Текст книги "Нашествие гениев (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 47 страниц)

– Вас это не касается. Это мое прошлое. Я не спрашиваю Дживаса, почему он решил умереть, я не спрашиваю Кэля, почему он позволил Дживасу это сделать, и я не спрашиваю Ривера, почему он не позволил приблизиться даже членам СПК, которые его ценили и уважали. Давайте уважать друг друга и не лезть в то, во что лезть не стоит.

Я не стерва. Хотя иногда бывает… Просто я не могла позволить им во все это ввязаться. Мэлло со своим взрывным характером тут же кинется к моему обидчику, как Матросов на амбразуру, Дживас, как верный Хатико, ломанется за ним, а Найт решит помочь своему товарищу, потому что он очень добрый, но сейчас у них нет ни членов СПК, ни мафиозного клана, ни даже оружия, за исключением Мэлловского рабочего пистолета. А это значит, у них нет шансов, ведь денег у них тоже нет. А, как говорится, бедняку богача не достать, разве что нытьем.

– Ты что несешь?! – зло рявкнул Кэль.

– Что слышал, – нахмурилась я, пристально глядя в черное жаропрочное стекло. – Не суйтесь. Это мои проблемы.

– Значит, все это ложью было? Ты нам не товарищ?!

– Товарищ. Но не друг, – ответила я, и почему-то голос все же дрогнул. Я закашлялась, чтобы это скрыть, но Дживас все же заметил мою оплошность и поймал друга за запястье, словно останавливая. Странно, но Мэлло мой срыв тоже услышал и замолчал. Повисла тишина, а затем он подошел к духовке и положил руку мне на плечо.

– Ты нас защитить хочешь? – спросил он на удивление тихо. Черт, Кэль, откуда такая прозорливость?! С Фрейдом полосатым наобщался?

– Вот еще! – фыркнула я, скидывая его руку со своего плеча и поднимаясь на ноги. Он тоже встал и вдруг заявил:

– Я никому не позволю причинить тебе боль, – я вздрогнула. – Знаешь, если бы у меня была сестра, я бы хотел, чтобы она была такой, как ты. И я не позволю никому навредить тебе. Ты мне слишком дорога. Ты мне как младшая сестрёнка. А потому мне приятно, что ты о нас беспокоишься, но я не дам тебя в обиду.

Он меня обнял, потрепал по волосам и свалил в свою спальню. Сестра, да? Ясно. Правильно. Странно, но я думала будет больнее. А мне как-то почти и не больно… Ну и ладно… Я посмотрела на часы и достала печенья. Они отлично пропеклись, и я быстро сгребла их на большое блюдо.

– Молодец, Юль, хорошие печенюшки, – улыбнулась я.

– Маш… – пробормотала Грелля.

– Не волнуйся, – усмехнулась я. – Они все равно не в курсе. Так что ничего сделать не смогут.

– Я все слышал, – вдруг подал голос Ривер. Дживас, что удивительно, за Михаэлем не последовал и курил в коридоре, внимательно прислушиваясь к словам Ваты. – И я с Мэлло согласен. Мы тебя ему не отдадим.

– Подслушивать нехорошо, – нахмурилась я, а Найт лишь пожал плечами.

– Ты громко говорила.

Я хотела было возмутиться, но поймала кивок Юли. Я правда орала, что ли? Ой, мама… Я упала на стул, не убрав со стола противень, и Ривер подошел ко мне.

– Позволь помочь? – спросил он, глядя на меня сверху вниз. – Мы с Мэлло в приюте были лучшими. Поверь, по козням он специалист, умеет предугадывать следующий ход противника, а я лучший в анализе данных и могу такую аферу экономическую провернуть, что этот человек не обрадуется.

– Ты что, согласен работать с Михаэлем? – опешила я.

– Да, – с готовностью кивнул Ривер.

– Но, Найт, он же… – я запнулась, вспомнив, что мы не одни, но Зефирчик лишь покачал головой и слабо улыбнулся, а затем обратился к Дживасу.

– Мэтт, ситуация очень сложная. Если мы не будем работать вместе, вряд ли что-то получится. Ты ведь понимаешь?

Майл кивнул и умотал к себе – по всей видимости, уламывать Кэля работать вместе с Ривером, а я тихо спросила:

– Ты уверен?

– Конечно, – кивнул Ниар. – Ты моя подруга. Давно ею стала. Ты не представляешь, что для меня значит то, что ты меня приняла. И пусть ты не готова мне открыться, мне это не важно. Я тебе уже доверился. И, кстати, отвечая на твой вопрос… – он многозначительно посмотрел на Юлю, и та быстренько утекла с кухни, а он продолжил едва слышно: – Я не подпускал к себе членов СПК, потому что боялся предательства. Я знал, что Хол работает на Мэлло, и боялся, что другие тоже могут предать. Я всю жизнь этого боюсь. С тех пор, как Мэлло сказал те страшные слова.

– Почему же ты веришь мне? – опешила я.

– Мэлло неправ: я верю в интуицию, – усмехнулся Ниар, убирая противень в духовку и вставая рядом со мной. – И моя интуиция говорит, что тебе можно доверять. А еще… Никто никогда не пытался понять меня, никто не принимал, никто не стремился защитить – бескорыстно, ради меня самого, а не по работе. А ты… Ты правда стала моей подругой, и я не хочу это потерять.

Я тепло улыбнулась Ниару, и на душе вдруг стало легко и спокойно. Его черные глаза смотрели на меня так, словно ждали приговора, и я уверенно сказала:

– Я тоже хочу, чтобы ты стал моим самым настоящим другом, Найт.

Он кивнул и улыбнулся, а затем спросил:

– Тогда ты позволишь нам помочь?

Я тут же нахмурилась. Они ведь не отстанут… Но и подставить их я не могу.

– Найт, этот человек очень опасен, – пробормотала я. – А еще он очень богат. Не лезьте в это.

– Если к нам присоединится L, мы выиграем не смотря ни на что, – убежденно сказал Ривер.

– Ты не понимаешь! – возмутилась я, вскакивая. – Этот человек опасен! У него в распоряжении толпы шизиков, готовых пришибить ради него кого угодно! Не лезьте в это, я не хочу вас терять! Они все… они все мертвы, они вернутся в мир Мейфу, а ты, Найт! Ты жив! Ты можешь вернуться в свой мир и…

– И стать предателем? – вдруг раздался голос Дживаса из коридора. Они с Мэлло стояли у порога кухни и хмурились, а Дживас еще и дымил как паровоз.

– Да почему сразу… – начала было я, но была нагло перебита этой полосатой пакостью.

– Потому что оставить друга в беде ради собственного счастья – это и есть самое настоящее предательство.

Я внимательно посмотрела ему в глаза и спросила:

– В этом дело, да? Не предавать, не оставлять одного до самого конца? Что бы ни случилось, всегда быть рядом и поддерживать?

– В точку, – усмехнулся он.

Мы говорили не о дружбе в принципе и не о Ривере в частности. Мы говорили о том, почему он не отговорил Мэлло от захвата Такады. Он был его другом. Михаэль был единственным человеком, который был важен геймеру. И Майл просто хотел поддерживать его во всем. А еще он знал, что, не захвати они Такаду, Михаэль не смог бы достичь своей цели, а потому сознательно пошел на смерть. Ради друга. Ради того, чтобы его мечта сбылась. Ведь собственная жизнь для Майла давно уже ничего не значила…

Я подошла к нему и посмотрела в глаза за желтыми стеклами, а затем спросила:

– Ради кого ты хочешь ввязаться в бой сейчас, Майл?

Если он ответит «ради друга», я откажусь. И пошлю его далеко и надолго, потому что он не должен второй раз умереть из-за Михаэля и его желаний.

– Ради друга, – усмехнулся Дживас, но не дал мне и рта открыть, добавив: – Ради тебя.

Чего? Это у меня обострение галлюциноза в связи с отказом от галоперидола? Шиза подкралась незаметно, энцефалограф ее не выявил? У меня крыша протекает, а шифер на склад не завезли, как и рубероид? Что происходит?!

Поймав мой ошалелый взгляд, Майл беззвучно рассмеялся и заявил:

– Ты вспомни, что сказала на площади, и поймешь. Я тоже понял, что мы друзья, именно тогда.

Я удивленно на него воззрилась и покрутила пальцем у виска.

– Ты меня тогда готов прибить был, – снисходительно сказала я. – Или у тебя амнезия?

– Да нет, – хмыкнул он. – Просто у нас недопонимание возникло. Я тогда растерялся, не более. А прибить тебя у меня никогда желания не появлялось.

Я растеряно посмотрела на молчаливого Кэля, а тот усмехнулся и кивнул, заявив:

– Подтверждаю. А еще подтверждаю, что когда он вернулся ко мне на площади…

– Михаэль, – нахмурился Дживас, но боссу мафии было пофиг, и он продолжил:

– Он сказал: «Она и правда наш друг. А мы с тобой два слепых идиота». Собственно, Майл, идиотом был ты – я давно ее в друзья записал, – Дживас возвел глаза к потолку, игравшему роль неба, и пожал плечами, а Мэлло обратился ко мне: – Я знаю, тебе с ним проще общаться – он спокойнее. Расскажи ему все. Мы поможем. Я согласен работать с L и… даже с Ватой, – он поморщился, но все же выдавил это. – Так что мы справимся. Поверь в нас.

Я нахмурилась и закусила губу, а затем кивнула. И тут дверь спальни распахнулась, оттуда выползли L с Бейондом. Юля тут же подорвалась и кинулась к своему маньяку. Как же я за нее рада… Наконец-то она сможет улыбаться от всей души!

– Что случилось? – нахмурился Бёздей, а Грелля, ничего не поясняя, потащила его домой. Может, хоть они в это не полезут? Бёздей – человек адекватный, помогать тем, кто ему не близок, не склонный…

Я тут же достала мобильный и набрала подруге смс следующего содержания: «Не вмешивай ВВ! Вы заслуживаете счастья!» Ответ мне не пришел, а Майл, усмехнувшись вопросил:

– Ты и правда думаешь, что она не попросит его помощи? Сомневаюсь, что Бёздей согласится, но не попросить она не сможет.

Я застонала и шандарахнулась лбом о дверь ванны. Эх, жизнь моя жестянка, да ну ее в болото!

– Пойдем, – сказал Майл и потащил меня в спальню. – Не стоит вышибать лбом двери: они нам еще пригодятся…

====== 27) «История ошибок» или «Игра началась» ======

Когда мы с Дживасом заползли в мою спальню, он захлопнул дверь, упал на койко-место, которое не собиралось в принципе (о да, диван у меня всегда был разложен и только накрывался пледом, ибо я ленива до безобразия), и, похлопав по матрасу рядом с собой, заявил:

– Вещай, я слушаю.

Я фыркнула, упала рядом с геймером, забралась на диван с ногами и умостырилась полусидя-полулежа у спинки. Подтянув колени к груди, я спросила:

– И с чего начать?

– Начни с начала, – хмыкнула эта пакость. Кстати, он не курил, что примечательно. Бережет мое здоровье с того самого памятного дня с моими заплывами…

– Ладно, – тяжко вздохнула я и, глядя в стену, начала вещать: – Ну, я занималась кен-до с самого детства. Отец меня отдал в секцию дзюдо, по совету дяди, когда я еще совсем маленькая была, а потом в нашем городе открылась секция кен-до, и я в нее перешла. По своему желанию, кстати. Нашим тренером был японец, он переехал в наш город с семьей. Эмигрант, прямо как вы, – я фыркнула и продолжила рассказ: – Он нас учил не сдаваться и идти всегда до конца, но говорил, что путь воина – это путь осмысления и познания себя и окружающего мира. Он учил нас Бусидо, учил не бояться смерти. А еще он учил нас слушать и слышать. Я начала выступать на соревнованиях, но дважды занимала второе место, а потом он поговорил со мной и вправил мозги. Все дело было в том, – я горестно вздохнула, – что я боялась причинить людям вред. Когда он объяснил мне, что они идут на соревнования, зная, что возможны травмы, и принимая это, я начала драться уверенно, и пять лет назад первый раз взяла титул чемпиона нашей области. На чемпионат России я ехать отказалась, мне это было ни к чему, о международных первенствах я не мечтала и вообще к наградам относилась пофигистично. Мастер это одобрял и поддерживал меня: он считал, что мое «бессребреничество» в этом отношении похвально – ему тоже было наплевать, получит его школа подобные заслуги или нет. Но через год меня нашел он. Человек, который занимался тем, что устраивал подпольные бои по кен-до, – я нахмурилась. Голос задрожал, и я начала сжимать покрывало, а Дживас пересел ближе ко мне и тихо сказал:

– Расскажи. Я должен знать.

Я тяжело вздохнула и продолжила повествование:

– Ну а чего рассказывать? Он увидел меня на чемпионате области, решил, что я его добыча, и захотел меня захапать в свои подчиненные. Он выставлял лучших бойцов, у них ведь процветает тотализатор, и он привык побеждать. Ему, как устроителю, идет нехилая часть денег, но тот, чей боец выигрывает, получает самый большой куш. Ему нужно было выигрывать, и он захотел сделать меня своим бойцом. Ясен черт, я послала его в пустыню осоку искать, но он поступил по-хитрому. У отца как раз был кризис, в бизнесе были нелады. И он предложил ему денег. А мой отец… – я сжала покрывало так, что аж костяшки пальцев побелели. – Он взял деньги и уговорил меня пойти на эти соревнования. Мама не была в курсе – она вообще не знала, что отцу это предложили, но, думаю, ей было бы по барабану, что со мной может произойти, и она бы отца поддержала.

Я чуть не расплакалась, вспоминая предательство отца, но сдержалась, а Дживас вдруг накрыл мою ладонь своей и тихо сказал:

– Не все предают, Маша. Не все.

Я слабо улыбнулась. Да уж, ни он, ни Михаэль, ни Найт, ни, естественно, Юля на предательство не способны. Подумав об этом, я немного успокоилась и продолжила рассказ, сверля взглядом покрывало:

– Короче говоря, я согласилась драться на подпольных боях по кен-до. Если бы это были смешанные бои, я отказалась бы сразу – там очень часто бывают летальные исходы поединков. В боях по кен-до такого нет, и народ не совсем уж шизанутый, потому я согласилась и стала чемпионом. Он был рад до безобразия: конечно, отхапал такой куш! Ведь я была «темной лошадкой», никто не знал меня, и на предварительных соревнованиях весь год я не участвовала. Просто подпольные бои ведутся по двум схемам. Первая – чемпионат, и весь год идут отборочные бои, призванные выявить сильнейших, но у организатора есть право выставить одного бойца прямо в финал. Такое обычно не приветствуется, но ему было наплевать – он хотел сорвать банк, и он его сорвал: на анорексичную девчушку никто не ставил. В результате мне достался титул, ему – бабки. Вторая схема – это договорные бои, когда сражаются не за титул, а за банк, за ставки, сделанные посетителями, и вот там-то жестокость процветает, а потому я отказалась в них участвовать, даже несмотря на уговоры отца. В результате он согласился, что я не буду в них участвовать, но уговорил меня подписать контракт на следующий год. В результате я и на следующем чемпионате завоевала титул, так же, как и на чемпионате области, а затем, год назад, я выступила в последний раз. Титул стал моим, но после этого произошло неприятное событие, и я решила, что ухожу из спорта. Вообще.

Я замолчала, стараясь подавить рыдания. Ладонь Дживаса уже не помогала – хотелось выть от безысходности, вспоминая то, что произошло после чемпионата… И тут Майл прошептал:

– Можешь не рассказывать. Это ведь не главное в истории с этим человеком. Ты не готова. Не нужно.

– Спасибо, – пробормотала я и хлюпнула носом.

Дживас выудил из-под подушки мой носовой платок (и как он узнал, что я его там держу?) и протянул мне. Я кивнула, высморкалась, совершенно не стесняясь его присутствия, и запрятала платок обратно, а Майл скинул башмаки (прикиньте, роскошь!) и уселся рядом со мной, тоже притянув колени к груди. Моя ладонь была нагло им заграбастана, и он, осторожно ее сжимая, спросил:

– Что было дальше?

– Дальше… – я горько усмехнулась. – А дальше начался кошмар. Я ушла из клуба, отказалась от его соревнований, бросила меч. Он же начал меня доставать, постоянно названивая и прося вернуться. Я его послала, тогда его люди меня выкрали и привезли к нему. Он повел меня в какую-то комнату, там не было мебели, но стена напротив входа была завешана моими фотографиями с боев… – я шмыгнула носом и вновь стала обладательницей носового платка. – Там были надписи. «Темная Королева» – это прозвище он мне придумал для боев. Мы ведь не называли своих имен, и все пользовались кличками. Эту он мне придумал, хотя она мне и не нравилась. Я другую кличку хотела…

Я замолчала, а Дживас вдруг ни с того ни с сего вопросил:

– А какую кличку ты хотела?

Я усмехнулась. Да уж, вряд ли он поймет, ну да ладно.

– Я хотела взять кличку «Хранитель Дождя». Самонадеянно, да. Ну и что? Ведь я всегда восхищалась Скуало, Вторым Императором Мечей, Хранителем Дождя Варии.

– Это тем беловолосым, которого ты косплеила? – усмехнулся Майл, и я кивнула.

– Ага. Он классный. И он упертый, как баран, – мне это нравится. Его не сдвинуть. А еще он самоотверженный. И он человек чести. Правда, он иногда перебарщивает – заносит его, и это минус. Он отрубил себе кисть левой руки, чтобы понять Первого Императора Мечей, человека с тем же увечьем, его стиль боя, его душу. Скуало очень упрямый, он всегда идет до конца, и не смотря на «заносы» он очень верный и храбрый. Я хотела быть на него похожей, и знаешь… Когда я беру меч, то думаю, что не должна его подвести, и это придает мне сил. Дура я, да?

– Нет, – пожал плечами Майл. – Ты искала поддержки у персонажа аниме, но какая разница, у кого ее искать: у реально существующего человека или у вымышленного персонажа? Главное, чтобы мысли о нем подбадривали, давали силы двигаться вперед. Если его философия помогала тебе сражаться, не глупо и не смешно думать о нем, ведь он и правда помогал тебе, давал силы. Я вот перед принятием сложного решения всегда играю в приставку – это успокаивает, позволяет сосредоточиться, а еще дает веру в собственные силы – я ведь почти никогда не проигрываю.

– Не скромничай, – фыркнула я. – Ты когда последний раз проигрывал-то?

– Не поверишь, – усмехнулся Майл. – В тот день, когда очнулся здесь. У меня тогда шок был, не мог на игре сосредоточиться.

– А до этого?

– Не помню, еще в приюте, – пожал плечами хакер с пофигистичным видом.

– Вот! – я подняла указательный палец к потолку и назидательно сказала: – Ты не проигрываешь. Так что метод очень хороший. А тот проигрыш – это из-за нервов. Такое любого из седла вышибет. Даже L, и то растерялся.

Дживас фыркнул, а я слабо улыбнулась, но он тут же разрушил идиллию вопросом:

– Что было дальше?

Я закатила глаза и продолжила рассказ:

– А дальше ничего не было. Он показывал эту комнату, рассказывал о каждой фотографии. Он помнил, когда сделал каждую из них! Мне стало страшно – нам в институте говорили, что это паранойяльные проявления, навязчивые идеи. Он прямо «алтарь славы» какой-то создал! Там были надписи и даже стихи на тему того, какой я гениальный воин, как я ему необходима, что он готов мир к моим ногам положить, и прочая байда. Я испугалась. Реально испугалась. Он втирал мне, что я должна продолжить выступления, потому что «великая Темная Королева не может не сражаться! Ей нужна кровь и боль!» Я сказала, что он псих, и боль мне не нужна, а он спросил, что же мне нужно, и выдвинул теорию, что мне нужна любовь. Ясное дело, я ответила, что и то, и другое мне до фонаря, а нужен мне только покой, тогда он рассмеялся и сказал, что я не смогу жить без меча и без любви, а я сказала, что он идиот. Тогда он предложил договор: он не трогает меня, и я живу тихо-мирно, а я в обмен не должна нарушать пункты договора. Первое: я не должна любить. Второе: не должна хотеть причинить человеку боль и причинять ее. Третье: не должна искать славы. Четвертое: не должна искать материальных благ в большом количестве, то есть срывать куш. Конечно, там не было конкретики, и договор был довольно расплывчатый, но смысл был: «Нарушишь условия – вернешься на работу». Я согласилась, и мы подписали бумаги.

Я полезла в ящик стола, перегнувшись через явно удивленного Майла, благо, стол был рядом с диваном, и выудила из ящика договор. Дживас внимательно его прочел и нахмурился, а я уселась на свое законное место, обняв колени руками, и спросила:

– Что скажешь?

– Пока ничего, – хмуро ответил он. – Что было дальше?

– Мой отец к тому времени из долгов выбрался и «позволил» мне не участвовать в подпольных боях, – пожала плечами я. – Этот тип согласился меня не трогать, пока я не нарушу договор, а я его нарушать и не собиралась: деньги и слава меня никогда не волновали, любить я не хотела, а злобной маньячкой никогда не являлась. Но он считал иначе, и когда я поставила подпись, сказал, что я скоро к нему вернусь. На меня постоянно нападали: то гопники, то в институте отморозки местные, но я никогда не проявляла жестокость и всегда мои удары были направлены лишь на то, чтобы обезвредить противника – максимально быстро и с минимумом жестокости. Также пару раз меня начинали «окучивать» дельцы с предложениями сорвать банк, но я их посылала. Что примечательно, в любви мне никто «подосланный» не признавался: наверное, он понимал, что это бесполезно. Вот только сейчас он позвонил и сказал, что у него есть фото моего боя с Бёздеем, где я нанесла ему ранение, и что он знает, что я влюбилась, – я фыркнула. – Вот и все. Он говорит, что я нарушила договор и должна вернуться. А я не вернусь. Но он угрожает рассказать всем, что я живу с четырьмя мужчинами и… о том, что тогда случилось… – я замолчала и уставилась в покрывало. Меня затрясло. – Майл, он хочет всем все рассказать… А за преследование его не посадят, его вообще ни за что не посадят: он местный босс, у него в Москве подвязки… Он мафия местная, он держит половину города! У него и в Москве тоже… Что мне делать, Майл?!

Я кусала губы и боролась с рыданиями, сжимая покрывало и буквально прожигая его взглядом. Было страшно и больно. Хотелось убежать, спрятаться, исчезнуть, но слова мастера о том, что надо бороться до конца, не давали мне ни заплакать, ни поднять руки и пойти вешаться на ближайшей осине. Я боец. И я не сдамся. Но сколько же сил на это нужно?..

И тут меня осторожно обняли и притянули к крепкой груди.

– Тихо, – прошептал Дживас. – Ты больше не одна. Ты тогда была сильной, не сдавайся и сейчас. Ты должна бороться до конца, потому что ты воин, но еще ты женщина и имеешь право на небольшую слабость – позволь помочь тебе. Не неси весь груз в одиночку. Позволь нам тебе помочь, защитить тебя.

Я всхлипнула и уткнулась носом в его грудь. Было страшно, но мерное сердцебиение рядом успокаивало, а осторожные ритмичные движения ладони геймера, гладившего меня по волосам, заставляли расслабиться и поверить ему.

– Хорошо… – прошептала я. – Прости…

– Не извиняйся, – ответил Майл. – Я сам хочу помочь.

Я кивнула и закрыла глаза, а он так меня и не отпустил, и я даже не заметила, как провалилась в глубокий сон.

– А ты веришь в чудо?

– Нет.

– Правильно. А знаешь, что человек чувствует, когда умирает?

– Не знаю и знать не хочу!

– Знаешь, что он чувствует, когда его легкие медленно наполняются водой? Он не может дышать, он не может думать, он не может бороться: он поддается панике и судорожно пытается всплыть! Но знаешь, чем больше он трепыхается, тем быстрее идет на дно, потому что кислорода не хватает, хочется сделать вдох, и вода заполняет легкие. Больно, мучительно – он захлебывается. И последнее, что он видит – далекий свет. Недостижимый, манящий, скрытый толщей воды. Но ему не спастись. Свет этот недостижим…

– Замолчи!

– Нет, я скажу. Это ведь так интересно! Так весело! А давай попробуем? Ну, давай! Что значит иметь возможность дать этот свет, но не давать его? Что значит отнять веру в чудо? Что значит стать Богом?! Давай попробуем!!!

Я резко подскочила на кровати, обливаясь холодным потом. Опять этот кошмар… Почему эти сны вернулись? Ведь я не видела их уже полгода… А до того случая их не было с пятнадцати лет…

Я вытерла лицо платком и собралась с духом. Все пучком, не стоит переживать! И не из таких клоак выкарабкивалась… На удивление, L в комнате не оказалось, а часы показывали девять утра. Нехило я поспала! Я протопала в ванную комнату, никого из гениев не встретив, а, приняв душ, отправилась на кухню. Там их не оказалось, равно как и в гостиной, но вот из комнаты мафии доносились голоса, и я, постучав к ним, как в меру благородная и даже немного вежливая особа, вломилась, получив короткое «заходи» от Мэлло. Вся толпа оказалась здесь, за исключением Киры – даже Бейонд с Юлей присутствовали. Я нахмурилась, но Юля лишь пожала плечами, и я спросила:

– Что обсуждаете?

L, как истинный Царь, восседал в центре койки, положив ноут на колени, и что-то искал в сети. Мэлло носился по комнате, как лев по клетке, и загрызал шоколад, а Майл с пофигистичным видом курил, стоя у открытого (прикиньте, и это в мое отсутствие в опасной близости!) окна. Бёздей с Юлей восседали на стульях рядом с комодом, а Ниар притулился на полу в левом уголочке комнаты.

– Твою проблему, – пояснил Рюзаки.

– Спасибо, КЭП, – фыркнула я. – Конкретизируй уж.

– Пойдем, – заявил Дживас, вышвыривая окурок в окно. Ай-яй-яй, а если он кому на голову ляпнется? Ты ж не птичка, отходы твоей жизнедеятельности счастья не приносят! Разве что обгоревшую макушку или дыру на шляпе.

– Ну, пойдем, – пожала плечами я. – Все равно надо вам завтрак приготовить.

– Ты мне обещала еще месяц назад шоколадный торт, – подал голос Кэль, а я фыркнула:

– Три недели назад, дорогой мой, три недели назад. А обещанного три года ждут.

– У нас год за неделю, – пожал плечами этот шоколадный изверг, и я, закатив глаза, сдалась на волю победителя, заявила, что уполовиню его запасы сладостей, и пошлепала на кухню. Майл потопал следом и, пока я возилась с тестом для бисквита, обрисовал ситуацию.

Оказывается, ночью L выяснил, откуда шел звонок, но им это ничего не дало, равно как не давала и его слежка за номерами, с которых мне звонили на мобильный. Звонков таких, как оказалось, было много, и Рюзаки все это время зачем-то вычислял номера звонивших, как только мне звонили. Однако все мобильники были зарегистрированы на каких-то алкашей, равно как и номер, с которого мне звонили на стационарный телефон. Правда, Юля выдала им имя моего преследователя – «Ионов Алексей Леонидович», и L выудил всю доступную информацию о нем. Моей головной боли тридцать восемь лет, не женат, мафиози до мозга костей. Это я и так знала, как знала и то, что у него контрольный пакет одного из заводов нашего города, какие-то дела в Москве, сеть бутиков мужской одежды по всей стране, автосалоны в области, плюс еще какая-то мелочевка. Да, у него были разносторонние интересы, и это давало огромный доход, но он ни в какое сравнение не шел с его нелегальными доходами от преступной деятельности, вот только доказать никто ничего не мог. Ну, или не хотел. Россия-матушка: на лапу дал – медведь идет ее в берлоге облизывать…

Также наш гениальный детектив выяснил, что Ионов сам занимался кен-до и получил травму, поставившую крест на спорте – ему перебили пальцы на правой руке, и после этого он ими владел в недостаточной степени. Это я тоже знала, но не знала, что он не мог сражаться: я думала, он просто не хотел. Ну, он сам так говорил, по крайней мере. Мораль: не верь всей лапше, которую вешают тебе на уши, особенно если кулинарией решил заняться твой враг, ну, или недруг, что чаще всего одно и то же. Но вот заявление Дживаса о том, что они всем кагалом решили, будто здесь замешан Кира, заставило меня покрутить пальцем у виска и вопросить:

– Ему-то это на кой надо?

– Все просто, – нахмурился Майл и, усевшись у открытого окна, закурил. – Во-первых, он нас ненавидит. Он в курсе, что все мы хотим уйти, а сделать это сможем, только если выполним задания. Если же ты не доверишься нам, они не будут выполнены, и он таким образом сможет нам отомстить. Ведь в этом мире мы никто, и он считает, что мы из-за этого переживаем. Собственно, он прав: Михаэль и Ниар и правда не находили себе по-началу места, ведь Вата привык к тому, что все его слушаются, а Михаэль… Он просто привык быть боссом, и этим все сказано.

– Мания величия, – фыркнула я.

– Я бы не сказал, – хмыкнул Дживас и добавил: – Но иногда похоже.

Я рассмеялась, взбивая белки для крема, а Мэтт продолжил повествование:

– Плюс к тому, мы не знаем, какое задание ему дали. У L есть предположения, но все же он не может их подтвердить. Кире выгодно переключить Рюзаки на что-то иное, потому как тот умудрился отследить некоторые поползновения Ягами с компьютеров Василия и думает, что Кира не оставляет надежд на захват мира, вот только для этого ему нужно найти способ связаться с Энма-чо, и мы предполагаем, что он этот способ скоро найдет.

– Как так? – опешила я.

– Есть в исследованиях той группы, чьи компьютеры он взламывал в самом начале, и подобных ей, несколько теорий, которые показались L очень интересными. Он уже провел ряд изысканий и выяснил, что они имеют под собой реальную основу. Мы думаем, Киру эти исследования тоже заинтересовали, но ему нужны деньги. И это нас приводит к третьему пункту. Ионов может дать Ягами то, что нужно ему, взамен получив тебя.

– Вы думаете, Кира ему «стучал»?! – возмутилась я. – Если да, я этому дятлу по репе настучу!!!

– Не совсем, – поморщился Дживас. – Кира привык манипулировать людьми. Мы выяснили, что сейчас у Ионова в приоритете другой боец, восемнадцатилетний москвич, но он почему-то вновь заинтересовался тобой. Зачем ему два сильнейших бойца? Ведь он так может проиграть на тотализаторе, ему это ни к чему. Обычно он придерживался тактики выставления одного сильного бойца и двух на порядок слабее. С чего ему менять собственную отработанную схему? А вот если в дело вмешалась третья сторона и промыла ему мозг…

– Ой, я тебя умоляю, – фыркнула я. – Ионову мозг промыть невозможно! Он же шизик абсолютный, но шизик умный! Он тебе не Миса-Миса, которой можно было в легкую манипулировать!

– Согласен, – хмыкнул Майл. – Но есть сведения о том, что того парня, нового чемпиона, недавно избили на улице. Не думаешь, что это заставило Ионова задуматься о твоем возвращении?

– Лайт бы не справился с чемпионом, – нахмурилась я.

– Это да. Но недавно с нескольких банковских счетов в неизвестном направлении исчезли деньги. Если Кира нанял людей для того, чтобы избить этого парня – кстати, его зовут Смертин Алексей Игоревич – причем опытных бойцов, то была вероятность того, что тот бы не справился с ними.

– А если они на него сами напали? – осторожно спросила я. Знаю, что несу околесицу, но все же попробовать стоит… – Ну, мало ли, решили поживиться или…

– Ага, у профи, способных завалить чемпиона, не было денег, – скептически фыркнул Дживас.

– А если это месть? Ну, за проигрыш на чемпионате? – выдала теорию я.

– Нет, – покачал головой вредствующий хакер. – Месть в ваших кругах не приветствуется, ты сама это знаешь, да и победа этого парня выглядела более чем убедительно и претензий не вызвала.

– Ну, мало ли, – протянула я.

– Много ли, – фыркнул геймер в полосочку. – Ты трижды становилась чемпионом: неужели девушка с мечом вызывает больше уважения, чем парень?

Я тяжко вздохнула и сдалась. И правда, выглядело это все слишком наигранно. Вот только вряд ли это чем-то могло нам помочь, наоборот: сражаться с Кирой, объединившим усилия с Ионовым – такого и врагу не пожелаешь…

– И что вы планируете делать? – тяжко вздохнула я, упрятывая будущий бисквит в темницу под названием «духовка».