Текст книги "Нашествие гениев (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 47 страниц)

– Я надеялась, что по мылу, – соврала я, морщась. – Тогда я бы прочитать детали смогла…

– Я и так их тебе озвучу – у меня неплохая память, – фыркнула эта пакость. – Он хочет, чтобы я нашел крепкого, здорового мужчину, не страдающего никакими заболеваниями, и отвез его в какое-либо помещение, оснащенное средствами реанимации, приковав к кушетке. То есть, фактически, ему нужна жертва, не более. Он просил предоставить большое количество адреналина в ампулах, дефибриллятор, кардиограф, аппарат для искусственной вентиляции легких и прочие реанимационные принадлежности.

– Нехило Лайт разгубастился! – протянула я.

– Вопрос: зачем ему все это нужно, – озадачился Ионов, пытливо на меня глядючи. – Опыты над людьми?

– Типа того, – поморщилась я.

– Ладно, это не мое дело, – пожал плечами мой работодатель, резко теряя интерес к данному вопросу. Всегда он так: что его интересы не задевает, то не имеет значения. Только почему он статичность потерял, вот вопрос… – Так чего же ты хочешь?

Я призадумалась, а затем решила, что ничего жуткого, если я позвоню L, не произойдет, и сказала:

– Я тупая, ты же знаешь. Так что спрошу совета у его вражины, подождешь?

– Конечно, – усмехнулся мафиози, хитро на меня воззрившись. Я встала и пошла куда подальше от этой пакости – у кого, у кого, а у него-то уши точно длинные и слышат хорошо.

Свалив так далеко, что лавочка была едва видна, я набрала номер своего домашнего телефона и минуты через две услышала голос Ривера:

– Квартира Алексеевых.

Блин, Ниар, ты моя секретарша, что ли, такое ляпать? Ну да ладно, зато смешно…

– Найт, позови L, это срочно, – опуская стадию приветствий и прочей лишней на данный момент лабуды, попросила я. Ниар пошуршал за Рюзаки, и вскоре в трубке раздался апатичный голос моего глючного медведя:

– Что?

– То, – фыркнула я. – Лайт уже выдвинул условия. Он хочет, чтобы Ионов похитил какого-нибудь здорового мужика, привез в уединенное место с реанимационными прибамбасами, приковал к койке и оставил на произвол судьбы, то бишь нашего несостоявшегося Ками. Кстати, связывался он с Ионовым по мобиле. Что делать?

Повисла тишина. L работал шестеренками, впаянными в мозг, а я слушала их шуршание и ждала вердикта. Долго ли, коротко ли, но возвестил Царь холопам решение свое:

– Мы должны быть там. Шинигами должен появиться, и мы должны при этом присутствовать.

Чего?! Это что он сейчас сказал?! Он что, хочет, чтобы из-за нас человека кокнули? А не жирно ли будет?!

– А не офигел ли ты?! – возмущенно воскликнула я, едва обретя дар речи. – Человек же умрет!!!

– Вероятность этого составляет семьдесят три процента, – выдал L. – Однако не забывай, что только так мы сможем предотвратить куда большие беды.

– Это ты сейчас заюзал правило Киры «цель оправдывает средства»? А не ты ли его считал…

– И до сих пор считаю, – перебил меня Лоулиетт. – Это неверное правило, однако иногда оно все же применимо: например, если речь идет о судьбах мира или о жизни очень дорогого тебе человека.

Я растерялась, не зная, что сказать на эту жуть, а Рюзаки воспринял мое молчание, как знак согласия, и завалил меня горой инструкций. Когда словесный рог изобилия иссяк, я сказала:

– Ну и гад же ты!

– В данном случае цель и правда оправдывает средства, – раздался безразличный ответ, а затем послышались короткие гудки.

Я возмущенно фыркнула, спрятала мобилу в карман и вернулась к Ионову. Надо было обсудить план этого глючного марионеточника и его исполнение с моим персональным кошмаром…

====== 34) Птица Обломинго и возвращение на Арену ======

Тишина в комнате со светлыми стенами стояла дикая. Да-да именно дикая, потому что ее наполнял ужас, исходивший из соседнего помещения, и мой собственный страх. Успокаивало лишь присутствие анимешных глюказоидов, однако все равно мне было жутко: ведь за спиной умирал и возвращался к жизни тридцатипятилетний одинокий мужчина, потерявший родителей в автокатастрофе и никогда не знавший слов «штамп в паспорте», «совместное хозяйство» и «пеленки». Я сидела прямо на полу одной из комнат заброшенного, списанного под снос многоквартирного дома, L стоял у закрытой двери и взирал на монитор, который держал в руках, Мэлло и Мэтт стояли рядом с ним, а Ниар ныкался в углу комнаты, неподалеку от меня, сидя на корточках у стены со светло-бежевыми замызганными обоями в крупную ромашку. За стеной находились Кира, его жертва и медицинское оборудование, а у меня дома – Юля и ее любимый маньяк, коего оставили там, на всякий случай, для охраны моей подруги. Все же вариант более тесного сотрудничества Ионова и Киры отрицать не стоило… Внезапно L ломанулся к двери, и гении кинулись за ним, а я, помедлив и подумав, что сейчас возможно, снова увижу смерть человека, скрепя сердце заставила себя пойти за ними.

В центре пустой комнаты стояла кушетка, на которой лежал привязанный кожаными ремнями мужчина. Рядом стоял реанимационный монитор, ясно говоривший о том, что он еще жив, и Кира таки успел завести его сердце до того, как появился шинигами. Сам Лайт стоял слева от кушетки и держал в руках какую-то ерунду, напоминавшую газовый баллончик нехилых размеров – он был сантиметров двадцать в высоту и распылял непонятную химию в воздухе. Сам Ягами был в противогазе, как и все мы, собственно говоря, – спасибо предусмотрительности L – чего нельзя было сказать о валявшемся на полу светловолосом парне лет двадцати пяти на вид, облаченном в черный деловой костюм. Да уж, шинигами, оказывается, не все не в курсе слова «мода»… Хотя, может, это только на Писарей распространяется?..

Кэль держал Ягами на мушке, не давая пошевелиться, а L подошел к нему и забрал распылитель химикатов. Отключив действие этой мерзости, он открыл окно, и вскоре Писарь начал приходить в себя, причем я его активно откачивала, зачем-то делая массаж сердца и обмахивая старой газетой, кои валялись на полу в огромном количестве, вместо искусственного дыхания. Стоило лишь парню (надо сказать, очень симпатичному – с прямым, чуть длинноватым носом, пухлыми алыми губами и точеными чертами чересчур бледного лица) открыть огромные, глубокие зеленые глаза, как он тут же улыбнулся и заявил:

– Вы очень добры, спасибо. Не думал, что попытаются поймать именно меня…

Я опешила и возмущенно вякнула, забыв о наличие противогаза:

– Вы знали про охоту и все равно шляетесь так спокойно?!

Ясен фиг, вместо моих слов комнату огласило возмущенное нечленораздельное «бубубу», и шинигами, несколько растерявшись, попросил:

– Кажется, комната проветрилась, не могли бы Вы повторить то же самое, но без противогаза?

Я воззрилась на L, и он знаком показал Ягами, чтобы тот снял с себя противогаз. Кирыч помедлил, но условие выполнил и явил миру свою злющую-презлющую харю. Рюзаки кивнул мне и тоже снял противогаз, остальные его примеру не последовали. Как только я вдохнула воздух, заполненный каким-то странным сладковатым ароматом, мне поплохело – голова закружилась, начало тошнить, глаза начали слезиться… Шинигами участливо приобнял меня за плечи и пробормотал:

– Дышите носом и неглубоко, так будет легче.

– Фиг ли ты, раз такой умный, один приперся, раз уж вы об охоте знали?! – возмущенно вопросила я, начхав на вежливость, но воспользовавшись его советом. Дышать и впрямь стало легче, а в голове начало проясняться.

– К сожалению, Писарей очень мало, – тяжко вздохнул шинигами, – потому мы спускаемся в мир смертных чаще всего поодиночке. Шинигами Энма-чо, конечно же, всегда ходят парами, это непреложное правило, ведь Владыка Энма-Дай-О заботится о нас. Однако, к сожалению, у Писарей нехватка кадров, и мы вынуждены ходить по одному. К счастью, нам редко приходится спускаться в мир смертных.

– А почему ты вообще сюда спустился? – продолжила возмущаться я. – Почему не сотрудники Энма-чо?

– Потому что судьба этого смертного еще не решена, – разоткровенничался шинигами. – Лишь Писарь может выдать повестку, однако, когда имя смертного проявляется в Кисеки очень бледно, едва различимо, повестку выдать можно, лишь разобравшись в ситуации на месте, и Писари спускаются в мир смертных. Такое происходит лишь когда никто, даже сам потенциальный убийца, не знает, намерен ли он в конце концов убить жертву, и потому существует лишь некоторая вероятность того, что человек умрет, однако окончательно это не ясно, и мы призваны в этом разобраться и на месте решить, жить человеку или умереть.

– Пусть живет… – пробормотала я, глядя в глаза шинигами. Он посмотрел на Киру, затем на мужчину, прикованного к кушетке, и кивнул:

– Да, я не стану выписывать повестку.

– Kusou… – чертыхнулся Ягами по-японски. Обломись, Кира, на твоей улице сегодня праздник не предвидится… Однако его высказывание вернуло меня к реальности, и я возмущенно зашипела:

– Вас предупреждали, а вы чуть не выдали этому шизику бумагу Кисеки! Вы совсем с ума спятили?!

– Он один, – улыбнулся парень и хитро на меня посмотрел, – а вас много. Как думаете, кто победит: человек, живущий одиночеством, разъедающий собственную душу нежеланием верить окружающим и считающий, что его могут лишь предать, а потому запирающий свою душу под замок, делающий ее незакаленной и уязвимой для удара, который пробьет защиту; или тот, кто способен поверить в другого человека и не прячется, пытается найти свой путь и верит людям, а, получая удар в спину, не ломается, а лишь закаляет собственную душу и ищет того, кто не предаст, а, найдя его, обретает настоящее счастье?

Я молчала, переваривая слова шинигами, которые рушили мои собственные принципы, а L поспешил вмешаться в разговор:

– Зачем вы нас сюда отправили?

– Помыслы Владыки нам неведомы, – хитро улыбнулся парень, глядя на Рюзаки. – Однако он никогда ничего не делает «просто так», «потому что ему так захотелось». У всего есть веские причины, но не ищите их в себе. Оглядитесь, – с этими словами парень встал и протянул мне руку для рукопожатия. – Спасибо за помощь.

– Да, пожалуйста, но больше не спускайтесь пока в мир смертных с этой вашей бумагой, пожалуйста! – попросила я, но Писарь лишь пожал плечами:

– Я не могу этого обещать.

– Ну хоть будьте тогда поосторожнее, а то как дитятко развели! – не сдавалась я.

– Хорошо, – кивнул шинигами, явно пропустив мои увещевания мимо ушей. Он же бессмертный, какая ему разница, отловит его Кира вновь или нет?

Я со вздохом встала, пожала его руку и почувствовала, как в ладонь мне что-то легло, но виду не показала. L хотел было спросить у парня еще что-то, но тот вдруг растаял, как дымка, словно его никогда и не было.

– Вы еще не выиграли, – усмехнулся Лайт. – Если вы меня сейчас убьете, не попадете в этот свой идиотский «мир вечного счастья». В любом другом случае я не проиграю.

– Но ты и не выиграешь, – флегматично заявил Рюзаки, презрительно глядя на Киру. – Мы забираем тебя под домашний арест.

– Не получится, – усмехнулся Кира.

– Почему же? – нахмурился L, а я поспешила напялить противогаз – береженого Бог бережет, как говорится.

– Потому что если вы меня не отпустите, моя подруга взорвет дом, где наверняка сейчас находится ваша «Юля».

Я ошалело воззрилась на Киру, затем на L, а затем, стянув противогаз, заорала:

– Что ж ты за тварь-то такая, раз тебе даже на ту, кто тебе верил, наплевать?!

– Я просто одиночка, – ухмыльнулся Ягами, – и не считаю слова этого шинигами истинными.

– Однако твою шкуру спасает твой помощник, – процедила я. – Не такой уж ты и одиночка!

– О нет. Это всего лишь очередная марионетка, ничего для меня не значащая, – хмыкнул Кира и злорадно разулыбался. – Я в любой момент могу избавиться от нее – неудобств мне это не доставит. Потому я и считаю слова этого шинигами бредом. Я один, и надо мной никто не властен. А значит, я могу играть жизнями людей, как захочу, и совесть меня терзать не будет, в отличие от L, который все же верит в чудо и надеется найти «особенного» человека, который будет неспособен на предательство. Таких людей нет, L, и ты это знаешь.

– Есть, – с уверенностью в голосе сказал Рюзаки. – И я их нашел. А тебя мне просто жаль. Уходи.

Кира усмехнулся маньячной анимешной улыбкой и медленно двинулся к выходу. Кэль и Дживас пошли за ним, а мы с Рюзаки начали отстегивать подопытного кролика этого пришибленного на голову недо-Ками, причем Ниар, изучив лекарства на столике рядом с кушеткой, быстро набрал что-то в шприц и ввел лекарство в вену потерпевшего. Я позвонила Ионову, и вскоре к дому подъехала машина скорой, а мы с гениями поднялись на верхний этаж и через чердак свалили в соседний подъезд, а оттуда – на свежий ночной воздух, переливавшийся дивными ароматами с близлежащей стройки.

Вернувшись домой, мы вывели Юльку и Бёздея на улицу и позвонили в полицию, сообщив о бомбе, ясен фиг, анонимно. Пока кинологи с милахами породы «овчарка немецкая, обыкновенная» прочесывали местность, а эвакуированные граждане истерично обсуждали происходящее, Бен-Ладана и Саддама Хусейна, а также происки американских спецслужб, я рассказывала Юле, что произошло в старом доме, и мы гадали, что же такое мне подсунул шинигами. А подсунул он мне странный лист металла, дико холодного и не согревавшегося даже в ладонях, серебристого, размером три на пять сантиметров и очень тонкого, по которому шли какие-то письмена. Мы с Юлькой сомневались, стоит ли показывать «подарочек» гениям, но потом коллективно пришли к решению предъявить его всего одному гению, который не помчится докладывать остальным, то бишь Бейонду, уже пришедшему в себя после проигрыша и вполне адекватно оценивавшему ситуацию. Грелля незаметно подманила маньяка, и тот, повертев в руках пластину, вынес вердикт:

– Неизвестный сплав, не встречающийся в этом мире. Равно как и в нашем. Полагаю, это металл мира мертвых. Письмена выполнены на неизвестном мне языке, он не похож ни на что из того, что я знаю: это и не иероглифы, и не буквы, и не символика, схожая с клинописью. Могу скопировать символы и попробовать расшифровать их, как код: если это язык, должен быть вариант перевода. Одно могу сказать точно: это не «черная метка», и неприятностей она за собой понести не должна, поскольку ни одного знака смерти здесь нет – их я всегда чувствую.

Я отдала пластину маньяку, и он начал быстро перечерчивать в блокнот, который всегда таскал с собой, символы, а мы с Юлей вернулись к обсуждению моего кошмара и поведения Дживаса. Последнее ее просто взбесило, а первое расстроило, но я сказала, что сама предложила геймеру расстаться, а кошмары были ожидаемы в такой-то нервотрепке. Наконец, кинологи уехали, обезвредив найденную в подвале бомбу, и жители смогли-таки вернуться домой. ВВ вернул мне «подарочек» шинигами, а я терзалась догадками: знал ли мистический блондин о том, что произойдет, и должен был мне ее передать, или же это был и впрямь подарок в знак благодарности? Говорить никому не хотелось, все разошлись по своим спальным местам, и только L ломанулся к компу, как алкаш к бутыли самогона после месяца «трезвой жизни» вдвоем со злобной тещей-язвенницей. Я заснула очень быстро, с надеждой, что кошмары мне не приснятся. Наивная…

Вода. Мутная, застилающая глаза, скрывающая от них солнце. Дышать нечем, вода заполняет легкие так же, как заполнила мысли и скрыла свет. Тело тяжелеет, отчаянье смешивается с водой, проникая в легкие, душу, мысли, стирая твое сознание и превращая тебя в существо, думающее лишь о той самой точке, что отчаянно пытается донести до тебя свет. Но вокруг только мрак, и нет возможности дотянуться до нее…

Я распахнула глаза и увидела L, трясущего меня за плечи. Воздух с болью проник в легкие, и я поняла, что во сне задержала дыхание, боясь «утонуть»…

– Ты в порядке? – настороженно спросил Рюзаки, отпуская мои плечи и садясь на свое законное место.

– Вроде, – пробормотала я. Паника отступила, дышала я снова ровно, и потому осторожно задала вопрос: – Я сегодня не орала?

– Нет, – покачал головой L. – Но ты металась по кровати, и я начал тебя будить, а затем ты задержала дыхание, и мне пришлось начать тебя трясти. Еще немного, и мне пришлось бы дать тебе пощечину.

– Не страшно, – усмехнулась я. – Если что, бей, не стесняйся. Получить оплеуху лучше, чем задохнуться.

Рюзаки кивнул, а я пошлепала в душ. Впрочем, в ванную я влезть не смогла, с трудом умывшись, и тут же выскочила в коридор. Отдышавшись, я пошла на кухню и, забив на голодных гениев, решила, что обойдутся они у меня сегодня яичницей с сыром и колбасой. Время было семь утра, но так как на дворе стояло воскресенье, мафия пробуждаться не спешила, и я со спокойной совестью читала юморески. Проснулся народ около десяти, причем всей толпой: и мафия, и Юлька с Бёздеем, и Ниар, который припозднился разве что минут на десять. Мы позавтракали, и Грелля, без слов поняв мой тоскливый взгляд, помыла мою тарелку и сковороду. Мэлло заявил, что я обязана тренироваться в стрельбе как можно больше, и мы с ним порулили в тир, оставив Мэтта дома. Точнее, он должен был сходить к Васятке, чтобы взломать компы подруги Киры, которая Михаэлю во время их беседы ничего интересного не поведала, но меня это не интересовало: я вообще решила больше о нем не думать, хотя сердце болело дико.

Мы с моим котофеичем поскреблись в тир и целый день провели, стреляя по движущимся мишеням, вернее, стреляла в основном я, причем из Мэлловского пистолета, поскольку мы заплатили владельцу за его молчание (о как сказанула, прямо «Крестным отцом» себя чувствую) и лояльность по отношению к изничтожению картонных уточек совсем-таки не пневматикой. Вечером сезон охоты был временно закрыт, и мы вернулись домой. С Мэттом я перекинулась парой фраз за ужином, и попросила Юлю постоять со мной в ванной, пока буду принимать душ. Скажете, что за юри такое? Да нет, не юри, к счастью. Просто когда настолько боишься воды, что зрить ее не можешь, присутствие подруги, которой веришь, как себе самой, – реально выход, и еще какой! Короче говоря, с грехом пополам, болтая с Юлей обо всякой ерунде, точнее, о том, чем чидори лучше разенгана, а Итачи круче Саске (убейте меня за воспоминания о «Наруто»), я таки приняла душ, и мы разбрелись по своим спальням.

На следующее утро мне вновь снилось, что я тону, и L опять меня разбудил. День прошел спокойно и ничем не примечательно: я ускакала в тир в сопровождении Ниара, который, как оказалось, тоже умел стрелять, хоть и не так ловко, как Михаэль, и пробыла там до самого вечера, паля из пневматики, ибо арийский босс службу нести без «Макарова» не мог – она у него «и опасна, и трудна». Ривера на посту сменил этот самый босс с «Макаровым», и обстрел утяток «маслятами», они же по чисто-русскому без примеси жаргонного «патроны», продолжился. Моя молочная реченька утекла домой, а Мэлло всеми правдами и неправдами старался превратить меня в Солдата Джейн. Кстати, получалось неплохо: я стреляла уже довольно метко, и на то, чтобы прицелиться, времени стало уходить в разы меньше, однако до уровня моего фырчащего и всем недовольного кошкообразного мафиози мне было еще как Киркорову до Паваротти… Вернулись домой мы поздно вечером, и я снова зарулила в душ с Юлишенцией, на сей раз с Майлом даже не встретившись, ибо он сидел в своей комнате и в нашей с Кэлем трапезе компашку нам не составил. Н-да, я умудрилась испортить иллюзию нормальных человеческих отношений с этим кибер-монстром… Кошмар!

Одиннадцатое августа ничем не отличалось от десятого, а двенадцатое претерпело изменения в виде нашего с Греллей похода на курсы в сопровождении Робото-панда, где Грелля, пребывая во взвинченном состоянии, разругалась с Позёмкиной в пух и перья, такой лавиной словесных изничтожений ее окатив, что я думала, та слиняет, не дождавшись начала занятия. Кстати, наши гении постоянно кучковались и что-то обсуждали, а также шлындрали по городу (от последнего Рюзаки, ясен фиг, воздержался), но мы с Юлей заняли позицию невмешательства и просто не лезли к ним с расспросами: вдруг L опять скажет, что не доверяет нам? Оно нам надо? Риторический вопрос…

Следующие два дня прошли вполне спокойно, а вот суббота для меня была страшным днем: намечался бой, причем не договорной, а вполне себе соревновательный, а значит, как сказал бы наш математически одаренный друг L, процент вероятности встречи с моими недоброжелателями был бы… очень велик, скажем так. Ну да, не знаю я точный процент, зато умею выкручиваться…

Бёздей по поводу боя абсолютно не переживал и надеялся, что колесо фортуны явит ему свой лик, выдав ему по жеребьевке бой со мной, несчастной, ибо маньячелло жаждал реванша, а может, и «священной мсти», кто знает.

Вечером за нами прикатились два джипа, и мы в том же составе, что и в прошлый раз, поехали на заклание меня, несчастной. Ионов свой мрачный лик не явил, что случалось довольно редко и означало, что он очень и очень занят. Ура, хоть не придется всю дорогу отпинываться от дебильного прозвища! В машине мы с Юлькой молчали, водила, ясен фиг, тоже, ибо о чем ему с двумя «курицами» беседовать? О ценах на птичий корм в странах Третьего Мира?

Доехали мы, к счастью, быстро, и, пройдя процедуру «мониторинга» на предмет попытки протащить в помещение железяки помимо катаны, а также мобильные телефоны, я прошлепала в раздевалку, где обнаружились Бёздей и еще пятеро бойцов. Переодевшись в свой стильный и удобный спортивный костюмчик с символом самого биг-босса, я поприветствовала участников соревнования поклоном, но ответили мне лишь двое, ибо их я не знала, плюс Бейонд. Трое же остальных в прошлом году присоединились к человеку, возжаждавшему моей крови, смерти, да и вообще всяческих мучений, а потому я не то что на поклон, на взгляд в свою сторону не рассчитывала. Вскоре подрулил еще один участник – парень лет восемнадцати, и его приняли очень сдержанно, как обычно принимают лидеров, которых стремятся обойти. Выплыв из кабинки, не напялив ни короткое кимоно, ни кендоги, и сияя первозданной белизной нижнего кимоно и чернотой хакама, он отвесил поклон, и я на него сдержанно ответила, а вот остальные поклонились нарочито учтиво, за исключением Бейонда, и я поняла, что передо мной, скорее всего, тот самый Алексей Смертин, тезка моего работодателя, тоже на него пахавший, как одинокий вол на все село, и недавно подвергшийся нападению по указке Киры рядом с часто посещаемым мною магазином продуктов. Я подошла к Бёздею и прислонилась к стеночке рядом с ним (ну хоть одна родная харя в этом болоте с крокодилами – пусть и обиженная на меня, пусть и маньячная, но уже до безобразия «своя в доску»). Бейондыч воззрился на меня так, словно желал мне сквозь землю провалиться, а я лишь ехидно на него глянула и уставилась на стену напротив. И тут случилось нечто. Новый чемпион, до этого подозрительно на меня косившийся, вдруг шепотом спросил что-то у одного из моих вражин, а, получив ответ, аж в лице переменился, просияв улыбкой в стиле «32 – норма», и ломанулся к нам с Бейондом. Маньяк-сама, спасите! Чего ему от меня надо?!

– Вы Темная Королева? – выпалил этот обрадушек, подлетая к нам с убивцем.

– Эээ… Что-то в этом роде, – пробормотала я, опасливо косясь на эту Парашу без огурцов. Его босс тоже вечно лыбу давит, и меня от подобного проявления эмоций в сим крематории уже тошнит…

– Я Ваш фанат! – выдал Смертин, и я аж воздухом поперхнулась.

– С какого перепоя? – озвучила я свои мысли, а товарищ, который нам вовсе не товарищ, растерялся. Да, не такой он, по ходу представлял «великую и ужасную» трехкратную чемпионку… Ну да не мои проблемы, не нравится – гуляй дальше по коридору.

Улыбка, на секунду померкнувшая, снова расползлась на его харе, кстати, нисколько не симпатичной, а, скорее, сахарно-кавайной: эдакий «ангелочек», в мир демонов спустившийся. Губы пухлые, красные, четко очерченные, глаза голубые, хотя нет, вру, аж синие, носик пуговкой, щечки с задорным румянцем, волосы блондинистые, короткие, кудрявые до безобразия. Амурчик, ты где лук на катану обменял? Вали обратно, не порть мое представление о сим заведении… Я-то думала, здесь только брутальные мужики и стервозные девицы обитают, а тут прямо дитя богов какое-то… Что за жуть? Не ломайте мои устои, гражданчик!

– Не думал, что Вы такая! – выдал купидончик, уже гораздо менее пафосным, но зато куда более дружелюбным тоном. – Вы в бою всегда так сосредоточенны, я думал, Вы сама серьезность, а Вы не такая…

– Где ж ты мое выступление-то увидеть мог, дитя полей и огородов? – озадачилась я. – Или ты до того, как начать рубать народ, аки травушку-муравушку, сначала в зрительном зале обитал?

– Упаси Боже! – прифигело ответил амурчик, замахав руками, аки мельница. Странно, какой-то он угловатый, несобранный… прямо как я. – Просто шеф мне показывал записи с Вашими выступлениями. Он Вами восхищается и всегда говорит, что я должен быть похож на Вас в своем стремлении к честной победе.

Ого, не ожидала. Что это с Ионовым? Он теперь мои бои как учебное пособие молодому поколению показывает, что ли? Что-то я себя прямо ископаемым чувствую…

– С чего бы он такое учудил? – возмущенно вопросила я. – Я что, Терминатор или Робокоп – на меня равняться? Я даже на Рембо не тяну.

– Еще как тянете! – усмехнулся амур сей клоаки. – Я когда Ваши бои смотрел, не верил, что можно так сражаться. Вы на таком уровне, к которому я только стремлюсь, и это не лесть. Надеюсь, Вы посмотрите мое выступление и потом дадите мне пару уроков.

– Выступление не посмотрю точно, разве что фортуна, как обычно, повернется пятой точкой, и нас в пару поставят, а уроки – это вообще не ко мне, – пожала плечами я. – Я не скрывала никогда и скрывать не собираюсь: я здесь не по своей воле, а драться вообще не люблю.

«Самураи» с русскими харями в углу зашушукались, а я лишь фыркнула. Можно подумать, они первый раз об этом слышат… Да все знают, что я терпеть не могу здесь драться!

– Почему же тогда Вы вернулись? – озадачился парниша.

– Шефа своего спроси, – поморщилась я, – авось скажет. Ибо мне тоже интересно узнать ответ на сей вопрос.

– Но ведь когда Вы деретесь, Вы настолько сосредоточенны, в Ваших глазах читается жажда боя! – выдал купидон, и я засомневалась в его умственных способностях, ибо во время боя я жду только его окончания.

– Еще скажи, что я крови жажду, – фыркнула я.

– А разве нет? – озадачился он, и я воззрилась на него, как на умственно отсталого.

– По пленкам бойца не понять, – выдал Бёздей ни с того ни с сего. – И лишь почувствовав окружающую его ауру можно сделать какой-то вывод.

– А Вы… – начал было с любопытствующим видом спрашивать мальчик-не-из-той-оперы, как вдруг дверь распахнулась, и в раздевалку вплыл один из охранников с цилиндром из черной пластмассы в руках. Мы выстроились в шеренгу, и он подошел к Смертину. Чемпион – значит, тянет номерок первым…

Купидоша запустил ласту в «урну» и выудил бильярдный шарик с цифрой «1». Дальше тянули мои вражины, стопудово по порядку их мест в турнирной таблице прошлого года. Потом протянули цилиндр мне, так как я на договорном бою выиграла. Мне достался шарик номер «2», и я возликовала – ни один из моих врагов сей номерок не вытащил… Затем судьбу испытал еще один типчик из незнакомых мне, видать, он тоже участвовал в договорных боях и выиграл. Ему тоже достался номер «2», ура! Я не бьюсь с Бёздеем! Спасибо тебе, Ананасовая Фея, спасибо тебе, Дисциплинарный Комитет, спасибо вам, Цугуми Оба и Такэши Обата! Я сейчас даже шинигами возблагодарить готова, право слово… А вот Бейонд моих восторгов не разделял. Он на меня так зыркнул, что я тут же захотела оказаться дома, в махровых тапках, и варить одуванчиковое варенье для L – лишь бы подальше от маньяка… Дальше тянул он и получил номер «4». Класс, Бейондыч и с чемпионом не сражается, ему в пару попал второй типчик, с коим я прежде не пересекалась.

«Секьюрити» записал результаты жеребьевки в таблицу и свалил куда подальше: на доклад боссу, если быть точнее. Я воззрилась на стену, Бёздей последовал моему примеру, а остальные начали присматриваться к противникам. Не парьтесь, чуваки! Вряд ли вы за это время сможете врага понять, ибо сейчас все замрут и начнут статично подпирать стенки, чтоб не «светиться» своими сильными и слабыми сторонами. Вскоре вызвали первую пару, и Смертин обратился ко мне:

– Пожелаете удачи, как своему преемнику на посту?

Я умилилась его кавайной лыбе и теплому взгляду и, махнув рукой, заявила:

– Лады. Удачи тебе, победи с честью.

Он просиял и свалил на Арену, а я подумала: какого фига этот парень тут забыл? Вроде бы, не похож на искателя славы или денег… Может, его тоже обстоятельства вынудили сюда прийти? Так незаметно, он, вроде, всем доволен…

– Странный он… – пробормотала я. – Вроде и располагает к себе, а в то же время как-то мне не по себе рядом с ним.

– Не приближайся к нему, – едва слышно ответил Бейонд. – Он мне не нравится. Если у нас обоих такое ощущение, лучше не рисковать. К тому же, ты ничего о нем не знаешь.

Я удивленно воззрилась на маньяка. Он мне помогает? Вау… А пять минут назад готов был кровь пустить… Или я опять его маньячные взгляды неверно трактую? Вон, Юлька от них в нирвану впадает, может, они не так уж опасны и страшны, как кажется? У Грелли с инстинктом самосохранения вроде порядок, значит, наверное, все же не каждый его маньячный взгляд несет угрозу…

– Спасибо, – улыбнулась я и поймала едва заметный кивок.

Настроение поползло вверх, однако не на много: следующий бой как раз мой, и нервы начали брать свое. Дверь открылась, и я увидела в коридоре Ионова – Черный Плащ спешит на помощь? Ну ладно, дадим ему выпендриться… Хотя чего я ехидничаю? Мне нужна его поддержка. Очень нужна.

Я выползла в коридор и подошла к противоположной от двери стене, чуть ли не носом в нее уткнувшись. Дверь, кстати, тут же захлопнулась, и мы оказались в полумгле родной «Зеленой мили»…

– Ты думаешь, что тебе повезло, раз жребий не пал на одного из твоих врагов, – начал оказывать психологическую помощь населению мой личный промывальщик мозгов, – но это не так. Не важно, что за чувства питает к тебе человек: ненависть, любовь, восхищение или отвращение, в любом случае, на его физические способности, равно как и на твои, это не повлияет. Ненависть питает бойца морально, но недолго – она сжигает. Она уничтожает изнутри, и воин становится слаб. Любовь же не дает нанести серьезных травм, но поддерживает куда дольше ненависти. А вот те, кому плевать на противника, концентрируются лишь на себе, на своей цели, и они куда более опасные противники, а решает все исключительно мастерство и вера в себя и свою цель, вера в тех, кто поддерживает бойца, ведь он сражается и ради них тоже. Ради чего бьются они, твои противники? Ради денег, славы, признания, ради получения удовольствия от чужой боли. Ради чего бьешься ты? Ты бьешься за свою жизнь, за жизнь своих друзей, за покой и уверенность в завтрашнем дне. Ты хочешь освободиться от оков этого места, тебе не нужны материальные и прочие блага, кои оно может даровать. Ты хочешь сохранить жизнь и здоровье, как себе, так и своему противнику. Ты свято веришь, что твой Путь Меча – дойти до конца с высоко поднятой головой и не сдаваться никогда в жизни. Этим ты сильна. Твоя душа чиста, и меч ведет тебя не к могиле, своей и чужой, а к защите друзей и близких. Они сражаются за смерть, ты – за жизнь, и это твоя главная сила. Вспомни образ, спасающий тебя из тьмы, и следуй за ним. Защити его. Не дай исчезнуть. Это даст тебе силы, коих нет у тех, кто сражается за деньги и разрушение. Победи ради своей конечной цели – ради защиты тех, кто тебе дорог. Защита – единственное, ради чего на самом деле стоит драться.