Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

– Узнал что-нибудь интересное? – спросил Тьелперинкваро.

Тинто, сидевший рядом с пленным на земле, исчёрканной знаками уже в четыре слоя, тут же вскочил, радуясь слушателю, схватил его за локоть и затараторил, отводя в сторону, к штабелю камня, и вдохновенно блестя глазами:

– Ты понимаешь, у них есть зачатки письменности! Пока что только знаковой, но это всё равно очень интересно, если только всё это записать, может быть, изучить различия, у каких племён какие разные знаки есть… Попроси лорда, чтобы он разрешил мне его с собой взять!

– Куда с собой? На Аглон? – удивился Тьелперинкваро. – Я знаю троих лордов, которые будут против. Четверых, если считать Майтимо.

– Но это же не опасно! – отчаянным шёпотом объявил Тинто. – Ну что он там сделает?

– Откуда я знаю, что? Я бы не додумался, что они могут технического спирта напиться. Но за ним нужно будет постоянно следить. Кто будет этим заниматься?

– Я кого-нибудь попрошу.

– Проси, – хмыкнул Тьелперинкваро.

– Я найду кого-нибудь! – убеждённо объявил Тинто. – И вообще, я не так часто бываю вне крепости. И он же мне не навсегда нужен! Но сейчас я всё не успею, я только самые поверхностные вопросы успел задать пока что. А мне это надо записать, систематизировать, ещё вопросы появятся…

– Я верю, что это не последний орк в твоей жизни.

– А вдруг они неграмотные попадутся? Сколько их ловить надо будет, пока нужного поймаем.

– Если так подумать, то это из каждого племени надо хотя бы по паре орков расспросить. Чтобы проверить сведения.

– Ну, из каждого племени будет сложно…

– Только не говори, что ты собираешься селить на Аглоне их всех, – хмыкнул Тьелперинкваро.

– Нет, конечно! – Тинто ответил чересчур поспешно и чересчур живо, так что лорд усмехнулся ещё шире.

– Я могу, конечно, поговорить с Майтимо, – сказал он, помолчав. – Но даже если его убедить – я не думаю, что кого-то удастся убедить на Аглоне. И я не думаю, что Хельянвэ согласится по дороге доверить охрану орка тебе или выделить для этого кого-то из своих.

– Убить его никогда не поздно, – пожал плечами Тинто.

– И лучше сделать это после того, как ты привезёшь его домой и убедишь, что если он будет объяснять знаки, то его никто не обидит?

– Я его не собирался ни в чем таком убеждать…

– Или ты хочешь его выпустить после того, как он хорошенько изучит Аглон? Или держать там, пока он не умрёт от старости? Сколько они живут?

Тинто насуплено молчал. Ни один из этих вариантов ему не нравился. И как тут убеждать всяких лордов, если они, вон, коварные вопросы задают?..

От столба с орком послышался какой-то шум и обиженный звук, Тинто оглянулся – и кинулся туда опрометью.

– Что ты делаешь?!

Но было уже поздно. Нинвен придирчиво оглядела кинжал и убрала в ножны.

– Ты бы хоть следил за ним, что ли, – недовольно сказала она подбежавшему Тинто.

Тинто неверяще уставился на пленного. Тот всё так же сидел у столба, обмякнув, с застывшими испуганными глазами. На грязной старой куртке даже не сразу удалось понять, какая прореха свежая и какое пятно – кровь, а не грязь.

– Что, не надо было ему мешать развязываться?

Тинто развернулся к ней, сжимая кулаки.

– Он же сдался! Как так можно?!

– А сколько они наших убили, вчера и вообще, тебе плевать? – неожиданно вспылила Нинвен.

– Ничего мне не…

– Что они с нашими пленными делают, ты видел? Вынь нос из книжек уже и посмотри по сторонам!

– Ничего мне не плевать! И что, что они делают? Нам что, тоже теперь всё то же самое делать, что ли?! Он же сдался!

– Пойди, лорду скажи, чтобы отменил приказ, – огрызнулась Нинвен.

– Но он же сдался! – беспомощно повторил Тинто. – И ничего он не сбежал бы, он отвечал на все вопросы…

– Новых наловишь, они тебе втрое больше наврут, – уже равнодушно посоветовала девушка. – Заканчивай тут.

– Сами заканчивайте, – отмахнулся Тинто и пошёл к башне, не оглядываясь.

***

Везти куда-то погибших по летнему теплу было сложно – и незачем: из всех только у Ристэ и ещё одного строителя была родня в Эндорэ, но далеко: кто у Макалаурэ, а кто и в Таргелионе. Поэтому следующее утро, перед отъездом большей части отряда обратно в Химринг, началось с похорон. Выбрали место над ручьём, на невысоком холме, увенчанном прозрачной берёзовой рощей, и какое-то время постояли потом молча, глядя на четыре небольших груды камней в ажурной тени. Тинто неловко переминался с ноги на ногу рядом с лордами, отогревал замёрзшие от мокрых камней пальцы, чувствуя сквозь тонкие штанины, как ветер приминает мокрую траву, и чувствовал себя странно. Все четверо погибших были ему знакомы, с Ристэ и Айкале он даже общался, но от их смерти было не столько горько, сколько… неправильно.

Всё это было неправильно: война; бестолковые стычки без смысла и логики, как позавчерашняя, да ещё с убийством безоружных пленных. Неизвестность: возродятся ли погибшие? Когда? Можно ли будет их ещё увидеть когда-то, или дорога в Аман закрыта теперь навсегда?

Про родню Ристэ он даже не знал ничего до сегодняшнего дня…

Стоявшая справа от него Хисайлин вдруг отвернулась от могил и пошла вниз по склону – Тинто удивлённо обернулся, заметив движение, поколебался и пошёл следом. Как выяснилось, недалеко. Не пройдя и полсотни шагов, Хисайлин остановилась посреди склона, глядя куда-то перед собой и наглаживая левый локоть правой ладонью. Тинто остановился рядом.

Ручей чуть слышно журчал где-то впереди, невидимый за камышами.

– Ты про папу думаешь? – негромко спросил Тинто.

Хисайлин отпустила руку.

– Я его не слышу, – так же тихо ответила она. – Несколько месяцев назад поняла, что не знаю, жив он или нет. И не знаю, с какого момента.

Что на это отвечать, Тинто не знал. Сам он давно не слышал отца и как-то незаметно смирился. Пошевелил траву ногой, глядя вниз и пытаясь найти какие-нибудь слова.

– Тьелперинкваро говорил, – сказал он, – что лорды тоже не всегда слышали Майтимо.

– Может… – Помолчала. – Ты знаешь… может, так было бы и лучше.

– Как?

Она помолчала ещё.

– Где бы он ни был до сих пор, вряд ли в Чертогах будет хуже.

Тинто подумал, что зато оттуда сюда не вернутся, а из плена – может и да. Но вслух говорить не стал, только обнял молча, и несколько минут они стояли так, слушая ветер в кронах и ручей, пока Хисайлин сказала тихонько:

– Идём?

– Да, идём.

Собравшиеся наверху тоже начинали расходиться, не заметив, похоже, их отсутствия. Только Тьелперинкваро убедился, что они вернулись, но подходить и заговаривать не спешил. Тинто сам не знал, рад он этому или не очень. С одной стороны, не хотелось, чтобы кто-то лез сейчас с дурацкими вопросами, но с другой – заканчивать разговор с мамой на такой приятной ноте тоже не хотелось. По дороге, конечно, ещё успеют о чём-то другом поговорить, но всё равно…

Ничего умного не придумывалось, и, пока они шли обратно к башне, Тинто принялся говорить о чём попало, спрашивать, как там сад, так же много ёжиков или меньше стало? Не все яблоки перетаскали? Что значит – зачем им яблоки? Не будут же они червяков без гарнира есть! А что с тем лесом, под вырубку всё-таки?

Лес пострадал в прошлом году от каких-то расплодившихся жуков, название которых Тинто благополучно забыл ещё в прошлом же году, и за зиму не оправился, так что теперь только вырубать, да, и насаживать новый.

– А мне малинник жалко, – задумчиво протянул Тинто. – Он там отличный был, между сухими-то деревьями.

– Ну, малинник быстрей вырастет, чем сосны, – улыбнулась Хисайлин.

– Думаешь, уже к следующему нашему приезду?

– Вернусь – как раз займусь этим лесом. Ещё надо вывоз брёвен организовать… А вы куда теперь? Ко мне заедете?

– Конечно, договаривались же! Я ещё рассчитываю пробовать пироги из той смородины, которую мы собирали.

– Договорились. Там много чего ещё насобирать надо. Я соседей уже подрядила, но там ещё столько же останется. Кстати, ваша охрана любит лазать по фруктовым деревьям?

– Вот ещё! Я сам туда полезу.

– Ты лопнешь, – серьёзно предостерегла его Хисайлин. – Даже если Тьелперинкваро будет помогать.

Но Тинто опасностью не смутился.

– Вот когда лопну, тогда и зови остальных.

***

Делиться с братьями потрясающей новостью Куруфинвэ не спешил. Сразу он смыл с себя мыло, оделся и попытался собрать вещи. “Попытался”, потому что одеяла, миски, выстиранная одежда и тубусы с письменными принадлежностями, которые он зло покидал в сумку, там не улеглись толком и теперь топорщились буграми, не давая завязать шнуровку. Нинкветинко только глянул в его сторону и продолжил оттирать котелок песком. Куруфинвэ то ли заметил взгляд, то ли просто вспомнил что-то приятное, приглушённо выругался, схватил сумку за дно и тряхнул, так что только что собранные вещи снова разлетелись по всей полянке. Что-то звякнуло, упав под ноги Малторнэ. Тот нагнулся, подобрал небольшую украшенную чеканкой деревянную шкатулку и протянул её лорду.

– Да зачем мне теперь это всё?! – Куруфинвэ оттолкнул его руку вместе со шкатулкой, та снова упала, на этот раз раскрывшись и разбросав по траве блестящие драгоценными камнями украшения. Сам лорд на них едва глянул, тряхнул сумку ещё раз, но какое-то одеяло застряло поперёк горловины и вытряхиваться не хотело. Вытаскивать его Куруфинвэ не стал, вместо этого швырнул на землю всю сумку и рявкнул: – Нинкветинко! Что ты там застрял?! Собери вещи, наконец!

И не дожидаясь, пока тот подойдёт или хотя бы обернётся, развернулся и ушагал к загону с лошадьми.

Проводив его взглядом, Малторнэ присел на корточки, раздвинул траву и поднял тонкий браслет из сапфировых бусин, почти без оправы, только соединённых между собой тонкими серебряными сцепками. Камень был очень красивого сине-зелёного цвета, как морская вода на мелководье в солнечный день, а в довершение сходства сквозь него прорастали тонкие нити золотистых водорослей, склонённых в одну сторону, как будто их пригибало течение. Мастер почти не гранил камни, только нарезал одинаковыми пятигранными бусинами, отшлифовал и сцепил в браслет, сохранив и природный цвет сапфира, и необычный рисунок вкраплений.

– Это они делали для Тингола. Ещё в Хисиломэ. – Нинкветинко сел рядом с открытой шкатулкой в руках, аккуратно убрал внутрь подвеску с тёмно-синим круглым камнем, в центре которого пересекающиеся лучи складывались в звезду. Помимо неё в шкатулке уже лежали какие-то кольца и даже небольшая изящная диадема, больше похожая на венок из ивовых веток с вплетёнными в него цветами. Их Малторнэ уже не стал разглядывать, положил сверху браслет.

– Ну и обойдётся.

– Обойдётся, конечно, – хмыкнул Нинкветинко. – Я слышал, у него такого добра полный дом. – Закрыл шкатулку, встал и озабоченно посмотрел в ту сторону, куда ушёл Куруфинвэ. – Сходил бы ты за лордом, что ли. Вдруг его понесёт куда. Тут, конечно, не север, но кто его знает…

– А ты пока вещи соберёшь? – Малторнэ тоже встал.

– Ну, кому-то нужно это делать…

Куруфинвэ, однако, никуда не понесло. Он нашёлся почти сразу, стоило подняться на поросший травой пригорок, откуда прекрасно было видно петлявшую среди камышей реку и широкий заливной луг, часть которого как раз и отдали лошадям. Лорд стоял около деревянных прутьев, служивших оградой, и гладил по шее подошедшего поздороваться коня. Малторнэ уже собрался было окликнуть, но заметил механические движения и отрешённый взгляд и передумал, усаживаясь вместо этого на склоне холмика, сорвав травинку и сунув в рот. Пусть поговорит. Глядишь, успокоится.

Майтимо отозвался сразу же.

“Есть новости?”

“Есть, – похоронным тоном сообщил Куруфинвэ. – Тингол узнал про Альквалондэ.”

Последовала небольшая пауза, пока старший переваривал новость и прикидывал последствия. Спросил, наконец:

“Он тебя принял?”

“Нет. И не примет. Ни меня, ни кого-то ещё из первого дома. Об этом нам сообщили на границе.”

“Вот, значит, как, – вкрадчиво протянул Майтимо. – А из других, значит, примет?”

“Очевидно. Вряд ли они ему про себя что-то неприятное рассказывали.”

“Например, о том, что в Альквалондэ были не только мы?”

“Да, например, об этом.”

Майтимо снова помолчал, прислушиваясь к настроению младшего, и уточнил:

“Насколько всё плохо? Есть вероятность выправить отношения? Хотя бы в той мере, чтобы он поддерживал нас в войне.”

“Откуда я знаю?! – Куруфинвэ с силой сжал деревянную ограду под рукой. – Меня туда не пустили! Там были только арафинвиони! Может, у них спросишь, что они наплели своему родственничку? Потому что мне они не признаются!”

“Курво. Скажи мне, пожалуйста, что мы не разорвали отношения ещё и с третьим домом.” – У Майтимо, видимо, были догадки, в каких выражениях брат требовал признаний.

Первым ответом Куруфинвэ был просто поток злости, не оформленный ни в какие слова, но потом он всё-таки достаточно совладал с эмоциями, чтобы ответить внятно:

“Нет. Не разорвали. Хотя, может, и стоило бы. Зачем они нам теперь?”

“Пригодятся. Ты предпочёл бы, чтобы мы сражались с Моринготто в одиночестве?”

“Да с такими союзничками…”

“Других у нас нет, – резко оборвал его брат. – Обратно вы едете вместе?”

“Не знаю, – обиженно огрызнулся Куруфинвэ. – Мы как-то на другие темы говорили.”

“Так поговори на эту. – Он снова сделал паузу, но не настолько долгую, чтобы младший успел встрять с новым выпадом. – Курво, я понимаю, что ты зол. Меня всё это тоже не радует – тем более, Кано утверждал, что проблема решена и Нолофинвэ согласился не лезть с этими сведениями куда не следует. Но это не значит, что мы можем отказаться от всех союзников из-за неудачи с одним Тинголом. В одиночку мы в этой войне точно не победим.”

“А союзники ли они нам?”

“Ты уверен, что Тингола просветили именно арафинвиони?”

“Это, по-твоему, совпадение?”

“Даже если они. Одно дело, если это просто игры за власть среди нолдор, – и совсем другое, если они готовы вовсе отказаться от войны с Моринготто. Младшие дома в любом случае пришли сюда не из любви к нам. Но избежать войны им не удастся, сколько ни отказывайся. И для этого им тоже нужны союзники. Тебе не интересно, насколько хорошо они это понимают?”

Куруфинвэ выдохнул. Обнаружил, что конь ушёл к другому краю загона, где ограждения недавно переставили, захватив новый кусок луга с ещё несъеденной травой. Потёр запястье, морщась, и снова сосредоточился на осанвэ.

“Как тебе удаётся всегда сохранять спокойствие?”

“А я не сохраняю, – Майтимо, кажется, усмехнулся. – Я талантливо притворяюсь.”

Ничего особенного в его голосе не было, но Куруфинвэ почему-то прикусил губу:

“Прости.”

“Обязательно прощу. Особенно, если мы не разругаемся ещё и с третьим домом. Подумай лучше вот о чём: если арафинвиони добьются от Тингола военной помощи без всяких усилий и затрат с нашей стороны – тем лучше.”

“Да. Ты прав.”

“Удачной дороги. И терпения, – голос снова заулыбался. – Держи меня в курсе, если ещё что-то изменится.”

“Да, хорошо. – Куруфинвэ вздохнул, покрутил на пальце кольцо. – Как там Тьелпэ?”

Майтимо ответил вроде бы после секундной заминки, но уверенно:

“Хорошо. Я пытался ему объяснить, что необязательно так много работать, но он только непонимающе смотрит и говорит, что спит достаточно. Ты никогда ему не говорил, что в жизни теоретически могут быть ещё и другие занятия?”

Куруфинвэ хмыкнул вслух и ответил мысленно:

“Оставь его в покое, ему так нравится.”

“Кого-то мне это напоминает.”

“Ладно, привет ему.”

“Передам.”

И закрыл сознание. Куруфинвэ тоже успел подустать с отвычки, хоть здесь, на юге, и не так сильно бил в виски диссонанс. Тряхнул головой, огляделся, заметив Малторнэ на холме. Кивнул сам себе, оттолкнулся от деревяшки и пошёл обратно к лагерю. Снова говорить с арафинвиони. Может, даже извиняться. Как так выходит, что подставляют тебя они, а виноват оказываешься ты?

Но Майтимо прав, союзники нужны, пусть даже такие.

***

От башни выехали все вместе (Тинто всю дорогу недовольно подглядывал на Нинвен – она притворялась или правда не замечала, мрачно глядя вперёд), и только под самым Химрингом половина отряда свернула вдоль речки к югу, где стояло на отшибе несколько домов, Хисайлин в том числе. С дороги, впрочем, видно было лишь постепенно светлеющий лес, и даже когда он расступался, давая место полям, за ними снова поднимались деревья, а не крыши домов, и поворот к ним легко можно было пропустить, если не знать. Из отряда многие здесь уже бывали, а кто не был – тем объяснили, и всю последнюю часть пути Хисайлин рассказывала, где и что поспело в огромном саду, что уже успели обобрать предыдущие отряды, где брать вёдра, куда сносить потом собранное, и какую часть можно забрать с собой. Теплиц успели наставить хоть и много, но всё-таки не по всей границе, и в каждом отряде до сих пор попадался хоть кто-то, кто южных фруктов не ел чуть ли не с самого Амана.

Отряд собирался остаться здесь на пару дней, и все не спеша разбрелись по посёлку обедать и приводить себя в порядок. В домах для всех места не нашлось бы, но до вечера было ещё далеко, шатры поставить недолго. Дом Хисайлин стоял чуть в стороне от того самого огромного сада, чтобы было куда при необходимости спрятаться от очередных борцов за урожай, и окна дальних комнат выходили уже в лес, прозрачный и затянутый понизу сплошным ковром ягод. Брусника ещё не поспела, зато черники нашлось видимо-невидимо, и пока Хисайлин ходила за мылом, полотенцами и чистой одеждой, пальцы и губы у обоих гостей успели стать насыщенно-фиолетовыми.

После обеда их отрядили перетаскать к сараю дрова и уложить в поленницу, а Хисайлин ушла гонять остальных гостей, убедившись, что эти при деле.

Тинто вышел из дома первым и остановился на террасе, оглядываясь. Над ступеньками зелёным гротом вился дикий виноград, от него убегала через некошеный луг тропинка, огибая болотистый пруд с кувшинками и уходя дальше в сад. Когда они заезжали сюда в прошлый раз, деревья только начинали цвести, даже листьев ещё не было, а сейчас за ними не видно даже той каменной башенки, которую кто-то сложил возле старой груши. Вдоль границы таких башенок много попадалось, одна затейливей другой.

Не хотелось ничего складывать, хотелось залезть на грушу по теплому шершавому стволу и сидеть там в удобной развилке, объедая плоды с самых верхних веток, где под солнцем они самые сладкие…

Дверь позади тихо шорхнула по полу, пропуская Тьелперинкваро, и пришлось всё-таки идти сперва в сарай за тачками, а потом через луг к повороту дороги, где светлели в бурьяне сваленные грудой дрова. Полешки к дому свозили из того самого соснового бора, съеденного короедом. Строевой лес увозили сразу, а что на стройку не годилось – там же пилили, чтобы часть оставить здешним садовникам, а часть отправить дальше, в Химринг.

– А пироги – это приманка, да? – спросил Тьелперинкваро, пока они раскладывали по тачкам аккуратно напиленные чурбачки.

– Конечно, – фыркнул Тинто. – Те, кто поопытнее, уже знают и не ловятся.

– Ты поймался.

– У меня выбора нет, – вздохнул Тинто, укладывая последние две дровины, и махнул рукой: – Везём вон туда, за дом, к сараю.

До дома по гладкой тропе тачка катилась легко, а от дома к сараю вела между деревьями тропинка поуже, и ходить по ней было куда приятней, чем возить подпрыгивающую на каждом шагу тачку, норовящую прицельно плюнуть полешком кому-нибудь в ногу. Так что Тинто одним махом вывалил всё ещё на подступах к сараю, решив считать особенно бодрый подскок тачки сигналом к остановке.

– В крапиву-то зачем? – спросил Тьелперинкваро, которому он удачно загородил дорогу.

– Да она тут везде, – махнул рукой Тинто, щедро причислив к крапиве и лопухи, и лебеду. Но посторонился. – Заодно придавим, все равно таскаться тут к навесу.

– А ты складывал уже? – Тьелперинкваро увёз свою тачку дальше и теперь оценивающе разглядывал почти пустую пристройку к сараю, усыпанную разноразмерной щепкой. Только в дальнем углу оставалось несколько полешек. – Тут есть какие-то правила? Кроме того, чтобы не развалилось?

– Ну… Правила есть, и они как раз для того, чтобы не развалилось, – улыбнулся. – В общем, надо класть так, чтобы внешний край чуть выше получался…

Складывать поленницу было ненамного сложнее, чем крепостные стены, и дело спорилось. Ещё несколько раз сходив с тачками к дороге и вырастив поленницу примерно до пояса, они решили сделать перерыв на прогулку к колодцу. Колодец был с другой стороны дома, в цветнике с открытой сейчас теплицей, и они уже как раз обсуждали, в какую сторону идти оттуда: в лес за ягодами или в сад за грушами, – когда Тинто остановился, как вкопанный, и дёрнул Тьелперинкваро за рукав, с невнятным возгласом тыкая пальцем вправо.

За теплицей росло роскошное дерево, отложенное по кругу довольно крупными, с голову, камнями. В первый момент Тинто показалось, что даже в прошлый приезд его здесь не было, но потом он сообразил, что нет, видел уже и не раз, но сначала это был маленький саженец, который потом попадался на глаза или весной, когда он только начинал цвести вместе с ранними вишнями, то в конце лета, когда на нём висели какие-то плоды. Кажется. То осенью-зимой, когда дерево и подавно не привлекало внимания.

Сейчас на одних ветках тоже были только листья, но на других… Вишня, слива, алыча разного цвета и разной спелости…

Обогнув теплицу, оба снова остановились, уставившись на дерево. Тинто совсем по-детски задрал голову и раскрыл рот. И ещё больше обалдел, убедившись, что ему не кажется, ветки действительно растут все от одного ствола.

Тьелперинкваро медленно обошёл по кругу, явно тоже проверяя, не кажется ли. Под ногами сладко пахло падалицей и чернели следы от той, которую уже успели собрать.

Они переглянулись.

– Ну… Я знал, что мама делает всякие эксперименты… Но такое. – Тинто улыбнулся. – Интересно, так только с фруктами можно?

– Понятия не имею, – Тьелперинкваро тоже улыбался. – Это музыкой надо, наверно? Я думал, Хисайлин просто знает, как что выращивать, без музыки.

– Это и не музыкой сделано, – неожиданно осознал себя знатоком Тинто.

– Ты уверен? – Тьелпэ с сомнением задрал голову, переводя взгляд с одной ветки на другую.

– Ага, я видел пару опытов… В начальной стадии. – Он расплылся в довольной улыбке. – Видишь, вот тут кору надрезали? Но до сих пор она ветки одного вида присаживала.

Тьелпэ подошёл вплотную, положил ладонь на гладкую кору. Там, куда ткнул Тинто, ветка резко сужалась, образуя ступеньку в палец шириной. Но больше ничем до и после ступеньки не отличалась.

– А это дерево ты не видел раньше? – Тьелпэ обернулся. – Ему же явно не один год… А ты тут чаще меня бываешь.

– Видел, но как-то не в сезон. И листья разные не замечал. Хотя… они, вон, похожи все, листья…

Неизвестно, сколько они стояли бы так, разглядывая разномастные ветки и не решаясь сорвать что-нибудь и попробовать, если бы не Хисайлин.

– Всё сложили уже? – спросила она над ухом, приобняв сына за плечи.

– Мама, ну ничего себе! – обернулся тот.

– Нравится? – Хисайлин улыбалась, довольная произведённым эффектом.

– Тьелперинкваро даже подумал, что ты с музыкой работала! Как Яванна!

(Тьелперинкваро подумал вовсе не это, но поправлять не стал. Результат впечатлял в любом случае.)

– А они съедобные? – сразу же продолжил Тинто.

Хисайлин рассмеялась.

– Ну а ты как думаешь? Это всё самые обычные косточковые, просто разных сортов. И никакой музыки.

– Это уже здесь успели столько разных вывести? – спросил Тьелперинкваро.

– Если ты про нолдор, то не успели, конечно. Но лаиквенди и синдар можно убедить поделиться веточкой-другой. Если вежливо.

– А на вкус? – вернулся к важным вопросам Тинто. – Друг с другом смешиваются?

– Нет, не смешиваются. Да вы попробуйте, тут спелого хватает. Вишню давно пора обобрать…

На следующие несколько минут разговор прервался: после вишни нужно было попробовать сливу, черешню, всех сортов… Что-то, правда, было ещё зеленоватым, а что-то переспелым, но это никого не останавливало. Тьелперинкваро жевал с таким сосредоточенным видом, как будто ставил сложный эксперимент. Тинто ему радостно улыбнулся: вот, а ты не верил, что без музыки!

– Здорово, – серьёзно сообщил Тьелперинкваро в промежутке между абрикосами. – Я такого раньше не видел. Но в Амане такие деревья тоже есть, наверное? Просто у нас в Форменосе не было?

– Ну, вообще есть. Груши с яблоками я видела, и разные сорта персиков на одном дереве тоже. Но точно такое – вряд ли. Я не уверена, что все здешние сорта есть в Амане.

– Я не видел, – поддержал Тинто. – А это только с фруктами можно?

– Дело не в том, что это фрукты…

Хисайлин сорвала ещё несколько вишен и продолжила с перерывами то на еду, то на пополнение запасов в горсти рассказывать, что тут важно, чтобы виды были близкие, но тоже есть тонкости. Абрикос лучше прививать на абрикос, хотя если на сливу, как здесь, то плоды даже крупней получаются. А на грушу прививаются почти все семечковые. И всё потому, что о плодах, которые должны на них расти, помнят не корни, а ветки, даже почки. Зато корни умеют выживать, поэтому южные фрукты прививают на местные дикие, иначе они и первую зиму не переживут…

– В общем, это долгая история, и Тинто её уже слышал, – оборвала себя Хисайлин, улыбаясь. – Только не запомнил. Но если интересно, я могу показать даже план этого дерева, куда я что прививала и в какой последовательности. Что у вас там с поленницей, закончили?

– Ну… – Тинто покосился к поленнице, вспомнив: – Почти.

– Ясно, – улыбнулась Хисайлин. – Ну заканчивайте, и приходите ужинать.

Заканчивать оставалось и в самом деле немного, тачки стояли в крапиве пустые, и под навесом полешек почти не осталось – с дюжину, прикинул Тинто, подбирая очередное.

– У тебя что-то осталось? – спросил Тьелперинкваро поверх поленницы. – Подай парочку.

– Ещё чего! – звонко отозвался Тинто. Ему тоже было лень идти через весь луг за новыми. – Привези себе.

– А эти ты себе на память отложил? – подошедший Тьелперинкваро наклонился их подобрать, но Тинто ревниво заступил своё имущество:

– Эти я в следующий слой положу! Они как раз подходят.

Но когда Тьелперинкваро вместо продолжения войны за ресурсы просто взял тачку и пошёл к дороге, как-то сразу стало понятно, что укладывать поленницу в одиночку ничуть не увлекательней, чем ходить к дороге, и через несколько шагов Тинто его уже догнал.

На повороте дров оставалось уже немного, и их быстро собрали в две неполные тачки, оставив в траве только щепки и кусочки коры, и на всякий случай обшарили в поисках незамеченных полешек жужжащий и стрекочущий бурьян.

– Тинтаэле! – вдруг окликнул его лорд.

Тинто сморщил нос на щекотную травинку, выпрямляясь с находкой, – и удивлённо уставился на оказавшуюся прямо перед лицом руку с сидящим на рукаве коричневым кузнечиком.

– Тебе не надо? – деловито поинтересовался Тьелперинкваро.

Тинто недоумённо уставился на него, прежде чем вспомнить и фыркнуть. Кузнечик сидел неподвижно, только усами шевелил – но от протянутого Тинто пальца сразу шарахнулся и канул в траву.

– Ну и ладно, – отмахнулся Тинто. – Всё равно кормить некого. Думаешь, мне ещё одну сойку надо завести?

– Я не уверен, что у тебя будет время ловить ей кузнечиков, – задумчиво сказал Тьелперинкваро, пока они возвращались через лопухи на дорогу.

– Ну… Да, наверное. – Тинто первым выбрался из зарослей и развернулся спиной вперёд, не останавливаясь. – А всё равно жалко, что она тогда улетела.

– Ты ж сам говорил, что они всегда так делают, – напомнил Тьелперинкваро, останавливаясь на обочине, чтобы снять со штанины прилипшую пушинку иван-чая. – До конца лета с родителями, а потом молодёжь сбивается в стаи.

– Ну, говорил… Но это же не значит, что мне не жалко. – Ходьба спиной вперёд кончилась закономерной, но внезапной встречей с тачкой, и Тинто печально вздохнул, помахивая над ней полешком, прежде чем положить его к остальным. И неожиданно сказал: – Слушай, я тут подумал… Зови меня Тинто. Сколько можно.

Тьелперинкваро удивлённо обернулся к нему, но почти сразу растерянность сменилась улыбкой. А когда довольный Тинто уже взялся за свою тачку, разворачивая её к тропе, он вдруг продолжил:

– Ты тоже. Можешь звать меня Тьелпэ.

– Да? – теперь растерялся Тинто. – Спасибо. Но вообще ты не обязан.

– Я догадываюсь, – хмыкнул Тьелперинкваро. – Пойдём, а то не успеем второй раз за ягодами засветло.

***

– Ну давай, просыпайся уже, – Калайнис бросала бусины по лункам гораздо быстрей, будто не задумываясь, и потом нетерпеливо смотрела на медленного лорда.

Стояла уже осень, солнце теперь садилось рано, так что, когда Тьелпэ обернулся к окну, небо за ним уже стало синим поверху и жёлтым – у горизонта. Посередине эти цвета смешивались, как в желтовато-голубых сапфирах, которые находили недалеко от Форменоса. Здесь, в Эндорэ, такие пока не попадались.

Тьелпэ кивнул, покрутил свои бусины в кулаке, задумчиво глядя на полированную доску с четырьмя рядами лунок, почти в каждой из которых лежала одна или по нескольку таких – белых или чёрных. Белых было больше, Калайнис выигрывала. С другой стороны, победитель получал право сразиться в финале с Тинто и уж там проиграть наверняка, но второе место тоже неплохо.

В комнате стало заметно темнее, так что Тинто пересел ближе к окну, чтобы было удобнее читать. Зажигать лампу ему, похоже, было лень. Тьелпэ ещё посмотрел на лунки, подсчитывая, на какой из них нужно закончить ход, и как тогда изменится соотношения сил в игре, но принять решение так и не успел. Открылась дверь и запыхавшийся Фанайво объявил, что приехал Куруфинвэ.

Отца ждали давно, ещё с начала осени, когда он сообщил, что расстались с отрядом третьего дома и начинают подъём на перевал. С тех пор новостей не было, ни хороших, ни плохих. Тьелпэ несколько раз проверял только, что всё в порядке.

Сезонные работы почти закончились, отчёты собраны, новые месторождения отмечены на картах, стройку свернули почти везде – где-то доделали, где-то сделали паузу до весны. Всю прошлую неделю дождило, а на этой вот выдалось несколько погожих дней. Хорошо, что они как раз успели, видимо, проскочить перевал. Ещё на пару недель позже – и пришлось бы зимовать в Дортонионе.

– Спасибо. – Тьелпэ положил свои бусины на стол и встал. Кивнул Калайнис “потом доиграем” и пошёл встречать, перебирая в голове отчёты и новости. Что рассказать отцу прямо сейчас, а что подождёт, карты и отчёты точно можно показать позже… Оставался только вопрос с Ингасиндо, и Тьелпэ так и не придумал, как сообщить отцу, что поменял его решение.

Жилые дома на Аглоне стояли чуть южнее и ниже основных укреплений, но и тут перевал был слишком узкий, чтобы разместить все постройки на одном уровне, так что вся крепость лепилась к склону, а строения перемежались узкими лестницами-улицами, ведущими от дома к дому, и только внизу, у главного здания, была небольшая площадь. Туда как раз Тьелпэ и шёл, шагая через ступеньку. Но не успел всё равно.