Текст книги "Пустой мир. Сестры (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц)
Одним внутренним двором база Горлодера не ограничивалась, за старой гермодверью начинались небольшие технические помещения, разделенные бетонными стенками и соединенные узкими коридорами с невысокими потолками. Вместо полноценного освещения здесь горели аварийные лампы, наполняя пространство вокруг неярким красноватым светом, но над многими дверями еще висели дополнительные плазменные фонари холодных голубоватых оттенков, резко контрастирующие с остальным полутемным окружением. Именно здесь и начиналась настоящая жизнь банды Горлодера.
В бетонном окружении хорошо и далеко расходилось эхо, отражаясь от голых каменных стен и разлетаясь во все стороны даже от малейшего звука, так что коридоры постоянно были полны отзвуками каких-то сторонних шумов. Некоторые из них Рейвен узнавала, некоторые нет, но полная картина складывалась все яснее и понятнее. Где-то здесь находился тир, где тренировались бойцы, отстреливавшие по движущимся мишеням целые батареи зарядов, чуть дальше был тренировочный зал довольно больших размеров, где-то ли бегали, то ли отрабатывали боевые приемы. Там же где-то гудели мощные генераторы, обеспечивающие комплекс электричеством, доносились вполне узнаваемые звуки работающей оружейной. Сейчас, судя по шуму электрических разрядов, там накачивали батареи для гаусс-пушек или для чего-нибудь подобного, сложно сказать точно.
А сразу за дверями начинались жилые помещения, для наиболее доверенных бойцов Горлодера, отвечающих за его безопасность. Небольшие комнаты с двумя двухъярусными кроватями занимали по четыре человека, едва помещаясь в такой тесноте, но бойцам Горлодера это особо не мешало. Все, что не влезало в небольшое пространство комнатки, выносилось в коридор. Из-за этого вдоль стен выстроились груды непонятных коробок, оружейных ящиков, наполовину разобранного или поломанного оружия, боеприпасов, деталей снаряжения и всего прочего. Из-за плохо работающей вентиляции везде стоял плотный и тяжелый смрад грязи, немытых тел, машинного масла и озона, сразу бивший в нос, но уже привычный для местных.
Рейвен вели дальше, через жилую часть комплекса по аварийной лестнице, поскольку, как заметила девушка, проходя мимо, лифты давно отключены, и никто не собирался их ремонтировать. Здесь даже никакого света не было, ее охранникам пришлось включать фонари, чтобы разглядеть старые стертые ступени и нигде не споткнуться. И в коридоре гораздо прохладнее, системы центрального отопления тоже, получается, была отключены.
Она пыталась представить масштабы этого комплекса, но получалось с трудом, поскольку ее уводили все глубже и глубже вниз, уровень за уровнем, мимо распахнутых дверей, откуда веяло теплом, вонью и самыми различными шумами, от звуков стрельбы до пьяного ора. На других дверях, намертво заколоченных, были нарисованы знаки опасности, третьи вообще никто уже давным-давно не открывал, и они успели проржаветь настолько, что хлопья ржавчины полностью облепили и косяки, и тяжелые петли. Вопросов задавать не разрешали, единственная попытка о чем-то спросить привела к тому, что ее сильно ударили прикладом в спину, так что она чуть не покатилась по лестнице. И только спустившись на пятнадцать или двадцать уровней, девушка все равно со счета сбилась, зашли в распахнутую настежь дверь, около которой стояла еще одна бочка с костром внутри. Рядом грелась пара охранников, которые даже не стали задерживать их небольшую группу, просто лениво скользнули взглядом по лицам и кивнули головой, разрешая пройти.
Такой же узкий бетонный коридор с устоявшимся запахом плесени, сырости и дыма уже через несколько метров утыкался в очередную гермодверь, но в этот раз тщательно вычищенную до зеркального блеска. Около входа их встретил еще один солдат Горлодера, но в этот раз снаряженный в полноценную панцирную броню черного цвета, только на правой части груди красовалась небольшая красная эмблема в виде растопыренной пятерни с когтями.
– Она? – спокойным голосом поинтересовался охранник у бандитов, мгновенно оробевших под взглядом визоров этого человека.
– Она, – кивнул старший и толкнул Рейвен к охраннику. – Это… броню мастеру пришлось отдать, иначе он отказывался ее снимать. И что-то там еще говорил про обезболивающее… В общем, это… передай Горлодеру, что у мастера к нему вопрос остается. Я уже предупредил, чтобы он лично с этим разбирался, мы свою задачу выполнили, – девушка пыталась понять, почему эти бойцы так боятся человека в черной броне, но, вероятно, для этого были причины. Больше всего он напоминал бойца из личной стражи Горлодера, а этот человек наверняка подбирает в свое ближайшее окружение таких же психопатов, как и он сам. И разрешено таким, наверное, гораздо больше, чем рядовым членам банды.
– Плевать на мастера, – лаконично ответил охранник, хватая Рейвен за плечо и подтягивая к себе, – если ему что-то понадобится от шефа, то пусть сам и приходит. У Горлодера есть другие заботы, кроме выслушивания претензий сумасшедших стариков. Так… откуда у нее синяки? – голос сразу стал намного холоднее, когда переключил внимание на Рейвен, заметив на ее теле следы многочисленных побоев. – Вам что, непонятен приказ? Чем вы вообще слушали?
– Да это у нее и было! – бандиты, приведшие ее сюда, синхронно сделали шаг назад, испугавшись стали в голосе человека в черной броне. – Мамой клянусь, так и было, мы ее даже пальцем не трогали. Может, мастер чего наделал, когда броню с нее снимал… Да она в таком виде уже была, когда ее вытаскивали из машины, честное слово! – не видя ответной реакции от охранника, бандиты торопились объяснится, взглядами ища друг у друга поддержки.
– Так и было, говорите? – охранник грубо схватил Рейвен за подбородок, повернув лицом к себе. Девушка попыталась дернуться, уже устав от того, что относились к ней как к вещи, но человеку в броне это явно не понравилось. Удар кулаком под ребра оказался настолько сильным, что показалось, будто ее пневматическим молотом приложили. Она согнулась пополам, пытаясь справиться с приступом адской боли, буквально парализовавшей тело, но охранник дернул ее вверх, глядя в лицо своими ничего не выражающими визорами. – Некоторые ссадины совсем свежие… Вам, отбросам, приказы вообще не понятны?
– Нет, все понятно… – начал было старший из группы, но вместо окончания предложения получилось только захрипеть и забулькать. Охранник в черной броне активировал модульное оружие на налокотнике, прострелив металлическим дротиком провинившемуся бандиту горло. Остальные, округлив глаза от удивления и страха, замерли, боясь того, кто из них может оказаться следующим.
– Заберите этот труп и проваливайте! – рявкнул им охранник. – А ты теперь пойдешь со мной, – добавил, обращаясь к Рейвен, удивленной произошедшим не меньше всех остальных. Несмотря на кажущуюся анархию в банде, порядки здесь оказались жесткие. В регулярных городских структурах никого не расстреливают без целого ряда всевозможных бюрократических проволочек, в отличие от бандитов Горлодера. И, что еще немаловажно, рядовые бойцы даже не пытались возмутиться по этому поводу, а наоборот, только поторопились сбежать с глаз подальше.
Приложив ладонь к считывающему элементу, охранник открыл гермодверь и зашел внутрь, толкая Рейвен перед собой. Небольшая шлюзовая камера, тоже вычищенная до блеска, интересная только тем, что в открытом шкафчике по правую руку висело несколько защитных костюмов разного уровня изношенности и среди них тот, в котором девушка запомнила Горлодера на площади.
А вот уже за дверью словно начинался другой мир. Здесь было тепло, а воздух, в отличие от всего остального комплекса, хорошо фильтровался, только слабо пахло чем-то приятным. Большое помещение, похожее на безвкусно обставленную гостиную в богатом доме, хозяин которого явно кичится собственным богатством. Дорогая мебель из разных наборов, от классицизма до техно-модерна, безобразно смешанная в сплошную кучу, весьма вероятно, стащенная после разбойничьих набегов банды на поселения и конвои, когда Горлодер выбирал из общей добычи то, что ему больше всего понравится. Пол был выстелен вычищенными и яркими разноцветными коврами, за которыми явно внимательно следили, поскольку даже ее охранник не торопился по ним ступать в своей тяжелой металлической обуви, оставшись на небольшой мраморной площадке перед дверью. А в углу Рейвен сразу заметила вычищенный до блеска боевой костюм городского спецназа, собранный на манекене, со штурмовой винтовкой в руках, видеть здесь подобные трофеи было неприятно.
Почти сразу же после того, как они вошли внутрь, показалась одна из служанок Горлодера, практически обнаженная, потому что почти ничего не закрывающие кожные шнурки назвать одеждой было сложно. Боясь даже поднять взгляд, она торопливо подбежала к ним, но тут же получила от охранника пощечину. Удара хватило, чтобы девушка повалилась на пол, охнув от боли, но почти сразу же поднялась и поспешила вверх по металлической лестнице, наверное, предупредить своего хозяина.
Ждать пришлось недолго, Горлодер спустился оттуда, одетый только в домашний меховой халат, на фоне которого его лицо казалось еще уродливее, и со своей извечной хозяйской ухмылкой. Кивнув, жестом руки отпустил стражника и свою служанку, оставшись с Рейвен наедине.
– Знаешь, а ты первый живой городской, который сюда попал, – заметил Горлодер, подходя ближе к Рейвен. Внимательно осмотрел девушку с ног до головы и остановил взгляд на веревке, стягивавшей ее руки. – Не жмут?
Девушка промолчала, выжидая, что может последовать за всем этим. Подобные изменения в поведении Горлодера ее напрягали, заставляя ждать и других неожиданных поворотов, причем вряд ли хороших. К тому же, находиться связанной в одном помещении с гибридом, убивающим просто из желания убивать, не совсем безопасно, и она предпочитала пока что просто выжидать, лишний раз его не провоцируя.
– Я тебя спросил, тварь! – рявкнул Горлодер, не услышав ответа в течении следующих трех секунд, и наотмашь ударив ее тыльной стороной ладони по лицу. Не удержав равновесия, девушка упала на пол, стараясь не застонать от боли, пронзившей все левую сторону лица. Горлодер же, встряхнув рукой, только флегматично, будто ничего особенного не случилось, добавил: – Если на ковре потом найду твою кровь, лично прослежу, чтобы с тебя заживо сняли кожу. Понятно? А теперь вставай.
– Я не могу встать со связанными руками, – прохрипела Рейвен, бросив на него полный ненависти взгляд. – Это, знаешь ли, не очень просто…
– А, тогда ладно, – Горлодер склонился над ней и несколькими быстрыми движениями распутал стягивающий руки узел. – Теперь поднимайся. И сразу предупреждаю, не пытайся сделать то, о чем сейчас подумала, поскольку тогда мне придется тебя убить. А у меня на тебя другие планы…
– И какие же? – Рейвен, растирая руки, внимательно посмотрела на главаря бандитов, не совсем понимая, что же от нее хотят. В любом случае, первое впечатление о нем было обманчивым, это не такой сошедший с ума кровожадный убийца, как могло показаться в первый раз. С одной стороны, это логично, конченый псих с наклонностями маньяка вряд ли бы смог организовать столь мощную банду, которая вот уже не один год творит хаос на торговых маршрутах, оставаясь при этом фактически неуязвимой. Даже столь крупная база, хоть ее поисками и были заняты оперативники разведки, оставалась необнаруженной. Для подобного требовался острый и действенный интеллект.
– Я хочу, чтобы ты работала на меня, – хищно оскалился Горлодер, – мне нужен человек в городской структуре спецназа. Понимаешь, к чему я клоню?
– Ты убил своего шпиона в городе и хочешь найти ему замену, так, что ли? – попыталась понять ход его мыслей Рейвен, но Горлодер только рассмеялся, будто услышал хорошую шутку.
– Ты думаешь, что у меня в вашем городе только один шпион? – в этот раз он усмехнулся с такой неприкрытой злобой, что девушка невольно напряглась, готовясь ко вполне вероятному нападению. – Ты что вообще не понимаешь той ситуации, которая у вас сложилась?
– О чем ты говоришь? – Рейвен стало даже интересно, хоть она откровенно боялась этого гибрида, действия которого, казалось, невозможно предсказать. Особенно сейчас, когда он начал говорить загадками.
– То, за что ты и твой спецназ сражается, давно сгнило и стало грязью, вот что я хочу тебе сказать, – зашипел Горлодер, разведя руками, и повернувшись к ней спиной. В голове Рейвен мелькнула мысль, что сейчас можно попытаться на него напасть, схватить за голову и попытаться свернуть эту некрепкую на вид шею, но остановило ее только желание узнать, о чем же этот бандитский главарь говорит. – Все эти ваши идеалы, честь и доблесть, клятвы защищать невинных… Пустота! Воздух, который ничего не стоит! – его лицо вновь перекосила злобная ухмылка, когда он снова повернулся к Рейвен. – А вы за это дохнете в Пустошах. И о вас даже никто никогда не вспомнит… нравится такая перспектива?
– Это далеко не пустой звук, – сразу оскалилась Рейвен, но получила в ответ только презрительную усмешку.
– Однажды один мудрый человек сказал, что идеалисты нужны для того, чтобы богатели богатые, – оскалился Горлодер. – Пойми же ты, дура, что вас мне продали. Просто продали. Вы для своих хозяев не имеете никакого значения, просто расходный материал, который можно обменять на новый дорогой автомобиль. Ваш чиновник, которого я убил там, на площади, просто отдал вас мне на убой, поскольку боялся, что такие, как вы, помешают его плодотворному сотрудничеству со мной. Этот придурок надеялся на то, что он так важен для меня, – Горлодер опять рассмеялся. – Он сам не знал, что ваши большие шишки сами сбегаются ко мне с просьбами вместе делать деньги. Знаешь, почему я никогда не промахиваюсь при налетах?
– И почему же? – девушка уже догадалась, но хотела услышать эти слова от Горлодера. Ей было противно. Не от этого бандита и не от того, что оказалась в плену. Больнее всего оказались именно его слова, если они, конечно, были правдой. Тяжело воспринимать, что все твои идеалы, все те усилия и старания, которые потратила на защиту города от внешних и внутренних угроз, на самом деле не имели никакого значения. Что все те люди, которые потом награждали и благодарили ее за успехи, от чьих приказаний и решений зависели тысячи жизней, на самом деле и не думали заботиться о простых людях. Что на самом деле их интересовал только собственный кошелек, а свое место в городском управлении воспринимали лишь как отличную возможность увеличить его толщину. И что они богатели за счет того, что отдавали на убой Горлодеру и таким как он сотни граждан, ради защиты которых полиция и внешние силы городской обороны проливали собственную кровь и умирали. Получалось, что все это было зря, и даже их отряд оказался лишь разменной пешкой в грязной игре на круглую сумму. Верить в это не хотелось, но реальность складывалась именно таким образом.
– Потому что мне заранее говорят, где и какой конвой появится, – усмехнулся Горлодер. – Твои начальники трясутся от жадности, наперебой сообщая, где и когда пройдет очередной торговый конвой, какая у него будет охрана и где ваши силы безопасности собираются его встречать. Их не интересуют жизни тех, кто едет в этом конвое, не интересуют жизни тех, кого сами же и отправляют навстречу. Им интересны только те проценты с добычи, которые я отстегну за успешную наводку. Вот, что на самом деле правит твоим домом. Деньги. Деньги и банальная человеческая жадность. А вы это защищаете своими жизнями. И то только до тех пор, пока ваше же начальство не посчитает, что пора от вас избавиться. И тогда оно отдает вас мне.
– Сволочь, – прошипела Рейвен сквозь зубы, – и ты, и все, кто с тобой работает. Если не я, то кто-нибудь другой обязательно до тебя доберется и все-таки пристрелит.
– Тупая солдафонка, – рассмеялся Горлодер, – даже когда тебе объясняют, что весь твой идеализм пустой пшик, на котором зарабатывают деньги твоей же кровью, отказываешься в это поверить. Ты когда-нибудь пыталась сама мозгами пораскинуть? Почему это все городские силы безопасности, вся эта могучая структура, насчитывающая десятки тысяч профессиональных солдат, снаряженная самой современной техникой и оружием, не может найти и уничтожить банду, которая вот уже который год терроризирует ваши торговые пути? Я тебе скажу, почему. Потому что тем, кто отдаем вам приказы, гораздо выгоднее обменивать кровь своих же граждан на деньги, которые я им даю, чем обеспечивать их безопасность за одну зарплату. Понимаешь?
Рейвен молчала, опустив взгляд в пол. Спорить с Горлодером не выходило, после всего произошедшего его слова звучали слишком правдиво. Коррупция и продажность чиновников в городском управлении не были такой уж новостью, силы внутренней безопасности едва ли не каждую неделю арестовывали очередного попавшегося на взятках или воровстве управленца. Только она никогда даже представить не могла, что коррупция достигла подобных масштабов, выходя за городские стены и переплетаясь с разбойничавшими на торговых путях бандами. Это уже было не взяточничество, а самое настоящее предательство, оправданий которому и придумать нельзя.
– Что, неприятно такое слышать? – Горлодер оскалился. – Теперь ты понимаешь. По глазам твоим вижу, что понимаешь. Вот, где настоящее гнездо скверны, в ваших властях, а вы его ищете среди мутантов и гибридов. Думаете, что такие, как мы, настоящая угроза. Да будь у меня даже настоящая армия, а не свора этих падальщиков, я бы не смог сотворить и десятой части всех тех разрушений, которыми вы сами гробите родной город! Знаешь, кто первый человек, через которого я веду поставки наркосырья за городские стены? Ваш начальник департамента по борьбе с наркоторговлей… Знаешь, через кого идут самые большие объемы контрабанды? Ваш директор таможенной службы, – он смаковал эти фразы, заставляя Рейвен выслушивать каждое слово, и буквально упиваясь выражением лица девушки, тщетно пытавшейся не показывать своих эмоций. Сложив руки за спиной, Горлодер внимательно на нее посмотрел, – И вот теперь, после всего этого, я еще раз хочу тебя спросить. Будешь ли ты служить мне? В отличие от твоих старых хозяев, я не вру и не предаю. Да, я жесток, и те истории, которые про меня ходят, правдивы, но я честен и не обманываю своих же людей. И мы не живем на коленях, как городские… Мы стоим на ногах. Мы сражаемся за силу. За власть! – он расхохотался и свалился в кресло, скребя остро заточенными когтями пальцев рук по подлокотнику. – Так каким будет твой ответ?
– Я скажу, что ты сумасшедший, – твердо произнесла Рейвен. – Я давала клятву верности не кому-то, а всему городу и его населению. И не стану от нее отказываться из-за того, что кто-то другой про нее забыл.
– Что? – Горлодер вскочил. Такого ответа главарь бандитов не ожидал, и теперь был одновременно удивлен и возмущен отказом. – Дура безмозглая! Да как ты смеешь мне отказывать! Ты вообще понимаешь, что я тебя прямо здесь и сейчас на куски разорву! – с пеной у рта Горлодер подскочил к Рейвен, с размаху ударив ее по лицу и повалив на пол. Не останавливаясь на этом, принялся избивать ее ногами, став вдруг совершенно невменяемым. Подобные вспышки бешенства для него явно были характерны, и в такие моменты он крушил все подряд вокруг, не обращая внимания на то, что или кто в этот момент попадал под удар.
Рейвен пыталась только сгруппироваться, защитить наиболее уязвимые живот и лицо, пока Горлодер продолжал ее избивать, довольно быстро потеряв контроль над собой. Воспользовавшись моментом, она в момент очередного удара схватила бандита за ногу, резко дернув на себя. Горлодер захлебнулся словами, потеряв равновесие и полетев на пол. Перевернувшись, девушка с размаху ударила его ногой в живот, сразу же выбив воздух из легких, отчего бандит закашлялся и спазматически пытался снова вздохнуть. Поднявшись на ноги первой, она ударила Горлодера ногой в лицо и еще раз, когда тот пытался встать, снова опрокинув его на пол. Кажется, это и был тот самый момент, которого так ждала, главное, не дать ему сейчас подняться на ноги.
Бешено ругаясь, бандит откатился в сторону, сбив небольшой журнальный столик, и следующий удар, направленный ему в голову, пришелся мимо. Рейвен встала в боевую стойку, уже чувствуя, как первый выброс адреналина в кровь, позволивший подняться на ноги, начинает проходить, о себе давали сдать многочисленные синяки и побои практически по всему телу. Действовать надо было предельно быстро, пока еще оставались силы. Горлодер, кажется, не собирался отсиживаться в стороне, он уже вскочил на ноги и рукавом вытирал кровь с разбитого лица.
– Я с тебя кожу живьем сдеру, – мрачно пообещал он, посмотрев на собственную кровь почти черного цвета, – и еще не знаю, позволю ли тебе сдохнуть после этого или нет.
Он атаковал совершенно неожиданно, двигаясь гораздо быстрее, чем позволительно обычному человеку. Рейвен успела блокировать один удар, потом второй, но третий, направленный под ребра, уже пропустила, тут же согнувшись от жуткой боли. Сказались одновременно и общая усталость, и все предыдущие побои, и этот пропущенный удар, и в следующий миг у нее и вовсе потемнело в глазах, когда Горлодер с силой ударил локтем между лопаток, снова швырнув ее на пол.
– Тупая сука! – прошипел он, окончательно подавив ее сопротивление ударом ноги в лицо. – Я мог бы дать тебе все, что захочешь, приблизил бы к себе, сделал генералом. А ты предпочла свои глупые идеалы! Убить бы тебя…
Рейвен все-таки смогла повернуться и демонстративно сплюнуть на пол скопившуюся во рту кровь, решив идти до конца и не показывать своего страха перед его угрозами, за что получила еще один удар в лицо.
– А может быть, и нет, – Горлодер оскалился, придумав новый способ с ней поквитаться. – Я не стану тебя убивать. Я тебя продам в рабство. Какому-нибудь уродливому и толстому богатею в гарем, где из тебя выбьют всю твою тупую гордость и превратят в похотливое животное, каким ты и должна быть! – от мысли об этом он снова ощерился своей уродливой усмешкой, сейчас казавшейся еще страшнее из-за разбитых губ и заляпанных кровью зубов.
Рейвен еще раз попыталась встать, но он остановил эту попытку еще одним сильным ударом под ребра. На большее сил у девушки уже не оставалось.
– Охрана! – рявкнул Горлодер, и через несколько пару секунд гермодверь открылась, и оттуда вышел все тот же человек в черной броне. На шлеме не отражались никакие эмоции, потому и нельзя было понять, как он отреагировал на увиденное. Может быть, молча удивился, а может быть, для него подобные вспышки бешенства Горлодера, когда самолично избивает пленников, не были чем-то новым и неожиданным.
Вытянувшись во фрунт, он ждал приказаний своего хозяина.
– Бросьте ее в загон, к остальным рабам для продажи, – приказал Горлодер, носком ботинка указав на Рейвен. – Не получилось завербовать, значит, уже не нужна. Больше никаких поблажек.
========== Глава 3. Рабы ==========
Глава 3. Рабы
Лучше свобода, исполненная опасностей, чем спокойное рабство.©
Неизвестный автор
Рабство не было чем-то необычным, особенно, если дело касалось Пустошей. Другой вопрос, что официально оно запрещалось в большинстве крупных и цивилизованных анклавов, считаясь анахронизмом и бессмысленной тратой человеческих ресурсов. Однако в Пустошах и диких землях, где жизнь стоила гораздо меньше, чем оружие и боеприпасы, рабство процветало, обеспечивая дешевой и легко заменяемой рабочей силой самые различные предприятия и мануфактуры.
Рабы, предназначенные для тяжелых работ, всегда ценились дешево, поскольку на их долгую жизнь никто не рассчитывал и тратиться на сильных и крепких рабов, способных выдержать тяжелые нагрузки, никто не хотел. Не было никакой уверенности, что вложенные в раба средства окупятся прежде, чем он умрет, так что обычно массово закупали дешевых рабов, которые быстро умирали, но так же быстро заменялись.
Кроме этого, рабы использовались не только как дешевая рабочая сила, но и в самых разных сферах, насколько хватало фантазии их владельцам. Рабами набивали публичные дома и частные гаремы, их использовали в качестве подопытных в различных лабораториях, в качестве живых мишеней или спарринг-партнеров в тренировочных боях. Рабов продавали на убой и на прокорм редким тварям, специально натаскиваемым на вкус и запах человеческого мяса. Их же использовали в качестве слуг в богатых домах или на грязных работах в качестве более дешевой и легко заменяемой силы вместо сервисных дроидов. В общем, везде, где роботы и дроиды ценились гораздо выше, чем живые люди, рабы их с легкостью заменяли.
С подобным спросом рынок работорговли процветал. Крупные отряды работорговцев нападали на небольшие конвои и поселения дикарей, отбирая всех, кто мог сгодиться на продажу, и убивая тех, кто пытался оказывать сопротивление. Стариков, инвалидов и маленьких детей, которых было слишком сложно продать, обычно либо бросали в диких пустошах, либо убивали, считая даже такое отношение гуманным.
Существовали целые невольничьи рынки, порой достигавшие огромных размеров, куда стекались работорговцы и потенциальные покупатели со всего сектора, а счет проданных рабов шел на десятки тысяч. Порой торговля была настолько активной, а товар настолько разнообразным, что раба от хозяина отличали исключительно по наличию ошейника. Сложно даже представить, сколько загубленных и уничтоженных человеческих жизней проходило через такие места, но работорговцы никогда не отличались гуманностью, и еще реже их интересовало что-либо, кроме денег. Подобное ремесло делало их настоящими бессердечными чудовищами, способными на любые подлости и не видящих в живых людях ничего, кроме потенциального товара.
За это работорговцев ненавидели. Ненавидели слишком многие, чтобы их ремесло можно было называть спокойным. Многие команды пиратских кораблей и наемных группировок формировались из бывших рабов, каким-то образом сумевших выбраться, но навсегда запомнивших кому обязаны своими сломанными жизнями. Они редко охотились на работорговцев намеренно, но при встрече не оставляли им ни малейших шансов на выживание. Гораздо страшнее были различные организации и рыцарские ордена, по мере своих сил пытавшихся нанести урон рынку работорговли. Боевые крейсеры рыцарей нередко устраивали засады на ведущих к крупным невольничьим рынкам торговым путям. Рыцари перехватывали набитые рабами транспорты, вырезая экипажи от первого до последнего человека. Ни переговоров, ни пленных, ни какой-либо надежды на спасение они не давали, способные преследовать работорговцев неделями, порой совершая рейды даже на сами рынки или их крупные базы. А военизированные структуры вроде Братства Свободных Мечей и вовсе поставили своей целью истребление работорговли, тратя на это огромные ресурсы, начиная от перехвата невольничьих конвоев и заканчивая нападениями на анклавы, которые работорговцы использовали в качестве опорных пунктов. Это была настоящая война, необъявленная и бессмысленная, поскольку ни одна из сторон в ней не могла даже и на шаг приблизиться к победе, но от того не менее кровопролитная.
Рейвен ненавидела работорговлю всей душой. В ее родном городе официально она была запрещена, что все же не мешало процветать невольничьему рынку на нижних уровнях и в глубине фавелл, сбивавшихся у оснований городских небоскребов. К несчастью, у работорговли в городе было немало сторонников, особенно, среди высших чиновников, получавших на этом огромные прибыли, и порой даже сами покупающих рабов в качестве живых игрушек для собственных утех. И все же, это не мешало силам внутренних войск вести с работорговцами жестокую войну на истребление, пытаясь перекрыть каналы поставки рабов с Пустошей и наконец-то разрушить уже сложившуюся торговую сеть. Там, на нижних уровнях, значок полицейского автоматически делал человека мишенью для любого, у кого с законом были проблемы, а такие составляли абсолютно большинство населения в трущобах и фавелах города. Каждый рейд на точки работорговли оборачивался жестокими перестрелками, практически никогда не обходившимися без потерь со стороны сил правопорядка.
Однажды девушка участвовала в штурме невольничьего рынка, и этот эпизод навсегда остался в ее памяти. Особенно, тот момент, когда, разбив наемников и бандитов, выступавших в качестве охраны, спецназовцы прорвались к «загонам», где держали рабов. Грязные исхудавшие тела, в которых с трудом узнавался облик разумных существ, забитые в слишком маленькие для них клетки, пахнущие потом и экскрементами, либо толпившиеся в небольших загонах со стенками под напряжением, сбившиеся так тесно, что топтали друг друга. Воздух, за исключением невероятной вони, был ропитан страхом и отчаянием. Тех, кто теперь топтался в «загонах», уже сложно было назвать людьми, их сломали, превратив в напуганных и забитых существ, боящихся даже взгляд поднять на говоривших с ними. Рейвен в тот день ничуть не жалела, что расстреляли всех взятых в плен работорговцев и бандитов, охранявшихся этот рынок. Она, как и ее товарищи, просто не могла допустить, чтобы эти нелюди попали на скамью подсудимых, где, благодаря своим связям и деньгам, могли избежать справедливого наказания.
И все же, с тех пор Рейвен боялась оказаться на месте этих несчастных. Смерть ее не пугала совершенно, но столь жалкое существование казалось страшнее любой даже самой мучительной смерти. Превратиться в живую вещь, ценность которой будет определяться исключительно ее владельцем, по своему желанию может сделать с ней все, что захочет, лишиться всех надежд и желаний, намного страшнее любой другой участи.
Но в сложившейся ситуации Рейвен нисколько не жалела о своем решении. Оказаться среди рабов все равно лучше, чем предать данные клятвы и собственную честь, став шпионом этого бандитского главаря в своем родном городе. Может быть, для кого-то подобное предательство и казалось нормальным, но только не для Рейвен, еще в академии давшей себе клятву всегда и во всем оставаться верной данному слову. И никогда с тех пор ее не нарушавшую. Даже в такой ситуации оставался шанс вырваться на свободу, рабы сбегали и порой даже поднимали восстания, в то время как от понимания того, что предала саму себя, сбежать уже не получится.
Загон для рабов, подготовленных на продажу, находился на нижних уровнях этого комплекса, даже еще глубже, чем покои самого бандитского главаря. И об их содержании бандиты явно не думали, больше полагаясь на естественный отбор, который оставит среди товара наиболее сильных и стойких и, соответственно, стоящих гораздо дороже. На этом уровне не было ни отопления, ни нормального освещения, а то, что имелось, состояло из нескольких аварийных светильников. И то грязных настолько, что света их слабых лампочек почти не было, так что все помещения тонули в полумраке. Пленников здесь было набито столько, что свободного места почти не оставалось, воздух насквозь пропитался биологической вонью так, что даже дышать было трудно. С другой стороны, положительной стороной этого было то, что в помещениях оставалась плюсовая температура, и никто не мерз.
