Текст книги "Нашествие гениев (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 47 страниц)

Машин у подъезда стояло две, как я и договаривалась со своим врагом – джипяра, навороченный до безобразия, один из тех, на которых меня два дня назад возили на заклание, то бишь на подписание контракта, и любимая тачка самого Алексея-свет-Леонидовича – черный «Alfa Romeo GT», пятиместное спортивное купе, салон которого он переделал в готичном стиле. Сколько бабок он в сию трансформацию вбухал, даже представлять боюсь, но итальянская спортивная машинка превратилась в средство передвижения трансильванского Князя Тьмы: черный салон, черные сидения и горящие красным датчики, а также вообще красная подсветка салона и руль цвета крови. Я с тяжким вздохом подрулила к сему чуду техники и заползла на заднее сидение. Юлька, как и каждый раз, когда Ионов сам вез меня на бой, уселась на переднее, а мафия и Ниар пошлепали к джипу.

– Приветствую, Ваше Мрачнейшество, – бросила я, заползая в готичный салон, где меня уже ждал мой личный кровосос, он же Граф Дракула славянской наружности, он же мой работодатель, которого мне хотелось сжечь на костре вместе с контрактом.

– Здравствуй, моя Королева, – разулыбалась эта гадость, и, как только я со всей дури шандарахнула дверцей, машинка плавно покатилась за пределы города.

– Кто так обзывается, тот сам так называется, – бросила я, а Его Темнейшество воззрилось в окошко, никак на мой выпад не прореагировав и вслушиваясь в звуки скрипки, наполнявшие салон.

Дома за окнами сменились деревьями, полями и линиями электропередач, высоковольтными, опасными, портившими весь сельский пейзаж, и я поняла, что мы скоро приедем. Катана на моих коленях вгоняла меня в депру – не хочу я драться! Но, как говорится, «хоти, не хоти, куда пнут – туда и покатишься», вот я и катилась – в роскошной тачке под горку жизни…

– С кем хоть драться буду? – вяло спросила я, зная, что мне не ответят, ибо разглашать имена противников до боя у этих шизиков не принято.

– Это мой тебе сюрприз, – ухмыльнулась эта «собака-улыбака». Ожидаемо, я даже не расстроилась…

Когда машина подкатила к чистому полю, в которое вела проселочная дорога, обрывавшаяся у странного сооружения, типа «навес каменный, обыкновенный», я захотела разрыдаться и сбежать, но, помня о контракте и о том, что у меня это все равно не выйдет, сделала моську кирпичом – пусть верят, что я настолько сурова, что даже мухи, мимо пролетая, дохнут от ужаса. Машинка въехала под навес, представлявший собой три кирпичные стены и крышечку, она же – крыша плоская, железная, а может и еще какая, я пробу металла не брала; и водила куда-то позвонил по мобильному. Пол навеса дрогнул, и местный лифт доставил нас в царство андеграунда и беспредела. Вспомнился Гарри Поттер и то, как служащие Министерства Магии, чтобы попасть на работу, смывали себя в унитаз. Мораль: нам еще повезло, и архитектор сей конструкции был укурен не так сильно, как автор одиссеи Гарри Поттера.

«Alfa Romeo» проехал по огромному подземному гаражу, залитому тусклым светом, мой работодатель надел маску, черную, чем-то напоминавшую птичий клюв с серебристым узором, накинул на голову капюшон готичного черного плаща а-ля «мантия» и выплыл из машины. Юльке водила выдал простую карнавальную маску, напоминавшую очки и скрывавшую только верхнюю часть моськи, а также плащ с капюшоном, меня же обделили, и я, как обычно, выскреблась на свет Божий, то бишь под флуоресцентное освещение гаража, светя харей перед камерами. Да, это еще один способ привязать бойцов: сами-то посетители тут инкогнито, и мало кто в курсе списка присутствующих, а вот бойцов все знают в лицо, и если что, шеф может их «прижать» записями сражений. Мы с Юлей порулили за временным Сусаниным с клювом, и, подойдя к металлической двери, тот ввел пароль в кодовый замок. Пароль менялся каждый раз, и Ионов оповещал о нем только тех, кто оплатил вход на шоу. В это время к нам присоединились еще три чубрика, косплеивших средневековых инквизиторов в масках: Дживас, Кэль и Ривер, которые, так же, как и Грелля, были облачены в «мантии» с капюшонами, скрывавшие фигуру и одежду, и маски: карнавальные, тряпичные, стандартные для «не высоких» и «не почетных» гостей вечера. Дживас даже гогглы снял, чтобы масочку натянуть, но я старалась ему в глаза не смотреть. Я вообще на него не смотреть старалась – и так нервы как балалайка…

Дверь распахнулась, и мы прорулили мимо двоих шкафообразных охранников, осмотревших всех, кроме биг-босса с клювом, на предмет наличия мобильников и прочих запрещенных к проносу вещей, то бишь оружия, а также просканировавших нас в поисках жучков. Далее мы прошлепали по темному коридору и остановились у неприметной двери, охраняемой двумя тощими мужичками с серьезными харями, которые любому показались бы анорексичными доходягами, но только не опытным бойцам, ибо их расслабленные позы и цепкие взгляды холодных глазищ на защищенных от камер масками лицах говорили яснее гор мышц о том, что перед нами первоклассные бойцы. Готичный Король сего оплота беспредела кивнул остальным на соседний коридор, который должен был привести их к зрительским местам. Народ поскребся «куда послали», ни слова мне не говоря, но я на них даже не смотрела: я вперилась взглядом в пол. Ионов наклонился к моему уху (ну вот чего я такой гном, а?) и прошептал:

– Удачи, моя Темная Королева. Я верю в тебя. Ты не способна проиграть. Помни: человек имеет право укусить, если укусили его. Не сдавайся до последнего. Покажи мне, чему ты научилась за этот год. Покажи, что ты способна на большее, чем верить в чудо. Покажи мне, что ты способна поверить в себя, когда сжимаешь рукоять катаны. Не веди меч, пусть он ведет тебя. Отдайся ему. Влей в него свою душу и возьми себе его безучастность. Ты – это он, а он – это ты. И помни: ты можешь умереть, но не можешь проиграть, потому что жизнь – лишь этап существования, проигрыш же равносилен тому, что ты сдашься. А та, кто верит в себя и в свой Путь Меча, сдаться не может.

Я кивнула, распахнула дверь, оставив Ионова в коридоре, и зашла в комнату подготовки к бою. Бейонд был уже здесь – его забрать должны были прямо от места работы. О да, у них так принято: завоз бойцов на Арену и их отправка обратно – забота исключительно их работодателей. ВВ был одет в свои любимые черные брюки и водолазку и сиял алыми глазюками, спокойно стоя у левой стеночки, выкрашенной в темно-серый. У стены напротив входа притулились трое неизвестных мне бойцов, чистивших катаны и споривших о том, кто из них круче. Один из них, неизвестно какой травы укурившись, оделся как ниндзя, хотя такие граждане, если честно, встречались на этих боях довольно часто, вот только харю прятать было запрещено. Двое других не стали особо выпендриваться и надели типичную для бойцов кен-до одежку: кендоги темно-синего цвета (она же куртка) и черные штаны, напоминающие юбку солнце-клеш, под названием «хакама». Справа значились кабинки для переодевания, в одну из которых я и зарулила, не поздоровавшись с присутствовавшими. Это я не беспардонная, это я просто неодетая, ага…

Я быстро переоделась в хакама, ясное дело, черного цвета (честно говоря, других цветов и не встречала, разве что темно-синие, в цвет кендоги), белую хадаги, оно же, по сути, нижнее короткое кимоно, и черное укороченное кимоно Монзуки с вышитым на груди небольшим, сантиметров десять в диаметре, бордовым знаком отличия в виде морды дракона, заточенной в окружность. Спросите, с какого перепоя я мужское кимоно напялила? Да даже если и не спросите, поясню: оно тупо в сто раз удобнее этой жесткой курточки кендоги – оно хоть мягкое… Да и вообще, какая разница, парень я или девушка? Враг на это не посмотрит, а мне нужен максимальный комфорт в одежде. Дракон на кимоно, кстати, не из воздуха нарисовался, а если быть точнее, эту рожу, чем-то напоминавшую дракона из «Мортал Комбат», нарисовал мой работодатель специально для меня. Кимоно, да и вообще то, что на мне сейчас было напялено – его подарок к первому моему бою, с тех пор и не меняю: они до безобразия удобны. Нет, ну а что? Пусть он мой враг, но раз я на него работаю, почему не взять униформу? А то бы он меня заставил этого дракона на моей кендоги для вполне себе официальных соревнований вышивать, а там это под строжайшим запретом. Короче говоря, да, я нагло заюзала Ионова в качестве швеи-мотористки, ну, или кошелька, расплатившегося с оной, так вернее будет.

Убедившись, что все сидит нормально, я напялила на ласты таби – эдакие «носки» из хлопка черного цвета с подошвой из телячьей кожи и отделенным от остальных большим пальцем. Обычно такие носки (без подошвы, ясен фиг) японцы носят, напяливая на них шлепки «гета» – тупо удобно, но кен-до в шлепанцах не позанимаешься, а потому «носочки» оснащают подошвой, и мир снова сияет яркими красками, а шлепки не мешают жить, ходить и рубить врагов на колбасу. Я поглядела на себя в зеркало, висевшее на стене, огромное такое – в полный рост, и закрутила волосы в хвост черной резинкой, вяло подумав о том, что волосы до плеч – это явный плюс.

Налюбовавшись на опостылевшее за двадцать лет тоскливой жизни отражение в зеркале и упаковав в сумку брюки и белую блузку вместе с туфлями-лодочками, я подхватила катану и выплыла обратно в комнату. Отвесив этим гаврикам поклон, я была удостоена ответа от двоих из них и Бёздея. Третий, он же «ниндзя», меня заигнорил. Что за на фиг? Расовая и прочая дискриминация в стиле: «Вы самураи, а я воин тени, ночи и бесшумного убийства, бойтесь меня, бугага!» – что ли? Ну и ладно. Вскоре к нам присоединился еще один боец, напяливший спортивный костюм, и я подумала: мое счастье, что сегодня нет тех, кто год назад возжаждал моей смерти. Мне даже расхотелось просить Ананасовую Фею и колесо фортуны, чтобы меня с Бёздеем в пару поставили, вот правда…

Первыми вызвали того самого «ниндзя» и гаврика в спортивном костюме, и, когда они вернулись, я порадовалась торжеству минимализма и отрицания излишеств над глобальным укуром и возомнению себя любимого бесшумным теневым убийцей из Японии. Поздравив парня в спортивном костюме с победой, на бой удалились двое «самураев», и я поняла, что биться буду с Бёздеем. Ой, мама, что-то мне нехорошо… Он на меня так глазел, что я сквозь землю провалиться готова была. Один из «самураев» не вернулся, и я несколько раздраженно поздравила его противника с победой, понимая причину невозвращения его соперника, после чего охранники вызвали нас с Бёздеем, по привычке ткнув в нас пальцем. Мы обменялись взглядами: ВВ – убийственным, я – просительным, в стиле: «Чувак, давай все же без крайностей, а?» – и пошуршали на Арену. Пройдя по темному коридору, мы выползли к решетчатым воротам и замерли. «Катана на поясе, волосы в хвост собраны, тапки не трут, не мнут, не спадают, вроде все на месте, разве что решимости не хватает, но это дело наживное», – подумала я нервно и услышала, как объявляют первого бойца:

– Итак, приглашаем на Арену Шинигами!

Да уж. Интересно, Бёздей сам эту кликуху взял, или его босс придумал? Впрочем, учитывая, откуда его глазки взялись, кличка подходящая…

Раздались аплодисменты, и Бейондыч порулил под свет софитов. Я шумно сглотнула: подкрадывались паника, истерика и прочие радости жизни, но я вспомнила слова Ионова, Юльку, своих новых анимешных друзей, глаза Дживаса в том переулке, дядю, а затем того, кто являлся мне в кошмарах, и, подумав, что просто обязана быть сильной и выжить, запихнула панику куда подальше вместе с истерикой и нервами в принципе. Все, хорош с ума сходить – выживать надо. А то сейчас на Арену выйду, и каюк мне. Кстати, Арена представляет собой нехилый такой круг с деревянным полом, огороженный высокой каменной кладкой, наверху которой расположены трибуны для зрителей. В вип-ложе, напротив единственных ворот на Арене, место моего работодателя и его почетных гостей, кои восседают в мягких креслах за столиками с соками-фруктами и прочей лабудой. Там даже небольшой диванчик стоит – для особо впечатлительных особ, пардон за странную словесную конструкцию… Остальные трибуны представляют собой кучу столиков, вмонтированных в идущий под уклоном пол и окруженных стульями. Обычно туда притаскивают то, что заказывают посетители у буфетчиц сего сельского клуба, одетых в костюмы готичных горничных. Алкоголь, ясное дело, льется рекой, но ни разу еще, насколько я знаю, пьяных дебошей не было – это вам не футбольный матч, где из пола вырывают кресла, чтоб в трибуну врагов-завистников с воплем: «Динамо-чемпион!» – швырнуть. Тут даже «Банзай!» не заорут, ибо дебошира потом больше не пустят, выдав ему волчий билет на всю оставшуюся жизнь, да и вообще выпроводят в момент, не гнушаясь членовредительством – тут охрана пожестче московского ОМОНА, право слово…

– …поэтому мы приглашаем на Арену долгожданного участника – Темную Королеву! – донеслось до моего сознания, и я, вздрогнув и шумно выдохнув, вырулила под свет софитов. На меня обрушился шквал аплодисментов и улюлюканье: мой пацифизм далеко не все приветствовали, а многие так и вовсе терпеть не могли, но это не мешало им ставить на мою победу – как говорится, эмоции эмоциями, а бухгалтерскую книгу ведут логикой.

Я отвесила вялый поклон, не дотягивающий по глубине до уважительного, ибо за что их уважать не ясно, правой трибуне, потом левой, а потом нашла взглядом глаза Ионова, отвесила ему самый настоящий поклон и четко произнесла:

– Ave Caesar, imperator, morituri te salutant.

Вспомните Рим, Колизей и гладиаторов. Это их приветствие, с латыни переводящееся как: «Здравствуй, Цезарь, император, идущие на смерть приветствуют тебя». Спросите, с какого перепоя я так вежлива со своим моральным (и не только) инквизитором? Отвечу. Во время боя насмерть мне все же нужна поддержка. Юльку в этой толпе не найти: они же все выглядят одинаково – плащ, маска, полное слияние с толпой, а вот Ионов… Он клювом выделяется и своей абсолютной и безоговорочной верой в мою победу. Думаете, то, что он мне вещал, – чушь, и он меня тупо «накручивал»? Может быть, но, памятуя о прошлом опыте, Алексей Леонидович Ионов в меня и правда верит, равно как верит и в то, что говорит мне перед выступлениями. Кстати, речь его всегда меняется, в зависимости от моего состояния, и потому перед боем он из моего врага превращается в моего же союзника, и я начинаю верить в его слова, подбадривая себя ими, а потому поклон отвешиваю вполне искренний и честный – в эти секунды я его даже уважаю, вот такая я странная. Но ведь то, что он говорит мне перед боем, и впрямь помогает мне поверить в себя и победить, а значит, на время сражения он мой Цезарь, тот, кто заставляет меня сражаться, но слепая вера в милость которого не дает мне проиграть. А значит все же…

Ave Caesar, imperator!..

====== 33) «Помнишь замок Бран и звезды?» или «Одиночество, а также планы Киры и L» ======

Мы с Бёздеем встали друг против друга, и я провела ритуал. Куда ж без этого? Надо же мне нервишки успокоить, да на «Мортал Комбат» настроиться? Поднявшись с колен с уверенностью в собственных силах и последовав совету Ионова, я посмотрела в глаза Бейонду, и мы отвесили друг другу поклон. Раздался удар гонга, висевшего над воротами Арены, и мы медленно и плавно заскользили по кругу, не сводя друг с друга глаз. Особого плана боя у меня не было: обычно тактику я продумываю «в процессе», поскольку даже знание стиля боя противника не приведет вас к верной концепции боя с ним, и часто воины такие фортели выкидывают, что тщательно продуманный план, от которого отступать – величайшее табу и «шаг влево, шаг вправо – расстрел на месте», может только помешать. Конечно, какие-то наработки присутствуют, но вот в какой момент их применить, решать надо по ходу боя, а то мало ли – выпад сделаешь, а противник в это время в такой глухой обороне, что стенобитным орудием не прошибешь…

Первым атаковал Бёздей, что было довольно странно, учитывая его выдержку. Ай-яй-яй, маньячелло, как же так? А я надеялась еще помурыжить это сборище мармонов томительным ожиданием бойни… Мгновенно вытащив меч из ножен, я парировала удар и тут же начала контратаку. Этого Бёздей явно не ожидал, и я усилила прессинг, но вскоре ушла в оборону и начала измываться над противником, зрителями и нервами своих болельщиков, ведя «неровный» бой, то активно и «безрассудно» атакуя, то уходя чуть ли не в глухую оборону. Такой стиль боя мне несвойственен, и ВВ явно был озадачен, но сражался просто потрясающе, однако сдаваться я была не намерена. Вот только и он не сдастся, и это было паршиво… Хотя, если честно, я его за это безумно уважаю.

Мы скользили по арене, не отводя друг от друга глаз, сталь пела на разные голоса один и тот же мотив, зрители что-то кричали, но я слышала лишь собственное дыхание, шуршание ботинок противника по деревянному полу и звон мечей, а перед глазами стояли лишь его алые глаза и тонкая серебристая полоска его катаны.

Шаг, поворот, блок. Резкая смена позиции, атака. Удар, удар, удар, не отвлекаться, не останавливаться, не сдаваться… Сталь впивается в сталь, а глаза – в глаза, дыхание ровное, сердца бьются так быстро, что готовы выскочить из грудных клеток… Присесть, увернуться от атаки, отразить еще одну и вновь атаковать. Вперед, только вперед, сконцентрировать удары на корпусе противника. Вновь уйти в оборону, а затем резко атаковать по ногам, дав врагу иллюзию того, что он разгадал план.

Серебристая молния рассекает воздух, и я едва успеваю увернуться от нее – он явно ждал удара по ногам. Что ж, а я ждала, когда ты нанесешь этот удар… Резко шагнув в сторону и вперед, сокращаю дистанцию до минимума и наношу удар тупой стороной лезвия по запястью противника. На секунду его руки теряют хватку, и я наношу сильнейший удар по лезвию его катаны. Та отлетает к противоположному концу арены, и я ловлю яростный взгляд Бёздея. Поздно батенька, старуха сказала «спать», ты ведь даже без меча не сдашься… Резко сближаюсь и ребром правой ладони наношу удар по шее маньяка так быстро, что он просто не успевает его предотвратить. Бёздей падает без сознания на деревянный пол, а над моей головой раздается такой долгожданный удар гонга. Всё. Отмучилась…

Я отвесила поклон Ионову, затем левой трибуне, потом правой и, убрав меч в ножны, под аплодисменты и привычное улюлюканье свалила с арены. Хотелось кинуться к Бейонду, проверить, как он там, но я понимала, что вряд ли он такому повороту событий обрадуется, да и вообще, не принято здесь это…

Но как только я вышла с Арены, меня затрясло. Паника, отправленная мной перед боем в задний карман брюк, возвращалась, утроенная и помноженная на истерику от воспоминаний. Я прислонилась плечом к стене и закрыла лицо ладонью. Сил двигаться не было. Мимо меня сновали люди: кажется, на Арену вышел медик – привести в чувство Бёздея. Логика бы повелела мне уносить ноги, пока ВВ меня не увидел, но она бухала вместе со спокойствием, а потому я, в состоянии «порог инфаркта, не троньте, а то помру», подпирала стену. И тут меня все же тронули за свободное от прижимания к стеночке плечо, а знакомый спокойный и уверенный голос произнес:

– Я был в тебе уверен. Ты молодец.

Я вяло посмотрела на подошедшего и тяжко вздохнула, не удостоив его ответом.

– Я знал, что тебе будет сложно сразу же выйти против одного из старых знакомых, – продолжал мой персональный кошмар, размеренно потирая мое предплечье. Это бесплатный сеанс массажа? А он что, в мою оплату входит? Не помню такого пункта… – Но также я понимал, что ты будешь сильно переживать, а потому поединок с незнакомым человеком, чей стиль боя ты не знаешь, будет лишь дополнительным стресс-фактором. Потому я поставил тебя на бой против твоего партнера по тренировкам – ты знаешь его стиль, и он не питает к тебе жгучей ненависти, да и вообще является твоим товарищем, а потому ты могла драться спокойно и не волноваться о том, что будет в случае проигрыша. Я не верю, что ты можешь проиграть, но ты себя сильно недооцениваешь, и потому я решил, что этот партнер для тебя идеален.

– Спасибо, – пробормотала я, «проникнувшись» словами Ионова. Знал бы он, что Бёздей – серийный убийца! Хотя откуда же ему знать? И это хорошо… Но он, как всегда, обо мне заботился, и это вновь заставило меня забыть о том, что, собственно, не будь его, мне вообще бы драться не пришлось, и вязала бы я себе носочки у монитора, глядя как Наруто с воплем: «Разенган!» – мочит клонов Зецу…

– Всегда пожалуйста, я же забочусь о тебе, – разулыбался мой работодатель и, встав рядышком и отлепив меня от стеночки, повел под ручку в раздевалку.

Я внаглую на него облокотилась и пошлепала по темному коридору, вот только вместо раздевалки он привел меня в свой кабинет, лишенный камер видеонаблюдения, но оснащенный огромным мягким диваном, письменным столом черного дерева и парой кресел рядом с ним, а также небольшим круглым столиком на тонкой высокой ножке рядом с диваном и бра, освещавшими выкрашенные в серый цвет стены. Ионов приземлил меня на диван и, сняв плащ и маску, накапал в стакан с водой нечто, запахом своим ясно говорившее миру: «Имя мне – валериана обыкновенная, нервоуспокаивающая». Когда мафиози протянул мне стакан, я бесстрашно его опустошила, ибо наркоту он мне дать не мог: я ему была нужна в здравом уме и трезвой памяти, а из наркош бойцы никакие, да и вообще, уж в чем, в чем, а в вопросе собственного здоровья я ему доверяла – этот человек не способен был навредить мне ничем, кроме самих боев и всех «правд и неправд», коими он меня на них загонял. В остальном же он был сама лояльность и даже, можно сказать, доброта: когда я валялась в хирургии с аппендицитом, например, он оплатил отдельную палату и медикаменты, причем я потом так и не сумела вернуть ему долг, ибо он отказывался брать деньги; во время самой операции он подпирал стеночку коридора больницы, а когда я «отходила» от наркоза, сидел со мной и толкал меня, если я «забывала» дышать, ибо родители мои в день операции в больницу не пришли, да и вообще навестили меня всего дважды, а вот он приходил каждый день. А еще, помнится, он даже на курорт меня возил, хоть я и сопротивлялась, на второй год нашего сотрудничества. Мы тогда укуренно обшарили замок Бран, что в Трансильвании, некогда принадлежавший Владу Цепешу, он же граф Дракула, да и вообще неделю жили как настоящая семья: эдакие «старший братик» и «младшая сестренка», которые любят препираться, причем брат спускает сестре все выходки, начиная от таскания его, несчастного, по магазинам сувениров, до эпичного шандараханья дверью об косяк и «ухода из дома во мглу ночную». Я тогда, помнится, два часа шлялась по улицам, а когда остыла, но в силу «гордости и пафосности» решила не возвращаться, он сам меня нашел и словами: «Успокоилась? Идем, нас ждет поздний ужин», – разрулил конфликт, а затем, выслушав мою гневную тираду о том, какая он «редиска», отвел-таки меня в отель…

Итак, набухавшись валерианки и выпив протянутые мне две таблетки пустырника, я откинулась на спинку дивана, и Ионов, усевшись рядом, начал вещать о том, какая я молодец и как красиво победила врага. Я же слушала его краем уха, стараясь прийти в себя. Странно, но мирная, монотонная болтовня абсолютно статичного соседа по дивану меня и впрямь начала успокаивать, и я прислушалась к его словам. Уловив, что я его уже не игнорирую и не использую как источник шума успокаивающего характера, Алексей усмехнулся и возвестил:

– Ты молодец, ты смогла преодолеть свой страх. Страхи порождает наше подсознание, потому с ними так сложно справиться, но и на него можно влиять – стоит лишь подумать о том, что способно тебя успокоить, что вызывает улыбку на устах, что согревает душу. Ты сильная женщина, ты вспомнила тепло, погружаясь в могильный холод, как я учил тебя, и это дало тебе силы преодолеть свой страх. Он не ушел – он затаился, но чтобы ты смогла снова бороться с ним, попробуй вспомнить, что же успокоило тебя сегодня больше всего, и сохрани этот образ в самых потаенных глубинах души. Защити его от ударов судьбы, и даже если жизнь попытается его исковеркать, оставь нетронутым. И лишь если этот человек предаст тебя, выброси его из своей души, сердца, памяти и мыслей.

Я с благодарностью посмотрела на Ионова и улыбнулась:

– Спасибо, Лёш, ты мне очень помог.

– Надеюсь на это, – кивнул он, и начал вещать о том, что, оказывается, недавно в замке Бран прошла небольшая реконструкция торговых секторов, а также был сделан ремонт, и что он мечтает снова туда съездить.

Я с интересом внимала его повествованиям, откинувшись на спинку дивана, и вскоре окончательно успокоилась. Врубившись в это, мой работодатель встал, помог мне подняться, протянув лапку, на которую я оперлась всем своим хилым весом, и, напялив маску и плащ, проводил меня в раздевалку. Когда он ушел, я быстренько переоделась, отметив, что следов пребывания Бёздея нет, а значит, скорее всего, он уже уехал, и пошлепала к выходу. У двери меня снова просканировали металлоискателем и выпустили в недра подвала. «Alfa Romeo», она же готичная карета, ждала только меня: Юлька сидела на переднем сидении и бросала в зеркало заднего вида злобные взгляды на моего работодателя, с пофигистичным видом что-то строчившего в записной книжке. Вломившись в салон и беззвучно захлопнув дверь, я вопросила:

– Юль, ты как?

– Это я тебя должна спросить, «ты как?»! – возмутилась моя подруга, а машина плавно покатилась к «лифту» местного разлива.

– Да я нормиком, меня вот валерианкой отпоили, так что жива, – усмехнулась я.

– Ага, «отпоили»! – возмутилась Юля. – Не втянули бы во всю эту байду – не пришлось бы отпаивать!

– Это да, – кивнула я покладисто. – Но раз уж втянули, спасибо за валерианку и поддержку.

Юля начала было возмущаться и осыпать моего нанимателя всяческими нелестными отзывами, кои он безразлично пропускал мимо ушей, но я укуренно его защищала. Бред бредом, но после боя я всегда ему благодарна, ведь как бы Алексей ни был занят, он всегда выходит меня поддержать, не важно, есть ли еще бои в программе вечера, а ведь его возвращения никто не ждет, и он таким образом пропускает любимое шоу, общаясь со мной и выясняя, как я, все ли в порядке, да и вообще всячески подбадривая и поддерживая. Да, он гад. Да, он та еще пакость. Но вот того факта, что он умеет поддержать, это не отменяет, и я ему за это после боев обычно бываю благодарна. Ясное дело, наутро это проходит, ибо «отходняк» после боя заканчивается, и я вспоминаю все его пакости, но вот по-вечерам он прямо мой товарищ, брат и я не знаю кто, а потому я уперто защищаю его от нападок своего личного аловолосого шинигами.

Всю дорогу Ионов молчал, внимая звукам скрипки, которые как всегда оглашали готичный салон авто, Юлька возмущалась, а я старалась свести все к позиции «мир, труд, марихуана» и клевала носом: шутка ли, валерьянка, пустырник и отходняк от дикого стресса в куче? Наконец, мы прибыли к моему дому, Ионов заявил: «Сладких снов, моя Королева», – и, получив от меня слова: «И тебе не хворать, мое Мрачнейшество», – был оставлен в салоне в гордом одиночестве – водила, сливавшийся с сиденьем, не в счет. Мы с Юлей, вдохнув ароматы ночного воздуха и не первой, но все же свежести, обнялись, постояли так пару минут, а затем пошлепали домой.

– Как Бейонд? – осторожно спросила я, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

– Не знаю, – пробормотала Юля. – Он пришел в себя, поднял катану и ушел, но так злобно зыркал на всех, что даже мне жутко стало. Он же впервые за четыре года, что в подпольных боях участвует, проиграл…

– Прости, – пробормотала я, а Юля отмахнулась:

– Да все нормально! Он сильный, просто ему не повезло. Но следующего врага он по стенке размажет, это я точно знаю! Он же у меня настоящий мужик, может добиться чего угодно! Он победит, и все будет чики-пуки!

– Это точно! – довольно улыбнулась я и открыла дверь своей хатки.

L обнаружился в спальне, и мы, бросив ему дружное: «Йо, человечище», – прошлепали на кухню, закинув мои шмотки и катану в мою же спальню. Я выудила из холодильника котлеты, а Юлька начала чистить картошку. Она хоть и не любит готовить, простейшие блюда сварганить способна, а потому решила мне помочь. В дверь позвонили, и Юля порулила открывать – как оказалось, вернулись Ниар и мафия. Бёздей же, как он говорил Юле еще до отчаливания на бой, должен был по его завершении отправится в парк махать мечом в целях успокоения нервов. Это был его план на случай проигрыша, и он просил Греллю к нему туда не приходить. Мы переживали, как бы он не съехал с катушек – убийца все-таки – но все же пойти туда Юлька не решалась, а мне так и вовсе там появляться не стоило. Нужно человеку пар выпустить – пусть выпускает, нечего у него над душой стоять, особенно тому, кто его в это состояние вогнал.

Я сидела за столом, котлеты шкворчали на сковородке, а в раковине текла вода, когда на кухню вломился Ниар и с порога нервно спросил:

– Как ты?

Я удивленно на него воззрилась: мой зефирный Принц был весь на взводе и даже не пытался это скрыть.

– Нормиком, – улыбнулась я, показав Риверу знак «победа».

– Точно? – недоверчиво спросил он.

– Ага, – кивнула я. – Я выпила пустырник и валерьянку, так что уже прихожу в себя. Вот посплю, вообще все будет в шоколадных зайцах и яойной капусте, она же в народе «роза обыкновенная, нарисованная».

Ниар расслабился и уселся на диванчик у окна, а на кухню вернулась Грелля в сопровождении мафии. Кэль был злой, как стадо дикобразов, из которых иголки повыдергать пытались, а Майл флегматично дымил цыбулькой, но, к счастью, додумался открыть окно и загрязнять атмосферу вне моей кухни.

– Что это вообще такое было?! – возмущенно проорал Михаэль, подбегая ко мне и хватая мою бренную тушку за предплечья, правда, на этот раз не больно. Прогресс…

– Ты о чем? – вскинула бровь я. Слава пустырнику, мне все до лампочки…

– Да этот парень, второй боец, своего противника несмотря на гонг убил! А тот ведь без сознания был!

– Михаэль, ты меня пугаешь, – усмехнулась я, чуть удивленно глядя на пышущего яростью Кэля. В синих глазах плескались злость, раздражение и, что интересно, явное беспокойство. – Ты был главным советником босса мафиозного клана, и ты не знаешь, что такое «подпольные бои»?

– Знаю! – возмутился арийский мафиози. – Но у нас было запрещено добивать противника после удара гонга! Что за беспредел здесь творится?!

– Народ жаждет хлеба и зрелищ, – все с той же усмешкой выдала я, пофигистично взирая на Кэля. – А ты думал, там можно кинуть катану на пол, проорать: «Я сдаюсь, не превращай меня в котлету», – и тебя отпустят? Да если ты сдашься, тебя скорее всего зарубят – трусов данное общество не любит. К тому же, если ты кому-то в прошлом насолил, тебе с удовольствием отомстят, потому выход всегда только один. «Aut vincere, aut mori». «Или побеждать, или умирать».