Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

– Погоди, – покачал головой Алсек. – Будет ещё один короб – и куль семян.

– А, – Эрсег обошёл гору очистков, стряхнул их с краёв циновки на середину и запустил лапу в короб с очищенными и разрезанными плодами. Алсек уткнулся взглядом в пол – когда при нём жевали ягоды Сафлы, ему мерещилось, что он хлебнул кипящего масла. Из всех жителей Эхекатлана одни лишь Гларрхна могли такое есть…

– Хорошо, – ухмыльнулся, дожевав, Эрсег. – Своим отошлю, будут рады.

Алсек мигнул.

– Своим? А… Ох!

– В Ал-Асегу, – буркнул хеск, недовольно покосившись на жреца, и отошёл к груде циновок.

«Боги! Надо же было так ляпнуть,» – досадливо покачал головой Алсек. «Знал же, откуда все они пришли… Может, у Эрсега и жёны есть…»

Хеск вернулся, собрал очистки в куль, бросил чистую циновку на место унесённой и уволок её к мусорным коробам. Они заняли уже немалую часть двора, и время от времени кто-нибудь заглядывал в них и перетаскивал один-другой на Дровяной Склад. Иногда через несколько мгновений короб возвращали на место, и в небеса летели проклятия – не всё, что не годилось в дело, подходило для сожжения.

– Эрсег! – окликнул хеска изыскатель, когда тот вернулся к дверям сушильни.

– Чего там? – тот неохотно подошёл, снова сунул лапу в корзину – в этот раз за целой ягодой.

– У тебя много родни там осталось? – вполголоса спросил Алсек. – Ты ведь можешь навещать их? Вы обычно не говорите о родичах…

– Тебе что за дело, знорк? – нахмурился Гларрхна.

– Эрсег, не злись, – помрачнел изыскатель. – Если тебя тут держат силой или обманом, я пойду к наместнику. Если нет – он не увидит плохого в том, чтобы ты выбрался к родичам. Только скажи…

Хеск изумлённо мигнул, и клешня на его хвосте негромко защёлкала, а сам он едва удержал ухмылку.

– Что у тебя в голове, Сонкойок? Я хочу передать своим хорошие плоды. И ещё год мне осталось служить. Будет весна – уйду на побывку. Чего ты от наместника-то хочешь?

– А-а, – облегчённо вздохнул Алсек. – Я уж испугался… Ты давно тут, в Эхекатлане? Трудно это, должно быть…

– Четыре года, знорк, и до этого – трижды, – Гларрхна, раздумав есть, вернул плод в корзину и принялся разминать плечо. – Я привык. Не о чем тут говорить. Но Сафла в этом году хороша…

– Хвала богам, – отозвался изыскатель, возвращаясь к работе.

Яркое жёлтое пятно на крыше зернохранилища притянуло ненадолго его взгляд, и он неуверенно усмехнулся – там, сложив крылья, сидел сегон и с опаской озирался по сторонам. «Зген всесильный! Рассветный странник посреди города?! Как только его сюда занесло?» – Алсек отложил нож и осторожно, чтобы не потревожить пустынного кота, встал с мостовой. «Должно быть, испугался до полусмерти…»

– Эрсег! – прошептал изыскатель, указывая на жёлтую кошку. – Смотри!

Громкий треск заглушил его слова. Над Дровяным Складом взвыл ветер, и в небо устремился высоченный дымовой столб, ещё мгновение – и из узких окошек зернохранилища рванулись языки пламени. Со двора, сбивая с одежды искры, выкатился житель, застигнутый огнём, и с отчаянным воплем кинулся к водяной чаше.

– Бездна! Хаэ-э-э-эй! – заорал во всё горло Эрсег и бросился следом. Там уже возились двое стражников, пинками заколачивая в мостовую каменные пластины, разворачивая жерло водоводной трубы к башне. Со всех сторон сбегались жители, кто-то пытался затоптать пламя, кто-то сунулся к башне – но отступил от страшного жара.

Алсек, бросив всё, кинулся во двор и отшатнулся, едва не задохнувшись в дыму. От стены до стены всё полыхало, брошенные наземь кули, обвязки, подсохшие листья и щепки, – всё занялось в один миг. В дыму сновали люди, отбирая у огня пищу. Алсек ухватился за тяжёлую связку стеблей, ладонью прихлопнул несколько искр и едва успел увернуться – связку бросили к стене, а для одного изыскателя она была слишком тяжела.

Струя воды ударила в окно зернохранилища, к небу облаком взвился пар, но большая часть влаги расплескалась по стене – бойница была слишком узкой. Кто-то из стражников, цепляясь за камни, взбирался на крышу, летучая мышь прорывалась туда же с неба, но дым не давал ей приблизиться. Алсек растерянно огляделся и увидел, как пламя всползает по дверной завесе склада, и как жёлтая кошка мечется в огне, сбивая хвостом искры.

– Сюда! – крикнул он, хватая с трубы мокрую циновку, и задержал дыхание, влетая в дым. Завеса рухнула от одного рывка, мокрый тростник погасил тлеющее дерево, кошка с коротким воплем вылетела из-под ног и метнулась к груде горящих стеблей.

– Стой, куда?! – закричал изыскатель. Эта вязанка, брошенная у стены, вспыхнула первой, и вытащить к воде её не успели – огонь набрал силу, пламя жадно пожирало стебли, но никуда больше перекинуться не могло. Лиственный сор во дворе вспыхнул быстро – и так же быстро обратился в золу, промоченные насквозь листья на крыльце склада преградили огню дорогу, теперь горела лишь башня зернохранилища – и одинокая вязанка у стены. Кошка взлетела по стеблям и закружилась среди огня, хлопая лапами по раскалённым углям. Алсек замахал руками на стражников с «водомётом», но им было не до него – их товарищ взломал люк на крыше зернохранилища, и вода, ударяясь о крышку, низвергалась в башню. Пламя в окнах сменилось густым чёрным дымом, следом повалил пар.

– Сгоришь же! – крикнул Алсек, пробираясь между дымящихся обломков к сегону. Жёлтую кошку занесло в самое сердце огня, и жрец поневоле остановился – тут было чересчур жарко.

– Уйди! – изловчившись, он хлопнул циновкой по бревну под лапами сегона. Высохший тростник тут же задымился, и жрец отшатнулся от ударившего в лицо жара. И тут что-то с силой ударило его в плечо.

– Поджигатель! – крикнул кто-то за спиной, и Алсек обернулся. Он хотел что-то сказать, но бегущие к огню жители отшвырнули его так, что он не устоял на ногах. Камни и остывшие угли летели в сегона, и кошка наконец выскочила из огня и перемахнула на крышу.

– Поджигатель! Бей его! – многоголосый рёв оглушил Алсека. Теперь камни барабанили по крыше.

– Хаэй! Вы чего?! – Алсек поднялся на ноги, потирая ушибленное бедро. Сегон перелетел на соседнюю крышу, жители бросились следом, кто-то пытался залезть туда, кто-то схватил шест и тыкал в кошку. Она шипела и пятилась, сверкая глазами.

Алсек огляделся по сторонам, разыскивая стражников, и увидел суетливую тень в проёме двери. Кто-то отшвыривал прочь промокшие вязанки и ворошил сухую листву, выволакивая готовые дрова поближе к двери. За проёмом уже вспыхивали первые искры, и крохотные язычки пламени лизали солому.

– Хаэй! – крикнул изыскатель, бросаясь к крыльцу, но его снова оттолкнули.

– Стой! – Гларрхна без доспехов, весь в саже, ворвался в проём и цапнул поджигателя за плечо, разворачивая его лицом к себе. Он успел даже стиснуть его запястье, вывернул руку – и с коротким воплем повалился на гору дров, хватаясь за живот. Человек сбросил его лапу, выскочил из дома – и, пролетев три шага вперёд, упал вниз лицом. Луч, брошенный Алсеком, угодил ему между лопаток, и обугленная плоть шкворчала и дымилась. Нож выпал из его руки, зазвенел на камнях, двое стражников в доспехах бросились к упавшему, водяная струя ударила в дверь склада и вытекла наружу, вынося золу и мокрые обрывки листьев. Алсек едва не оскользнулся на них, но долю мгновения спустя он уже стоял на коленях рядом с раненым хеском.

Эрсег был ещё жив, тяжело дышал и пытался сесть. Изыскатель осторожно обхватил его за плечи. Кровь вытекала из-под судорожно прижатой к животу лапы, пятнала сухие листья, Алсек сам не заметил, как перемазался в ней. Он потянул за руку – Эрсег оскалился, дёрнулся, едва не уронив жреца в гору листвы.

– Жёлтые глаза, – выдавил он, шипя и щурясь от боли. – Жёлтые… горячий…

Он встряхнул свободной лапой, будто хотел показать Алсеку что-то на ладони.

– Горячий…

– Эрсег, не шевелись, – Алсек растерянно огляделся. – Хаэ-эй! Лекаря! Да где вы все?! Эрсег, ты лежи, лежи…

По крыльцу застучали сапоги и подошвы сандалий, кто-то склонился над жрецом и стражником, но изыскатель уже ничего не замечал. Тяжёлое тело на его руках обмякло, голова хеска запрокинулась, и Алсек, приникший к его груди, слышал только тишину и чувствовал, как по белесой чешуе расползается холод.

Его оттащили, силой разжав руки. Эрсега вынесли во двор. Сквозь туман Алсек видел, как двое в доспехах и старший жрец склоняются над ним, трогают шею и голову и тут же, судорожно вздохнув, отстраняются. Лапа хеска обмякла и соскользнула с живота, открыв глубокую рану.

– Алсек! – кто-то кинулся к изыскателю и обнял его, тихо всхлипывая. Жрец не сразу узнал Аманкайю. Её припорошило золой, руки были исцарапаны, одежда местами прогорела до дыр.

– Ты цела? – тихо спросил жрец, ощупывая её голову. – Эрсега убили. Он видел поджигателя…

– Сегона? – Аманкайя отвела его руку, морщась от боли в макушке. – Он улетел, не догнали. Я не думала, что это… что это правда, и они поджигают всё… Алсек! Это же кошки!

– Что?! – Алсек изумлённо замигал. – Какие кошки?! Сегон тушил огонь, он тут вообще ни при чём. Тут был человек, он пытался поджечь склад. Разве ты не видела?

Он бросил взгляд на крыльцо, туда, куда отлетел раненый поджигатель – и увидел растерянных хесков и воинов Вегмийи, окруживших что-то чёрное, дымящееся. Туда же быстрым шагом направлялся Кхари Айча.

– Хаэй! Алсек Сонкойок! Подойди-ка сюда, – поманил изыскателя Кегар. Оставив холодное тело Эрсега лежать на циновке, командир стражи встал рядом с поджигателем – точнее, с тем, что от него осталось. Алсека пропустили к трупу, он взглянул под ноги – и охнул, едва не помянув вслух Джилана.

То, что лежало на крыльце, уже ничуть не походило на человека. В груде углей и золы виднелись потрескавшиеся чёрно-жёлтые кости и облепленный сажей череп. От одежды не осталось и клочка, песчаник под телом заметно оплавился и кое-где пошёл пузырями. Один из стражников, схвативших поджигателя, когда он ещё казался живым, сидел у стены, и Ти-Нау обвязывал его ладони тканью, вымоченной в зелёном масле. Второй, уже в повязках, стоял рядом с Кегаром и с опаской разглядывал тело.

– Тут же не было огня, – пробормотал изыскатель, переводя взгляд с мертвеца на стражников. – Нечему было гореть. А если бы одно тряпьё… Кегар! Кто успел его рассмотреть? Кто он был? Эрсег… Эрсег говорил о жёлтых глазах…

Кегар покачал головой.

– Значит, ты тоже не видел его. Плохо…

– Житель из Шумной Четверти, – буркнул обожжённый стражник, тронув останки носком сапога. – Знорк как знорк – только вместо крови лава.

– Поиск объявлен, – нахмурился Кхари Айча. – Родню вычислим. Но сколько их осталось?.. Кегар! Усиленные посты на каждый склад, три смены, следить и днём, и ночью!

– С чего их усиливать? – махнул хвостом Гларрхна. – Все наши топчутся по застенью. Скажи Даакеху – нам нужно подкрепление!

Чародей и страж молча смотрели друг на друга, и в их глазах разгорался злой огонь. Алсек попятился и налетел на Аманкайю, застывшую, как изваяние, за его спиной. Только сейчас он понял, что ей из-за его плеча был прекрасно виден выгоревший труп. Колдунья, белая, как перо чайки, судорожно сглотнула и прикрыла рот ладонью.

– Зген всесильный, – прошептал, досадливо щурясь, Алсек, оттесняя сестру к мусорному чану. Аманкайя дрожала мелкой дрожью, руки похолодели, от висков и макушки волнами расходился жар.

– Ничего, – бормотал изыскатель, придерживая её волосы, чтобы не свалились в чан. – Ничего. Он сдох и никому больше не навредит. Если бы я ударил раньше…

– Это очень скверная вещь, – прошептала Аманкайя, переведя дух, и снова склонилась над зловонной ямой. – В этом теле она была, сейчас – нет. Алсек, что это? Откуда оно тут?

Изыскатель покачал головой.

– Почтенный Гвайясамин рассмотрит её, допросит этого мертвеца, – пробормотал он, стараясь добавить в голос уверенности. – Тебе нельзя было подходить, Аманкайя. И быть тут тебе нельзя. Я отведу тебя домой. Тут работа для стражи и чародеев, не для переписчиков…

«Даакех!» – Алсек покосился на северо-восток и стиснул зубы. «Что он там думает? Сонкойок, не шуми… Чего он ждёт?!»

Зеваки, столпившиеся вокруг двора, смотрели на обгоревшие склады с опаской и шарахнулись в стороны, когда Алсек жестом велел им освободить дорогу.

– Что там, чёрное, на крыльце? – услышал он боязливый шёпот.

– Мертвец там. Вор залез на склад. Жрец убил его. Вот этот жрец, видишь?

– Храни меня Чарек! Какое сильное чародейство…

– То-то. Со жрецами ухо держи востро.

– Так сразу убил? Это же дрова, а не священные чаши!

– Да вроде он стражника ранил, когда убегал. Болван! Взял бы немного дров, ну, дали бы пинка и отпустили. Что же он на стражника с ножом?!

– Э-эх, дела тут творятся – храни нас Чарек!

– Да тихо ты – он уже на нас смотрит! Пойдём-ка отсюда…

Алсек остановился, ошалело глядя на толпу. Все уже замолчали, попятились, наступая друг другу на ноги. «Вор? Немного дров? Да где у них глаза-то?!» – он скрипнул зубами.

– Хаэй! Вы видели пожар? Всё видели? – громко спросил он, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Жители опасливо переглянулись и на всякий случай отступили ещё дальше.

– Человек, от которого остались угли, поджигал склад, – продолжил изыскатель. – Воин Эрсег кинулся к нему и был убит. Этот поджигатель не смог сжечь тут всё, но он убил Эрсега. У него были жёлтые глаза. Если увидите ещё таких людей – зовите стражу!

– Алсек, идём, – прошептала Аманкайя. Она с трудом держалась на ногах, болезненно жмурилась и вздрагивала от каждого шороха. Кто-то из воинов-Гларрхна уже пробирался к ней сквозь толпу.

– Идём, – виновато кивнул Алсек. – В тени тебе станет легче. Зген всесильный, как же не ко времени Хиф уехал…

Комментарий к Глава 12. Аймурайчи

Жгучий сок, щедрый урожай и кипящая кровь.

========== Глава 13. Выбор Шафката ==========

Жара шла на убыль, и ветер дул с реки. Там, у самой воды, трава ещё не пожухла, и запах зелёного тростника, пусть даже вперемешку с вонью ила и рыбьей чешуи, был приятен Алсеку. Жадно принюхавшись к ветру, он крепко закрыл ставни, подхватил пару циновок и потащил их на крышу.

– Зря, – покачала головой Аманкайя, растягиваясь на мягком войлочном покрывале. – Ночью налетит буря – вернёшься весь в песке.

– Не должно быть бури, – отмахнулся изыскатель. – Змеям сейчас не до танцев. Не хочешь выйти, посмотреть на закат?

– Незачем выходить, – нахмурилась Аманкайя. – И отсюда видно – крыши словно кровью залиты.

– Да, закат нехорош, – кивнул Алсек. – Но наверху всё же прохладнее. Почтенный Шафкат не говорил, когда вернётся?

– Нет, – покачала головой сестра. – Он сейчас вообще редко говорит.

Алсек выбрался на крышу и постелил циновки у ограждения – точнее, уронил себе под ноги да так и остался стоять столбом, глядя на западное небо.

Оно пылало багряным огнём от края до края, среди алых и пурпурных сполохов таяли последние проблески золота – и ни одна зелёная искра не блеснула там, всё утонуло в крови и пламени. Алсек ущипнул себя, надеясь отогнать наваждение, но красный закат так и полыхал над городом, как будто никогда небо не окрашивалось зеленью и серебром на границе ночи.

«Зген всесильный!» – он прижал кулак к груди, до рези в глазах вглядываясь в сполохи. «Красное небо и солнце в крови…»

За его спиной тихо стукнула крышка люка, и Алсек, вздрогнув, обернулся. Из лестничного колодца выбирался с циновками в руках Шафкат. Расстелив их, он скользнул по небу равнодушным взглядом и сел у ограждения, разглядывая свои ладони. Пурпурный сок Тулаци прочно впитывался в кожу, оттирался неохотно, и даже после двух омовений тёмные полосы ещё тянулись по рукам чародея, и запах Тулаци окутывал его плотным облаком.

– Пусть будет приятным отдых, – усмехнулся Алсек, садясь рядом. – На складах, храни их Чарек, ничего дурного не случилось?

Шафкат покачал головой, переводя угрюмый взгляд на изыскателя, и коснулся багрового пятна на скуле. Что-то с силой ударило чародея в лицо, оставив кровоподтёк и несколько неглубоких царапин. Алсек изумлённо мигнул.

– Некоторые горожане ведут себя довольно странно, – сказал маг, ощупав «рану», и поморщился. – Беспричинные нападения на иноземцев – это обычно для Эхекатлана в начале лета, или следует поговорить с местной стражей?

– Зген всесильный! Почтенный Шафкат, тут впору идти к наместнику, – нахмурился Алсек. – Кто посмел тебя тронуть?

– Он был из народа Ти-Нау – это всё, что можно сказать наверняка, – пожал плечами чародей. – И его одежда была ничем не примечательна. Он кинул камнем из окна, мне повезло уклониться… но повезло не до конца. Я подумал бы, что это случайность, если бы не его крик – что-то о котах-оборотнях и жёлтых глазах. Алсек, ты, возможно, знаешь, о какой из городских легенд Эхекатлана идёт речь?

Алсек снова мигнул. Маг Воздуха внимательно смотрел на него золотистыми, как у всех в Гильдии Крылатых, глазами, ожидая ответа, и изыскатель мысленно помянул Джилана. «Чем я думал, когда кричал там, у склада?! Жители же не будут разбираться…»

– Это всё из-за пожаров, почтенный Шафкат, – Алсек сдвинул брови, вспомнив недавний столб дыма на северной окраине, угрюмых стражников в закопчённой броне у зернохранилища и пепельные траурные ленты на руках воинов-Гларрхна. – Эта глупая выдумка, что кошки разносят огонь… Ты сам слышал её – там, у Горелой Башни. Ну… и Эрсег говорил о жёлтых глазах того, кто ранил его. Наверное, жители поняли всё это по-своему. Где на тебя напали? Я пойду на рассвете к Кегару или Интигваману, пусть разбираются. Ты – мирный чародей, и ты не должен страдать из-за горстки безумцев-поджигателей…

– Не думаю, что я узнал бы это место, пройди я там ещё раз, – покачал головой маг. – Где-то в Медной Четверти, между складами и Площадью Солнца. Лучше мне не раздражать местное население цветом своих глаз и чужеземной одеждой. Через день – а может, завтра – я вернусь к исследованиям.

Он вздохнул и улёгся на циновки, подложив локоть под голову. Алсек хмуро смотрел на него, подбирая слова.

– Я всё же поговорю со стражей, – сказал он, поправляя налобную повязку, и направился к лестнице. – Вечерние отряды должны уже заступить на посты…

Он выбрался на Западную Улицу вовремя – караул уже сменился, и Маги Солнца расходились по домам, уступая посты тройкам воинов-Гларрхна и ночных лучевиков. Двое хесков и человек стояли у стены, негромко переговариваясь. Кто-то из них скользнул равнодушным взглядом по Алсеку, нехотя кивнул.

– Хвала богам, Кегар, я тебя нашёл, – облегчённо вздохнул изыскатель.

– Искал-то зачем? – спросил хеск, покосившись на пепельную ленту на плече Алсека. – Что ещё стряслось?

– Эти нелепые слухи о кошках-поджигателях, – нахмурился жрец, оглядываясь по сторонам. – Когда эта чушь забудется? На Шафката сегодня напали – назвали котом-оборотнем. Нельзя ли призвать болтунов к порядку?

– Слухи и воззвания – по вашей части, жрец, – махнул хвостом Кегар. – У нас другая работа. А что до Шафката… Он подозрителен. Я бы на твоём месте за ним присматривал. И не только из-за цвета глаз. Ступай, Сонкойок. Тебе спать, а у нас вся ночь впереди.

Гларрхна осторожно взял его за плечо и оттолкнул с дороги. Изыскатель остался стоять на обочине, растерянно глядя ему вслед.

Пятнистый кот, приникая к земле и озираясь, в пару прыжков перемахнул дорогу и вскарабкался по дверной завесе на крышу. Алсек посмотрел на него и хмыкнул. «Кто его так напугал? И это обычный кот… А когда я в последний раз видел тут крылатого?» – он осмотрел крыши и тенистые ниши, но все они были пусты, только кое-где возились, укладываясь спать, жители. Никто из йиннэн не ночевал у прохладной стены, никто не расправлял крылья на крыше.

– Во всём городе ни одной крылатой кошки, – вполголоса заметил Алсек, вернувшись к своим циновкам. – Да и обычных немного осталось. Надеюсь, это из-за жары, а не из-за…

Не договорив, он махнул рукой и улёгся спиной к багряной полосе на горизонте. Пламя в небесах допылало, сумерки сгущались. Шафкат ещё не спал – лежал с открытыми глазами, молча смотрел в одну точку и время от времени с громким шорохом переворачивался с боку на бок. Под треск тростника Алсек уснул и долго ещё слышал его сквозь сон.

Тут не было никакого тростника – под ногами, ломаясь, похрустывала тонкая стеклянистая корка, и ноги, проломив её, по щиколотку уходили в мелкое крошево. Алсек вытаскивал ногу, ставил на едва заметную гряду спёкшихся вместе глыб, шагал – и снова оскальзывался и сползал на хрупкий настил. Осколки впивались в толстую кожу сапог, оплетённых тростником. Боли жрец не чувствовал – только спину ломило, и красные пятна плыли перед глазами. Всё вокруг как будто охвачено было белесым пламенем, солнце отражалось от каждой стеклянной лужицы и ослепляло так, что Алсек сквозь слёзы едва различал тропу.

Из белесого марева постепенно проступали угловатые скалы, узкие чёрные тени тянулись от них к изыскателю, глубокие проломы зияли в обрывах. Чем ближе Алсек подходил к ним, тем огромнее они становились – и скоро скопление высоченных четырёхгранных столбов нависло над путником и скрыло его в холодной тени.

Он поёжился – словно посреди летнего полдня нырнул в подземную реку – и запрокинул голову, разглядывая скалы. Теперь он видел, что из обрывов явственно проступают гладкие плиты кладки, а проломы неестественно ровные, четырёхугольные, и некоторые из них затянуты плёнкой слюды. Алсек неуверенно усмехнулся. «Это – башни?! Зген всесильный… Да это же Чундэ – Старый Город!»

Он сделал шаг, и под ногами захрустела стеклянная галька. Сами башни, казалось, были выстроены из толстого, почти не прозрачного стекла, и его обломки валялись повсюду – песка под ними было не видно. Не было здесь и травы, а то, что Алсек принял за пятна лишайника, оказалось намертво прикипевшей плёнкой чего-то липкого и блестящего. Изыскатель задумчиво потыкал в пузырящуюся стену пальцем, бросил взгляд на свою руку – и отдёрнул её от «скалы».

Он снова был одет в серо-зелёные лохмотья. Теперь он рассмотрел их лучше – и видел, что это одежда с чужого плеча. Многочисленные прорехи пытались латать, но как-то странно – без ниток, и тряпьё от этого шло морщинами и пузырями. Кое-где к серо-зелёному прилепили заплаты из толстой кожи, обрывки плохо выделанных шкур и коры. Стальная трубка была у пояса, и теперь Алсек тщательно изучил и сам пояс – собранные вместе жёсткие пластины со стальными заклёпками, причудливо проминающиеся и расходящиеся в стороны на любом из стыков.

«Жарко…» – изыскатель поднял руку, чтобы утереть лоб, и вздрогнул, не нащупав привычной повязки. Ладонь наткнулась на коротко выстриженные жёсткие волосы, торчащие вверх, как иглы Нушти.

Что-то прошуршало за углом огромной башни, и Алсек, махнув рукой на все странности, пошёл на звук. Прикоснувшись к чёрной полосе на стене, он невольно вздрогнул и подался назад – смутный страх колыхнулся в груди, но любопытство оказалось сильнее. Он пошёл дальше, ощупывая странную неряшливую кладку. Кто-то сильно торопился, когда строил эту башню – и кидал кусок на кусок, щедро промазывая стеклянистым «клеем», лишь бы держалось. Лишние выступы и выбоины замазали краской, сейчас она выцвела и шелушилась под ладонью, и из-под обсыпавшихся чешуй проступало древнее стекло. «Рилкар,» – мелькнуло в голове. «Целая гора рилкара. Привезти бы такое почтеннейшему Даакеху…»

Что-то лязгнуло под сапогом, Алсек посмотрел вниз и снова вздрогнул – перед ним лежал длиннющий «хвост», свитый из металлических жил. Он, как и всё тут, был без меры облеплен оплавленной краской, местами тронут ржавчиной – но это был, несомненно, металл, и его было столько, что хватило бы на латы десятку стражников.

«Древнее железо!» – Алсек крепко ухватился за хвост и рванул на себя. Ржавый «канат» оказался и длиннее, и тяжелее, чем казалось на первый взгляд – и жрец едва не опрокинулся на спину. Древняя сталь зашуршала по камням, как огромная змея, и из-за груды обломков, в которую уходил её хвост, раздалось громкое злое шипение. Алсек отшатнулся, ожидая, что стальной змей вскинет голову и бросится на него, но «канат» остался лежать неподвижно, зато над завалом рилкаровых плит появилась жёлтая чешуйчатая морда, а следом – плечи и лапы, и копьё с широким наконечником, направленное на Алсека.

Иприлор, на мгновение замерев, снова зашипел и бесшумно перемахнул через обломки. Ни нарядной накидки, ни кожаного передника, – узкая набедренная повязка и лямки походной сумы, скрещённые на груди. И стоял он как-то странно – словно не мог ни выпрямиться, ни встать с носка на полную ступню. Пригнувшись, он наступил на стальной хвост и зашипел ещё громче, горящими глазами следя за Алсеком.

Тот неуверенно усмехнулся.

– Хаэй! Откуда ты? – спросил он и шарахнулся назад – копьё иприлора остановилось в полуногте от его груди. Ящер шагнул вперёд, оттесняя человека от стальной «змеи». Что-то знакомое было в его лице и повороте головы…

– Хиф?! – Алсек всплеснул руками и тут же, хрипя, схватился за горло. Заточенный наконечник копья ударил, как меч, почти перерубив ему шею. Второй удар пришёлся в бедро, распорол пояс. Изыскатель растянулся на стеклянной гальке, растерянно глядя на иприлора. Тот, не обращая на него внимания, вертел в руках подобранную стальную трубку и довольно скалился.

– Хи-и-иф… – прохрипел Алсек, пытаясь встать. Сквозь очертания древних, как мир, башен уже проступали крыши Эхекатлана.

– Хиф! – он поднялся рывком и тут же сел обратно, оскользнувшись на краю циновки. Охнув, он потёр ушибленный копчик и осторожно ощупал горло. Шею саднило, как от сильного ушиба, и Алсек удивился, что на пальцах не осталось даже сукровицы. Ему казалось, что с горла сняли кожу.

– Э? – Шафкат повернулся к нему, растерянно мигнул. – Что-то случилось?

– Н-нет, – изыскатель мотнул головой, снова ощупал горло и лёг на циновки, пытаясь выровнять дыхание. Сердце билось гулко и часто, Алсека лихорадило.

«Вот так сон,» – изыскатель закрыл глаза, но покой не приходил. «Хиф… Едва узнал его! Злобный песчаный ящер, только что с копьём… Может, его покалечило там, в развалинах? Лапы словно вывернуты…»

Он перевернулся на другой бок, вспоминая тяжесть стального жгута.

«Точно Старый Город. Может, Чундэ, может, Вайден… Говорят, там железа навалом. Вот бы наяву такое найти…»

Той ночью Алсеку ничего больше не снилось, и несколько следующих ночей были пусты и черны. Поразмыслив, он не стал отправлять послание Хифинхелфу и не спросил ни о Старых Городах, ни о пещерном посёлке на берегу реки. Собственно, дел ему хватало и без странных вопросов – он уходил на Пряный Склад, едва рассветало, и возвращался к закату.

В этот день заготовщики пряностей закончили работу намного раньше – до темноты оставалось ещё полтора Акена, когда Алсек бросил в короб разрезанную на части ягоду Сафлы, стряхнул с передника семена и заглянул в опустевшую корзину.

– Всё, – он поднял нож вверх рукояткой и помахал свободной рукой хеску, сидящему на крыльце.

– И я всё, – отозвался житель из Медной Четверти, высыпав на циновку пригоршню семян. Другие заготовщики, сложив ножи в корзину с листьями, вытирали руки.

Гларрхна кивнул, взвалил на плечо корзину с почищенными плодами и нырнул в удушающе-жаркий туман, облаком повисший над складом. Двое воинов во дворе покосились на него с сочувствием – им, закованным в тяжёлую броню, по крайней мере, не приходилось сверх доспехов таскать мешки и дышать обжигающим дымом.

Доспехи, по приказу наместника, надел каждый Гларрхна, и с тех, кто помогал заготовщикам, сняли все послабления. Хески молча вздыхали, с вожделением смотрели в сторону ближайшей таверны и про себя завидовали дозорным, обходящим город. Алсек радовался про себя, что на заготовщиков не натянули никакую броню – только напомнили, что в замеченных поджигателей лучше кидаться чем попало издалека и как можно громче звать стражу, но близко к ним не подходить.

С того дня, как погиб Эрсег, изыскатель не видел ни одного дымка на горизонте, не замечал никаких следов пожара. Стража не спускала глаз со складов, и однажды Алсек услышал обрывок сердитого разговора о ночном «бродяге», подбирающемся к зернохранилищу. Что с ним сталось, жрец так и не узнал – заметив его, стражники замолчали, а на вопросы лишь нахмурились и велели заниматься своими делами.

«И всё-таки интересно, о чём думает почтеннейший Даакех,» – вертелось в голове у Алсека, пока он возвращался домой после вечернего купания. «И куда, во имя всех богов, пропали кошки…»

Ещё в воротах он услышал незнакомый голос и нахмурился – всех, кто мог бы заглянуть к семейству Льянки в гости, он знал поимённо, а сам никого не ждал. «К Аманкайе, что ли, явились? Зген всесильный, только бы она магией их не приложила…» – изыскатель снял шляпу и вышел из-за дверной завесы, стараясь, чтобы усмешка не походила на оскал.

– Очень много дикарей, – смутно знакомый житель, сидящий у дворового очага, покачал головой. – Можно только жалеть об этом, почтенный Шафкат. Напасть на странника-чародея, наслушавшись каких-то бредней… Они не в себе, но по такой жаре это неудивительно.

– Я не в обиде, почтенный Сахик, – взгляд Шафката был устремлён в землю. Сидящий рядом Ксарна сочувственно покачал головой.

– И всё это из-за хвостатых пустынных тварей, – вздохнул он. – Вот уж от кого я не ждал беды! Хорошо, что солнце к нам так милосердно.

– Тебе, почтенный Ксарна, великий огненный змей будет рад не меньше, – протянул ему руку тот, кого назвали Сахиком. – Но не торопись с решением. Когда ты увидишь, какое могущество он дарует служителям…

– Хаэй! – Алсек встал у очага, потеснив Ксарну, и пальцы жителей не соприкоснулись. – О чём идёт разговор, почтенные? Взгляни-ка мне в глаза, о Сахик…

Пришелец не спеша поднялся и выпрямился во весь рост. Алсек был ниже его на полголовы, но одно это не смутило бы его. В глазах Сахика, скрытых под бахромой волос и налобной повязки, вроде бы не было желтизны, но от его взгляда Алсеку вмиг стало не по себе.

– Не беспокойся, Алсек Сонкойок. Я ухожу. Как видишь, здесь не было никакого пожара, – мягко ответил он. – И все в добром здравии.

– Вот и ступай себе, почтенный Сахик, – нахмурился жрец. – Или мне стражу позвать?

– Хэ-э, сколько тревоги вокруг… – пробормотал Ти-Нау, неторопливо выходя со двора. – Мирной ночи, почтенные…

«Или позвать стражу?» – Алсек проводил его недобрым взглядом. Ксарна, заметив, что жрец не в духе, незаметно отступил к дому и скрылся за дверной завесой. Шафкат остался сидеть. Он молча смотрел на остывшие угли и не шевельнулся, когда Алсек подсел к нему.

– Этот Сахик – из твоих учеников? – осторожно спросил он. Шафкат качнул головой.

– Один из горожан – увидел мои раны и пришёл выразить сочувствие. Ничего опасного, Алсек.