог представлять пять-шесть миллионов избирателей, а другой – десять-двадцать тысяч. Разумеется, подобная система служила прекрасным инструментом для проникновения в большую политику разнообразных авантюристов, мошенников и лоббистов[450]450
  Избирательные округа в США. ИМЭМО РАН. 2020.


[Закрыть].

Кстати говоря, американская история знает совершенно невероятные для нормального демократического государства эпизоды, когда ставленники региональных «боссов» не просто получали политические должности в столице, но даже добирались до высших государственных постов. Хрестоматийный пример – биография президента Трумэна, который до пятидесяти лет занимал небольшие административно-судебные должности в штате Миссури, где обслуживал интересы Т. Пендергаста – местного «политического деятеля», напоминавшего скорее лидера организованной преступной группировки (он и в самом деле имел связи с мафией и на пике своей карьеры даже отсидел 15 месяцев в тюрьме). Стремясь заполучить «своего человека» в Вашингтоне, Пендергаст продвинул доказавшего свою управляемость Трумэна в Сенат США в 1934 году и успел увидеть своего протеже в кресле вице-президента страны (1944 год), не дожив всего несколько месяцев до его вступления на пост главы государства в апреле 1945 года.

Официально считается, что «джерримендеринг» был ликвидирован Верховным судом в 1964 году по итогам известного дела «Бейкер против Карра», которое стало одним из наиболее масштабных изменений в избирательном законодательстве США, предпринятых в послевоенное время. В рамках вердикта суд постановил формировать равные избирательные округа (этот процесс называется редистриктинг), основываясь на данных последней переписи населения. Впрочем, вопреки распространенному мнению, решение не поставило точку на этой порочной практике. Внутренние перемещения значительных групп населения в наши дни не только не прекратились, но и стали еще более простыми благодаря различным нововведениям, начиная от более гибкой ипотеки и заканчивая работой в удаленном доступе. Учитывая то, что перепись населения в США проводится один раз в десять лет, становится понятным, что найдется мало штатов, власти которых не поддались искушению оказать своим партиям помощь посредством умелого изменения границ избирательных округов. Особенно эта практика распространена в штатах, которые дают наибольшее число мест в Конгрессе и вместе с тем отличаются обширной и неравномерно заселенной территорией. Яркими примерами являются Калифорния и Техас, которые в наши дни остаются основными поставщикам политических авантюристов и лоббистов в американский парламент.

Несмотря на то, что время от времени суды штатов проводят разбирательства по тому или иному случаю «джерримендеринга», сами судьи часто защищают подобную практику. Это связано с тем, что служители Фемиды в большинстве своем связаны с той или иной партией, хотя формально им запрещено состоять в политических организациях. Все эти обстоятельства приводят к целому ряду явлений, которые просто немыслимы в нормальном демократическом государстве.

Таким образом, старинная практика «джерримендеринга» в более утонченных формах по-прежнему процветает в «Стране свободы», оставаясь одной из наиболее серьезных проблем американской электоральной системы. В зависимости от того, удается ли республиканцам или демократам прийти к власти в том или ином штате, производится беззастенчивое перекраивание географии избирательных округов с тем, чтобы обеспечить как можно более уверенные позиции своей партии. Инструменты этого многообразны. К примеру, республиканцы могут «разрезать» территорию неблагополучного афроамериканского квартала, жители которого традиционно поддерживают демократов, и присоединить получившиеся части к более благополучным районам, «растворив» тем самым голоса, отдаваемые в пользу оппонентов.

Одной из важных причин, по которой вердикт 1964 года не смог поставить точку на длинной истории «джерримендеринга», является то, что четких юридических критериев для определения данной практики не разработано до сих пор. В 2004 году Верховный суд США вообще признал, что так и не смог найти способа обосновать неконституционность такой практики, чем де-факто вновь легализовал ее. В 2019 году суд и вовсе заявил, что это вопрос политический, а не юридический, а потому не входит в компетенцию судебной вла-сти[451]451
  Supreme Court Rules Partisan Gerrymandering Is Beyond The Reach Of Federal Courts. NPR. 2019


[Закрыть]. На фоне запредельной политизированности современной судебной власти в США (см. далее) это звучит как минимум странно.

Согласно осторожным оценкам, высказанным политологом М. Макдональдом, на начало XXI века лишь в шести штатах география избирательных округов была политически нейтральна, тогда как в двадцати семи она предоставляла явные преимущества одной из партий. В остальных штатах она изменялась в зависимости от того, кто оказывался у власти. На текущий момент в 35 американских штатах за изменение границ округов отвечает местный парламент, где партия большинства может проигнорировать интересы меньшинства.

Сегодня пристрастной нарезкой избирательных округов активно занимаются обе политические партии. Более того, в каждой из них существует особая организация, которая отвечает за координацию редистриктинга, то есть, по сути, именно за «джеррмендеринг». В 2002 году был создан Республиканский комитет регионального лидерства (Republican State Leadership Committee), запустивший Проект редистриктинга большинства (REDistricting MAjority Project, REDMAP). Одной из его задач был сбор средств на продвижение политиков-республиканцев в законодательные собрания (легислатуры) штатов, которые должны были потерять (приобрести) место в Палате представителей после переписи 2010 г. В 2017 г. был образован Национальный республиканский фонд редистриктинга (The National Republican Redistricting Trust), финансирующий и поддерживающий местные группы давления. Существует также «мозговой центр» под названием «Американский проект по редистриктингу» (The American Redistricting Project). Этим структурам Демократическая партия противопоставила учрежденный в 2016 г. Национальный демократический комитет по перераспределению округов (The National Democratic Redistricting Committee) во главе с бывшим генеральным прокурором администрации Б. Обамы Э. Холдером. Демократический комитет законодательных кампаний (Democratic Legislative Campaign Committee) также оказывает поддержку членам партии в избрании в региональные парламенты. В итоге, если взглянуть на карту избирательных округов в нынешней Америке, то и на ней легко можно найти несуразных «монстров», напоминающих массачусетскую «саламандру» из XIX столетия.

Описанная выше практика – лишь один из наиболее одиозных примеров политических махинаций, которые подтачивают американскую демократию, и без того уже пребывающую в плачевном состоянии. Итогом всего этого является глубокое разочарование миллионов простых американцев и утрата ими веры в то, что их голос что-то решает. Современный политический теоретик У. Беркхэм в своей работе с характерным названием «Демократия в опасности: проблема уклонения в Америке и путь к плутократии» пишет о постепенной «демобилизации избирателя», при которой все большее число членов социальных групп, являвшихся раньше наиболее политически активной частью населения, устраняются от участия в избирательном процессе «за ненадобностью».

В современной Америке с каждыми последующими выборами все больше набирает силу феномен политического абсентеизма – уклонения от участия в избирательном процессе согласно логике «мой голос все равно ничего не решит». Один из влиятельных американских теоретиков отмечает: «На сегодняшний день в Соединенных Штатах… степень недоверия растет. Ирония состоит в том, что для богатых людей, ищущих механизмы манипулирования политической системой, подобные процессы только на руку. Поэтому, если политическая система постоянно действует в интересах верхушки, именно она составляет реальную (диспропорционально огромную) политическую силу, а система привыкла работать на тех, чьи голоса слышны громче всех. Для богатых траты на формирование политической ситуации не являются вопросом общественной добродетели: по сути, это инвестиции, от которых они требуют (и получают) дивиденды. Вполне естественно, что они формируют политический процесс в своих интересах. Это, в свою очередь, усиливает разочарование, проникающее в остальную часть электората, и делает деньги главной движущей силой».

Пожалуй, классическим примером того, насколько «эффективно» могут работать институты американской «демократии», являются президентские выборы, победитель которых получал значительно меньше голосов, чем проигравший (Дж. Адамс в 1824 г., Р. Хейс в 1876, Б. Гаррисон в 1888, Дж. Буш-мл. в 2000, Д. Трамп в 2016). Такие случаи проходят не по причине ошибок или злого умысла[452]452
  Стоит заметить, что ни Конституция США, ни какой-либо другой закон не предписывает для выборщика никаких обязанностей по голосованию. Время от времени выборщики действительно голосуют не за того кандидата, который поддержало большинство жителей их штата. Впрочем, это относится скорее к разряду курьезов и почти не влияет на исход голосования.


[Закрыть], а в силу самой природы американской избирательной системы. Например, даже самому маленькому штату в Америке полагается минимум три выборщика (напомним, что именно выборщики выбирают президента). У этой системы, изначально направленной на защиту права на представительство населения малых штатов со временем проявилась и обратная сторона. Так, на президентских выборах 2024 и 2028 гг. Аляску с населением около 730 тыс. человек будет представлять 3 выборщика, то есть 1 выборщик на 243 тысячи граждан. В то же время 29-миллионому Техасу положено 40 выборщиков, что равносильно 1 делегату приблизительно на 725 тыс. жителей. Штат Вашингтон с 7,7 млн населения получит 12 выборщиков – одного на 640 тыс. человек, тогда как небольшой штат Вермонт (около 620 тыс. жителей) сможет отправить 1 выборщика на 208 тыс. человек.

Другим следствием, вытекающим из устройства избирательной системы в США, является то, что в текущих условиях радикальной поляризации партий исход выборов президента зависит от небольшого числа штатов, известных как «колеблющиеся» (swing states), что дает некоторым журналистам поводы шутить о «Соединенных Колеблющихся Штатах Америки» (United Swing States of America). Среди них – Флорида, Северная Каролина, Вирджиния, Нью-Хэмпшир, Огайо, Висконсин, Айова, Колорадо, Нью-Мексико, Невада. В других штатах, зарекомендовавших себя идейными сторонниками только одной из партий, исход голосования ясен заранее и находящаяся в заведомо проигрышном положении партия почти не тратится на проведение там кампании, сосредотачивая усилия в других местах.

Несовершенство избирательного механизма в США, открывающее широкие возможности для прямого подрыва демократии, конечно, давно и хорошо известно всем американцам. Не одно поколение американских политиков, ученых и общественных активистов ведет борьбу за изменение электоральной системы в сторону большей прозрачности, сбалансированности и демократичности. Последней серьезной попыткой можно считать инициативу сенатора Б. Бэйха, внесшего в 1979 г. проект соответствующей поправки к американской конституции. Бэйху удалось добиться немалого успеха (его инициативу поддержал сам президент Дж. Картер), однако Сенат быстро похоронил это начинание[453]453
  H.R.5010 – Federal Election Campaign Act Amendments of 1979 96th Congress


[Закрыть]. При этом Вашингтон зорко следит за процедурой проведения выборов по всему миру, не стесняясь по своему усмотрению требовать от национальных властей пересмотра результатов легитимных референдумов и вместе с тем признавая итоги откровенно «грязных» голосований.

Поэтому не должно вызывать удивления то, что каждые последующие выборы в современных Соединенных Штатах порождают новую волну протестов и оживленных дискуссий относительно демократичности американской избирательной системы. Многие аналитики, разбирая особенности предвыборной борьбы, во всеуслышание заявляют, что в США избирательный процесс превратился из выбора лучшего в выбор «наименьшего зла». Подчеркивается, что сам процесс выдвижения кандидатов на пост президента сводится к закулисным интригам, замаскированным популистскими акциями, вследствие чего народ в принципе устраняется от избирательного процесса. Вместо широких масс граждан выборы теперь привлекают к себе маргинализированную часть электората, легко поддающуюся дешевым лозунгам и обещаниям. Зачастую эти избиратели настолько неграмотны в политическом отношении (а часто – неграмотны в самом деле), что не в состоянии понять, что предлагает тот или иной кандидат.

Кстати говоря, это во многом является следствием упомянутой нами ранее деградации образования: далеко не каждый американский избиратель в состоянии разобраться в тонкостях предвыборных программ. Хотя программы выдвиженцев от двух ведущих политических партий США меняются от выборов к выборам, в сознании американцев образ республиканца или демократа прочно ассоциируется с набором определенных идей, лозунгов, понятий и концепций, которые в большинстве своем и определяют политические предпочтения граждан Соединенных Штатов. Нужно заметить, что идеологический ореол каждой партии рассчитан на эмоциональное восприятие избирателя, который ориентируется на броские лозунги вроде «снизим налоги» или «изгоним нелегальных иммигрантов». Большинство рядовых американцев, которых опрашивают журналисты в ходе предвыборных кампаний, имеют довольно отдаленное представление о том, что именно пропагандирует понравившийся им кандидат, а нередко представления избирателей о планах того или иного кандидата и вовсе диаметрально противоположны его программе. Многие американцы вообще голосуют лишь исходя из своих упрощенных представлений о том, что «обычно поддерживают» республиканцы или демократы. Впрочем, зачастую и сами кандидаты в президенты слабо ориентируются в собственных программах. Перед каждыми выборами десятки американских ученых, в том числе нобелевских лауреатов, в своих статьях и блогах разоблачают запутанные, а порой и откровенно ошибочные и некомпетентные суждения претендентов на высший государственный пост.

Впрочем, сам процесс отбора и выдвижения кандидатов в президенты в США, а также методики проведения президентских кампаний имеют мало общего с демократическими процедурами. По сути, американская политическая система уже давно превратилась в поле борьбы между все теми же кланами и корпорациями за право посадить в Белый дом «своего» президента. Специфический облик американской партийной системы позволяет сделать вывод о том, что основные партии страны (демократическая и республиканская) сами по себе давно превратились в корпорации, основная функция которых – продвигать «нужных» людей на ключевые государственные посты.

Интересно отметить, что основоположники американского государства весьма негативно отзывались о роли партий жизни государства, считая, что они вносят склонность к расколу в обществе и имеют тенденции ставить частные интересы над интересами общества. Американский политолог Р. Хофсте-дер отмечает: «Отцы-основатели стремились создать не систему партийного правления согласно конституции, а скорее конституционное правление, которое будет сдерживать и контролировать партии». Возможно, именно поэтому в конституции США о партиях не содержится никаких упоминаний.

Основы американской партийной системы начали формироваться уже в конце XVIII века, причем при деятельном участии самих отцов-основателей. На протяжении XIX столетия менялись названия и идеологическая ориентация партий. В начале века это были федералисты и демократы-республиканцы, к началу 1820-х годов их сменили виги и демократы, и лишь после окончания Гражданской войны основными игроками на политической сцене стала Демократическая и Республиканская партии, ведущие свою историю соответственно с 1828 и 1854 годов. Именно эти две политические силы вот уже более полутора столетий остаются основными полюсами жизни американского государства, определяя расклад сил на политической арене, включая состав Палаты представителей и Сената, кандидатуру президента, членов правительства, судей, губернаторов и многих других должностных лиц как на федеральном уровне, так и на уровне штатов.

Сказанное, разумеется, не означает, что помимо демократов и республиканцев в Соединенных Штатах не существует других партий. Американская история знает немало других политических сил, которые пытались занять значимое место в общественной жизни США, начиная от существовавших в XIX столетии партий фрисойлеров и гринбеккеров, которые, как явствует из названия, выступали за развитие класса свободных земледельцев и политику бумажного доллара, и заканчивая современными партиями реформистов, прогрессистов, зеленых и даже существующей с 1959 года нацистской партией. Тем не менее до сих пор еще ни одному кандидату от альтернативной партии не удавалось занять президентское кресло, хотя временами они демонстрировали хорошие результаты. К примеру, Дж. Уоллес, бывший демократ (именно его в 1944 году на посту вице-президента сменил Трумэн), переквалифицировавшийся в правого радикала, на выборах в 1963 году во главе Американской независимой партии набрал впечатляющие 13,53 % голосов. Наиболее выдающимся достижением третьих сил в президентской гонке был результат, показанный Р. Перро – видной фигурой на американском политическом небосклоне конца XX столетия. В 1992 году ему удалось набрать рекордные 18,91 % голосов. Секрет такого успеха заключается, в первую очередь, в популизме Перро, который обещал вернуть американцам право участия в реальной политике и уничтожить неповоротливый бюрократический аппарат. Благодаря этому ему удалось привлечь множество сторонников как из левого, так и из правого лагеря. Кроме того, сыграл свою роль и финансовый фактор, которым миллиардер Перро мог пользоваться вполне эффективно. В определенном отношении этот политик напоминает Д. Трампа – тому тоже присущ популизм, который приходится по вкусу многим колеблющимся представителям либерального и консервативного электората (Трамп к тому же в свое время пару лет состоял в основанной Перро Реформистской партии). Однако между политиками существует огромное различие: Трамп, в отличие от Перро, смог войти в политический истеблишмент, стать полноценной фигурой предвыборной гонки и, наконец, одержать в ней победу.

В целом, рост популярности третьих партий наблюдается в переломные моменты американской истории. Он свидетельствует о том, что ни республиканцам, ни демократам нечего предложить значительному числу избирателей. Тот же Перро добился столь выдающихся результатов на излете холодной войны, когда стало очевидно, что демократы потерпели фиаско во внешней политике, а республиканцы оказались неспособны предложить долгосрочную модель внутреннего развития. Не стоит забывать и уроки истории, к примеру, сегодняшняя Республиканская партия была образована в 1850-х годах в качестве третьей силы в американской политике, со временем вытеснив оттуда партию вигов.