Текст книги "Нашествие гениев (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 47 страниц)

Бёздей пожал плечами и просочился в квартиру, не задев Юлю, а я ее крепко обняла и заявила:

– И пофиг нам на этих шизиков, да, Юлькин? – о да, я прямо так и сыплю длинными витиеватыми фразами благодарности – понятно же, что это она подсказала Бёздею, где меня найти…

– В точку, солнце! – обрадовалась Грелля и просияла. Я тоже сверкнула улыбкой а-ля «я вампир – не подходите, тяпну» и заплыла в квартиру, очень напоминая крокодила на охоте. Где там Кэль? Сейчас он будет порван на лоскуты…

– А его нет, – пробормотала Юля, и я чуть не застонала от огорчения.

– Жаль, – поморщилась я, вместо воплей (но не Видоплясова, а: «Что ж ты свалил, скотина такая?!»)

– Ага, я бы и сама хотела, чтоб ты ему подправила макияж, нанеся новые тени. Несмываемые, – фыркнула моя подруга, заходя в коридор и запирая за нами дверь.

Темно-серые обои с абстрактными разводами как всегда вгоняли в депресняк, и я поспешила на кухню. Там уже бухали, пардон, пили чай Ниар и L, а Кира читал в зале, причем читал он какую-то газету. Откуда у ненавидящей прессу Юльки газета, я спрашивать не стала – меня интересовал раненый маньяк, который, судя по шуму воды в ванной, скрывался именно там.

– Юль, а я его это… – пробормотала я.

– Ранила? – поморщилась моя понятливая подруга.

– Ага, – покаянно кивнула я.

– Ну, значит, сам нарвался, – развела руками она и налила мне чай. Я плюхнулась за стол, а гении на меня «удивленно» (это я опять свои ощущения высказываю) воззрились.

– Странно, что ты Мэлло пощечину дала, а не ударила, – протянул Ниар, и я впала в ступор. А эта Зефирка необжаренная откуда о моем характере осведомлена? Кто меня сдал?! Но ответа я не узнала – раздался звонок в дверь, и Юля поспешила открывать. Я думала, приперлись мафиози, и уже предвкушала жестокую расправу, но жестоко ошиблась. Явился тот, кого мы с Юлькой никак не ожидали увидеть…

====== 18) Мир? Или перемирие? ======

Вопль Юли: «Машааа!!!» – заставил меня вылететь в коридор и замереть там в состоянии глубочайшего шока. Судьба моя, судьбинушка, за что ты так жестока?!

– Спасите! – проорала я и попыталась захлопнуть дверь, но тот, кто стоял на лестничной площадке, резко просунул ногу за порог, и дверь долбанула по его конечности.

– Уйди, глюк, я не в затяг! – верещала я, дубася дверью по ласте сорокового размера. А Юля выла в голос, делая вид, что бьется головой о стену, хотя, возможно, она и правда билась – звуки раздавались громкие…

– Хорош истерить! – завопил пришелец, а я проорала:

– А мне мало неприятностей?! Свалиии…

Но все было бесполезно, а потому я сдалась и распахнула дверь, да так, что она ударилась о стену ручкой, чуть ли не искры высекая. На пороге обозначился высоченный парень нашего с Юленцией возраста, в черной рубашке с длинным рукавом и потертых синих джинсах. На голове его обозначалось воронье гнездо в стиле «я косплею L», а в руке был объемный сверток. Ох, он еще и катану притащил, зараза такая…

– Чего тебя надо, Колюсик? – устало спросила я, зная ответ.

– Вернись в школу кен-до! – «обрадовал» меня, подтверждая мои предположения, капитан нашей секции, из которой я свалила год назад, причем весь этот год это недоразумение меня активно домогалось, а точнее, пыталось всеми правдами и неправдами затащить обратно в клуб. Не на того нарвался, я стойкая, но один его вид нас с Юлей, которой, как лучшей подруге, тоже доставалось, повергал в шок и истерию.

– Не вернусь, – пожала плечами я. «А сейчас он скажет, что тренировался в горах с медведями, медитировал под водопадом и стал сильнее, а потому я должна сразиться с ним и, если проиграю, вступить обратно», – язвительно подумала я.

– Ты не имеешь права нас бросать! – возопил Колюсик. – Я упорно тренировался и хочу сразиться с достойным противником! Если ты проиграешь, то вернешься!

Да! Коленька, я тебя обожаю! Ты вернул в мою жизнь логику и предсказуемость! Спасибо тебе, но…

– Да ни в жизнь, – хмыкнула я, и тут из ванны выполз Бейонд в рваной водолазке. Эх, жаль одежку…

– А это еще кто? – нахмурился ревнивый Колюнчик. Почему «ревнивый»? Потому что, помнится, два года назад он целый месяц встречался с Юлькой, но она ему взаимностью так и не ответила: он просто выклянчил для себя «испытательный срок» такими же методами, какими сейчас добивался моего возвращения в клуб, а, не пройдя его, был брошен моим личным Греллем Сатклиффом и с тех пор ревностно охранял ее ото всех особей мужского пола в радиусе километра, стоило лишь им пересечься. Впрочем, у него уже три месяца как была новая пассия, и я надеялась, что он охладел к моему рыжему шинигами. Причем было похоже, что и правда охладел, но по привычке решил выпендриться.

– Знакомый, – пожала плечами я, а Бёздей прошел на кухню. Вот уж кому точно все по барабану…

– Чей именно? – это допрос с пристрастием, Коленька?

– Общий, – неопределенно ответила я, и бравому бойцу деревянных мечей (настоящими мы на тренировках редко пользовались) ничего не оставалось, кроме как закусить губу и попытаться вломиться в хату, дабы расспросить самого «парня в черном».

– Пусти! – прошипел он.

– Фиг тебе, – обломала его я, прикрывая дверь и наваливаясь на нее всей своей хилой тушкой. Грелля, видя неравенство весовых категорий, тоже навалилась на дверь, но нас бы смело к стене нехилой такой силушкой капитана команды кен-до, если бы не появление тех, за чей приход я приняла явление Колюсика.

– Что здесь происходит? – раздался раздраженный голос моей надменной Вундервафли. Явился, не запылился…

– Вы еще кто? – не менее раздраженно вопросил Колюсик. Ой, мама. Это он зря. Я открыла дверь и раздраженно ответила:

– Еще знакомые!

Коленька аниме не смотрел ни разу в жизни. Точнее, Юлька включила ему как-то «Могилу светлячков», но этот бесчувственный тип не выдержал и пяти минут, заявив: «Слишком мрачно и скучно», – и свалил куда подальше. Именно это и стало для Юли последней каплей: ее задело не только то, что он не воспринял аниме, как вид искусства, но и то, что он назвал скучным и мрачным (ну, с последним согласна) одно из самых замечательных аниме о Второй Мировой войне, над которым мы с Греллюшкой рыдали в три ручья. А нам бессердечные рядом не нужны, как говорит Грелля. Потому она его и пнула под пятую точку, сказав: «Нам не по пути, вали искать клуш, восторгающихся от какого-нибудь бреда без капли интеллектуальной нагрузки». Права она была, ой, права!

– Что за знакомые? – продолжал хмуриться мечник.

– Ну, это уже скорее мои знакомые, чем Юлины, – тяжело вздохнула я.

– Твои? А почему я не в курсе? – возмутился Колька. – Если у тебя с ними новые интересы, значит, ты ко мне точно не вернешься! Забудь о них и возвращайся!

– Ты что, мазохист? – закатила глаза я. – Ты ж все время от меня по шее получал!

– И что?! Плевать! – возопил он, а я подумала, что он и правда мазохист.

Внезапно мое запястье схватили тонкие длинные аристократические пальцы и знакомым железными захватом притянули к своему обладателю. Мэлло в наглую меня обнял, да так, что вырваться я была не в состоянии, хотя, если честно, даже не пыталась: у меня был глобальный шок.

– Теперь она со мной, а ты вали куда подальше, пока я не вышиб тебе мозги, – процедил он.

Что? Я с кем?! «Алло, психушка? Тут черти безобразничают, что делать? – Как что? Звонить в администрацию Его Величества Мефистофеля!» Вот так и у меня… Стою в трансе, не могу пошевелиться и ошарашенно пялюсь в затянутую черным шелком грудь. Это хамло меня носом к себе прижало – видать, чтобы я не испортила его комедию своей ошалелой мордой лица.

– Вы кто такие, и почему ты ее удерживаешь? – нахмурился Коля. – Если бы она была твоей девушкой, она бы тебя обняла. А не стояла как бревно.

Верно мыслишь, Колюнь. Я ж говорю: ты – моя логика!

– Обними меня, – процедил Кэль. Ага, «щаз»! Разбежался! Да я скорее тебя пну! И тут ладони Михаэля осторожно и нежно – нет, вы прикиньте?! – скользнули по моей спине. – Обними меня…

Черт, и голос как у порно-звезды. Ну, он же немец – неудивительно. Их это индустрия… Вспомнился анекдот: «Лайт и L смотрят телевизор.

Лайт: Сегодня вечером будут эротику показывать, США-Италия…

L: Полуфинал, что ли?»

– Блин! – возмутился Коля, и я неожиданно для себя осознала, что обнимаю эту гадюку ползучую. Обни… что?! Какого черта, Маня?! Я резко начала брыкаться и заорала:

– Пусти, Мэлло! Фиг ли ты творишь перед толпами любопытствующих зрителей?! Пусти!!!

– О, значит, все дело в зрителях? – съязвила Шоколадная Фея, магистр заклинания «обломингус»…

– Да прям! Пусти, говорю! – я окончательно разозлилась и, проведя прием, вывернулась-таки из его медвежьих объятий.

– Да блин, я не понял,– возмутился Коля. – Вы встречаетесь или нет?

– Да, – усмехнулся Мэлло.

– Нет! – возопила я.

– Докажи, – фыркнул Коля, обращаясь к Кэлю.

Ой, мама, что-то мне нехорошо… У него в глазах какой-то подозрительный блеск… Я ломанулась обратно в квартиру, но Михаэль поймал меня за руку и опять обнял. Его ухмылка не предвещала ничего хорошего, и я знала, что за «доказательство» за ней последует. Мне вдруг стало наплевать на все, кроме одного. Так издеваться над собой я не позволю.

Я холодно посмотрела прямо в глаза немца и сказала ледяным тоном:

– Только попробуй, и я тебя убью.

Я не шутила, и Кэль понял это. Прочел в моем взгляде. Юлька вылетела из квартиры и схватила меня за руку.

– Уйди, Кэль! – заорала она. – Ты ее сегодня обидел, а теперь вот это все устроил? Зачем? Чтоб еще больнее ей сделать?

Руки немца расслабились и, наконец, отпустили меня. В глазах его я увидела раздражение, недоумение и немой вопрос. Вот только расшифровать я его не успела, да и не хотела расшифровывать – я просто развернулась и шагнула в квартиру, не говоря ни слова.

– Значит, ты соврал, – усмехнулся Коля.

Послышался странный глухой звук и стон. Я обернулась и увидела скорчившегося на полу и держащегося за живот капитана команды по кен-до и злющего, как черт, мафиози. Но мне было откровенно наплевать и на того, и на другого, и мы с Юлей протопали к ней в спальню. К сожалению, защелки на ней не было, и я упала на кровать, не озаботившись даже тем, чтобы разуться – ведь в любой момент сюда могли вломиться с обвинениями в мой адрес, и пришлось бы сваливать, а обуваться мне было лень.

– Расскажи, что случилось, когда я убежала? – вяло поинтересовалась я у севшей рядом со мной Грелльки.

– Ну, Мэтт заявил: «Что ты творишь, Мэлло? Я же тебе уже объяснял: все не так». Но тот лишь пожал плечами и заявил: «Я тебе докажу». Причем, что странно, Михаэль даже не истерил по поводу пощечины! После этого они куда-то свалили, а я кинулась за тобой. Я и эту-то сцену видела лишь потому, что в шоке была – я просто застыла! А потом ломанулась, но меня догнал ВВ. Он спросил, где ты обычно тренируешься, если спортивную школу в расчет не брать. Я сказала, что ты туда ни в жизнь не пойдешь, потому что решила бросить кен-до, а он заявил, что раз ты убежала, значит, не хочешь сейчас сочувствия, а ищешь место, где сможешь побыть одна. Я сказала, что сейчас же проверю это место, а он заявил, что я должна оставить это на него, потому что тебе не сочувствие нужно, а хорошая взбучка и выброс адреналина. Я пораскинула мозгами и поняла, что он прав. Мы вернулись домой и нашли на лавочке Ниара и L, их я отправила к себе, а сама забежала к тебе – хорошо хоть мы с тобой давным-давно ключами обменялись! – взяла катаны, отдала ВВ, и он пошел искать тебя, а я присоединилась к детективам. Скоро подрулил и Лайт.

– Хм, а Бейонд не пояснил, какое у него задание? – отрешенно спросила я. – Он сказал, что выполнял его, когда явился за мной.

– Сказал, но тебе это не понравится,– нахмурилась Юля.

– Да колись уже.

– Он должен вернуть тебя в спорт. – Чего?! – Точнее, он исчезнет из этого мира тогда, когда ты вернешься в ваш клуб кен-до. В тот, из которого ушла.

– Чего?! – озвучила я свою мысль, резко принимая сидячее положение. – Да ни в жизнь!

– Ну Маш… Он же так никогда не исчезнет, – пробормотала Юля. – А подумай: вдруг он опять убивать начнет или…

– Если L уйдет, не начнет! – возмутилась я. – Не вернусь я в клуб!

– Ну, Маааш…

– Энма-чо что, совсем офанарели? Решили не только в мою жизнь глюказоидов понапихать, но и кардинально ее изменить? А не пойти ли им всем… в мир живых на ПМЖ?!

– Не пойти, – хмыкнула Грелля. – Они, наверное, хотят как лучше.

– Ага, для кого? – фыркнула я. – Не вернусь я, и точка!

– Ну Маааша…

– Не «Маааша», а не вернууусь, – промычала я, – хотя… А если я запишусь обратно, припрусь на одну тренировку и уйду – это будет считаться?

Особой надежды не было, но спросить стоило.

– Нет, – поморщилась Юля. – Они это предусмотрели, так что не подействует. Надо чтобы ты на самом деле вернулась в клуб.

Я возмутилась и упала обратно на койку.

– Вот блин!

– Ага, – согласилась Юля.

Иногда мне кажется, что мы с ней телепатически общаемся, ведь ее довольная улыбка ясно говорила о том, что «ага» – это не ответ на мое «вот блин», а подтверждение моих черных-пречерных, как рожица трубочиста, мыслей: «Мне придется вернуться в клуб». И Юля этому была безумно рада.

Неожиданно для нас дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетел злющий-презлющий Кэль.

– Выйди! – рявкнул он Юле.

– Ага, «щаз»! Разбежался! – фыркнула моя подруга. – Это мой дом!

– Тогда уйдем мы! – с этими словами он схватил меня за руку и потянул на выход.

Что за беспредел? Я упиралась руками и ногами, но, ясное дело, Кэль был сильнее, а потому он попросту выпихнул меня на лестничную площадку и ткнул пальцем в мою дверь.

– Открывай.

– Не-а, – и откуда у меня силы ему сопротивляться?

– Открывай!

– Нет.

– Лучше открой, – высказался Дживас, перебивая очередной вопль своего босса. – Вам все равно поговорить надо.

– Мне? С ним? О чем?! – закатила глаза за желтыми стеклами очков я. О да, я их до сих пор не сняла…

– О том, почему вы грызетесь, как кошка с собакой. Кажется, так тут говорят, – соизволил «пояснить» Майл.

– Ой, спасибо! Ты меня барбосиком назвал! – съехидничала я. – Но песик с этим шоколадным Неко говорить не желает!

От квартиры моей подруги раздался смачный хрюк ее обладательницы. Я знала, что она обязательно поймет мой намек на яой. Потому и выделила слово «Неко» интонационно. Ведь «неко» японцы называют еще и укё…

– Но факт остается фактом, – и ухом не повел геймер, лишившийся полосочек. Хотя вру: на брюках они присутствовали, но их почти не было видно. – Вам надо поговорить.

– Да о чем? – взвыла я.

– Хорошо, я скажу, – усмехнулся Дживас, – только не обвиняй потом меня в том, что весь подъезд в курсе.

– Да пофиг – меня здесь все психом считают, куда уж хуже, – фыркнула я.

– Мэлло считает, что ты в него влюбилась, а я говорю, что это не так, – развел руками Мэтт.

Что я там говорила? «Куда уж хуже»?! Вот куда.

– Придурки! Да мне на него плевать! – возмутилась я и быстро открыла дверь. Да уж, говорить о таком на лестничной площадке – не лучшая идея. Мы зашли в квартиру, и Юля последовала за нами.

– А ты куда? – нахмурился Кэль.

– Тогда я задам тот же вопрос Майлу, – фыркнула я. – Ты имеешь право на моральную поддержку, а я нет?

– Он на твоей стороне, – поморщился Кэль, – так что это тебе выгодно, чтобы он здесь был, а не мне.

– Вот и Юля на моей стороне, – пожала плечами я, и мы с подругой побрели в мою спальню. Но неожиданно для нас обеих Майл схватил ее за руку и потянул в зал.

– Пусть сами поговорят! – выдал он, и Юля, обреченно на меня посмотрев, подала мне телепатический сигнал, говоривший: «Прости, я с ним согласна, хоть мне и жаль». Дверь за ней захлопнулась, и я поняла, что осталась вдвоем с этой злобствующей шоколадницей. Ой, мама, спасите… Сейчас мне будут медленно и совсем не нежно выносить мозг…

Я обернулась и посмотрела на Кэля. Он стоял у моей кровати, сложив руки на груди, и молчал. Вау, какая роскошь, он – и не орет на меня… и даже не шипит, плюясь ядом!

– И что? – фыркнула я. – Тебе еще раз повторить? Я тебя не люблю. С сотого раза хоть дойдет до тебя, Мистер Вера в Собственную Неотразимость?

– Я не верю, – мрачно усмехнулся Кэль. – Свои слова о моем имени ты еще сумела пояснить, а поведение на рынке?

– Не ожидала тебя таким увидеть, вот и впала в шок, – искренне пояснила я. – А в шокированном состоянии чего только не скажешь.

– Тогда почему обняла меня? – ехидная усмешка и язвительный тон.

Дать бы тебе в лоб, Мистер Вредность, и забыть все это, как страшный сон с Фреди Крюгером! Хотя ты меня пугаешь куда больше обладателя железных когтей: он хоть сразу убивает, а ты мой мозг пытаешь…

– Сама не знаю, – развела руками я. – Просто ты вдруг не пойми какой стал, не такой, как всегда, и я с какого-то перепугу лапки подняла. Шиза подкралась незаметно, что поделать.

– Если бы я был тебе безразличен, ты бы этого не сделала.

– Слушай, чего ты зациклился на этом? – взвыла я. – А не пофиг? Или вы опять с Майлом поспорили, и вам ответ нужен? Так вот: он прав! Я тебя не люблю, ясно?

– Да, мы поспорили, – пожал плечами Кэль. – Но спрашиваю я не поэтому. Если ты в меня влюбишься, мы с Мэтом вынуждены будем уйти отсюда, потому что я не собираюсь жить под одной крышей с проблемной девицей, которая в меня еще и влюбилась. Либо ты меня ненавидишь, что, в принципе, терпимо, либо тебе на меня плевать, что является идеальным вариантом. Либо ты ко мне положительно относишься…

– Ага, разбежался! – перебила я его. – Прямо бегу и падаю, к тебе хорошо относиться!

– …что является вариантом средним, – не обращая на мой выпад внимания, закончил Кэль. – Я не против него, но и не за. А вот если ты в меня влюбилась, лучше забудь. Мне не нужны проблемы. Не нужна глупая ревность, скандалы и слезы.

– Пффф, – я рассмеялась. Он шутит, да? – Ты что, хочешь меня убедить, что убить меня ты был готов, а видеть мои слезы – нет? Ой, не смеши меня! Ты не умеешь сочувствовать, Кэль!

– Умею, – с какой-то странной кривой усмешкой ответил он, – но не глупым безнадежно влюбленным девицам.

– Что ж ты Майлу-то не посочувствовал и потащил его на убой?..

А вот это был не сарказм. Это был крик души. Я всегда мечтала спросить Кэля об этом. Задать ему всего один вопрос: «Почему ты поставил свою цель выше жизни лучшего друга?» И наконец я его задала…

Михаэль изменился в лице и впечатал меня в дверь. Его ладони больно сжимали мои предплечья, а глаза зло смотрели прямо в мои, не менее злые. О, а у меня опять синяки останутся. Спасибо тебе, Михаэль, скоро я смогу косплеить баклажан без грима: вся фиолетовая буду…

– Ты ничего не понимаешь… – прошипел он, но мне уже на его злость было откровенно наплевать. Убьет? Ну, пусть попробует…

– Дааа? – протянула я. – И чего я не понимаю? Того, что ты поставил свою месть Кире выше жизни лучшего и единственного друга? Так какой же ты ему «друг», если свои амбиции поставил превыше всего?!

– Дура!

Оп-па… Кэль схватил меня за волосы, точнее, за парик и припечатал к двери. Как он меня еще не ударил – не представляю. Добреет, что ли?

– Нет, не дура! – криво усмехнулась я. – Просто не умею предавать друзей.

– Я его не предавал!

Крик души, Кэль? А сам-то веришь?

Он стянул-таки с меня парик, и тот, вместе с невидимками, полетел на пол. Ай-яй-яй. Нехорошо разбрасываться чужим имуществом…

– Сам-то в это веришь? – озвучила я свои мысли, а Михаэль замолчал. Не знаешь, что сказать, кондитерское изделие с горьким привкусом? Правильно, вот и помолчи.

– Он знал, на что шел, как и я.

Ой, лучше бы ты молчал, право слово! Все не так смешно выглядел бы сейчас!

– Да что ты! – буквально выплюнула я. – Знал? И сам рвался под пули! Он прямо так хотел умереть, что ему неважно было, за что! Лишь бы его застрелили! Лишь бы всадили в грудь раскаленный свинец, да?

Голос мой дрожал. Я плакала, когда впервые смотрела ту самую серию «Тетради смерти», те самые кадры: падающая из губ Майла сигарета и смотрящий пустым взором в экран телевизора Кэль, а потом те же самые синие глаза, но уже безжизненные, пустые. Как же я хотела тогда переписать мангу, чтобы они остались живы! Дура. Безнадежная идиотка… Вот они и живы. Но семимильными шагами идут к тому, чтобы уничтожить мои нервы…

Внезапно Кэль стянул с меня очки и заглянул мне прямо в глаза.

– Тебе его жаль? – спросил он, и почему-то в голосе не было ни злости, ни ненависти, ни раздражения.

– Вас обоих, – честно ответила я, – и L. Три глупых, никому не нужных смерти, принесенных в дар Кире. Но смерть Майла самая нелепая. L сам пошел на это – он знал, что, скорее всего, не выживет. Ты тоже принял решение ради собственной цели – мести за L. А Майл? За что умер он? За свою преданность тебе. За свою дружбу. За тебя. Почему он должен был умирать, Михаэль? Почему?

– Я не знаю… – прошептал Кэль, не отводя взгляд от моих глаз. – Я просил его, говорил не идти со мной, утверждал, что справлюсь один. Но Майла переубедить невозможно…

– А слабо было отказаться от захвата Такады?! – крикнула я. – Или продумать пути отступления!

– У нас были планы! – рявкнул Кэль. – Все пошло не так, потому что Хол послала людей за ним, хотя должна была послать их за мной! Этого в вашей «манге» нет, но у нас с ней был договор!

– Ты мафиози, но не знаешь, что люди предают?! Нельзя верить людям, Михаэль!

– Я знаю!!!

Повисла тишина. Мы сверлили друг друга тяжелыми взглядами, а затем он сказал то, чего явно не хотел говорить:

– Когда я умер и оказался в темноте, все мои мысли были только о нём. Я просил прощения. Но всё было бесполезно. Он меня не слышал. А когда мы оказались здесь, и я все же получил шанс извиниться, он мне сказал лишь: «Ты же знаешь, я ради нашей дружбы на всё готов. И смерть – не самое страшное из этого списка. Страшнее было нажать на спусковой крючок». Вот тогда-то я и понял, что сломал ему жизнь не согласившись на ту операцию, а приняв его в мафию.

– Дурак ты, Михаэль, – устало вздохнула я. – Ты ему жизнь сломал, когда бросил в приюте одного и ушел, не говоря ни слова, а он, как верный Хатико, кинулся на твои поиски. Потому что верил, что ты его не предашь. А ты ведь и не предавал – ты не хотел тянуть его на дно. Но принял в мафию, потому что не мог не принять. Не мог причинить ему еще большую боль отказом. Вот только зачем ты разработал ту операцию, зная о последствиях, я не понимаю.

– Потому что мы разрабатывали ее вместе, – прошептал Кэль. – И план отхода каждый из нас разрабатывал для себя сам. Но я ненавижу себя за то, что не перепроверил все еще раз, за то, что поверил Хол, за то, что дал Майлу быть со мной до самого конца.

Повисла гнетущая тишина, а затем я задала главный вопрос:

– Ты ведь знал, что у Такады был лист из Тетради Смерти?

Кэль вздрогнул, а затем, все так же не отводя взгляд, едва заметно кивнул. Я улыбнулась краешками губ, печально, с болью, и провела рукой по волосам Михаэля. Странно, но он даже не отстранился.

– Значит, ты уже заплатил, – едва слышно сказала я и улыбнулась чуть шире. – Он простил тебя, значит и ты должен простить себя. Ради него. Потому что этот груз тянет в пропасть вас обоих. Он решил жить, живи и ты: день, неделю, месяц, вечность – живи. И помоги жить ему. Вот и все. Это и есть твое наказание, Михаэль. Жить, зная, что ты сделал.

– Жить с чувством вины за предательство? – одними губами спросил Мэлло.

– Нет. Жить, простив себя словами Майла за предательство.

С минуту мы смотрели друг другу в глаза, а потом Михаэль положил голову мне на плечо и прошептал:

– Немного… Постой так…

Я грустно улыбнулась и обняла эту глупую шоколадку, запутавшуюся в собственной душе. Да уж, все они, детишки дома Вамми, так и не выросли. Не смогли вырасти. Застряли эмоционально в детстве, не умея разбираться в самих себе и своих чувствах… Я осторожно гладила Михаэля по волосам и думала, что почему-то простила его. И за то, что он меня пытался удушить, и за то, что измывался по-черному. И за то, что он предал Майла. Вот такая я противоречивая натура – то ору: «Я тебя убью», – а то прощаю грех, не на меня направленный. Хотя, наверное, ему это было нужно… получить прощение не только от Мэтта.

– Спасибо, – прошептал Кэль и отстранился.

– Пожалуйста, – ответила я и решила сменить тему. Почему-то показалось, что это нужно было сделать поскорее… – Ладно, надеюсь, ты больше не будешь думать обо всякой ерунде и швырять мороженое, которое я тебе покупаю, в мусорку?

– Я не хотел давать тебе ложных надежд, – нахмурился Кэль.

– А мне они и не нужны, – пожала плечами я, – потому что я не хочу быть с тобой. Мне не нужен ни ты, ни кто-либо другой. Я хочу быть одна, понимаешь? А то, что я кем-то восторгаюсь, не значит, что я в него влюбилась, и то, что я купила мороженое человеку, которого почему-то посчитала своим другом – а ведь я купила не одно мороженое, а три, не забудь – не значит, что я хотела выделиться перед ним.

– Ты не хочешь любить и быть любимой? – удивился Кэль.

– Не-а. Это слишком обременительно, – ответила я абсолютно искренне. – Потому не забивай голову ерундой и не ищи в моих действиях смысл, которого там нет.

– А друзья тебе нужны?

Что за вопросы, Ваше Сиятельство? С чего бы такой интерес нездоровый к моей скромной персоне?

– Да, – кивнула я. – У меня есть друг – Юля. Она Друг с большой буквы.

– А кроме нее?

– А кроме нее со мной никто общаться не желает, не то, что дружить, – усмехнулась я. – Разве что народ из клуба кен-до, но с ними уже я общаться не желаю.

– Хм. А со мной?

Что? У меня еще и слуховые галлюцинации начались?

– В смысле?

– Я тебе дружбу предлагаю, – поморщился Мэлло, и я мысленно добавила: «Цени, мусор!» Уж больно в стиле Скуало из «Реборна» он это сказал… Хотя, если честно, я почему-то была даже немного рада. Вот полчаса назад послала бы его куда подальше, вспомнив слова Бейонда и свои собственные, а сейчас, махнув на все эти слова рукой и лыбясь, аки обрадушек, заявила:

– Я не против, – и тут же, нахмурившись, добавила: – но если ты меня снова унизишь, я не вернусь, как игрушка йо-йо, к тому, кто меня оттолкнул, Мэлло.

– «Михаэль», – поморщился мой Шоколадный Кошмар. – Можешь звать по имени, я разрешаю. И я не собираюсь тебя отталкивать, если ты не собираешься в меня влюбляться.

Опять старая песня о главном!

– Эм, ну спасибо… за имя, – с трудом подавив желание закатить глаза, сказала я, – а влюбляться я и не собиралась.

– Хорошо, – кивнул Кэль, – тогда идем. И…

– Чего?

– Прости за сегодняшнее.

С этими словами он вышел, не дожидаясь моего ответа, а я шокировано замерла в дверях. «Что? Принц Несмеян умеет извиняться? И даже не устраивает истерик по поводу пощечины?!» – подумала я ошалело и поплелась следом за вышеозначенным прЫнцем с улыбкой от уха до уха, напоминая самой себе «Собаку-улыбаку» из какого-то старого интернетовского прикола…

====== 19) Мир, Труд, Май и Панда-миротворец ======

Комментарий к 19) Мир, Труд, Май и Панда-миротворец Примечание Автора: приношу извинения за ООС Ниара, а также сцену с его участием в данной главе. Однако Автор и впрямь думает примерно то, что написал, а так как у нас свобода слова, просит фанатов Ривера не сильно пинать его) Спасибо, что остаетесь с Автором и читаете этот фик!

Когда я выползла из своей спальни, то застала на кухне удивительную картину: Мэтт и Юля вполне себе мирно беседовали, а Кэль нарезал круги по вышеозначенному пространству. Ох, ну он прям как зек в одиночке – делать нечего, вот и мотается туда-сюда, как неприкаянный… Я подрулила к ним и вопросила:

– Ну что, народ? Вы поладили?

– С этой шоколадкой «Алёнка» – нет, – фыркнула Юля, и я, вспомнив интернетовский прикол про этот шоколад и Мэлло, чуть не заржала в голос. Надпись: «Шоколад Алёнка – все, что нужно человеку», – и харя Мэлло восторженная… Мда. Есть от чего поржать. – А вот с геймером ничего так вроде.

– О, а ты, я гляжу, уже не косплеишь Мису-Мису? – хмыкнула я.

– Да ну на фиг, – отмахнулась Юля, которая даже очки шинигами сняла – о как ее пробило на общение с Мэттом! – Он не узнает – это раз, а во-вторых, я же не всегда такая серьезная! Просто мы с Майлом обсуждаем серьезные вещи.

– Ого, ты его по имени зовешь? – удивилась я, заваривая чай.

– Так он разрешил, – пожала плечами Грелля.

– А что за тему обсуждаете?

Мэлло в очередной раз ушел на вираж, и я еле вытекла с траектории движения этого пикирующего бомбардировщика. Ясен фиг, я возмутилась:

– Блин, Михаэль! Сядь уже! Что ты бегаешь, как будто у тебя тапки горят?

Кэль закатил глаза, но все же уселся на диван у окна. Кстати, Майл сидел на своем законном месте – у стеночки, а Юлька оккупировала мой любимый стул рядом с ним.

– Ты зовешь его по имени, и он не орет на тебя? – шокировано вопросила Юля.

– Я же говорил: они помирятся, если дать им поговорить, – глубокомысленно изрек Дживас, сделав глубокую затяжку.

– Так вы это обсуждали, что ли? – фыркнула я.

– Да, и твоя подруга уже пять минут «выносит мне мозг», как ты любишь говорить, вопросом: «Как вы помирились?» – фыркнул Кэль.

– А тебе неохота говорить? – вскинула бровь я. – Все равно Майлу расскажешь.

Кэль поморщился. Ясное дело, расскажет, но не при посторонних же…

– Ладно, ребята, спокуха, – махнула я рукой. – Юль, я тебе расскажу, когда эти деятели ускребутся секретничать. Вот тогда и мы с тобой посекретничаем.

– Оки-доки, – просияла Грелля и показала мне знак «победа» аж на обеих руках разом, что у нас обычно значило: «Ты победила, я счастлива, и вместе мы – сила!»

– Ага, ага, – покивала я, улыбнувшись. Мэлло закатил глаза, а Дживас прислонился к стене, дымя своей цыбулькой. Как он от рака еще не помер с такой частотой курения? Не понимаю… И это, кстати, хорошо: вы не подумайте – вот кому-кому, а Дживасу я смерти не желаю абсолютно.

– Кстати, раз уж у нас тут все утихомирилось, надо бы остальных позвать. А то неплохо бы и поужинать, – протянула Грелля, совсем не тонко, а очень даже «толсто» намекая на вполне конкретные обстоятельства.

– Да знаю я, что ты голодная, – вздохнула я. – Ладно, раз я сегодня добрая, валяйте. Заказывайте, кому что приготовить.

– Мне суши! – обрадовалась Юля. Кто бы сомневался…

– Мне пофиг, – пожал плечами Дживас. И снова сомнений не было.

– А мне айнтопф, лучше всего морковно-грушевый, – выдал Кэль. Я выпала в осадок.

– На ужин? – озадачилась я. – Это ж суп!

– И что? – пожал плечами мой персональный кошмар. – Я люблю супы, а ты интересовалась моей жизнью. Вперед – готовь.

Мне кажется, или я попала в рабство? Ананасовая фея, верни мне его ненависть… тогда мне не придется готовить это!

– Ладно, – тяжело вздохнула я, – но на второе будешь жевать суши.

– Нет, – усмехнулся Мэлло. – Майл, да попроси ты ее уже. Знаю ведь, что ты давно хотел это съесть. Ну вот – она предлагает готовку на выбор. Используй шанс.