Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)

А какие-нибудь лаиквенди живут тысячелетиями в своих лесах, не меняясь сами и не меняя ничего вокруг. Неудивительно, что эдайн не остановились ни у авари, ни у лаиквенди – они и здесь не остановились бы, если бы не уткнулись в океан.

Случайно ли, что даже Феанаро самые свои лучшие творения создал именно в Амане, под присмотром валар? А тысячи нолдор в Арде вот уже почти пятьсот лет ровным счётом ничего нового не придумали, и даже аманских достижений повторить не в состоянии, только и хватает умений, чтобы удивлять младшую расу.

Вместо того, чтобы удивляться самим. И младшей расе, и миру вокруг, не обманывая себя уверенностью, что и так всё об этом мире знаешь.

Тьелпэ задумчиво сгустил тень под нарисованным верстаком, ещё раз оглядел рисунок, убрал его обратно между страницами и закрыл отчёт.

========== 3.4 АГЛОН (24) Непредвиденные обстоятельства, налоговая политика и попытки манипуляции ==========

Вернувшись в кабинет, Тинто попросил снова позвать Эгиля и поручил ему составить список ближнего окружения Кетиля, надеясь найти в нём тех, кто укрывает деньги или краденое. Памятуя прошлый список, особо обговорил, что туда не нужно заносить полгорода. Нужно именно ближнее окружение, а не всех, с кем он здоровается. Эгиль покивал огорчённо и выбросил начатый было список пограничного отряда.

Сам Тинто обложился складскими документами и с помощниками сводил в один подробный список полтора десятка накладных, и потом переписывал разные её части для разных работ. Что перевозить, сколько оставить, чем занять освободившиеся помещения, откуда привезти то, чем занять, и что положить на место привезённого…

Готовый список друзей Кетиля оказался значительно короче, чем Тинто предполагал: в нём остался Берси, ещё пара сослуживцев, и конюхи при казармах. Тинто задумчиво ковырял щепку, одним концом торчавшую из дешёвой бумаги, пока Эгиль излагал свои версии о том, кто может прятать деньги за украденное. Первый же кандидат в сообщники (“Больше всего он с Берси общается. Может, видел их вместе? Усы у Берси знатные”) поверг Тинто в уныние, снова напомнив про Озерки, где они не успели спасти маму. Вот что он должен к этим людям испытывать? Благодарность? Несмотря на то, что они воруют и подставили его перед Куруфинвэ?

Второе имя, на которое Эгиль указал особо, было незнакомо Тинто и обозначало, как выяснилось, девушку Кетиля, уже упоминавшуюся, как смутно вспомнил Тинто. Со слов Эгиля выходило, что она вдова, до разгона рынка торговала специями, и дело шло бойко. Этот вариант и правда казался неплохим, за тем исключением, что торговать она начала задолго до Кетиля.

– Сперва-то здесь её муж торговал, покойник, – рассказывал Эгиль. – А потом уж ей Кетиль голову задурил. Видно, позарился на чужие деньги.

– А до того они что, честно торговали?

– Не знаю, – сознался Эгиль, помявшись. – Чего не знаю, того не знаю. Поди разбери. Её лавка и у ваших на хорошем счету, кто ж знает, как там что было…

Попросив Эгиля найти и привести Берси, Тинто вернулся к документам, думая, что торговкой лучше тогда заняться позже и самому, вежливо. Но человек, прежде чем уйти, гордо протянул ещё один листок: вот, ведём учёт собранному, как приказано.

– Это на сегодня? – озабоченно спросил Тинто, просмотрев столбики собранных денег и товаров с их количеством.

– Это вот сейчас уже столько собрано. И продолжают нести!

– До завтра ещё принесут? – Тинто нервно потёр лоб, раз за разом пробегая глазами цифры, как будто надеясь, что они одумаются и изменятся.

– Конечно принесут! – воодушевлённо кивнул Эгиль. – И завтра, и послезавтра…

– А быстрее никак не получится? – Тинто потёр на этот раз шею. В снисходительность Куруфинвэ ему сложно было поверить, что бы там ни обещал Тьелпэ. Тьелпэ слишком хорошо думал о своём отце.

– Уж как получится, – с плохо скрытой обидой и огорчением сказал Эгиль. – Стараемся.

– Да, конечно. – Тинто стало совестно. Эти-то люди даже и не виноваты вовсе. – Хорошо. Спасибо, что вообще делаете.

Пока он раздумывал, надо ли спросить ещё или можно отпускать человека, тот потоптался неуверенно и заговорил первым, как будто угадав чужие мысли.

– Люди ведь разные все. Понятно, что вам нас терпеть теперь незачем: польза и так невеликая, а ещё и сложностей сколько. Но вы нам только дайте возможность себя показать, такого больше не повторится, мы уж сами проследим, чтобы вам не приходилось больше наши ошибки разбирать. Ты не мог бы перед лордами походатайствовать? Тебя же послушают…

Тинто вздохнул, представив, как идёт ходатайствовать перед Куруфинвэ за людей, но вдаваться в подробности не стал. Кивнул.

– Если они станут меня слушать, то обязательно.

Берси радостно покивал и принялся многословно благодарить, ничуть не сомневаясь, что господин Тинтэль прибедняется. Тот не стал долго спорить. Вздохнул снова, решил, что тут уже ничего не сделаешь, и взял с края стола стопку накладных с крупными вопросительными знаками на полях.

– Когда приведёте Берси, позовите меня, я буду на северном складе.

– Как скажешь, конечно. Может, туда и привести? Чего тебе ходить туда-сюда.

– Нет, мне нужно спокойно поговорить. Так что пусть лучше тут подождёт.

Сколько придётся ждать, Тинто уточнять не стал. Сам не знал. Только надеялся, что не так долго, как бедному Кальву. По крайней мере, ни на какие поэтические вечера в этот раз Тинто заходить не собирался. Дочитал сводку по рыночным складам и направился туда, проверять неясные моменты и мечтать по дороге, как хорошо бы использовать осанвэ для поиска спрятанных денег. Интересно, так можно только историю вещей смотреть? Или человека тоже? Человек и деньги, покажитесь вместе…

***

Тьелкормо собирался дойти до нового рынка и посмотреть, как его расположили со стратегической точки зрения. Конечно, место временное, но по своему опыту уже он знал, что такие временные постройки имеют привычку со временем обрастать каменными стенами, улочками вокруг и тысячами непонятно откуда взявшихся эдайн. А занимавшийся всем этим Тьелперинкваро, конечно, хорошо продумает подъездные пути и дороги, но об удобстве обороны – или хотя бы наблюдения за окрестностями – забудет точно. Орков, правда, так близко к городу давно не встречали, ну так они и на праздниках раньше не показывались. И вот пожалуйста.

Ехать верхом не хотелось, хотелось взять Хуана и погулять по свежему снегу за городом. Пёс это намерение хозяина поддержал в полной мере, нарезая вокруг него круги и проверяя на прочность встречные сугробы.

Тьелкормо свою инспекцию начал со старого рынка – посмотреть, что теперь будет на его месте. Пока что на его месте была ещё большая суматоха. Грузились телеги, между ними сновали торговцы, следя за погрузкой своего товара ругались, требовали поменять местами какие-то совершенно одинаковые ящики. Рядом на жаровне кто-то грел чай и куски лепёшки, а на дороге, перегородив её полностью, медленно и неуклюже разворачивалась телега, видимо, не знавшая о закрытии рынка и теперь перенаправленная за город.

Любуясь суматохой, Тьелкормо не сразу заметил, что неподалёку кто-то трётся. Точней, заметил, что Хуан заметил. Обернувшись, он увидел человеческую женщину. Понурую и неуверенную, кажется, прилично ли ей нарушать уединение благородного лорда с благородным псом.

– Чего тебе?

Женщина посомневалась, но несмело подошла и поклонилась.

– Прошу прощения за беспокойство, лорд. Я не хотела помешать…

Тьелкормо осмотрелся по сторонам и поманил женщину отойти в сторону от бурлящей жизни. А то неизвестно, из какой бочки криворукие эдайн выплеснут эту жизнь посреди дороги на этот раз. Женщина послушно пошла следом, кажется, до сих пор сомневаясь, не погонят ли её, и с уважением поглядывая на кружащего рядом Хуана.

– Я слушаю, – сказал Тьелкормо, когда они остановились на краю сквера, и Хуан улёгся рядом в сугроб, вывалив язык мало не до снега и неодобрительно поводя ухом в сторону рыночной суеты. Тьелкормо поймал его взгляд и понимающе кивнул.

Женщина помялась ещё.

– Прошу прощения за беспокойство, но я не знаю, к кому ещё обратиться… Я хотела просить за своего жениха, Кетиля. Пограничники ведь в твоём ведении, лорд? Может, он мог бы рассчитывать на снисхождение?

Имя было Тьелкормо смутно знакомо, но зачем этому человеку снисхождение, оставалось непонятным. Вроде, несколько лет уже служит, без нареканий. И на учениях сегодня тоже никаких происшествий не было.

– Может, мог бы. Что произошло?

– Его обвиняют в воровстве, – неловко призналась женщина и зачастила, всё более жалобно: – Только вот сегодня схватили и допрашивают, наверное, я даже поговорить с ним не могу. Но это наверняка какая-то ошибка, может быть, господина Тинтэля ввели в заблуждение… Сколько лет он уже тут, никогда никаких нареканий не было…

– Воровстве? Что он успел украсть на учениях?

– Почему на учениях? На учениях ничего! И вообще ничего, я уверена, это какая-то ошибка! На складах же теперь считают, даже кто сколько рукавиц износил – вот и про него что-то там насчитали. Но он бы ни за что лишнего не взял! Разве что от совсем большой нужды, у них вся деревня нищая… Но если даже окажется, что в чём-то виноват, то мы расплатимся, вы только не казните его совсем уж…

Тьелкормо поджал губы. Что-то разошёлся этот мальчишка.

– Веди. Где он? Ты знаешь, куда его повели допрашивать?

– Да, его к господину Тинтэлю водили, – покивала женщина. – Но сейчас заперли… Возле цитадели. Я покажу где… – Она снова поклонилась. – Спасибо…

– Тебя как зовут?

– Герсими, лорд.

Тьелкормо кивнул ей и окликнул Хуана:

– Ты со мной? Пойдём разобраться, что там происходит.

Пёс встал, отряхнулся и неспешно описал полукруг по сугробам вдоль дорожки.

– Откуда ты узнала о том, что его схватили? – спросил Тьелкормо, когда они прошли парк и выбрались на одну из улиц, боковую и потому меньше запруженную переезжающими торговцами.

– Его друг рассказал, он там же на учениях был, видел, как его увели. Его же прямо с учений увели.

Тьелкормо холодно кивнул. Прекрасно. Лучше не нашли момента, чтобы схватить, скрутить и увести. Опасный человек, надо думать. Если бы немедленно не задержали, надо думать, была бы прямая опасность жизни и имуществу всего города.

Женщина продолжала рассказывать, как где и как сражался этот Кетиль, как для него это важно, какая у них в деревне земля бедная, если бы не служба – вообще на налоги не хватало бы. А он деревню одну помог отбить на осенних сборах, когда орки напали. Сам вызвался.

Тьелкормо одобрительно кивнул, смутно припоминая, что уже слышал про упоминаемые события. Лица человека, правда, пока не мог вспомнить, но уже не сомневался, что узнает при встрече.

– Ты сама чем занимаешься?

– Торговала вот понемногу, у меня родня в Таргелионе, вот, пересылают сюда товар с попутными обозами, а я уже тут… Не знаю, как теперь будет, когда рынок разогнали. У меня лавка тут… Была…

Тьелкормо поджал губы, и женщина поспешила исправиться, неправильно поняв, чем он недоволен:

– Но мы всё равно найдём, чем расплатиться, если вдруг окажется, что он и вправду какую-то вещь лишнюю взял!

– Я один раз это уже слышал. Провалами в памяти пока не страдаю.

– Да, конечно… Прошу прощения… – сникла женщина.

– Родня в Таргелионе, говоришь? А ты здесь одна живешь, выходит?

– Ну… У меня муж здесь был, это его лавка сначала-то была. Но мы всего три года пожили.

Тьелкормо задумчиво теребил застежку плаща. Погиб, значит.

– И детей нет.

– Нет, не дали боги.

Тьелкормо кивнул.

– Чем торговала?

– Специями, лорд. Свой-то обоз снаряжать дорого, а так можно знакомого охранника попросить, чтоб небольшой мешочек привезли.

О жизни эдайн Тьелкормо задумывался не особенно часто, но всякий раз при этом поражался. Такой короткий срок, столько горя. Налоги платить нечем, жить не на что. А они всё равно что-то делают, на что-то надеются.

Но порядок вычисления налоговой ставки он не представлял совершенно. Морьо наверняка очень хорошо знает, как. Теоретически этим занимался Курво, но он давно забыл обо всём, кроме обороны. Хотя… Тьелкормо не очень хорошо помнил, когда назначали налоги. Тогда же, когда люди только пришли и поселились тут рядом?..

Курво, выходит, спихнул всё на сына. Надо выяснять, а то это как-то неразумно. Если брать с людей больше, чем они могут дать, они ведь перемрут с голоду, и платить просто некому будет. Правда, эти эдайн быстро плодятся, но всё равно, куда это годится!

Немного не доходя до казарм, Тьелкормо велел своей спутнице ждать здесь, – рядом с ней со вздохом улёгся на снег Хуан, и Герсими смущённо ему улыбнулась, видимо, не в силах решить, уместно ли гладить такого умного пса, – и решительным шагом направился к сарайчику для лопат и прочего малоценного инструмента, выделенному сейчас под арестанта – судя по паре человек охраны, топтавшимся под стенами. Несмотря на эту деталь, на мрачную темницу пейзаж всё не слишком походил, потому что дверь оставалась приоткрытой и сквозь неё охране рассказывали что-то смешное. При виде внезапного лорда эта идиллия сменилась суетливыми попытками стать поровней и незаметно закрыть дверь за спинами товарищей.

– Почему он задержан? – поприветствовал ближайшего стража Тьелкормо. – Кто отдал приказ? В чем он обвиняется?

– Так это… – растерялся человек. – Так ведь пропажи со складов, лорд. Господин Тинтэль попросил придержать подозрительных пока, чтоб не сбёгли, как Сигват вон.

– Где Тинтэль?

Страж ещё больше растерялся, переводя взгляд с лорда на Герсими и обратно. Изнутри сарайчика за беседой наблюдал ещё один внимательный глаз.

– В цитадели? У себя он, видимо. Склады же переносят, он документы с утра разбирал…

– Он вообще знает, что этот человек… придержан?

– А как же. Он его расспросил сперва, а потом вот попросил придержать.

– Лорд Келегорм! – окликнули из сарайчика. – А что со мной будет-то? А то я так ответа и не добился.

– Сейчас разберёмся, – пообещал Тьелкормо, хмурясь, и обернулся к охране. – Значит, так. Без моего личного приказа к нему никто не заходит, и с ним ничего не делают. – Турко покопался в сумке, выискивая припасённые для прогулки кусок хлеба с вяленым мясом, и передал арестованному. Тот немедленно заулыбался, благодаря. – Ни допросов, ничего без моего личного приказа, ясно? Закройте дверь, и никто туда не входит.

Из сарая послышались сердечные благодарности, и Тьелкормо ещё успел заметить в закрывающуюся дверь, как человек вынул изо рта разлохмаченную щепку и заменил её прозрачно-рубиновой жилкой, хваля эльфийскую щедрость и кухню. Пока охрана кивала и обещала всё выполнить в точности, с одной стороны к Тьелкормо подбежал Хуан, сокрушённо понюхал сумку хозяина, облизнулся и вздохнул в сторону сарая, где скрылась еда, а с другой – Герсими, тоже грустно смотревшая на закрытую дверь, но, надо думать, по другой причине.

К складам, разбираться с проблемой, за ним увязались оба.

***

Направляясь обратно к цитадели следом за лордом, Герсими обернулась и довольно помахала рукой сараю, уверенная, что Кетиль смотрит, и тот улыбнулся, отодвигаясь от наблюдательной щели в стене, и развалился на груде старых одеял, заложив руки за голову. Пока что эльфийская справедливость ему нравилась. Целый сарай в его распоряжении, работы никакой, кормят то и дело, есть кого байками развлечь… Знал бы – давно бы сдался.

Нет, он опасался за своё будущее, но боялся преимущественно недовольства лорда Келегорма, который наверняка отправился сейчас на склад за подробностями, – а не какого-то Тинтэля с его расходами. Тоже мне, беда: из сотни штанов одних не досчитались. Чай, не последние.

Он слегка обеспокоился только, когда Тинтэль предложил вернуть деньги в обмен на снисхождение – вдруг друзья согласились бы? Но, к счастью, Герсими нашла решение получше. Зачем всё это было, если теперь просто отдать накопленное? Наверняка, к ней Берси сходил сразу, и хорошо бы Герсими его спровадила из города, как договаривались. И направилась прямиком к нужному лорду.

Кетиль заухмылялся, представляя жалостные речи и несчастные глаза бедной женщины, умоляющей о снисхождении. Которая ещё до их знакомства отлично справлялась с делами покойного мужа, а со складами не связывалась только потому, что не видела надёжных людей, чтобы и сами не попадались, и с толком использовали мысль про ложные имена. Может, ещё о проблемах с соседями и налогах напомнила, вдруг лорд пожалеет неимущих.

Вопреки мнению Эгиля, Кетиль вовсе не думал об эльфах плохо и даже уважал их – отчасти. Многое и в самом деле вызывало у него усмешку или зевоту. Например, музыка, под которую хорошо спать, но не плясать или пить. Или наивность в торговле и странным образом сочетающееся с ней пристрастие к красивым вещам и сложным причёскам, неспособность гулять широко, от души, не заботясь о разбитых кувшинах и пролитом пиве.

Хорошо, пусть эльфы получили какую-то великую мудрость от богов за морем. Но это их, бессмертных мудрость, от которой людям меньше проку, чем от языка морских гадов без умения дышать под водой. И ради этого отказываться от своих обычаев, от своего языка? Как Эгиль или этот знакомый Хейлана с прошлых учений, Миро. Который всем рассказывает, что имя у него эльфийское, хотя Хейлан ещё тогда сказал, что назвали его в честь прадеда. Слышал бы его прадед!

Вот эльфийские воины Кетилю нравились. Их эльфийское оружие и манера сражаться в строгом порядке, чтобы каждый в отряде подчинялся командиру беспрекословно, а не заботился о собственной славе больше, чем об общем деле. И службой на границе он дорожил вовсе не из-за денег.

Но о принятом решении сейчас не жалел и рад был, что Герсими не стала его выкупать. Наказания он не боялся. Жаль будет только, если эльфы погонят его отсюда с позором, но он найдёт, где искупить этот позор новыми битвами. А если позволят искупить прямо здесь, то лучшего и желать нечего, даже если придётся погибнуть. Погибать всё равно придётся, раньше или позже. Зато о возврате долга больше думать не надо будет.

***

В цитадели Тинтаэле не оказалось, и вынужденная прогулка по городу до северного склада не улучшила расположение духа Тьелкормо. Оставив девушку во дворе, он вошёл в раскрытые настежь двери – и очутился внутри разворошенного муравейника. Все куда-то бегут, что-то несут, Тинтаэле даже не сразу удалось разглядеть, хотя он стоял всего в нескольких шагах у окна, сверяя с кем-то в четыре руки две стопки накладных. Хуан подумал и не стал лезть внутрь, устроившись снаружи, хоть снег там весь и затоптали.

– Оставь нас, – велел Тьелкормо помощнику, подходя. Тот с готовностью испарился, а Тинтаэле поднял голову от документов, удивлённо глядя на лорда. Тьелкормо кивнул на приветствие. – Ну, здравствуй. Не беспокойся, надолго не задержу. Может быть. – К Тинтаэле в обход него попытался было сунуться какой-то счетовод с бумажкой, но поспешил удрать, поймав хмурый взгляд лорда, который хмуро повернулся к Тинтаэле. – Рассказывай. Что за история с воровством со складов?

– Ну… – Тинтаэле свернул листок в руках. Шумно выдохнул, выпрямился и заговорил уже увереннее. – Это недавно выяснилось, когда мы пересчитывали запасы и оказалось, что за последнее время расходуется какое-то огромное количество снаряжения. Сначала я думал, что люди его используют неаккуратно, вот оно и ломается. Даже просил Малторнэ провести с ними занятия, но он почему-то не захотел.

Тьелкормо хмуро кивнул. Злился он ничуть не меньше, чем при прошлом разговоре на дороге у города, но раз без старшего никто не в состоянии разобраться с вопросом, то надо не отрывать подчинённым головы, а выяснять. Соизмеряя гнев с ситуацией.

– А потом выяснилось, – продолжал Тинтаэле, – что люди эти вещи не ломают, а продают на рынке. А чтобы мы не заметили, вообще записываются под разными именами. Представляешь, до чего додумались? А мы их считаем глупыми!

– И ты выяснил, кто именно это делает.

– Да, выяснил, – гордо кивнул Тинтаэле. – Не всех, наверняка. Но многих. Но большинство брали по чуть-чуть, так что я просто потребовал возместить убытки.

– А Кетиль, значит, расхищал казенное имущество в особо крупных размерах.

– Ну, в общем, да. Я составил список всего, что пропало. То есть, я не могу утверждать, что это он один всё взял, но многое – точно. Он чаще других на склад ходил.

– И что же ты планировал с ним сделать за это?

– Я не знаю пока. Я думал, это должны решать лорды. Но лорд Куруфинвэ приказал мне вернуть украденное, вот я и работаю над этим.

Турко оперся на стол, наклонился, посмотрел в упор, понизив голос:

– Тинтаэле, впредь о подобных возмутительных случаях среди моих людей я хочу слышать в первую очередь.

– Ну… Я думал, что… – начал тот, но запнулся об тяжёлый взгляд собеседника и кивнул. – Да, конечно.

– Очень хорошо. Я разберусь с ним сам. Кто еще задержан?

– Пока больше никто. Тех, кто по чуть-чуть брал, я не трогал. Ну, они обещали заплатить просто.

– Они все из одной деревни?

– М-мм, не знаю. А это имеет значение?

– Имеет. Выясни на досуге и доложи. – Турко выпрямился. – Ты докладывал Куруфинвэ о задержанном?

– Нет, он не просил уведомлять его о ходе расследования.

Тьелкормо кивнул и вышел. Хуан поднялся и понуро поплёлся следом, явно понимая, что прогулка за городом на сегодня отменяется.

***

В сарайчике ничего не изменилось, разве что еда у арестанта снова кончилась. Турко жестом отогнал стражу и вошёл внутрь. Человек встал навстречу и поклонился, вынимая очередную жёваную щепку изо рта.

– Ты знаешь, в чем тебя обвиняют?

– Да, лорд.

– Что скажешь на это?

Кетиль посерьёзнел, помолчал.

– Это правда, что я брал вещи, называясь чужим именем. Мне нечем возвращать, но я надеялся, что мне позволят искупить это службой.

– Значит, так. – Тьелкормо сгрёб его за грудки и тряхнул. – По пунктам. – Поставил на место. – Во-первых, ты больше так не делаешь. Иначе своими руками убью. Мои люди не должны так пятнать свою и мою честь. В честь твоих прежних заслуг я не устрою полномасштабный суд, но в следующий раз могу изменить мнение. Во-вторых, я наслышан, почему ты так делал. Обо всем этом можно было доложить мне лично. Я не откусил голову твоей защитнице, тебе тоже бы не откусил. Это ненормально – решать проблемы с помощью лжи. Мы примем меры. Вопросы?

Пару секунд опешивший от такого напора человек помолчал, переваривая, затем осторожно спросил:

– Герсими сказала тебе, на что мне нужны деньги?

– Нет, твои конкретные планы она мне не озвучила. Рассчитываю услышать их от тебя.

Кетиль помолчал немного, собираясь с мыслями, и в нескольких словах рассказал, что его родная деревня должна вернуть долг соседней, и деньги собирали на это все, хотя и не так удачно, как он. Если бы расплатиться, то стало бы проще.

– Может, пару лошадей купили бы даже. А с лошадьми мы и налоги смогли бы сами платить, а не только заёмными деньгами, – закончил человек. Тьелкормо поджал губы.

– Ваш староста докладывал об этой ситуации кому-то из нас?

– О чём докладывать?.. – снова опешил тот. – Нет, так-то… Ещё в самом начале, дед рассказывал, отправляли в город просителей, объяснить, то есть, что наша деревня отдельно, соседи не могут за нас говорить. Но нам тогда сказали, что это наши внутренние дела, а вы такие вопросы не решаете.

– Ясно. Кто сказал, не помнишь?

Кетиль уставился на него так, будто его спросили о личном знакомстве с Манвэ, а когда через несколько мгновений отмер, то смог только помотать головой. Тьелкормо поджал губы ещё недовольней.

– Возвращайся к своим обязанностям.

– Прям вот так? – поразился человек, забыв от удивления половину синдарина и всю вежливость. – И всё?

– А ты хочешь еще посидеть посреди зимы в ветхом сарае.

Кетиль помотал головой снова и, оправившись немного, вспомнил, как улыбаться.

– Спасибо, лорд.

Тьелкормо хмуро кивнул, предвкушая, как нужно будет порваться на много маленьких грозных лордов, разгребая чужие обязанности. Хотя первым делом следует слегка, любя, настучать в темечко бездельнику Курво. В конце концов, это его обязанности! В отличие от игры в обучение людей военному делу!

***

Тьелкормо ворвался в комнату вдруг и без приглашения, как сквозняк в неплотно закрытую дверь. Так же хлопнул ею, на что Куруфинвэ удивлённо поднял брови. Прошествовал к столу, небрежно стянул из тарелки перед братом кусок пирога и удобно устроился в кресле напротив.

– Там ещё есть, – хмыкнул Куруфинвэ.

– Обязательно отведаю. Но сначала дела. Что ты знаешь обо всей этой истории с перерасходом вещей на складе?

Куруфинвэ вздохнул, пригладил волосы, перечитал недописанную строчку и воткнул перо в чернильницу.

– И тебя уже к этому подвязали. Ну знаю, что те, кто должен был за складом следить, хлопали ушами и раздавали всё подряд направо и налево. Очнулись, когда половину склада вынесли. Но с ними я разберусь.

– Ясно. – Тьелкормо надкусил пирог, прожевал и собрал крошки с рукава. – Причины воровства тебе доложили?

– Причины? – Куруфинвэ пожал плечами, с сожалением взглянул на перо и присыпал лист песком. – Жадность? Зачем о ней докладывать?

– Я вижу, ты совсем устал, – с деланым сочувствием сказал Тьелкормо, откидываясь на спинку стула. Я возьму на себя эту проблему, раз так.

Куруфинвэ нахмурился, пробарабанил пальцами по столешнице:

– Какую проблему? Что на складах считать не умеют?

– Нет. Что у эдайн, как гласит эдайнская же поговорка, в кармане блоха на аркане. Мы ведем себя неправильно в их отношении. Пока не поздно, пора это менять. Они бедны. И достаточно глупы, чтобы взять взаймы у других эдайн на налоги. Теперь они не должны нам, но должны сородичам. И продолжают голодать. Просто великолепно.

– И при чём тут я? Как ты предлагаешь решать эту проблему? Кормить их бесплатно?

– Разумеется, нет. Я подумываю над рядом мер. Ты вообще в настроении их выслушивать? Или так и будешь сидеть с лицом, будто я при тебе переплавляю твое оружие им на серпы?

– Ну давай уже, рассказывай. – Куруфинвэ откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди, понимая, что дописать письмо ему всё равно не дадут. – Мне прям интересно, какие меры ты придумал.

– Сделаю вид, что не понял взгляда “с ума сойти, Турко знает слово «налоги»”. – Турко подался вперёд, положил недоеденный пирог на стопку чистых листов бумаги. – Значит так. Для начала я намерен провести перепись населения. Мы должны знать точное количество рабочих рук. Возможно, придется в зависимости от этого пересмотреть систему налогообложения. Далее. Неправильно, когда основная статья доходов эдайн – это наше жалованье солдатам. Ну и торговля. Я проверю всякое мелкое производство у них. Возможно, что-то можно развить. И им доход, и нам – так как они смогут платить больше налогов.

– – Ты представляешь, сколько времени на это уйдет? – перебил его Куруфинвэ, прекрасно зная ответ.

– Представляю. – Кивнул Турко. – И что, из-за сроков не делать этого теперь? И ещё надо разработать систему наказаний. Воровать будут все равно. По щелчку пальцев даже у эдайн уклад не меняется. А у нас негде даже содержать тех, кто ждет суда. Эти эдайн такие слабые. Подержишь их полдня в сарае – они уже заболели. Неразумная трата ресурсов. Если они все помрут, кто будет воевать?

Куруфинвэ стянул со стола листок, махнул им в воздухе, ссыпав песок на пол, сложил пополам и с силой провёл пальцами по сгибу, не обращая внимания на то, как тонкие буквы соприкоснулись и смазались.

– А вот всё то время, пока ты будешь поднимать у них производство, воевать кто будет? – Он сложил лист снова. – Или ты, как наши кузены, считаешь, что мы уже никуда не торопимся и раз Моринготто сидит в Ангамандо, то можно и успокоиться?

– Прекрасно! – Турко хлопнул ладонями по столу. – Давай теперь вообще закроем глаза на эти проблемы. Голозадое тощее воинство, половину которого мы перевешаем за воровство – прекрасное подспорье в выполнении Клятвы!

– Поэтому ты предлагаешь её не выполнять? – Куруфинвэ с усилием сложил листок в четвёртый раз и принялся сдавливать пальцами сгиб. – Или ты планируешь взять Ангамандо в одиночку? Нам нужна армия! И пока я вижу только одну возможность её создать: эдайн! А ты предлагаешь их всех за плуг поставить!

Турко вскочил, оттолкнувшись ладонями от столешницы, и остался нависать над столом и братом. Сказал доверительно:

– Курво, они не муравьи. Они не плодятся с такой скоростью, чтобы можно было думать “а, эти помрут – другие будут”.

– Ну тогда давай, решай их многочисленные проблемы! – Куруфинвэ швырнул, получившийся твёрдый бумажный комок на стол и тоже встал, не желая смотреть на брата снизу вверх. – Можешь начать с пропавших сапог! Раз это тебе важнее клятвы!

Турко качнулся взад-вперёд, хлопнул обеими ладонями по столу и выпрямился.

– Может, и начну. И соизволь не вскидываться на меня, я не твой сын. Спокойной ночи.

И вышел, хлопнув дверью и оставив Куруфинвэ швыряться бумагой в одиночестве.

***

– Вот. – Тинто хлобыстнул пачкой листов об стол. – Твой склад. Забирай. А я, видимо, уезжаю.

Дописав фразу, Тьелпэ взялся было за стопку, но передумал и покосился на гостя, гадая, нужны ли уточняющие вопросы или он сам всё расскажет. Но пока он в раздумьях сгребал старые рисунки с соседнего кресла и думал, куда бы их примостить, Тинто уже вовсю делился возмущением.

– Сначала они мне говорят найти виноватых и вернуть всё украденное. – Он шумно выдохнул, усаживаясь. – А когда я нахожу виноватого, они его выпускают! И как я должен что-то делать в таких условиях? Так и надо, по-твоему?

– Кто его выпустил? – удивился Тьелпэ, осторожно, чтобы не обрушить лавину, укладывая рисунки на стопку старых чертежей и придавливая сверху подвернувшейся под руку пустой чернильницей. – Отец?

Чернильница скользнула по листу, и стопка угрожающе накренилась. Тинто тут же вскочил с кресла, схватил верхнюю часть стопки:

– Да дай сюда. – И принялся складывать ровнее, не переставая возмущаться: – Нет, Тьелкормо! И запретил мне трогать пограничников вообще! И как я должен теперь искать виноватых?

Тьелпэ посмотрел с сомнением, не нужна ли помощь, решил, что нет, и уточнил:

– Сколько виновных ты нашёл?

– Ну главного – одного. Остальные по мелочи. Обещали заплатить. Но не удивлюсь, если теперь не заплатят. Я-то ничего не могу им сделать теперь!

– Они все пограничники?

– Да. – Тинто собрал стопку ровнее и приплюснул её на место и добавил: – Ну, была там пара конюхов тоже. Но в основном да.

– Брать с них компенсацию Тьелкормо тоже запретил?

Тинто хмыкнул, сел обратно в кресло:

– Ты думаешь, я прям вот всё с ним сразу проговорил? А он стоял терпеливо отвечал?

– Что именно он тебе запретил? – терпеливо спросил Тьелпэ.

– Трогать его людей, – не менее терпеливо повторил Тинто, и Тьелпэ вздохнул, поняв, что точного ответа не добьётся и проще прояснить формулировку у дяди.