Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

– Я услышал вас, алхимики из Кештена, – голос Кхари не дрогнул. – С вами будут говорить другие, но сейчас – отдохните. Здесь вдоволь воды и еды, пока ещё достаточно лекарств. Даакех Гвайкачи узнает о вас и о делах в Кештене.

«Явар Эйна бросил свой город…» – Алсек огляделся, высматривая Хифинхелфа, но иприлора нигде не было. В небе, разгоняя багровую дымку, гигантским белым диском вспухало солнце, и тени под ним бледнели, впитываясь в камень. «Ханан Кеснек, сын Солнца… возможно ли это?!»

…Алсек Сонкойок провёл последнюю ночь под крышей своего дома, опустевшего и как будто похолодевшего, как тело, лишённое жизни. Ему даже было не по себе, и он долго ворочался в постели, слушая мертвенную тишь. Тонкий вой сигнального рога поднял его до рассвета, и он накрепко закрыл изнутри ставни, прежде чем спуститься во двор. Ненадолго задержался, чтобы снять и свернуть дверные завесы и убрать их в кладовку, подальше от огня, если он прольётся с неба в переулки.

Все уборщики давно ушли в ополчение, и пыль свободно гуляла по неметёным улицам. Ровный слабый ветер дул с востока, и в городе пахло гарью. Где-то в отдалении тоскливо завыл демон-падальщик, и другой ответил ему из-за южных ворот.

Ополченцы смирно ждали, выстроившись у лестниц, ведущих на стену, и у открытых ворот Горелой Башни, и Алсек, подойдя к южной лестнице, подул на курильницу, разгоняя благовонный дым.

– Зген, испепеляющее светило, да разожжёт отвагу в крови своих воинов!

– Попроси лучше его сжечь Джаскара, почтенный жрец, – отозвался ближайший ополченец, почти седой, но крепко сложенный. Шлем он держал в руках, неуверенно примеряя к голове.

– Даритель жизни знает о нашей беде, уважаемый, – склонил голову Алсек. Он пытался сосчитать, сколько тут настоящих воинов, но даже могучие Гларрхна терялись в толпе новобранцев. Ночной караул спускался со стены, уступая место утреннему, и после полудня воины должны были смениться ещё раз. Дверная завеса таверны под Горелой Башней трепыхалась, пропуская гостей, и запах неразбавленного ицина щекотал жрецу ноздри. «Не очень хорошо,» – нахмурился он, провожая взглядом ополченцев, исчезающих в дверях таверны. «Они, всё-таки, не Гларрхна!»

– …Стена песка вдоль всей дороги, – донёсся до него приглушённый голос кого-то из Гларрхна. – Страшная буря, чуть ли не от ворот до ворот. С восточной башни, говорят, видно было пыль и молнии в ней.

– Вон оно как, – недоверчиво хмыкнул другой хеск. – Ничего не скажу, не видел. Что же это – небесные змеи теперь воюют за нас?

– Это же Скарсы, побери вас Бездна, – устало вздохнул третий. – Скарсы! Что им ваш песок?!

«Буря на востоке?!» – Алсек изумлённо мигнул, отгоняя странные мысли. «Песок и молнии на пути армий Джаскара? Храни нас всех Аойген… Неужто дела Шафката?!»

Далеко на Площади Солнца взревели рога, и гулко ударил гонг, приветствуя восходящее светило. Гребни стен окрасились пурпуром и янтарём. Замыкая цепь воинов, с башни спустился Кегар. Увидев Алсека, он замедлил шаг, развернулся и подошёл к жрецу вплотную.

– И ты здесь, Сонкойок?

– Я тоже воин Эхекатлана, Кегар, – кивнул жрец.

– Надеюсь, удача с тобой, – вполголоса сказал Гларрхна. – Без неё нам не удержаться. Можешь благословить меня, воин Солнца?

Алсек криво усмехнулся и положил ладонь ему на грудь, на тускло блистающие пластины бронзовой брони.

– Да помогут тебе боги, воин Кегар, – прошептал он. – Да помогут они всем нам.

Он стоял на стене, и дымящаяся курильница замерла в его руке – он спрятал её в тени каменного зубца, а сам смотрел в узкий проём. Навес из тонких циновок растянулся над стеной, тень его, зыбкая и прозрачная, едва прикрывала от испепеляющего солнца несколько сотен воинов. Из-под навеса выглядывала направленная в небо баллиста, чуть поодаль, на широкой площадке, среди больших валунов стоял камнемёт, а по правую руку от Алсека что-то золотистое сверкало в бойницы Горелой Башни. Осёдланные мегины замерли на стене, их всадники молча смотрели на запад, смотрел и Алсек, сжимая в ладони ремешки бесполезной курильницы. На горизонте клубилась багряная пыль.

– Сейчас бы ударить, – громко прошептал Гларрхна – заряжающий при камнемёте. – Сейчас, пока не опомнились.

– Две тысячи шагов до них, поглоти их Бездна, – с сожалением отозвался боевой маг. – Даже «Ильяпа» не достанет!

Чужаки подходили неспешно, отряд за отрядом, и сквозь пыль их щиты сверкали медью и золотом. Там, где останавливалась очередная шеренга, поднимался грязно-красный шатёр, вставали тростниковые навесы, и что-то, скрытое в огненных облаках, скрежетало и поскрипывало запылившимися осями. Гларрхна со свистом рассёк хвостом воздух и потянулся за валуном.

– Тише! – поднял руку предводитель камнемётчиков.

Воины Тзангола не торопились, нарочито медленно разбивали лагерь, а закончив с шатрами, подходили поближе и смыкали строй, молча разглядывая стены Эхекатлана. Алсек видел со стены громоздких, одетых в бронзу и хуллак Существ Сиркеса, видел стремительных Айкуртов под огненными облаками, видел искажённые солнечным огнём лица тех, кто был когда-то Ти-Нау, изуродованных куманов, ощетинившихся шипами, видел медные солнца над жёлтыми знамёнами – и вдали, за сомкнутыми щитами, различал грозные силуэты Скарсов. Длиннохвостые Клоа метались над строем, водя по сторонам безглазыми мордами, – запах магии сводил их с ума.

«Вот где они были всё это время,» – промелькнуло в голове Алсека, и тут же он забыл о пожирателях энергии. Один из Скарсов прошёл сквозь разомкнувшийся строй и сделал шаг к стене, выпуская из ноздрей дым.

– Достанем, – хлестнул хвостом Гларрхна, опуская тяжёлый камень в неглубокий «мешок» пращи, и двое хесков налегли на ворот. Камнемёт тихо заскрежетал, поворачиваясь к югу.

– Стой! – командир сердито ткнул хеска кулаком в спину. – Не достанем. Тут бы из «Ильяпы» ударить…

– Что они спят? – зашевелился по правую руку от Алсека воин Вегмийи. – На два локтя поднять линзу – и как раз бы накрыло…

– Ха-а! – закричал кто-то за камнемётом, и две баллисты дружно развернулись в небо – и Алсек еле успел отшатнуться, когда сверху ударил золотой луч.

С шипением он прошёл вдоль стены и впился в основание, оставив оплавленный след, и тут же лавина белого пламени обрушилась на Эхекатлан. Алсек сквозь световые вихри едва разглядел кружащие в небе тени – тонакоатли были здесь, стаей висели над городом. Жрец ждал испепеляющего жара, грохота развороченной стены и падения в вечный туман – но тут небо над ним выгнулось янтарным пузырём и извергло фонтаны огня.

– Ха-а! – услышал он сквозь рёв пламени. Искрасна-золотой щит распростёрся от стены до стены, и огненные вихри вздымались над ним, как щупальца, тянулись к проносящимся сверху тонакоатлям – и ящеры, оставив крепость в покое, закружились, по спирали поднимаясь выше, туда, где огонь не мог их достать. Один из них в полёте дёрнулся, нелепо хлопнул крыльями и, кувыркаясь, пошёл к земле. Янтарный щит взревел, поглощая его, и вспыхнул вдвое ярче, прежде чем угаснуть.

– Хвала Храму Солнца! – стражник-Ти-Нау хлопнул Алсека по плечу. – И вам, соколы Эхекатлана!

Воины при баллисте смущённо хмыкнули. Один из них, прикрываясь ладонью, углём чертил на перекладине птичку.

Алсек посмотрел вниз – и не увидел ни Песчаной Улитки на горизонте, ни дюнных хальп, ни дороги на Икатлан. Грязно-красные шатры и обугленные навесы стояли повсюду, и повсюду от земли валил дым. За полторы тысячи шагов от стены замер строй воинов Джаскара, и Алсек не мог сосчитать их щиты и не видел в них просвета.

– Хоть бы на выстрел подошли… – с тоской прошептал Гларрхна у камнемёта.

– Шестьсот сорок один, шестьсот сорок два… – бормотал, отмечая что-то на костяшках пальцев, коренастый ополченец. – Хэ-э, тьма поглоти! Откуда их столько?!

– Подойдут под «Ильяпы» – убавятся в числе, – покосился на него Гларрхна. – А мои глаза не врут мне, знорк? Правда, что Джаскар раздал оружие всем, кого поймал – и старухам, и мелюзге неподрощенной?

Изыскатель угрюмо кивнул. Он видел, как неровен строй, и как велика многим наскоро сшитая броня – но видел и жёлтый свет под ногами воинов. «Солнечный огонь в их крови,» – подумал он и поёжился. «Они мертвы, и смертью их не напугаешь…»

Настала тишина, только перешёптывания на стене нарушали её, да шелестели на ветру тонкие знамёна. Где-то за стеной громыхнул гонг. Светло-бирюзовые Клоа, подлетевшие было к стене, развернулись и бросились врассыпную. Алсек подул на кей-руду, посылая им вслед пахучий дым, – безглазые летуны были опасными соседями…

Позади тихо зашелестели крылья, кто-то шумно выдохнул. Изыскатель повернул голову и увидел мегина. Огромная летучая мышь села на зубец стены, и воин Вегмийи, оседлавший её, поманил жреца к себе.

– Что случилось? – тихо спросил Алсек, покинув строй. Ненадолго все взгляды сошлись на нём, но тут же вернулись к полчищам Джаскара.

– Сонкойок? Ты летишь со мной, – воин кивнул на второе, пустующее, седло.

– Как я покину пост? – нахмурился Алсек. – Почтенный Гвайясамин велел мне стоять здесь.

– Приказ наместника, – ровным голосом ответил Ти-Нау. – Шевелись!

«Зген всесильный! Что на этот раз?!» – Алсек растерянно пожал плечами и забрался на спину мегина. Мышь, расправив крылья, сорвалась со стены, и над ней тут же сверкнул луч, брошенный из поднебесья зорким тонакоатлем. Солнечный щит снова налился огнём и плюнул в полуденника, но Алсек так и не узнал, был ли плевок метким.

Пусто и пыльно было внизу, город затих, и даже вода не журчала в каменных руслах – водоводы закрылись, резные крышки проросли над жёлобами и наглухо их запечатали. Только в одном переулке что-то шевельнулось, и Алсек посмотрел туда с надеждой, но увидел лишь песчаный смерч, пляшущий на мостовой. «А ветра-то нет,» – едва заметно усмехнулся он. «Небесные змеи не теряют времени…»

Двор, куда свернул мегин, сверху не был ничем приметен, да и снизу тоже – один из сотен опустевших кварталов Шумной Четверти, поглощённый тишиной и пылью. У давно остывшего очага стояли Кхари Айча и Гвайясамин, и двое воинов Вегмийи караулили летучих мышей в тени дома.

– Силы и славы! – склонил голову Алсек. Во взгляде верховного жреца ему чудилось что-то недоброе, и чародей из свиты наместника был задумчив и хмур.

– Силы, Сонкойок, – кивнул Кхари. – Ты видел уже наших гостей?

Он едва заметным кивком указал на стену. Алсек сдвинул брови.

– Они остановились, почтенный Кхари. Что они затевают?

– Пока что они хотят говорить, – уголок рта мага дрогнул в кривой ухмылке. – Манча Хурин Кеснек ждёт Даакеха Гвайкачи у южных ворот. Поэтому Даакех позвал тебя, Алсек Сонкойок. В таком деле удача не помешает.

Алсек вспомнил жёлтое пламя в глазницах людей Джаскара, красные чешуи и чёрные шипы на их телах, кипящую кровь на мостовой, – и вздрогнул.

– Почтеннейший Кхари! Вы хотите говорить с… с ними?! Им ни на миг нельзя верить! Скажи почтеннейшему Даакеху – это верная сме…

– Правдивые слова, Сонкойок, – сказал верховный жрец и поднял руку, призывая к молчанию. – Даакех останется в городе. На стену, на переговоры с Манчей, идём мы – я и Кхари Айча, и ты, Алсек, и четверо отважных воинов. Что бы ни было – смотри и слушай.

Гвайясамин и Кхари направились к летучим мышам. Воин Вегмийи подтолкнул Алсека в спину, и он нехотя забрался в седло.

– Почтеннейший Кхари! – тихо позвал он. – Скажи, о чём хотят говорить воины Джаскара?

– Ни о чём новом, Сонкойок, – едва заметно поморщился маг. – Но мы всё же их выслушаем.

Четверо воинов Гларрхна ждали их на изгибе широкой стены – прямо над аркой ворот, меж двумя башнями. На лету Алсек посмотрел вниз – и не нашёл ворот. Каменные плиты-створки наглухо сомкнулись, стены сдвинулись, наскоро наваленные одна на другую глыбы взгромоздились почти вровень с надвратной аркой.

Гларрхна выстроились полукругом, и трое людей встали в их строй. Кхари Айча поднял руку, и на привратной башне зазвенел гонг. Золотой корабль с раздутыми шипастыми боками повис над стеной, и из проёма в его брюхе вышли трое. Снова зазвенел гонг, и корабль попятился и не останавливался, пока не поравнялся с молчаливым строем воинов Джаскара. Посланцы Кровавого Солнца выстроились на стене, двое из них переглянулись и глухо зарычали.

Это были Существа Сиркеса, необычайно толстые, закованные в бронзу и хуллак. К медным солнцам на груди они прицепили синие и красные нити – знак мирных намерений, и тех же цветов были тонкие флаги в руке третьего посланца.

Он даже не снял шлем, и Алсек видел только жёлтый огонь в прорезях забрала и длинные изогнутые когти на руках – и красные, налившиеся огнём вены, вспухшие на тыльных сторонах ладоней. Посланец, помедлив, шагнул вперёд, и знамя качнулось в его руках.

– Я пришёл, чтобы говорить с Даакехом Гвайкачи, наместником Эхекатлана, – сказал он, и лишь теперь Алсек убедился, что пришелец не так давно был человеком.

– Говори со мной, – сказал Кхари Айча. – Кто ты?

Взгляд посланника скользнул по его лицу.

– Я – тот, кто говорит словами Манчи Хурин Кеснека, воина Солнца, того, кто принесёт вам смерть, если вы…

– Где сам Манча? – глаза Гвайясамина недобро сверкнули. – Назови своё имя, посланник.

– Тебе не нужно моё имя, старик, – знамя в руке пришельца снова качнулось. – Тебе нужно запомнить мои слова и передать их своему правителю.

Существа Сиркеса за его спиной беспокойно зашевелились, одно из них вопросительно рявкнуло. Посланник Манчи ударил древком знамени о камень.

– Если Даакех Гвайкачи хочет, чтобы его город остался городом, а сам он – наместником, пусть немедленно открывает все ворота и выходит навстречу. Пусть с ним выйдет Гвайясамин Хурин Кеснек, и пусть оба они перейдут под руку Джаскара Сапа Кеснека и великого Солнца. Если это будет сделано, и если все воины Эхекатлана сдадут оружие и не будут препятствовать воле Солнца, ваш город останется невредимым, и его люди узнают на себе щедрость Сапа Кеснека.

– Так, как её узнали твои дети, Иска Мениа? – негромко спросил Гвайясамин; его лицо похоже было на каменную маску. – Как ты это допустил, сын Солнца, почему позволил этому быть сделанным?

Посланник Джаскара вздрогнул, и его когти заскрежетали по судорожно сжатому древку.

– Молчи! – выкрикнул он. – У вас есть время до заката – сдавайтесь или молите богов о быстрой смерти! Когда Манча Хурин Кеснек раздробит эти стены и сокрушит башни, пламя пройдёт от ворот до ворот – и лучше бы тебе, старик, убить себя, чем дожить до этого дня!

– Мы слышали тебя, Иска Мениа, – кивнул Кхари Айча. – И мы ответим от имени людей и хесков Эхекатлана. Самозванец Джаскар, именующий себя Сапа Кеснеком, за свою наглость заплатит, и очень дорого, а его несчастный народ уже заплатил. Мы могли бы укрыть тебя от гнева Джаскара, Иска Мениа, но солнечный огонь пожрал тебя изнутри, и ничего, кроме лёгкой смерти, мы не можем тебе дать. Это мы готовы подарить каждому из людей Джаскара, будут они противиться или нет.

Ногу Алсека пронзила острая боль – коготь Скарса, качаясь на шнурке, соскользнул ниже подола и впился в колено. Жрец, не выдержав, схватился за пораненное место, выдрал чёрное остриё – и не успел выпрямиться. Что-то раскалённое пронеслось над его головой, крепко прижгло спину – так, что задымилась на лопатках рубаха – и разбилось о крышу дальнего дома.

Существа Сиркеса сорвались с места и молча бросились вперёд. Посланник Джаскара вскинул руку, и багряная вспышка расплескалась по стене и угасла на щите воина-Гларрхна. Хеск на долю мгновения замер между Иской и Алсеком, держа перед собой пылающий щит, а потом прыгнул вперёд, смахивая «поджигателя» со стены. С глухим стуком ударившись о щит, Иска с отчаянным воплем полетел вниз. Гларрхна отбросил бесполезный кусок древесины – кожа на нём полопалась, хуллаковое полотно против всех законов вспыхнуло и корчилось теперь в огне. Десяток лучей ударил с неба в гребень стены, но янтарный купол над городом вздулся огненными пузырями, и тонакоатль, захваченный длинным языком пламени, рухнул вниз.

Алсек развернулся, хватаясь за палицу. Позади него Существо Сиркеса, глухо рыча, теснило верховного жреца. Второе, обвитое зелеными и золотыми лучами, вертелось волчком в кольце воинов-Гларрхна, и неяркие вспышки заклятий жалили его со всех сторон. Хески не прикасались к оружию, лишь прикрывались щитами от огня и яростных ударов – и клешни их хвостов раз за разом смыкались на незащищённой шкуре врага.

– Ни-куэйя! – закричал изыскатель, протягивая руку к второму Существу Сиркеса, и замахнулся палицей. Тяжёлый демон навалился на Гвайясамина, вдавив его в зубцы стены, – Алсек уже не видел его мантии, только броню чужака и выдыхаемое им пламя. Луч впился в загривок хеска, и тот взревел и дёрнулся, но даже не обернулся.

– Хэ! – клешня Гларрхна сомкнулась на палице Алсека, и жрец отлетел в сторону, не устояв на ногах. – Жижа!

«Что?» – Алсек недоумённо замигал – и охнул. Из-под брони Существа Сиркеса, обожжённой лучом, пробивалось пламя. Что-то шкворчало и пузырилось под ней, ещё секунда – и доспехи на спине хеска полопались, разбрызгивая огненную пыль. С оглушительным рёвом оно качнулось вперёд.

Второй хеск, захрипев, повалился ничком – Гларрхна разорвали ему горло, и он повис в сети их хвостов и лап. Спустя мгновение тело Существа Сиркеса уже летело со стены вниз. Второе, отброшенное к краю, ещё пыталось встать; вся его спина горела и взрывалась, и камень, залитый огненной жижей, полыхал, распространяя страшный жар. Гларрхна, сдвинув щиты, шагнули в огонь, несколько ударов – и воющий хеск перевалился через зубчатую ограду и упал вслед за сородичем. Два взрыва прогремели одновременно, и стена качнулась. Оглушённого Алсека схватили за шиворот, бросили на спину мегина. Он лежал в седле, тряся головой, и видел сквозь туман, как выныривают из пламени Гларрхна, как с башни на арку вываливают мешок песка, и огонь утихает, и как веера ослепительных лучей расходятся от башен.

Мышь захлопала крыльями, опускаясь на крышу, Алсек скатился на камни, кто-то вовремя подхватил его за плечи. В голове тихо зазвенело, изыскатель встряхнулся, зажмурился на пару секунд и снова открыл глаза.

– Цел? – отрывисто спросил Гвайясамин. Он стоял над Алсеком, и его руки были черны от запёкшейся крови. В дымящейся ладони он сжимал кусок багровой плоти, и изыскатель вздрогнул и судорожно сглотнул – это было полусгоревшее истёрзанное сердце.

– Я… я сейчас встану, – пробормотал он, выпрямляясь и стараясь не смотреть на Гвайясамина. В небе над городом золотым огнём горел священный щит, и ни один луч больше не прикасался к нему – тонакоатли сгинули, затаились в солнечных бликах.

– Возвращайся, – Гвайясамин повернулся к Кхари. – Скажи Даакеху, что он не ошибся. Хвала богам, что Манча нас недооценил, и хвала нашим воинам – они не подвели.

– Первая кровь, – криво усмехнулся Кхари, кивнув на сердце в руке жреца. – Да придаст это сил твоим людям! Благодарю за удачу, Алсек Сонкойок. Ступай на свой пост. Иска говорил о закате, но чует моё сердце, что такую передышку нам не дадут. Иди!

…Со стены спускались бегом, протискиваясь сквозь строй тех, кому предстояло нести дозор в ночи; оставалось уже немного ступеней, когда стена содрогнулась, и Алсек кубарем скатился вниз. У самой земли его подхватили чешуйчатые лапы.

– Алссссек!

– Хиф! Живой?! Храни тебя Аойген! – изыскатель освободился из лап ящера и отступил на шаг, тревожным взглядом окидывая Хифинхелфа. Даже ему, жрецу, прижгло сегодня ступню, и до сих пор ныло располосованное колено. Двоих ополченцев унесли со стены на руках, одному перебило руку рычагом камнемёта, – громоздкую неуклюжую махину ворочали слишком быстро, и за одним из воинов не уследили.

– Живой, – кивнул ящер, оглядываясь по сторонам. – Хаэй! Есссть ещё раненые? Кому нужна помощь?

– Иди сюда, лекарь! – крикнули от дальней лестницы, чуть ли не от ворот. – Быстро, тут много крови!

– Хсссс! – Хифинхелф взмахнул хвостом. – Иду!

Жрец бросился было за ним, но кто-то крепко сжал его плечо. Повернувшись, он встретился взглядом с Гванкаром.

– Ступай под крышу, – приказал жрец. – У тебя три Акена на сон. Ночью Манча не успокоится!

– Д-да, почтенный Гванкар, – растерянно кивнул Алсек. – Ночью… уже ночь?

За стеной громыхнуло, зарево поднялось вровень с зубцами. Черное небо, нависшее над городом, на миг побагровело и снова погасло.

– Ночью нет тонакоатлей, – в голосе Гванкара Алсеку почудилась усмешка. – Иных различий нет. Иди спать, Сонкойок. Моли богов о смерти во сне.

Даже в год Волны Алсеку не доводилось спать в недрах крепостной стены, на циновках, разбросанных на полу, вповалку, бок о бок с Гларрхна и замученными ополченцами. Не всем хватило сил снять перед сном доспехи – с некоторых их стащили силой привычные Гларрхна и городские стражники. Алсек ждал града проклятий на головы неумех и лентяев, но никто и слова не сказал.

– Им бы сейчас копать клубни, – пробормотал один из хесков, и в его голосе было только сочувствие.

Запах гари и едкого известкового дыма долго мешал изыскателю уснуть – воины Джаскара, казалось, стремились сжечь саму землю, не унимаясь ни днём, ни ночью. Время от времени стена тяжко вздрагивала – редкие валуны и горшки со взрывчатыми смесями бились на излёте о её основание и оглашали окрестности грохотом. Гларрхна, руку которого Алсек приспособил вместо подушки, даже не шевелился, и его дыхание было ровным, размеренным, – в конце концов даже изыскатель проникся его спокойствием и провалился в вязкий сон.

Сколько времени прошло, он не понял, но вокруг всё ещё была ночь, а запах дыма всё так же висел в воздухе. Что-то тёплое и шершавое ткнулось Алсеку в щёку, и он нехотя открыл глаза. На него, вися над землёй, смотрела прозрачными глазами небесная змея, и искры потрескивали на её спине. Одна из них упала на лицо Алсека и больно ужалила. Жрец отмахнулся и закрыл глаза, но змея проползла по его шее и снова толкнула его в щёку.

– Да чего тебе? Пить хочешь? – сердито прошептал изыскатель, поднимаясь на ноги. Змея на миг обвила его грудь, соскользнула и метнулась к двери, на лету обернулась, как будто звала за собой. Жрец перешагнул через спящего ополченца, нашарил в ворохе оружия свою палицу и вышел из казармы.

Водяная чаша у стены была приоткрыта, двое Гларрхна стояли рядом, негромко переговариваясь. Змея даже головы не повернула в её сторону – пролетела мимо и снова обернулась к Алсеку.

– Ты куда? – хмуро спросил воин на пороге таверны. Это был Глорн, и он безуспешно пытался отчистить свою броню – то, что он принимал за налипшую сажу, было частыми царапинами и обгоревшими пятнами на коже. На скуле хеска темнел свежий порез.

– А вот, змеи беспокоятся, – пожал плечами Алсек. – Я посмотрю, что она увидела, и вернусь.

– Я с тобой, – Глорн нагнал его и пошёл рядом. – Ящера не видел?

– Он у целителей, работы много, – вздохнул жрец. – А ты не встречал мою сестру?

– Не попадалась, – покачал головой Глорн. – Думаешь, её в бой пошлют? Она у тебя не воитель…

Змея, остановившись, вильнула хвостом и громко зашипела на воина. Алсек изумлённо мигнул.

Ещё два существа вылетели из-за поворота. За ними, прижимаясь спиной к стене, высунулся Клоа, пошевелил ротовыми щупальцами и бесшумно уплыл за угол. Змеи облетели вокруг Алсека и все вместе помчались следом.

– Что-то мне не по нутру, – нахмурился Глорн. – Иди за ними, знорк, я позову летунов.

– Глорн! – окликнул его Алсек, но стражник уже поднимался на крышу. Жрец юркнул в переулок, высматривая серебристые хвосты змей. Цериты-светильники, накрытые колпаками, горели тускло, едва ли один из десятка давал прежний яркий свет, – город затаился, будто надеялся, что во мраке его не найдут.

Небесные змеи пропали бесследно за очередным поворотом где-то в глубинах Шумной Четверти, среди полуугасших церитов и притихших домов. Алсек остановился, тихонько поскрёб ногтями по стене, но никто не зашипел в ответ – только заскрежетала отодвигаемая тяжёлая плита, и незнакомый резкий голос помянул тьму. Алсек на мгновение оцепенел – и осторожно заглянул во двор пустого квартала. Там над водяной чашей колыхались две тени, и неровный жёлтый свет дрожал под их ногами, а вода тихо журчала, вытекая из открытого жёлоба.

– Лей, – негромко приказал один из чужаков, и второй, закивав, вынул из поясной сумы закупоренную флягу. Шумно сглотнув, он зачерпнул из водяной чаши, но второй ударил его по руке.

– Живо!

Пришелец поднёс фляжку ко рту, зубами выдирая плотно засевшую пробку.

– Ни-шэу, – прошептал жрец, протягивая руку из-за поворота и всем телом прижимаясь к камню. Едва заметное тёплое дуновение коснулось запястья, и чужак с растерянным криком выронил флягу. Что-то забулькало, выливаясь на мостовую. Огненный шар разбился о стену, опалив бок Алсека сухим жаром. Жрец выхватил палицу и шагнул в сторону от арки, пропуская второй сгусток огня. Посланец Джаскара выскочил в переулок – и повалился на мостовую, дымясь и взрываясь изнутри. Тонкий зелёный луч пронзил его от макушки до пяток. Сверху захлопали перепончатые крылья, с воплем досады на крышу взлетел воин-Гларрхна и тут же прыгнул во двор. Оттуда пахло горящей плотью, и по-прежнему плескалась в каменной чаше вода.

Алсек вошёл во двор и увидел двоих воинов, разглядывающих мёртвого Ти-Нау. Тело ещё светилось, но жар разрывал его изнутри. Третий Гларрхна подобрал полупустую флягу, понюхал и пожал плечами.

– Это ицин, – сказал он. – Разбавленный ицин. На кой лить его в водоводы?!

– Это ицин Кровавого Солнца, – Алсек содрогнулся от омерзения. – Ицин Джаскара. Они хотели, чтобы мы все… все, кто будет пить эту воду, присягнули их самозванцу. Побери их тьма!

– Хоть капля попала в чашу? – без тени насмешки взглянул на него Глорн. – Хвала твоему чутью, Алсек, я знал, что ты просто так не проснёшься.

– Ни единой капли, – помотал головой изыскатель. – Сожгите это всё, запечатайте чашу! Эти двое… как они пробрались в город?!

– Были они тут, клянусь Бездной, – сердито оскалился Гларрхна. – Когда же мы выведем эту заразу?!

…Дым, едкий, зловонный, столбами взвился над грязно-красными шатрами, над жёлтой стеной. Огненная жижа расплескалась по крышам, по мостовым – и пламя металось в тщетных поисках пищи, но находило лишь камень и песок. Янтарный щит трепетал над башнями, извергая золотые фонтаны, и там, где его плёнка на миг разрывалась, внизу гремели взрывы. Из бойниц Горелой Башни лился смертоносный серебряный свет, очерчивая широкий полукруг на выжженной земле, и на юге, над воротами, пролёг второй лучевой барьер, но там, куда лучи не дотягивались, стена дрожала и гудела от беспорядочных, но мощных ударов.

– Да левее же! Где ваши глаза?! – крикнул ополченец на воинов у баллисты, но очередное копьё, свистнув над разрушенными домами и выжженными огородами, смахнуло тройку джаскаровых ополченцев и бесполезно впилось в землю, не долетев до огненного облака. Оно вздулось, выплюнуло два клокочущих багряно-чёрных сгустка, и стена дрогнула, а ополченцы отшатнулись от волны жара, опалившей им лица.

– Стреляйте по готовности! – голос Гванкара легко перекрыл грохот взрывов. – Камни, дротики, лучи, – всё вниз!

– Ни-куэйя! – выдохнул Алсек, просовывая ладони в проёмы между зубцами. Он не увидел, в кого попал, и попал ли вообще – но в чёрно-красное полчище у подножия стены мудрено было не попасть. Воины Джаскара миновали смертельную черту, проведённую «Ильяпами», и прорвались к самой крепости, туда, где огромные камни и копья свистели над их головами безвредно, и западные ворота трещали от ударов огненных таранов, а взрывы плавили камень древней стены. Алсек выглянул из-за зубца, жар ударил ему в лицо, и он спрятался вновь, но успел увидеть, как Существа Сиркеса, понукаемые Скарсом, волокут два камнемёта, а люди на ходу заряжают их и крутят тугие рукоятки.

– Ни-куэйя! – Алсек протянул руку к камнемётам, но луч не долетел – ушёл в землю, едва зацепив кого-то из воинов. Ливень камней и дротиков лился со стен, но воины Манчи не отступали, и шквал лучей снизу раз за разом накрывал зубчатые галереи. Ополченец по правую руку от Алсека прижал к груди задымившуюся ладонь и закричал от боли – плоть слезала с костей, обнажая почерневший остов. Снова полыхнуло сверху, и щит хлопнул в воздухе, волной жара отбрасывая людей от ограждения.

Алсек приподнялся на локте, ощупывая подбородок. Во рту была кровь, в ушах звенело. Мимо бежали воины, оттаскивали от зубцов тех, кто лежал без чувств, занимали их место. Там, где недавно была Горелая Башня, дымился плавящийся огрызок – два яруса как ветром сдуло. Обломки камня раскидало по крышам.

Жреца толкнули в спину, указали на лестницу, и он скатился вниз, едва не споткнувшись о последние ступеньки. Осколки башни разметало и по ним, и Алсек замер, глядя под ноги – там лежала в луже крови оторванная ступня.

– Назад! – крикнули с неба, крылатая тень метнулась над развороченной стеной, уворачиваясь от луча. Янтарный щит лопнул – из его словно вырезали кусок от Горелой Башни до самой Площади Солнца, и тонакоатли, распластав крылья, повисли над разрывом.

Чёрные тени взвились в небо, навстречу полуденникам и их огню, пламя в небе вскипело, перекидывая тонкие нити с края на край разрыва. На обломках башни стоял, двумя руками удерживая над головой жертвенный нож, Гванкар, и Гларрхна спешили к нему, чтобы, вскинув руки, встать рядом.

Кто-то застонал невдалеке, и Алсек бросился туда. Среди груд разбитого камня и растёрзанных тел лежал один из Гларрхна, и Кегар на коленях стоял рядом, просунув лапу под спину раненого.

– Что же ты, Шаргил? – предводитель хесков скрипнул зубами. – Лежи тихо. На щитах тебя понесём.

Гларрхна, щурясь от боли, осторожно выдохнул и снова застонал.

– Кегар, брось! У меня нет… ничего нет от самого загривка! Мне хвостом не шевельнуть…

Алсек опустился на камень, протянул руку к дымящейся ноге Гларрхна – поножи почернели от жара, кожа доспеха съёжилась.

– Помоги поднять его! – приказал Кегар. – Где твой щит?

Второй Гларрхна подошёл к раненому, хотел о чём-то спросить и осёкся.

– Шаргил, ты не дёргайся, не тереби спину, – Кегар отпустил плечо хеска. – Щит давай, с трёх сторон поднимем.

– Уйди! – заскрипел зубами раненый. – Уйди, мне не жить всё равно! Позови жреца…

– Кегар, у него же хребет… – прошептал второй хеск. – Почтенный жрец…

Алсек потянулся к виску Шаргила, шепча обрывки молитв. Хеск отодвинулся и едва заметно качнул головой. Кегар с тихим стоном удержал руку Алсека.

– Хребет перебит, – прошептал второй, с ужасом глядя на раненого. – Что же теперь…

– Помоги ему, Алсек, – тихо попросил Кегар, разрезая ремешки доспехов на груди Шаргила и вспарывая поддоспешник. Шаргил попытался поднять руку, но лишь дёрнулся от боли.