Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Шафкат рассеянно кивнул, поспешно занося что-то в свиток. Алсек заглянул в свою миску и нашёл там голодную ящерицу, подъедающую остатки.

– К слову о змеях, – Хифинхелф вышел из задумчивости, огляделся по сторонам, покосился на темнеющее небо. – Почтенный Шшафкат, я знаю хорошшее мессто для разговора сс небессными змеями. Холм называетсся Пессчаная Улитка. Там выссоко, они чассто там роятсся. А шшто кассается приманки – там полно пессчаных крысс. Я отправилсся бы сс вами для пущей безопассноссти… плата вессьма умеренная, можем рассчитатьсся малой усслугой.

– Песчаная Улитка? – взгляд чародея мигом прояснился. – Что же, это заслуживает обсуждения.

Алсек встал, подобрал пустые миски. Последние зеленовато-жемчужные отсветы заката ещё дрожали на блестящих камнях крыш. Изыскатель попытался представить их багряными и задумчиво покачал головой. «Солнце в красном венце…» – неожиданно его пробрал озноб, он вскинулся, ища на тёмном небе давно закатившееся светило. «Вот же совпадение! Так и до полусмерти напугаться можно. Спрошу завтра у Хифа, что он видит в небе…»

========== Глава 05. Гватванка ==========

– Хшшш… – Хифинхелф высунул тонкий язык, принюхиваясь к ветру. Алсек втянул воздух поглубже и поморщился – теперь долго будет не избавиться от кислого привкуса во рту! Здесь, на вершине Песчаной Улитки, небесные змеи так долго тёрлись о выступы скал, что стесали их начисто, и весь холм пропах этими летучими существами и плавленым камнем.

Ящер, оглядевшись, достал из-под камня ободранную тушку песчаной крысы. Дело шло к вечеру, умер этот зверёк рано утром, и как ни старался Хифинхелф упрятать его в тень, жара нашла его и там. Вонь гниющего мяса поползла по холму, несколько мух слетелись на приманку, из неприметной щели в скале выползла мохнатая красная личинка да’анчи, зашевелила волосками, уверенно направляясь к тухлятине. Хифинхелф поднял лапу над камнем, из-за дальнего валуна поднялся прут с привязанной к нему красной тряпицей, – Шафкат был на месте. Алсек еле слышно хмыкнул, спрыгнул с верхнего уступа и соскользнул вдоль каменистого склона в ложбину, присыпанную песком. Битый песчаник захрустел под ногами.

Ветер метался над Песчаной Улиткой, то утихая, то срываясь на отчаянный вой, и Алсек едва успевал ловить улетающую шляпу. Здесь, в ложбине, по крайней мере, было тихо – и песок, укрытый скалами от солнца, не обжигал ноги.

Сбоку тянуло холодом. Куст пустынной колючки прицепился к обрыву, запустил корни в разлом. Алсек ткнул туда прутиком – пальцы на миг обледенели, сердце забилось чаще.

«Ага…» – изыскатель чуть сдвинулся, смахнул с откоса каменное крошево и нанесённую из пустыни пыль. То, что казалось обычным широким уступом на склоне холма, было сложенной из отёсанных камней крышей. Одна из стен невысокой округлой башни врастала в скалу, вторая выступала полукругом, едва не на половину высоты уходя в песок. Алсек поискал в стене щели – их не было, и даже корень пустынной колючки едва ли дотянулся до внутренностей башни. Но холодом от неё тянуло.

«Ещё один могильник,» – Алсек прижал к камню клочок велата с впопыхах набросанным планом холма, кусочком угля вывел неровный круг на южном склоне. «Они тут со всех сторон. Даже если Хифинхелф ко мне переедет, мы за год не управимся. Да и в Ачаккае заподозрят неладное…»

Изыскатель огляделся в поисках удобного спуска – и скрипнул зубами: куман, пасущийся в тени холма, вжался в камни и растянулся на брюхе, немигающим глазом в ужасе глядя на юг. Налетевший ветер швырнул Алсеку в лицо пригоршню песка, и жрец нырнул обратно в разлом. Пылевой клубок, пронизанный серебристыми молниями, пронёсся над ним и замер над вершиной холма, треща и завывая.

Алсек услышал мокрый хруст – будто рвалась сырая ткань, затем – свирепый вой ветра, в котором утонули неразборчивые слова Шафката. Ухватившись за камни, изыскатель оттолкнулся от уступа и подтянулся, втаскивая своё тело на верхнюю площадку.

Змеиный клубок, плюясь песком, окутал всю вершину, сквозь него смутно проступал силуэт в жёлтой мантии. Змеи пытались пробиться к нему сквозь невидимую, но очень прочную стену, – Алсек слышал их дружное шипение и треск летящих во все стороны искр.

– Ни-куэйя! – изыскатель вскинул руку, вжимаясь в камень. Золотая вспышка опалила ему ладонь, шипение над холмом сменилось свистом. Змеиная стая распалась, Алсек видел, как летучие существа несутся в разные стороны, извиваясь и подбирая с земли песок для новой пылевой завесы. Ещё мгновение – и на холм опустилась тишина, прерываемая лишь хлопаньем крыльев. Из песчаного бугорка под оголившейся скалой выбралась рыжая крылатая кошка, отряхнулась и села у холма.

– Почтенный жррец, они там живы? – в её голосе слышалась усталость пополам с раздражением. Алсек выбрался из-за валуна и облегчённо вздохнул – они и впрямь были живы.

– Сссожги меня Куэсссальцин! – Хифинхелф сидел у валуна и протирал запорошенные песком глаза. На его серой броне из негорючего хуллака появились светлые пятна-подпалины – хуллак от перегрева белел, а не чернел, и в этот раз его будто раскалёнными искрами обсыпало. Поперёк груди, от плеча до плеча, по щиткам доспеха протянулись тонкие царапины. Протерев глаза, ящер посмотрел на прокушенные наручи и сердито зашипел.

– Мать моя Макега, – Шафкат, до того сосредоточенно ощупывающий себя, поднялся и стряхнул с макушки песок. – Часто опыты оказываются опаснее, чем можно предсказать заранее, но это уже слишком. Ярра!

– Что стрряслось? – кошка взлетела на холм, на лету вылизывая лапы и приглаживая мех на груди.

– Нам лучше уйти с этого холма, – вздохнул чародей, стряхивая песок с кошачьей спины. – Небесные змеи совершенно не настроены на мирную беседу. Подтухшая приманка, похоже, нравится им не больше, чем свежая. Хвала богам, никто не ранен, но с этими опытами пора завязывать.

Кошка вильнула хвостом, щурясь на небо.

– С возврращением в здрравый ррассудок, о Шафкат, – проурчала она.

Хифинхелф отмахнулся от протянутой руки Алсека и поднялся сам, негромко засвистел, подзывая кумана к тропе. Вскоре четверо странников сидели под холмом и доедали припасы. Алсек про себя тосковал по свежим лепёшкам – зерно в закромах Эхекатлана закончилось ещё в конце зимы, а земляные клубни, даже сушёные, лепёшек не заменяли. Хифинхелф отхлебнул немного из фляжки с разбавленным ицином и улёгся, облокотившись на спину кумана.

– Что-то странное с этими змеями, – покачал головой Алсек. – Они всегда недружелюбны, но если им что-то кажется подозрительным, они просто облетят это стороной.

– Не знаю, – шевельнула хвостом Ярра. – На моей памяти они всегда брросались на всё, что шевелится. Вы, двое, очень хррабрры, но это не добавляет опытам Шафката осмысленности.

– Да, – кивнул хмурый маг. – Я очень вам благодарен за помощь, но лучше мне перебраться к западу и поискать существ поразговорчивее, а вам – вернуться в город.

Алсек и Хифинхелф переглянулись, и жрец, помедлив, кивнул.

– Ты прав, почтенный Шафкат. Что вам оставить?

…Дорогу из Икатлана в Эхекатлан уже начало заносить песком, и жители каждое утро сметали его с мостовой и выгребали из оросительных канавок. Олеандры на берегу понемногу расцветали, багровые побеги Тулаци тянулись ввысь, летучие медузы, покинув тенистые кусты, реяли над полями, развесив жгучие щупальца. Пока ещё их было немного, но какой-то слизистый обрывок успел шмякнуться Алсеку на голую ногу, и изыскатель про себя помянул Великого Змея. Богу небесных и земных рек не стоило создавать эту жгучую гадость, а если уж он её сотворил – то зачем было позволять ей взлетать?!

– Если ничего не случится, то до восемнадцатого я свободен, как ветер, – тихо сказал жрец, оглядевшись по сторонам. – Когда Шафкат уйдёт с холма, начнём с южного склона.

– Засступ я найду, – огляделся по сторонам и Хифинхелф. – Но пробивать сстены лучшше по-другому. У тебя на рассвете хватит ссил?

– Навряд ли, – покачал головой Алсек. – Но зачем тебе взрывать могильники? Нам как раз нужно очень аккуратно их взрезать. Долго, но лучше так, чем собирать потом кости по всей пустыне.

– Ессли бы эти сстены сстроили не твои предки… – иприлор махнул хвостом. – Вашши посстройки так проссто не взрежешшь. У насс наверняка поленилиссь бы или ссэкономили на расстворе… Такие ссооружения лучшше вовссе не ссооружать, а ессли довелоссь – то как можно хуже!

– Хиф! – сдвинул брови Алсек. – Не надо. Думаешь, я рад той войне?

Он замолчал – куман добежал до охвостья медленно ползущего к воротам каравана. Вереница бронированных ящеров с тяжёлым грузом выстроилась вдоль придорожных хальп, загородив проезд, и Хиф, щёлкнув языком, направил своего кумана к обочине. Странствующие торговцы привезли из западной пустыни соль и розовые стебли Риумы, пригнали маленькое стадо харсулей. Западный караван упирался в хвост обоза с листьями Нушти – колючие зелёные лепёшки едва не высыпались из множества ящиков, и погонщики не знали, как пристроиться, чтобы не уколоться. В открытых настежь городских воротах толпились стражники-хески, и со стены Маги Солнца пререкались с караванщиками – в очередной раз эхекатланские пошлины казались приезжим несоразмерно большими. Кто-то из стражи сжалился над горожанами и открыл боковую дверку в привратной башне, но и там возник затор: житель уронил короб с листьями мерфины. Едкий запах наполнил всю башню.

– Кх-ха! Не завидую я страже этого дня, – вполголоса сказал Хифинхелф, прокашлявшись уже за воротами. Куман сердито рявкнул и дёрнул головой, едва не вырвав у него поводья.

Ветер гнал с юга пыль, и как ни мешала ему городская стена, всё же над южными четвертями колыхалась рыжая хмарь, и улицы, только на рассвете выметенные дочиста, снова присыпало песком. Сквозь дымку, затянувшую небо, едва виднелись чёрные точки – полуденники реяли над городом. Один из них качнулся к югу, полыхнула жёлтая вспышка, вой ветра стал тише – где-то за стеной, в пустыне, клубок небесных змей распался и откатился за дальние дюны.

Во дворе было на удивление людно – всё семейство Льянки собралось у погасшего очага, из окна выглядывала Аманкайя, с оконных завес свисали ящерки-отии. Алсек насторожился и спустился на землю, знаком попросив Хифинхелфа не шуметь. Иприлор кивнул и молча повёл кумана к кормушке в углу двора.

– Почтенный жрец! – толпа расступилась, пропуская Алсека к очагу. Рядом в окружении родичей стояла Гвайнаиси, одетая только в длинную накидку из некрашеного холста – даже налобную повязку с неё сняли, всю раскраску тщательно смыли. Вид у Гвайнаиси был смущённый и напуганный.

– Мы тебя ждали, – в голосе Ксарны слышалось волнение. – Тут послание от почтеннейшего Гвайясамина…

В дальнем углу двора громко зашипел Хифинхелф. Он снова оседлал кумана и вытянул шею, чтобы лучше слышать. Алсек мигнул, изгоняя с лица всякое выражение.

– Что-то плохое? – настороженно спросил он.

Кругляшок толстого велата, исчерченный значками, висел на ярком узловатом шнурке. Увидев его цвета, Алсек удивлённо заморгал. «Око Згена! Как можно было забыть?!»

– Ну и что вас пугает? – пожал он плечами, прочитав послание. – Самое время для отбора учеников. Не осенью же начинать учиться?

– Само собой, – протянул Нинан, – это полезно и почётно, и…

– И всего на год, – закончил за него Алсек. – Если, разумеется, Гвайнаиси не проявит чародейских даров. Есть у тебя такие дары?

Гвайнаиси мигнула. Кто-то успел уже напугать её до полусмерти, и сейчас она мало что понимала. Алсек сдержал усмешку, вспоминая, как сам когда-то шёл на первое испытание. Янрек, прошедший свой обряд на два года раньше, успел нарассказывать чепухи…

– Её не заберут в храмовые девы? – с опаской спросил кто-то из родни.

– Не так сразу, – покачал головой Алсек. – Мала ещё. Значит, завтра утром? Что же, отведу тебя к храму.

– Посмотри, чтобы её там не обидели, – шёпотом попросил Ксарна, отойдя от столпившихся родичей.

«Как будто мне позволят там остаться!» – хмыкнул про себя Алсек, но в лице не изменился.

Когда семейство Льянки разошлось по домам, и сам изыскатель поднялся в свою комнату, Хифинхелф уже ждал его там. К мискам с горячим варевом он не притронулся – любопытство было сильнее голода.

– Это её в жертву приноссить ссобралиссь, да? – глаза иприлора горели недобрым огнём. – Шшто молчишшь?!

Алсек посмотрел на Аманкайю. Она, ненадолго опустив ложку, пожала плечами.

– Я рассказывала Хифинхелфу про обряд Гватванки, но слушал он что-то своё.

«С ним всегда так,» – Алсек сдержал раздражённый вздох и сел к столу, потеснив сестру.

– Никто её не тронет, Хиф. Гватванка – обычные испытания на чародейский дар. И у вас такие проводятся, ты сам рассказывал. Бояться нечего, но все отчего-то боятся. Тех, кто не пройдёт, год поучат всякой всячине, остальным учиться дольше. Значит, почтеннейший Гвайясамин решил проводить Гватванку этого года завтра… Хвала Аойгену – вовремя мы выбрались из песков!

Он заглянул в стенную нишу, где в плетёном ларце лежал праздничный плащ. Жара там или холод, жрец на обрядах должен выглядеть подобающе…

– Чародейсский дар, говоришшь, – Хифинхелф смерил его тяжёлым взглядом. – А причём тут Храм Ссолнца?

– Он прочный, – буркнул Алсек, склоняясь над миской с варевом. До нового урожая оставалось ещё два полных месяца, и почти месяц – до забоя куманов, а пока прошлогодние земляные клубни и сушёное мясо можно было разбавить только столь же сухой рыбой и листьями Нушти. Алсек уже предвкушал, как пристроится у очага, над которым жарится кусок свежей куманятины, и обмакнёт мясо в пряную жижу – такую крепкую, что, отведав её, не сразу сможешь вздохнуть.

– Аманкайя, – понизил он голос, чтобы во дворе не услышали, – а ведь и ты могла бы объявиться на Гватванке. Самое время для такого дела.

Аманкайя вздрогнула и ощупала свою макушку.

– Не надо мне золотых пластин, Алсек, – ни на мне, ни во мне. Тут без магии не знаешь, в какую нору забиться…

– А что сслышшно о том бедняге-поссланце из Чакоти? – Хифинхелф, хвала богам, ненадолго забыл о жертвоприношениях. – Его поймали?

Аманкайя пожала плечами.

– Снова в доме почтенного Даакеха он не появлялся, – неуверенно ответила она. – А вот сам Даакех с того дня ходит хмурый. Как бы он снова тебя, Алсек, не вызвал по срочным делам…

Алсек переглянулся с Хифинхелфом, ящер встрепенулся и придвинулся ближе.

– Вызовет – видно будет, – отмахнулся изыскатель. – Хиф, можно у тебя на завтра кумана одолжить?

Тонкая цепочка облаков, подсвеченных зелёными лучами рассвета, протянулась вдоль северного края неба. Где-то там, далеко за Пустыней Саих, над загадочными степями Олдании и сумрачными землями Некромантов, недавно пролился дождь. Алсек тихо вздохнул, глядя на облака не без зависти. Здесь, на берегах Симту, до первых ливней оставалось ещё полгода, а солнечный жар усиливался с каждым днём. Изыскатель ещё раз вздохнул и поправил бахрому налобной повязки. Солнце ещё только выглянуло из-за горизонта, а уже хотелось спрятаться от него в подвал.

– Чак-чак! – поторопил он кумана. Гвайнаиси, устроившаяся в седле за спиной Алсека, хихикнула и ударила ящера пятками по бокам. Куман даже головы не повернул.

За углом он замедлил бег и шарахнулся к стене – с Западной Улицы в переулок Пепельной Четверти неторопливо вползал анкехьо, и двое стражников сидели на его спине. Один из них облокотился на стеклянный сундук без замка. Из-под крышки сочился тонкий дымок, за толстыми полупрозрачными стенками шевелилось что-то ярко-красное. Стражник лениво кивнул Алсеку, постучал по сундуку и хмыкнул.

– В Ачаккай? – спросил жрец, придержав кумана.

Демон в доспехах снова кивнул и криво усмехнулся.

– Опять на стену понесёт весь пепел! Отчего бы зноркам не сжигать своих мертвецов за городом?!

Завидев золотые пластины на стенах храма, Гвайнаиси ненадолго притихла и перестала ёрзать. Нескольких куманов не успели ещё отогнать с площади, и они зарычали, топая лапами на пришельца. Куман Алсека зарычал в ответ, размахивая хвостом и приплясывая. Изыскатель натянул поводья, но ящер как будто этого не заметил.

– Хаэй! – служитель отобрал у жреца повод, и Алсек с облегчённым вздохом спрыгнул на землю и стянул с седла Гвайнаиси.

На Площади Солнца было людно – два десятка семей со всей Пепельной Четверти собрались у храма. Взрослые держались поодаль, с опаской поглядывая на тёмную «пещеру» входа, дети в одинаковых некрашеных накидках стайкой клубились у ворот, под присмотром нескольких младших жрецов. Здесь же был и почтенный Гванкар – длинный плащ с причудливой разноцветной бахромой лежал на его плечах. Заметив Алсека, жрец едва заметно кивнул. Изыскатель подвёл к нему Гвайнаиси – она неловко поклонилась, поклонился и Алсек.

В толпе взрослых на мгновение мелькнул Кинти Сутукку. Он был взволнован. Привстав на цыпочки, он высмотрел кого-то среди детей, кивнул и снова скрылся. Алсек пригляделся к лицам и хмыкнул – так и есть, Кинти привёл сестрёнку. Значит, Инкиль Сутукку уже доросла до храмовой школы… Может статься, у Храма Солнца будет ещё одна жрица.

У самого входа, в стороне от смущённых, но всё-таки шумных детей, стоял верховный жрец, и маска из ярко разрисованного дерева висела у его пояса. Он переглядывался с пришельцем, уже надевшим маску; тот был одет в такой же плащ с бахромой, что и Гванкар, и как бы в задумчивости завязывал на нитях узелки. Из-под плаща виднелся край бело-зелёной накидки – так одевались маги наместника. Лица Алсек не видел, но почти уверен был, что на Гватванку пришёл почтенный Кхари Айча, наставник чародеев. Он готовил боевых магов для Эхекатлана и Кештена; в своё время Алсек почти год ходил под его рукой, прежде чем выяснилось, что воином ему не бывать…

Задумавшись, Алсек едва не пропустил рёв сигнального рога. Все младшие жрецы собрались у входа, у каждого в руках была раскрашенная маска, такую же протянули и Алсеку. Он радостно усмехнулся, пряча под ней лицо. «Вот хорошо,» – подумал он, вслед за последним из жрецов входя в прохладный коридор, – «вернусь домой с деньгами…»

Обычно этот коридор, не сворачивая, выводил к зале реликвий, сейчас же прямой путь был перекрыт резной каменной плитой, а тяжёлая «дверь», больше похожая на кусок стены, поднялась и открыла поворот направо. Гвайясамин, Кхари и трое младших жрецов уже вошли в затемнённый зал, и под его потолком вспыхнул золотой шар, а над узким входом зажглись два чадящих факела. Пламя билось, колеблемое сквозняком. Гванкар стоял невдалеке от входа, преграждая остальным путь. Его лицо – как и лица всех жрецов – было скрыто маской.

– Зген, небесный огонь, даритель жизни! – Гвайясамин вскинул руки, сводя ладони чашей. В коридоре стало так тихо, что треск факелов показался Алсеку громом.

– Чарек, хранитель тверди, заставляющий семена прорастать! – жрец прижал руки к груди и склонил голову. – Да преумножатся знания в умах живущих, и да прирастут в числе и умении чародеи Эхекатлана! Укажите нам тех, кто наделён вашими дарами, и да не будет ни один из них потерян!

Жрецы в полной тишине выстраивали детей в цепочку, и Гванкар шёл вдоль неё, раздавая маленькие кристаллы-цериты. Они едва мерцали в его руках. Алсек насторожился, подошёл поближе, приглядываясь к камням.

На эти же кристаллы в руках детей смотрел сейчас и Кхари на той стороне узкого прохода. Кто-то тихо вскрикнул и едва не уронил свой камень, полыхнувший ярким золотом. Гванкар остановился, молча связал узлом две нити на своём плаще и пошёл дальше.

«Магия Лучей,» – едва заметно кивнул Алсек. До сих пор ему на Гватванке присутствовать не доверяли – если не считать того давнего утра, когда он сам проходил испытания, но он, как и все жрецы, понимал каждый знак. Жёлтый огонь загорался для тех, кто был одарён самим Згеном – для прирождённых Магов Солнца.

Гванкар отошёл в сторону, тихо запела флейта, и цепочка потянулась в полумрак залы мимо факелов, то едва чадящих, то вспыхивающих так, что огненная арка соединяла стены. Алсек высматривал в полутьме Гвайнаиси, но сполохи дрожали на тёмных лицах, превращая их в странные неразличимые маски. Кто-то вглядывался в кристалл, в котором дрожали зеленоватые искры, и едва не споткнулся на пороге. Алсек придержал его за плечо, изумлённо глядя на зелёные блики. «Ночной лучевик?! Редкость в наших краях…»

Войдя в залу, он остановился. Верховный жрец, оставив городского мага скучать у стены, вышел на середину комнаты, под медленно гаснущий огненный шар.

– Здесь спрятаны четыре красных ключа, и пятый у меня, – он показал маленький диск из красного стекла. – Шестой ключ – вода. Я увижу, когда вы найдёте их.

Он шевельнул пальцами, и жёлтый шар вспыхнул с удвоенной силой. Тут же из угла донеслось шипение и невнятный треск. Там в большой клетке извивались колючие хищные лозы с тонкими резными листьями – их привезли из западных степей ещё до того, как Алсек родился. Сколько он себя помнил, это растение время от времени попадалось ему то в залах, то на ступенях храма. В переплетении лиан поблескивал кусок красного стекла.

– Два ключа – здесь, – Гвайясамин указал на огромный короб с землёй. Он занимал едва ли не полкомнаты.

– Боги помогут найти ещё два.

Зала снова наполнилась тишиной. Верховный жрец встал рядом с Кхари. Они жестами переговаривались о чём-то, и иногда городской маг завязывал новые узелки на бахроме плаща.

Дети, немного осмелев, разбрелись по зале, кто-то подошёл к коробу и с опаской его разглядывал, кто-то, зажмурившись, водил ладонью над землёй, кто-то с недоумением принюхивался к сквознякам холодного лабиринта.

Из угла донёсся скрежет. Алсек вздрогнул и отвернулся от ящика с землёй. «Что там?»

Рядом с клеткой хищной травы уже стоял Гванкар и держал за руку паренька. Тот хмурился. Одна его ладонь была обмотана краем рубахи, на другой виднелись свежие царапины.

– Ты одарён хитростью, но не магией, – пробормотал Гванкар, отводя его от клетки. Кхари и верховный жрец переглянулись, маг завязал причудливый узелок на плаще.

Никто больше не подходил к хищному растению, и Алсек едва сдержал вздох. Значит, ни одного Мага Жизни в этом году не найдётся – и в этом мало хорошего.

– Почтеннейший жрец! – кто-то подбежал к Гвайясамину, задыхаясь от волнения, и протянул ему красный ключ. Верховный кивнул, поднял стекляшку над головой и убрал в складки одеяния.

«Ключ Воздуха?» – Алсек огляделся по сторонам. К жрецам никто больше не приближался, все столпились вокруг короба с землёй и увлечённо в нём копались. Ключу Земли недолго осталось скрываться – как и закрытому горшку с водой, закопанному там же. Уже неважно было, кто их выроет, – и Гванкар, и Кхари успели обнаружить тех, кто почуял ключи под землёй, а не просто прибежал копать, глядя на остальных.

«А ключ Мысли так никто и не нашёл,» – покачал головой изыскатель. Он не знал, у кого эта стекляшка – но вот Магу Мысли найти её было бы нетрудно. И в этом году ни один из них не пришёл на Гватванку…

– Подойди, – негромко сказал кому-то Гванкар. Пока Алсек вертел головой, двое жрецов отодвинули камень, открыли секретную нишу и достали из неё небольшой ларец.

– Ты различаешь камни? – спросил Гванкар, глядя на одну из девочек. Та кивнула.

– Тебе завяжут глаза, – жрец покосился на Алсека, и тот, виновато вздрогнув, подошёл с повязкой.

– Алсек? – еле слышно спросила девочка, и тот вздрогнул ещё раз. Надо же было так зазеваться и забыть о Гвайнаиси!

– Не бойся, здесь дом богов, – прошептал он, завязывая ей глаза плотной тряпицей. Гванкар открыл ларец, достал каменный обломок, едва различимый в полумраке.

– Что за камень в твоей руке?

Гвайнаиси пощупала осколок, повертела головой, но повязка держалась крепко.

– Белящий камень – известняк, – ответила она. Алсек изумлённо мигнул, приглядываясь к обломку в её руке. Гванкар едва заметно кивнул и забрал камень, подбирая новый осколок на дне ларца.

– Какой это камень?

– Блестящий… это белый мрамор, – голос Гвайнаиси стал чуть более уверенным. Жрец молча забрал кусочек мрамора и вложил в её ладонь гладкую стекляшку.

– Тебе показывали самоцветы? – спросил он. – Узнаешь их, если увидишь? Это один из прозрачных камней, назови его.

Гвайнаиси нахмурилась и долго вертела в руках обломок, то сжимая в ладонях, то постукивая по нему ногтями. За спиной Гванкара бесшумно колыхнулся плащ, украшенный бахромой, – Кхари стоял рядом и, не глядя, завязывал узел за узлом.

– Отвечай, – приказал Гванкар.

– П-почтенный жрец, – Гвайнаиси, вздрогнув, едва не уронила стекляшку. – Это не камень. Это никогда не лежало в земле. Оно твёрдое и холодное, но не камень.

Гванкар молча взял стекло, закрыл ларец и переглянулся с Кхари. Где-то за стеной басовито загудел сигнальный рожок – пузатая флейта.

– Ступай, – Алсек, сняв повязку, подтолкнул Гвайнаиси к детям, столпившимся у стены. – Вот видишь – ничего страшного…

Один из младших жрецов больно ткнул его пальцем в спину. Алсек замолчал, прислушиваясь к жужжанию за стеной. Верховный жрец поднял руку, покачивая на ладони два красных ключа. Гванкар и Кхари встали рядом с ним.

– Зген, даритель жизни! – Гвайясамин поднял ладонь ещё выше. – Чарек, хранитель тверди! Хвала вам – и да не иссякнет ваша сила!

Снаружи зазвенел гонг, заскрежетали отодвигаемые каменные плиты, жаркий ветер, пахнущий дымом и листьями Яртиса, долетел с площади. Все, кто был в зале, зашевелились, словно сбросили оцепенение. Алсек сглотнул слюну – в мыслях он увидел котелок с мясной похлёбкой. «Надо проводить Гвайнаиси домой,» – подумал он, неспешно пробираясь к выходу вслед за притихшей толпой. «Рассказать, какой дар нашёл почтенный Гванкар… Око Згена! Интересно, что скажет Ксарна, когда узнает? У нас в Эхекатлане даже нет наставника для Каменных Магов…»

Громкий скрежет заставил его обернуться. Одна из боковых плит быстро ползла вверх. Из расширяющегося проёма послышались шаги и приглушённые голоса, затем – лязг металла. Из полумрака под ноги жрецам выкатился красно-жёлтый клубок, следом шагнули двое храмовых стражей, копьями прижали его к земле, за ними, пригибаясь, вылетели ещё двое – наёмники-Гларрхна с золотыми пластинами на груди.

– Стой!

Алсек развернулся спиной к стене, потянулся к булаве и скрипнул зубами от досады – оружие осталось дома. Гванкар, Кхари Айча и почти все младшие жрецы уже вышли из храма, в коридоре остались четверо, не считая Алсека, – трое младших и сам Гвайясамин. Оттолкнув изыскателя, он вышел вперёд.

– Что здесь? – отрывисто спросил он.

Стражники чуть отвели копья, позволив упавшему подняться. Гларрхна тут же крепко схватили его за плечи.

– Мэшшу! – сердито зашипел он, но дёргаться не стал – копья были чересчур близко к его бокам. Алсек прикусил язык.

Хифинхелф, неведомо как сюда попавший, был помят и вывалян в пыли. Один из ремешков-завязок на его броне порвался, из прорехи торчал клок старой красной рубахи. Ящер мотнул головой и оскалил зубы, воины с копьями настороженно переглянулись.

– Лазутчик, – кивнул Гвайясамин, и его голос прозвучал змеиным шипением. – Алсек Сонкойок, подойди сюда.

Изыскатель сорвал маску, шагнул вперёд, испуганно глядя на Хифинхелфа. Тот облегчённо вздохнул и расслабил лапы, более не готовясь к прыжку. Стражники, впрочем, не успокоились и копья не убрали.

– Хиф, как ты сюда забрался? – растерянно мигнул Алсек. – Почтеннейший Гвайясамин, пусть его отпустят! Вы все знаете Хифинхелфа – он никому ничего плохого не сделал!

– Хссс, – ящер высунул язык, принюхиваясь к ветру. – Алссек, тебя не посслушшают.

– Тихо! – один из стражей ударил его по рёбрам – к счастью, плашмя, но бронзовые пластины на броне так и зазвенели.

– Я не звал сюда Хифинхелфа из Мекьо, – неспешно проговорил Гвайясамин, поддевая пальцем красный клок и внимательно разглядывая. – И не дарил ему одежду младшего жреца. Это у тебя, Сонкойок, так много лишних рубах, что ты раздаёшь их ящерам?

Алсек вспыхнул.

– Почтеннейший Гвайясамин…

Жрец жестом подманил его и расправил складку на поясе Алсека. На его ладонь выпал дохлый жук, перевязанный зелёной ниткой и примотанный к острой щепке – она-то и приколола его к ткани. Гвайясамин положил жука на ладонь и показал Хифинхелфу. Иприлор уткнулся взглядом в пол.

– Хиф! – Алсек, не удержавшись, всплеснул руками. – Ты что, следил за мной? Зачем?!

– Шштобы не дать им ссвернуть тебе шшею, вот зачем, – сердито сверкнул глазами ящер. – Шшссин шшиэшши! Что вы в меня вцепилиссь?!

– Око Згена, – выдохнул Алсек. – Хиф, я же говорил…

– Хватит, – Гвайясамин хлопнул в ладоши. – Выкиньте ящерицу из дома солнца. Вреда от неё не было. А ты, Алсек Сонкойок…

Он покачал головой.

– Возьмёшь положенное за Гватванку. Но до середины Кэтуэса я тебя не увижу. Хотел бы я не видеть тебя в этом доме до самого Нэрэйта…

Махнув рукой в сторону выхода, жрец скрылся за поворотом. Алсек до боли прикусил язык и побежал за стражниками. Они выволокли иприлора за дверь и швырнули на мостовую. Прокатившись по камням, он вскочил и хлестнул себя хвостом по бокам. Воины храма молча подняли копья.

– Хиф! – Алсек схватил ящера за руку. – Вы что, с ума посходили?!

– Иди, иди себе, – смерил его недовольным взглядом один из Гларрхна. – Уходите оба.

– Почтенный жрец! – кто-то дёрнул Алсека за край одежды. Вздрогнув, изыскатель обернулся. Хифинхелф с сердитым шипением сбросил его руку и ушёл на край площади, туда, где были привязаны куманы.

– Почтенный жрец, на тебя напали?! – Гвайнаиси вздрогнула и оглянулась. – Напали?!

– Нет, ничего подобного, – отмахнулся Алсек. – Идём, Гвайнаиси. Пора домой. Почтенный Гванкар нашёл у тебя хороший дар, завтра вам принесут послание от почтенного Кхари Айчи, и ты будешь учиться… Наверное, дома уже сварили обед…

Он сдержал расстроенный вздох. Верховный жрец знал, как его наказать… Через неделю начнётся забой куманов, все жрецы благословят его и получат свежее мясо, а он, Алсек Сонкойок, будет сидеть дома – без работы и без мяса. Хвала богам, хоть со сбора первого урожая Гвайясамин его не прогоняет…

– Алссек! – Хифинхелф оседлал кумана и теперь нетерпеливо махал лапой с Западной Улицы. – Ссадиссь!

Куман был не слишком рад троим всадникам – еле перебирал ногами, вскидывался и рычал на каждый звук, бил хвостом по стенам, пугая прохожих. Иприлор не спешил его успокаивать – он сам ещё сердито шипел и вздрагивал. Над мостовой плыл, заставляя всех морщиться, смрад горящих костей и земляного масла. Ветер стих, и вонь со двора Ачаккая не отлетела к городским стенам, а так и повисла над Пепельной Четвертью.

Аманкайя рано вернулась домой, накрепко закрыла ставни, но запах гари заполнил двор – и даже в свежих лепёшках, пряной похлёбке и жареных листьях Нушти Алсек чувствовал привкус земляного масла. Медные кольца-монеты, нанизанные на шнурки – по двадцать в связке – приятно звенели в карманах, но даже сотня медных ча не заменяла половину туши кумана… за сто медных ча не купишь и куманьего хвоста!