Текст книги "Нашествие гениев (СИ)"

Автор книги: Tamashi1

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 47 страниц)

– Сейчас твой завтрак инеем покроется, а я ему помогу – в морозилку суну.

Кэль намек понял и приступил к трапезе, ехидно глядя на лучшего друга. Я возрадовалась тишине, относительному покою, и задумалась о вечном: о том, что приготовить на ужин. Наконец завтрак завершился полной победой людей над яблоками с творогом, и Михаэль свалил в прихожую. Мэтт помыл за ним посуду, и я возмутилась:

– Опять ты все за Михаэля делаешь?

Поймав укоризненный взгляд Дживаса, я тяжко вздохнула и замолчала. И правда, чего я лезу? Это их дело… Майл прошагал к окну и посмотрел на градусник, а L поскребся к раковине со скорбным видом. Надо сказать, что посуду он научился мыть вполне сносно, и я прекратила ее за ним перемывать: дисциплина цвела и пахла ананасами! Наконец, Рюзаки свалил в мою спальню, она же – его личный кабинет, а Майл подошел ко мне, сидевшей на своем любимом стуле, и, усевшись передо мной на корточки, заявил:

– Мне приятно, что ты волнуешься, но правда, не стоит. Михаэль не будет посуду мыть, я его знаю, так что лучше уж так.

– Он что, не будет ее мыть, даже учитывая, что мы друзья, и у нас тут равноправие? – озадачилась я.

– Он слишком гордый, – поморщился Дживас. – Для него помыть посуду – это не значит «пойти тебе на уступку», вовсе нет. Для него это – «унизиться до положения домохозяйки», понимаешь?

– Понимаю, – фыркнула я. – Глупостями он страдает, вот и все.

– Может быть, – усмехнулся Майл, и я потрепала его по мягким, как шелк, рыжим волосам.

– Хоть ты не страдаешь излишней пафосностью и чрезмерной гордостью, – улыбнулась я, а Дживас поймал мою лапку и спросил:

– А гордость бывает чрезмерной?

– Да, когда превращается в гордыню, – нахмурилась я. – А Михаэль у нас на грани. Так что это не есть хорошо.

– Но и не совсем уж плохо, – улыбнулся Майл, и я подумала, что у него очень красивая, светлая и добрая улыбка, когда он не ехидничает и не ёрничает.

Я кивнула в ответ на его слова, а Дживас ни с того ни с сего чмокнул тыльную сторону моей ладони и, отпустив меня, встал.

– Тогда до вечера, – бросил он и потопал к выходу. Я опешила и даже не знала, что ответить. Да уж, ручку мне еще ни разу в жизни не целовали, и я себя чувствовала, наверное, прямо как Юля, когда ее Бейонд на руках через лужу перетащил – она говорила, что в таком афиге была, что слов не было, а еще улыбаться хотелось, как Параше в огурцах, что я, собственно, и делала – смотрела в опустевший коридор и лыбилась, аки обрадушек. Хлопок двери возвестил о том, что мафия свалила в туман, а я, придя в себя, пошкандылябала к L: уроки программирования никто не отменял…

Около десяти часов пришла дико перенервничавшая Грелля: оказалось, что Ягами дома не ночевал, а все его шмотки пропали, вот только она на это вчера утром внимания не обратила и заметила, только когда вернулась домой, точнее, в одиннадцать вечера. Я успокоила ее, как могла, и попыталась убедить, что это было ожидаемо, учитывая, что Ионов мне позвонил, а Кира не дурак и понимал, что L сложит два и два, но она сказала, что именно из-за этого и волнуется, ведь теперь у нас не будет даже малейшей надежды что-то понять по его поведению. Странно, но как только Юля узнала, что за появлением в нашей жизни Ионова, скорее всего, стоит Кира, она не начала его отмазывать, говоря, что он не мог совершить подобного – она сразу и безоговорочно поверила L. Видимо, поняла за время тесного общения с этим недо-Ками, что он способен на все… После этого он мгновенно был вычеркнут из списка ее любимых героев и занесен в «черный блокнот» – туда Юля записывала персонажей, которые ее бесили. Кстати, таких было немного, и компанию Кире составляли такие личности, как, например, Виктория Церес, главная героиня «Хеллсинга», которой я, кстати, симпатизировала, тамошний злодей Майор, которого мы ненавидели вместе (о да, иногда у нас мнения совпадают все же), Сая из «Кровь+» и Юки Кросс из «Рыцарь Вампир» (кстати, в этом я Юлю понимала, но ее жгучей ненависти к Юки не разделяла). Короче говоря, компашка у Киры была крайне разношерстная, и ему бы с этими гражданами скучно не было: один Майор с его мечтой о захвате мира заставил бы Лайтика поднапрячь извилины в попытке его обойти… Но меня снова заносит.

Аловолосый жнец позавтракал в компании разбуженного мной Ниара и поведал, что прошлым вечером Бёздей учил ее приемам самообороны, а я подумала, что забота Бейонда чаще всего проявляется в поступках, а не на словах, Грелля же всегда больше ценила действия, а не пустую болтовню, как она сама выражалась. Короче говоря, я за них тихо радовалась, но сочувствовала Юльке из-за того, что маньячелло вообще никак не проявлял своих эмоций, и я думала, что мне еще с Дживасом повезло – от него хоть ехидства можно дождаться. Короче говоря, после завтрака я вернулась к компу, и день прошел как обычно, за исключением того, что Юля с нами не обедала: Бёздей забил моей неспортивной подруге стрелку в парке для тренировки по рукопашному бою. Возвратившиеся около шести Мэлло и Мэтт поведали, что Михаэлю удалось настроить Парфирьева против Ионова, и я даже спрашивать не стала, как, ограничившись вопросом: «Никто ничего не заподозрил?» Мэлло заявил, что я его недооцениваю, и стало понятно, что все прошло как нельзя лучше. Майл же сказал, что забегал к Васе и выяснил, что Кира к нему так и не заходил и даже не звонил, зато у вражины нашего местного хакера – девушки по имени «Николь», имевшей странный ник «Поскакушка», появился таинственный знакомый, который поселился в ее квартире, но с которым Ника не встречается, что заставило нас всех дружно вздохнуть и подумать лишь об одном-единственном человеке. Надеюсь, ему хоть икнулось…

Поужинав чизкейком, мы разбрелись, кто куда: L и Ниар отправились эксплуатировать финансовые дебри, корректируя дела Ионова в легальной области, Мэлло хапнул ноут и умотал в спальню, думать над менее легальными его проблемами, а Юля и Бейондыч отправились к себе, причем Грелля мне шепнула, что они собирались вечером вместе посмотреть «Хеллсинг» ОВА. Грелля была счастлива до потери пульса, и я ее понимала – уговорить Дживаса смотреть аниме у меня вряд ли бы получилось… В результате я потопала в зал, и Майл отправился следом за мной, а я рухнула на диван с томиком Оскара Уайльда в лапках.

– Почитаешь мне? – вопросил Дживас, рухнув рядом, и я, призадумавшись, пробормотала:

– Я «Балладу Рэдингской тюрьмы» перечитать собиралась, так что это очень мрачно…

– И что с того? – фыркнул геймер, притягивая меня к себе и обнимая со спины. Я усмехнулась и, заявив: «Сам напросился», – начала читать «Балладу», рассказывавшую о солдате, убившем ту, кого любил, и казненном за свое преступление, но которого безумно уважали все осужденные за его силу духа.

– «…Но убивают все любимых, —

Пусть знают все о том, —

Один убьет жестоким взглядом,

Другой – обманным сном,

Трусливый – лживым поцелуем,

И тот, кто смел, – мечом!

Один убьет любовь в расцвете,

Другой – на склоне лет,

Один удушит в сладострастьи.

Другой – под звон монет,

Добрейший – нож берет: кто умер,

В том муки больше нет.

Кто слишком скор, кто слишком долог,

Кто купит, кто продаст,

Кто плачет долго, кто – спокойный —

И вздоха не издаст,

Но убивают все любимых, —

Не всем палач воздаст…»

Я читала поэму гениального писателя, а Майл осторожно перебирал мои волосы левой рукой, правой обнимая меня за талию и внимательно вслушиваясь в слова о жизни, смерти, любви и плате за грехи. Я читала без остановки, не переводя дыхание, и тишину наполняли образы тюремных камер-одиночек, каменной кладки, сырой и склизкой, и круга заключенных, пристально вглядывавшихся в узкую полоску света под потолком. Тик-так, тук-тук. Время бежало, а два сердца бились в унисон, переживая каждый вздох обреченного на забвение убийцы, которого не смогут забыть лишь такие же отверженные, потому что они видели, как он смотрел на свет, они знали, что в ночь перед казнью он спал спокойно – ведь он свой долг заплатил сполна…

– «…Близ Рэдинга есть в Рэдингской

Тюрьме позорный ров.

Злосчастный человек одет в нем В пылающий покров.

Лежит он в саване горящем —

И нет над гробом слов.

Пусть там до воскресенья мертвых

Он будет тихо тлеть,

И лить не нужно слез безумных,

И без толку жалеть:

Убил он ту, кого любил он, —

Был должен умереть.

Но убивают все любимых, —

Пусть слышат все о том.

Один убьет жестоким взглядом,

Другой – обманным сном,

Трусливый – лживым поцелуем,

И тот, кто смел, – мечом!»

Я дочитала поэму и закрыла книгу. Майл молчал, и я тоже не хотела нарушать такую понятную, такую родную тишину. Сколько времени так прошло? Кто знает. Но он вдруг осторожно коснулся губами моего виска и прошептал:

– А если не убивать? Если позволить жить?

– Значит, умрешь сам, став жертвой, и уничтожишь убийцу своей смертью, – пожала плечами я и закрыла глаза.

Майл крепко прижал меня к себе и больше в тот вечер не проронил ни слова, а около полуночи поднялся, потрепал меня по волосам, грустно улыбнулся и ушел в свою комнату. Я посидела еще минут пять, пустым взглядом глядя в потолок и думая о том, почему Энма-чо так жестоки, но, не найдя ответа, отправилась спать. Не хотелось абсолютно ничего – лишь закрыть глаза и больше никогда их не открывать…

Я проснулась в шесть утра, поздоровалась с Рюзаки, совершила омовение своей бренной тушки и вяло поскреблась на кухню. Заморачиваться не хотелось, но я себя больно пнула и решила запечь бананы в творожном кляре. К тому моменту, когда мафия соизволила явить миру свои заспанные моськи, у меня уже все было готово, и духовка остывала, отдыхая от трудов праведных. Михаэль заявил, что бананы – очень калорийная пища и есть их с утра – самое то, а Дживас фыркнул, сказав, что ему лишь бы пузо набить. Я опешила: Майл явно был не в духе, но причину этого я прекрасно понимала и с вопросами не полезла. Да уж, и зачем я его попросила быть со мной до того момента как… задание будет выполнено? Кто меня за язык тянул? Вопрос риторический.

Вскоре они утекли на работу, а мой день вошел в свою колею, за единственным исключением: Юля вместо обеда поскакала на тренировку с Бёздеем, который должен был ждать ее в парке после занятий первой смены. Вечером мафия вернулась и после ужина была выпнута вместе со мной нашим Инквизитором по имени L Лоулиетт, а на все протесты этот садюга ответил лишь, что «Мэлло должен получить задание». Спорить с L – все равно, что ковырять в розетке трезубцем Тритона: бесполезно, а если поднапряжешься и таки его туда впихнешь, током шандарахнет. Вот мы и не стали попусту тратить нервы и время и пошли на улицу. Погода стояла шикарная: двадцать семь градусов, облачность (отнюдь не переменная) и легкий ветерок. Короче говоря, благодать. Мы не знали, о чем говорить, так как все темы, по которым Энма-чо могли дать мне задание, уже были десять раз обговорены, так что я тупо шествовала между этими деятелями, как зек между конвоирами, размышляя о том, что за задание может выпасть Кэлю, а они думали о чем-то своем, гениальном. Наконец мы дошли до парка, но не того, где я обычно тренировалась, а до второго – ухоженного, в котором вечно кучковался народ: от семей с детьми младшего школьного возраста, пришлепавших, чтобы покатать детей на аттракционах, коих было мало, но все же имелись, до компашек укуренных или обколотых анорексичных наркош, взиравших на собственные глюки вперемешку с прохожими, развалившись на лавочках. Не знаю, с какого перепуга мы туда приперлись: я не любила толпу, Майл – людей в принципе, а Мэлло – шумные веселые сборища, при условии, что он в это сборище не входил. Короче говоря, мы в этом парке были, мягко говоря, «не в тему», но почему-то упорно шлепали по узким аллеям. Наконец, Михаэлю надоело размышлять с мрачным видом, и он заявил:

– Идем на аттракционы?

– Чего? – опешила я. – Михаэль, ты в детство впал, что ли?

– Да что такого? – отмахнулся немец. – Скажи еще: ты так стара, что развалишься, если на американских горках прокатишься!

– У нас их нет, – фыркнула я. – У нас вообще парк старый, дряхлый и того гляди все рассыплется.

– Ой, только не говори мне, что боишься! – попытался спровоцировать меня этот деятель.

– Не-а, мне пофиг, – пожала плечами я. – Что старые аттракционы, что новые – я не хочу кататься, и мне на них глыбко наплевать, равно как и на их состояние.

– Не верю, – хмыкнул он. – И на колесе обозрения с Майлом прокатиться не хочешь?

– Не-а, – пожала плечами я. – Что я там не видела, на колесе этом? Город свой с высоты птичьего полета? Так видела, когда маленькая была.

– А освежить воспоминания? – усмехнулся Михаэль.

– Ну пойдем, раз тебе приспичило, – флегматично заявила я. – Но я кататься не буду – я люблю чувствовать твердую землю под ногами.

– Ты совсем не авантюристка, – поморщился мой арийский Мистер Шоколад.

– Что поделать, – ответила я. – Не все любят шум, гам и приключения на пятую точку. Видать, в моем роду, в отличие от твоего, Лара Крофт и Индиана Джонс не значатся.

Михаэль отмахнулся и пошлепал к аттракционам, отгороженным от остального парка сетчатым забором (хорошо хоть сетка не колючая, ага). Мы проперлись в огороженную зону с Колесом Обозрения, качелями-лодочками, машинками на рельсах и прочей ерундой, и Кэль возмущенно выдал:

– И это все?!

– А ты чего ожидал? – фыркнула я. – Что здесь Парк Горького будет?

– Но не такое убожество же! – продолжил возмущаться наш экстремальный биг-босс.

– Да-да-да, – закатила глаза я. – Не хочешь на этом «убожестве» кататься – идем отсюда.

– Нет уж, – фыркнул Михаэль. – Раз уж пришли, так просто мы отсюда не уйдем!

Я сделала вид, что разрыдалась, и вяло поплелась следом за этим деятелем. У него что, шило в пятой точке? Чего ему спокойно не сидится, все на приключения тянет? Риторический вопрос. Мелло исследовал «ассортимент» аттракционов и пришел к неутешительному выводу:

– Кататься не на чем, но мы попробуем.

Больше всего добивал даже не его энтузиазм, а вполне конкретное «мы», говорившее о том, что посидеть на лавочке, семечки поплевать, мне не дадут. Сначала этот энерджайзер потащил нас с Майлом, которому в принципе было пофиг, но лень перевешивала, и идея босса вызывала некоторое неприятие, на странную «карусель» в виде ракет, у которых от старости в полу зияли дыры. Было страшновато, учитывая скорость, с которой сей механизм крутился вокруг своей оси, и высоту, на которую он поднимал тушки бедных искателей приключений. Но разве можно отговорить Кэля от его идеи? И снова вопрос риторический.

Натерпевшись страху на сомнительной летательно-вращательной конструкции, я была отправлена на еще более сомнительную конструкцию в виде карусели с сидениями, подвешенными на цепях. Скоростуху сие пыточное орудие развивало огроменную, а учитывая отсутствие фиксированных креплений и чего-то твердого (жаль, что не земли) под ногами, вообще превращало катание на этом чуде техники и садисткой мысли в фильм ужасов с эффектом полного присутствия. Я не трус, но я боюсь. Ухудшило ситуацию еще и то, что моя «Корова Милка с Альпийских гор» с ехидной улыбочкой уселась прямо за мной и перед самым стартом закрутила мое сидение вокруг своей оси, нагло начхав на мои вопли, угрозы «страшной мсти» и мольбы к геймеру, сидевшему за ним: «Майл, оно мечтает меня убить, отомсти за меня, когда я накроюсь медным тазом! Это монстро должно быть наказано!» Короче говоря, когда карусель двинулась, а Мэлло соизволил отпустить мое сидение, меня начало еще и вокруг своей оси раскручивать, и ощущения были как у космонавта в центрифуге. Правда, я не орала – хоть какой-то плюс от занятий кен-до! Я вообще в панику впадать не склонна. Ну, только если немного истерить… Одно утешение: Мэлло был «закручен» Дживасом еще до того, как «закрутил» меня, причем по его собственной просьбе, так что он «страдал» не меньше, но, судя по его довольной харе, он мазохист и сим действом явно наслаждался.

Выпав с этих качелей-каруселей, я, наиграно шатаясь, аки бухарик после недельного запоя, подошла к Михаэлю и, повиснув у него на плече, заплетающимся языком выдала:

– Неее, я больше не пойду никуда кататься, ибо я сама уже никакая… Шарикову больше не наливааать, ик!

Кэль фыркнул и, встряхнув меня за плечи, заявил:

– Это только начало! Мы идем кататься на машинках.

– Не-а, – усмехнулась я, мгновенно «протрезвев», – и не надейся меня на эти электромобили затащить. Не умею водить, газ от тормоза не отличаю, а руль для меня, как для мартышки – очки.

Мэлло фыркнул и совсем не культурно ткнул пальцем во флегматично дымившего цыбулькой и разглядывавшего облака-деревья-высотки (нужное подчеркнуть) на горизонте Дживаса.

– Твой парень – гонщик, – высказался Кэль. – Будь добра соответствовать.

Я закатила глаза и пошлепала к лавочке. Упав на хилую конструкцию, неизвестно как сие бедствие пережившую, я ответила на выпад мафиози:

– А почему, чтобы быть девушкой гонщика, надо и самой гонять? Что, если бы я решила выйти замуж за космонавта, должна была бы на Марс лететь с толпой первооткрывателей?

– Зачем же впадать в крайности? – ехидно высказался Мэлло, и я поняла, что он что-то задумал. – Если уж быть женой космонавта, то не бояться высоты и самолетов, а если, гонщика, то уметь водить.

– И не надейся, – возмутилась я. – Еще вспомни, что он геймер, и заставь меня дни напролет за приставкой проводить, а потом припиши слово «мафия» и сунь мне в лапу ствол.

– А что, это мысль! – усмехнулся этот вредитель, усаживаясь рядом со мной, и я безнадежно посмотрела на Дживаса. Тот продолжал изображать флегматичный паровоз и не обращал на наши препирательства ни малейшего внимания. Да, похоже, ему и правда по барабану, чем этот спор разрешится… Неужто ему совсем не жаль бедную-несчастную меня, которую собираются взять в кабалу и мучить на стрельбищах и гоночных трассах, образно выражаясь? Ах он бяка!

– Да, это мысль, – кивнула я. – Ужасная, не несущая ничего светлого и позитивного в мою мрачную жизнь мысль! Не мучай меня, Кэль! Я знаю, что ты тот еще садюга, но подави свои темные мысли и желания! Еще раз полетай на «ракетах», выплесни адреналин и оставь меня в тиши сквера под дубом – я буду косплеить Болконского и думать о вечном. Ну, или спать – тоже вариант.

Дживас подал признаки жизни и фыркнул, усмехнувшись, а Михаэль отвесил мне щелбан и заявил:

– Спасать тебя от превращения в такое же ленивое и пофигистичное существо, как он, – Мэлло ткнул пальцем в сторону друга, – моя первоочередная задача! Не позволю тебе под дубом корни пустить, не отнимай у дерева минеральные вещества и воду, а также жизненное пространство! Все, с этого дня я учу тебя стрелять, а Майл – водить.

– Размечтался! – саркастично ответила я и показала этой пакости язык, скрещивая руки на груди. – Ты уже пытался – я отбрыкалась. И в этот раз отбрыкаюсь: я вообще мастер ментальных пенделей, обладатель черного пояса по вербальным пинкам под пятую точку.

– Ничего, я стойкий! Меня сложно пнуть далеко, а если и удастся, я подкрадусь и атакую снова! На машине легко скрыться от преследования, хотя байк в этом плане лучше, а пистолет – отличная защита! – выдал тираду Мэлло.

Я хотела было сказать, что он «редиска», что мне вся эта байда на фиг не нужна, и что я могу себя защитить и с помощью кулаков, а пистолета у меня вообще нет, как и машины, так что мне это все ни к чему, но внезапно осознала, что ничего не слышу, а Майл застыл, как изваяние, и только сигарета вяло дымилась, как ароматическая палочка с гадким запахом. Опяяять! Я что, должна научиться стрелять?! Жуть какая!

Как и ожидалось, к Мэлло подкралась знакомая старушенция с лисой на шее и начала что-то вещать. Мафиози хмурился, огрызался и задавал вопросы, но тетенька лет пятидесяти на вид и, скорее всего, давно перемахнувшая за пять сотен в реальности, с хитрой улыбочкой вытекала с линии атак гениального холерика. С чего я так решила? Просто Мэлло начал злиться. Короче говоря, дошло до того, что он вскочил с лавочки и высказал все, что думает об Энма-чо, шинигами в принципе и сей леди бальзаковского возраста в частности. Нет, ну, может, он и что-то другое сказал, я не в курсе, но выглядело это именно так. Кстати, лицезреть вопящего и размахивающего, аки мельница, руками Кэля с вырубленным звуком очень весело, и я едва сдержалась от того, чтобы не рассмеяться. Помогло то, что мне явно предстояло учиться стрелять или водить, а то и все вместе, мне же этого крайне не хотелось. Да и зачем? Скрываться от преследователей на мопеде мне не светит, равно как и отстреливаться от мафии или полиции. Смысл мне всей этой ерундой заниматься? Только время зря потрачу… Но разве с шинигами можно спорить? Это еще бессмысленнее спора с Михаэлем…

Наконец, дитятко Энма-чо свалила в туман, а ко мне вернулась радость жизни в виде слуха, который тут же обрушил на меня трехэтажную словесную немецко-английскую конструкцию, от которой у меня челюсть отпала. Первый и последний раз Мэлло при мне матерился, когда я втюхала ему секонд-хенд вместо новенькой фирменной пижамы, а тут такое…

– Михаэль! За языком следи, – раздался раздраженный голос Майла. О, я знала, что он человек вежливый, но не думала, что не приемлет мат. Впрочем, скорее всего, это он из-за меня. Приятно, что сказать. Хотя лучше бы он меня так от провокаций Кэля на тему пальбы и гонок защищал – глядишь, и не пришлось бы всему этому учиться…

– Да здесь была эта старая карга! – выдал Михаэль и шлепнулся обратно на лавочку.

– Я уже понял, – хмыкнул лемур, друживший с логикой, и тоже плюхнулся на скамейку. Я снова меж двух огней, спасите-помогите, убивают! Хотя нет, пока не убивают, но скоро поведут на заклание – это точно… – Рассказывай, что за задание?

– Я должен научить ее стрелять, причем… – Михаэль нахмурился и замолчал, а затем сказал то, от чего у меня душа в пятки ушла. – Она сказала, что задание будет выполнено тогда, когда она защитит себя с помощью пистолета. Мне это не нравится, Майл. Совсем не нравится.

– Мне тоже, – геймер резко нахмурился, встал и закурил. – Что еще?

– Ничего нового, – поморщился Кэль. – Только ясно, что мы должны вернуть всех. Она сказала, что мы не имеем права оставить здесь Ягами. Если хоть один из нас не вернется, остальные не попадут в «мир счастья».

– Блин, – возмутилась я. – И что делать? Как понять, какое она дала задание шизоидному Ками?!

– Без понятия, – пожал плечами Михаэль и, тяжко вздохнув, сказал то, чего я так не хотела слышать: – Пойдем учиться стрелять. Если ты должна будешь защищаться, значит, я должен как можно быстрее научить тебя пользоваться оружием.

– Если ей суждено защищаться, – вдруг сказал Майл, – значит, Энма-чо все просчитали – ты успеешь ее обучить. Меня другое беспокоит: если дата этого события известна, то мы, скорее всего, скоро тебя лишимся, Михаэль. И не факт, что мы успеем отправить Киру в мир Мейфу до этого.

– Знаю, – поморщился мой Шоколадный Принц, – но выбора у нас все равно нет. Эта курица сказала, что встанет вопрос жизни и смерти, так что я не хочу рисковать. Мы идем тренироваться.

Я вцепилась в локоть Мэлло и испуганно заглянула ему в глаза.

– Михаэль! – пробормотала я, все больше нервничая: больно уж он был странный… – Что конкретно она сказала? Вопрос чьей жизни и смерти встанет?!

Мафиози нахмурился и нехотя выдавил:

– Предупрежден – вооружен, да? Она сказала: «Встанет вопрос жизни или смерти того, кто ей дорог, и ее собственной. Она должна будет защититься с помощью твоего оружия. Научи ее пользоваться им».

Я закусила губу, а Майл положил руку мне на плечо и сказал:

– Успокойся. Михаэль научит тебя стрелять и…

– Я не хочу… – пробормотала я. – Я не хочу… убивать. Я ведь не… Что если самозащита подразумевает, что я должна буду…

– Не должна, – перебил меня Мэлло. – Я научу тебя стрелять, и ты сможешь попасть в руку, в ногу, в плечо или даже в живот, но не заденешь жизненно важных органов. Я уже сделал из лучшего друга убийцу, – Мэлло нахмурился и опустил глаза. – Я не повторю ошибку.

Я шмыгнула носом, а Майл взял меня за руку и потянул вверх. Я потянулась – не всем же репку изображать и врастать корнями в землю, когда их поднять пытаются? – и мы всей гурьбой пошли в другой парк – тренировать мою меткость и твердость руки. Михаэль на полдороги свернул к нашему дому – за пистолетом, патронами и пустыми банками из-под колы, кои у Юльки хранились в огромном количестве: она их не коллекционировала, но почему-то не выкидывала, считая, что они могут пригодиться. Вот и «пригодились»: сейчас мафия, и я вместе с ними, будем превращать их в решето…

В гробовой тишине мы с Майлом доскреблись до парка и зарулили на мою любимую полянку. Сколько ей, бедной, вынести из-за меня пришлось! И щипала я ее, и на тренировках вытаптывала, и кровью маньяка окропляла, а теперь вот еще пороховыми газами травить буду! Кошмар, Гринпис, вы где? Но «Зеленых» в опасной близости не наблюдалось, а потому спасти полянку (и меня вместе с ней) от обстрела было некому. Майл подрулил к тополю, прислонился к нему спиной и задумчиво воззрился на небо. Вот я на сто процентов уверена: если бы не мое присутствие, он уткнулся бы в игру, а так – вежливость проявляет. Ладно уж, сжалюсь над ним, а то вдруг ломка начнется?

Я подрулила к Майлу, прислонилась к тополю спиной и спросила:

– Ну что, покажешь мне, как мочить 3D монстров виртуальной реальности?

Геймер довольно кивнул, усмехнулся и выудил из кармана PSP.

– Хорошо, когда тебя понимают… – пробормотал он, а я, вспомнив старый советский фильм «Доживем до понедельника», грустно выдохнула:

– Нет, Майл, все куда серьезнее. «Счастье – это когда тебя понимают».

Он удивленно на меня глянул, но промолчал и врубил приставку. Запустив какой-то жутковатый шутер, геймер начал с бешеной скоростью жать на кнопки, и я подумала, что ему бы стоило научиться на пианино играть – вон, моторика как игрушками развита! Однако рояля в кустах не наблюдалось, и моторика использовалась по прямому назначению – для уничтожения монстров и спасения мира, хоть и виртуального. Вскоре заявился Мэлло, с недовольной харей тащивший авоську, битком забитую жестянками. Я прыснула: да уж, вид мафиози с черепом на пузе и сетчатой сумкой, такой, в каких советские хозяйки батон и бутылку молока таскали, – то еще зрелище. Шоколадный Принц укоризненно на меня воззрился и шваркнул сумку на землю-матушку.

– Совсем твоя подруга офанарела! – возмутился он. – Нормальную сумку дать отказалась!

Я пожала плечами и подобрала поклажу Кэля. Н-да, нехорошо ценным имуществом разбрасываться, Заяц-сама с полей какао-бобов…

– Расставляй, – велел наш арийский биг-босс и кивнул на поваленное дерево.

Я с пофигистичным видом подрулила к стволу тополя, убитого ветродуем еще год назад, и начала располагать на нем мишени. Собственно, глазомер у меня был неплохой, руки, вроде, тоже не дрожали, так что я могла бы попасть в банку, как мне казалось. Вот только банка – это вам не живой человек! С такими невеселыми мыслями я подрулила к своему тренеру и вопросила:

– И почем сеанс похода в тир в условиях нестабильности рынка ценных бумаг?

– Всего-ничего, – пожал плечами он. – Айнтопф и что-нибудь какао-содержащее на ужин.

– Скажи лучше: шоколадо-содержащее, – фыркнула я.

– Разница небольшая, в случае с Михаэлем, – подал голос так и не оторвавшийся от приставки, но закуривший Дживас. Он нервы успокаивает? Мне бы тоже не помешало…

– Не суть, главное, такса названа, – хмыкнул Мэлло и выудил из-за пояса пистолет. Я оценила: «Макаров», у моего дяди такой же… Правда, он мне его никогда даже подержать не давал, но я и не хотела.

– Значит, так, – начал пояснения Кэль. – Руку не выпрямляй до конца: отдача сильная, может быть больно. Пока не научишься нормально целиться, стрелять будешь с двух рук. Ноги ставь на ширину плеч, правую вперед, левую чуть отведи назад. Корпус слегка наклони вперед, правой рукой держишь пистолет, левой придерживаешь правую ладонь снизу. На курок нажимай на выдохе, плавно и не спеша. Мягко. Целиться просто: мушку совмести с прорезью прицела на точке, куда стремишься попасть. Глаза не закрывай – целься обоими, это обязательно. Мишень будет размытой казаться, но ничего, привыкнешь. О ветре потом поговорим, как и о других погрешностях.

Вау, Михаэль! Ничего себе ты объяснил! Все по полочкам и даже без эмоций. Ты у Майла научился, что ли?

– Ясно, – протянула я. – Может, покажешь?

– А так непонятно? – фыркнул мафиози, но, противореча самому себе, поднял пистолет и, практически не целясь, выстрелил. С двух рук, кстати. Заботливый какой – продемонстрировал…

«И грянул гром», после чего банка из-под колы, подпрыгнув, рухнула в траву.

– Класс! – восхитилась я, и Мэлло впихнул мне в лапку пистолет. Садюга…

Я расставила ноги на ширину плеч, чуть наклонила корпус и начала целиться. Моего временного сэнсэя все это не устроило, и он заставил меня перенести центр тяжести на правую ногу, а руки расслабить. Я глубоко вздохнула, закатила глаза и вернулась к процессу выискивания взглядом мишени. Прицелившись в несчастную банку, я вопросила:

– Ну и?

– Стреляй, – пожал плечами Кэль, и я плавно нажала на спуск, выдыхая. Отдача и правда была жуткая. Вот с катаной как все просто: ведешь-ведешь меч, надо изменить траекторию – тут же меняешь, надо остановиться – рука замирает. А здесь – я выстрелила, и меня мотнуло назад. Спасибо мечам, тренировкам и Ананасовой Фее: руки у меня были крепкие, и телом я владела довольно неплохо, а потому, несмотря на нехилую силушку, с которой пистолет попытался вырваться из моей ласты и спасти банку от трагической гибели, я все же ее укокошила, и она рухнула рядом со своей подругой, убиенной боссом мафии.

– Тащи, – бросил Кэль, кивнув в сторону ствола. Я твоя рабыня? Ну да ладно, я привыкла: L с самого начала в нашей коммуналке рабовладельческий строй ввел…

Я прошлепала к дереву, отыскала обе жестянки и притаранила Михаэлю. Он глянул мельком на собственную мишень и остался доволен, чего нельзя сказать о его состоянии, когда он узрел простреленную мной страдалицу.

– Если бы ты стреляла человеку в живот, запросто могла бы задеть жизненно важный орган! – поморщившись, возвестил он, разглядывая «раненую» в верхний левый угол жестянку. – Неприемлемо. Руки контролируй, на курок нажимай плавнее. Перед самым выстрелом упрись правой ногой в землю, чтобы отдачей не сносило. С твоим весом… – он окинул меня сочувствующим взглядом, – тебя легко сшибает.

– На себя посмотри, анорексик, – фыркнула я и, не слушая возмущенную тираду Кэля, начала целиться.

Второй выстрел был куда более удачен, третий меня вообще порадовал: я попала почти туда, куда целилась. Как я рада, что мечиком машу фиг знает с какого возраста… Через полчаса мы расстреляли целую коробочку патронов, и Михаэль сказал, что надо бы прикупить еще, потому завтра после работы он зайдет в оружейный, а после ужина повторим сегодняшнюю эпопею. Кстати, под конец я стреляла уже вполне уверенно, правда, целилась все еще довольно долго: не хотелось промазать, а то наш арийский холерик мне всю плешь проел бы. Надо сказать, Майл в процесс обучения меня, несчастной, не вмешивался и всячески сливался с обстановкой. С чего бы? Пожалел о своем решении быть со мной и теперь прячется?.. Ну да ладно, это его проблемы (хотя он явно делает их и моими тоже). Захочет что-то сказать – выскажется, нет – не страшно, я вопросов задавать не буду: нечего обстановку нагнетать, и так все под прессом, как виноград под ногами виноделов в лагарах. Хотя сердце почему-то щемит…