Текст книги "Когда истина лжёт (СИ)"
Автор книги: W.o.l.f.r.a.m.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)
Дикий. Резкий. Страстный. Животное. Глотающий таблетки для успокоения. Раскаивающийся. Заботливый. Скрытный.
Я нашла твоё слабое место и могу этим воспользоваться. Но не буду. У меня не хватит ни навыков, ни желания причинить тебе боль. Сделав тебе больно, я попаду в собственную обманку. А этого нельзя допустить. Как ни погляди, практикант в выгодном свете: я не могу ничего сделать. Знаю, но ничего не могу сделать – плохо. Знаю, но не всё – плохо. Единственное, чем я могу прижать его, к сожалению, подходит вовсе не мне. Я не настолько садист. А если он меня доведёт? Смогу ли я тогда переступить через своё горло и начать угрожать, провоцировать, шантажировать Егора? Запугать его непросто – у меня есть только этот козырь, и он, увы, знает о нём. Так что, как ни посмотри, я не в очевидном плюсе.
Кравец прищучили за хвост. Нет, она не рыдала, показывая слабость и невинность. Благо, хоть на меня вину не скинула. А то её сволочизм к Косте заставлял меня немного изменить своё мнение о ней. Она молчала и смотрела в пол. Я тоже избегала прямого зрительного контакта с Егором. Он не пытался исправить это – сейчас он учитель, так что не имеет права здесь упоминать о чём-то личном. Как же я ошибалась.
– Кравец, ты расценила моё великодушие как слабость? Я сделал вид, что не заметил телефона, но тебе, кажется, он и не пригодился: твоя подруга тут собственной персоной, – ох, началось. Психологическое давление на Ксеню. Я чувствую, как она сжимается под этими словами, хотя они, по сути, не стоят ничего. Влезать в их разговор не собираюсь: с меня достаточно того, как я однажды влезла выручать её зад из похожей ситуации. Разбирайся сама, Кравец, он ведь тебе так нравится. Ты должна получать моральный оргазм оттого, что он говорит твою фамилию и ещё кое-что, помимо неё. Он обращается к тебе – ты, должно быть, на седьмом небе от счастья. Так в какое отверстие себе ты засунула это счастье, которое должно от тебя исходить? А? Не вижу его что-то.
– Это совпадение, – произнесла подруга, найдя в себе какие-то силы. – Катя оказалась здесь случайно. Я просто в туалет вышла.
– В мужской? Занятно, – практикант подошёл к двери и открыл её, заглянув вовнутрь. – У тебя здесь свидание назначено? Но Леонов же сидит в аудитории. Или он должен был после тебя выйти? И какими же непристойностями вы хотели заниматься в мужском туалете?
Егор проницательно, с искрой глядел на Кравец, чуть усмехнувшись. Видимо, ему это доставляло удовольствие. Хотя, почему видимо? Это действительно забавляло его. Ксеня ухватилась пальцами за рукав моего пальто, прося о помощи. А что я могла сделать? Вступить снова в распри с практикантом и огрести, а Кравец вышла бы сухой из воды? Нет. Ведь рано или поздно историк и меня не пощадит. Я молчала. Делала вид декораций, словно меня здесь не было или я абсолютно не причём, оказалась здесь случайно. Не в то время и не в том месте. Снова.
– Что, Скавронская, так и будешь стоять и не поможешь подруге выкрутиться из этой ситуации? Ты же всегда подставляешься вместо неё, – он ухищрённо смотрел на меня, прямо в глаза, не моргая и не отводя взгляд. Я не отвечала, а изучала принт на его футболке. – Если ты не поможешь Кравец выкрутиться, то она может схлопотать от меня двойку за опрос и пойдёт потом на пересдачу. А её знания по истории, увы, оставляют желать лучшего.
Я подняла свой взгляд до уровня глаз и смотрела чётко в переносицу. Жёстко, тяжело и грубо. Этот взгляд был зеркалом того, как он обычно смотрел на меня. Нет, я вовсе не хотела платить той же монетой. Сейчас мне казалось, что никакой другой реакции тут быть не может. Я не улыбалась, была абсолютно серьёзна и сосредоточена. Не показывала того, что купилась на шантаж. Не показывала никаких эмоций, кроме этого сложного для понимания взгляда. Пусть ломает голову. Но на его лице не скользнуло ни тени сомнений. Он будто был готов к такой моей реакции. А я впервые посмотрела ему в глаза после того, что произошло в лифте, осознанно, так, как обычно смотрю. С тем же набором эмоций и чувств, какие обычно испытываю, глядя на этого урода. С тем же спектром мыслей, которые были при первой встрече в аудитории, когда я поняла, что он тот самый человек, что клеился к Кравец. Я выручила её, спасла её зад от ущемлений со стороны этого садиста, а она в него влюбилась. Я чувствовала себя преданной? Да я, мать его, в ярости сейчас. Эта сука тащится от мужика, который клеил её в клубе. Я подставилась вместо неё, наведя на себя гнев не только этой мрази, но и всех баб в лицее, а она ещё и помощи моей просит. А не охуела ли она часом?
– Ничего, выучит и пересдаст, – сдерживая злость, произнесла я, и удостоилась удивлённого и разгневанного взгляда Кравец.
– Какой поворот, – улыбка маньяка, честное слово. Он облокотился плечом о стену и сложил руки под грудью.
– Катя! Что за подстава? – вспылила. Да неужели? Это я могу только здесь быть вспыльчивой и в ярости. Ты права на это не имеешь, тварь. Используешь меня и радуешься, а я ещё должна прикрывать твой зад перед Костей и помогать ему наладить контакт с тобой? Бедный парень.
– Скавронская, ты не со мной общаешься, а с подругой. Разве ты не должна быть чуточку мягче? – издевается. – Я ведь не обращал внимания на все твои чувства. А она, видишь, так не может. Чувствуешь разницу?
Я яростно взглянула на него, вспыхнув и покраснев. Губы сжались в тонкую нить и побелели. Уверена, сейчас я выгляжу ужасно и даже опасно. Но мне не было дела. Хочу и выгляжу.
– Что значит «чувства»? Катя, ты что… – она с осуждением посмотрела на меня. Удивление достаточно быстро сменилось высокомерием и озлобленностью.
– Кравец, а разве твоя подруга тебе не говорила? – слышу довольные нотки в голосе. Смакует эту ситуацию. Вандал. И рушит мои отношения дальше. Мразь. Скотина. Урод. – Я ведь предупреждал её не приближаться ко мне как к мужчине.
– Если бы ты был ещё мужчиной… – чуть громче шёпота бросила я, но Кравец меня не услышала.
– О чём вы, Егор Дмитрич? – её голос дрожал. Она была удивлена, по-детски, наивно, словно от неё скрыли большой страшный секрет.
– Скавронская, – снова решил мучить меня, а не отвечать на вопрос прямо. Давит своими фактами косвенно. Ненавижу эту манеру. И только он, самое главное, так часто использует её, что меня она уже бесит. – Как же ты не сказала подруге, что ты подходишь мне больше, чем она? Я ведь ясно выразился тогда, что ты опаснее для меня всех этих влюблённых девочек. Ты меня вообще слушала?.. Мне повторить при твоей подруге, чтобы она потом повторила, если ты и в этот раз не запомнишь? Хорошо. Такие, как ты, Скавронская…
– Заткнись, пока я не ударила тебя.
Ярость. Стыд. Гнев. Внутри я была сплошным комком нервов. Оголённая, готовая ударить и убить любого, кто коснётся меня. Я ощущала настолько негативные эмоции, что меня трясло. Напряжённая до предела, я стискивала ладони в кулаках, как только могла, чтобы не двинуть этого ублюдка.
Надо отдать должное ему: он удивился моим словам. Видимо, не поверил, что я ударю его. Наивный. Я бы ударила и глазом не моргнула. И тогда вот я бы рассказала о том, как он домогался меня. Сейчас я его настолько сильно ненавижу, что нет сомнений. Я желаю ему почти смерти, адских мучений, когда его жизнь будет разрушена, но он будет существовать и думать раз за разом, как бы сложилась жизнь иначе.
Кравец испуганно смотрела на меня. Другим взглядом. Не ожидала. Хех, да ладно? Я настолько страшная? Изменилась? Не твоё крысиное дело.
– Э-нет, Скавронская, – он ехидно усмехнулся, помахав пальчиком из стороны в сторону. – Дела нельзя решать рукоприкладством. Если ты не можешь разрулить свои отношения, то это твои проблемы.
Он был серьёзен. Так быстро перешёл с лисиной морды до морды дипломата, даже пугающе. Я не успокаивалась. Меня его слова не разожгли сильнее, но и успокоиться не могла. Это было статичное, разъярённое состояние, когда бесит всё вокруг, но ты концентрируешься на одной вещи, которая раздражает тебя больше всего. У меня дрожали колени, руки, дёргались мышцы лица, но я уставилась в переносицу, проникая сквозь кость глубже, в самый мозг. Представляла, как препарирую этот самый мозг. Даже с моими не очень хорошими знаниями и любовью к анатомии, я получила бы колоссальное удовлетворение от расчленения мозгов этого урода. Но нет, он решил меня подставить. Хех, занятно.
– И только твои, – с садистской улыбкой добавил он, откровенно насмехаясь надо мной.
– С себя начните, – смакуя это выражение, выпалила я. О, это прекрасное удивление и озадаченность на его лице. Ради этого выражения я готова приходить к нему на пары ежедневно. Но останавливаться я не собиралась: – Вы ведь понимаете, о чём я? К слову, Кравец об этом не в курсе, так что вы должны меня поблагодарить, если ваши родители дали вам хорошее воспитание.
Да, вот она чистая, пусть и такая предсказуемая, провокация. Я издевалась над ним и получала от этого удовольствие. Выражение лица, мимика. Его перекосило немного. Хотя, по сути, не так уж я и много знаю, но для Кравец любой квадратный миллиметр информации – целый гектар. Оказывается, у меня есть ещё один козырь, который и удивил практиканта.
– Раз ты так настаиваешь, я не прочь послушать, что тебе рассказали о моей личной жизни, – Егор довольно усмехнулся, словно ситуация словно принадлежала ему и он придумал очередную тупиковую ситуацию в диалоге. – Даже не так: мы с Кравец тебя любезно выслушаем. Просим.
Его, похоже, не заботило, что там люди всё списали уже, а мы торчим в коридоре у мужского туалета дольше положенного, что скоро могут выйти из кабинетов, придти сюда. Его ничего не волновало.
Ксеня стояла, как не при делах. Теперь она заслуженно была декорацией. Ничего не имело значения для меня сейчас: только спарринг с Егором, только выигрыш.
Что я собиралась делать, ведь ничего не знала? Только обрывки фраз. Всё равно, что иметь собранные в мозаике только торцевые штучки. Есть контур, но серединка пуста. Что можно по этому понять? Что можно узнать только из общих черт? Клянусь, я выужу всё, что смогу, из этой каймы.
– Я настолько яркая, – пауза и обаятельная улыбка, – что вы без меня не можете.
Егор замер. Лицо изменилось. Побледнел. Мышцы расслабились. Ни улыбки, ни блеска в глазах. Осанка пропала. Сгорбился немного, опустил руки и засунул их в карман. Неуверенность в ногах. Переминался, потирал подошвой полы. Он выглядел испуганным и озабоченным. Ни злости. Ни страха. Он просто сам не свой. Но почему? Что такого… Быть не может. Только не говорите, что эту фразу он уже слышал. От неё. Неужели я угадала? Не могу придумать никакого другого объяснения, кроме этого, в данный момент. Как же я хочу ошибаться. Пусть это будет только совпадением. Я снова похожу на неё, да? Я снова Лена? Я снова эта тупая мразь, которая рушит жизнь и мне, и Егору?
Я сжалась под этим взглядом. Он действительно видит во мне её. Снова те же грабли. Я закусила губу и уставилась в пол. Зубы метались от языка к щеке и обратно. Через несколько секунд во рту отчётливо чувствовался вкус крови. Меня прожигало разочарование. Всё больше и всё сильнее. С каждым вдохом мне было больнее. С каждым стуком сердца. С каждой мыслью, отдельной и своеобразной. Я сцепила ладони в замок и переминала пальцы, чтобы унять лёгкую дрожь. То ли холодно в коридоре, то ли это у меня внутри всё дрожит. Маленький ураганчик, как тот, что унёс домик Элли. Вот такой примерно поджидал меня внутри, если я загляну к себе в душу. Не хотела заглядывать туда, но, стоило подумать, и непроизвольно увидела этот мрак.
Высокомерие и тщеславие, самолюбие, которые должны были появиться после этих слов, отсутствовали. Я чувствовала только зияющую дыру внутри. Я видела её внутри себя. Идиотка. Скавронская, ты просто идиотка. Я разрушила даже те остатки непонятных отношений, который были до сих пор, просто сорвавшись вниз. Какая же я идиотка. Лучше бы молчала. Лучше бы прикусила язык. Теперь всё кончено окончательно. Кончено то, чего никогда не было и не могло быть. Просто потому, что я оказалась не в то время и не в том месте.
– Кравец, возвращайся в аудиторию, – произнёс практикант, даже не глядя на подругу.
– Но, Егор Дмитрич…
– Оставь нас, – он повысил голос, по-прежнему пристально глядя на меня.
Кравец ушла. Нехотя, всё время оборачиваясь, недоумённо глядя, подозрительно, но ушла. Мы остались одни, а Егор стоял всего в метре от меня. Подошёл на такое близкое расстояние, хотя я боялась того, что он может сорваться. Видимо, он тоже, раз периодически его руки напрягались до предела, а ключицы сильнее выделялись. Но я делала вид, что этого не замечаю. Зачем? Чтобы не спровоцировать его. Он боролся сам с собой, а я не мазохист, чтобы жаждать его срыва на себе. В прошлый раз это ничем хорошим не закончилось. Собственно, это никогда ничем хорошим не заканчивалось.
– Для тебя же лучше не попадаться мне на глаза, не в курсе? – спокойно заметил он, всё так же пристально глядя мне в глаза.
– В курсе. Поэтому в понедельник не надейтесь меня увидеть.
– Херово ты в курсе, раз сейчас ты находишься здесь, а не дома, – ёрничать мог ещё, значит, контролирует себя лучше, чем показывает мне. Лицемер.
– Вам стоило отправить Кравец в кабинет сразу же, а не устраивать здесь сцену, – позволила себе упрёки. Надо же, какая я смелая. Не ожидала такого.
– Я бы извинился, если бы чувствовал вину…
– Нет, не извинились бы, – прервала его я, говоря вполне серьёзно, спустя рукава. – Извинения, благодарности – в вас ничего людского нет. И мы оба с вами это знаем. Именно поэтому вы наслаждались реакцией Кравец. Для вас ни она, ни я ничего не значим. Тем более эмоции, которые мы испытываем.
– Ты успела меня так хорошо изучить. Похвально, – он усмехнулся, но не озлобленно, а скорее сатирически.
– Если бы у меня был предмет «егороведение», я бы и в нём была лучшей, – я улыбнулась уголками губ.
– Сомневаюсь.
– Однако это не меняет моего мнения о вас: для меня вы по-прежнему сволочь, каких поискать надо, – без улыбки уже заявила я, говоря это, словно очередную маловажную безделушку.
– Скавронская, ты зришь в корень, – улыбается. – Видишь, как нужно правильно управлять разговором? Мы не ругаемся, ты не дышишь огнём, глаза не красные от гнева, а вполне себе нормальная беседа. Разве нет?
– Нет. Потому что это я привела беседу к такому исходу, Егор, – пауза и ангельская улыбка, – Дмитрич. А вы даже не заметили того, как я подвела вас к таким ответам, сглаживающим конфликты.
– Ты слишком большого мнения о своём маломальском умении вести беседы, Скавронская, – самодовольно заявил практикант, расслабляясь в данный момент. – Слишком много говоришь и тратить лишних сил, чтобы получить желаемое.
– Учитывая тот факт, что моей фразой Кравец отшила вас в клубе, то большое мнение именно у вас.
– Я был пьян.
– Ничего не знаю. И помогать вам с вашими проверочными работами не собираюсь. Приходить заниматься с мелким историей тоже. Моя бы воля, я б прекратила с вами все контакты, но, увы, – мой голос, к моему собственному удивлению, звучал донельзя легко.
– Врёшь и не краснеешь, Скавронская. Ведь я знаю, – он сделал небольшой шаг ко мне и, наклонившись, прошептал ближе к уху, – на самом деле, ты хочешь быть рядом со мной.
========== Глава 8. ==========
Извиняюсь за такую задержку. Эта глава должна была выйти к Пасхе, но автор внезапно решила расширить главу и впихнуть туда ещё кое-какие детали. Детали вышли эдак на 10 страниц)
В общем, я каюсь.
Ещё я нашла неплохие гифочки Артура. Ссылки копируем, вставляем в адресную строку и наслаждаемся. На автора не ругаемся. Автор много поработала. Больше 30 страниц вашему вниманию.
Приятного просмотра и прочтения)
https://38.media.tumblr.com/3d94cc4f79f294b32ef735d56dfbc11d/tumblr_nmedblDkAR1rxgeqno1_500.gif
https://38.media.tumblr.com/f155362fc50775618f5f4015ec7ac588/tumblr_nmedblDkAR1rxgeqno4_500.gif
https://38.media.tumblr.com/e21b4f36b5675ca9da1921c5aa3c37f7/tumblr_nmedblDkAR1rxgeqno2_500.gif
__________________________________________
– Ничего не знаю. И помогать вам с вашими проверочными работами не собираюсь. Приходить заниматься с мелким историей – тоже. Моя бы воля, я б прекратила с вами все контакты, но, увы.
На моём лице не было ни тени улыбки уже. Я была предельно спокойна, говорила серьёзные вещи и не чувствовала себя ребёнком, словно я с деловым партнёром общаюсь, а не с учителем. Наверное, именно потому, что он старше, я в такой ситуации вела себя подобным образом. Или ещё потому, что я далеко не ребёнок. Мои взгляды на жизнь и поведение в отношениях тоже, думаю, сыграли роль. А в итоге я с Егором стою в коридоре у мужского туалета, напротив друг друга, разговариваю, словно давняя подруга. Вроде бы всё в порядке.
– Врёшь и не краснеешь, Скавронская. Ведь я знаю, – Егор сделал полшага ко мне, чтобы сказать что-то лично, а не подслушивающим стенам, – на самом деле ты хочешь быть рядом со мной. Я вижу, как ты смотришь на меня. Я вижу даже то, о чём ты думаешь.
– Большой опыт? – я проницательно взглянула ему в глаза, пряча за этим спокойствием собственное раздражение. Он задел меня, но я не имею права сдавать позиции, находясь в такой непосредственной близости с ним.
– Ты ведь знаешь ответ. Но, даже пытаясь перевести стрелки, от истины не сбежать, Скавронская, – он усмехался своей обычной садистской улыбкой. Ну, я рада, что он снова видит во мне меня, а не Лену.
– Даже если это не так, мне вас не переубедить, так что и стараться не буду, Егор Дмитрич, – я легкомысленно улыбнулась, и мы оба понимали, насколько лицемерная у меня сейчас улыбка.
Практикант отошёл от меня и направился к окну. Я сделала пару шагов в ту же сторону в ожидании того, что он скажет или сделает сейчас. Никто из нас не оканчивал этот разговор, так что мне даже интересно, чем он ещё удивит меня. Егор стоял, упершись ладонями в подоконник, и задумчиво глядел на улицу.
– Зря ты пришла сегодня, – невзначай произнёс он. Хотя я сомневаюсь, что именно невзначай.
– Я не собиралась приходить, – говорить ему истинную причину я не хотела, поэтому демонстративно умалчивала о ней. – В понедельник я к вам на занятия тоже не приду.
– Валяй, – пожав плечами, бросил Егор. – Только подготовься к четвергу по этой теме.
– Вы предупреждаете, что меня спрашивать будете? – я с улыбкой изогнула вопросительно бровь, ставя под сомнения и слова Егора, и его самого.
– Я отыграюсь на тебе за сегодня и за понедельник, Скавронская, – практикант обернулся ко мне и ухищрённо смотрел.
– Как же я выкручусь-то. Я ведь ничегошеньки не знаю по истории, – улыбнувшись той же садистской улыбкой, какую обычно видела у Егора, я смотрела на него, словно он был пустым местом.
– У тебя есть время до четверга, – практикант развернулся ко мне, облокотившись о подоконник телом. – Почему я всё ещё не вижу твоих сверкающих пяток?
– Хорошо отдохнуть вам от меня, – я улыбнулась с прищуром и направилась к лестнице. Егор ничего не отвечал и просто развернулся лицом к окну снова.
Почему у меня так легко на душе? Так хорошо? Мне хочется взлетать и петь. Когда я зашла в стены лицея, мне было так плохо, а сейчас – настолько легко. Да это и не важно. Важно то, что я освобождена от него в понедельник. Мне бы маму уговорить не пускать меня на право, и вообще всё в шоколаде. Подумаешь, понедельник стал воскресеньем-2. Я только за. Могу поделать то, что хочу. Или нагнать ребят, ведь я пропустила.
До остановки так хорошо шлось, что я решила пройти ещё одну и сесть на маршрутку там. Ноги не болели после такого насыщенного дня. От Кости тоже не было вестей. Боюсь представить себе, если Кравец начнёт делиться с ним собственными догадками по поводу меня и практиканта. Кстати, Кравец! Она ведь наверняка поняла не так. Но и звонить объясняться с ней я не хочу. Учитывая её любопытство, она или начнёт это обсуждать это с девчонками и покажет себя настоящей сукой, а не подругой, или будет держать в себе и потом таки-осмелится позвонить мне. Под каким-то левым предлогом и случайно затронет эту тему. А я сделаю вид, что не заметила её, прущего из трубки, женского любопытства, и отвечу на её вопросы с нужной позиции. Так что тут развитие событий предопределено.
Несмотря на унылые лица вокруг, я была достаточно весёлой и радостной как для этой поздней осенней субботы. Когда дошла до остановки, позвонил Пашка, и со словами «ты вроде не говорила, что будешь в районе лицея сегодня», подъехал автомобиль. С открытым окном на пассажирском кресле рядом с водителем я узнала Пашку, а в роли водителя – Серёга, его лучший друг со школы ещё. Сейчас они вместе учатся на потоке, правда, в разных группах. Петрушка не так дружен с ним, но общаются неплохо. Серёга – типичный компанейский парень, который любит внимание девушек, уважение парней. Он легко находит друзей и может расположить к себе абсолютно любого человека. Надо ли говорить, что он чувствует себя «своим» в любой компании?
Автомобиль Серёгин – подарок родителей, который они купили, по сути, всей семье. Водил парень бесстрашно, иногда слишком. Как оказалось, они вдвоём ехали в тематическую кафешку по любителям аксессуаров, поэтому выглядели немного странно. Я не собиралась туда вовсе, просила меня отвезти домой, но Пашка настоял. Гуляка-брат решил вытащить свою сестру, которой нужен, откровенно говоря, покой.
– Там играет классная музыка, продаются безделушки, подаются кушанья и питьё – чем не круть, Кать? – с воодушевлением говорил Серёга, поглядывая на меня через зеркало заднего вида.
– Я без аксессуаров – вот в чём беда. Буду там, как белая ворона, – на самом деле, я просто жаловалась и хотела отдыха. Но нужно же позиционировать себя иначе, а то Пашка придёт домой и весь мозг мне вынесет этим кафе.
– Мои очки возьмёшь и у Пашки – шляпу, – я смерила его задорный взгляд скептическим прищуром. – Думаешь, ты будешь выглядеть хуже всех там?
Минут десять, пока Серёга кружил по округе, они вдвоём ещё уговаривали меня, и, в конце концов, я сдалась. Мне уже хотелось увидеть, что это за место такое крутое – так здорово они его презентовали мне. Выглядела я смешно, если честно. И пусть ещё шляпа Пашкина мне шла, но очки – явное отсутствие вкуса. И то ли Серёга хотел сбагрить их кому-то, чтобы самому не позориться, то ли они на мне смотрелись так смешно, что он решил не лишать себя такого цирка. Я в роли клоуна.
Кафешка была немаленькой. Её логичнее назвать полноценным кафе, состоящим из трёх залов. Подиум-сцена, столики, ниши в стенах, приглушённый свет и плафончики со свечами. Росписи кое-где на стенах, ковры или голые стены с кладкой кирпичей. В общем, в таком месте мне хотелось творить что-то: плести фенечки, делать шаржи, писать пейзажики, сочинять музыку или наигрывать её на гитаре, стоявшей в свободном доступе на сцене. Когда мы вошли, какая-то девчонка играла на рояле, у подиума. Обслуживали здесь люди с галстуками, подтяжками, очками, шляпами, чётками, часами. В общем, чего только на них не было. Одежда была стандартной для всех: джинсы и белая рубашка с коротким рукавом. Поэтому джинсы здесь не носили принципиально, чтобы тебя не спутали с обслугой. И это же распространялось на белые рубашки. Клиентура тут сразу бросалась в глаза: в зале росписи сидели, в основном, люди тонких цветовых отношений, в зале кирпичных стенок – с яркими акцентами (красный, жёлтый, зелёный), а в ковровом зале – всех понемногу. С мира по нитке, так сказать.
Сказать по правде, я тут своим, казалось бы, уродским видом, не выделялась ни капли. Ни серость, ни своя в доску. Прослойка. Как интеллигенция. Серёга махнул кому-то рукой, и мы вдвоём пошли вслед за ним. Столик, как я думала, заказанный на троих, был небольшим пиром. Мы оказались последними, куда присоединились ребята. До нас там уже было шесть человек и ещё трое сидели за столиком рядом, отдельно от остальных. Зачем и почему – я не знала. Пока что мне были интересны знакомые Серёги и Пашки соответственно. И девушки, и парни выделялись либо внешними изысками вроде ярких прядей волос или линз на глазах, либо одеждой. К слову, с ней они экспериментировать не боялись. То, что мне и в голову не могло даже поставить рядом – они напяливали на себя. «Индивидуальность», – думали они. «Безвкусица», – думала я.
Нет, я не против самовыражения, конечно. Просто сочетать то, что само по себе просто нельзя сочетать – перебор. И что вы думаете? Мне пришлось улыбнуться и всё. Вдруг они люди неплохие. Да и вообще, это же друзья ребят – как я могу оскорбить их.
Серёга представил Пашку как своего друга и меня – как его сестру. Но осматривать дальше новых знакомых мне никто не дал – подошёл официант и подал нам, последним прибывшим, меню. Тут был чай, кофе и алкоголь. И разновидности этого всего. Пить мне никто не запрещал, но сейчас меньше всего хотелось напрягать свои почки и печень. И так нелегко пришлось. Даже от радости пить – у меня в крови до сих пор морфин содержится. О каком алкоголе вы там говорите?
Я прикрывалась своим несовершеннолетием, и Пашка мне тут помощником не был. Компаньоны сдались быстро: никто же не будет уговаривать девушку пить, если её старший брат тут. Просидев в этой компании всего лишь полчаса, я и людей перестала считать такими странными, и обстановка располагала к себе, и музыка радовала слух. Я не слышала звонков от мамы и ещё парочку незнакомых, так что вполне себе могла расслабиться. Познакомилась с Кириллом и Катей и общалась, в основном, с ними. Они были братом и сестрой, и, как настоящие живущие под одной крышей члены семьи, ссорились по каждой мелочи. Полная противоположность нам с Пашкой. Вот мы потешились над ними, когда они делили чашку кофе и вспоминали какого-то дядю Серёжу, который подарил им по киндеру. Спор был плёвый: кому какая игрушка досталась, но сколько нового мы узнали о семейной жизни этих двоих! Например, Катя очень долго сушит свои волосы, т.к. они длинные, а если она пользуется феном – мало того, что шумно, так ещё и вся её комната оказывается оплетённой паутиной из этих самых, выпавших, волос. А Кирилл очень любит докопаться до еды. Если приготовили не так, как он привык есть, аппетит может пропасть совсем.
За время, проведённое тут, моё настроение улучшилось в разы. Серёга нас потом отвёз домой, а сам поехал по делам ещё. На пороге нас ждала беспокойная мать, на звонки которой её непутёвая дочь не отвечала. И оправдания вроде «я не слышала» или «телефон на беззвучном» не считаются оправданием. Зато мы повеселились. И моё счастливое лицо кое-как успокоило беспокойного родителя. Мне предстоял отдых и домашка одновременно, но сначала я позволила себе отдохнуть. Через час-другой, когда я уже основательно подготовилась расслабиться (сериальчик, йогурт и печеньки), вспомнила о телефоне, где до сих пор висели в напоминания пропущенные звонки. Среди знакомых номеров я увидела Костю и ещё один незнакомый. И ладно ещё Леонов, я ему отношения налаживаю, но кто второй – без понятия. Надо будет – позвонит ещё раз. Отставила пиалу с печеньем, стакан йогурта подальше и набрала Костю. Пусть в неудачный момент, но надо узнать, что там такого.
Трубку парень снял не сразу и тут же сказал, что занят и перезвонит позже. Но даже эти три секунды позволили мне услышать отчётливый вопрос «кто там?», заданный голосом Ксени. Итак, значит, они вместе. Значит, всё хорошо. Значит, мой план удался. Алилуя.
Времени свободного хватило всего лишь на две серии, и тут же позвонил Костя. Йогурта к тому времени уже не осталось, а остаток печенья находилось на кухне. Туда нужно было ещё идти, а мне лень. Судя по голосу, настроение у него не плетётся по полу и не бьётся головой о потолок.
– Кать, а что у вас там с историком случилось, что на Ксюше лица не было, когда она вошла в кабинет? – он был спокоен, не любопытен. Обычная интонация.
– А с чего ты взял, что мы с историком виделись? – прикусив язык, чтобы не сболтнуть лишнего, заявила я, переставая бесполезно втыкать в компьютер и увлекаясь беседой. Кажется, кто-то решил поиграть в салочки. Забавненько.
– Ксюша сказала, – как ни в чём не бывало, произнёс Костя.
– Ксюша – трепло. Подставила меня, себя и меня ещё раз. Если увидишь её сегодня, передавай «привет», – усмехнулась я, многозначно глядя в отражение монитора на себя.
– Вы меня в свои разборки не втягивайте. Я не люблю всех этих женских недомолвок, – протестует, м. Какая прелесть.
– Я тебе помогаю? Помогаю. Не вижу повода вообще слушать твоё негодование, если честно, – Костя услышал мою интонацию и понял, что сейчас я лицемерно улыбаюсь.
– Да я не собираюсь рассказывать. Просто она так переживает из-за этого практиканта и тебя. У вас же натянутые отношения…
Я не стала говорить, что между нами и когда натягивалось, дабы сохранить эту тайну. А вот Костю раздирало понемногу любопытство.
– Леонов, мои отношения с практикантом хуже, чем у двух собак, которые борются за территорию. Выводы делай сам, – в моей интонации отчётливо прослушивалось раздражение. Как мне нравится Костя, потому что он многое понимает с первого раза. – Что там у тебя с Кравец? Что было, когда ты вошёл в аудиторию?
– Ну, она офигела, – замялся и немного стесняется. – И не она одна.
– Спорим, что на тебя обратили внимание даже те, кто никогда не обращал? – я усмехнулась, самодовольно откинувшись в кресле. – Хотя таких людей потенциально мало, но всё-таки.
– Ну, да. Было такое.
– А Кравец что? Вы потом вместе домой пошли? Общались? – тут уж не соври мне, Кость, а то я перехочу тебе помогать. Ты же не сволочь, как некоторые, правда?
– Мы в парке прогулялись, и потом посадил на маршрутку домой.
– То есть с ней не поехал? – жаль.
– Нет. Она сказала, что не стоит.
– Идиот ты, Костя. Ты хочешь добиться её внимания или нет? – я немного вспылила. – Должен был проводить до дома и поцеловать на прощание. Ну, что ты как маленький.
Я не совсем удачный советник в любви и отношениях, но знаю, что нравится Кравец. Как и все девушки, она любит заботу о себе и громкие поступки, доказывающие её уникальность и важность для тебя.
– Мы сделали из тебя обаятельного парня, а ты профукал возможность уделить внимание именно ей, выделить её из толпы. Кравец любит такие, немного показушные вещи. Надо было надавить на это, – пожалуй, я сильно разошлась, раз дважды проходил человек и дважды у моей двери шаги замолкали.
Нет, может, это к лучшему. Чтобы всё сразу сделать и получить результат – так не бывает. Нужно делать постепенно, наращивать мощь, собирать оружие, делать образ из деталей.
