Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

Он вернул лезвие в ножны и пошёл к помосту за оградой Ачаккая – туда, где уже лежала гора дров, подготовленная для полуденного сожжения. На краю помоста сидел осёдланный мегин.

Летучая мышь пролетела над толпой, на миг накрыв Алсека своей тенью, и изыскатель вздрогнул. Медленно, в полном молчании, расходились от ограды жители, и стражи Ачаккая сдвинулись с места и вернулись к обычной работе. Алсек спрыгнул на землю и с опаской покосился на ящера. Хифинхелф молчал, его пасть была приоткрыта, и язык мелко трепетал, словно иприлор пытался уловить еле различимый запах.

– Великая жертва для повелителя вод… Наверное, почтеннейший Гвайясамин очень напуган сейчас, – прошептал изыскатель и тронул ящера за руку. – Хиф, тебе нехорошо?

– Фшшш, – иприлор с трудом отвёл взгляд от храмового стража и повернулся к Алсеку. – Так ты говоришшь, почтенный жрец, что у васс не приноссят людей в жертву в дни праздников?!

…Храмовые стражи, невзирая на жару, стояли недвижно на ступенях и сурово взирали на шатёр, поставленный на краю площади, но Алсеку в их взглядах чудилась отчаянная зависть. Воинам Солнца не полагалось даже шляп, не то что послабления в тяжести доспехов, – и жрец боялся, что они изжарятся заживо в сверкающей броне.

– Хаэй! – тихонько окликнул он ближайшего стража, поддевая на шест лепёшку с мясом и жареный лист Нушти. – Могучий воин, ты не голоден? Поешь, пока никого нет…

– Зген да хранит тебя, – прошептал с облегчённым вздохом Гларрхна, схватил угощение и разломил его надвое. – Хаэй…

Второй стражник протянул лапу и проглотил еду так быстро, что Алсек не успел и моргнуть.

– Хаэй! Ты работаешь или гуляешь? – сердито окликнул его Кинти, выглядывая из-под широкополой шляпы.

– Да сейчас я, – нахмурился Алсек, снова усаживаясь на гладкие камни мостовой. Короб с высушенными шкурками канзис стоял перед ним, чашка с клеем и пучок промасленных нитей – чуть поодаль, под небольшим навесом, готовые «огненные пузыри» сохли на нижней ступени храма, и стражники, сменяясь на посту, осторожно их перешагивали. За лестницей, на другом углу, разложил летучие фонарики Куйюкуси – у него было двое помощников, и места он занял немало. Редкие прохожие, появляющиеся на площади, почтительно кивали жрецам – и старались не заглядывать в тёмный зев туннеля, открывшийся в стене, которая всегда казалась монолитной.

Городской стражник подошёл к новым воротам, ненадолго скрылся в темноте и вернулся обратно. Алсек хотел окликнуть его, но наткнулся на сердитый взгляд и передумал.

– Зал Зелёных Перьев, – прошептал Кинти, заглядывая в тёмный провал. – Вот бы зайти…

– Кинти, тебя в жертву не примут, – покачал головой Алсек. – Ты достоин, но почтеннейший Гвайясамин… сам знаешь.

– Я недостоин, – вздохнул Кинти. – Но кто-то будет избран. Как думаешь, нам позволят проводить его до реки?

– Было бы хорошо, – кивнул изыскатель. – Надеюсь, Великий Змей не сильно на нас гневается и посланника не обидит…

– Северяне говорят, что он милосерден и щедр, – младший жрец посмотрел на небо, не запятнанное ни единым облачком, и пожал плечами. – Может быть, но не к нашей земле.

Стук сапог заставил его замолчать и повернуться к краю площади. Оттуда к новым воротам шли двое стражников, и один поддерживал другого под руку – тот ступал неуверенно, едва заметно покачиваясь.

– Вот прицепился, – пробурчал поддерживаемый, проходя мимо жрецов. – Сказал же – я сам дойду!

– Дойдёшь, Глорн. Дойдёшь, – бесстрастно отозвался второй. – Передышка нужна?

– Иди уже! – мотнул головой сердитый Глорн, и двое хесков скрылись в тёмном туннеле. Алсек вздрогнул, проводил их растерянным взглядом и повернулся к Кинти.

– Глорн… в Зале Зелёных Перьев?! – изыскатель поёжился. – Боги великие… Неужели он…

– Думаешь, Глорн не заслужил такой чести? – нахмурился Кинти. – Он и силён, и отважен, – и он побеждал огонь и в городе, и за стеной. Великому Змею это должно быть по душе…

Узкая чёрная тень скользнула по плечу Алсека, и он повернулся к воротам. К храму подошёл ещё один путник – и за ним остановились трое. Он шагнул в полумрак, а они замерли в нерешительности.

– Почтенный Шафкат?! – Алсек вскочил, выронив недоклеенный пузырь. – Постой!

– Сядь! – Кинти дёрнул его за руку. – Старшие увидят! Почему ты мешаешь достойному горожанину войти в Зал Зелёных Перьев?

Алсек стиснул зубы. «Глорн, Шафкат… Их-то зачем?! Хвала богам, Хиф не пришёл следом… Вот где Койлор, как она отпустила его?!» – он уткнулся взглядом в мостовую.

Прошло, как ему показалось, не меньше Акена, прежде чем он снова услышал стук сапог. Двое стражников вышли из храма, и тот из них, у кого походка была твёрже, придерживал второй рукой старого чародея.

– Я-то ладно, – ворчал, сердито скаля зубы, Глорн, – а ты, старик, куда лезешь? Ты скоро туда придёшь своим путём…

– Да оба вы… один другого умнее! – тяжело вздохнул второй стражник. – Хвала богам, хотя бы жрецы у нас мыслят здраво. Пойдём отсюда. Это дела народа Ти-Нау, они сами разберутся.

Алсек вскочил, рассыпав медузьи шкурки.

– Хаэй! Глорн! Шафкат! – он заступил им дорогу. – Зачем вы… вы же не станете…

– Ещё и Сонкойок, – Глорн скрипнул зубами. – Думаешь, я, калека, не могу быть посланником к богам?!

– Глорн, когда я такое говорил?! – возмутился Алсек. – Я не хотел бы твоей смерти, вот и всё. И твоей, почтенный Шафкат! Ты ведь не воин Эхекатлана, зачем же тогда…

– Я едва не навредил этому городу, – холодно посмотрел на него чародей. – Может, моя смерть помогла бы ему больше, чем моя жизнь. У нас, в Кеми, тоже высыхают колодцы.

Алсек мигнул. Гларрхна осторожно отодвинул его с дороги, пока он пытался подобрать слова.

– Их не убьют, – буркнул он. – И я бы на их месте радовался. А они недовольны. Странный вы всё-таки народ, Ти-Нау. Надеюсь, я таким не стану.

Кинти снова дёрнул Алсека за рукав, и жрец послушно сел на мостовую, утирая лоб.

– Шафкат, чародей-чужеземец… Глорн, уже сделавший столько, что… – он покачал головой. – Но зачем?!

– Чтобы почтить богов, разумеется, – нахмурился Кинти. – Алсек, тебе что, голову напекло? Хорошо, никто из старших тебя не слышит…

Домой Алсек вернулся на закате, весь в краске, клейкой жиже и травяном соре, и облегчённо вздохнул, увидев у очага Хифинхелфа, Шафката и Койлор. Аманкайя спустилась к ним и села рядом, в нетерпении поглядывая на угли, под которыми были закопаны овощи и мясо. Ящер озадаченно пожимал плечами, глядел то на небо, то на свои лапы и снова поворачивался к Шафкату.

– У них есть жрецы, чтобы говорить с богами! Зачем им резать живых знорков – а тем более воина-Гларрхна?! Боги не будут копать вам грядки и драться за вас на стене!

– Никто не будет, если вода совершенно иссякнет, – устало ответил Шафкат – судя по всему, разговор начался уже давно и успел ему надоесть. Ксарны вовсе не было, и Алсек этому обрадовался – бывший переписчик не потерпел бы непочтительности к богам.

Хифинхелф поднялся, недовольно шипя, и пересел к водяной чаше. Откуда бы ни приводили влагу древние водоводы, там она пока не иссякла и осталась такой же холодной и чистой.

– Почтенный Шафкат, Хиф сказал тебе, что видел Кетмона живым? – осторожно спросил Алсек. – Что он в городе ящеров, и что никто его там не обидит?

Чародей кивнул, но остался таким же мрачным.

– Если Кетмон… если любой из гильдии узнает, что я тут делал, лучше бы мне быть растоптанным куманами, – вздохнул он. – Я надеялся немного искупить вину, но верховный жрец Эхекатлана не счёл меня достойным. Он прав, наверное…

Алсек мотнул головой.

– Тебе рано ещё к богам, почтенный Шафкат. Такие доблестные маги нужны живым… Глорн! Хиф, ты знаешь, что Глорн приходил в Зал Зелёных Перьев? Хорошо, что его не приняли… Надо что-то делать, Хиф. Что могло бы прибавить воды подземным рекам?

– Разве шшто реки небессные, – пожал плечами ящер. – Тут вода сстекает ссверху и копитсся в пещерах, как в здоровенных бочках. А потом ссочится ссквозь камень, пока не выходит ключами в руссло Ссимту. Ессли ссверху нечему литьсся, внизу нечему течь. Бывают месста, где иначе, но нам дотуда вссем городом не дорыть. А куда ушшла небессная вода… Может, двух ссолнц много для одного неба?

Изыскатель угрюмо кивнул.

– Может, Великий Змей договорится с Кровавым Солнцем. Они – боги, их силы равны, а мы… Был бы Нецис в городе! Он бы придумал, как остудить небо.

К ночи снова задуло с юга, и кошка, выглянувшая на крышу размять лапы, тут же шмыгнула обратно на лестницу и громко чихнула, вытряхивая песок из ушей.

– Бурря, – сказала она, устраиваясь на циновке под кроватью. – Жаррко.

– Ливень бы сейчас, – вздохнул Алсек и вылил пригоршню воды на макушку. Мокрый, остудивший чешую Хифинхелф уже дремал и во сне шевелил хвостом и тихо шипел. Алсек приоткрыл ставни, покосился на чересчур светлое небо и покачал головой. «Что-то не к добру в последнее время многолунные ночи…»

Долго ждать ему не пришлось – едва он сомкнул глаза, под рукой захрустел полупрозрачный гравий. Алсек осторожно повернул голову – он лежал на сухой земле, чуть присыпанной оплавленными камешками. Что-то шуршало и шипело поблизости, невидимые в пляшущих бликах существа обменивались короткими возгласами. Он привстал и упёрся затылком в перекошенную балку. На глаза свесилась неумело сплетённая циновка – рыхлое плетение рассыпалось от лёгкого тычка. Поблизости зашипели громче, и Алсек вжался в землю, судорожно нащупывая стальную трубку. Её не было, да и пальцы плохо слушались. Скосив глаз, изыскатель увидел серо-зелёное тряпьё на плече и длинную прорезь в нём. На ладони запеклась кровь.

– Повелитель дневного света, расплети блики и тени, – еле слышно прошептал он, и жёлтое марево, задрожав, развеялось. Теперь Алсек видел пару разгромленных шалашей, разворошённое кострище и обрывки циновок, раскиданные повсюду. Двое жёлтых ящеров с причудливо изогнутыми лапами рылись в тюках, сшитых из знакомой Алсеку тягучей ткани. Наружу сыпались камешки, осколки стекла, несколько раз перед глазами изыскателя блеснул металл. Ящеры отшвырнули опустевший тюк, один из них сердито зашипел, указывая лапой на что-то за хижиной, второй подхватил копьё и поспешил туда. Первый сгрёб осколки и обрывки, ссыпал в кожаную суму и забросил её на спину.

– Мэшшу! – послышалось за спиной Алсека, он по-змеиному извернулся, порвав тряпьё на локтях, и увидел третьего ящера. Тот вытаскивал копьё из тела в лохмотьях, распростёртого на земле. Крови на клинке почти не было, и лежащий не шелохнулся.

– Шшэсс! – ответили ящеру. Алсек шарахнулся в сторону – чешуйчатая лапа приподняла циновку рядом с ним. Он вздрогнул, увидев в полулокте от себя мертвеца в серо-зелёной одежде. Тряпьё на груди почернело от крови, лица Алсек не видел.

– Хссс, – ящер присел рядом с трупом, придавив его коленом к земле, взял мертвеца за волосы. В другой его лапе тускло поблескивало стеклянное лезвие.

– Шшшэсс, – послышалось неподалёку, и под ногами иприлоров захрустел гравий. – Шшии!

– Хшш, – оскалился ящер, отсекая от головы мертвеца клок кожи с волосами и заталкивая в поясной кошель. Язык иприлора задрожал, голова медленно повернулась к изыскателю.

«Тварь чешуйчатая!» – Алсек стиснул зубы. Острый обломок жерди сам лёг в ладонь, и он бросился на ящера, опрокидывая следом остатки шалаша. Иприлор схватил копьё, замахал лапой, отгоняя пыль. Клинок воткнулся в землю, едва не оттяпав Алсеку пальцы.

– Ни-шэу! – выдохнул изыскатель, хватая иприлора за руку. Ящер рванулся, чешуйчатый кулак расцарапал жрецу щёку и врезался в плечо. Алсек наугад ткнул ладонью, почувствовал чешую и вцепился намертво, вдыхая запах горелой плоти.

– Фссс! – иприлор отшвырнул его, и Алсек в полёте сцапал отброшенное копьё и откатился в сторону.

– Убийца, мародёр! – изыскатель махнул копьём. Эта жердь с приделанным к ней мечом была Алсеку не по руке, но всё же он шагнул к ящеру, крепко сжимая её в руках. Иприлор припал к земле и прыгнул раньше, чем жрец успел хоть слово сказать. Алсек отбросил бесполезную палку, и они покатились по гравию. Алсек увидел вспухший багровый след на руке иприлора и вцепился в пораненное предплечье, выворачивая лапу. Ящер потянулся к его шее, схватил за шиворот и резко дёрнул. Алсек поневоле выпустил его лапу, но извернулся и всадил колено в чешуйчатое брюхо. Иприлор хрюкнул, на миг ослабил хватку и подался назад – и Алсек высвободился и навалился сверху, опрокидывая врага на спину, выворачивая пойманные лапы. Из-под пальцев брызнула сукровица – чешуя с ожога осыпалась, кожа лопнула, и пальцы Алсека заскользили по ободранному мясу. Изыскатель охнул, едва не выпустил ящера, но опомнился и сел на шипящее и трепыхающееся тело сверху, припечатав его к земле.

«Я сильнее иприлора?!» – запоздало удивился Алсек. Ящер, заметив его заминку, рванулся и едва не сбросил изыскателя. Тот снова надавил коленом ему на живот, мимоходом удивившись, какой этот иприлор тощий, хоть и крепкий.

– Ты первым напал, убийца в чешуе, – Алсек придавил лапы ящера к его же груди и заглянул в горящие глаза. – Почему вы убиваете людей?

– Фсссс! – глаза иприлора свирепо сверкнули, он оскалился. – Хэссс!

– Я знаю, что вы понимаете наш язык, – Алсек убрал ногу с живота ящера. – Я не хотел драться с тобой. У тебя лицо Хифинхелфа, его глаза. Но Хиф не убийца – он защитник! Ты Хифинхелф? Для чего ты всё это делаешь?

– Хшши… – пасть иприлора приоткрылась, он замер, и Алсек едва не упал, когда его лапы обмякли. – Ты… кто ты? Кто в твоей шшшкуре?

– Хиф! Я знал, что ты поймёшь меня! – жрец посмотрел на пораненные руки ящера и вспыхнул от стыда. – Прости, что обжёг тебя. Я Алсек Сонкойок, мы дружили наяву. Почему мы убиваем друг друга в снах?

Ящер зашевелился, потёр запястья. Его язык дрожал, будто он пытался обнюхать изыскателя.

– Алсссек, – медленно проговорил он. – Так и есссть. Ты пахнешшшь им. Алсссек, так шшшто тут… Хсссс!

Он вдруг рванулся, отбрасывая жреца в сторону, и Алсек приземлился на циновку у кровати, ошалело моргая и таращась прямо перед собой. За сорванной завесой, разделяющей комнату, кто-то метался, и что-то вспыхивало.

– Хсссс! – громко и зло зашипел Хифинхелф. – Алсссек, сссюда!

Горсть золотых искр взвилась с ладони жреца, озарив тёмную комнату, и тут же у стены вспыхнул яркий белый огонь. Аманкайя вскрикнула и тут же прикусила язык. Алсек вскочил на ноги, отбросил упавшую завесу и замер, глядя на тело, распростёртое на полу.

Всё было уже кончено – упавший не шевелился, только циновка под ним медленно обугливалась, и кожа на руках лопалась и чернела, выпуская наружу багровый пар. Над ним, пригнувшись, стоял Хифинхелф, и его глаза горели тем же злым огнём, что и во сне. С лестницы на мертвеца громко шипела кошка, на её морде виднелись выгоревшие проплешины. Шафкат сидел на кровати, ощупывал грудь и морщился. На его шее багровел припухший отпечаток ладони.

– Алссек, давай ссюда мои досспехи! – оскалился иприлор. – А лучшше – выкинь падаль в мойку, пока пол не прожгла!

– Зген всесильный! – выдохнул Алсек, бросая ему сложенную броню. – Хиф, Шафкат, он ранил вас?!

Распахнув ставни, жрец высунулся в окно и, приложив ко рту ладони, заорал так громко, словно хотел докричаться до соседнего города. За спиной недовольно зашипел ящер, но изыскатель только отмахнулся.

– Я не ранен, почтенный жрец, – Шафкат осторожно перешагнул через обугливающееся тело. – Хвала богам, доблестный воин-иприлор был рядом. Со сдавленным горлом я бы много не наколдовал.

– Меррзость, – кошка посмотрела на мертвеца и брезгливо отряхнула лапы. – Набррался хррабррости убивать спящих! Рраньше в Эхекатлане зноррки были рразумнее.

– Я слышу трещотки, – Алсек прикрыл окно и подошёл к ящеру. – Стража скоро тут будет, Хиф. Почтенный Шафкат, шея сильно болит?

Он потянулся за припрятанной бутылью с зелёным маслом.

– Ссколько дней прошшло сс поимки Ссахика? – иприлор разглядывал мертвеца, и огонь в его глазах не угасал. – Его ссоратники сспохватилиссь. Алссек, ты так и не посставил защитные чары у порога? Хорошшо, я посставлю их ссам.

Сердито шипя, он направился к лестнице и едва не налетел на кошку. Койлор, растерянно шевеля усами, прижалась к стене.

– Хиф, постой! Только вы с Шафкатом видели, что тут было. Расскажи это страже! – Алсек протянул руку к ящеру. Тот пожал плечами.

– Я немного усспел разглядеть. Чуть большше, чем ты. Он держал Шшафката за горло, я ударил. Шшафкату повезло – мог бы и промахнутьсся.

Чародей криво усмехнулся.

– Твоя сила очень велика, о воин. Хорошо, что ты ею управляешь в полной мере. По предыдущему опыту мне казалось, что эти заклятия слабее…

Алсек мигнул.

– Хиф, так ты… сразу бил насмерть?

– И шшшто? – резко развернулся к нему ящер, хлестнув хвостом по стене. Изыскатель растерянно заморгал.

– Если бы ты оглушил его, стража смогла бы его допросить, – сказал он так мирно, как только мог. – Тут, может, завелось ещё одно гнездо поджигателей. Он бы рассказал, где…

– Да как же, – насмешливо сморщил нос Хифинхелф. – Много они рассказывают. Просследи, шштобы он не поджёг кровати. Я пойду осстыну перед допроссом…

Алсек проводил его озадаченным взглядом.

– Ну и ночь, храни нас Чарек, – покачал он головой. – Аманкайя… Боги! Что случилось?!

Колдунья сидела на полу, обхватив голову, и болезненно щурилась на свет.

– Алсек, ты смотрел ему в глаза? – еле слышно спросила она.

– Не успел – лицо первым вспыхнуло, – покачал головой изыскатель. – Ты ложись, я скажу страже, что ты встала последней и ничего не видела…

Аманкайя качнула головой и застонала.

– Не мертвецу. Хифинхелфу. Ты видел, что в его глазах?

Алсек вздрогнул всем телом, затем дотянулся до плошки с водой и вылил колдунье на макушку.

– Аманкайя, ложись. Тебе почудилось неладное из-за всех этих вспышек и ночного шума. Хиф сейчас рассержен, может, ты поймала отзвук его мыслей…

– Алсек, смотри в оба, – прошептала Аманкайя ему в ухо. – С Хифинхелфом что-то неладно. Я боюсь…

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 17. День Хелана ==========

Утро началось с горячих клубов пыли, влетевших в открытое окно. Алсек чихнул и проснулся, не открывая глаз дотянулся до ставен и захлопнул их.

– Хссс! – недовольно зашипел Хифинхелф, получивший створкой по локтю.

– Извини, – пробормотал изыскатель, пытаясь открыть глаза. В голове колыхалась багровая хмарь. Вонь горелых костей не выветрилась за ночь, и дышать было трудно, но уличный воздух, наполненный пылью пустыни, тоже не принёс бы облегчения.

– Проссыпайсся, – покосился на жреца ящер. На его плече сидела крупная отия, и послание, принесённое ей, иприлор уже успел развернуть и прочесть.

– Кто тебе пишет, Хиф? – Алсек протёр глаза, потянулся за горшком для умывания, но вспомнил, что опустошил его ночью, пока тушил циновки.

– Сстарейшшины Мекьо, – махнул хвостом ящер. – Элмад вссё-таки присслал помощь.

Изыскатель вскочил. Остатки сна слетели с него.

– Элмад?! Драконы снова в Мекьо?!

– Надеютсся отсстоять холм – вссё-таки там несслабая крепоссть, – угрюмо кивнул ящер. – Элмад думает, шшто через Эхекатлан и Икатлан Джасскар перешшагнёт, не оцарапав ног, об Эньо и говорить нечего. Попробуем высстоять на линии Мекьо-Келту. Хотел бы я там быть, но ты тут не управишшься.

Алсек мигнул.

– Война… Люди будут воевать с иприлорами? Хиф, погоди! Почему ты решил, что мы не сдержим Джаскара? Ты думаешь, он поведёт войну с…

– Пока хватит земли, – оскалился иприлор. – Я много вссякого усспел усслышшать в Мекьо. Эти поджигатели… они ссейчасс везде, от Великой Реки до Крайнего Юга. Ссолнечный змей готовитсся…

Алсек судорожно сглотнул.

– Если бы выставить эту кровавую тварь с нашей земли… Я не верю, что Джаскар без него взял бы столицу! Да он с Шуном не управился бы…

– Даже кошшку не вдруг высставишшь, если она упрётсся, – махнул хвостом Хифинхелф. – А уж божесство… Сстранно, вообще, что Вссеогнисстый до ссих пор его не замечает. Он вссегда урезонивал зарвавшшихсся божков.

Изыскатель поёжился, покосился на закрытые ставни.

– Мы ведь можем указать Всеогнистому… если он не заметил – то мы-то видим, – прошептал он, разглядывая свою ладонь. – Гларрхна говорят, будто призвать его несложно. Я даже слышал когда-то историю о таком призыве…

– И я, – кивнул Хифинхелф, горящими глазами глядя на жреца. – Нецисс рассказывал – такое сслучилось однажды в Нэйне.

Алсек растерянно мигнул – и хлопнул себя по лбу.

– Да! И если те шутники-недоучки смогли его вызвать, то… Хиф! На закате я пойду к Горелой Башне. Пригляди за Аманкайей и Шафкатом, если поджигатели вернутся.

– К Горелой Башшне? – иприлор хмыкнул. – В этот раз тебя не приглашшали, Алссек.

– Я не за угощением, – нахмурился изыскатель.

Во дворе недовольно рявкнул потревоженный куман, и ящер, встрепенувшись, открыл ставни и посмотрел вниз. Там, у очага, собралось всё семейство Льянки – даже те, кто мог ещё два дня не возвращаться из полей. Последний из них как раз спускался со спины кумана – вот на чужого ящера и рычал недовольный Куши.

– Зген всесильный! – Алсек почувствовал, как по спине ползут мурашки. – Что тут слу…

Толпа на миг расступилась, и он увидел Ксарну. Бывший переписчик сидел у водяной чаши, и множество нитей гранёных бус сверкало в его волосах, а плечи укрывал тёмно-синий плащ с серебряной бахромой, расшитый рыбами и витыми ракушками. Несколько маленьких раковин прицепили к бусам – это были бубенцы, и их тихий звон заставил Алсека оцепенеть.

– Алссек, шшто ты углядел? – встревожился Хифинхелф, осторожно потряс изыскателя за плечо. Тот помотал головой и метнулся к лестнице. Несколько мгновений спустя семейство Льянки расступилось перед ним, и Ксарна медленно поднялся с трубы водовода. Изыскатель с судорожным вздохом склонил голову и протянул к переписчику руку ладонью вверх.

– Ты, уходящий в дом дождей, Ксарна из рода Льянки, гость Великого Змея Небесных Вод, благослови мой дом и нас, в нём живущих…

Переписчик с застенчивой ухмылкой подал ему руку, но остановил её чуть-чуть над ладонью Алсека и задержал так на миг.

– Да будет в этом доме в достатке вода, – сказал он.

– Благодарю, – кивнул Алсек и опустился наземь, устроившись у ног Ксарны. – Значит, в Зале Зелёных Перьев ты был…

– Да, меня отведут в дом дождей, – иларс не стал ждать, когда жрец договорит. – Так сказал сам Гвайясамин.

Он поправил висюльки на плаще. На лицах родичей, обступивших его, страх и печаль смешались с восхищением. Гвайнаиси хотела дотронуться до плеча Ксарны, но отец удержал её.

Изыскатель покачал головой. Слова подбирались с трудом, и он радовался, что никто из жрецов – и даже сам Ксарна – не видит сейчас его лица.

– Почему уходишь именно ты? – спросил он, стараясь, чтобы голос не сорвался. – Ведь ты хотел прожить последние годы в покое, здесь, в доме родичей…

Ксарна слегка нахмурился. Хрустальные чешуи покачивались, бросая синие блики на его лицо, и Алсеку мерещилось, что его кожа медленно окрашивается бирюзой.

– Я был переписчиком много лет, – сказал иларс, показывая изыскателю правую руку с шишками на суставах. – А до того был писцом в доме наместника. Моя память тускнеет с каждым годом, и всё же я могу запомнить и в точности передать сказанное. То, что скажут мне в доме дождей, вы узнаете в тот же день.

Изыскатель склонил голову, пряча глаза.

– Это… достойно, о Ксарна, – пробормотал он. – Эхекатлан будет ждать твоего ответа. Я надеюсь… я надеюсь, что повелитель вод будет к тебе справедлив и примет тебя в доме дождей, как одного из своих воинов.

Он поднялся и, стараясь не оглядываться, выбрался из толпы жителей – и тут же налетел на Хифинхелфа. Ящер стоял посреди двора и громко шипел.

– Хиф, ты чего? – растерянно мигнул Алсек.

– Отвечай, жрец, шшто ссделают сс Кссарной? – иприлор недобро оскалился. – К чему эта тряпка в буссах? Его принессут в жертву?!

Изыскатель кивнул.

– Ксарна вызвался идти в дом дождей, просить воды у Великого Змея, – тихо сказал он. – Я этого не ждал…

– Хссссс! – иприлор взмахнул хвостом. – И шшто ты молчишшь?! Его же убьют!

Он с раздражённым шипением оттолкнул Алсека с дороги и навис над Ксарной. Переписчик удивлённо мигнул.

– Шшто жрецы ссделали сс тобой? Ты сслышшишшь меня, Кссарна? Ты шшто, по ссвоей воле ссобралсся лечь на алтарь?! Ссдохнуть по воле дикарей сс их безумными обычаями?!

– Хифинхелф, ты говоришь дурные слова, – нахмурился Ксарна, поднимаясь с камня. – Что тебя так растревожило?

– Фсссс?! – иприлор пригнулся, затравленным взглядом обвёл жителей – они попятились. – Ты не понимаешшь, шшто тебя выпотрошшат заживо? Они шшто, украли твой рассудок?! Сснимай сскорее эту тряпку, я помогу тебе сскрытьсся!

Он схватился за плечо Ксарны, сдирая с него синий плащ – и тут же растянулся на земле, хватая пастью воздух и сдавленно шипя. Раскат грома пронёсся над двором, и во множестве окон Пепельной Четверти распахнулись ставни. Даже Алсек запрокинул голову, выглядывая в небесах приметы грозы.

– Если тебя так пугает то, что должно свершиться, я не стану тревожить тебя своим видом, – покачал головой Ксарна и пошёл к дому. Хифинхелф остался лежать, дёргая хвостом и щупая языком воздух.

– Хиф! – Алсек в тревоге склонился над ним. – Дай мне руку. Не надо так лежать.

– Хшшш… – ящер перевернулся и поднялся с четверенек на ноги. Изыскатель, дотронувшись до его плеча, почувствовал, что иприлора сотрясает мелкая дрожь.

– Боги избрали Ксарну, и он выбрал уйти к ним, – пробормотал жрец, гладя ящера по плечу. – Не надо останавливать его, Хиф. Для него это будет честью и славой…

– Хшшш… – Хифинхелф пощупал рубец на спине, занывший от удара, и, ссутулившись, побрёл к дому. – По ссвоей воле дать вырвать ссебе ссердце…

– Великий Змей принимает жертвы не так, – покачал головой Алсек. – Он же повелитель вод.

– Хэсссс! Иди к Джилану ссо ссвоими ритуалами! – оскалился иприлор. – Это же Кссарна Льянки, я ему глаза лечил! Зачем он ввязалсся во вссё это… хсссс, ссожги меня Куэссальцин…

Он подошёл к окну и опустил голову на лапы. Аманкайя приблизилась к нему – и попятилась к двери.

– Хифу плохо сейчас, – прошептал изыскатель. – Ты присмотри за ним, чтобы никуда не влез, но до обеда его не трогай. Меня в храме ждут. Не хотелось бы снова заработать взыскание…

Небо на закате истекало кровью, и в глазах у Алсека было красно от багряной выварки, в которой он выполоскал не один пук сухого тростника. Парадный крашеный навес скоро должен был опоясать Площадь Солнца, накрыв помосты из золотистой соломы, и те, кто изобразит там армии Хелана-Молнии и Далэга, Повелителя Демонов, уже давно разучили роли. Алсеку вновь не досталось на этом представлении даже маленького места, и он угрюмо гадал, на какой дальний конец города его отправит почтеннейший Гвайясамин. Всё сходилось к тому, что снова придётся раздавать воду и разную снедь пополам с благословениями… и что проводить почтенного Ксарну в дом дождей ему не позволят и взглядом.

Таверну у Горелой Башни горожане обходили стороной и косились на неё опасливо – не так уж редко ставни вылетали, полыхая в колдовском огне, а из окон сверкали лучи – но этим вечером там было тихо. С тех пор, как под городом появились поджигатели, стражникам редко случалось дойти до таверны – после трёх-четырёх смен они засыпали мертвецким сном, едва добравшись до казармы, а если и заходили за куском мяса и чашей ицина, то за столом не засиживались. И уж тем более у них не было сил на ссоры.

– Силы и славы, – тихонько поприветствовал их изыскатель, войдя под тростниковую завесу. В зале было жарко, пахло горячей кожей, жареным мясом и жгучим порошком камти, в воздухе висели испарения ицина, – Алсек едва не закашлялся.

– Силы, – вяло отозвался Гларрхна, что сидел ближе всех к двери, и снова уткнулся в тарелку. Другие демоны покосились на Алсека и ответили едва заметными кивками. Тот, кто устроился поодаль и раздражённо отмахивался, когда к нему пытались подсесть, вовсе не заметил пришельца – но Алсек увидел его и протиснулся меж столом и длинной скамьёй к хеску в набедренной повязке.

– Как твоё здоровье, Глорн? – негромко спросил он. – Ты вроде окреп.

Хеск хмуро посмотрел на него, слегка подвинулся на скамье – исключительно в знак расположения, места там и так было довольно.

– На ногах держусь, – поморщился он и пощупал розовое пятно на груди. – Прорезалась чешуя – можешь пощупать.

– Ага, заметно, – Алсек пальцем коснулся шершавой шкуры и почувствовал твёрдые бугорки.

– Думал насчёт моего хвоста? – придвинулся к нему вплотную Глорн, едва не засунув нос в ухо жрецу. – Что надумал?

Изыскатель виновато покачал головой.

– Сейчас не достать хорошего зелья, Глорн. Я написал Майгве в Кештен, но едва ли будет толк. Если бы связаться с Нэйном или Нерси’атом…

Глорн подсунул руку под голову и всей тяжестью навалился на заскрипевший стол.

– Голову тебе оторвут, – буркнул он. – И за Нэйн, и за Нерси’ат. Ладно, брось эту затею. Спасибо, что хотел утешить.

Алсек вздохнул.

– Так зачем пришёл? – спросил Глорн, нахмурившись.

– Спросить об одной вещи, – изыскатель огляделся – никому не было до него дела. – Ты когда-то рассказывал историю о…

– С этим сразу иди домой, – хеск отодвинулся и заглянул в полупустую чашу. – Сейчас не до историй.

– Я не за красивым рассказом пришёл, – нахмурился и Алсек. – Достаточно будет совета. Твои родичи поклоняются Куэсальцину, Всеогнистому, и я слышал, будто он не оставляет без помощи и людей. Как его вызвать?

Глорн вздрогнул, его глаза сверкнули странным огнём.

– Зачем тебе, знорк?

– Много дурного творится в этом году, – вздохнул Алсек. – Тут есть один божок, которого не следовало сюда звать. Боюсь, что эта отвратная засуха – его щупальцев дело. Два солнца – слишком много на одну землю…

– А-а… Знаю, слышал, – кивнул Глорн. – Он живёт в Чакоти? Джаскар всё-таки отменный дурень, если хочет удержать эту тварь под своей рукой. Это и Скарсу понятно. А к чему тут Всеогнистый?

– Говорят, он умеет наводить порядок, – тихо, но чётко проговорил Алсек, глядя хеску в глаза. – Солнечному змею с ним не тягаться. Твои родичи знают, как его призвать? Расскажешь мне?

– Бездна! Знорк, ты хочешь устроить тут битву богов?! – Глорн хрюкнул и укусил себя за руку, чтобы не рассмеяться в голос. – Чудной же ты, Алсек Сонкойок…

– Я постараюсь не пролить лишней крови, – заверил изыскатель. – Так это правда, что Кеос может явиться на зов смертного?

– Древний Владыка не так заносчив, как ваш выскочка Зген, – пренебрежительно сощурился Глорн. – Он слышит, когда его зовут. Иногда приходит.

– Жертвы нужны? – деловито спросил Алсек. – А особые знаки?

– Хэ-э, – протянул хеск. – Своя кровь, много огня и очень много наглости. Знак огня нарисуешь на себе и на камне, бросишь кей-руду и горячие угли. Есть красные камни – хорошо, есть обсидиан – достаточно. Будешь говорить – называй много имён. Говори так, чтобы он поверил. Можешь звать на помощь, если дела совсем плохи. Можешь звать развлечься – тогда скажи так, чтобы ему стало любопытно. В одиночку не зови – не поверит. Собери тех, кому сам веришь, и чтобы они тебе тоже верили. Где призывать-то будешь?