Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 38 страниц)

– Ничего, Хиф, – покачал головой Алсек. – Боль сжигает сейчас все сердца. Я не буду больше тревожить вас в мастерской. Да хранят тебя все боги мира!

– Хэссссс, – нахмурился Хифинхелф. – Ты это напрасссно, Алсссек. Но – как хочешшшь. Я выберусссь к тебе ближе к закату…

Алсек сел у стены, глядя на опустившуюся за ящером завесу. Негромко заскрежетали каменные засовы, прорастая навстречу друг другу.

«Щит из белого огня,» – горько усмехнулся он. «Почтеннейший Гвайясамин, слышишь ли ты? Тут думают, что я равен тебе по силе и могу просить богов обо всём, что на ум придёт. Тебе, наверное, весело там, в доме солнца…»

Он поднялся, отряхнул истрёпанную накидку и пошёл вниз по склону, к приземистому зданию из жёлтого камня, разрисованному яркими ящерицами и птицами. Связка почерневших черепов висела рядом на столбе, а чуть пониже, на перекладине, ветер трепал папирусный свиток, и только камень-утяжелитель не давал листу улететь.

Алсек скользнул равнодушным взглядом по письменам. Иприлорского языка он не знал, а если верить Хифинхелфу, ничего интереснее расписания общественных купален тут не вывешивали.

– Силы и славы вам, почтенные, – склонил он голову, зайдя в тускло освещённую комнату. Синий Алдер с удивлённым шипением повернулся к нему. Его красный сородич оторвался от изучения листка велата и взглянул на Алсека. Воин-иприлор с коротким копьём в лапе отделился от стены, смерил жреца подозрительным взглядом, пожал плечами и вновь оцепенел.

– И тебе того же, почтенный жрец, – ответил синий Алдер, и белые искры на его рогах отозвались коротким треском. – Шшто сслучилоссь? Боги ссердятсся?

Красный, опустив голову, беззвучно усмехнулся. Положив лапу на листок, он медлил и не отводил взгляд от пришельца. Краем глаза Алсек увидел резной диск из священного дерева Гьос на его груди.

– Нет, почтенные, – покачал головой изыскатель. – Я пришёл не по делам богов. Я прошу принять меня в войска Мекьо.

Алдеры с коротким шипением переглянулись, тот, кто носил диск из дерева Гьос, привстал с циновки.

– Я знаю, что не выгляжу сильным воином, – поспешно добавил Алсек. – Но я защищал Эхекатлан – я был боевым магом на стене… и мне доводилось делать вылазки в лагерь врага, освобождать пленных и причинять посильный вред. Я знаю Магию Солнца и…

– Хэссссс! – красный Алдер поднялся на ноги и выставил вперёд пустую ладонь. – Мы усслышшали тебя, почтенный жрец. Кажетсся, ты приходил уже с этой проссьбой к почтенному Метхалфу сс ярусса ссолеваров?

Алсек молча кивнул.

– И я, Гесскин сс ярусса огневиков, отвечу тебе то же ссамое. Возвращайсся в выделенный тебе храм и защищай воинов ссвоего народа от уныния и отчаяния. Это ссейчасс лучшшее, шшто ты можешшь ссделать. И пуссть вссе боги мира помогут тебе. Таков нашш ответ.

…На закате небо ещё полыхало, но холм – за исключением вершины – уже погрузился в густеющий мрак, и Алсек, выглянув из храма, мог различить лишь неясные сполохи у подножия. Отдалённый грохот редко долетал до высоких ярусов, но изыскатель знал, что битва у стен не прекращается ни на миг. Иногда, подобно багряной молнии, ночь рассекал поток драконьего пламени – крылатые воины, невидимые во тьме, искали бреши в дымовых завесах над лагерем Джаскара.

– Да сделает Чарек эти стены прочнейшими во всех мирах, – пробормотал изыскатель, вглядываясь во мглу.

– Проку от ссстен, есссли некому на них ссстоять, – отозвались из темноты. Жёлтый ящер тронул Алсека за плечо. От него пахло горячей землёй, рыбьим клеем и раскалённым металлом, но пальцы были холодны, и на миг жрец почувствовал слабость. В ту же секунду иприлор с сердитым шипением отдёрнул руку.

– Ты совсем истощён, – нахмурился Алсек. – Что там с тобой делали?

– Не ссо мной. Я, – Хифинхелф вытащил на улицу «хвост» циновки и опустился на неё. – «Шшмели» и «Мухи». Выпусстили ссегодня нессколько ссотен. Хэсссс… В груди жжётсся.

– Выпей, – Алсек протянул ему чашку с отваром Яртиса. Очаг в дальней комнате ещё не остыл, и питьё было тёплым.

– Хсссс… – иприлор одним глотком осушил чашку и пощупал горло. – Хорошшо, шшто Яртисс ещё не кончилсся.

– Он многих выручает в эти дни, – отозвался жрец, садясь рядом. – Ты слышал что-нибудь о делах внизу? Как идёт война?

– Ссскверно, – шевельнул хвостом Хифинхелф. – Кажетссся, Джассскар нашшшёл где-то неиссякаемые залежи знорков. В этих проклятых тучах не видно, удаётссся ли нам хоть кого-то убить, но их, похоже, меньшшше не ссстановитссся.

– А что драконы? – нахмурился Алсек. – Они ведь и сейчас сражаются…

– Здесссь мало драконов, – качнул головой ящер. – Нашшши ссстены и так прочны. Драконы держат небо над Келту… и над пуссстыней. Там сссейчассс жарко… Я не знаю, Алсссек. Меня, как и тебя, не выпуссскают вниз. Говорят, шшшто я нужен им здесссь. Я думал нанятьссся к лекарям – раньшшше такое проходило…

Он пожал плечами.

– Странно, что тебя не взяли, – сдвинул брови Алсек. – И меня не взяли тоже. Всё-таки я не тяну на воина…

– Ты – верховный жрец. Это большшше, чем воин, – Хифинхелф отвёл взгляд от пронизанного молниями полумрака у подножия холма и повернулся к Алсеку. – Шшшулхиф… Он ведь дело сссказал. Есссли бы Мекьо ссспряталссся под щитом, драконы сссмогли бы отвлечьссся от него на шшшто-нибудь дельное. И всссе не шшшарахалисссь бы в ссстрахе по сссклонам, ссстоит драконам ссскрытьссся. Бывают ведь прорывы, ты сссам видел…

Алсек мигнул.

– Хиф, ты о чём?

– Ты же жрец, верно? И Гвайясссамин ссс этим сссогласссен, – ящер вцепился в его плечо. – Поссстрой над холмом огненный щит! Поговори со Згеном – ты ведь хорошшший жрец, он тебя поссслушшшает! Тут очень нужно… шшшто угодно, лишшшь бы Мекьо не разрушшшили…

Алсек осторожно отцепил лапу Хифинхелфа от своего плеча – когти едва не порвали рубаху.

– Ты… ты сам не знаешь, о чём просишь, Хиф, – покачал он головой. – Щит солнечного огня… Его строили все – каждый старший жрец, и сам Гвайясамин их направлял… А я – один, и кто меня направит? И потом… ты знаешь ведь, Хиф, что богам нужна плата. Этот щит питается сердцами живых. Мне надо будет принести кого-нибудь в жертву… приносить каждый день, чтобы щит не рухнул! Думаешь, старейшины разрешат?

Хифинхелфа передёрнуло, он покосился на нож у пояса Алсека, помотал головой и зашипел.

– Хэссссс! Алсссек! Ты сссам говорил – боги защищают вассс не за кормёжку! Сссам расссписссывал их щедросссть и благородссство! А теперь говоришшшь – без вырванных сссердец вашшш Зген и пальцем не шшшевельнёт?!

Алсек растерянно заморгал.

– Ты ничего не знаешь, Хиф, – ответил он наконец, глядя в землю. – Совсем ничего.

– Там убивают моих сссородичей! – ящер схватил его за плечо и крепко встряхнул. – И твоих тоже! Ты так и будешшшь отсссиживатьссся в сссвоей норе?!

– Хиф, уймись! – вспыхнул жрец, оттолкнул иприлора и поднялся на ноги. – Ты не в себе. Ступай в пещеру и не приходи, пока твой разум не прояснится!

– Хшшшши! – ящер вскочил, сверкнул глазами и перемахнул через ограду. Алсек увидел в тусклом свете церитов, как блеснула его чешуя двумя ярусами ниже, а потом Хифинхелф сгинул во мраке.

– Зген всесильный… – пробормотал по привычке жрец и поёжился. Он давно не видел иприлора в таком гневе. «Что ему наплели там, в пещерах? Что любой из нас может приказывать самому Згену?!» – он пожал плечами. «Отсиживаться в норе… Я бы вышел, Хиф. Ох, как бы я хотел выйти…»

Кто-то из эхекатланцев принёс утром воды, тихо поставил у стены и ушёл. Алсек видел только его спину, и то мельком, и едва успел выкрикнуть вслед слова благодарности. Он пристроил горшок с водой над очагом и поворошил угли. Раскрошенные сухие листья Яртиса и щепоть куаны ждали своей очереди в плошке. Горькую воду подземной реки тяжело было пить без приправ…

Алсек ждал, что кто-нибудь заглянет в храм и расскажет, что творится внизу, но воинам было некогда – прикоснувшись к стенам и бросив взгляд за приподнятую завесу, они шли дальше. Один шагнул было на порог, но, завидев Алсека, отшатнулся и быстро, почти бегом, ушёл вниз по склону. Жрец тихо вздохнул.

Солнце уже вышло из-за горизонта, и алые лучи больше не освещали скромный алтарь. Алсек смотрел на погасшие стекляшки, на череп в нише и чашу с подношениями, и в голове метались разрозненные мысли, и все они жрецу не нравились.

– Странная это затея, почтеннейший, – прошептал он, обращаясь к черепу. Тот, хвала богам, отвечать пока не научился – молча смотрел на Алсека раскрашенными кругляшками из смальты. Глаза для мертвеца принёс один из воинов Икатлана – они лежали без дела в гончарной мастерской – и взгляд предка стал куда радостнее.

– Знать бы, как это делается, – пробормотал жрец, вынимая череп из ниши и пристраивая к себе на колени. Запрокидывать голову ему надоело, а смотреть «предку» в глаза отчего-то казалось нужным.

– Почтеннейший Гванкар – он ведь знал, – покачал головой Алсек, дотронувшись до ножа. – И он бы подсказал, случись что. А с теми, кто в доме солнца, я говорить не умею. Или им отвечать не хочется…

Он вздохнул, вернул череп на место и направился к двери – пока вода не закипела, заняться было нечем.

Грохот близкого взрыва настиг его на пороге, швырнул пригоршню песка в лицо и едва не опрокинул навзничь. Алсек уцепился за дверной косяк, откашливаясь и мотая головой. Новая волна раскалённого ветра ударила сбоку, и он кое-как, едва ли не на четвереньках, вылетел из храма и поднялся только у ограды, ошарашенно глядя по сторонам.

Над холмом, так низко, что можно было пересчитать когти на поджатых к брюху лапах, кружили тонакоатли. Вспышки одна за другой рассекали небо, и холм содрогался от взрывов. За оградой, ярусом ниже, на просевшем склоне дымились развалины большой мазанки, другая, по соседству, покосилась и пошла трещинами. Её обитатели в одних набедренных повязках выскочили на улицу, волоча за собой ещё одного. Он мотал головой и сдавленно вскрикивал, за нелепо выгнутой ногой тянулся кровавый след.

Новый взрыв стряхнул Алсека с ограды на мостовую, и он растянулся ничком, вжимаясь в камни и сквозь растопыренные пальцы высматривая врага.

– Ни-шэу! – прошептал он, направив руку на кожистое брюхо, но тонакоатль пронёсся мимо – лишь перья на хвосте задымились.

Из соседнего дома, прижимая к груди свёртки с доспехами, выскочили Ти-Нау, один кинулся было к лежащему жрецу, но луч впился в мостовую в десяти шагах от них – и даже воин не удержался на ногах. Резкий запах вскипающего камня обжигал глаза и сушил горло. Внизу, за отчаянными криками, запоздало зазвенели тревожные гонги.

– В холм! – крикнул кто-то, проносясь по нижнему ярусу. – Все в холм! Хаэ-э-эй!

Гул и скрежет тяжёлых, медленно открывающихся ворот эхом отдавался в костях Алсека. Он привстал, вытер глаза, посмотрел на измазанную кровью ладонь и поморщился.

– Почтенный жрец! – кто-то схватил его за плечи, поднял с земли. – Ты ранен?

Воин Ти-Нау не успел надеть доспехи, теперь свёрток с ними лежал на мостовой. Осколки камня рассекли рубаху, и ткань почернела от крови. Он не замечал боли, ошалело смотрел на Алсека и при каждом взрыве судорожно тянулся к поясу – но оружие сгинуло где-то в развалинах мазанки.

– Я цел. Беги в пещеру! – Алсек вырвался и вжался в тень ограды, высматривая крылатых тварей. Сквозь грохот лопающихся камней он слышал тихий, но отчётливый стон.

– Зген всесильный! – выдохнул он, перекидывая ноги через ограду, и почти уже прыгнул вниз, на крышу покосившейся мазанки, как ширококрылый полуденник вынырнул из-за холма. Багряный луч, как показалось жрецу, всего на пару локтей разминулся с подошвами его сандалий. Алсек, отброшенный горячим ветром, откатился к ближайшему дому и долю мгновения ошарашенно смотрел на солнечный диск на стене.

– Зген! – он поднялся, оттолкнувшись от мостовой, и влетел в храм. По потолку, и так не слишком прочному, сетью расходились новые трещины. Алсек застонал.

– Тонакоатли, – прошептал он, прижимаясь к дверному косяку. Ворота заскрежетали снова. «Чарек, хранитель, хоть бы все успели спрятаться…»

– Вы, создания великого Солнца, вы, принявшие присягу Ти-Нау, – он скрипнул зубами. – Вы защищали нас в тысяче войн! Что же вы теперь…

Он закашлялся и сплюнул – горсть песка залетела прямо в рот.

– А, Джилан вас сожри, – пробормотал изыскатель, вытирая глаза. – Твари с птичьими мозгами… Зген, даритель жизни, ты видишь, что творят твои создания? Видишь, на что они пустили данную тобой силу?! Мы поклялись быть верными тебе, а сотворённые тобой убивают нас?! Ты, даритель жизни, свет, озаряющий земли! Если не можешь унять их – дай нам защиту!

Он шагнул за порог и протянул руки к распухающему на глазах солнечному диску. Наступил полдень, и Око Згена пристально смотрело на страну Кеснек, и Алсек чувствовал на себе ищущий взгляд.

– Ты высматриваешь Тзангола, своё создание? – прошептал он. – Я видел его, даритель жизни. Загляни в мои мысли – и найдёшь его!

Янтарный свет лился по его рукам, обжигая кожу. Он думал, что сейчас ему выжжет глаза, но нет – он смотрел на солнце, не мигая, только не мог удержать мелкую дрожь, и ноги наливались слабостью.

– Щит из белого огня над этим холмом, – прошептал жрец. – От стены и до стены. Щит, не причиняющий вреда тем, кто защищает Мекьо! Ни воинам-ящерам, ни людям застенья, ни могучим драконам, ни нам, давшим клятву дарителю жизни, ни неразумным зверям! Щит, сжигающий огнём каждого, кто служит Кровавому Солнцу, щит, отражающий их удары смертельным огнём! Мы не нарушали клятву, даритель жизни. Не нарушай её и ты!

Пристальный взгляд – мучительный, выжигающий кости – пронизал его насквозь, и Алсек, стиснув зубы, опустился на колено. Перед глазами плыли очертания Чакоти, крепости Джаскара за городскими стенами, опалённого колдовским огнём святилища Кровавого Солнца…

– Он там, о Зген, – прошептал жрец, сдерживая стон. – Найди его.

Свет медленно тускнел, и боль отступала. Солнечное око отвело взгляд от крохотной фигурки на склоне холма, скользнуло к западу. Алсек посмотрел на небо, смаргивая слёзы. Крылатые тени с разочарованными воплями метались над холмом, ища добычу. Увидев яркое пятно на склоне, одна из них отделилась от стаи. Алый огонь вспыхнул в её когтях, отразился на блестящих крыльях.

– Айю-уатай, – выдохнул Алсек, прикрываясь пустыми ладонями. Солнечный свет лился сквозь пальцы, слепил глаза.

– Айю-уатай…

Он увидел короткую вспышку и почувствовал, как небо жаром дохнуло в лицо – и запястья загудели и мелко задрожали. Невидимая горячая ладонь накрыла его пальцы, и он изумлённо мигнул – и в этот момент небо вспыхнуло янтарём.

Вопль боли и недоумения пронёсся над холмом. Полуденник, охваченный белым пламенем, рухнул вниз и сгорел, не долетев до земли. Над вершиной Мекьоского холма, извергая огненные фонтаны, поднимался сверкающий щит. Вот белый огонь добежал до земли – и купол погас. Тень метнулась в небе, вспыхнул алый луч – и язык янтарного пламени слизнул тонакоатля, превратив его в пепел.

Алсек, изумлённо мигая, смотрел на своё запястье. Чужая рука исчезла, но её жар ещё оставался на коже. Изыскатель поднялся с мостовой и крепко ущипнул себя, но видение не пропало. К югу от холма, припадая на одно крыло, мчался Сапфировый Дракон, и тонакоатли набирали высоту, спасаясь от возмездия. Поймав одного из них на лету, дракон перекусил его пополам и выплюнул. Янтарный щит испепелил останки.

– Почтеннейший Гвайясамин?.. – Алсек пощупал запястье, вздохнул и поднял взгляд к солнцу. – Силы тебе и славы…

– Хаэй! – кто-то выскочил из уцелевшей мазанки, кто-то высунулся из-за ограды. – Почтенный жрец!

– Да станет этот щит новой стеной, – прошептал изыскатель и повернулся к Ти-Нау. Они стояли поодаль и молча смотрели на него.

– Под обломками дома лежит раненый, – сказал жрец, стряхнув оторопь. – Я слышал стон. Идите за мной, да не мешкайте!

…Алсек растерянно перебирал бусины – плоские, покрытые глазурью, они скорее напоминали листья, чем перья. За пёстрой тяжёлой связкой шла другая – низка бусин, выточенных из белого и розового мрамора. Она качнулась с тихим звоном – её завершал маленький медный бубенец, приплюснутый шарик с камешками внутри. «А вот и гонг,» – усмехнулся про себя жрец. «Тихий, но зато из иприлорской меди. Ещё бы дождевой барабан раздобыть…»

– Эхм, – напомнил о себе сотник Крылатых Змей. С тех пор, как он отдал нити Алсеку, он так и стоял у порога, будто оцепенел. За его плечом переминался с ноги на ногу юнец со связкой дротиков. Из-под доспехов второго гостя виднелся край алой накидки.

– Это очень щедрые дары, могучий воин, – склонил голову Алсек. – И Зген, даритель жизни, не оставит вас в битвах. Но больше я таких подношений не приму. Пока не закончена война, и мы не вернулись в Эхекатлан, Храм Солнца не возьмёт ничего, кроме воды, пищи и дров.

Сотник покачал головой. Трудно было понять, о чём он думает.

– Сейчас наш Храм Солнца стоит здесь, на этом склоне, – сказал он. – И всем нам обидно, что он похож на ящеричью нору. Разве не приятны взору дарителя жизни украшения и яркие краски?

– Ещё приятнее ему будет, если вы все вернётесь живыми, не истратите ни крови, ни сил, и ярко украсите наш великий храм, – ответил жрец. – Здесь же уже достаточно украшений. О чём ещё вы, воины Ти-Нау, хотите спросить?

– Это ненадолго, – отозвался сотник, выталкивая вперёд юнца в красной накидке. – Боевой маг Икатлана, один из сотни Каменных Клыков. Он принёс подношение крови, и у него есть просьба к тебе, почтенный Сонкойок.

Воин Икатлана шагнул вперёд. Теперь у Алсека не осталось сомнений – это был один из младших жрецов. Он склонил голову, протягивая изыскателю чёрные от крови клочки пуха, нанизанные на нить.

– Пусть моя кровь усилит дарителя жизни, – сказал он, и его голос дрогнул от волнения. – Моё имя – Согва Уру. Я был младшим жрецом в великом храме Икатлана. Я прошу разрешения служить богам здесь, в Мекьо.

Алсек растерянно мигнул.

– Разве я – один из богов или верховный жрец Икатлана, чтобы разрешать или запрещать тебе что-то? – начал было он, но тут же осёкся. – Постой… Ты хочешь… ты хочешь служить в этом храме?

– Тут больше нет храмов великого Солнца, – ответил Согва. – Я прошу взять меня в младшие жрецы здесь, в Мекьо. Когда я служил в Икатлане, почтеннейший Антагвайя был доволен мной. И тебя, почтенный Сонкойок, я не подведу.

«Боги великие!» – Алсеку снова захотелось ущипнуть себя. «Странные дела творятся в этом году… Это что же, я – верховный жрец Мекьо? И ко мне в храм уже просятся младшие?! Храни нас всех Чарек от таких потрясений…»

– Я… это очень хорошо, Согва Уру. Я буду рад твоей помощи, – нерешительно сказал он. – Но что скажут старейшины Мекьо? Как они позволят тебе покинуть стену, если ты – воин Мекьо?

Согва нахмурился.

– Ты думал, почтеннейший жрец, что я хочу спрятаться тут от войны? Я показался тебе трусливым беглецом? Я не покину стену ни на один день. Но мы, воины, не вечно стоим на посту. После дел на стене я буду приходить сюда и выполнять то, что ты скажешь, то, что будет угодно богам. Наш сотник согласен меня отпускать.

«Ох ты, Око Згена!» – Алсек на миг прикрыл глаза. «У меня теперь есть младший жрец. Почтеннейший Гвайясамин, ты это видишь?!»

– Твоя воля, Согва Уру, – кивнул он. – Я согласен. Но не отдавай больше богам так много крови. Ты – воин, тебе есть где её потратить.

Комментарий к Глава 27. Янтарное небо

Воздушные налёты и небесная защита.

========== Глава 28. Кровь Скарса ==========

– Вспомнилось что-нибудь? – осторожно спросил Алсек, выбираясь из дальней комнаты. Согва, устроившийся у алтаря, со вздохом покачал головой. Череп в его руках молча скалился крепкими жёлтыми зубами, нижняя челюсть, подвязанная ремешком, чуть свисала, и казалось, что «предок» ухмыляется.

– Ничего, почтенный Алсек, – ответил младший жрец, возвращая череп в нишу. – Я спрашивал всех в отрядах Каменных Клыков. Никто не говорит, что это их прародитель. Видно, все воины этого рода уже мертвы, а дети и женщины – в западных странах…

– Возьми его с собой, когда поедешь в Икатлан, – попросил Алсек, виновато покосившись на череп. – Если кто-то из его родных жив, они прийдут за ним. Тут, в городе ящеров, некому будет о нём позаботиться…

В горшке, пристроенном над очагом, понемногу закипала вода. Алсек взял плошку с сухими листьями, сбрызнул их ицином и перемешал. Запах сушёного Яртиса поплыл по комнате.

Закат догорал, стекляшки на алтаре давно угасли. Алсек потянулся к дверной завесе, но остановился в нерешительности. Слабый ветер, долетающий из пустыни, не приносил прохлады, но и внутри храма колыхался горячий воздух, и каждый вдох давался с трудом.

– Ну и жара, храни нас Зген, – покачал головой Алсек, опуская завесу. – С каждым днём ярость солнца возрастает. Если когда-нибудь Великий Змей сжалится и вернёт нам дожди, вода испарится на полпути к земле…

Тихий перестук тупых когтей по камням мостовой послышался с улицы, затем он затих, и раздалось приглушённое шипение. Алсек выглянул и радостно усмехнулся – Хифинхелф всё-таки выбрался из пещер, пусть и к самой ночи!

– Хэсссс, – ящер возился с упряжью кумана, не решаясь войти в храм. – Жди здессь, Кушши. Теперь небо очисстилоссь, никто тебя не тронет.

Ездовой зверь громко фыркнул и лёг на камни, привалившись боком к глиняной стене. В небесах вспыхнул и тут же угас янтарный щит – высоко залетевшая огненная стрела упала на него и растаяла, не причинив никому вреда.

– Заходи, Хиф, не стесняйся, – Алсек откинул завесу. – Как день прошёл?

– Как водитсся, Алссек, – ящер, настороженно озираясь, вошёл в сумрачный храм и сел поодаль от алтаря. – Можешшь трогать меня без опасски, я выпил немного ссилы от Кушши…

– Отчего твой куман не в общем загоне? – спросил Согва, разливая по чашам пряный напиток. Яртис уже настоялся, и вода над ним позеленела и подёрнулась белой пеной.

– Хшшшш, – сверкнул глазами Хифинхелф. – Вот ты, жрец, и держи ссвоего кумана в кормушшке для драконов, ессли ума нет!

– Хэ! Тише, Хиф, Согва не хотел сказать плохого, – поспешно вмешался изыскатель, метнув на младшего жреца сердитый взгляд. Тот прикусил губу, скрывая ухмылку.

– Я не осставлю им Кушши, – проворчал Хифинхелф и высунул язык, ощупывая горячий пар над чашей. – Хсссс… Ты варишшь хорошшие зелья, Алссек.

– Это обычный Яртис и обычная вода, – пожал плечами жрец. – Старейшины зря не раздают вам такой отвар, когда вы работаете. Так и не унимается жжение в груди?

– Хсссс… – отмахнулся ящер, делая большой глоток. – Оно не уймётсся, пока я не выссплюссь мессяц-другой. Этой зимой, ессли боги позволят, я буду очень мало шшевелиться и очень редко всставать!

– А правда, что все ящеры спят одной огромной кучей, друг на друге? – спросил Согва, дожидаясь, пока его отвар немного остынет. – Как вы тогда не задыхаетесь?

– Не выдумывай ерунды, – оскалился Хифинхелф. – Алссек, чего ты ему усспел понарассказывать?

– Того же, что ты, Хиф, рассказываешь о делах Ти-Нау, – усмехнулся изыскатель.

– Хэсссс! Такого я не плёл, – покачал головой ящер. – А то, шшто вашши пирамиды не для крассоты высстроены – чисстая правда.

Алсек привычно перевёл взгляд на потолок и выразительно пожал плечами.

– И вам, ящерам, следовало бы почитать своих богов правильно, – осуждающе поджал губы Согва. – Неуважительно отделываться от них зерном, пряностями и парой капель крови. Вы не отправляете в их дома посланников, как они узнают, что вы о них не забыли?

– Не хватало ещё тут, в Мекьо, вашших кровавых обычаев! – махнул хвостом Хифинхелф. – Сскажи шшто-нибудь дельное, жрец. Ты был на сстене?

Согва кивнул, потёр ушибленный ещё днём локоть, мрачнея на глазах.

– Там тьма и огонь, Хифинхелф. Тьма и огонь. Мы стреляем, но кого ранят наши стрелы, знает один Вайнег.

– То же и со «Шшмелями», – вздохнул ящер. – А Сскарсс на яруссе плетельщиков? Ты его видел?

– Мы стояли с другой стороны, – покачал головой Согва. – Если бы я его увидел, я бы не стоял столбом, как воины Мекьо!

– И чем бы это помогло тебе, жрец? – недобро оскалился иприлор. – Бысстрее попал бы в дом вашшего Ссолнца?

Алсек со вздохом встал между ними.

– Уймитесь, ради всех богов! Шёл бы ты спать, Согва. Твой командир завтра не будет рад твоему сонному лицу.

Он скрестил руки на груди и молча ждал, пока младший жрец не ушёл в дальнюю комнату и не лёг там. Слышно было, как он возится на циновках и тяжко вздыхает.

– Сскверные ссны, Алссек, – еле слышно сказал Хифинхелф. – Шшулхиф жаловалсся на них. То же, шшто было у насс по весcне и по лету, но мы их большше не видим, а тут многие мучаютсся.

– Попроси его пить на ночь яртисовый отвар, – нахмурился Алсек. – Больше тут ничего не сделаешь. Хорошо, что вы, ящеры, рассудительны и с ходу снам не верите…

– Да не вссе рассудительны… – махнул рукой иприлор. – Но ты не бесспокойсся, Алссек. Я ссразу прерываю вссякую болтовню о знорках или кошшках.

– Хорошо, – кивнул жрец, похлопав его по плечу. – Они сами устыдятся, когда успокоятся. Хватило бы листьев Яртиса…

Холм медленно остывал после дневной жары, и пустыня, невидимая во мраке, дышала огнём. Что-то сверкало во мгле у подножья, и Алсеку мерещилось, что из чёрных туч на него смотрят, пристально и недобро.

– Ты заметил, Алссек? Сс каждым днём тут жарче, – снова понизил голос Хифинхелф. – И на ссолнце больно ссмотреть. Говоришшь, ты ссказал Згену, где прячетсся Тзангол…

– Кому, как не ему, ловить и утихомиривать свое создание?! – нахмурился жрец.

– Хэсссс… – хвост иприлора шевельнулся. – Хэссссс… А шшшто, есссли он сссам явитссся сссюда на поиссски?

Алсек вздрогнул и растерянно замигал.

– Что ты… как ты до этого додумался, Хиф?! Разве солнцу место на земле?!

– Ссскажи это Згену, когда он сссойдёт на берег Сссимту, – оскалился ящер, и в глазах его не было ни искры веселья. – И камни вссскипят под его взглядом. У нассс будет новая река, огненная, а потом и берега её расссплавятссся, как в сссамой жаркой печи…

Изыскатель скрипнул зубами, замахнулся было на ящера, но вовремя остановил руку.

– Какая несусветная чушь! Великое солнце никогда не…

Он осёкся, посмотрел из-под завесы на полыхающее застенье, на небо, чёрное, но как будто ещё источающее жар. Южный ветер словно вышел из литейной печи, его дыхание обжигало, и на коже Алсека выступала испарина.

– Чего ты хочешь от меня, Хиф?! – раздражённо передёрнул плечами Алсек. – Чего?! Ты хотел поставить над городом щит – ну вот, он здесь, и что тебе теперь не по нраву?!

– Хшшшш, – Хифинхелф не двинулся с места, только часто высовывал дрожащий язык. – Хэшшш… Я помню, Алсссек. Помню. Но есссли это закончитссся бедой, то лучшшше бы ты тогда сссбросссил меня ссс террасссы…

Из-за тростниковой завесы выглянул, протирая глаза, сонный Согва.

– Почтенные, вы спать собираетесь? – пробормотал он. – Воин-ящер останется в храме на ночь?

Теперь вздрогнул Хифинхелф. Алсек покачал головой.

– И правда, Хиф. Свалишься ещё в темноте с холма. Оставайся!

– Хэсссс… – ящер покосился на тёмную улицу. Там, откликаясь на призыв, заворчал разбуженный Куши.

– Сспассибо, Алссек, но я тут ночевать не буду, – мотнул головой Хифинхелф и поспешно поднялся на ноги. – Мало мне было Покоев Бабочек…

Согва недоумённо хмыкнул и уполз обратно под завесу. Ящер крепко сжал руку Алсека и бесшумно выскользнул за дверь.

– Да будет прочным каждый камень под твоими ногами, – пробормотал жрец, вынимая из ниши шар-светильник и откидывая внутреннюю завесу. – Мирной ночи всем, кто живёт в Мекьо…

Шорох приподнимаемой циновки в ночи показался изыскателю хрустом высохших костей – в мутных видениях он видел, как из-под земли лезет нежить и сама разбирает себя на части, срастаясь в огромных нелепых големов. Он вскинулся, с трудом отличая сон от яви. Чёрная тень стояла посреди комнаты и вертела головой.

– Ты кто? – Согва, проснувшийся немного раньше, успел подобрать копьё и замахнуться. – Отвечай!

– Ушш! – тень выставила перед собой пустые ладони. – Тише ты, страж храма! Алсек Сонкойок, ты спишь там?

– Нет, мертвяков поднимаю, – огрызнулся изыскатель, злясь на себя за испуг и медлительность. – Румингьяви, что тебе не спится?

Он высоко поднял над головой шар-светильник, и ярко-жёлтые глаза южанина вспыхнули в неярком свете церитов. Он усмехнулся, показав заострённые клыки.

– А, вот какой у вас тут храм, – он с любопытством огляделся, нахмурил брови при виде черепа, удивлённо мигнул на дырки в потолке. – А я гадал, как вы умудрились тут выстроить пирамиду, да так быстро… Хороший храм. Удобный. Ты собирайся, почтенный Алсек. Тебя внизу ждут, под стеной.

– Ночью?! – Алсек пожал плечами, подбирая с циновок пояс и поддоспешник. – Что там случилось? Хиф жив?

– Ты не пугайся, – снова показал зубы южанин. – Все живы. Но доспехи надень, так лучше будет. Там раненый Скарс, пленник. Он хотел поговорить с тобой.

Хифинхелф незаметно подошёл к ним на какой-то из развилок петляющего туннеля – Алсек даже не заметил, откуда он выбрался. Ящер молча коснулся его плеча и пошёл рядом. Он был в броне и не выпускал из лап палицу, и меж его пальцев время от времени загорались нити зеленоватого света.

– Хэссс? – навстречу им из сумрака выступил воин-Алдер со светильником в руке. – Алссек и Хифушш? Сславно. Он ждёт здессь. Сступайте точно по моим сследам, здессь небезопассно.

Туннель, кривой, с неотесанными стенами, ничем не укреплённый, вильнул в последний раз и завершился на невысокой террасе. Под ней, за узким проходом между гранёными каменными шипами, темнела глубокая впадина. Что-то большое, горячее, источающее дым и пропахшее кровью, лежало на дне. Его хриплое дыхание эхом разносилось по пещере.

– Он здессь, – ящер с копьём кивнул Алсеку, и тот, хоть и не сразу, признал в воине Метхалфа. – Лежит и не шшевелитсся. Можешшь поссмотреть на него отссюда, из-за барьера.

– Ссскарссс! – оскалился Хифинхелф. Он встал у ограды, недобро сверкая глазами. Румингьяви пристроился у стены, небрежно вертя в руках стреляющую трубку. Метхалф протянул к Скарсу копьё с привязанным к нему светильником, и Алсек, приглядевшись, вздрогнул и прижал к горлу кулак.

Вся спина огромного хеска была покрыта рваными ранами, хвоста не было вовсе – его отгрызли под корень, перепончатые «уши» висели лохмотьями. Вытянутые вперёд лапы судорожно вздрагивали, и кровь сочилась с них. Алсеку сперва показалось, что Скарс согнул их вдвое, спрятав ладони, но мгновение спустя он понял – руки хеска отгрызены почти по локоть, и желтовато-алые кости торчат из ран.

С невнятным ворчанием Скарс отодвинулся от света, повернул голову, щурясь на пришельцев. Раны были и на груди, и на плечах, и на лице, но, по крайней мере, глаза у хеска были на месте. «Боги великие! Кто его так?!» – чуть не вырвалось у Алсека, но он прикусил язык. «Да уж наверное – не воины Мекьо…»