Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

– Надо завтра за солью съездить, – пробормотал он, покосившись на хмурого ящера. – Поищу свежей рыбы – должна уже быть.

Хифинхелф рыбу любил, но сейчас промолчал – настроение у него было скверное, болели помятые стражниками рёбра и плечи.

– Алссек, – прошипел он чуть погодя, когда Нинан Льянки перестал угощать угрюмого жреца и в растерянности отошёл. – Сс тобой ничего не ссделают? Ессли ессть хоть малая опассноссть – я увезу васс сс Аманкайей отссюда прочь.

– Что ты, Хиф, – отмахнулся изыскатель. – Почтеннейший Гвайясамин уже сделал, что хотел. И этого достаточно.

Он вздохнул. Винить ящера было не в чем – надо было самому Алсеку понятнее объяснять, что в Храме Солнца ничего страшного со жрецами не делают. Нечего удивляться, что Хифинхелф насторожился и решил помочь. А храмовая стража всё же не настолько глуха и слепа, чтобы не заметить здоровенного иприлора, пробирающегося под пирамиду… И всё-таки остаться без свежего мяса на весну – неприятно.

– Хсссс, – шевельнул хвостом ящер. – Я куплю сстолько мясса, ссколько будет нужно. За сскачки по рассплавленной меди я получил не только ожоги. Ессли жрец не передумает, ты ссвободен до ссередины Кэтуэсса?

– Да, свободен, – кивнул Алсек и покосился на семейство Льянки – кажется, они о жреце забыли. – Если и у тебя не найдётся дел, то… Песчаная Улитка?

– Хссс, – кивнул Хифинхелф. – Ссамое время.

Он резко выдохнул и потёр ушибленное плечо.

– К’чин ун-ну…

– Может, тебе прилечь? – забеспокоился Алсек. Вроде бы кости у иприлора были целы, но толком проверить ящер не дал – и идти к лекарю отказался.

– Пусстое, – качнул головой Хифинхелф. – К утру вссё ссрасстётсся.

Тень на мгновение закрыла солнце, чёрные крылья прошелестели над двором, и огромная летучая мышь опустилась на крышу дома Сонкойоков. Алсек поднялся на ноги, отталкивая Хифинхелфа к стене, ящер возмущённо зашипел и вскочил следом, глядя на крышу сквозь растопыренные пальцы. Тот, кто прилетел на спине мыши, встал на краю, показывая пустые ладони. Это был не Гларрхна – человек, один из воинов Вегмийи, но его двузубый испепеляющий жезл пока лежал в ножнах.

– Наместник ждёт тебя, – отрывисто сказал Ти-Нау. – Прямо сейчас.

========== Глава 06. Пепелище ==========

– Не выпускай его никуда, ради всех бого-о-ов! – крикнул Алсек, наклоняясь к земле, и тут же качнулся назад – летучая мышь взмахнула крыльями и едва не выбила его из седла.

– Шшссин! – громко зашипел обиженный Хифинхелф. Остальные его слова унёс ветер, поднятый мышиными крыльями. Чёрный мегин, не тратя времени, развернулся над кварталом и полетел на восток.

Алсек разглядывал затихающий город, струи дыма, поднимающиеся от очагов, циновки и одеяла, вынесенные на крыши, – кому-то жарко стало спать в каменном доме… Солнце опустилось к земле, и белесый диск раскалённого неба, остывая, подёрнулся зеленовато-жёлтой паутиной. По восточной кромке небосвода протянулась тёмно-синяя полоса – она поднималась волной, готовясь захлестнуть весь мир. «Ночь на пороге! Что за спешка у почтеннейшего Даакеха, что ему вечером не уснуть?!» – в недоумении пожал плечами Алсек.

Воин Вегмийи, бесстрастный и молчаливый, как городские стены, ни разу не взглянул на Алсека с самого взлёта, и тем более он не собирался ничего рассказывать. Жрец, смутившись, тоже замолчал. Дом наместника уже близко – там он узнает всё.

С плосковерхих башен над домом Даакеха срывались летучие мыши, отправляясь в ночной дозор. Заунывно посвистывали флейты, провожая их и тех несчастных городских стражников, которым приказали охранять Эхекатлан ночью. Чёрный мегин качнул крыльями, снижаясь над составленными стена к стене длинными зданиями – он летел к угловой башне. Алсек смотрел вниз. Дом наместника был хорошо знаком ему – вот эта башня называется Вечерней, и если спуститься с неё до второго яруса и войти в правую дверь, то шагов через тридцать окажешься на малой развилке – и слева будет одна из приёмных зал, а справа, за толстыми войлочными завесами, – комната переписчиков. Сейчас она, должно быть, пустует – Аманкайя рано вернулась домой, и остальных отпустили тогда же. Разве что кто-нибудь из Гларрхна стоит там, охраняя драгоценные книги…

Один отряд Гларрхна – с жёлтыми лентами, привязанными к коротким копьям – уступал на посту место другому, увешанному тёмно-синими флажками. В коридорах большого древнего дома им было просторно. Воин Вегмийи провёл Алсека мимо них так быстро, что изыскатель едва успел кивнуть им – на приветствия времени уже не хватило. «На обратном пути,» – подумал жрец, подавив досаду. «Похоже, дело срочное…»

Тяжёлое полотно мелнока, расписанное змеиными мордами и переплетёнными крыльями птиц – немало, должно быть, стоила такая изукрашенная завеса! – колыхнулось, пропуская в коридор запах горящего Яртиса. Кто-то внутри плеснул на угли жаровни яртисовый отвар, и благовонный пар волной прокатился по зале. Воин Вегмийи заглянул в комнату, поспешно переступил порог и дёрнул за руку Алсека, втаскивая его внутрь. Изыскатель едва успел отойти от завесы – поверх неё легли, выдвинувшись из толстых стен, гладкие каменные плиты.

– Боги в помощь, Алсек Сонкойок, – вздохнул, поднимаясь из глубокого кресла, выстланного мелноком, высокий седой иларс. Двое Ти-Нау, устроившиеся на коврах по левую и правую руку от него, тоже встали. Их лица казались окаменевшими, но в глазах затаилась тревога.

– Силы и славы, почтеннейший Даакех Гвайкачи, – склонил голову Алсек. – Силы и славы и вам, почтенный Кхари Айча, могучий Интигваман Хурин Кеснек.

Кхари едва заметно наклонил голову. Интигваман – предводитель Вегмийи – остался безучастным и первым опустился обратно на ковры, не дожидаясь, пока сядет сам наместник.

– Садись и ты, Алсек, – махнул рукой наместник, опираясь на резные подлокотники. – Некому видеть и слышать нас?

Ковры в приёмной зале наместника были, пожалуй, мягче любой постели в доме Сонкойоков, – мелнок был застлан западным войлоком, тот – ещё одним покровом из узорчатого мелнока, и нога тонула в трёх слоях по щиколотку, и упавший на пол кувшин не разбивался, а мягко ложился набок, тихо, как пушинка. Алсек уселся, поджав ноги и сложив руки на коленях, и вопросительно взглянул на Даакеха. Теперь он видел, что камень закрыл и окна за спиной наместника.

– Есть новости для тебя, Алсек, – негромко сказал Даакех. – Но я не удивлюсь, если ты уже их знаешь. Я говорю о том, что сталось со священной крепостью Гвайны, с Шуном…

Он ждал от изыскателя ответа, но тот мог только растерянно мигнуть.

– А что случилось в Шуне? – спросил Алсек наконец, когда молчание затянулось. – Я очень давно не покидал город, и кошки с севера ко мне не прилетали…

– И не прилетят уже, – пробормотал Интигваман и стиснул зубы, судорога пробежала по его лицу, но очень быстро оно снова стало каменным. Алсек изумлённо заморгал – таким он Интигвамана ещё не видел.

– Сегодня на рассвете воины Джаскара захватили его, – склонил голову наместник. – Знамёна Джаскара над крепостью Гвайны, все поля и дома пусты и опалены огнём. Над Чакоти зарево победы – наши тонакоатли видели его на рассвете. Ты быстро обо всём узнаёшь, Алсек, но на этот раз я тебя опередил.

Он криво усмехнулся, покосился на мрачных соседей и замолчал. Изыскатель ошарашенно мотнул головой, царапнул ногтями ладонь, чтобы отогнать морок, – но всё осталось по-прежнему.

– Джаскар захватил Шун?! Зген всесильный… Властитель Даакех, такого же быть не может! – от волнения Алсек едва усидел на месте. – Великая крепость Гвайны… Её даже Скарсы взять не смогли, даже армия демонов! Там целой стаи кораблей будет мало, там… Властитель Даакех! Ты шутишь, должно быть?

– Увы, нет, – покачал головой Даакех и вынул из поясной сумы связку перепутанных нитей. – Унай Мениа в полдень вернулся из Шуна с донесениями. Надеюсь, боги будут милосердны к нему, и его раны затянутся. Читай.

Алсек дрогнувшей рукой взял нити. От них пахло гарью, палёным мясом и жжёной шерстью, местами цвета узелков было не разобрать из-за тёмных пятен. Изыскатель пробежал пальцами по связке, вздрагивая на каждом переплетении и растерянно мигая.

– Волна огня? Горящие камни? Огонь с неба и из земли?! Что?! Воины-Скарсы и… и Существа Сиркеса, и люди без теней, сильные в огне, как Скарсы, и такие же свирепые?! Боги… – Алсек снова ощупал нити. – Пепелище от… от ворот Уангайи до… до Кошачьих Скал, и нигде… нигде ничего живого?! И… что?! Сожгли заживо?! Разрушали каналы и даже… Над Уангайей поднимается дым?! Храни нас Аойген! Властитель Даакех, где сейчас Унай Мениа? Он сам всё это видел? Если он не перегрелся на солнце, то…

Он осёкся, увидев, как стиснул зубы Интигваман. Ладонь воина уже лежала на рукояти испепеляющего жезла. Изыскатель перевёл взгляд на Даакеха – тот помрачнел.

– Унай изранен, он горел заживо, – хмуро сказал наместник, отбирая нити. – Не знаю, выживет ли. Его товарищ из вылета не вернулся, их тонакоатль сгинул вместе с ним. Целители узнали отметины скарсова огня. Я бы хотел, чтобы это было мороком, но… Успокойся, о Интигваман. Алсек не сказал ничего плохого.

– Око Згена… – изыскатель поёжился, вспоминая обрывки донесения. – Скарсы под знамёнами Джаскара… Скарсы?! Зген всесильный! Все знают, что ни одному человеку Скарсы не подчинятся! Откуда они там?!

Даакех покачал головой.

– Откуда бы Джаскар ни взял их, они там были – и сожгли троих наших разведчиков. Почтенный Гвайясамин попытается найти их на пути к Кигээлу и спросить, что ещё они видели, но это дело ненадёжное. У меня есть задание для тебя, Алсек Сонкойок, и есть подготовленный и навьюченный куман, который завтра на рассвете будет ждать тебя у северных ворот.

Алсек мигнул. Он ждал, что вызов к наместнику ничем хорошим не закончится, но чтобы так… По глазам иларса видно было, что он не передумает, и что спрятаться за верховного жреца не получится. Ну что же…

– Я готов, почтеннейший Даакех, – склонил он голову.

Интигваман нахмурился, недовольно покосился на правителя, но промолчал. Даакех сдвинул брови.

– Это по части Алсека, Интигваман, – негромко сказал он. – Или найди мне воина Вегмийи, от которого не разбегается всё живое. Кто из вас одновременно незаметен, стремителен и учтив?

Алсек в смущении разглядывал узорчатый ковёр. Интигваман, конечно, не рад, но вот его, Алсека Сонкойока, тревожило бы другое… Зачем Джаскару, победившему могучего Ильюэ, захватившему неприступный Шун, повелителю Скарсов, – зачем ему убивать разведчиков Эхекатлана?! Он, как подобает Ханан Кеснекам, должен бы гордиться содеянным, созывать со всей страны гонцов и наблюдателей, чтобы о его победе рассказали всем и каждому, и все восхитились его могуществом…

– Ты поедешь в Пустыню Аша, – наместник снова смотрел на изыскателя, и тот виновато вздрогнул. – Воины Джаскара отчего-то не рады своей победе – не говори с ними и не попадайся им на глаза. Поищи людей Шуна, поговори с жителями пустыни… ты знаешь, о ком я. Мне хотелось бы знать, что там случилось. Унай не видел пленных ни в пустыне, ни у реки, но не видел и мертвецов. Может быть, пустынные жители знают, куда они делись. Поговори со всеми, кого найдёшь. Только не забирайся в развалины Чундэ – там людей не ждут. Твой друг, Хифинхелф из Мекьо, в городе сейчас… Он не получил тяжёлых ран от храмовой стражи?

Алсек мотнул головой.

– Нет, властитель Даакех. Он только рассержен, – изыскатель нахмурился. – С ним обошлись чересчур сурово. Ни к чему было бить его.

– Может, ты и прав, – пожал плечами иларс. – Значит, у него нет новой одежды, а ты оставлен без свежего мяса… Я подумаю, чем можно помочь.

Алсек благодарно кивнул.

– Постой, – Даакех протянул к нему руку, и изыскатель снова сел на ковры. – Аманкайя как будто нездорова последнее время. Что случилось? Если нужна серьёзная помощь, я найду её быстрее.

– Ничего, почтеннейший Даакех, – покачал головой Алсек. – Весной многим не по себе, к тому же так быстро наступила жара… Сегодня вечером Аманкайя была вполне бодра.

– Ну ладно, – пожал плечами иларс. – Отправляйся в дорогу, Алсек. Будь осторожен – этому городу ты нужен живым.

Летучая мышь унесла Алсека из дома наместника, тот же воин Вегмийи проводил его до квартала переписчиков, по-прежнему храня молчание – то ли горевал по убитому родичу, то ли спал на лету.

В густой лиловой мгле угли гаснущего очага во дворе горели яркими алыми звёздами. Хифинхелф сидел у огня, Аманкайя боком прижималась к нему, куталась в плащ и клевала носом. По другую сторону кострища сидел Ксарна. Со двора тянуло выпаренным отваром Яртиса – как видно, и здесь было слишком много беспокойных и встревоженных существ, которым понадобилось умиротворяющее зелье.

– Ночь на дворе, спать бы и спать, – покачал головой Алсек, мягко опускаясь на землю. С крыши прыгнуть он побоялся – спустился ярусом ниже, на толстую перекладину, торчащую из камней, и оттуда уже соскочил вниз. Потревоженный Хифинхелф дёрнулся и зашипел, Аманкайя мигнула, сонными глазами глядя на пришельца.

– Что ссказал намесстник? – спросил иприлор, снова заворачивая девушку в плащ. – Хшшш, Алссек вернулсся живым, сспи сспокойно.

– Для нас есть дело, Хиф, – понизил голос изыскатель. – Но лучше бы его не было. Крепость Гвайны пала на рассвете. Джаскар её захватил. Теперь он – властитель и в Чакоти, и в Шуне. Вот только ничего живого там не осталось. Разведчики видели в Шуне странные вещи… Там Скарсы. Скарсы под знамёнами Джаскара. Кто-то из них напал на разведчиков. Унай Мениа лежит сейчас без сознания, полуобугленный. Целители узнали огонь Скарса. Почтеннейший Даакех просит поговорить с народом пустыни, узнать, кто что видел. Но если там Скарсы… Наверное, тебе лучше остаться тут, Хиф. Ты ранен…

Когда Алсек замолчал, на него уже смотрели, не мигая, не только Ксарна и Аманкайя, но и все люди из рода Льянки. Гвайнаиси свесилась из окна, и никто её не одёргивал.

– Хсссс! – Хифинхелф сердито махнул хвостом. – Алссек, я похож на глупого мальчишшку?! Я не вчера вылупилсся из яйца – осставь эти нелепые хитроссти! Намесстник зовёт на ссевер насс обоих, так? Мне ссейчасс посслышшалоссь много сстранных сслов, но ссмыссл я уловил хорошшо. Тебе дали кумана?

– Дали, – кивнул Алсек. – Выезжаем завтра на рассвете. Почтенный Ксарна, присмотри за Аманкайей. Из-за этой жары ей может стать дурно.

– Алсек, кусай тебя куман! – нахмурилась Аманкайя. – Это за тобой присмотреть бы! Не вздумай драться там со Скарсами – я не Некромант, и в Кигээл за тобой не полезу!

– Хссс, – Хифинхелф шевельнул тонким языком, принюхиваясь к воздуху. – Не знаю, шшто там ссо Сскарссами, но сс ссеверо-восстока вессь день тянет кровью. Я думал, мерещитсся. Ессли Шшун взяли… Большшая, небоссь, армия у Джасскара Ханан Кесснека! Помню я эту крепоссть…

– А Ильюэ? – встрепенулась Аманкайя. – Разведчики видели его в плену? И что стало с кошками, с Уску Млен-Ка? Его видели живым?

– Пленных не было, – покачал головой Алсек. – Может, их увели раньше или спрятали где-нибудь. Говорят, Кошачьи Скалы выжжены, так же, как Шун и его поля. Мне не верится, Аманкайя. Джаскар всё-таки не беззаконный демон, не бешеная гиена. Он не стал бы убивать кошек. Ильюэ, может, и погиб, но Уску? Он же старик, совсем не воин, и к тому же кот. Кто посмеет его тронуть?!

Перед рассветом ветер распахнул неплотно закрытые ставни, и Алсек проснулся от стука. Встряхнувшись, он сел у окна и выглянул наружу. Небо над западной стеной уже начинало светлеть, над широкими уступами башен протянулась жемчужно-желтоватая полоса зари. Алсек мигнул, протёр глаза, – полоса не позеленела. «Рыжий рассвет,» – хмыкнул изыскатель, качая головой. «Что ни день, то небо по-новому раскрашено. Боги знают, чем себя занять…» Он снова протёр глаза и подавил зевок. «Пора будить Хифинхелфа…»

– Пусстыня Ашша? Хсссс! – ящер вскинулся, ударил по стене хвостом и перекатился с боку на бок, но взгляд его глаз, лишённых век, по-прежнему был устремлён в одну точку, и осмысленности в нём не прибавилось. Алсек огляделся и с силой дёрнул иприлора за хвост, одновременно шарахаясь от его ложа к дальней стене. Хифинхелф скатился на пол, молча выпрямился во весь рост и взмахнул чешуйчатой лапой. Ещё немного, и он сцапал бы Алсека – жрец едва успел отпрянуть.

– А-ах, – из-за тростниковой завесы выглянула сонная Аманкайя. – Зген всесильный…

– Хиф, тише! – нахмурился Алсек. – Просыпайся, нам пора. Пока ищешь одежду, я умоюсь.

– Хссс, – ящер помотал головой и потянулся к коробу, с которого свисала серая броня. Когда Алсек вернулся, уступив ему место у чана с водой, постели уже были прикрыты циновками, а поверх них лежали красные жреческие накидки – одна поновее, другая – потёртая и местами заштопанная, а рядом – доспех иприлора и кольчуга из речного стекла, выуженная из-под стола.

– Хиф, ты зачем это вытащил? – спросил Алсек, допивая остывший отвар из листьев Орлиса – больше ничего на столе не было.

– Хсс… Как ссам думаешшь? – иприлор со сна был не в лучшем настроении. – Наденешшь, как перейдём реку. В землях Владыки Ашша без досспехов делать нечего.

Не слушая возражений, он затолкал кольчугу в дорожную суму, сам влез в броню из хуллака и бронзы и долго проверял, прочны ли ремешки. Алсек пожал плечами. «Охота лишнюю тяжесть таскать! На что мне доспехи – я что ему, воин?!»

Во дворе уже что-то брякало и позвякивало, журчали водоводы, фыркал разбуженный куман. Ксарна Льянки подсунул полосатому ящеру охапку почти свежей травы и сидел теперь у водяной чаши, задумчиво поглядывая на дом Сонкойоков. Хифинхелф, отобрав у кумана несъеденное, стал скреплять ремни упряжи, Алсек, чтобы не мешать, отошёл в сторону.

– Значит, властитель Джаскар надумал закончить войну, – вполголоса пробормотал Ксарна, тронув его за плечо. – Что же, это весть радостная. Если он взял Шун, то с Кештеном долго не провозится. Скорее бы! Пусть правит Джаскар, если сможет. Кто угодно, только бы закончилась эта позорная грызня.

Алсек повернулся к иларсу. В предрассветных сумерках было не разглядеть его лица, но в его голосе не было усмешки – только тоска и усталость. Алсек поёжился.

– А ты, почтенный жрец, что думаешь? – спросил Ксарна, оглянувшись на прикрытые окна.

– Я слышал, что в Чакоти убивают крылатых кошек, – нахмурился изыскатель. – Если в этом хотя бы четверть правды – к Джилану таких правителей. Явар Эйна, может, не самый достойный из Ханан Кеснеков, но кошек он не трогает.

Ксарна растерянно усмехнулся и отступил на шаг.

– Это так. Но мы-то, почтенный жрец, не кошки. Э-эх…

Он медленно пошёл к дому. Хифинхелф следил за ним с седла, принюхиваясь к ветру и негромко шипя.

– Едем, – тихо сказал изыскатель, забираясь на спину кумана. – Только будь осторожен, Хиф. Скарсы – не храмовая стража…

…Второй куман, увешанный вьюками, неохотно спрыгнул с плота в вязкий ил, провалился по колено и зашлёпал к берегу, разбрасывая по сторонам ошмётки тины и гниющего тростника. Выбравшись на отмель, Алсек развернулся и помахал рукой плотовщикам. Воин Эхекатлана, стоящий у руля, кивнул и жестом велел отчаливать. Ил колыхнулся и замер. Плот медленно отползал обратно, к едва заметному в тумане обрывистому южному берегу. Алсек отвернулся и поторопил кумана. Первый ящер с седоком-иприлором уже скрылся в высоченных тростниках, и только шелест гигантских трав напоминал о нём.

Два месяца назад эта заиленная коса была дном реки, сейчас вода отступила за самые дальние тростниковые заросли, обнажив грязевые заливы. Ил отчасти растащили, и со дна поднялись жёсткие кольчатые трубки толщиной с руку. Хифинхелф ехал, осторожно обходя их и выискивая места посуше. Воды тут осталось немного, местами ил затвердел и покрылся трещинами, как будто лето уже было в разгаре.

– Хссс… – Хифинхелф, отступив к воде, погнал волну к берегу. Влага лениво качнулась, слегка омочив трубки, и отхлынула. Алсек хмыкнул.

– Хиф, ты чем занят? – вполголоса спросил он. Иприлор вздрогнул.

– Ещё ссередина вессны, а они уже наполовину ссухие, – шевельнул хвостом он. – Так не годитсся.

– Думаешь, это им вредно? – удивлённо мигнул Алсек. – Ну и боги с ними. Проживём один год без медуз на каждом кусте. Хиф, хватит месить ил, нам ещё ехать и ехать. Ты не забудь, тебе ещё куманов усиливать…

– Хшш, – ящер склонил голову, пришпорил кумана и выбрался из грязевой лужи, но долго ещё оглядывался на кольчатые трубки, торчащие со дна, как обломки соломин. Они росли вдоль всего берега, – странный тростник без листьев и корней…

Уже на сухой дороге, у водяной чаши, вытирая лапы и бока перепачканного кумана, Алсек что-то вспомнил и усмехнулся. Угрюмый иприлор покосился на соседнее поле – там булькала вода утреннего полива, разбегаясь по оросительным канавкам, и тем, кто за ними присматривал, было не до проезжих чужестранцев – и повернулся к изыскателю.

– Помнишь, как Нецис принёс в дом мешок медуз? – хихикнул тот. – А потом вывалил их в мой лучший котелок и рассказывал, какая вкусная будет похлёбка. Помнишь это месиво с щупальцами?

– Было дело, – кивнул иприлор. – Но ты не ссмейсся, а думай. Не будет медуз – не будет микрин. Давно ты их не ссчитаешшь за еду?

– Микрин? – пожал плечами Алсек. – Микрины вкусные. Но если по кустам перестанет виснуть жгучая гадость, то о микринах я не пожалею. Тебе хорошо, у тебя чешуя, а мне надоело ходить всё лето опухшим. А для еды нам куманов хватит.

Вспомнив о потерянных запасах свежего мяса (и некоторой доле сушёного – обычно что-то удавалось заготовить на зиму), изыскатель помрачнел. Ему до сих пор было досадно. Понесло же Хифинхелфа на пирамиду не вовремя…

– В этом году – не хватит, – вздохнул он. – Придётся на зерно менять. Если только ты, Хиф, во время жатвы никуда не влезешь. Иначе на зиму я запасу одно сено.

Жёлтый ящер выронил травяную губку и медленно повернулся к нему, но остановился и так же молча подобрал пучок травы и продолжил вытирать бок кумана. Алсек мигнул и до боли прикусил язык. «Что я несу?!»

– Кольчугу надень, – буркнул Хифинхелф, оттеснив его от кумана. Он снова посмотрел на поля, потом на неторопливую реку, помотал головой и протянул руку к небу.

– Тик’ба ун-ну, к’ца та ун-ну, – он перехватил правую руку левой чуть ниже запястья и зашевелил пальцами. Алсек отступил на пару шагов. В небесах что-то заколыхалось, серебристый рой высоко в белесом мареве рассыпался и брызнул во все стороны. Полуденник, точкой замерший на небосклоне, качнул крыльями и ушёл к северу.

– К’ца ба-та, – Хифинхелф упёрся ладонью в лоб растерянного кумана, повернулся ко второму и повторил жест. Ящеры приоткрыли пасти и замахали хвостами. Им было не по себе. Алсек видел, как что-то шевелится под их полосатой шкурой. Хифинхелф похлопал каждого по шее, что-то зашипел на своём языке.

– Ты не торопись. Им, наверное, больно так быстро меняться, – покачал головой Алсек. Иприлор повернулся к нему и смерил его хмурым взглядом.

– Пока ты без кольчуги, будем ссидеть тут – хоть до ночи.

Алсек мигнул.

– Хифинхелф, тут же людей полно, – кивнул он на поля. – В пустыню заберёмся – там надену. А по-хорошему – с ней одна морока.

Несколько всадников обогнали их, пока они выбирались из приречных зарослей на северную дорогу, но никто ничего не сказал, и воин Вегмийи, пролетевший мимо, тоже не остановился из-за пары странствующих жрецов. Хифинхелф натянул красную накидку поверх брони – Алсек удивлялся, как он не изжарился, ведь под бронёй была ещё одна рубаха, и не самая тонкая. Сам жрец с тоской думал, что на краю пустыни придётся-таки влезть в стеклянный доспех. По такой жаре, да лишняя тяжесть…

На северной дороге, как водится, было пустынно – редко-редко проезжал сборщик сока Ицны или житель, решивший накопать глины. Копать сейчас было несподручно – всё, что к северу от каменных оград, опоясавших последние орошаемые поля, давно высохло и стало твёрже камня, и без кирки глина не поддавалась. «Да тут она обожглась без огня! Вся Пустыня Аша – один здоровенный горшок, и уже потрескавшийся!» – усмехнулся про себя Алсек, глядя на очередного копателя в стороне от дороги. Чуть поодаль в тумане таяли высокие округлые столбы, зелёные, утыканные шипами, – Ицне ни к чему был полив, она и так поднималась над пустыней вровень с городскими стенами. Говорили, что корни Ицны пьют воду прямо из великой подземной реки Янамайу, и длины тех корней хватит, чтобы растянуть их от Эхекатлана до Кештена…

Куманы бежали резво, иногда только Хифинхелф придерживал их, чтобы их прыть никому не бросалась в глаза. Пока путники не забрались совсем уж далеко от обитаемых земель, лучше было прикинуться обычными жителями. Так они и плелись по дороге на Джэйкето, пока Хифинхелф не остановился, высунув язык, и не издал громкое шипение.

– Что? – вскинулся Алсек – и сам закашлялся от пряного дыма. В пяти шагах от него, за южной оградой, тянулась широкая выжженная полоса, и посреди неё стояла покосившаяся почерневшая хижина. Вокруг неё не так давно росли пряности – Алсек узнал в обугленных остатках широкие листья Тулаци. Сейчас от посадок остались жалкие чёрные пеньки и горы пепла, разбросанные по земле. На южном краю полосы копались поселенцы, выискивая на обгоревших стеблях живые почки. Осталось их немного.

– Доссадно, – прошептал Хифинхелф, разглядывая выгоревшее поле. – Униви выросс бы от корней, Тулаци – нет. Как же его подожгли?! Вроде бы не ссушшёная геза…

Геза – придорожная жёсткая трава, которой в иные месяцы даже куманы брезговали – выгорела тоже, и пепел укрывал обочину. Алсек вдыхал запах жжёных пряностей и хмурился. «Что-то слишком много огня вокруг,» – думал он, глядя по сторонам. Не только одна хижина и поле пряностей успели выгореть за эту весну – чёрные проплешины виднелись и на востоке, и на юге.

– Как будто огненный дождь прошёл, – пробормотал он и покосился на небо. Солнце раскалённым оком глазело на пустыню, и красная кайма вокруг него словно стала толще за ночь… и проросла внутрь тонкими алыми нитями, отчего всё солнце порыжело. Алсек протёр глаза и встряхнулся – в голову полезли совсем уж странные мысли.

– Хиф, – тихо сказал он, убедившись, что поселенцам его не слышно, – я всё думаю о том вестнике из Чакоти… Может, он не солгал? Ведь Шун во времена Гвайны против Скарсов выстоял! А теперь – нет… Что, если и правда Джаскар нашёл Солнечный Камень? Где-то же он должен был лежать всё это время…

– Не разбираюссь я в вашших легендах, – махнул хвостом Хифинхелф. – К чему ты ведёшшь?

– Может, он и впрямь поладил с Кровавым Солнцем, – поёжился Алсек. – Кто из них под чьей рукой – Аойген их знает, но вся эта жара, и ранняя засуха, и багрянец на солнце… Может, солнечный змей уже здесь, и огненные ливни не за горами.

– Хссс, – покачал головой иприлор. – Было бы чего боятьсся. Вссе вашши боги упиваютсся кровью. Одним большше, одним меньшше…

Вечер застал их в одном из домов Джэйкето – на восточном краю застенья, далеко от ворот и подозрительных городских стражей. Поселенцы выделили пришельцам полкрыши, напоили куманов, Алсек дал жителям немного сушёного мяса. Наместник не поскупился на дорожные припасы, но разбрасываться ими не стоило – в пустыне в такую жару даже ящерицу не поймаешь.

До темноты ещё оставалось пол-Акена, и всё-таки путники, уставшие от жары и долгой дороги, оставили хозяев обсуждать новости под крышей, а сами забрались наверх и устроились на ночлег на разостланных там циновках. За день подстилки нагрело солнце, и Хифинхелф долго ворочался, выискивая прохладное место – тепло заставляло его кровь бурлить, и уснуть он не мог.

– А-аух! – широко зевнул Алсек, растянувшись на циновке. – Вроде полвесны разъезжал по полям, с кумана не слезая. А всё равно сейчас кости ноют и в сон тянет до заката.

– Хсс… не сслезал он сс кумана, – лениво повернул голову иприлор. – Знаю я, как ты разъезжаешшь. Пол-Акена в пути, полтора – в госстях за ссвежими лепёшшками. Первые дни будет ссложно, ссам знаешшь, потом обвыкнешшь…

Алсек хихикнул и закрыл глаза.

Когда сквозь красноватую муть стали проступать очертания стен, он удивлённо мигнул – место было ему знакомо до мельчайших деталей. А потом появились и существа – и тут Алсек вздрогнул и попятился. К нему спиной стоял Гвайясамин, рядом с ним – двое младших жрецов, а перед ними в руках стражников трепыхался Хифинхелф. Его держали вдвоём, и держали крепко, вывернув лапы и принудив опуститься на колени. Ящер гневно шипел и сверкал глазами, не обращая внимания на болезненные тычки.

– Лазутчик, – процедил верховный жрец, разглядывая пойманного иприлора. – Эта ящерица осквернила дом солнца своими лапами. Убить!

– Ч-что?! – поперхнулся Алсек. Он будто прирос к полу, не в силах поверить в услышанное.

– По воле солнца, – склонил голову один из стражников – тот, который не пытался удержать иприлора, а стоял рядом. Он вынул из ножен широкий кинжал и подошёл к ящеру.

– Хэ! – Алсек бросился вперёд, отталкивая жрецов, но его схватили и швырнули на пол.

– Почтен… Нет! – он изловчился и пнул стражника чуть повыше пятки, по сухожилию. Тот дёрнулся, отпрянул, молча указал на сидящего жреца другому воину и запрокинул ящеру голову.

– Сто-ой! – Алсек вскочил, попытался перехватить его руку, но другой стражник ударил его древком копья в живот, и жрец осел на пол, задыхаясь от боли. Алая пелена застилала глаза, в запястьях пульсировали обжигающие сгустки боли. «Сжечь их всех! Сжечь!» – Алсек до хруста в костяшках сжал кулаки. Казалось, руки сейчас обуглятся.

– Вы что?! Это же Хиф, он же… – беспомощно бормотал он. Второй удар обрушился на него, отбросил к стене. Сквозь алое марево Алсек видел, как захлёбывается кровью Хифинхелф. Ему рассекли горло так, что голова с хрустом запрокинулась назад, но тело ещё дёргалось и булькало. Стражники подняли умирающего, поволокли по коридору, оставляя на полу кровавый след. Алсек рванулся за ним, но тело перестало слушаться, и он растянулся на полу. Искры брызнули из глаз, и коридор вместе со смутными тенями стражников и жрецов провалился во тьму.

– Хссс? – зашипели над головой, шершавые лапы сгребли его в охапку, и он сел, ошалело моргая. Туман плыл перед глазами, жёлтое и красное переплетались вокруг, – свет золотистых церитов, блики на пятнах свежей крови…

– Хиф, – выдохнул Алсек, слезящимися глазами глядя на существо и не узнавая его.

– Шшто ты? – удивлённо зашипел иприлор, ощупывая раздвоенным языком лоб и щёки человека. – Голову напекло? Сскажи что-нибудь!

– Хэ-э, – Алсек мотнул головой и изумлённо заморгал, а потом протянул руку, дрожащими пальцами потрогал горло иприлора и вполголоса помянул тёмных богов.

– Алсссек! – ящер от неожиданности разжал руки. – Ты в сссебе?!