Текст книги "Пустой мир. Сестры (СИ)"
Автор книги: thelordofthedark
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)
– Здесь все и всегда угроза, – возмутился Ассар, – даже друг может оказаться самой страшной и близкой угрозой, не так ли? – последний вопрос уже был обращен к Рейвен, тут же отреагировавшей на это таким жестким взглядом, что шаман даже дернулся и торопливо отвел глаза. И только после этого она сообразила, что об истории с Джеком знать он не мог, и потому не мог намеренно о ней напомнить.
– Тень есть другое, – отрицательно покачала головой Энтри. – Тень есть зло. Угроза всем. Угроза каждый, нет исключение. Поэтому важно.
– Неважного у вас нет, – сокрушенно покачал головой Ассар. – Однако как лечащий врач я заявляю, что прямо сейчас им обеим нужно горячее питание, отдых и здоровый сон. Стимуляторы, конечно, штука полезная, но даже от них организму тоже иногда необходимо отдыхать…
– Но… – начала Энтри, но Ассар, воспользовавшись своим авторитетом шамана, отрицательно замахал руками, сразу пресекая любые возражения.
– Никаких «но» даже не обсуждается! – заявил он. – Кто из нас здесь шаман? Ты? Нет. Я. И ты должна меня слушаться, потому что я старше, важнее и, главное, один такой у вас. Этим двум людям сейчас необходим отдых. И обязательно – нормальная еда. Это самое важное условие.
– Хорошо, – кивнула Энтри, не смея больше спорить. – Я сделать, как ты говорить. И я сказать старейшины, что у нас теперь есть знание о Тень в лагере…
– Только не думай, что мы так уж много знаем, – сразу предупредила Рейвен, разглядывая повязку, наложенную на ногу. Нервные окончания все еще были отключены, поэтому девушка свою ногу вообще не чувствовала, но внешне все выглядело неплохо. – Спасибо вам, конечно…
– Вы знать гораздо больше, чем любой из мы, – с уверенностью заявила Энтри. – Мы не могу бороться с пустота, мы должны знать, что есть Тень в лагере. Мы должны готовится война.
– С каждым разом все страшнее и страшнее, – покачал головой Ассар, вслушиваясь в акцент лучницы. – Об этом старейшины могут поинтересоваться и позже. Я уверен, что им уже доложили о наших гостях. И сам расскажу старейшинам, что и как, а ты продолжай исполнять роль няньки… Позови, будь добра, вторую девушку.
– Я нет нянька! – сразу возмутилась Энтри, а доктор усмехнулся и поднял руки, показывая, что не будет спорить. Лучнице все равно пришлось бы следить за девушками, как их единственной новой знакомой, и к тому же, одной из немногих в племени, кто вообще умел разговаривать на стандартном языке. Далеко немногие из дикарских племен в Болотах могли похвастаться подобным, и даже жуткий акцент Энтри был предпочтительнее любого из местных наречий.
Племя было не самым многочисленным, но обжитая часть развалин, более-менее безопасная и защищенная от внешней агрессивной среды и атмосферы, была еще меньше, поэтому приходилось тесниться в маленьких технических помещениях и экономить каждый кусочек свободного пространства. Для гостей Энтри смогла найти только небольшую комнатку недалеко от обрушенного коридора, отмечавшего границу владений племени. Дальше, за завалом, который не смогли разобрать без строительной техники, начинались переходы на нижние уровни, куда местные не совались, боясь не столько того, что там все было затоплено кислотными топями, сколько обитающих там тварей, жутких порождений безумного дрейфа генов из-за влияния Болот.
Многого девушкам было не надо, Рейвен так и вовсе не знала, что нужно говорить, благодаря за такое гостеприимство, поскольку Энтри, хоть и выглядела внешне строгой и старавшейся держаться спокойно, все-таки не всегда сохраняла такую маску. В подобные моменты становилось заметно, что она очень сильно старается, чтобы гости чувствовали себя как можно удобнее даже в таких условиях. Лучница привела их в эту комнатку, отделенную от остального коридора лишь ширмой из старой, затертой и ставшей уже полупрозрачной ткани, пообещав скоро вернуться, и оставила их одних обживаться на новом месте.
– Надо дальше двигаться, – уверенно заявила Волчок, рассматривая повязку на руке, наложенную Ассаром, как только они остались вдвоем, – конечно, эти дикари дружелюбнее всех остальных, кого мы встречали, но доверия у меня все равно не вызывают. Слишком много сомнений…
– Каких еще сомнений? – Рейвен впервые за долгое время позволила себе расслабиться, растянувшись на старых мешках в углу, набитых чем-то мягким, устроив из них что-то вроде лежанки. Спальным местом это назвать было сложно, но все же гораздо лучше жесткого каркаса защитного костюма, который она, кажется, вообще не снимала несколько последних дней. Приподняв голову, девушка посмотрела на свою напарницу. – Волчок, эти люди вытащили нас из беды, помогли и приютили, так что нет ничего удивительного в том, что от нас ждут чего-то в ответ. История о том, что мы видели в лагере рабочих не такая уж высокая цена за это…
– Вытащили, помогли, да, но с другой стороны… – покачала головой наемница, внимательно глядя на закрытую ширму, отделявшую их от коридора, по которой проскальзывали силуэты теней проходивших там местных, размытые и зыбкие в тусклом свете лампочки под самым потолком. Наемница, положив голову на поджатые колени, высказала мучившие ее сомнения: – Смотри, нас привели сразу в лагерь племени, а не куда-то в точку встречи, как мутанты любят. Одно это уже указывает, что мы узнали то, чем эти ребята не захотят делиться. Просто так нас отсюда не выпустят, как бы дело не повернулось. Снаряжение и оружие нам так и не отдали, ничего не сказав по этому поводу. И главное, Энтри мне сейчас больше напоминает сторожа, чем радушного хозяина.
– Почему тебе все время хочется думать, что все вокруг пытаются тебя обмануть? – поинтересовалась Рейвен, с тяжелым вздохом поднявшись со своего места и внимательно посмотрев на свою напарницу. – Даже сейчас, когда причин для этого нет, ты все равно пытаешься найти повод, чтобы обвинить всех вокруг в предательстве. Ты хоть кому-нибудь вообще доверяешь?
– Доверяю, – согласно кивнула Волчок, посмотрев на нее исподлобья, сквозь грязные космы своих крашеных волос, – одному человеку. Сейчас только одному.
– И кому же? – Рейвен, потянулась и стряхнула с плеча какое-то небольшое насекомое, вероятно, подцепленное с этих мешков. Чистота в этих условиях была понятием очень относительным, но брезговать подобными вещами девушка давно разучилась. Пыльные мешки и несколько безобидных жучков не могли отбить желания поваляться на чем-нибудь мягком и теплом, пока к ноге постепенно возвращается чувствительность вместе с болью, сотней игл впивавшейся под кожу.
– Тебе, – Волчок усмехнулась и пожала плечами, – больше мне вообще некому доверять. Конечно, знаю, странно это звучит, но… ты же меня не бросила в лагере на съедение этим тварям… Наверное, поэтому я тебе и верю… Ты не такая, как остальные, не думаешь о собственной выгоде или о том, что друзья на самом деле могут оказаться вовсе не друзьями, – наемница еще раз пожала плечами, найдя нужных слов, чтобы выразить все свои мысли и эмоции.
Рейвен сразу не нашлась, что ответить, но слова были и не нужны, поэтому девушка просто кивнула головой, принимая неожиданное признание.
– Знаешь, как это будет здорово, – откинув голову назад, уткнувшись затылком в старое растрескавшееся покрытие стены, выдохнула наемница, – когда все это наконец-то закончится, и мы все-таки увидим голубое небо над головой. Такое яркое и чистое, что даже фонари будут не нужны, оно само все будет освещать. И фильтры тоже будут не нужны, потому что воздух чистый. Сколько не дыши, ничего не случится, ведь под таким небом он просто не может быть зараженным…
– Уже мы? – Рейвен улыбнулась, но Волчок, все еще не до конца выбравшись из своих мечтаний, бросила на нее быстрый взгляд.
– Ну конечно, мы, – сказала наемница, – ты же никуда от меня не денешься…
– Можно? – в комнату попыталась зайти Энтри, но из-за занятых рук никак не могла откинуть штору в сторону, пока Волчок, поднявшись, не открыла ей проход. У лучницы в руках было две большие плошки с горячим варевом, от которого шел густой пар. От его запаха у девушек, последнее время живших исключительно на концентратах и питательных смесях, сразу же заурчали желудки. Рейвен смутилась под недоуменным взглядом Энтри, приложила руки к животу в попытке успокоить урчание, а Волчок сунула нос чуть ли не в самую тарелку.
– Энтри, ты нас откармливаешь, что ли? – Волчок приняла пластиковую плошку вместе со старой захватанной железной ложкой, выглядевшей так, словно пережила, по меньшей мере, пару полномасштабных войн. Пахло вкусно, но в Болотах не стоило забывать, из чего могли приготовить такую похлебку, учитывая, что охотились аборигены обычно на диких тварей в топях. Эти животные сами по себе уже были настолько зараженными, что счетчики начинали бешено пищать еще на расстоянии нескольких метров от убитой туши.
– Есть можно, – поспешила сообщить Энтри, заметив с каким сомнением подруги разглядывают похлебку, глотая слюни, но никак не решаясь попробовать. – Мясо есть чистый. Нет опасность, мясо не дикий, мясо здесь растет, – с этими словами лучница сама взяла у Волчка ложку и, зачерпнув похлебки, смело проглотила.
– Действительно, хуже точно не будет, – Волчок еще раз понюхала похлебку и тоже попробовала, – если можно есть, значит, надо есть! Кто знает, когда в следующий раз получится…
Похлебка была густой и наваристой, но совершенно пресной, что неудивительно, поскольку соль в Пустошах была большой редкостью и стоила невероятно дорого, так что многие даже не знали, как она выглядит и никогда не пробовали. Определить на вкус, из чего приготовлена похлебка не получилось, но было ясно – мяса повар не пожалел. Пока они ели, стуча ложками, Энтри села прямо посреди комнаты, подобрав под себя ноги, и с интересом наблюдала за наемницами. Она переоделась в свободное с длинными рукавами платье серого цвета, почти полностью скрывавшее тело. Так она была гораздо больше похожа на женщину, чем в первую встречу, только возраст ее так и остался загадкой, не было в ее лице привычных людям признаков, по которым можно судить о возрасте. Кожа на лице была плотная и гладкая без морщинок и казалась молодой, поэтому для себя девушки решили, что Энтри их ровесница. В полумраке комнаты стало заметно, что глаза у дикарки очень слабо светятся. Такое бывало только у тех, кто мог видеть в темноте, и подобное свечение глаз объяснядо отсутствие у Энтри каких-либо визоров в снаряжении. В них просто не было необходимости, лучница и без них отлично ориентировалась в темноте под открытым небом.
Пока девушки заканчивали с похлебкой, Энтри немного рассказала, что их ждет дальше. Старейшины действительно оживились и даже обрадовались, узнав, что из лагеря работников на экстракторах кто-то смог выбраться живым, но у них оставались справедливые опасения, что люди могут нести в себе заразу Тени. Поэтому им было запрещено свободно передвигаться по поселку, только с Энтри, выполняющей роль проводника, переводчика и охранника.
– Мы вроде как почетные пленники? – съязвила Волчок, закончив с похлебкой и сыто вздохнув. – Может быть, лучше сразу все напрямик говорить, без всяких хождений вокруг да около?
Рейвен кинула на подругу неодобрительный взгляд, а Энтри только улыбнулась и кивнула.
– Вы не есть пленник, – уточнила она. – Старейшины есть страх, они думал про все племя, не только о том, что есть сейчас. Потому так. Когда вы говорить вместе старейшины, все изменится. Вы есть нужны мы.
***
Процесс полного восстановления под внимательным наблюдением Ассара занял несколько дней. Во всяком случае, девушки так считали, поскольку в привычном для людей понимании отсчет времени в племени мутантов не велся. Разделения на временные промежутки здесь просто не существовало, мутанты не использовали никаких систем отсчета, ограничиваясь простыми понятиями «много», «мало» и «достаточно», которых вполне хватало в их повседневном быту. Энтри знала о том, что у караванщиков время строго разделялось на отдельные минуты, часы и сутки, даже на ее коммуникаторе был электронный счетчик, но она в нем плохо разбиралась и не торопилась углубляться в этот вопрос. Сколько дней прошло считали по количеству обедов и ужинов, которые всегда бывали в одно и то же время, хотя и со своими особенностями.
Жизнь в племени не останавливалась практически ни на минуту, без разделения на дневное и ночное время, разные группы здесь жили по своим графикам, которые никогда не пересекались. Пока одни спали, другие работали, третьи обедали, а четвертые уже готовились ко сну. Охотники отдыхали тогда, когда дети племени только просыпались, а женщины в это время уже готовили обед. Поскольку Энтри была воином племени, то наемницы в поселке жили по ее графику, вместе с ней гуляя по узким коридорам и привыкая к жизни этих обделенных существ, которые, по большому счету, ни в чем даже не провинились, кроме того, что родились такими в этом убогом мире.
Далеко не все мутанты племени были в состоянии самостоятельно себя всем обеспечить. Большинство из них, будучи жуткими результатами частых мутаций и дрейфа генов, не смогли бы в Болотах выжить и несколько дней, но здесь, в тесном сообществе, где каждый занимался чем-то полезным, помогая сородичам, всем вместе им удавалось устроить подобие мирного быта и даже сохранить какую-то надежду на завтрашний день. Больше всего надежд, как всегда в таких случаях, возлагалось на детей, но большинство из них рождалось неспособными к размножению уродцами или умирало в младенчестве от жутких и неизлечимых болезней. Из тех, кто выживал, только немногие были способны к размножению, и именно от них зависело выживание племени, поэтому их берегли как зеницу око, не выпуская за пределы поселений и обеспечивая самым лучшим из того, что могли добыть. Однако счастливой их жизнь вряд ли можно было назвать, скорее всего, она больше напоминала существование породистых особей для разведения. Женщины почти всегда были беременны, а мужчинами обменивались между племенами, чтобы не допускать смешения генов и родственных браков, которые только добавили бы проблем в и так весьма хрупкий генофонд мутантов.
Племя, в котором девушки оказались, имело десять фертильных женщин, и пятеро мужчин, способных к размножению, но на троих уже были договоренности с другими племенами, их должны были в ближайшее время обменять на оружие, продукты и шкуры редких болотных тварей. Энтри, рассказывая им об этом во время одной из прогулок, добавила так же, что сама иметь детей не может, Ассар сказал, что все из-за мутаций внутренних органов.
А вот полноценных воинов в племени было совсем немного, и еще меньше их осталось после бесплодных попыток штурмов базы людей, которые выпустили Тень. Молодые юноши и девушки, достаточно сильные и выносливые, чтобы выбрать для себя этот путь, сначала становились охотниками, привыкая к болотным топям и обитающим там тварям, под руководством старших товарищей учась использовать собственные преимущества и недостатки, приучаясь к Болотам и выживанию во враждебных ко всему живому условиях. Некоторые оставались на этом этапе, выбирая для себя стезю охотника и посвящая остаток жизнь борьбе с дикими болотными тварями, а другие делали следующий шаг, становясь воинами, готовыми защищать собственное племя от других разумных существ, порой более опасных, чем любые хищники. А таких в Болотах было много, начиная от работорговцев и заканчивая карательными отрядами крупных корпораций, ведущих добычу полезных ресурсов, и племена мутантов чаще всего и становились их целью. Энтри, сделав в свое время собственный выбор, пошла путем воина, достигнув вершин мастерства, и теперь пользовалась всеобщим уважением, но все так же смиренно подчинялась воле старейшин.
Однако Рейвен горздо больше интересовали старейшины, чем остальные обитатели племени мутантов. В Болотах продолжительность жизни была намного меньше, чем в цивилизованных городах, по целому ряду причин, куда входили постоянные схватки с дикими животными или врагами, враждебная среда и питание. Поэтому старейшинами были поседевшие с телами, скрюченными от болезней и ран, «старики», возраст которых едва ли доходил до того, что в городах считался средним. В племени даже дожившие до пятидесяти лет считались старейшинами, пережившими большинство своих одногодок. До сотни лет не доживал вообще никто, хотя во многих крупных городах и сильных государствах возраст и в три столетия не считался слишком большим.
Когда девушки оправились от ран настолько, что могли ходить без опаски подвернуть ногу и где-нибудь упасть без посторонней помощи, они, чтобы хоть как-то спастись от скуки, обошли весь поселок в сопровождении Энтри, узнав, что у них есть свой источник питьевой воды и небольшая ферма, на которой разводили толстоносов. В одном из обрушенных коридоров, в самом конце тупика, был небольшой загон, в котором под присмотром ребятишек копались в грязи эти толстые и неуклюжие животные, получившие свое название из-за огромных, похожих на горбы, наростов на месте носа. Они занимали большую часть морды, по бокам которой торчали маленькие глупые глаза, и заканчивались тонкими и короткими хоботками, трясущимися при каждом движении. Несмотря на свою полную инфантильность к происходящему, лень и неуклюжесть, толстоносы были универсальными кормовыми животными, оказавшись всеядными и способными приспосабливаться к любым условиям содержания. Толстые, так что едва могли стоять на своих маленьких и коротких лапках, эти существа большую часть времени проводили за двумя занятиями: едой и сном. Неприхотливые, они хорошо росли и плодились даже в условиях Болот, обеспечивая мутантов достаточным количеством мяса. Воняло из их загона так, что чувствовалось на всем уровне, поэтому второй раз заглядывать туда девушки не торопились.
Зато они с первого раза запомнили, где находится столовая и кухня, которые в племени были общественными; за грубо сколоченными из листов пластика и железа столами возраст, пол или положение в племени не имели значения. Во время еды равны были все, но целиком племя здесь собиралось крайне редко, обычно лишь во время общих праздников или значимых событий вроде начала нового года или дней, посвященных их маленькому пантеону богов.
Большинство соплеменников Энтри, никогда не покидавших границы охраняемых территорий, людей извне, тем более с чистым генофондом, никогда не видели, а потому смотрели на девушек одновременно со страхом и любопытством, а некоторые, в большинстве своем воины, порой даже с откровенной враждебностью, еще слишком свежи были воспоминания о недавнем поражении.
– Все-таки есть у меня ощущение, что здесь что-то не так, – заметила Волчок во время их очередного похода в столовую. Энтри все так же не позволяла им контактировать с остальными членами племени, объясняя наложенным старейшинами ограничением, но теперь хотя бы разрешала приходить в столовую, усаживая всегда в отдельный уголок. Если бы не спокойствие Рейвен и ее влияние на наемницу, Волчок уже давно возмутилась бы по этому поводу, удерживаемая только просьбами подруги подождать, пока ситуация прояснится. Наемница, усевшись на свое место у стены, исподлобья поглядывала на собравшихся за столами охотников, что-то бурно обсуждавших на своем языке.
– А ты думала, что нас здесь встретят с распростертыми объятиями? – усмехнулась Рейвен. – Мы вообще должны радоваться, что нас здесь приняли мирно и без возражений. Мутанты всегда с людьми не особо дружны, насколько я знаю.
– Мало ты знаешь, – отрезала Волчок, – а пора было бы запомнить, что бесплатно кормят только в крысоловке. Я не буду доверять им, пока окончательно не пойму, чего они хотят. А еще лучше, вообще их не видеть, наконец-то выбраться отсюда и сделать то, зачем мы пришли на Болота…
– Честно, я тоже отсюда сбежала бы как можно скорее, – призналась Рейвен, – только ситуация складывается так, что спорить с хозяевами сейчас себе дороже. Давай просто подождем продолжения… Сегодня у нас то же самое? – поинтересовалась она, вытянув ноги, когда к ним вернулась Энтри, неся в руках все те же пластиковые плошки с мясной похлебкой.
– Да, – кивнула их спутница или даже охранница, как за глаза ее называла Волчок. – Сегодня вы должны есть хорошо. Сегодня вы говорить со старейшины. Сегодня важный день. Есть хорошо, – закончила она строгим тоном, сама устраиваясь рядом с ними с точно такой же плошкой.
– Ну наконец-то! – Волчок даже ложкой не пользовалась, просто хлебая густое варево через край. – Я уж думала, что этот день никогда не наступит! Сколько вообще времени мы здесь уже провели?
– Я не знать, как вы считать время, – сказала Энтри, задумавшись, – Мы приходить сюда четыре раза, и один раз, когда приходить к шаман. Значит, прошел пять день, как считать мы. Я не знать, как считать вы…
– Если бы вы вернули нам снаряжение, все было бы гораздо проще, – заметила Волчок, но Энтри снова отрицательно покачала головой.
– Я говорить прежде, что нет, – попыталась еще раз объяснить девушка, отвлекшись от своей порции похлебки. – Ваш доспех есть оружие. Вы сейчас есть гость, старейшины боятся, что в вы есть Тень. Пока вы сами не говорить с ними, ничто не меняться.
– Мы друзья, но нам не доверяют, – развела руками Волчок. – Хорошо, это не новость для меня. Так что хотят твои старейшины услышать?
– Правда, – кивнула Энтри с серьезным видом. – Вы говорить только правда, тогда все есть хорошо. Племя надо готовиться…
– Ты серьезно веришь в то, что происходящее в том лагере настолько опасно? – не могла не поинтересоваться Рейвен. – Уже пять дней по-вашему прошло, как ты сказала. Неужели там ничего не изменилось?
– Нет, – лучница отрицательно покачала головой. – Воины следить за лагерь, там ничего не менять. Все есть, как видеть вы. Тень там, но Тень ждать. Страшно не знать, что есть Тень и чего она ждать. Может, вы помогать племя знать. Старейшины хотят слышать вас, сначала есть, потом говорить, – наставительным тоном добавила Энтри, ткнув в сторону Рейвен ложкой и улыбнувшись. Девушка согласно кивнула и тоже улыбнулась.
– Хорошо, если так, – кивнула Волчок, – только все это мне нравится все меньше и меньше. Слишком много совпадений, чтобы все оказалось одной большой случайностью. И чем больше Энтри говорит про эту Тень и случившееся, тем больше у меня сомнений. Только мне нужен мой коммуникатор с картами, чтобы в них разобраться, – добавила она, отставляя пустую плошку в сторону.
– Сомнение? Какие есть сомнение? – сразу уцепилась за это слово Энтри, – Можешь говорить сейчас, это есть может быть важно.
– Сходится все очень неприятным образом, – сказала Волчок, – и чем больше я об этом думаю, тем больше совпадений нахожу. Сначала большая корпорация нанимает где-то у демонов на рогах наемников, даже не пытаясь связаться с крупными гильдиями, которые всегда запрашивают все детали и особенности операций, чтобы впустую бойцов не тратить. Потом оказывается, что у этой корпорации посреди болот пропадает невероятно важная информация, которую они не хотят отдавать в чужие руки. После этого, когда мы уже добираемся до Болот, натыкаемся в указанном секторе на какую-то совершенно дикую и неведомую дрянь. И в итоге оказывается, что эта самая дрянь здесь появилась тогда, когда пришла хорошо подготовленная и организованная экспедиция с непонятно какими задачами. Рейв, скажи, неужели только я вижу здесь взаимосвязь? – повернулась она к своей напарнице, сидевшей с таким же задумчивым видом, как и лучница, слышавшая весь этот перечень фактов.
– Если ты хочешь сказать, что мы идем как раз туда, где была исследовательская база, то надо быть полными идиотами, чтобы продолжать путь, – вздохнула Рейвен, чувствуя, что ее напарница не далека от истины. – Ты видела, что было в лагере рабочих, а там ведь все наверняка еще хуже.
– Это ничего не означает, – упрямо заявила Волчок, – пока это просто мои мысли, без конкретной информации говорить о подобном вообще не стоит. Нужно сравнить координаты и уточнить все данные…
– О чем есть разговор? – спросила Энтри, все еще не до конца понимавшая, о чем речь. Рейвен тоже отложила остатки похлебки и попыталась обрисовать ей всю ситуацию в нескольких словах, рассказав про заключенный контракт, их цель и то, что было известно про корпорацию, их нанявшую. Лучница слушала внимательно, положив руки на колени и стараясь уловить каждое слово и порой переспрашивая, когда не понимала некоторые термины.
– Это есть похожий на правда, – сказала она в итоге, когда Рейвен подошла к тому моменту, как они впервые встретились, рассказав о причинах нападения Джека и самом Горлодере, воспоминания о котором все еще вызывали у нее неприятную дрожь. Ощущение собственной беспомощности до сих пор сковывало душу мерзким липким страхом. Энтри понимающе кивнула и добавила, – это есть очень важный, это надо говорить старейшина. Они должен знать это.
– И какой толк от этого будет? – поинтересовалась Волчок. – Это только наша проблема и наш контракт. Чем вы можете помочь?
– Это не есть только ваш проблема, – отрицательно покачала Энтри головой. – Это есть проблема всех. Вы не должны решать проблема один.
Волчок в ответ только фыркнула и продолжать спор не стала, но лучница не торопилась так просто забывать об этом разговоре и поднялась на ноги.
– Мы должен идти к старейшины, – сказала она, посмотрев на девушек, – они не должен ждать. Только говорить правда.
– Вот ты и дождалась, – усмехнулась Рейвен, поднимаясь вслед за их сопровождающей, немного постояла, прислушиваясь к ощущениям. Нога уже зажила и не болела, хотя на месте ранения остался небольшой белый шрам и немного тянуло сшитые мышцы, – Волчок, сейчас будут тебе ответы на все вопросы.
– Очень на это надеюсь, – протянула наемница, тоже поднимаясь и по привычке разгибая раненую руку, проверяя ее чувствительность. Мышцы восстановились, но наемница все еще чувствовала вспышки фантомных болей, время от времени появлявшиеся в руке и тревожившие ее. Больше всего она боялась, что не сможет нормально пользоваться оружием, а это означало фактический провал задуманной операции.
Энтри дала им совсем немного свободного времени, прежде чем повела к старейшинам, жившим на нижнем уровне, наиболее безопасном и самом отдаленном от выходов на поверхность, откуда могли пробраться опасные твари. Единственный лестничный пролет, ведущий на этот уровень, охранялся несколькими воинами, собравшимися у толстой железной двери, расписанной странными примитивными изображениями.
Такие рисунки у местных обычно обозначали ритуальные или сакральные знаки, но слишком глубоко в эту тему девушки не углублялись, а их вечная сопровождающая не смогла их точно объяснить, поскольку сама мало знала обо всех значениях. У племени был лишь один человек, который понимал всю символику, он же и был ее автором – странный и дерганный тощий бородач с тремя руками, покрытый волдырями и вечно что-то бормочущий себе под нос. Даже взглядом с ним пересечься не удавалось, его глаза все время бегали из стороны в сторону, не задерживаясь ни на чем, приобретая более или менее осмысленное выражение, только когда он ползал вдоль стен, расписывая их своими странными знаками при помощи только пальцев, макая их в краски неизвестного происхождения.
Вместе с девушками Энтри прошла в небольшую комнату, в самом центре которой, коптя клубами ароматного дыма, горел очаг. Пляшущие по стенам блики пламени выхватывали из темноты кусочки изображений, покрывающих стены от пола до потолка. Старейшины уже собрались – шестеро сидели вдоль дальней стены помещения прямо на полу, закутавшись в большие цветастые покрывала так, что открытой оставалась только одна голова. И действительно были древними стариками – высохшие, с белыми бородами, покрытые морщинами и сгорбившиеся под тяжестью прожитых лет и болезней. До этого что-то неспешно обсуждавшие старейшины замолчали, как только вошли посетители, и обратили на них усталые покрасневшие глаза. В напряженной тишине под испытующими взглядами все почувствовали себя неловко. Даже Волчок, никогда не лезшая за словом в карман, настороженно молчала, исподлобья глядя на этих странных старцев. Энтри, отступив на шаг назад, как подобает воину племени, застыла в почтительном поклоне.
– Вы можете говорить, – наконец, один из стариков вытащил из-под своих одеяний сухую руку, похожую на кость, обтянутую кожей, и позволительно махнул, – Энтри распрямилась, но осталась позади. – Только садитесь, нет нужды стоять, когда вас не просят.
На стандартном языке он говорил гораздо лучше Энтри, но, видимо, был единственным из них, кто вообще мог на нем общаться, потому что через секунду сухим и тихим голосом перевел остальным свою фразу на местное наречие, после чего они тоже согласно закивали головами.
– Нам сказали, что вы были в лагере людей, что работают в землях болот, добывая газы, – сказал тот же старейшина, прокашлявшись и снова внимательно посмотрев на девушек. – Вы видели Тень, какую выпустили неразумные, что не знали ее опасности. Мы хотим знать, что вы видели и как смогли спастись. Мы должны понять, есть ли в вас Тень или нет ее.
– И каким образом вы собираетесь это понять? – поинтересовалась Волчок с вызовом. – Просканировать нас собираетесь?
– Есть и более тонкие способы понять, что происходит в голове человека, знает ли он об этом или нет, – кивнул головой старейшина. – Вы же просто сейчас должны расслабиться, открыть свой разум и не сопротивляться тому, что почувствуете. Людям вроде вас это может показаться странным и необычным, но вы должны поверить нам, как мы сейчас верим вам, – туманно пояснил старец, а Энтри, сидевшая за спинами девушек, только кивнула в ответ на бегло брошенный взгляд, показав, что все нормально. Рейвен перекинулась взглядами со своей напарницей, которая выглядела так, словно готова вскочить в любую секунду и начать драку, и тоже согласно кивнула, на всякий случай взяв ее за руку. Наемница вздрогнула от прикосновения, но глубоко вздохнула и прикрыла глаза, стараясь расслабиться, все равно крепко сжимая ладонь подруги.
Один из старейшин опустил покрывало, закрывавшее его голову, открыв большой раздутый череп, настолько тяжелый, что шея искривилась, и голова почти лежала на плече. Покрытая волдырями кожа даже не закрывала ее целиком, оставляя оголенные куски кровоточащих мышц, раздувавшихся при каждом вздохе. Он повернулся и уставился на них пустыми затянутыми бельмами глазами, девушки могли поклясться, что мутант смотрел прямо на них, хотя и не мог видеть.
Они одновременно почувствовали, как нечто чуждое коснулось их сознания, аккуратно и осторожно, словно проверяя, отвернувшись назад, словно испугалось, как только девушки рефлекторно попытались защититься. И снова секунду спустя еще раз осторожно прикоснулось к их мыслям, но в этот раз они уже старались не сопротивляться, как им было сказано. На то, что чувствовали в лагере, это не было похоже, если та воля была черной и злой, разрывающей мысли в клочья и наполняющей собой все сознание, подминая под себя чувства и эмоции, то эта ментальная связь больше напоминала осторожное касание исследовательского щупа. Она проходила между мысленными связями, стараясь ничего не нарушить, но аккуратно проверяя и касаясь каждой тонкой ниточки, из которой состояло сознание, словно пыталась что-то отыскать.
