Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

– Ничего не слышно, – прошептала колдунья, выбираясь из-за его спины. – Даже ящериц нет.

Луч светильника скользнул по стене, заглянул в приоткрытую кладовку и не нащупал ничего, кроме каменного пола. Алсек вошёл в комнату, направил свет на дальнюю стену, – кладовая была пуста. Ни короба с земляными клубнями, ни полос сушёного мяса, ни пучков пряных трав, – даже циновок не было на полу.

– Дрянная стража из Айкуртов, – пробормотал жрец, отгоняя тревогу. – Тут людей ограбили дочиста, а они корабли ломают.

Сверху послышались шаги – Аманкайя спускалась с жилого этажа. Она заглянула в пустую кладовую и поёжилась.

– Там две циновки на полу, и больше ничего, – прошептала она.

– А тут нет еды, – Алсек обвёл комнату рукой.

– Тут есть кувшины и миски, – Аманкайя заглянула в мойку. – И нож.

– Зген всесильный! Странные воры тут побывали, – покачал головой Алсек. – Пойдём-ка отсюда, Аманкайя, пока это на нас не сва…

– Стой! – красный луч сверкнул на пороге, опалив ноги жреца жаром. Край дверной завесы почернел и свернулся. Напротив двери с палицами наперевес стояли двое стражников, а чуть поодаль замерло, наклонив голову и расставив лапы, громоздкое серо-бурое существо. Его бугристую шкуру скрывал толстый тростниковый доспех, живот и локти прикрывали измятые бронзовые пластины, на левом плече сверкал тёмно-синий составной щиток, на левом желтел длинный ящеричий череп с обломками зубцов на темени и затылке. «Кости Ингейна?!» – Алсек стиснул зубы.

– Руки на виду! – прикрикнул на Алсека один из Ти-Нау. Жрец с содроганием увидел жёлтый свет в его глазницах и высохшую побагровевшую кожу, туго обтянувшую кости. Красные пятна на лице напоминали ожоги.

– Вам не о чем тревожиться, могучие воины, – Алсек показал пустые ладони. – Я лишь ищу, где остановиться на ночь. Вы не видели хозяев этого дома?

– Иди сюда, – махнул рукой второй стражник. – Подними руки и повернись спиной. Медленно!

– Во-ор, – прогудело Существо Сиркеса, показывая кривые клыки. – Жра-ать.

Его глаза едва виднелись в складках толстой шкуры. Во взгляде не было ничего, кроме голода и смутной надежды на ужин.

– Я не взял отсюда ничего, могучие воины, – сказал изыскатель, похлопав себя по бокам. – Я иду в Чакоти, чтобы поклониться великому богу. Негоже так относиться к жрецам-странникам!

Он укоризненно покачал головой. Ти-Нау переглянулись.

– Жрец? Откуда? – подозрительно спросил один из них. – Смотри в глаза!

– Я ещё не принял солнечный огонь, – спокойно сказал изыскатель. – Мой дом в Эхекатлане. Тот, кто должен был посвятить меня в служители Тзангола, погиб.

– Хэ-э, – протянул, хмурясь, второй стражник и ткнул палицей в бок Существо Сиркеса. – Мы слышим тебя, странник.

– Жра-ать, – прогудел голодный хеск. Слюна капнула на мостовую. Тычка он не заметил – слишком толста была шкура.

– Жра-ать, – развернувшись и едва не затоптав одного из воинов, существо побрело к ограде.

– Куда?! – крикнул ему в спину стражник, едва успевший отскочить к стене. Хеск буркнул что-то, не оборачиваясь, и скрылся за кустами Сафлы. Они качнулись – на ходу он сорвал горсть листьев и сунул их в пасть.

– Тупая тварь, – пробормотал второй Ти-Нау и быстро пошёл следом. Алсек неподвижно стоял у порога, пока все трое стражников не ушли за дом, и только тогда повернулся к Аманкайе.

– Хшш, – у стены зашевелился Хифинхелф. – Думал, ссами не уйдут.

– Сами и не ушли бы, – вздохнула Аманкайя и потёрла висок. – Толстый же череп у этого создания…

– Боги! Аманкайя, ты говорила с ним в мыслях?! – Алсек покачал головой. – Как ты до них дотянулась-то?! Это же Существо Сиркеса, ему думать нечем.

– Но есть он хотел, – Аманкайя прислонилась лбом к прохладной стене. – Я сказала, что еда по ту сторону ворот. Надеюсь, он не вернётся, когда проверит.

– Пойдём-ка отссюда, – махнул хвостом иприлор. – Кушши тревожитсся. Вон тот дом ничем не хуже.

Другой дом, так же густо обсаженный Сафлой, был отмечен знаками свитка и чаши, а это значило, что им владеет семья человека мудрого, книжника или чародея, а может, и алхимика или целителя, – знаки были заляпаны сажей, и огонь повредил их, и Алсек, отчищая стену от копоти, едва не стёр их вовсе.

– Дом иларса, – хмыкнул он, разглядев письмена вдоль дверного косяка – слово «илри», обведённое двумя волнистыми чертами. – Подождём во дворе, ни к чему лезть в ловушки.

Он на всякий случай постучался и окликнул хозяев, но и этот дом был пуст. Путники устроились под навесом, расседлали кумана и разделили между собой припасы. Очаг, остывший задолго до этого вечера – и даже до утра – не стали разжигать.

Жители вернулись на закате, когда багровое пламя запада разлилось на полнеба, и вода в каменной чаше окрасилась в цвет свежей крови. Двое Ти-Нау медленно вошли за ограду. Один из них молча подошёл к водяной чаше и надавил на рычаг на трубе, направляя воду в оросительные канавки. Второй остановился в паре шагов от пришельцев. Золотой огонь плескался в его глазах, кожа потемнела и как будто ссохлась.

– Мирной ночи людям Хекоу! – учтиво поклонился Алсек. – Да не оставит вас великий бог солнца! Мы ищем, где остановиться на ночлег. Мы – двое жрецов с запада. Пустите ли вы нас на крышу?

«Непохоже, чтобы у них в роду были иларсы,» – он разглядывал жёлтоглазую женщину и видел в её лице черты рода Кеснек – но и намёка на чужеземную кровь там не было.

– Жрецы? – ничего не выражающий взгляд скользнул по накидке Алсека, на миг задержался на чешуйчатой морде Хифинхелфа и остановился на кумане. – Ночуйте. Но еды у нас нет.

– Мы не забираем у вас еду, – покачал головой Алсек. – Наоборот, мы заплатим едой. Найдутся ли в доме циновки?

– Циновки? Нет, – подошёл к путникам второй житель. – Можете тут быть, но у нас нет ничего для вас, чужаки.

Алсек, пожав плечами, отступил от порога и снова сел у водяной чаши. Хифинхелф достал из тюков циновки и кусок сушёного мяса, Аманкайя выудила две горсти фиников и плод Нушти. Вскоре оба Ти-Нау вышли из дома и сели у очага – прямо на землю, не прикрытую даже драной циновкой. Житель подвинул к себе кувшин с ледяной водой и вылил половину в рот, даже не поперхнувшись, так же сделала и его спутница. Им как будто стало легче – багрянец на лицах потускнел, и они поставили себе на колени полные миски еды. Алсек думал, что они разведут огонь, но нет – они стали есть то, что принесли из дома.

«Зген всесильный! Они едят сырые клубни!» – изумлённо мигнул он, заглянув в миску к женщине.

– Примите от нас немного еды, – сказал Хифинхелф, протянув жителям кусок мяса. Вздрогнув, Ти-Нау едва не опрокинул миску, недоверчиво обнюхал новую снедь и впился в неё зубами, даже не кивнув в знак благодарности.

– Это финики, – Аманкайя насыпала в миску горсть ягод. – Финики с южного берега.

– Фи-ни-ки? – Ти-Нау озадаченно посмотрела на неё, потом мотнула головой. – Да, что-то… хорошо…

Она положила ягоду в рот. Её лицо не изменилось – будто сладкий подсушенный финик вовсе не отличался на вкус от сырого земляного клубня. Алсеку стало не по себе, и он отвёл взгляд.

– Как вам живётся тут, в Хекоу? – спросил он. – Джаскар Сапа Кеснек правит справедливо, не обижает маленьких людей?

Ти-Нау вздрогнул, смерил его пустым взглядом и вернулся к еде.

– Мы – оружейники Солнца, – пробормотал он с набитым ртом. – Много работы, мало времени. Солнце щедро к нам, очень щедро.

Аманкайя широко распахнула глаза – и поморщилась от боли. Алсек прикрыл её плечом. «Они очень устали, сильнее, чем те люди в полях,» – подумал он, с опаской глядя на жителей. «И… мне мерещится, что они горят изнутри. Храни нас всех Аойген…»

– Это дом не вашего рода? – спросил он, кивнув на стену. – Тут жил книжник-иларс, что с ним сталось?

Жители уже доели и теперь молча сидели у очага, разглядывая небо. Один из них заглянул Алсеку в глаза.

– Отвергнувшие Солнце мертвы, принявшие – живы, – безжизненным голосом сказал он. – Предатели достойны смерти, их кровь даст нам силу. Идите спать, бродяги. Много работы, нет сил на болтовню.

– Мирной ночи, – кивнул Алсек, провожая поселенцев задумчивым взглядом. – Пойдём на крышу, Хиф, нам рано вставать.

Ящер долго переглядывался с куманом с крыши и прикидывал про себя, как втащить его следом, – иприлору было очень не по себе. Алсек молча водил пальцем по гладким горячим камням крыши и пытался отогнать тревожные мысли.

– Я не слышу их, – прошептала Аманкайя, испуганно глядя на брата. – Ни одной мысли, только гул огня. Что с ними, Алсек? Это, живущее в них… оно ведь не вылезет среди ночи?

– Мы защитим тебя, Аманкайя, – Алсек крепко сжал её руку. – Ложись между нами, мы с Хифом прикроем тебя, если случится неладное.

Иприлор тихо зашипел на кумана и отвернулся, молча лёг на циновку и пристально посмотрел на Алсека.

– То, шшто сс этими знорками… Так бывает, ессли долго ессть ссырые клубни?

– Да ну тебя, Хиф! – с досадой отмахнулся жрец. – Тут не до шуток. Они здесь все такие, Хиф. Страшно представить, сколько их всего…

– Они умирают, – прошептала Аманкайя и уткнулась носом в грудь иприлору. – Хиф, их можно вылечить? Мы поможем?

– Хэсссс… – ящер языком коснулся её макушки. – Надо бы тебе осстыть, Аманкайя. Ты ссовссем горячая, и не от ссолнца. Тем, кто внизу, поздно помогать. Они уже ссгорели. Хэссс! Лучшше бы им было бежать, едва Джасскар пришшёл ссюда. От всех них пахнет горелым мяссом.

– Потише, Хиф, – Алсек опасливо огляделся по сторонам. – Твои слова им не понравятся.

– Ссквозь этот камень можно шшто-то усслышшать? – ящер хлопнул хвостом по крыше и растянулся во весь рост, лапой прикрывая Аманкайю.

– Я не знаю, что в них живёт, – еле слышно сказал изыскатель, придвигаясь к нему. – Если то, что мне мерещится, – камень ему не помеха.

Сквозь сон Алсек трижды слышал, как иприлор подходит к краю крыши, машет лапой куману, негромко шипит и снова ложится. В последний раз он легонько ткнул пальцем в плечо Алсека.

– Что?! – вскинулся жрец, сквозь сонное марево с трудом различающий силуэты и световые пятна. Звёзды только начали тускнеть, вдоль восточной кромки неба протянулась белесая полоска, город был тих – только у ворот басовито рычали Существа Сиркеса и пощёлкивали лезвиями Айкурты.

– Уходим, – шелестящим шёпотом проговорил Хифинхелф. – Пока не рассвело.

Они выбирались из застенья в глубокой мгле, при свете нагрудных фонарей-церитов, и Алсек благодарил богов, что ни одного куста мерфины в окрестностях Хекоу не осталось, иначе до рассвета они все, и даже куман, лишились бы и кожи, и глаз. Хифинхелф порезал плечо листом тростника, куман сбил о камень кончик когтя, но ни одно окно не приоткрылось на шипение, ни одна дверная завеса не качнулась.

– Оружейники Джаскара, – пробормотал изыскатель, когда стены Хекоу растаяли в рассветных сполохах, и по правую руку потянулись вырубленные тростниковые заросли и завалы окаменевшего ила. – У них много работы. На что Джаскару столько оружия?

– Сскоро узнаешшь, – махнул хвостом иприлор.

С рассветом на дороге появились повозки и нагруженные ящеры. Груз был тяжёл, прикрыт циновками и рассован по кулям, седоки – желтоглазы и вооружены, и полуденники метались по алому небу – так низко, словно их не держали крылья. Несколько раз из пустыни вывернули носильщики с корзинами земляного стекла и шипов Ицны. Единственного кумана, везущего корзины с листьями Нушти, Алсек встретил и проводил радостным взглядом – но на лице его всадника тоже багровели застарелые ожоги. Никто из встречных не носил ни шляп, ни накидок – и жрецу думалось, что при взгляде на солнце они не щурятся.

– Они думают, что им не нужна еда? – не веря самой себе, прошептала Аманкайя. – Все поля высохли в пыль…

О том, что здесь ещё весной были густо засаженные гряды, напоминали только невысокие каменные стены и межевые знаки. Красная пыль покрывала землю, немногие пробившиеся ростки давно засохли. Туда, где была река, Алсек старался не смотреть.

– Хэссс… Им не нужна еда, – не оборачиваясь, буркнул Хифинхелф. – Говоришшь, Кровавое Ссолнце под рукой Джасскара… Любопытсственно, что ссейчасс от него оссталоссь.

Золотые щиты на стенах Чакоти горели десятками солнц – заходящих, багровых, налившихся кровью. Тени на закате удлинились и истончились, воздух застыл – Алсеку казалось, что он тонет в меду. Он украдкой вытер пот со лба и покосился на неподвижных соседей по очереди. Вереница повозок и ящеров тянулась от ворот на двести шагов. Ти-Нау молча ждали. Алсек оглянулся – позади были те же горящие глаза и застывшие лица. Он стиснул зубы и уставился себе под ноги.

Аманкайя стояла впереди, не оглядываясь, и полупустые сумки с финиками свисали с боков кумана – их разложили так, чтобы не осталось пустого места. Все припасы и циновки забрали себе Хифинхелф и Алсек, они спешились задолго до ворот.

«Не бойся, мы успеем вступиться,» – подумал жрец, глядя на Аманкайю. «Никто не обижает мирных торговцев.»

– Никто, кроме насс, не пришшёл поклонитьсся великому богу ссолнца, – покачал головой иприлор. – Вссе, кого я вижу, – люди Джасскара.

Немигающие взгляды десятков глаз сошлись на нём на миг, и Алсек испугался, что ящер ударит наугад – хоть палицей, хоть заклятием, лишь бы не терпеть это жжение под кожей дольше полусекунды.

С тихим скрежетом приоткрылись ворота, пропуская длинную вереницу анкехьо. Куши, махнув хвостом, двинулся вперёд, прошёл три шага и остановился. Принюхавшись к воздуху, он замотал головой и встревоженно рявкнул. Аманкайя схватила поводья, Хифинхелф тихо, почти неслышно зашипел.

– Хиф, ты чуешь что-нибудь странное? – шёпотом спросил Алсек.

– Тут вссё сстранное, – так же тихо ответил ящер. – Лишшь бы Сскарсса на воротах не было!

Куши, припав на четыре лапы, остановился у самых ворот – они были одни и для повозок, и для пеших, ни одной лазейки в башнях или в створках сбоку от главного проёма. К Аманкайе, ощупав её цепким взглядом, подошёл воин Вегмийи, и Алсек, впервые разглядев его и других стражников, стиснул зубы. То, что он издали принял за следы ожогов, было пластинами красной брони. Она прорезалась из-под кожи, топорщилась щитками. На суставах, приподнимая доспехи, торчали короткие толстые шипы, – один из них проткнул рукав, и жрец мог рассмотреть его. На темени одного из стражников поднимался золотистый гребень с тонкими зубцами, и они едва заметно колыхались. Ещё двое воинов – громоздкие Существа Сиркеса, закованные в бронзу и золото – застыли поодаль. Один из них взглянул на кумана и громко сглотнул слюну.

«Хвала богам, не Скарс,» – угрюмо подумал изыскатель и сжал пальцы в кулак, пряча жёлтое пламя – оно так и прорывалось из ладони. «Отобьёмся.»

– Что в тюках? – отрывисто спросил Ти-Нау. Существо Сиркеса за его спиной вытянуло шею и пустило слюну.

– Финики и плоды Нушти, – ответила Аманкайя, развязывая суму.

– Зачем тебе в город? – спросил стражник, вертя в пальцах подсушенную ягоду.

– Я приехала торговать, – сказала колдунья. – Засуха, как видно, погубила деревья на этом берегу, и еда тут скудна.

При слове «еда» демоны переглянулись и дружно пустили слюну. Стражник-Ти-Нау молча ударил того, кто стоял ближе, палицей по спине, доспехи зазвенели, существо сердито рявкнуло.

– А ну стой! – Ти-Нау вырвал у Аманкайи поводья. Обрадованное Существо Сиркеса с утробным воем сцапало его и потащило к башне, срывая тюки и сёдла. Второй Ти-Нау быстро ощупал поясную суму Аманкайи, вытряхнул несколько медяков и оттолкнул колдунью к воротам.

– В Чакоти торговать запрещено, – буркнул он. – Ступай, Солнцу нужны воины-маги. Эти вещи и этот куман теперь принадлежат Сапа Кеснеку.

Сквозь гул крови в ушах Алсек услышал яростное шипение Хифинхелфа. Иприлор хлестнул хвостом по земле и вскинул лапу – и жрец едва успел повиснуть на нём. Десятки наконечников стрел смотрели на них из бойниц, Существо Сиркеса, оставленное без еды, заметило шум и втянуло воздух, готовясь к огненному плевку.

– Хиф, стой! – выдохнул Алсек, выворачивая иприлору лапу. – Стой, ради всех богов!

– Кушшшши! – ящер дёрнулся, едва не сбил жреца с ног, но тот наступил ему на пальцы и столкнул с дороги. – Кушшшши…

– Хиф, замри, – прошептал ему в ухо жрец. – Мы нужны тут живыми, Хиф. Живыми.

– Хэ-эсссс… – выдохнул Хифинхелф, отталкивая Алсека. Тот схватился за бедро и охнул – коготь Скарса соскользнул с привязи и впился ему в ногу, проткнув полу накидки. Изыскатель выдернул его, поморщился, глядя на струйку крови.

– Мы вернём его, Хиф, – прошептал изыскатель, выпрямляясь и надеясь, что его мысли на лице не отражаются. – Идём, на нас уже смотрят.

Их пропустили без долгих расспросов. Существа Сиркеса подозрительно принюхивались к иприлору, но так и не получили ни одного куска мяса, даже из того мешка, который стража отобрала у путников.

– Где найти постоялый двор? – спросил Алсек у воина. – В Шумной Четверти ещё принимают странников?

– Здесь нет постоялых дворов, – отозвался тот. – Здесь не рады бродягам. Вам, жрецам, надлежит идти к дому Сапа Кеснека, там собирают воинов для Солнца.

Хифинхелф крепко взял изыскателя за плечо и провёл сквозь ворота. Алсеку на пороге Чакоти померещилось, что в лицо ему дохнули жаром, он даже прослезился и за воротами ощупал брови – не спалило ли их?

– Запрещено торговать, – пробормотал ящер и пожал плечами. – Тут очень нехорошшо, Алссек. Ссмотри в оба.

– Да уж как-нибудь, – сердито отмахнулся изыскатель, оглядываясь в поисках Аманкайи. Колдунья ждала их у стены, и кто-то из стражи уже подошёл, чтобы прогнать её. Алсек, покосившись на башни, сжал пальцы в кулак, готовя ослепляющее заклятие, – но Аманкайя, отмахнувшись, сама к нему подошла.

– Я нашла дом недалеко от святилища змея, – тихо сказала она. – Воин говорит, что хозяев там нет. Они были против Сапа Кеснека… теперь нужен кто-то, кто будет работать за них.

– Недурсственно, – шевельнул хвостом иприлор, осторожно погладив Аманкайю по макушке. – Дорогу знаешшь?

…Уже темнело, и Алсек не стал скрываться под солнечным пологом. Все ставни были плотно закрыты, никто не глазел с крыши, никто не выходил из домов на незнакомые шаги. Только крылатая стража облетала город круг за кругом, пронзительно кричали спускающиеся с небес полуденники, да патрули прочёсывали переулки частым гребнем. В сгущающихся сумерках Алсек видел, как всё ярче становится желтоватый свет, исходящий от их брони.

– Чешшуя и шшипы, – покачал головой Хифинхелф, оглянувшись на очередной патруль. – А вон тот отращивает хвосст. Кажетсся, даже сс лезвием.

– Люди-Скарсы, – Алсека передёрнуло. – Как это сделали?!

– Нецисс, должно быть, знает, – махнул хвостом ящер. – Ессли он ещё жив. Алссек, зачем мы подошшли к этой площади?!

– Мы идём к Золотой Четверти, Хиф, эту площадь нам не миновать, – отозвался изыскатель, замедляя шаг. Его взгляд остановился на ступенчатой башне Храма Солнца.

Семь широких каменных ступеней, как и века назад, поднимались к небу, но ни одной золотой чешуйки не было на них – все щиты и пластины посдирали, вырвали яркие камни из ниш, и крылатые коты по углам опустевшими глазницами взирали на площадь. Лестницу запорошило пылью, и на ней не было следов; ни капли крови не темнело на ступенях, а на самом верху лежала дохлая летучая медуза.

Пустой дом – один из четырёх домов большого квартала – едва ли не примыкал стеной к могучим каменным валам вокруг крепости Джаскара. Полсотни шагов – и Алсек мог бы прикоснуться к огромным глыбам, слагающим стену крепости Ханан Кеснека. Сейчас, в густеющих сумерках, она казалась чёрной тучей, из-за которой пытается пробиться солнечный свет. Там, за стеной, не гасли багровые и золотые огни, и тяжкий жар струился над стенами – Алсек чувствовал его кожей.

Знаки на стенах квартала, тающие в сумраке, рассказывали долгую и запутанную историю о дочери Ханан Кеснека, вышедшей замуж за купца из Навмении, о её внуках и правнуках, служивших в Вегмийе поколение за поколением, пока… Алсек не хотел узнавать, на чём оборвался рассказ, – и так его мутило от жары, не слабеющей даже днём, от неподвижных лиц и жёлтых глаз прохожих, от запаха крови и гари, въевшегося в мостовые, в камни стен, в каждую травину циновок.

Никто не сказал путникам ни слова, пока они устраивались на ночлег в пустом чужом доме. Соседи – полтора десятка мужчин и женщин, ни одного старика или ребёнка, никого, в чьих глазницах не пылал бы золотой огонь – молча заходили во двор, молча разбредались по жилищам. Очаг во дворе не разжигали уже много дней, и Алсек не притронулся к холодным углям – тем более, что дров в квартале он не нашёл, а жечь циновки и дверные завесы было бы слишком вызывающе.

– Кушшши… – горько вздохнул Хифинхелф, из-за приоткрытых ставней расслышав рёв кумана. Алсек похлопал его по лапе и плотно закрыл окно. Золотистая лента-барьер сверкнула вдоль стены – тонкая, чуть толще волоска.

– Хороший дом, – прошептал изыскатель, покосившись на окна. – Два шага – и мы в святилище. Теперь разведать бы дорогу…

– Сслишшком ссветло там, – покачал головой иприлор. – Незаметно не пройдём. Может, призвать Владыку ссюда?

– Лучше всё-таки заглянуть внутрь, – отозвался жрец. – Убедиться, что мы не промахнулись. Значит, они ищут воинов для своего ложного солнца…

– Они ищут всех, Алсек, – поёжилась Аманкайя. – Тут нет никого, кто не служил бы Джаскару. Ты видел их глаза? Они изнутри выжжены.

– Да помогут им боги по ту сторону Туманов, – склонил голову Алсек. – Будь осторожна, Аманкайя. Выжжены они или нет, у них хватит сил спалить всех нас. Прикинемся мирными путниками, теми, кто для Джаскара не опасен.

Он запустил руку в самый большой и тяжёлый из дорожных тюков и выудил стеклянную рубаху, завёрнутую в два слоя плотного мелнока. Развёрнутая скатка тихо зазвенела.

– Шшто ты затеял?! – вскинулся Хифинхелф.

– Тише, Хиф. Не тревожься раньше времени, – пробурчал изыскатель, натягивая на себя толстую рубаху. Надевание доспехов пока давалось ему с трудом, хоть он и примерял их в свободные дни по пять-десять раз – но всё же теперь они не звенели на каждом шагу и не болтались мешком.

– Вот так, – пробормотал он, осторожно похлопав себя по бокам. В кромешной тьме закрытой комнаты горел только одинокий церит на груди Хифинхелфа, и в его сиянии стеклянная чешуя бросала на стены синие и зелёные блики. «Великий Змей Небесных Вод,» – Алсек притронулся к зубастой морде на груди. «Защити меня от жара, от солнца, упавшего на землю…»

– Я пойду в гости к Джаскару, – сказал он. – Если повезёт, стану его воином. Посмотрю, что там, за стеной, и много ли башен сломал небесный удар. Вы отдыхайте до утра. Приследи за Аманкайей, Хиф, тут очень опасно.

– И поэтому ты лезешшь дракону в пассть?! – ящер вскочил и потянулся к плечу Алсека, но жрец проворно отступил к двери. – Ты в ссебе?!

– Ты… станешь убивать для Джаскара?! – еле слышно выдохнула Аманкайя.

– Не бойся, тут некого убивать, – криво усмехнулся жрец. – Он собирает армию для дальнего похода, а поход начнётся не завтра. Я никуда не лезу, Хиф, я вернусь скоро – и вернусь живым. Ложитесь спать, завтра утром вы пойдёте по моим следам.

Каменные ворота крепости были приоткрыты – стража сменялась на постах, ночные патрули выходили в город. Алсек двинулся им навстречу, легко разминулся в широком изогнутом коридоре меж стен с отрядом Существ Сиркеса и огромным Скарсом – и вошёл в крепость, не услышав ни единого слова от стражей. Взгляды жгли ему спину, но он шёл неспешно, с любопытством глазел по сторонам – на глухие стены с зубцами наверху, поблескивающие за ними наконечники дротиков, отблески на гребнях шлемов и щитках брони, золотые и перламутровые пластины, со стен храма перенесённые на стены дома Джаскара. Тут было много длинных строений в три этажа и четырёхгранных могучих башен, много закоулков и ниш, за которыми угадывались раздвижные каменные плиты… и много стражи, людей и хесков. Золотые светильники горели на каждом уступе, заливая все улочки нестерпимо ярким сиянием, – даже Алсек, жрец солнца, мигал и щурился.

Пронзительный крик с неба заставил его вздрогнуть и изумлённо уставиться в чёрный небосвод. Там, расправив крылья, парил тонакоатль в сверкающей броне, и второй выписывал круги вдоль стены, как будто солнце не ушло ещё за горизонт.

«Полуденники среди ночи!» – Алсек помотал головой и ущипнул себя за руку – видение не пропало. «Видно, света Кровавого Солнца им хватает для полёта…»

Жар всё сильнее бил в лицо – изыскатель прошёл в последние ворота и выбрался на площадь. Вся крепость Джаскара свивалась вокруг неё огромной каменной змеёй. Плиты под ногами блестели, как оплавленные, и вздымались волнами, бесчисленные трещины в них и между ними были наскоро заложены булыжниками, и мостовая как будто колыхалась под ногами, угрожая сбросить путника в невидимую яму. За сорок шагов от крепостных башен поднималась вторая стена, столь же высокая и толстая, но построенная очень странно – будто обломки камня, большие и маленькие, покидали в кучу и залили сверху стеклом, а потом оно пошло трещинами и пузырями, да так и застыло. Из неряшливо сложенных глыб – не все из них даже были отшлифованы – торчала одинокая угловая башня с плоским, странно перекошенным верхом – как будто от неё отломили кусок, а потом заложили плитами провал.

«Вот это разрушения…» – покачал головой Алсек. «Тут всё как будто складывали по-новой! Что же могло так разворотить кладку…»

Он остановился – как раз вовремя, чтобы не попасться под ноги четвёрке воинов, обходящих площадь. Они были в тяжёлых доспехах, от внутренней крепости тянуло жаром, но Алсек не видел на лицах и следа усталости или изнеможения, как будто стражи вовсе не чувствовали жары.

За спиной Алсека послышалось сердитое рычание, он отступил в сторону, и мимо, пятясь, прошли двое копейщиков. За ними Существо Сиркеса тащило упирающегося кумана, едва не разрывая ему рот удилами, второй хеск обхватил двумя лапами круп ящера и толкал его вперёд.

«Куши!» – Алсек стиснул зубы, отходя туда, где можно было скрыться среди бесчисленных огней. Куман принюхался и отчаянно взревел, мотая головой. Стража отступила, выставив вперёд копья. Что-то тяжко лязгнуло поодаль от изыскателя, он хотел обернуться, но тут Куши, изловчившись, впился зубами в лапу Существа Сиркеса, и оно взвыло от боли и выпустило поводья.

Второе существо навалилось на кумана всей тяжестью, пытаясь сбить его с ног, и он пошатнулся, но исхитрился выгнуть шею и цапнуть хеска за бронированный загривок. Бронзовые пластины заскрипели, прогибаясь, Существо взревело и втянуло пастью воздух, чтобы изжарить ящера на месте, но короткий рык заставил его присесть, а кумана – припасть на четыре лапы. На площадь вышел огромный багряный Скарс.

Его дымящуюся шкуру прикрывала броня из сотен пластин хуллака, побелевшего от жара, на них сверкали золотые бляшки, посередине груди раскинуло лучи-щупальца медное солнце. Рядом со Скарсом неспешно ехал на кумане Ти-Нау в багрово-чёрном облачении верховного жреца. Алсек скользнул по нему взглядом, спешно припоминая имя.

Куман, закованный в бронзу и хуллак, был странен – изыскатель подумал сначала, что ему мерещится, но нет – хвост ящера завершался веером острых игл, из щелей в пластинах брони торчали короткие шипы, на макушке вздымался пурпурный гребень. Остановившись в пяти шагах от Куши, ящер выпустил из ноздрей пару струек дыма. Жрец натянул поводья и указал Скарсу на пленного кумана.

– Сильный, – кивнул демон, разглядывая Куши. Существо Сиркеса схватило кумана за шею и поволокло было дальше, но зубы ящера снова сомкнулись на его лапе, и оно с возмущённым рёвом попятилось и ударило кулаком по чешуйчатой морде. Скарс испустил короткий вой и кивнул, хлопнув ладонью по броне.

– Этот – лучший.

– Вижу, – согласился жрец. – Хаэй! Кто на посту?

Из какого переплетения света и теней вынырнул воин Ти-Нау, Алсек не заметил – но он появился перед жрецом и поднял двузубый жезл в знак приветствия.

– Сотник Хуралан на посту, – хрипло ответил он, и Алсеку почудился страх в его голосе. – Всё спокойно, о почтеннейший Анкувилька. Армия Солнца растёт с каждым днём, богатства в его кладовых прибывают.

– Скольких ты нашёл? – спросил жрец, смерив его бесстрастным взглядом.

– Тридцать семь «Золотых Орлов», о почтеннейший Анкувилька, – склонил голову Хуралан. – И будут ещё.

– Отрадно слышать, – сказал жрец. – Куманы, принявшие солнечный огонь, содержатся, как подобает? Накормлены, напоены и вычищены, и в стойлах готово место для нового ящера?

Хуралан на миг переменился в лице, но совладал с собой и вскинул руку.

– Двадцатник Хасту, отвечай командиру!

Ти-Нау, на чьей броне почти не было золота, отделился от стены, склонил голову перед верховным жрецом и покосился на Хуралана. Тот стиснул зубы.

– Куманов накормил? – спросил Скарс, глядя на двадцатника сверху вниз. Тот вскинул голову, и Алсек увидел полосы красной чешуи на его щеках.

– Я воин Солнца, а не пастух! – ответил Хасту и ухмыльнулся. – Ищи себе других скотников, красная ту…

Тяжёлая лапа Скарса поднялась и опустилась, и Алсек застыл на месте, глядя на обезглавленное тело. Мертвец пошатнулся и рухнул на мостовую, заливая камни кровью. Она была желтовато-розовой, с маслянистыми разводами, и тут же задымилась, покрывая плиты хлопьями сажи.

– Этого кумана отвести к принявшим солнечный огонь. Готовить к приживлению, – отрывисто приказал Анкувилька.

Покусанные Существа Сиркеса недовольно переглянулись, принюхиваясь к запаху горящего мяса. Убитый Хасту дёргался, разрываемый изнутри паром и языками пламени, едва ли он годился в пищу даже для Существ Сиркеса, но его запах казался им аппетитным. Алсек судорожно сглотнул и отвёл взгляд от мертвеца.

– Почтеннейший Анкувилька! – он шагнул вперёд, стараясь не смотреть на Скарса и дым из ноздрей существа, когда-то бывшего куманом. – Почтеннейший Анкувилька, жрец великого Солнца!

– Чего тебе? – взгляд верховного жреца едва не впечатал изыскателя в мостовую. Подбежавшая стража отняла поводья у хесков, повела Куши в длинное каменное здание, подгоняя копьями. Куман рычал, но уже не решался вырываться. Алсек поёжился.

– Почтеннейший Анкувилька, я пришёл, чтобы стать воином Тзангола. Возьми меня в отряд! – сказал изыскатель, глядя в раскалённые золотые глаза. Казалось, в них не было зрачка – жёлтое пламя залило глазницы.

Скарс шумно выдохнул и наклонил голову, разглядывая смельчака. Анкувилька нахмурился.

– Говори с Хураланом, – сказал он, опуская поводья. – Кайриннег, на пост.

Скарс втянул воздух, снова шумно выдохнул и оскалился в жутковатой усмешке.

– Свирепый мелкий знорк. Бери его, – проворчал он и неспешно пошёл к воротам оплавленной крепости. Куман верховного жреца слегка обогнал его, но в разбитые ворота они вошли бок о бок. Из крепости плеснуло невидимым, но обжигающим огнём, и над площадью повисла тишина, нарушаемая лишь треском горящей плоти.