Текст книги "Когда истина лжёт (СИ)"
Автор книги: W.o.l.f.r.a.m.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 37 страниц)
– Может, так ещё кто-то в меня влюблён, а я тупо не замечаю? – вслух бросила, глядя себе под ноги.
– Расслабься, Кать, – он легко обнял меня за плечо, направляясь к тротуару, а оттуда – ко мне домой. – Я же тебя ни к чему не призываю и не перекладываю ответственность.
– Вот именно, – поддакиваю ещё из забвения, – чувства твои, значит, ты и несёшь за них ответственность. Ты управляешь ими.
– Верно говоришь, – он потряс меня за плечи – видит, похоже, когда я мыслями не тут. – И не переживай. Я Ксюше говорить ничего не стану. Она моя девушка, ты права, и твоя подруга.
– Ты настолько лицемер, что сможешь притворяться, что ничего нет и не было сегодня? – я спокойна, не совсем расслаблена, но говорю вполне ясно.
– Ну, до вчера же притворялся и весьма успешно – даже ты не поняла, – он хохотнул и сжал моё плечо, – а сегодня ничего и не было. Так, случайность.
– Ага, случайность, – я поджала губы и скептически уставилась на него.
– Будешь умничать – будет и не случайность, – его глаза опасно блеснули, а на губах заиграла злорадная усмешка. А потом Леонов засмеялся, и его рука немного подрагивала в такт его смеху на моём плече.
Он провёл меня до дома и запустил в подъезд. Для чая слишком поздно. Оказалось, что мы гуляли едва ли не полтора часа. Мама уже переживать стала. Я ведь на полчасика отпросилась, с Костей поболтать. А тут – на тебе. Как бы она не начала сватать меня за него. А потом не растрепать это Ксениной маме. А потом будет херня, отвечаю. Большая, скандальная, с кучей недоразумений, словно на разных языках рассказываемая, херня.
Остаток вечера я провела в хорошем расположении духа – всей семьёй мы как-то случайно собрались в гостиной и смотрели телевизор. Надо подумать, когда такое в последний раз было-то? Когда никто из нас не занят ничем таким важным и может, а главное, хочет, посидеть с семьёй перед экраном. Или дело всё в том, что сейчас шла новогодняя комедия?
Воскресенье, уже 30 (!) число, началось с ароматов завтрака и безжалостной работы духовки. Мама начинала куховарить. Мама начинала создавать шедевры на новогодний стол. Мама начинала творить.
– Мама просила не совать свой нос в те дела, с которыми вы, юная леди, не хотите мне помогать!
Ну, вот так как-то всё и было. А ещё сегодня причаливали Вишневские. И мне желательно быть дома, чтобы они не разрушили мою вчера устроенную экосистему в комнате. Не ступит нога врага на мою территорию. Или вступит и выйдет моментально! No pasarán! Враг не пройдёт!
В прошлый раз мне их хватило. Пришлось паркет менять из-за того, что их большая Олечка на роликах разъезжала. Видите ли, на улице она боится кататься, боится упасть, поэтому тренируется дома. Ей бегать надо, а не на роликах кататься. Пусть дают ей в зубы коляску с младшей Олей и отправляют в парк гулять. Ей полезно много ходить, а малой – много дышать. И нет, я не жестокая, я справедливая. Сами отъели себе задницы, а потом удивляются, почему за двадцати двух летней кобылой никто не ухаживает. Ещё бы. И ладно лишний жир и её, кхем, плавные линии фигуры, но ведь она и не следит за собой. Ни здорового питания, ни масок для лица, для волос. Ни даже приличного маникюра! Однажды она вышла на улицу с грязными патлами вместо волос и даже не додумалась их в какой-то хвост или гульку заплести! Нет, ну, вы видели такое?
Зато старшая дочь, первенец, у Вишневских – красавица. Елизавета. И как первенец сорвала себе очень много лавров. Замуж вышла, родила и теперь сбагрила эту Олечку-младшую на родителей, а сама с мужем увлеклась работой. Можно сказать, что я вполне законно приписываю мелкую Олю именно родителям – они похожи на семью, хоть и жрут, как свиньи. Однако я бы не отдала им своего ребёнка, если не хочу, чтобы тот был похож на копилку для денег – такую же пузатую. Уж простите за неполиткорректность в адрес полных людей. Родственников, увы, не выбирают.
Я очень надеялась, что они приедут вчетвером, а не вшестером. И мама говорила, что будет четыре ротика. Ротиков оказалось восемь. Я вам даже имена их советую не запоминать, но мне надо бы их вспомнить. Дядя Яков с тётей Настей, их старшая дочь Елизавета с мужем, их сын Валера с женой, старшая Олечка и маленькая Олечка. Итого, восемь. ВО-СЕМЬ!
Я испепеляла взглядом маму, когда увидела всю семейку у себя в прихожей. И, честно, не подумала бы даже высовывать свой нос из своей крепости, оставлять её незащищённой, если бы не услышала такой гул. Поздравления, подарки, шорох, шум, вибрации – да, твою мать, мои колонки не так гупают! И мама, думаю, поняла, что в мою комнату эта орава, ни один из этой оравы, не зайдёт.
Как оказалось потом, всем семейством они зашли просто поздороваться. Елизавета со своим мужем собираются за границу, а у нас они пересаживаются на рейс. Валера со своей женой сняли отдельно квартиру (хоть один нормальный человек!), чтобы справить Новый год вдвоём. Итого, как мама и говорила, останется четыре человека. Две Оли, тётя Настя и дядя Яков. Но мой гнев всё равно ещё шаткий.
Посиделки с кухни перенеслись в гостиную, потому что на нас, шестерых, и их, восьмерых, кухни явно не хватало. Чай попить решили и обсудить последние семейные новости. Кто вышел замуж, кто женился, кто залетел, кто вылетел из университета, кто переехал – и всё в таком роде. Как только мой чай закончился, я только хотела ускользнуть к себе, как меня начали спрашивать.
«Как твоя учёба?»
Прекрасно.
«Решила, куда будешь поступать?»
Нет.
«Не хочешь по стопам отца?»
Не знаю.
«А ухажёр есть?»
Нет.
Но мой ничуть не дрогнувший голос совершенно их не убедил. Они стали докапываться, выспрашивать, а точно, правда, никого нет – достали.
Мама мне сочувствовала, как и все остальные, но не разрешала идти в комнату. Потом стали допрашивать близнецов. Потом – Варю. Им вопросов досталось побольше, ответы тоже были пошире, но родители хотя бы выглядели приблизительно довольными. Я не умею говорить с родственниками, потому что не хочу. Мне кажется, что они это делают из корыстных целей, а сказать прямо – не могут. Меркантилизм процветает, ага. И это церковно повёрнутая семья. Ах, точно, они ведь не в курсе, что я как бы не особо разделяю их вот этой страсти.
Ну, да. Тебе больше нравится целоваться с практикантом под угрозой раскрытия.
И вас таки-раскрыли. Костя. А потом поцелуй с ним. Блин. Он так легко касался, не настаивал. Я не говорю, что он искусен, как Джакомо Казанова. Но это было приятно. Когда-то тебе ведь было интересно, как целуется Леонов? Вот, желание исполнено. И о том, что ты поддалась ему – никому. Вообще-то тебя даже совесть не мучает. Ты этот поцелуй вычеркнула из памяти быстрее, чем слова того же Ярослава, который просто слегка намекнул о возможности своей симпатии к тебе. Видимо, всё дело в Леонове.
Он слишком засиделся в друзьях, и теперь на нечто большее претендовать не смеет?
Выскользнула из-за стола, в уборную всего-навсего, заглянула в комнату. Тут свежо, тихо и просторно. Никто не спрашивает у тебя что-то личное, не задаёт неудобных вопросов. За это я люблю тебя, моя обитель, ты просто принимаешь меня.
Я схватила телефон, слыша мамины шаги. Выходит из гостиной и направляется сразу ко мне в комнату.
– Ну, и? – она, словно коршун, смотрит выжидательно на меня. – Куда мы пошли?
– Меня Ксеня зовёт с собой, – показываю ей телефон и загоревшийся экран. Как вовремя. – Вон, смс прислала ещё одну, просит пойти.
– Куда? – она поджимает губы и скрещивает руки на груди, опираясь плечом о дверь.
– К Женьке. Предлагает раньше времени отпраздновать всем вместе Новый год. Внепланово, – моя ложь трещит по швам, зато голос-то как убедительно звучит. Похоже, я научилась лгать за эти полгода. Ещё бы, всему лицею врать о якобы несуществующей интрижке с практикантом, а потом зажиматься с ним по углам. О, да.
– Почему раньше? – мама настаивает и ищет лазейку, где бы меня достать.
– Потому что, – заминка, и я вспоминаю, чем поделилась Женька в пятницу, говоря уже никакую не ложь, – она уезжает завтра с отцом на две недели. Мы увидимся, считай что, прямо на учёбе.
– И в этом нет ничего ненормального, – она щурит глаза, буквально всем своим видом показывая, насколько недовольна.
– Ну, мам, – тут же выпрашивающе обращаюсь я.
– Что «мам»? Почему ты раньше не сказала? У меня нет никаких гостинцев даже, – она верит или нет?
– Ты и так занята новогодними блюдами. Я лучше куплю какой-то тортик по ходу, – улыбаюсь понимающе, но обычно на маму такие штуки не действуют. Сегодня, явно, удача на моей стороне.
Она отпустила. На часах чуть меньше пяти вечера, а она меня одну отпустила. На улице уже темно. А она меня одну отпустила поехать к Женьке. Правда, о том, чтобы остаться, не может идти и речи, ведь нет никакой встречи. Зато я взглянула на телефон. Сообщение-то пришло.
«Мне так скучно тут. Приезжай».
Егор? Ему скучно, и он просит приехать? Хм, что-то это напоминает. Только он не просил, он вынудил меня тогда приехать. Как мило.
«Ты где?»
«В кафе. Пушкина, 2. У тебя 40 минут».
Почему 40? Почему не 30 или 50? Почему 40? Но спрашивать не стала – стала хаотично собираться. Во-первых, до Пушкина ещё доехать надо. Во-вторых, надо улепётывать из дома, потому что ты уже отпросилась, а Егор – твой счастливый билетик. В-третьих, надо просто валить отсюда. Лишь бы родственнички комнату не оприходовали.
В чём можно пойти в кафе и к Женьке одновременно? Платья и юбки не прокатят. А ещё не прокатят, потому что там мороз и он крепчает. Джинсы и какой-то праздничный свитер? Типа того красного? Да ну, слишком броско. Лучше вот этот, чёрный. Я себя в нём лучше чувствую, и он теплее. Только волосы собрать надо, чтобы шея удлинилась, и ресницы подкрасить. Всё остальное возьму с собой. Хотя что брать-то? Никакой пудры или тональной основы. Зима на улице. Замёрзнет кожа и станет скорлупой вместе с твоей тональной основой. И трескаться так же потом будет. Лучше просто тушь и гигиеническая помада. Да.
Если ты будешь целоваться с Егором, то лучше безо всяких изысков лицо иметь. Ну, и губы.
Кафе, чей адрес прислал практикант, оказалось мне известным. Была там однажды. Ехать пришлось чуть дольше, чем обычно, из-за заставшего врасплох снегопада. Крупные, витиеватые хлопья обсыпали лобовые стёкла всех водителей. Маршрутка еле телепалась. Мои 40 минут уже давно истекли.
Ничего, пусть подождёт, поскучает немного.
Отдав верхнюю одежду одному из официантов, я прошла в зал. Много людей ходит, много людей сидит за столами, но Егора тут я так и не увидела. Среди этих сверх пяти десятков нет ни одного лица, которое хоть отдалённо бы напоминало его.
– Ты опоздала.
Комментарий к Глава 14.
История набирает обороты, как и моё увлечение творчеством.
Напиши, что думаешь по поводу Леонова и той ситуации, которая у них с Катей произошла)
========== Глава 15. ==========
– Ты опоздала, – голос раздался из-за большого мужчины, который подходил ко мне. Под руку его держала очень изящная женщина. – Я же сказал, что у тебя сорок минут.
Егор, который шёл за ними и которого трудно было разглядеть из-за пёстрой и жаркой обстановки в кафе, выглядел, как всегда, стильно. По сравнению с тем мужчиной, в костюме и галстуке, этот чёрный клубный пиджак, чисто-белая футболка и рваные джинсы смотрелись как-то дико. А потом я поняла, в чём дело, почему увидеть его не могла, почему стояла тут так долго. На меня уже официанты засматривались даже.
– Там непогода, знаешь ли, – выкручивалась я, пока его рука проталкивала меня между большим количеством людей в банкетном зале. – А куда мы идём?
– В следующий зал. Тут новогодний корпоратив, и я предпочёл бы остаться, не будь так много людей, – но мы шли дальше, в следующий зал, поменьше.
Я остановилась, едва войдя, и прищурилась. По сравнению с той коктейльной вечеринкой в большом зале, в малом – какое-то официальное мероприятие.
– Что здесь происходит? – я осматривала дам, которые мило щебетали друг с другом, периодически хихикая. А потом зацепилась взглядом на двух из них, которые настолько ровно держались друг с другом, что впору думать о заключении какого-то договора, нежели о непринуждённой беседе. Броский контраст.
– Я бы назвал это подобием встречи выпускников.
Егор усмехнулся и, оставив меня разглядывать это действо, направился к столу. Двое мужчин и одна эффектная женщина в тёмно-красном, даже винном, платье – все они с радушием встретили вернувшегося к ним Егора и сразу вступили в диалог.
Мне неловко. Очень даже неловко. Никого не знаю. Люди старше. Да и выглядят они не так, как я. Почему этот дебил не сказал мне о дресс-коде? Почему я выгляжу, как курица тут? Все смотрят на меня. Чёрт.
Я двинулась с места только потому, что в проходе появились люди, видимо, выходившие подышать свежим воздухом. И мне это скоро понадобится – в моём свитере, предназначенном исключительно под прохладную улицу, здесь катастрофически жарко. Но, пока меня бросает в дрожь от страха этой обстановки, всё в порядке. Если так можно выразиться, конечно.
– Я сюда не вписываюсь, – процедила сквозь зубы Егору на ухо, подойдя к столу и присаживаясь на стул рядом.
– Если ты не заметила, – он сделал жест, будто кого-то увидел за моей спиной, чтобы обернуться и губами прямо в ухо прошептать ответ, – я тоже.
– И чья же это проблема, что ты не поинтересовался…
– Егор, ты нас представишь своей спутнице? – вот, про спутницу этот парень даже прав. Иначе – не скажешь. Главное, что не назвали ученицей. И на этом спасибо.
– Я думаю, вы сами представитесь, – Егор усмехнулся и принялся поедать оставшийся на его, очевидно, тарелке салат.
– Денис Стриженов, – выглядишь хорошо, Денис. Брюнет, улыбка красивая и расположить к себе умеешь. Плюсик заработал. – А это Марк и Яна. Мы (он улыбнулся тем двум, и они ответили) подбивали Егора на заказы. Находили ему вечных двоечников.
– Из-за вас, придурков, – он прожевал и кинул ехидный взгляд на каждого из них, – у меня потом проблемы были.
– Ой, да тебя Леночка вытащила, что ты, – нараспев ответила Яна, осушая до дна свой бокал с вином.
Услышав это имя, я невольно вздрогнула. Незаметно, конечно. По крайней мере, ни один взгляд этих четверых человек в меня не впился. Передо мной стояли чистые столовые приборы, и только сейчас мне стало ясно, что я не ужинала.
– А тебя как зовут? Где на Егора наткнулась? – и вот смеялись бы себе да обсуждали свои там прошлые истории, а мне даже поесть не дадут!
– Ешь, – Егор хлопнул меня по плечу легко, заметив, как я перестала жевать, так и сидела с набитым ртом. А что, я не знала, то ли делать вид, что не могу отвечать, то ли начинать активно двигать челюстями! – Её зовут Катерина, а где наткнулась – не важно. Больше вам знать не обязательно.
Он усмехнулся и поднял бокал. Они выпили, засмеялись, что-то вновь обсуждая, а я, словно белая ворона, сидела тут и жевала. Начнём с того, что Егору в этом вечере показалось скучным? На кой чёрт он меня пригласил? Друзьям показать? Пф, слабо верится. Он не настолько с ними открыт, как с тем же Сашей или Анькой. И что это за люди вообще такие? Они будто аналог вечного двигателя: пьют, едят, болтают, пьют, болтают, едят, пьют, едят, выходят покурить, болтают. Егор шепнул что-то вроде «кушай» и с ребятами отправился на улицу. Сигаретками побаловаться, ага. Потом от него вонять будет этим табаком долбанным.
Но я сидела и кушала. Осталась одна за столиком. Их четверо, я пятая, а одно место пустовало ранее и до сих пор пустует. Среди этого пафосного и порой развязного народа я увидела парочку странных людей. Они в костюмах, деловых костюмах, пара. Брючный и юбочный костюмы. Сидели вместе, говорили вместе и кушали вместе. С ними редко, кто решался заговорить. А у меня такое желание появилось подойти и познакомиться – уж больно они инородные этому торжеству. Я себя тоже чувствовала не из этого общества, но не хотелось знакомиться с кем-то помпезным до ужаса. А эти вроде бы выглядят ничего. Им лет за тридцать перевалило точно, но до пятидесяти далеко. Знаю, различать возраст у меня получается трудно. И нет, я не пила ничего, кроме воды.
– Можно присесть?
– Да, – спешно проглатывая и кивая, отвечаю я, даже не глядя, кто там спрашивает.
Девушка, чей голос прервал моё тщательное пережёвывание мяса, обошла вокруг стола и присела напротив, на место Дениса. Не похоже, что ей нужно поесть или выпить.
– Тихо, не подавись, – она хохотнула и тут же протянула мне салфетку. – Видела, ты с Орловым пришла.
Я кивнула, всё ещё активно работая челюстями. Мясо нежное, но его много было во рту. А плевать в эту особу как-то не очень хотелось. Она вполне нормальная на вид, спокойная и расслабленная. Шатенка светлая, глаза выделила подводкой, губы слегка блестят. Выглядит не хрупкой и маленькой, а женственной. В чёрном платье и сапогах. Глядя на неё, мне как-то спокойнее стало, не чувствовала, что надо притворяться.
– Прожуй спокойно, – она снова усмехнулась и откинулась на спинку стула, уставившись в кого-то на моём фоне. – Как тебя зовут?
– Катерина, – наконец, это мясо, прошло дальше горла. Могу хоть дышать и говорить спокойно.
– И кем тебе приходится Егор? – заметили, как поставлен вопрос? Не кем я прихожусь Егору, не его решения, не его инициатива, а кто он для меня. Уважение личного пространства и наличие собственного мнения. Может, поэтому она кажется мне интересной, хотя я её совсем не знаю?
– А кем, на ваш взгляд? – я улыбнулась, активно подыгрывая ей.
– Не думаю, что кем-то незаконным, – она стрельнула глазами левее от моей головы и тут же перевела взгляд на меня. – Или нет. Всякое может быть. Я тебя не осуждаю.
Как-то не нравилось мне, куда скатился этот разговор.
– А вас как зовут? – взяла бокал пальцами и сделала глоток воды.
– Диана, – она внимательно следила за каждым моим жестом. – Ты нервничаешь? У тебя руки дрожат.
Я засмеялась, стараясь скрыть смущение и то, что она таки-схватила меня за хвост. Однако мне нравилось это. Эта её игривость напоминала мне саму себя. Эта поза, достаточно смелая, но женственная. Этот хитрый, но любопытный взгляд. Это умение стрелять глазами. Знаете, я даже захотела быть похожей на неё, чувствовала какую-то схожесть.
– Я не знаю ни одного человека в этом помещении, – делай глубокий вдох и выдох. Видишь, голос уже звучит ниже и пластичнее.
– Могу тебе рассказать о каждом. Я знаю этих людей достаточно, – она положила ладони себе на колени и прикрыла на доли секунды глаза.
– Расскажите о Егоре, – я осеклась, – и о той паре в костюмах. Они выглядят так, будто находятся не здесь и совершенно чужды этому вечеру.
– Это, – она слегка кивнула в сторону тех, кто меня заинтересовал, – преподаватели с нашей кафедры, Маргарита Павловна и Дмитрий Леонидович. Очень умные и невероятно интересные люди. Егор, к слову, был любимчиком у них обоих. А потом была шумиха насчёт того, что он делает курсовые и рефераты на заказ, так они вместе с Поляковой защищали его. До ректората дошло дело.
Диана оказалась тем типом собеседниц, у которых правильно поставленная речь и развитая дикция. Я бы сочла в ней спикера или какую-то телеведущую, но она, как призналась сама, пока всего лишь преподаватель. Изредка ведёт лекции, подменяет этих преподавателей, потому что тоже была их любимицей. А основная работа – в областной администрации – сейчас сведена на минимум. Интересная она.
Её лицо немного помрачнело, а я услышала стук каблуков, который приближался к нам.
– Ты ведь здесь не сидела, так? – знакомый голос и высокомерные интонации.
– Я заняла не твоё место, успокойся, – и как ей удаётся так себя благородно вести? У неё ни один мускул, ни один нерв не дёрнул, хотя я поняла, что между ней и стоявшей за моей спиной барышней явно пробежала не одна чёрная кошка.
– А это…, – она присела рядом, на место Егора, и её лицо озарилось, – Катерина? Надо же, не ожидала, признаться.
– Да, – я тебя тоже не ожидала тут увидеть, но стараюсь улыбаться изо всех сил, чтобы не выдать своего настоящего отношения к тебе. Хотя стоп, ты и так знаешь. Чего скрывать тогда? – И я не ожидала когда-то побывать на таком вечере в круге знакомых Егора.
Лена перевела быстрый взгляд на бокал и снова улыбнулась. Выглядит она шикарно. И ведёт себя так же. С нашей последней встречи прошло не так много времени. Мы стали слишком часто пересекаться, не правда ли? Не скажу, что она мне неприятна, но и приятного мало. Я бы даже попыталась её понять, мотивы прошлых поступков, причины нынешних, но как-то лень.
– Он не обмолвился сейчас, что пригласил тебя, – вот, вроде бы невинные слова, даже интонация лёгкая, но она просто унизила меня. Якобы я, всего лишь жалкая Катерина Скавронская, недостойна быть представленной ей, Елене Прекрасной. Или Премудрой. Или хрен знает там, какой.
– Видимо, хотел сделать сюрприз, – я усмехнулась и взяла бокал с водой, сделав пару глотков. Пальцы по-прежнему выдают мою нервозность.
– Не думала, что вы знакомы, – Диана вклинилась так непринуждённо, оттягивая на себя тяжёлый взгляд Лены. Спасибо тебе, большое. – Катя сказала, что здесь никого не знает.
– Катерина, ей нравится, когда так называют, – поправила её Лена, привставая и беря свой бокал, стоящий левее от Егора, – знает здесь гораздо больше людей, чем тебе кажется. Она весьма скрытная.
До чего просто ей это даётся! Такие тонкие манипуляции словами, от которых у меня волосы дыбом встают. Серьёзно. Я сижу рядом, она, будто сплетничает обо мне при мне же, и самое главное, что, что бы я ни сказала, это всё равно будет не так важно, не перевесит её слов. Честно, будь она кем-то там ещё Егору, а не связанной старыми романтическими отношениями, я бы попросила у неё несколько уроков. Великолепная женщина.
Егор, помнится, тебя с ней сравнивал, Кать.
«Ты никогда не будешь такой, как она».
Может, это к лучшему? Может, по этой причине они разошлись? Может, это мешало Егору? Без него самого решить трудно. Хотя и с ним дело вряд ли быстрее пойдёт. Оно бы вряд ли с мёртвой точки сдвинулось даже. Мужчины редко разбираются в своих чувствах, редко решают трудности подобного плана. Потому и проигрывают.
– Похоже, что ты знаешь её, – сделав акцент и взглянув с лёгкой улыбкой на оппонента, парировала Диана, – значит, не такая уж ты и скрытная, Катя.
Ничего не собираюсь говорить ей за это простодушное обращение. Да-да, вы не ослышались. Меня устраивает такая форма имени, произнесённая ею. Хотя бы потому, что это раздражает Лену. Можешь скрывать, сколько угодно, своё раздражение, я не собираюсь останавливаться.
– Школьницы в большинстве своём редко, что скрывают, – она решила сыграть на самом больном? Очень умно.
– Может быть, – я не без иронии усмехнулась и взглянула ей в глаза. – Мне-то откуда знать, я же в лицее учусь.
Доли секунды Лена смотрела мне в глаза с абсолютно непроницаемым для эмоций лицом, а потом так улыбнулась, настолько искренне, и засмеялась.
– Прости, я всё время забываю, – она играет, хотя сердце чует, что нет, что нельзя так правдоподобно смеяться. Даже извинилась. Я прикусила губу, чтобы вернуть себе здравый смысл. Недооценила ты её, Кать. Явно не ожидала, что она настолько хороша. Надо отдать ей должное.
– Ничего, – подыгрываю ей, осознавая, что теперь поединок не между ней и мною с Дианой, а между ней и мной. Мы одни, Лена. Забудь об этих людях. – Если бы ты была старше, я бы списала всё на возраст.
Смеюсь, словно с подругой. Подумать только, куда завёл меня этот вечер. И Егор, будто канул в лету. Оставил меня одну разбираться с этим всем. Гадёныш. Он попляшет ещё. Будет отрабатывать. Припомню ему всё. И поцелуи, которые спалили. И объятья. И обжимания на лестнице. Всё припомню. Даже то, что не хотела припоминать. Лучше бы тебе появиться вскоре, чтобы моё негодование не росло, Егор. Лучше бы тебе появиться.
Но это всего лишь мысли, а практикант появился спустя десять минут в компании гораздо большего количества человек. Смеялся и что-то обсуждал.
И это скучно по-твоему, да?
Я теперь тебе это до конца жизни буду припоминать, ты меня понял?
Он понял. Мои глаза загорелись недобрым огнём, когда тот подходил в компании к столику. А ещё изменился в лице, увидев меня в обществе Лены. Губы дрогнули и слегка сжались от недовольства. Он попрощался с людьми, первым подошёл к своему месту и подождал, пока Лена сядет на своё, по левую руку от него. Со стороны сердца сидит, сучка. Бесит меня что-то. Выбесила. И он, и она. Вернувшийся Денис не стал прогонять Диану, которая всё ещё сидела на его месте. Взял только бокал и пошёл куда-то в зал. Зато освежились остальные. Яна и Марк, до этого не особо успевшие осмотреть меня, теперь выглядели явно заинтересованными. Или Егор что-то им сказал там на перекуре. От него сейчас, правда, не несло сигаретами. Но я злилась всё равно. Метала молнии в свою тарелку. Того и гляди, треснет да развалится. Его пальцы незаметно скользнули по моей коленке и лежащей на ней ладони.
Спокойнее.
Иди нахер со своим спокойствием.
Но руки не отдёрнула. Вдох и выдох. Он действительно разозлил меня, но это не значит, что так весь вечер должно продолжаться. Ты здесь на виду, Катя. Веди себя соответствующе. Хватит одного несоответствия для сегодня – твоей одежды.
– Катерина, – Яна поставила бокал на стол и впилась в меня своим чуть опьянённым, но озорным взглядом, – Егор сказал, что ты знатно речь толкаешь. Может, тост скажешь?
– Думаю, тебе уже хватит, – я старалась улыбаться, как можно милее, но выходило плохо. Надо загладить свои слова. Они все пялятся на меня так странно. – Пьяная девушка – это некрасиво, прежде всего. Не уродуй себя этим пойлом.
Да, я сказала это вслух. Пойло. Вино. И мне плевать, будь оно хоть самым дорогим в мире и самым старым. Это – пойло, раз оно сделало её взгляд таким отстранённым и весёлым. Да, теперь я нежеланный гость тут. Егор легко ткнул пальцами чуть выше колена. «Ты что творишь?». Уверена, он так бы и сказал. Ситуация разрядилась сама, даже не заметила, помогал кто-то или нет. Мне на секунду стало противно здесь находиться, и теперь это презрение лишь росло. Пока диалог перетёк в мирное, спокойное русло между всеми членами этого столика, я решила уйти. Захотела и всё.
Наверное, трудно найти ещё какого-то человека, кроме меня, который просто может встать и уйти. Я была готова к возгласам, к претензиям, к угрозам и шантажу, даже к просьбам, но осталась бы непоколебимой. Если Катерина Скавронская хочет уйти, её ничто не остановит. И никто.
Но далеко я не ушла – к тем двум преподавателям, которые меня заинтересовали с самого начала.
На этот раз Егор заметил мой уход. Хотя рядом была Лена. Заметил и привстал, извинившись, а потом пошёл за мной. Не знаю, кто и как отреагировал на этот поступок, но мне, с моим уязвлённым чувством достоинства, было наплевать. На Лену, чьих мотивов я до сих пор не понимаю и уже не хочу понимать. На Яну, которая перебрала, но всё равно хочет внимания. На Марка, за чьим взглядом я увидела обеспокоенность о ней. На Диану, которая явно имеет что-то против Лены. Их было всего четверо, я и Егор – пятая и шестой, но, блин, как же я устала от них всех и от себя самой. Просто изматывает до ужаса вся эта тягомотина, паутина взаимоотношений, куда Егор меня втягивает. Я не хочу в этом копаться. Это твои друзья и твой мир. Какого хрена я тут забыла?
Я помню, что ты целовал меня. Я помню, как сама целовала тебя. Я помню каждую свою мысль и каждое твоё слово, предупреждающее на пушечный выстрел к тебе не соваться. Не надо тыкать меня носом в мою и без того феноменальную память, Егор!
Я знаю, что у тебя было много женщин. Не так: много баб, а женщина – одна. И эта женщина сидит сейчас на стуле за твоим столом, слева от тебя, иногда касается кончиками пальцев тыльной стороны твоей ладони и смотрит с лёгким благоговением. Да что ты, я действительно всё помню! Особенно, как ты холодно встречал её в своей квартире. А ещё помню, как ты ставил её на место. Ты был безразличен к ней тогда, а сейчас мило сидишь за столом и посмеиваешься. Иногда я тебя так ненавижу, что готова перегрызть тебе горло, без страха быть обвинённой в каннибализме. Я злюсь не на неё, а на тебя, на твоё блядское поведение. Ты не мужчина, если не отвечаешь за свои слова.
Не знаю, что меня так завело. С пол-оборота, считай. Но меня пронзала жгучая ярость по отношению ко всему этому карнавалу.
– Добрый вечер, я не помешаю? – до чего мило звучит мой голос. А в мыслях-то я хуже палача.
– Скавронская, – Егор, наконец, догнавший меня, ухватил легко за локоть и с улыбкой добавил: – Добрый вечер, Маргарита Павловна, Дмитрий Леонидович.
– О, Егор, собственной персоной, – с долей иронии заметил мужчина. – Мы уж с Марго думали, что ты так и не поздороваешься с нами ни разу за вечер.
– Что вы, – меньше лести, практикантишка, а то я утону в ней, – вечер только начинается.
– Кто эта юная особа? – вот вроде произнести эти слова можно с любой интонацией, но из уст Маргариты они звучали как-то игриво и любопытно. Женское любопытство, да-да.
– Катерина, – не дав ему возможности произнести то ли фамилию мою снова, то ли имя, ответила я, расслаблено улыбаясь, – Катерина Скавронская. Ученица Егора Дмитрича.
И сразу поставила всё на место. Рука, которой практикант стискивал мой локоть, опустилась. Медленно, конечно, но я прям каждым позвонком чувствовала его напряжение. Ещё бы, ведь они могли подумать, что угодно, не так ли, Егор? Ты же их любимчик был, они тебя помнят, ждут, пока ты подойдёшь и поздороваешься с ними, а тут – такой конфуз. Почему я чувствую себя так великолепно? Ощущение сделанной подлости и гадости должно вызывать лёгкую тошноту и отвращение к самому себе. Но, похоже, полярность изменилась. Или правила игры. Теперь я ощущала невероятное наслаждение от того положения, в которое загнала тебя своими словами.
Разумеется, преподаватели не хотели делать поспешных выводов. У них есть опыт работы с людьми, и они привыкли оставлять место для манёвра. Только вот я не собиралась как-то поддаваться Егору. Он позвал меня сюда, оставил одну, а потом пришлось с этой кляксой болтать, и она заикнулась, что ты обо мне на улице ничего не сказал. Ты, блять, не сказал этой шмаре, что привёл меня сюда! Да как…?!
Ах, точно. Я ведь пришла, когда тебе стало скучно. И как только пришла, оказалось, что скучно-то тебе и не было.
Ты снова меня провёл. И в этот раз я не останусь понаблюдать, как ты воркуешь со своей Леночкой.
Мы о чём-то беседовали с этой парой, и периодически Егор слегка касался моей руки, незаметно, почти безобидно. По телу раскатывались приятные трепещущие волны, и я улыбалась. Это корысть, жёсткая, беспросветная корысть, Егор. Чтобы эти милые люди не думали о том, какая я плохая, что я им не улыбаюсь. Но ты накосячил, серьёзно накосячил.
