Текст книги "Когда истина лжёт (СИ)"

Автор книги: W.o.l.f.r.a.m.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 37 страниц)

Третье. Стоит встретиться с Аней и Ярославом. По отдельности. Зачем? Для самоутверждения в их глазах и как закрепление результата – в своих. Да, настолько я слаба психологически, что мне нужно внушать себе что-то, повторять ежедневно. Потому что каникулы без Егора могут закончиться ломкой.

Четвёртое. Новый год на носу. Надо сделать всё, чтобы он не стал утопией. Объясню, почему. Какое-то время назад, когда я погрузила себя в агонию и чуть ли хотела не свести на нет свою активность, это торжество казалось пропащим. Что изменилось? Вишневские так и приедут. С ними будет очень паскудно. Вернее, с их аппетитом и поведением. И количеством. Чую я, что их будет не четверо, как мама говорила, а полный состав. Старшее поколение в лице двух человек и младшее поколение в лице не двух, а четырёх особ. Шесть ртов. Нехило, правда? С учётом того, что нас тоже шестеро. Да эти фурии разнесут нам квартиру к хренам. Да-да, именно к хренам. Я не особо люблю ругаться, но сейчас это чертовски к месту. Как и упоминание черта, о котором моя мама просит вообще не заикаться. Так вот, вопрос открыт: что изменилось. Я. Я изменилась. Не хочу больше погрязнуть в этом дерьме. Надоело это стадо вокруг, это общество, которое не вникает в детали и думает задницей. Егор прав: пусть тащит броневик мне в следующий раз, когда буду отвечать – во мне живёт дух революционера. Сейчас, конкретно в эту секунду, ощущаю в себе корни Клары Цеткин.

Разумеется, это вот желание изменить весь быт взялось не с потолка. И даже не поцелуй Егора стал единственным мотивом. Я наткнулась на книгу, очень содержательную, поучительную и простую. Разжёвано, как для детей. Про любовь. Про чувства. Про зависимость. А ещё про жизнь, про улыбку, про силу мысли.

Глупость? Да, я тоже так думала сначала, начиная вчитываться. Как любой агностик, на чьё имя претендую, не воспринимаю сектантскую литературу, песнопения и прочую религиозную лабуду, как основной механизм жизни. Просто в какой-то момент спустя я пойму, что мышление меняет всё. Благодаря импульсам в голове можно влиять на события своей жизни, можно жить. Почему я это говорю? Потому что нуждалась в этом источнике информации больше всего. Я запуталась. В отношениях с Егором, Леной, преподавателями, условностями, родителями, будущем, подругами и сверстниками. Мне нужен был альтернативный источник информации, откуда я смогу получить желанное и начать анализировать. Осточертело накручивать себя, как нитки на шпульку. Осточертело, ребята. Это утомляет и бесит. Дальнейшие события могли бы происходить не так, как будут происходить теперь. Я оказалась не в то время и не в том месте в случае с Егором. Зато эта информация оказалась в нужное время и в нужном для меня месте. Для меня. Теперь не так просто будет сломить мой дух, подчинить себе, разорвать на куски Катерину Скавронскую.

Но на словах всё просто. Гораздо сложнее было воплотить это в жизни. Я могла бы и сейчас хлестнуть энтузиазмом и сказать, что стоит приложить усилия, и всё будет. Не так просто очистить своё имя, когда ты постоянно жалуешься на судьбу и находишься в угнетении. Именно такое состояние было у меня в последнее время, чего скрывать-то.

Хотя месяц уже прошёл, но накануне Нового года я всё-таки хотела заскочить к Ярославу. Позвонила ему, попросила встретить, не сообщать пока Ане. Словом, тихо. Почему так? Потому что есть вещи, которые мне надо сначала обсудить с ним. И это конфиденциально.

Погода не особо располагала днём, но, тем не менее, мне удалось не попасть под этот холодный дождь, укрывшись сначала в маршрутке, а потом – под зонтом Ярослава. Он выглядел не очень хорошо, словно наступили для него тяжёлые дни. Я не рисковала задавать вопросы. В который раз про себя отмечала, насколько он хороший человек, насколько мне комфортно рядом с ним. Тёплый семейный очаг. Интересно, а у него есть девушка?

– Опять без домашнего задания пришла? – он не улыбался, чем напрягал. Сложив зонт, повесил его на крючок стекать, а сам снял пальто и развесил на вешалке. – Чай будешь?

– Да, – я кивнула, снимая с себя верхнюю одежду и так же развешивая её на вешалке. – Вид у вас не очень.

– Речь не обо мне, – отмахнулся пренебрежительно, доставая из тумбочки сахарницу. – С чем пожаловала, если пришла без домашки?

– Спасибо, – решила начать с чего-то положительного и оказалась права: Ярослав отвлёкся от чая и взглянул на меня. – Вы были правы. Серьёзная игра заводит его сильнее.

– Боюсь спрашивать, как это выяснила, – этот юмор был вовсе не злым, хотя говорил он совершенно спокойно, но без улыбки. – Надеюсь, мне не придётся вытягивать из тебя подробности, как в прошлый раз.

– Я же сама пришла, – я легко улыбнулась, не сводя тёплого взгляда с психотерапевта. Почему-то мне хотелось подарить ему кусочек тепла. Чувствовала, что нуждается в нём. По телу прошёл едва ощутимый разряд тока, когда Ярослав смотрел на мои губы. На мою улыбку. – Расскажу всё сама, но я стесняюсь.

– Катерина, – он развернулся спиной, заливая кипяток в чашки с заваркой, – ты пришла добровольно говорить то, что считаешь нужным. Но учти, я не увижу всей картины, а значит подумай, на что ты вообще рассчитываешь, – он вздохнул и поставил чашки на свой стол, оборачиваясь ко мне. – Мне надоело это повторять.

– Он поцеловал меня в щечку, – я потянулась за чашкой чая и слегка обожгла пальцы. Горячая. И умолчала о подробностях, о том, что было после. Тсс. – Меня, а не Лену. Видел меня, а не её. Это как бы победа.

– Сомнительная, – грузом опустились на мои плечи его слова. – Егор – игрок. Не мне тебе говорить об этом. Ты уже знатно испытала это на своей шкуре. Ничему не учишься, а вроде бы отличница.

– Дело не в этом, – спокойно, Катерина, спокойно. Верь в себя. – Мне не важно, играл он или нет, притворялся или нет, видел меня или Лену. Я хочу принять этот знак как импульс к изменениям. Мне проще будет успокоиться, зная, что я исправила одну несправедливость.

– То есть тебя злило то, что Егор видел в тебе Лену? И всё? – сделал небольшой глоток, пронзительно глядя на меня. – Считаешь, что не влюблена и не зависима от него?

– Я не говорю, что не влюблена. Но да, меня злило, что меня не замечают, – проблемы в детстве, знаю. Фрейдизм.

– Похоже, ты сама знаешь, откуда ноги у этого поступка растут, – впервые за сегодня Ярослав расслабился. Плечи опустились, глубокий выдох, лёгкая улыбка и спокойный взгляд.

Конечно, я знала. Про Фрейда много слышала, читала его работы тезисно. То, что поняла, запомнила.

– Зачем ты ко мне пришла? – похоже, что с ним действительно что-то не так. – Не похоже, что тебе нужно чужое мнение. Ты сама всё решила для себя.

– Вы правы, – я согласно кивнула и улыбнулась. – Мне нужно было услышать свои слова вслух.

Ярослав улыбнулся, откинулся в кресле, слегка запрокинув голову. Свет падал, выделяя его кадык, скулы, отточенный подбородок. Прекрасные черты лица. Между нами повисло молчание. Он прикрыл глаза. Пальцы поглаживали ручку чашки, а на губах играла лёгкая улыбка. Похоже, предавался воспоминаниям. Где-то в больнице раздавались болтовня и шум, но, похоже, в его голове сейчас играла совсем другая пьеса. Музыка. Разговоры. Взгляды и картины. Не хотела разрушать эту идиллию. Надо признать, я даже любовалась им, сидя напротив, допивая остатки своего чая. Он такой же, как этот чай. Тёплый, приятный, немного горьковат, но вкус всё равно отличный.

– Катерина, – он прервал наше молчание, которое ни капли не давило на уши, – знаешь, в чём минус работы психотерапевта?

– Вы анализируете слова всех людей вокруг, их походку, осанку, взгляды, жесты, мимику? – это была догадка, но очень объективная. Я была уверена, что хоть один пункт – правилен.

– Примерно, – он усмехнулся тепло, ставя чашку на стол и снова откидываясь в кресле, но уже смотрел на меня. – Не можешь расслабиться, когда это нужно.

– Разве вы не умеете выключать сознание, там, мозги, мысли? – откровенный бред несу, потому что не сильна в этой терминологии ещё. Ярослав улыбается – его явно потешил мой вопрос.

– Умею, но бывают такие случаи, когда сделать это очень трудно, – вот теперь мне не нравилась эта его улыбка. Он уж слишком приятный, приторный даже. Что-то не так.

– Я не психотерапевт, даже не врач, и не взрослая, – говорила медленно и отрывисто, чтобы он успевал распробовать на вкус все слова, – но, может, вы скажете, что с вами происходит? Чувствую, что вас что-то беспокоит. Понимаю, это не моё дело…

– Мне приятна твоя забота, – он снова расслабился. Я думала, что он и так расслаблен. Похоже, мне не удаётся улавливать, когда он напрягается. Это незаметно для меня происходит. – Но эти вечные «чувствую» от женщин мне порядком надоели.

– Если вам тяжело, можете рассказать мне, – «тимуровец» из меня слабенький, но я хочу ему помочь, Ярославу. – Пусть я и не давала клятву Гиппократа, не врач, но всё равно хочу вам как-то помочь.

– Не стоит тебе вмешиваться в это, но спасибо за предложение, – он уставший, действительно уставший. Ему тяжело и непросто.

– Я вмешалась в отношения двоих завязанных друг на друге высокомерных людишек – мне море по колено, – захохотала, удивляясь собственному оптимизму. Наверное, это всё для Ярослава делается.

– Это точно, – он тоже улыбнулся. – Ты права, мне нужна помощь. Но вряд ли ты сможешь справиться. Тебе всего семнадцать.

– Между прочим, меньше чем через месяц, будет восемнадцать, – это было смешно, как цыплёнок, который хвастается ещё не выросшим хохолком.

– Да уж, это многое меняет, – он встал из-за стола, обошёл его и, пройдя мимо меня, потрепал по волосам. – Ты добрая, оказывается.

– Вы тоже, – я вскинула голову и улыбнулась ему с неподдельным блеском в глазах. – Поэтому мне так хочется вам помогать.

– Аккуратнее, Катерина, – он резче, чем надо, убрал руку и отошёл к какой-то из своих полок с папками, – я тоже человек, и мне не чужды чувства.

– Вы на что намекаете? – я с прищуром уставилась в его спину, потому что лицом ко мне поворачиваться он не хотел. И улыбалась. Чувствовала подвох.

– Ни на что, – врёте, Ярослав, врёте. Вы ведь хотели сказать, что тоже мужчина, вам не чужды чувства симпатии. Приятно, что я могу нравиться ему. Он же хороший человек. Симпатичен мне. Если бы не Егор, уверена, что могла бы подбивать клинья к нему.

– Можете не говорить, – улыбка. – Я, как вы сказали, отличница, понимаю всё и так. Умею читать между строк… Как только мне исполнится восемнадцать, может, сходите со мной на свидание, а?

– Катерина, – чуть серьёзнее интонация, грубее, старше. Но это не отец и не брат. Он не пожурить меня хочет, а одёрнуть, чтобы не завладеть моими мыслями. Хотя, откровенно говоря, лучше он, чем Егор.

– Знаю, что с пациентами нельзя устраивать личные встречи, – я кивнула согласно, но на самом деле не была согласна.

– Перестань надумывать там себе что-то, – Ярослав ткнул легко пальцем между моих бровей и улыбнулся, – а то знаю я вас, молоденьких лицеисток.

– Вы, между прочим, тоже молоды. Сколько вам? – это было наигранное бунтарство, наигранные надутые губки, сложенные руки на груди и вообще вся такая обида.

– Я старше Егора, – а ему, похоже, было не смешно.

– На сколько? На год? Два? Три? Если вам до тридцати, то ничего страшного, – и это было показное недовольство, и слова лживы.

– На год, – он увидел мой бунт и продолжил: – И да, это много, поэтому не спорь.

– Вы лучше Егора всё равно, – я успокоилась и сейчас изучала собственные пальцы. Мне стыдно было поднять глаза и говорить это всё в лицо ему. – По крайней мере, вы не будете так издеваться надо мной, как он.

– Тебе нравятся ощущения, которые он тебе приносит, – как же спокойно вы это говорите, будто режете без ножа. – И, судя по твоим словам, ты не понимаешь ещё, что я за человек. Поэтому перестань забивать себе голову этими мыслями.

– Но это же правда. Вы добры ко мне, внимательны. Да, ругаете и поучаете, наставляете и вообще ведёте себя как наставник, а не как психотерапевт. Я в вас не чувствую ни брата, ни отца, поэтому плевать на разницу в возрасте. Что такого в том, если мне комфортно вот так сидеть? – это было ребячество. Сколько раз мне о нём говорили, тыкали в него носом, но я не могла отказаться от него. Почему? Потому что я ребёнок ещё. И сколь бы серьёзны, осмыслены не были мои рассуждения, я остаюсь ребёнком.

– Ты мой пациент, хотя и не числишься по бумагам, – внятно растолковывал он. – И мне в твоём обществе тоже комфортно, но ты понимаешь, что у меня своя жизнь, а у тебя – своя. Незачем тебе и так усложнять отношения с Егором, пока ты не разобралась в себе даже.

– Я разобралась!

– Ложь, – немного жестко прозвучало. Видимо, я совсем выгляжу отчаянной, раз он не может иначе меня утихомирить. Но я действительно не понимаю. – Ты как загнанная в клетку птица. Не веди себя так. Смотреть жалко.

– Да, пожалуй. Но всё равно я хотела бы с вами общаться дальше. Не как пациент, – инфантилизм отовсюду. И как мне самой было не противно это говорить? Как он это терпел?

– Катя, сегодня у тебя слишком много всего случилось, – и тут я поняла, что не так. Действительно. Как я забыла. Как я могла забыть.

Сегодня меня осчастливил Егор. Сегодня я решила иначе жить. Сегодня я решила расставить всё по своим местам в своей жизни, навести порядок. Как вовремя появился Ярослав. Наверняка он подумал, что я хочу им заполнить пустоту, которая возникает из-за поведения Егора. Думаю, отчасти он прав. Но лишь отчасти. Я вовсе не хочу вырезать из своей жизни практиканта – я хочу пережить это. Не перевернуть страницу своей жизни – продолжить писать её. Егор – очередной мой кавалер, и то, что события с ним развиваются по другому сценарию, нежели с предыдущими парнями, означает, что я меняюсь. Но теперь снова претерпеваю изменения. Может, эта мысль абсурдна и дика, но я не вижу ничего плохого в том, чтобы посмотреть на Ярослава иначе, а не как на психотерапевта. Думаете, это сложно? Отнюдь.

Но я была наивна всё же. Не так просто смириться со своими чувствами, когда ранее этого никогда не делал. А мне было крайне непросто вообще улаживать конфликты с Егором, а о чём-то другом, более эмоциональном, я и подавно молчу. Ярослав всё это видел по моему поведению, даже если не произносила ни слова. Научиться бы мне когда-то такому же мастерству считывания информации с лиц и тел людей. Эх.

Несмотря на каверзную погоду по приезду, уезжала я с вполне прекрасными мыслями. Нет, не о Егоре или праздниках. Надо сказать для начала, что меня подвозил Ярослав. Погода ухудшилась, превратилась в буйство стихий, и мужчина сжалился над бедной хрупкой, тоненькой лицеисткой, которая должна ехать домой. Как ему удалось вырвать время, чтобы это всё проделать? Пациентка, которая там должна была после меня быть по времени, отменила встречу. Из-за той же погоды. Спасибо тебе.

Меня подвезли прямо до дома, даже не заметила, как быстро это случилось. По дороге мы с Ярославом обсуждали людей, их поступки и мотивы и, хотя рассказывать из своей практики он не мог с упоминанием имён, но всё же вещал о каких-то ситуациях отрывками, чтобы я не успела догадаться, о ком речь идёт, о мужчине или о женщине. Надо сказать, он виртуозно управлялся со словом, словно оружием. Даже восхищало вот это мастерство. Мне было любопытно, а в перепалках он такой же рассудительный и анализирует все реплики, интонации, взгляды и жесты? Спросить мне не удалось, поскольку мы подъехали к дому, о чём Ярослав мне мягко напомнил. Но у него в машине так тепло, уютно, я бы ещё посидела. Мне было настолько хорошо, что вспомнить о вероятных любопытных глазах в окнах не удалось. Мама знает, что я хожу к психотерапевту. Если бы не рабочий день, то я бы пригласила его домой на чай. Так хотелось сделать для него что-то приятное, отблагодарить. Только я могу знать, насколько сильно и за какие заслуги благодарна Ярославу, но пока не знаю. Может, это он вдохновил меня на перемены, натолкнул измениться, свою жизнь привести в порядок, систематизировать все события. Я и сама не догадываюсь.

Уже дома, оттаивая от ледяных порывов ветра и хлёсткого дождя, чашка чая напоминала мне о том, как мило мы беседовали у него в кабинете. Из родных никого не было, что странно. Суббота же, только отец мог быть в разъездах по городу по своим делам. Мама должна крутиться тут, как и Варька, и апостолы. Где они все?

Пока я суетилась и зарабатывала новые очки опыта, что с историком, что с психотерапевтом, что с биологичкой, мама потащила всех в гипермаркет за продуктами. Откуда я это узнала? Догадалась. Почти пустой холодильник и надвигающееся торжество Нового года. Вишневские же приедут. И раз уж дома никого нет, что бывает ещё реже, чем когда вся семья собирается вместе, то я позволила себе вольности. Музыку громко включить, танцевать по всей квартире, в припрыжку измерять гостиную. Я примеряла разные платьица летние и юбки, которым ещё полгода, как минимум, скучать в моём шкафу. Достала туфли и босоножки на каблуке – вам тоже проветриться можно будет только через полгода. Чувство такое прекрасное, будто птица, но не в клетке, а вольно парящая. Я, как дитя, радовалась этому одиночеству тут. Пожалуй, нет ничего ценнее, чем остаться одной на время в квартире, где всегда присутствует толпа народа.

Мои пункты, с которыми я должна была разобраться по собственному убеждению, немного забылись в этой кутерьме девчачьего веселья. Так хотелось отправить фотографии, сделанные на телефон, девчонкам, чтобы и они порадовались. Или хотя бы Кравец. Но дело в том, что я сомневалась, порадуются ли они. Нет, сглаз по фотографии они не пойдут накладывать, но своими взглядами зависти или злости могут мне что-то накаркать. Так мама говорила.

А ещё я была уверена в том, что подарки буду покупать завтра. Уйду под каким-то предлогом из дома, отправлюсь в торговый центр и скуплю всё, что увижу. Деньги есть, так что не проблема.

И только я вспомнила за деньги, как увидела мигающий экран телефона. Отец.

– Да, слушаю, – я была навеселе немного, но более спокойной. Отец – человек серьёзный, и он единственный, кого я ни за что бы в жизни не хотела подвести.

– Катерина, ты дома? – его голос прост. Вроде бы ничего криминального не случилось. Но и по пустякам он мне не звонит.

– Да, недавно пришла. А что?

– Погода у нас такая же дикая? – сплошные вопросы, и все – без ответов. Понятное дело, что ему нужно что-то, что могу предложить только я. Вероятно, в нашем районе. Такое и раньше бывало: отец просил встретить кого-то или забрать посылку, а иногда и документы привезти.

– Я вся вымокла, пока, – осечка, чуть не сказала «выходила из машины», – дошла от остановки.

– Ладно, тогда сиди дома и не заболей, – он быстро положил трубку, словно кто-то в кабинет зашёл нежелательный или лишний, или он просто торопился решить быстро свои вопросы. Нет, мне не жаль помочь, но я сейчас слишком занята собой, чтобы выходить под этот ливень. Так что пусть отправит кого-то с машиной туда, куда ему нужно.

Я чувствовала, что этот день обречён стать переломным моментом. И он стал. Изменения даются непросто, долго и мучительно. Начало положено.

До Нового года оставалось 9 дней, поэтому я, прикинувшись забывчивой девчонкой, побежала якобы на встречу с подругами. На самом деле никаких подруг не было. Как и забывчивости. Мне нужен был повод улизнуть из дома для того, чтобы выбрать подарки. А ещё мне нужна была фора: позвонив вчера вечером Косте, договорилась с ним о встрече. Ему нужна помощь, а мне – компания. Надоедает ходить в одиночестве спустя пару часов. И ноги болят, и деньги считаются в голове, и мозг устал соображать. В общем, жалеть себя начинаешь, а тут – нельзя. Такое дело ответственное.

Костя подъехал вовремя к тому торговому центру, который я обходила вдоль и поперёк. Да, зашла во все магазины, приценилась для разного рода подарков, присмотрела какие-то интересные штучки. К тому времени, как Леонов вошёл в вестибюль, я уже спускалась с упаковками для мамы, отца, братьев, Варьки, Кравец и остальных девчонок. Ещё я присмотрела отличный презент для Ярослава. Мне хотелось сделать подарки ещё двум людям: Ане (за её помощь и заботу) и Егору, конечно. Но не знала, что подарить им. Даже идей не было. У меня была мысль вообще не дарить ничего практиканту, поигнорировать его. С какой стати я должна ему что-то дарить? Но потом вспомнила, что дело не в «должна», дело в «хочется». Мне хочется ему что-то подарить, удивить и порадовать. Да, он не идеал, у него очень много недостатков, которые меня откровенно раздражают и вызывают во мне ярость. Но это отчасти мой практикант. Он уделяет мне внимание. И нет, это не оплата этого внимания. Это благодарность за то, сколько опыта, сколько знаний, сколько всего он мне принёс. Изнасилование, считай, в это перечисление не входит. Не хочу вспоминать об этом. Просто Егор действительно многое сделал для меня, поменял в моей жизни, открыл глаза. Кстати, благодаря нему я увидела сущности многих людей вокруг меня. Может, он и сука, и сволочь, но его поступки всё же имеют результат.

Возможно, это оправдание даже в своих собственных глазах. Для меня же. Я слаба, не могу многое себе позволить, не могу управлять собой. Хочу изменить это, поэтому буду стараться.

Костя выглядел очень изящно. Похоже, с тех пор, как я приложила руку к его внешнему виду, ему пришёлся по вкусу мой стиль. Не знаю, что сейчас там вертится у Кравец с ним, но выглядел Костя свежо. В рубашке тёмно-синей со светлым кремовым кардиганом и тёмными джинсами. Его верхняя одежда уже была сдана в гардероб, поэтому он стоял у эскалатора и что-то клацал в телефоне. Даже не заметил, как я подходила. На него даже девушки обращали внимание. Те, которые мимо проходили. Улыбались и хихикали, подстёгивая друг друга познакомиться. Пока я опускалась на эскалаторе, увидела, как одна всё же решилась познакомиться. Симпатичная девочка. Милая. Улыбчивая. И знаете, в тот момент, ёкнул во мне какой-то инстинкт подруги. Этот парень встречается с моей Ксеней. Прости, детка.

– О, – Костя перевёл взгляд на меня, едва я спустилась. – Ты наверху была?

Девочка смотрела на меня, вернее, изучала. Да, я была одета не так, как в лицей хожу. Никакого дресс-кода. Джинсы горчичные, чёрный свитерок вязки из толстых ниток и чёрные сапоги на низком каблуке с металлическими пряжками. Очень просто и лаконично. Обычно я не надеваю в лицей джинсы, тем более, цветные. А эти, такого приглушённого горчичного цвета, матового даже, блеклого, мне безумно нравились. Под них любой верх идёт. Хоть свитшот с принтом из мелких цветочков. Хоть белая классическая блузка. Хоть туника какая-то женственная из шифона. Поэтому я немного завидовала школьникам, которые не имели формы, могли носить всё, что только пожелают. А девочка не злилась, но её выражение лица явно не было радостным. Расстроилась, наверное. То ли потому что признала меня лучше себя, то ли потому что Костя не может встречаться с такой типичной, как сотни вокруг, девушкой. Ну, он со мной не встречается, а я бы не сказала, что девочка совсем уж на лицо не очень.

– Привет, – я подошла ближе и улыбнулась, – да, прикупила подарок ещё одному человеку. А тебе, вижу, не дают скучать?

– А, да, – он чуть смущённо улыбнулся. Леонов пользуется популярностью многих девушек, поэтому, с какого перепуга он смущался, я не понимаю. – Это Соня, познакомились вот только что.

– Здравствуй, – я кивнула ей благосклонно, сосредоточив всё внимание на её глазах. – Катерина, приятно познакомиться.

– Мне тоже, – завела ладонь за бёдра. Лжёт. – Вы вместе тут покупки делаете?

– Нет, – я ещё шире улыбнулась, не акцентируя внимание на замеченном аспекте. – Константин не любит покупки, поэтому я его пощадила. Что ж, удачи тебе с выбором, Соня, и со скидками.

Я легко коснулась локтя Кости и поманила его за собой, позволив попрощаться с новой знакомой. Не стоит давать девочке увлекаться этим красавцем. Не для неё эта роза.

Косте, судя по всему, было приятно, но он отчаянно делал вид, что это не так. Если ты мне врёшь, Леонов, почему я должна тебе помогать с подарком для Ксени. Если ты хочешь погулять ещё с кем-то, почему должна тебе помогать с подарком для Ксени. Зачем тебе Ксеня? Да, я не считаю её офигенной подругой или хорошим человеком. Она меня нехило так подставила, но это не значит, что из-за пары проступков, я совершенно не буду желать ей добра. А ты идёшь и морду кирпичом держишь. Леонов, ты вызываешь подозрения, в курсе?

– Ничего не хочешь мне рассказать? – я спросила спустя несколько минут, как мы вышли из третьего по счёту магазина классных аксессуаров. Конечно, ты смотришь на меня с недоумением. Конечно, поддельным. Конечно, ты ничего не понимаешь. – Не смотри на меня так. Я могу смириться с тем, что ты флиртовал с той Соней, но тебе же она понравилась. Ты смаковал вашу встречу.

Именно, Леонов. Я всё видела. И совершенно не собираюсь как-то толерантно излагать свои заметки. Более того, я даже не буду как-то скрывать своё мнение относительно этого.

– Кать, – ох, я знаю, что значит эта снисходительная, просящая, немного суетливая интонация. – Понимаешь, Ксюша сейчас ведёт себя…

– Леонов, я по-дружески тебя прошу: давай без перевода стрелок. Я знаю Кравец, она не ангел. Она что-то непонятное мутит к практиканту, и да, меня это до сих пор бесит. Из-за этого я с ней поссорилась и не собираюсь менять своего мнения. Она меня достаточно разочаровала, но она остаётся моей подругой. Какой бы ничтожной ни была, понял?

– Там не всё так просто, – он вздохнул, а я просто выпала в осадок: куда делся этот самоуверенный, немного тщеславный Константин Леонов, который своим обаянием собирал толпы лицеисток. Почему я вижу вот этого хлюпика, который не знает, что делать с девушкой. У меня разрыв шаблона, ребята.

– Я удивлена, Кость, – утихомирив своего внутреннего дебошира, заключила я. Наверное, даже сама для себя, а не для него. – В тебе так много обаяния, а вместо этого я наблюдаю подростка с сомнениями. Неужели ты не знаешь, что делать с девушкой? Как её покорить?

– Она, похоже, всерьёз запала на Егора Дмитриевича, – словно приговор. Отвечаю. – Я и появлялся, и ухаживал, и цветы дарил, и провожал, приезжал – всё. А она отреагировала и погасла.

– Значит, самое время закинуть Кравец в игнор, – во мне просыпался маленький полководец. – Понимаешь, друг, все женщины падки на знаки внимания, даже если кажется наоборот. И, как и все женщины, Кравец увлечена каким-то уродом, который её не ценит. Поэтому вывод напрашивается сам собой: оставь её наедине с этим уродом, пусть поживёт, грезя об их совместном будущем, а, как только её мечты разобьются в щепки о суровые скалы реальности, она вспомнит о том, кто ухаживал за ней. Дай ей время понять, какой ты замечательный.

Это была чистая правда. По себе знаю. Егор – моральный урод и садист. Сука. Сволочь. Циник и просто гад. Я, возможно, влюбилась в него именно из-за вот этих качеств, а не совсем из-за знаний, обаяния, какого-то инстинкта сделать «не так, как все», когда толпа увивалась буквально за ним. Не важно сейчас, каковы были первоисточники моего увлечения. Важно то, что Кравец не сильно-то отличается от меня. И раз так, то можно из этого извлечь уроки. Например, тот, о котором я только что поведала Косте.

– Плюс ко всему, – я вошла в очередной магазинчик первой и обернулась, чтобы продолжить свою речь: – Не мне тебе говорить о том, как нужно завоёвывать мысли девушки. Напоминает яд любого животного. Например, паука или змеи. Укусил, впрыснул яд и жди, пока твоя жертва совсем ослабнет и подчинится твоим флюидам. А потом – она твоя. Бери и ешь, пока тёпленькая.

Звучало очень грубо и жестоко, но так и было. Этот метод используют все красавчики, все парни, которые знают, что они привлекательны и хотят с этого поиметь максимум. Иногда максимум – это девушка. А иногда – ещё и её подруги или финансы.

Знала ли я, что обо мне теперь думал Костя? Нет. Мне как-то без разницы. Он мой друг, и нет смысла перед ним строить из себя недотрогу, незнайку или дурочку. А вот он, похоже, этого не знал. Ему было хорошо со мной, удобно и легко. Мы могли общаться, о чём бы только не захотели, но обычно наши темы сводились к Кравец или учёбе. Больше точек соприкосновения как-то не создавалось. Ах, да, ещё биология, которую он ненавидел так же, как и я. Но в это воскресенье мы обсуждали всё: удобства кинотеатров, новые фильмы в прокате, фастфуд и неудобство МакДональдса, суши и уроки держания деревянных палочек. Изрядно проголодавшись, Костя настоял именно на суши. Мы так долго обсуждали и вспоминали всякие ляпы из жизни, когда и соевый соус разбрызгивался повсюду, потому что кое-кто уронил ролл, не донеся до своего рта, когда кто-то переборщил с васаби, когда кто-то впервые ел угря или какую-то неведомую острую штуку. На самом деле, мне кажется, что Костя просто хотел угарнуть, как я буду есть палочками. У него отличный шанс, ведь я очень давно не ела суши, а палочки дома мы не держим, не едим ими.

Мне казалось, что отведать японской кухни Косте захотелось именно ради смеха, но это не всё. Ему отчаянно хотелось где-то расслабиться, где спокойная, тихая атмосфера, где нет ни лишних ушей, ни глаз, где можно побыть наедине и обсудить что-то личное и где не ступала нога Ксени. Кравец не любила японскую кухню. И корейскую. Вообще всю азиатскую линию не переваривала. В прямом и переносном смыслах. Мы однажды с ней пришли отведать суши, когда они только-только становились популярны у нас в городе. Там много всякого было, интересных событий, в смысле, о которых я никогда в жизни не захочу рассказывать.

Мне предстоял долгий разговор с парнем подруги. Очень долгий. Я не была готова к нему ни морально, ни физически. Но ещё более меня задевал тот факт, что именно мне придётся это терпеть. Кравец не сможет оправдаться в моих глазах больше. Она запала на мужика, который клеился к ней в клубе, который унижал её, который унижал её подруг, доводил до слёз, который ведёт себя, как последняя сволочь, который использует её для обучения своего племянника и самое главное – он портит мою репутацию. Для неё я, похоже, перестала быть подругой, раз она не отдаёт отчёт себе в происходящем. Ну, и пусть. Не злюсь, не презираю такое поведение. Мне не безразлична её судьба, да, признаю, но право вмешиваться в мою жизнь она потеряла.

========== Глава 11. ==========

Спасибо, что вы со мной.

С вас – комментарии, а с меня – очередная глава этой захватывающей истории.

Приятного прочтения)