Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

Заглянул Тинто, покосился на нетронутую кровать, поставил на маленький столик у окна поднос с тарелкой бутербродов и двумя чашками чая (простыми глиняными – не иначе, ограбил кого, только ложечки серебряные).

– Всё-таки нет документов? – спросил он, вчитавшись и узнав инструкцию. – Я, вроде, посмотрел – твоё сочинение лежало. Правда, никем не читанное и под здоровенным замком. А что с ним там случилось? Мыши его попортили, что ли?

– Нет, почти всё сохранилось, – отозвался Тьелпэ. – Всего пару отсыревших страниц восстановить. Но они действительно никакими этими документами не пользовались. Надо это исправить. А у тебя что?

Он дописал до точки, убрал перо в подставку и осторожно отодвинул плотный тяжёлый лист в сторону, придавив с одного края чернильницей, а с другого подставкой с пером. От вида еды сразу проснулся голод.

– Так… – Тинто вслед за ним взял бутерброд и задумчиво позвенел ложечкой в чашке, отчего в комнате запахло мёдом. – Я погулял вот после архива немного по посёлку, осмотрелся слегка. Документы тут у них, конечно… – Он улыбнулся: – Ты знаешь, немногим лучше, чем у Ингасиндо.

Тьелпэ хмыкнул, думая, продолжить ли тему, но от окна послышалось хлопанье крыльев, и Тинто мигом отвлёкся. Ставни никто на ночь не закрывал, и сейчас в окне сидела сорока – большая, лоснящаяся, снисходительно разглядывая комнату и её обитателей. Снаружи понемногу нарастала перекличка других пернатых. Где-то поодаль заполошно вскрикнул припозднившийся петух, тут же облаянный собаками. От этого звука Тинто встрепенулся, поворачиваясь обратно в комнату.

– Они тут что-то от нас скрывают, – объявил он, продолжая краем глаза следить за сорокой. Сорока так же искоса следила за ним.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, для начала, Гаудин врёт. Он нам говорил, что объём поставок не уменьшится – только это никак невозможно, у них нет таких запасов руды. Я посмотрел по записям, они почти всю её переплавляют сразу. А ещё Миро, по-моему, пытался прятать от меня документы. И за ужином был какой-то странный момент, когда ты эти вот бусы рассматривал. Они как будто испугались, что ты их заметил.

– Смутились, что малахит плохо обработан? – хмыкнул Тьелпэ. – Мне было бы стыдно на их месте. Был бы это нефрит или ещё что сложное…

– Кстати, – оживился Тинто, – в тех документах, что Миро от меня прятал, как раз какой-то зелёный камень упоминался. Я, правда, не знаю, как на их языке малахит, но что тут ещё может быть зелёное?

– Ну… – Тьелпэ задумчиво качнул головой, но перечислять возможности, к облегчению друга, не стал. – Допустим, они нашли немного малахита. Зачем это скрывать?

– Вот и мне тоже непонятно. Может быть, они ищут ещё малахит вместо азурита?

– Думаешь, они знают, что малахит перспективней для выплавки? – с сомнением нахмурился Тьелпэ.

– Да нет, – отмахнулся Тинто, снова с интересом наблюдая за сорокой. Птица, кажется, отвечала ему взаимностью, поблёскивая чёрным глазом и по полшага подходя. – То есть, не знаю я, что они знают. Но мало ли, может, они его на бусы вот хотят пускать. У них ещё и объём добычи недавно уменьшился – я не считал точно, но, по-моему, один обвал всей этой разницы не покрывает. Как ты думаешь, это может быть не единственная авария?

Сорока покрутила головой, разглядывая комнату, и решительно перепорхнула с окна на дальний от них край стола. Тьелпэ покосился на неё, задумчиво отщипывая хлеб и отправляя отщипнутое в рот, но лишать друга развлечения не стал.

– Может. – Он с сомнением покачал головой. – Но я других следов не видел. И я не понимаю, зачем им это скрывать. Они не наносили некоторые штреки на карту, но мне показалось, они просто плохо это умеют. Не уверен, что от их карты вообще есть какой-то прок. Неудивительно, что они о ней забывают.

На столе сорока снова напряжённо замерла, подозрительно переводя взгляд с одного двуногого на другого, готовая удрать в любой момент. Тинто отломил кусочек сыра, одним пальцем медленно подвинул его к птице и так же медленно убрал руку, чтобы не спугнуть.

– Ты знаешь, – откликнулся он через плечо, – объём добычи они вообще учитывают примерно так же. Тот же Миро и сам толком не знает, что у них записано и где, а что нет.

– Может…

Договорить Тьелпэ не успел: сорока наконец одолела стеснение и одним рывком метнулась на середину стола – но не к сыру, а к начищенной до блеска ложечке. Увернулась от Тинто, с возмущённым возгласом взмахнувшего обеими руками, просела в воздухе от непривычной тяжести в клюве, тут же выровнялась и почти с такой же скоростью метнулась обратно в окно. На виражах птицу слегка заносило, но ложечку она держала крепко и мимо окна не промахнулась. А Тинто промахнулся, хоть и вывесился наружу по пояс.

– Может, они этого и боятся? – задумчиво предположил Тьелпэ, дождавшись, пока он отвозмущается и вернётся из окна в комнату. – Что мы увидим бардак с безопасностью, с документами, с уменьшением объёмов. Отца это точно не обрадует.

Тинто бросил в окно последний обиженный взгляд и повернулся к другу, хмыкнув:

– Если они успели уже достаточно хорошо изучить его характер, то конечно. Тогда неудивительно, что опасаются.

Тьелпэ пожал плечами, отщипывая ещё немного хлеба, а Тинто вдруг нахмурился, задумавшись:

– Что, думаешь, и правда будут проблемы?

– Если не принять мер, точно будут. По меньшей мере, новые аварии. – Обсуждать отца Тьелпэ всё-таки не любил. Даже с Тинто. – Как там остальные наши? Ты к ним заходил?

– Ну, заходить не заходил. – Тинто не стал возражать против смены темы. – Но я на ужине с ними поговорил немного. Всё хорошо, говорят. Устроились, помыться им тоже предложили, покормили, лошадей тоже. Вокруг бегает орава любопытных детей, – добавил он и нахмурился.

– Что, спать не дают? – хмыкнул Тьелпэ.

– Да нет, не в том дело. Просто… – Тинто в задумчивости попытался прочесать волосы рукой, но запутался в косичках. – Ты видел, у них в штольнях дети работают?

– Да, – одобрительно кивнул Тьелпэ. За время сегодняшних подземных прогулок он больше смотрел на стены, чем на эдайн, но детей краем глаза заметил, хотя и не особенно обратил внимание. Но сейчас, вспомнив, слегка улыбнулся. Тинто, наоборот, поморщился.

– Да вот ты знаешь, я не уверен, что они сами довольны! Люди так обращаются с ними… Я видел, некоторых прямо силой куда-то гнали, хотя они упирались и чуть ли не плакали. Как так можно?!

Тьелпэ помолчал.

– Не знаю. Они многое делают иначе, но мы слишком мало знаем, чтобы делать выводы, по-моему. Раз они так поступают, значит, для этого есть какие-то причины.

– Например какие тут могут быть причины? – потёр бровь Тинто.

– Я и квенди не всегда понимаю, – пожал плечами Тьелпэ. – Ты уверен, что это у меня нужно спрашивать?

– Ладно, – вздохнул Тинто. – Что дальше будем делать?

– Я завтра посмотрю остальные штольни и склоны над ними. Надо убедиться, что нас не ждёт новых аварий. А ты можешь поговорить с грамотными. Нужно помочь им с организацией, чтобы они как можно раньше начали учить остальных. Можно спросить наших, нет ли желающих дать уроки чтения и математики. Может, кто-то из отряда решит остаться, или из города потом прислать.

– Так это надолго. Пары дней не хватит.

– Главное, чтобы они знаки запомнили, вряд ли это долго. А для скорости чтения и почерка учителя особенно не нужны, нужна практика. Но лучше рассчитывать пока на то, что точно есть: есть у них четверо грамотных – пусть они этим и занимаются. Скажи им, что в следующий приезд мы будем проверять ещё и число грамотных.

***

С белой тропинки, тянувшейся по гребню между двумя старыми карстовыми воронками, сорвался камешек, вывернувшись из-под ноги, проскакал по лысой промоине и с шелестом канул в куст шиповника. Тьелпэ свернул исчёрканную карту, убрал в сумку к остальным и остался стоять, катая в пальцах небольшой синий камешек. От соседней рощи мягко пахло цветущей липой. Правки в карту он уже внёс – основные, если не все, – но спускаться обратно не хотелось. Людей было много, синдарин знали не все, в талиске Тьелпэ не хватало нужных слов, а собеседники ещё и боялись говорить прямо. Нельзя сказать, чтобы совсем безосновательно.

За утро, пока Тинто общался с четырьмя грамотными и выяснял, насколько они в самом деле умеют читать и разборчиво ли пишут, Тьелпэ осмотрел остальные штольни. Взятая у Гаудина карта оказалась почти бесполезна. Даже первые штольни, открытые ещё по проектам нолдор, оказались нанесены на неё неточно и не полностью. Предоставленные самим себе люди переделывали и дополняли проект, кажется, хаотически. Само по себе это не составило бы ещё большой беды: ясно, что слушать руду они не умеют и ищут её во многом наугад. Но они эти изменения ещё и не отмечали. Или отмечали примерно. Например, две вчерашние штольни, заброшенная и обвалившаяся, на этой карте проходили вовсе не одна над другой, а параллельно, хотя и рядом. Вертикальное расстояние никто, кажется, и не пытался измерять. Спустившись под землю, люди стали рисовать карту так же, как на поверхности: в двух измерениях, а не в трёх.

Увидев, как Тьелпэ сверяется с картой, пытаясь соотнести её с коридорами, мастера сразу отмахнулись: нечего туда смотреть, а дорогу мы и так знаем. Тьелпэ всё-таки вносил правки и дополнения, но тоже приблизительно: для составления точной карты потребовалось перемерить всю гору. Ни за день, ни за неделю он этого не успел бы сделать – и не собирался. Но окончательно утвердился во мнении, что одними уроками чтения не обойтись. Эдайн нужны собственные мастера, или кому-то и в самом деле придётся ездить сюда по нескольку раз в год и водить каждого за руку. Примерно как Тьелпэ после осмотра шахты привёл мастеров сюда, на плоскую вершину над штольнями. Несколько человек послушно ходили за ним хвостом, сминая нескошенную траву и с подозрением заглядывая в указанные провалы, и сначала преимущественно молчали. Но итогами прогулки Тьелпэ остался доволен. Да, эдайн сами не могли понять, какие провалы находились над штольнями, но отметили их узлами на траве и живо обсуждали, куда и как удобней отводить воду. Впрочем, некоторую веру в успех обучения ему дало другое обсуждение, ещё внизу.

Начало осмотра прошло в почтительном молчании, хотя из всех сопровождающих Тьелпэ сумел избавиться только от Миро, похищенного Тинто на экзамен по чистописанию. Гаудин стоически спотыкался из коридора в коридор, то и дело чесал головой низкий потолок и недовольно шипел за это на мастеров, тянувшихся бесполезной процессией следом и заговаривавших только в ответ на прямые вопросы. Они хмуро молчали даже тогда, когда Гаудин начал было ругать их за бесполезность карты, хотя по его же собственным словам хранилась карта в большом доме и мастеров к ней просто не подпускали. Где-то здесь Тьелпэ подобрал осколок азурита и трогал его на ходу, заглушая прохладной каменной мелодией бесполезные разговоры. А на выходе, не слушая возражений, отправил Гаудина помогать Тинто. Человек с сомнением оглядел подчинённых, особенно тёплым взглядом одарил Хейлана, как раз любопытно выглянувшего из своей штольни, но под этим взглядом нырнувшим обратно.

– Спасибо за помощь, можешь идти, – повторил Тьелпэ, и Гаудин с извинениями, заверениями в вечном почтении и просьбами немедленно звать, если что понадобится, всё-таки ушёл.

А мастеров Тьелпэ отвёл с утоптанной площадки в траву под стеной, расспросить, кто какие штольни проектировал и кто пересказывал им инструкцию. Хейлан после ухода Гаудина снова возник из-под земли и тихонько устроился за спинами мастеров, подпирая столб со шнурками. Приезжего начальства он, похоже, опасался меньше, чем своего. Впрочем, гнать его Тьелпэ не собирался.

Об инструкции мастера отвечали предсказуемо: пересказывали её четыре уважаемых человека во главе с Миро и, очевидно, выборочно. Проектирование же, по большей части, сводилось к простукиванию стен на прочность и готовности бежать, если вдруг что пойдёт не так. С таким подходом удивительней было не наличие аварий, а их малое число. Тьелпэ в очередной раз с неудовольствием подумал, что для решения всех здешних проблем пришлось бы здесь остаться на год. Пока придётся ограничиться самым основным, а потом всё же прислать кого-то из города.

Его рекомендации по водоотводам из верхней штольни слушали так же хмуро и молча, как Гаудина – только Хейлан что-то пробурчал в задних рядах. На него зашикали, но Тьелпэ заинтересовался:

– Кому есть, что сказать, говорите громче. Я плохо знаю ваши порядки и могу чего-то не учесть.

Стоявший перед Хейланом высокий мужчина с такими же светлыми усами, только погуще, негромко сказал ему что-то через плечо, но парень только недовольно нахмурился и звонко объявил:

– Чего уж учитывать! Мало что Гаудин требует не снижать добычу, несмотря на обвал, так ещё новые ходы год долбить будем.

– Лучше дождаться ещё одного обвала? – уточнил Тьелпэ, заново разочаровываясь в эдайн.

– А почему канавами не обойтись? По полу той штольни до выхода, всё одно она брошенная уже.

После этого они сходили ещё раз в заброшенную штольню, набросали примерный план канав, Тьелпэ убедился, что мастера понимают, на что обращать внимание и как укреплять дно и берега, чтобы вода не уходила в ненужные трещины, и на изъеденную карстом вершину поднялись уже напоследок. Потом мастера ушли, а Тьелпэ остался бродить в одиночестве, оттягивая возвращение и новые разговоры. Невозможность побыть одному и помолчать утомляла больше любой работы. Здесь было хорошо: тихо, тянуло прохладой и цветущими травами, вдоль тропинки мелко цвела кашка, разбавляя жёлтые и седые одуванчики. В глубокой тени под одиноким валуном пили из лужи бабочки. Молчали, правда, и здесь не все, но общения с двуногим никто из них не жаждал.

Тьелпэ свернул с тропинки, вброд по траве подошёл к обрыву и свернул влево, распугивая насекомых и бездумно разглядывая белые слоистые склоны балки, уходящей, изгибаясь, к посёлку. Где-то там внизу, под деревьями, бежал ручей, на одном из берегов которого Тьелпэ ещё в прошлый приезд заметил плавильные печи: врезанные в склон, чтобы холодный ветер снизу сам раздувал огонь. Сейчас их было видно ещё лучше: почти весь лес вокруг эдайн свели, видимо, на дрова. Новых посадок Тьелпэ не замечал, но думал сейчас о другом: могут же и сами думать. Печи им тоже никто не подсказывал, сами как-то додумались. И с шахтами должны справиться, если подучить.

========== 3.3 АГЛОН (13) Вербовка студентов, неправильный город и вводная лекция ==========

***

Гаудин посоветовал искать Хейлана в шахте, подтвердив предположение Тинто, но парень нашёлся гораздо раньше, ещё на первой трети склона, вместе с каким-то ещё человеком сидел на длинном бревне. При виде эльфа, правда, оба как-то засуетились, принялись поднимать бревно на плечи. У Хейлана получилось лучше, а его напарник поскользнулся, пустив вниз по склону пару мелких камешков и чуть не выронив свой конец бревна. Тинто еле успел перехватить его и подставить плечо. Второй парень, занятый спотыканием, облегчённо выругался, когда его не придавило бревном, душевно поблагодарил – и только потом удивился, обернувшись и разглядев нежданного помощника.

– Куда это? – спросил Тинто, кивнув в ответ.

– Это… Да вот, к нижней штольне, – человек махнул свободной рукой куда-то за отвал. – Укреплять будем.

– Не боишься одёжку свою попортить? – задиристо поинтересовался Хейлан с другого конца бревна. – Дорогая, небось.

– Дорогая? – удивился Тинто, покосился было на придавленное шершавой корой плечо, но оглядываться было неудобно. – Да нет, почему дорогая, самая обычная, у нас полсклада сейчас занято такой. Из Таргелиона прислали на весь гарнизон недавно.

Хейлан хмыкнул как-то странно, а второй парень быстро заверил эльфа:

– Да ты не беспокойся, господин хороший, дотащим уж. Благодарим за помощь, конечно. И за шахты не беспокойтесь, мы быстро всё восстановим.

– Восстановите, – покивал Тинто, догадываясь по вчерашнему приёму, что людям странно видеть “господ”, к которым почему-то причислили весь их отряд, за простой работой. – Главное – чтобы снова такого не было. Но не будет, думаю. Уж этому-то вас точно научат.

– Научат? – нахмурился Хейлан.

– Это ты про чтение, что ли? – отозвался второй. – Вроде, говорили что-то такое, только верится с трудом. Это ж возни сколько…

“Не то что со спасением шахтёров, раскапыванием и восстановлением заваленной шахты”, – подумал Тинто, но вслух только мотнул головой, деранувшись ухом о не до конца отпиленный сучок:

– Нет, это я про обучение на Аглоне. Там времени хватит и на чтение, и на вот технику. Пока не научитесь, не уедете.

– Мы? – второй парень снова споткнулся, чуть не уронив бревно. – В вашем городе? На кой мы там сдались?

– А вам не сказали что ли? – удивился Тинто, прихватывая ношу ещё и второй рукой для надёжности. – Ну, то есть, не знаю, как насчет тебя… Но Хейлана лорд точно хотел взять.

Теперь уже споткнулся Хейлан, больше держась при этом за бревно, чем помогая его держать. Тинто послушно ждал, пока зашатавшаяся шестиногая гусеница выровняется.

– С чего вдруг такая честь? – так недоверчиво осведомился Хейлан из-за бревна, что Тинто живо представил, как Тьелпэ вчера обсуждал с ним безопасность в шахтах, в обычной своей манере, с обилием похвалы и комплиментов, и громко думая о халатности и бестолковости. Хоть ты разъясняй человеку теперь, что он про всех так думает. Ну, почти про всех. Тинто немного поколебался, но нашёл более удобные формулировки:

– Ты хорошо думаешь. Только не хватает теоретических знаний. – “Теоретических” он сказал на синдарине, тут же усомнился, поймёт ли человек, и на всякий случай перевёл: – Общих. Ну, как всё работает и почему.

Если Хейлан и не понял, то переспрашивать не стал.

– И что, он тебя прислал сказать, чтоб я собирался уезжать? – недоверчиво и как-то недовольно спросил он. – Надолго хоть? Не на пятьдесят лет?

– Нет, он не присылал. – Тинто немного растерялся от его тона. – Я думал, тебе уже Гаудин сказал.

Хейлан скептически угукнул и уточнил:

– Так мне к нему зайти за распоряжениями?

– За какими распоряжениями?..

Тинто уже жалел, что вообще завёл этот разговор. Нужно было подойти к Гаудину просто и попросить передать. Зачем он лично пошёл искать человека? А если он теперь обидится и откажется? И как объяснять Тьелпэ то, чего сам не понимаешь?

Хейлан помолчал, как будто тоже собирал в кучу расползшиеся от странного вопроса мысли.

– Ну, ты говоришь, – неуверенно начал он, – меня лорд Келебримбор собирается взять на Аглон. Могу я узнать хотя бы, когда, зачем и надолго ли? И где мне это узнать?

– Ну я же сказал, учиться, – аккуратно повторил Тинто, опасаясь сделать хуже: – А как долго – я не знаю. Наверное, смотря как успевать будешь.

Хейлан опять замолчал, сосредоточившись на том, чтобы вписать бревно в узкий поворот, не застряв им в ветках по обочинам, и в паузу встрял его товарищ:

– А вы только Хейлана берёте? А мне можно тоже? Я и писать умею!

– О, – Тинто обрадовался сразу и новости, и возможности сменить тему. – Это отлично. Значит, ты сможешь помочь в переписывании инструкций и в обучении других.

– Да, но… – запротестовал было человек, но Хейлан с силой ткнул свой конец бревна в землю, так что остальным носильщикам пришлось вместо разговора спешно выдёргивать из-под него конечности

– Так и когда ехать-то? – хмуро спросил Хейлан, вытирая лицо рукавом рубашки, от чего по коже поползли серо-розовые разводы. Очевидно, с его стороны кора бревна тоже царапалась.

Тинто всё-таки положил свой конец бревна на землю, выпрямился, мельком глянув на двух мальчишек с тачками, отвозивших от провала шахты землю и сбрасывавших её с обрыва, заметно более лысому и пологому здесь, чем дальше по склону. Только кое-где из-под щебня ещё торчали особо упрямые кусты. Тьелпэ не говорил, сколько ещё им придётся провозиться, но вряд ли он захочет тут задерживаться ещё на один день.

– Думаю, мы завтра будем выезжать. Утром, наверное.

Хейлан коротко кивнул, отвернулся и подошёл к подвешенному на дерево умывальнику: деревянному ведру с затычкой в донышке. В паре шагов тут же стояла большая бочка под крышкой и ещё одно ведро. Пробка послушно утопилась в дно ведра под руками Хейлана, выпуская в ладони струйку воды. Часть её пролилась под ноги, плеснув на мокрую землю и пару брошенных поперёк лужи досок. Оставшийся у бревна человек отвлёк Тьелпэ от этой картины, продолжив расспросы:

– А что, и правда прямо сам лорд будет учить? – Судя по блеску в глазах, он то ли знал что-то про Тьелпэ, то ли, что вероятней, одинаково уважал всех лордов – а эльфийских особенно.

– Правда, ага. – Тинто кивнул, улыбнувшись, но продолжая озадаченно гадать о причинах поведения его товарища. – Он это не очень любит, но там всё равно ещё другие ученики приедут, из Химринга. Так что и Хейлан с ними заодно уж.

– Это мне что, прямо с эльфами учиться, что ли?! – потрясённо переспросил тот от умывальника.

– Да, – почти так же удивлённо подтвердил Тинто. – А что такого-то? Или ты думаешь, эльфы как-то по-особенному учатся?

– Откуда ж я знаю! И чего это… – Хейлан напился и принялся вытирать брызги с подбородка ладонью, а ладонь о штаны. – Они тоже читать не умеют?

– Умеют. Но этому ты тоже быстро научишься, – заверил его Тинто и поспешил успокоить: – Да ты не переживай. Лорд строгий, да. Но объясняет, сколько нужно.

Вряд ли это сильно исправило ситуацию, но, по крайней мере, не ухудшило. Хейлан хмыкнул что-то невразумительное и пошёл снова поднимать бревно. От шахты подошли ещё трое людей, так что Тинто больше не стал лезть с помощью. По крайней мере, новости он Хейлану сообщил.

Ещё днём они с Тьелпэ пришли к выводу, что оставить кого-то из своих мастеров здесь не выйдет, слишком часто меняются поколения рабочих, так что высылка к эдайн грозит затянуться. Значит, нужно организовать обучение у самих эдайн, и проще всего для этого взять нескольких учеников на Аглон, обучить их, с тем чтобы они затем сами обучали остальных людей. Гаудин неожиданно легко согласился на предложение, пообещал даже выбрать молодёжь потолковей, на что Тьелпэ сказал, что одного выбрал уже сам. Утром, правда, выяснилось, что даже второго выбирать не из кого, потому что Гаудин предложил забирать только Миро, который и сам, кажется, прямо не отказывался только из уважения к дяде и благородным гостям, а Тьелпэ его тем более брать не хотел. У Тинто осталось впечатление, что Хейлану уже всё предали, так что искал он его больше, чтобы уточнить детали вроде времени отъезда. Уточнил, называется.

Нужно учиться понимать этих людей, в конце концов.

***

Назавтра Тинто проснулся ни свет ни заря и решил, пользуясь случаем, ещё раз побродить по окрестностям без провожатого. Посёлок спал, укутанный наползшим с реки туманом, только откуда-то с горы слышалась странная, перебивчивая мелодия дудочки. Тинто успел обойти посёлок кругом, но так и не понял, где именно сидит музыкант. А потом долину внезапно залило солнце, успевшее, оказывается, уже высоко взобраться по небу, и Тинто поспешил обратно – чтобы на полпути нагнать тоже идущего к большому дому Хейлана. Все его сборы в дорогу ограничились, похоже, одной тощей сумкой. На пожелание доброго утра он ответил так хмуро, что Тинто разом перехотелось обсуждать погоду. Осталось, правда, лёгкое недоумение: если Хейлан по какой-то причине не хочет ехать, почему не сказал об этом? Может, у него здесь какие-то нерешённые проблемы, а попросить отряд задержаться он стесняется?

Тинто уже решил было спросить у человека прямо – мало ли, вдруг что-то серьёзное, – но они уже подходили к дому, перед которым расселся остальной отряд – кто на траве, кто на крыльце, кто в развилке старой ивы. Лошади бродили рядом, выбирая необъеденные козами кусты и передёргивая шкурой от насекомых. Одна с интересом поглядывала на полосатую кошку, снисходительно наблюдавшую за гостями с перил крыльца. Тинто видел несколько таких в посёлке: поменьше местных лесных, наверное, эдайн привезли их с собой откуда-то из степей. Лошадь шагнула ближе, качнув гривой и любопытно потянулась к кошке. Та на миг прижала уши, но с места не сдвинулась, а потом и потянулась навстречу лошадиной ноздре со взаимным интересом. Пару мгновений они мирно обнюхивались, но потом лошадь протяжно фыркнула – и сама испугалась эффекта: кошка возмущённо присела, снова прижимая уши и шипя, и ответила на оскорбление когтистой лапой. Лошадь удивлённо попятилась от пощёчин, задирая голову и дико кося глазом.

Отряд был уже готов ехать, и Тинто не стал всех задерживать, рассудив, что случись у Хейлана и в самом деле что-то плохое, он и сам сказал бы. А что хмурый – так он, похоже, всегда такой.

Новый повод для беспокойства человек ему дал уже через три часа, когда позади остался не только посёлок, но и окружавшие его поля. Хейлану дали седло, поводья и прочую человеческую упряжь, и даже попросили для этого у Гаудина их же лошадь, привычную ко всем этим приспособлениям, пообещав вернуть с первым же обозом, но держался парень всё равно не слишком уверенно. Вот, опять: как-то странно дёрнулся, когда лошадь сбилась с шага, с брезгливым видом переходя лужу. Заметив это, Тинто глазами показал обернувшемуся Тьелпэ на причину своего отставания и придержал лошадь. Задумавшийся Хейлан заметил это не сразу и потянул поводья слишком поздно. Его лошадь пошла тише, но не остановилась.

– Ты не умеешь ездить верхом? – спросил Тинто, когда они поравнялись, и цокнул, посылая лошадь шагом.

– Умею, – огрызнулся Хейлан, садясь ровней. Выждал немного, убеждаясь, что за недоверчивым взглядом никаких вопросов больше не последует, и снова натянул поводья, пропуская Тинто вперёд. Тот не стал пока настаивать, но поделился своими сомнениями и с Тьелпэ, и с Амилвендэ, и оставшееся до привала время от времени поглядывал на человека, иногда ловя ответные хмурые взгляды и убеждаясь, что у парня пострадал левый бок.

А на привале подошёл к нему вместе с целительницей. Когда они сели рядом, Хейлан только покосился и продолжил водить прутом в золе старого кострища. Огня они не разжигали, рассчитывая пока только перекусить, а горячим уже поужинать.

– Ну, рассказывай, что у тебя там болит? – как можно дружелюбней улыбнулся Тинто.

Не оценивший его стараний Хейлан раздражённо дёрнул плечом со здоровой стороны.

– Ерунда.

– Дай я посмотрю, – ласково, как ребёнка, попросил Тинто. Хейлан в ответ покосился неприветливо и как будто с вызовом. Но прямо отказывать не стал.

– Ты целитель?

– Он – нет, – вступила Амилвендэ, – но я могу помочь.

Девушка передвинула себе на колени висевшую сбоку небольшую сумку, укладывая на неё ладонь. Хейлан поколебался, но кивнул. Неохотно, не развязывая пояс, выдернул из-под него рубашку и задрал, показывая пару синяков на рёбрах. Ничего опасного, но от насыщенности расцветки Тинто аж присвистнул.

– Это где ты так?

– Так… – неопределённо покрутил головой Хейлан, недовольный таким вниманием. – Помирать я пока не собираюсь, не беспокойтесь. Работать тоже могу.

Тинто взглянул на Амилвендэ и кивнул вслед за ней. Она ободряюще улыбнулась Хейлану и вопросительно протянула ладонь – мол, можно? Парень с нарочитой небрежностью пожал плечами, но напрягся, как будто ждал, что в синяки ему станут тыкать палкой, а не пробегутся прохладными пальцами. Удивлённо опустил голову, следя за этими пальцами, и не менее удивлённо пощупал синяки сам, когда Амилвендэ убрала руку.

– Держи, – сказала она, порывшись в сумке. – Вот это завари в чай.

Хейлан всё с тем же растерянным лицом кивнул, отпуская задранную рубашку, и забирая протянутый пучок сушёной травы, мягко пахнущей мятой и чем-то ещё. На Тинто он по-прежнему смотрел неприветливо, но умирающим и в самом деле не выглядел. Даже пошёл помогать дежурным, спрятал траву в пояс, заправив рубашку обратно, хотя до того всё время держался от всех в стороне. Тем более, что не все в отряде и говорили-то на талиске.

Расспрашивать Тинто не стал: видно же, что человек не хочет рассказывать. Да и нечего рассказывать, наверняка в обвале и пострадал, Гаудин ведь говорил, что он был тогда в штольне.

***

За один день от Синих камней до Аглона доехать было можно, и гонец, посланный недавно сообщить про обвал, так и сделал. Но вызванный им отряд что из города, что теперь обратно ехал хоть и быстро, но не во весь опор, сейчас вновь остановившись на той же заимке, отмечавшей половину пути. Хейлан неловко сполз с седла и с огромным облегчением выпрямился, радуясь твёрдой земле под (менее твёрдыми) ногами и завистливо следя, как спешиваются эльфы. Им дорога, кажется, вовсе была нипочём.

Нет, Хейлан умел ездить верхом, хотя лошадей в посёлке было мало, и привычных больше к телегам, чем к седлу. Правда, от эльфийских они отличались, как бык от оленя: пузатенькие, приземистые, с жёсткой щёткой гривы, не то что эти, тощие и лоснящиеся, с гривами как бы не мягче человеческих. Ещё и лентами заплетены, да ещё такими яркими, где только такие краски нашли! Первый час парень украдкой их разглядывал, но потом стало не до того: и устал с непривычки, и ноющий бок ёкал на каждой кочке. Сейчас снова выдался повод разглядеть поближе, так и так нужно лошадок почистить, покормить, напоить…

Этим Хейлан и занялся, снимая со своей лошадки седло и укладывая его прямо под кустистую ольху, а заодно искоса разглядывая своих попутчиков. Двое или трое возились с лошадьми здесь же, негромко переговариваясь то ли друг с другом, то ли с ними. Лошади в ответ раздували ноздри, принюхиваясь к журчащему за ольхой ручью. Ближе к заимке кто-то, полускрытый отсюда травой, кормил уже разгоревшийся костёр. Ещё кто-то – кажется, Тинтэль, – наклонился, положив руку на притолоку и заглянул в низкую дверь заимки, но внутрь даже заходить не стал, посмотрел только, принюхиваясь к закопчённым стенам.

“В землянку им, небось, нос сунуть противно,” – думал Хейлан, начищая горячий и остро пахнущий потом бок и снова начиная злиться.

До обвала он не особенно думал об эльфах: ну, есть где-то и есть, держат границу, помогают в голодные годы, спасибо им. Но проситься к ним на службу Хейлан, в отличие от Геби и многих других, вовсе не думал. Он и так был вполне доволен своей жизнью, успев сравнить её с деревенской, в гостях у отцовой сестры, и лишний раз убедившись, что если уж копаться всю жизнь в земле, то пусть в ней хоть красивые камешки попадаются, а не только сорняки да навоз. За синими каменными цветами – быстро тускневшими на солнце, но такими яркими сначала, – и за страшными историями детвора начинала лазать в шахты задолго до того, как это лазанье начинало приносить пользу, и Хейлан с братьями и сестрой не был исключением. Дети знали по имени каждый закуток в горе и каждый бугор на ней, пугали друг друга рассказами про застрявших в трещинах и заблудившихся, про подземных демонов, крадущих дыхание, которых можно заметить только по гаснущим лампам. Знали, чьи родители и родичи пробивали каждый ход, и какая воронка проглотила старуху, искавшую на горе пропавшего козлёнка – потому что нельзя подниматься на гору ночью в новолуние.