Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 01. Последний ливень ==========

Пролог

Шелест дождя за порогом утих, только ветер тоненько повизгивал, налетая с неожиданной силой на дверную завесу. Она трепетала и раскачивалась, и холод расползался по комнате вместе с запахом сырой земли и опавших листьев.

– Неужели стихнет до вечера? – Рэндальф осторожно выглянул из-под завесы и шарахнулся назад, прижимая к макушке намокшие уши. Милена высунулась из-за груды свитков и покачала головой.

– Все воды небесных озёр устремились к земле, – нараспев проговорила Кемина, протягивая Рэндальфу сухую тряпицу.

– Хвала богам, – отозвался тот, вытирая уши. Его мех слипся и тускло блестел в свете кристаллов-церитов.

– После этого лета земля долго ещё не напьётся, – вздохнул он, придирчиво разглядывая лапы – не осталось ли излишней влаги?

– На зиму, кимеи, надо нам переселяться повыше, – рассеянно заметила Милена, поднимая перо над исписанным до половины свитком. – Иначе смоет все наши летописи прямиком к Великому Змею.

Капли с новой силой забарабанили по крыльцу. Рэндальф плотно задёрнул дверную завесу и забрался в угол, отряхиваясь от мелких брызг.

– Хороший свиток, – Милена выкопала из груды на столе скукоженный, будто обгоревший кусок папируса и поднесла к светильнику. – Жаль, коротковат. Что же, он ничего не сказал больше?

– Он вообще не слишком разговорчив, – пожала плечами Кемина. – Да и найти его непросто. А его соплеменники нескоро ещё смогут вспоминать это лето без дрожи. И немудрено…

– Д-да, храни нас Омнекса, – Рэндальф опасливо поёжился и покосился на прикрытое окно. – Храни нас Омнекса от неба, текущего кровью, от ядовитого света и от жизни в недрах солнца! Как вы думаете, кимеи, хватит этих ливней, чтобы в пустынях Кецани пробилась трава?

– Увидим, – пробормотала Милена, разворачивая чистый свиток. – Очень давно там растёт только пламя…

Год Каринкайес. Месяцы Дикерт – Элани

Глава 01. Последний ливень

Короткий белый высверк озарил затопленные поля, чёрные деревья, блестящие каменные глыбы на краю обрыва, – и оглушительный раскат грома прокатился от края до края неба, отражаясь от жёлтых приречных скал. Одинокий куман – большой полосатый ящер – припал к земле, сердито махая хвостом, и вскинул голову, огласив пустынное поле гневным рёвом. Сверкнула ещё одна молния, и громовой раскат заглушил обиженный рык.

– Хссс, – наездник кумана укоризненно качнул головой и легонько ткнул ящера пяткой в бок. Куман, отфыркиваясь от дождевой воды, пригнул голову к земле и помчался дальше, размеренно махая хвостом из стороны в сторону. Его лапы по щиколотку тонули в потоке, сбегающем по мощённой каменными плитами дороге. Вся она стала руслом большого ручья – и наездник из-под мокрой накидки настороженно разглядывал плиты и клокочущие вдоль обочины грязевые реки.

Всё поле – от огороженного обрыва и до тающих в ночном мраке дюн, поросших тамариском – кипело и бурлило сейчас, по колено затопленное многодневными ливнями. Чёрная вода металась в руслах перекрытых каналов, не находя пути к реке, обрывки жёлтой прошлогодней травы неслись по течению и кружились в водоворотах, путались в лапах ящера. Все звуки тонули в шуме бесчисленных потоков, и всё растворялось за стенами дождя, обступившими путника со всех сторон. Только каменная дорога, прямая, как стрела, сияла из-под мутной воды неярким жёлтым светом.

– Хшш! – всадник натянул поводья, и ящер привстал на задних лапах, тревожно порыкивая. Вода потоками сбегала по его полосатым бокам, по тростниковой накидке наездника, больше похожей на маленький шалаш, и по жёлтой чешуйчатой лапе, высунувшейся на миг из-под листьев.

Ослепительная молния рассекла небо, ветвясь и извиваясь, и вонзилась в землю за дюнами, высветив на мгновение смутные очертания отдалённых холмов. От грохота, как показалось путнику, колыхнулся весь южный берег Симту – и грязевая волна, захлестнув дорогу, едва не сбила кумана с ног. Ящер запрыгал, высоко поднимая голенастые лапы, путник замотал головой, еле слышно шипя. Мерцающие из-под накидки глаза щурились на далёкий округлый холм, но тщетно – пустыня снова утонула во мраке.

– Хсс! – наездник пришпорил ящера и зябко передёрнул плечами. – Пессчаная Улитка, ссожги меня Кеосс! Прямо в вершшину, как в мишшень! К утру там будет руссло реки!

Куман согласно рыкнул и ускорил шаг. Вдалеке в тусклом свете придорожных кристаллов уже проступали из темноты очертания высоких стен и башен, подобных скалам. Белесый сполох молнии отразился от огромных золотых пластин, покрывавших стену, – могучая крепость Эхекатлан, как гора, возвышалась над бесконечными затопленными полями. Чешуйчатый всадник довольно хмыкнул и щёлкнул языком, подгоняя кумана.

В тени крепостной стены путник сам себе казался крохотным, и даже ящеру как будто стало не по себе, и он вытянул шею и высунул тонкий язык, ощупывая мокрый воздух. Ворота Эхекатлана были заперты, – не следовало и ждать иного на исходе зимних ливней! Массивные каменные плиты закрыли собой широкий проём, преградив дорогу, но одна из узких брешей в основании привратной башни была прикрыта только толстой циновкой – и странным желтоватым свечением, играющим на камнях. Немигающие глаза путника неярко сверкнули.

– Хаэ-э-эй! Ссилы и сславы Городу Ветра! – его крик потонул в раскатах грома и плеске воды, но те, кто скрывался за бойницами и под соломенным навесом над высокой стеной, услышали его. Жёлтый свет погас и вспыхнул снова – уже по ту сторону завесы, отразившись от широкого наконечника копья в руках у краснокожего ящера-Гларрхна. Демон-страж с лестницы заглянул в комнатёнку у основания башни, смерил пришельца задумчивым взглядом и неохотно указал на него копьём. Второй хеск, не прикасаясь к оружию, повернул руку ладонью вверх. Свет сочился меж его пальцев, то вспыхивая, то угасая.

– Кого боги прокляли не спать среди ночи? – беззлобно усмехнулся Гларрхна-маг, и пришелец ухмыльнулся в ответ, приподняв капюшон.

– Ссилы и сславы!

– Хифинхелф, – качнул головой красный хеск, складывая пальцы в кулак и прикасаясь к груди. – Так я и думал. Хвала богам, ночь тёплая, но я бы без лодки за ворота не выходил. Хаэй! Пусть он идёт!

Наверху, за смотровым проёмом, блеснула позолоченная пластина брони.

– Друг Сонкойока? Вот же нет вам покоя… – сонным голосом пробормотали из окошка, тихо заскрежетала каменная плита, мокрый ветер ворвался в башню. Куман фыркнул, пригибая голову к земле – струи дождя вновь полились по его морде, затекая в приоткрытую пасть. Хифинхелф взлетел в седло, щёлкнул языком, подгоняя ящера. Скрежета за спиной он не услышал – плиты не сомкнулись, башня осталась открытой – как и дорога в затопленные поля и тамарисковые дюны.

Ни живые, ни мёртвые не бродили этой ночью по улицам Эхекатлана. Пустые узкие переулки, прямые, как клинки мечей, рассекали город на тысячу равных частей. Короткие когти кумана стучали по каменной мостовой, вода булькала под лапами, убегая в бесчисленные сточные колодцы – узкие пробоины в плотно пригнанных плитах. Неиссякающие водопады стекали вниз по зимним крышам – двускатным навесам из сухого тростника, прикрывающим приземистые дома, как тростниковая накидка прикрывала плечи странника. Хифинхелф на пальцах отсчитывал повороты – за ливнем и ночной мглой скрылись все узоры и отметины на стенах, все кварталы стали на одно лицо.

– Хсс… – жёлтый ящер кивнул, окинув беглым взглядом широкую прямую улицу – одним концом она упиралась в далёкую крепостную стену, на другом – как раз за спиной Хифинхелфа – что-то сверкало за стеной дождя золотыми искрами. – Всступаем в Пепельную Четверть! Сскоро, Кушши, сскоро…

Куман не ответил, да странник этого и не ждал. Ему слегка не по себе было в пустынном, будто вымершем городе, затопляемом весенним ливнем.

Он остановился у стены – сквозь водяную завесу, нескончаемым потоком падающую с зимней крыши, чернели тщательно прорисованные пучки тростника. У края крыши, чуть ниже узкого оконца, зеленел квадратный солнечный диск. Хифинхелф прищёлкнул языком и потянул кумана к стене, протискиваясь под навес. Ящер недовольно зарычал, в очередной раз наглотавшись воды.

– Хсс, надо же так сстроить… – пробормотал путник, разглядывая плотную каменную кладку. По осени во внешней стене квартала не было ни единого проёма – не прорезались они и к весне. Странник с недовольным шипением поднял взгляд на верхнее окошко – единственное, довольно узкое и закрытое наглухо. Дом молчал, только дождь шуршал мокрым тростником.

– Кушши, – Хифинхелф цокнул языком. Ящер с недовольным рыком вскинулся, упираясь передними лапами в стену, странник привстал в стременах, пригибаясь, чтобы не пробить головой навес.

За плетёной завесой окна, мокнущей под дождём, были настоящие деревянные ставни – они откликнулись неожиданно громким стуком на удары Хифинхелфа. На другой стороне улицы откинулась оконная циновка, любопытный взгляд скользнул по спине жёлтого ящера. Тот досадливо передёрнул плечами.

– Алссссек!

Ставни распахнулись, на улицу выглянул, ошалело мигая, смуглый юнец. Его иссиня-чёрные волосы топорщились во все стороны, из них сыпались мелкие сухие лепестки.

– Хиф?! В такую рань?! – он замотал головой, пытаясь проснуться. – Тише, сестру разбудишь! Заходи во двор, что ты пляшешь под ливнем?!

Куман сердито рявкнул и выбрался из-под молотящего по спине водопада под рассеянные дождевые струи. Его наездник тихо зашипел.

– Некогда, – качнул головой он. – Сспусскайсся, едем ссейчасс. Рукавицы и поножи не забудь – двинемсся к Пессчаной Улитке.

Алсек изумлённо мигнул, отряхиваясь от лепестков. Взгляд его, мутный и сонный, не спешил проясняться.

– Сейчас, в такой ливень?! Хиф, да что там стря…

– Молния всскрыла могильник! – странник натянул поводья, придерживая встревоженного кумана. – К утру его зальёт по крышшку. Ссобирайсся, чтобы нам не пришшлоссь нырять в трупную жижу сс головой!

– Зген всесильный! – охнул Алсек, захлопывая ставни. Мокрый всадник отъехал на середину переулка, высматривая проёмы в стене квартала. Когда тростниковая завеса на углу качнулась, куман остановился рядом и неохотно повернулся к ней боком. Он уже понял, что его ноша сейчас потяжелеет вдвое.

– Славной ночи, Хифинхелф, – невысокий человек из народа Ти-Нау крепко сжал чешуйчатую ладонь ящера и оттолкнулся от неё, взбираясь в седло. Обмотки из сухой травы и кожаных ремешков, покрывающие его ноги до колен, сухо скрипели и похрустывали при движении. Тростниковая накидка ниспадала с плеч. Теперь на спине кумана уместились два мокрых шалаша, и ящер недовольно мотнул хвостом.

– Сславной, Алссек Ссонкойок, – усмехнулся Хифинхелф. – Держиссь.

Когти кумана вновь застучали по мостовой, заглушив шелест опускающихся оконных завес. Город глазел на путников, и жёлтый ящер недовольно шипел, заметив очередной любопытный взгляд.

– Говорят, что Ти-Нау сспят по ночам, – сердито прошептал он. – Алссек, ессть ли в твоём городе время, когда можно осстатьсся незамеченным?!

Ти-Нау негромко хихикнул.

– Ничего страшного, Хифинхелф. Мы едем не убивать и не грабить – от кого ты скрываешься?

– Ссожги меня Кеосс, – еле слышно пробормотал жёлтый ящер. – Мне сстрашшитьсся нечего, Ссонкойок. Но что сскажет вашш верховный жрец о нашших вылазках? Надеешшьсся вовремя ссбежать?

Ти-Нау пожал плечами и поправил съехавшую набок шляпу. Вода с её полей потекла за шиворот Хифинхелфу, и Алсек отклонился назад и встряхнулся.

– Почтеннейший Гвайясамин Хурин Кеснек очень мудр и проницателен, – бесстрастным голосом проговорил он. – Он знает, в чём для нашего города благо, а в чём – угроза. Напрасно ты тревожишься, Хифинхелф. Ничего не случится.

– Хссс! – ящер дёрнул поводья, разворачивая кумана к повороту, мимо которого он сгоряча проскочил. – Как знаешшь, Алссек. Как знаешшь.

Они проскочили в узкие ворота, едва пригнув головы – места там было довольно и для кумана, и для его седоков. Никто не остановил их, и чешуйчатые копейщики не выглянули с лестницы, и сонный Маг Солнца, растянувшийся на циновках у смотрового проёма, не открыл глаз, только пробормотал что-то о ливнях, мраке и проклятии богов.

– Хорошшая у васс сстража, – качнул головой Хифинхелф, подгоняя кумана. Мутный поток, закручиваясь водоворотами, всё так же бежал по каменному руслу, когда-то бывшему дорогой, и брызги летели во все стороны от ящера, бегущего по щиколотку в воде. Ослепительная ветвистая молния раскинулась на полнеба, и за расцветающими дюнами выступили из мглы очертания далёких холмов – череды длинных, волнистых и одного большого, округлого, клубком свернувшегося в песках.

– Я просил их оставить для тебя проход, – пожал плечами Алсек, с любопытством разглядывая утонувшие поля. – Зген всесильный, вот это потоп…

Две молнии разом ударили в дюны, и земля качнулась от раскатистого грома. Куман гневно взревел, запрокинув голову, и едва не захлебнулся дождём.

– Сспит вашш Зген, – ухмыльнулся жёлтый ящер, из-под накидки покосившись на небо. – Великий Змей Небессных Вод ссегодня резвитсся в облаках. Хссс!

Куман свернул с дороги и побрёл по невидимой тропке, утопая в жидкой грязи. Мимо проплывали обрывки травы и мелкие розовые лепестки, смытые ливнем с дюн.

Алсек посмотрел на небо и нахмурился. Сейчас в его глазах не осталось и следа дремоты.

– Хифинхелф, я же просил не рассуждать о богах, – сердито прошептал он. – Великий Змей сегодня не в духе, и сильно. Забирай правее, слева глубокое русло!

Ящер выбрался на дюну, едва не выдрав с корнем куст тамариска, схватил на бегу пару цветущих веток и помчался дальше. На мокрые пески, казалось, накинули зелёную сеть с запутавшимися в ней белыми, розовыми и лиловыми звёздами, – дюны Пустыни Ха, не дожидаясь окончания ливней, спешили расцвести, пока небесный огонь не опалил их. Куман принюхивался к сладковатому пустынному ветру. К аромату цветов примешивался резкий запах оплавленного молнией камня. Чёрная брешь зияла на склоне округлого холма, и дым ещё клубился над ней.

– Боги! – Алсек поцокал языком и перехватил у Хифинхелфа поводья. – Посмотри, что внизу, я скоро!

Привязав кумана к низкорослому тамариску, он нагнал жёлтого ящера уже у пролома. Иприлор склонился над дымящейся дырой, направив вниз луч фонаря. Яркий красноватый кристалл-церит высветил брешь в толстой каменной стене округлой башни. Внизу плескалась мутная вода, и что-то желтело во мраке, разбросанное по всему полу. Алсек резко выдохнул и извлёк из-под накидки моток верёвки.

– Низковато, – покачал головой Хифинхелф, засовывая руку в пролом. Почерневший край стены почти уже остыл, вода ручьями сбегала по нему в недра древней башни.

– Я спущусь, Хиф, – тронул его за руку Алсек. – Дай мешок.

– Посстой, – иприлор опустил фонарь пониже, едва не по пояс свисая над провалом. – Ссвет нехорошший.

В тёмной клокочущей воде что-то светилось, и не отражённым светом – холодные зелёные искры кружились там вместе с чёрной мутью, и вода время от времени вскипала.

– Квайя, – Хифинхелф на мгновение высунул тонкий язык, ощупывая воздух, и поморщился. – Кто-то там ессть. Алссек, ты сс оружием?

Он потянулся к поясу. Ти-Нау покачал головой, показывая рукоять недлинной, но увесистой булавы, окованной бронзой.

– Твой подарок, – усмехнулся он. – Я спускаюсь. Как дам знак – тяни.

– Оссторожно там, – иприлор протянул ему свёрнутый трявяной куль и сел у пролома, найдя опору для ступней. Верёвка в его лапах задрожала и натянулась, а потом ослабла – Алсек с плеском ушёл в воду.

– Шшто там? – ящер заглянул в дыру.

– Почти по колено, и быстро прибывает, – откликнулся Ти-Нау, шаря в мутной воде. – Нашёл!

Стены, пропахшие смертью и отчаянием, обступали его со всех сторон – только в дыру над головой сочился белый свет. Фонарик Алсека висел на груди и болтался из стороны в сторону, высвечивая пузыри на тёмной воде, грубо отёсанные камни – и жёлтые кости, сваленные у стен.

Алсеку доводилось уже вскрывать могильники той древней войны, застоявшийся смрад гниющей и ссыхающейся плоти был ему знаком, и он привычным движением опустил широкую налобную повязку на нос, прикрывая рот промокшей бахромой. Под руку ему попался череп, потом – пучок волос, рёбра, под пальцами разделившиеся и упавшие на дно… Те, кого двадцать два века назад замуровали тут заживо, остались лежать у стен, на полу, скорчившись, царапая пальцами камни, их вещи были при них – кроме, разве что, оружия, но и оно не помогло бы им пробить каменную кладку в локоть толщиной. Этой ночью в могильник пришла вода, и скелеты рассыпались, остатки кожаной брони и тряпья расползались в клочья от малейшего прикосновения. Алсек вылавливал разрозненные кости из тёмной воды, кидал в мешок и снова склонялся над зловонной мутью.

– Тяни! – первый мешок пополз к пролому, сверху упал пустой куль.

Тело, прислонённое к стене, показалось Алсеку цельным – доспех из прочной кожи, покрытый костяной чешуёй, удержал останки вместе и не дал им рассыпаться. Изыскатель схватил его за плечи и охнул – кожа разлезлась под руками, чешуи дождём посыпались в воду, следом полетели кости. Алсек поймал череп и бросил в мешок вместе с обрывками доспеха, зачерпнул из лужи пригоршню чешуй и пластинок и кинул следом. Подхватил со дна ещё один череп и едва не выронил – пальцы сомкнулись на шлеме, тут же развалившемся на две прозрачные пластины.

«Тут, похоже, не первый год течь,» – покачал головой Алсек. Обычно в пустынных могильниках тела ссыхались, кожа прилипала к костям, здесь же останки обнажились и почернели – вода просачивалась в основание Песчаной Улитки уже несколько зим. «Вовремя мы пришли!» – изыскатель пошарил ногой по дну и сунул руку в воду. Дотянуться было непросто – Алсек уже почти по пояс стоял в воде. Что-то жёсткое дёрнулось под ладонью и до хруста сомкнуло челюсти на пальцах.

– Тьма! – изыскатель выдернул руку из воды и, не глядя, хватил кулаком по стене. Костяная тварь с треском разжала челюсти и ушла на дно. Вода вскипела.

– Хссссс!!! – зашипели сверху, верёвка натянулась, и Алсек едва успел поймать оброненный мешок. Канат, обвязанный вокруг пояса, выдернул изыскателя из воды, в метнувшемся свете фонаря из омута проступил жёлтый гребень костяной змеи, пустые глазницы черепа, ставшего её головой, зажглись зеленью. Секунда – и ажурное туловище взметнулось над водой, щёлкнуло челюстями у живота Алсека – и упало обратно, расколотое надвое ударом булавы. Чёрная жижа заклокотала, наливаясь зеленью, Алсек, стиснув зубы, смотрел, как снуют в омуте ожившие кости, снова собираясь воедино. Увидев, как вода дрогнула, он занёс булаву – и перевалился через край пролома, неуклюже скатываясь по склону песчаного холма.

– Хссс, – Хифинхелф поймал падающего изыскателя и усадил на песок. Алсек благодарно кивнул и встал, оглядываясь на пролом. Ничего, кроме темноты и бурлящей воды, там не было.

– Хватит сс насс, – дёрнул хвостом иприлор. В лапе он крепко держал булаву – вполовину длиннее той, которой вооружился Алсек. Два насквозь мокрых, пахнущих гнилью мешка лежали на песке. У склона Песчаной Улитки тревожно рычал и махал хвостом куман – видимо, и он учуял мертвечину.

Алсек подошёл к дыре, бросил вниз камешек – вода вскипела, три пары зелёных глазниц полыхнули со дна. Изыскатель склонил голову и тихо вздохнул.

– Скоро и вы найдёте покой, – пообещал он, поднимая тяжёлый мешок.

– Хсс! – иприлор шагнул к нему, загораживая от него мерцающую за дюнами дорогу. Чёрные тени летели по ней.

– Едем! – Алсек взобрался в седло, наскоро цепляя к нему мокрые мешки, Хифинхелф прыгнул следом, сквозь зубы шипя на встревоженного ящера. Петляя и прячась под холмом от высверков молнии, куман поскакал к дальним дюнам, к зарослям тамариска и прикрытому его корнями пролому на склоне пологого бархана. Корни сдерживали песок – старая пещера ещё не осыпалась.

– Нора на месте, – выдохнул Алсек, сбрасывая наземь мешки и протискиваясь в узкий лаз. Куман, освобождённый от ноши и упряжи, устремился к самым густым и пышно цветущим кустам и захрустел ветками. Хифинхелф, не обращая внимания на ливень, следил за ящером с дюны, пока Алсек не дёрнул его за хвост.

Изыскатели ушли недалеко от входа – лишь до первого расширения, где Ти-Нау мог встать во весь рост, а высокий иприлор – передвигаться, пригнувшись. Хифинхелф возился с мешками, пока Алсек сгребал по углам и закоулкам сухие листья и стебли и ждал, когда крошечный обломок кей-руды нагреет их и разожжёт пламя.

– Когда кошшки ссюда вернутсся, им придётсся сспать на голых камнях, – качнул головой жёлтый ящер, следя за человеком. – Ты что, замёрз?

– Нам надо просохнуть, – отозвался Ти-Нау, зачарованно глядя на золотистое пламя. Его и впрямь пробирал озноб после бултыхания в зловонной яме, вместе с костяными змеями и похороненными заживо пленниками давней войны. Скинув тростниковую накидку и стянув сапоги, он вылил из них воду и устроился у огня.

Крылатые кошки из клана Млен-Ка жили когда-то в этих норах, от них остался и лиственный настил, но уже десять лет их у Песчаной Улитки не видели – и Алсек, настороженно оглядываясь на лаз и пляшущие за ним тени, думал, что вода сочится под могильник и выносит из него искры Квайи не первый год… может, мёртвый огонь кошек и спугнул.

Хифинхелф, разложив кости для просушки, сам сел у огня, протянув к нему чешуйчатые лапы.

– Хорошо ссходили, – успокоившись, иприлор почти перестал шипеть и высовывать язык. – Одиннадцать черепов и охапка вссяческих косстей, не считая вссего прочего.

– Одиннадцать? – встрепенулся изыскатель. – Когда я считал, выходило двенадцать.

– Двенадцатый – наплечник из костяной пыли, – махнул лапой ящер. – В воде их не вдруг различишшь. Одиннадцать воинов Нерси наконец упокоятсся, как подобает. За двенадцатым ссходим днём… и не ссегодня.

– Его, я боюсь, упокоят без нас, и весьма жестоко, – нахмурился Алсек. – Если даже эта тварь не выплывет сама на запах живых людей, тонакоатли заметят, что в проломе что-то светится. Но и такой покой – тоже покой. Ты отогрелся, Хифинхелф? Есть хочешь?

Иприлор покачал головой и подтащил к костру мешок, на котором грудой свалены были кости.

– Ссначала переберём это хозяйсство, – он вытряхнул из седельной сумки охапку ветоши и сложил в стороне от огня. – Перессчитаем и разложим. Потом отмоемсся. До тех пор еду трогать нельзя. Поссвети с этой сстороны…

Ни кожи, ни плоти на костях давно не осталось, посваливались с них и остатки одежды, доспехи истлели, деревянные пластины рассыпались в труху, костяные – почернели. Глядя на черепа, сохнущие рядком на циновке, Алсек не чувствовал ни страха, ни омерзения – только печаль.

– Спокойного вам сна, авегнур а-Нээр’иси, – прошептал он, прикасаясь к налобной повязке и прижимая вторую руку к груди. – Да увидите вы солнце по ту сторону мёртвых болот…

– Ессли бы Нецисс был тут, он бы сс ними поговорил, – вздохнул Хифинхелф, протягивая руку к черепам и тут же отводя её. – А сс нами они говорить не сстанут.

– Со мной-то уж точно, – понуро кивнул Алсек, виновато глядя на черепа. Кто из его предков в ту давнюю войну отличился в Нерси’ате, он не знал, но уверен был: из живших тогда в стране Кеснек от войны никто не увернулся. Кто-то привёз сюда этих пленных, кто-то построил проклятые башни и похоронил их там заживо. Много их ещё осталось в пустыне…

– Хшш… – иприлор приподнял большой тёмный ком, истекающий мутной влагой, и сам от него шарахнулся – оболочка из прогнившей кожи распалась, сбросив чудом уцелевшие костяные чешуи, и на пол пещеры с хрустом посыпались поломанные кости, а следом, зазвенев, упало нечто большое, серебристо-синеватое, полупрозрачное и странно поблескивающее в неровных отблесках костра.

– Хиф! – Алсек замер с горящей палкой наперевес, не сводя глаз с груды обломков. Кости не шевелились, неподвижными остались и клочки тёмной кожи, и груда соединённых воедино прозрачных чешуй – почти целая кольчуга из речного стекла.

– Вот так шштука… – ящер поднял доспех, и лёгкая кольчуга тихо зазвенела. Длинная стеклянная рубаха, прочная, как иприлорская бронза, а то и прочнее… Иприлор тихо присвистнул и щёлкнул языком.

– Речное стекло, – хмыкнул Алсек, бережно подбирая рассыпанные кости и вытирая их ветошью. К ним прилипли потемневшие истрёпанные перья – когда-то яркие, теперь – грязно-серые, мелкие жёсткие пёрышки со склеенными волокнами – часть покрова перистых змей из моховых дебрей Нерси’ата. Изыскатель вытер и их, осмотрел со всех сторон – вроде бы они были красными, а может, пятнистыми или тёмно-багровыми? Теперь уже не угадаешь…

– Клянуссь Вссеогнисстым, – иприлор поднёс кольчугу к лицу, едва не касаясь её высунутым дрожащим языком. – От неё до ссих пор пахнет чисстой водой!

– Мало её, что ли, прополоскало?! Тоже мне, диво… – покачал головой Ти-Нау, складывая тёмные кости рядом с черепами. На полу остался жёлтый просверленный клык – тонкий изогнутый зуб крылатого демона Квэнгина, ночной твари, жадной до крови и тёплого мяса.

– Хсс… Вы, пусстынный народ, в воде ничего не ссмысслите, – сверкнул глазами ящер, неохотно возвращая кольчугу на циновки. – Это запах великой реки, реки на ссевере. Могучей, как Ссимту в дни ссамых большших разливов. Поссмотри, что тут за знак!

Он бережно расправил стеклянную рубаху и указал на оскаленную пасть, сложенную из синих пластин на её груди. Тёмно-синие, лазурные, бирюзовые и зеленоватые, вблизи они рассыпались бликами, издалека же превращались в голову змея, окружённую волнами.

– Великий Змей Небесных Вод, – склонил голову Алсек. – Там, где делают стеклянные доспехи, его очень почитают. Знать бы, кто их владелец! Не осталось там никаких знаков?

Он вынул из бесформенной груды на циновке пару крупных костей, покрытых илом. Что-то скатилось с них и зазвенело на камнях. Наклонившись, изыскатель увидел зелёную пластинку – плоскую широкую бусину из яркого, хоть и заляпанного грязью, стекла. Вторая упала рядом – нити, соединявшие их, истлели, кожаный браслет, который они украшали, превратился в зловонные лохмотья. Алсек вытер бусину ветошью и растерянно мигнул – из глубины стекла проступали полупрозрачные очертания тонкого изящного листа.

Хифинхелф тихо вздохнул, с трудом отвёл взгляд от стеклянной брони и принялся перебирать мелкие костяшки – Алсек черпал их со дна без разбора, вместе с илом и ошмётками гнилой ткани. Тут были кости пальцев, пара маленьких мраморных бусин, серовато-жёлтые чешуи с несложным узором – остатки некромантских доспехов… Костяшки ящер бережно вытирал и складывал к черепам, остальное, отряхнув, собирал в горку поодаль от костра.

– Хсс! – он поддел пальцем что-то тёмное, похожее на кусок белой ячеистой сети, в которую попал ком тины. С тихим хрустом странный предмет рассыпался на части. Среди разбитых полукружий из зачарованного праха темнели костяшки и обрывки кожи, а на одном из истлевших пальцев тускло поблескивало серое кольцо.

– Нашшёл! – Хифинхелф поднёс его к светильнику. Перстень был бы впору и ему – широкий, серый, с печаткой-черепом и смутными истёршимися знаками внутри. Алсек склонился над ним, едва не столкнувшись носом с иприлором.

– Славно! – прикрыв глаза, он прощупал знаки, снова пригляделся к ним и досадливо поморщился. – Кольцо Моррейкса, не иначе. Ещё бы имя прочесть…

– Это «ан», – Хифинхелф осторожно лизнул тёмную сталь. – Два знака, за ними разрыв… три последних – «нра», за ними – «ци». Дальше ничего не нащупать.

– Похоже на «фа», – сощурился Алсек. – Или «фэ»… а может быть, «тхэ». Немного мы прочтём без солнечного света! Пусть лежит, Хифинхелф, посмотрим, что ещё у нас есть.

Ящер собрался кинуть комок гнилой кожи в костёр, но нащупал в нём что-то твёрдое. Выудив кусок позеленевшего металла на свет, он щёлкнул языком – в его руке было узкое бронзовое кольцо, украшенное тёмными камешками. Он долго оттирал его, обнюхивал и трогал языком, царапал ногтем камни и их оправу – и Алсек следил за ним, прикусив язык и забыв даже о неразобранных чешуях и костяшках.

– «Итла», – сказал Хифинхелф, протягивая бронзовое кольцо Алсеку. – Больше ничего не прочесть – съела зелень. Бронза с тёмными агатами… Маг Земли, что ли, носил его?

Изыскатель покачал головой. Даже то, что сумел прочитать ящер, для него осталось невидимым. «Что увидишь тут без солнечного света?!» – он покачал головой и разворошил последнюю горку обломков.

Он едва не порезался – чёрный осколок торчал из ила. Осторожно выцепив его из грязи, Алсек увидел на просвет тонкие тёмные и светлые слои, а сбоку – намертво приклеенный обломок костяной оправы. Она должна была изображать крохотные черепа, и один из них ещё можно было узнать. Алсек, нахмурившись, поднёс камень к огню – тонкая струйка дыма задрожала над агатовой пластиной.

– Зеркало Владыки, – Хифинхелф невольно потянулся за палицей, настороженно разглядывая обломок. – На таких вещах бывают знаки.

– «Ниль», – сощурившись, прочитал изыскатель – даже и приглядываться было ни к чему, знаки отчётливо чернели на желтоватой кости, защищённой от тления некромантским заговором. «Найти бы Зеркало целым! Сейчас знали бы, кто владелец,» – вздохнул Ти-Нау и положил осколок рядом с перстнями и зелёными бусинами.

– Недурсственно, – бросив липкие обрывки в огонь, иприлор довольным взглядом окинул груду трофеев. – Почти три имени и немного хорошших вещей. Вссегда бы так.

Алсек кивнул и протиснулся к выходу, к сбегающим с козырька над пещерой струям воды. Ливень не унимался. Вытерев руки и повесив грязное тряпьё на корни у входа – прополоскаться под дождём – изыскатель вернулся к костерку и принялся копаться в дорожной суме. Свёрток с припасами нашёлся быстро, нашлась и плотно завёрнутая чашка с рыжеватым месивом, присохшим ко дну. Хифинхелф одобрительно щёлкнул языком и снял с пояса фляжку.

– Прошлогодний наш знак ещё виден, – заметил Алсек, поднеся светильник к стене. Рыжеватые потёки ещё виднелись на белесых камнях.

– В том году Воин-Кот не осставлял насс ни на месяц, – усмехнулся иприлор, отряхивая камни от пыли. – Пуссть так будет и дальше!

Он сел поодаль, наблюдая, как Ти-Нау разбавляет краску крепким ицином, как неспешно размешивает её, окунает пучок травы и проводит им по камням. Очертания рыжего кота получались нечёткими, размытыми, – то ли мех на его спине, то ли языки пламени…

– Силы и славы Аойгену, владыке случайностей, – Алсек склонил голову, выливая к лапам кота остатки ицина. – Мы, Айгенат, помним тебя. Помни о нас и ты!

Он прижал руки к груди и повернулся к костру. Хифинхелф прикрыл глаза лапой, поспешно отворачиваясь от стены, но успел увидеть, как лужица ицина течёт вверх по камням и стремительно испаряется.