Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

Да что стада – даже грядок возле домов нет. Неужели они за каждой мелочью на рынок ходят? Хоть бы петрушки какой посадили с огурцами! Но нет, в городе, как и на выселках, место нашлось только для бесполезных деревьев и цветущей травы.

А музыканты? Когда они в третий раз за день прошли мимо одних и тех же музыкантов над убранной в каменные берега рекой, Хейлан сперва заслушался, потом полюбопытствовал, что это за праздник, что они целый день знай себе поют и бренчат. А потом не мог уложить в голове: как это – никакой другой работы у них нет? Не слепые же, не безногие, да и слепой безногий мог бы хоть корзины плести!

Но провожатые и на расспросы о празднике смотрели странно, будто с жалостью, окончательно отбив Хейлану желание что-то у них выяснять.

Общаться с ними было всё же чуточку проще: эти-то уж точно не благородные. Арессэ хоть и воин, но в отряде с ним обращались запросто, небось, тоже руки к топору больше привычны, чем к пёрышку. А девушка и вовсе мела крылечко, когда Тинтэль её подозвал и поручил Хейлану всё показать. Даже слуги у эльфов, оказывается, были из своих. Людям даже веник доверить не могут? Боятся, что сломаем?

На обратном пути заглянули к Калайнис домой за мылом, свечами и прочей мелочью, которой в “его” комнате не было. Здесь Хейлана снова раскрыл рот, прямо с порога: от бумажных фигурок, рассаженных по полкам, рябило в глазах. А целая стайка белоснежных птиц парила прямо под потолком на разной высоте – прицепленная тонкие, как паутина, нити. И откуда у неё столько денег: переводить хорошую белую бумагу на такое вот? Что, из перьев сделать нельзя было, раз так хочется? Калайнис заметила его удивлённый взгляд и пообещала научить делать такие же фигурки. Бумаги столько дать, впрочем, не обещала.

Проводила до комнаты и ещё раз сказала всё спрашивать и не огорчаться, если что-то непонятно или не получается. Последнее уточнение снова разозлило. Хейлан хмуро кивнул, забрал подарки и отгородился от этого непонятного города красивой, обитой металлическими полосами дверью.

***

В первый день Тьелпэ, вопреки обыкновению, хотел не приступать сразу к делу, а просто поздороваться и всё обговорить, и обнадёжив учеников, и выгадав на подготовку чуть больше времени, чем один вечер. Вчерашняя идея свалить большую часть работы на самих учеников, безусловно, сделала задачу куда реалистичней, но активного участия всё равно требовала: составить общий план, выбрать темы, которые нужно будет разрабатывать ученикам… Придумать, как вписать в этот план Хейлана, чтобы он не молча слушал, а занимался чем-то полезным. Когда Тьелпэ и догнавший его по дороге Тинто пришли в небольшой дворик, с трёх сторон ограниченный слепыми стенами из крупного камня, а с четвёртой – укреплённым обрывом, остальные уже ждали. В углу дворика пряталась в тени беседка, окружённая седой от росы травой, а рядом четверо нолдор переговаривались о чём-то под утренним солнцем. До них тянулась от обрыва длинная тень Хейлана: парень с нарочитой небрежностью стоял у края, заткнув большие пальцы рук за пояс, и неубедительно притворялся, что любуется поверх крепостной стены убегающими на юг холмами, разгладившимися здесь до мягких складок. В овражках трава зеленела ещё совсем по-весеннему, а на южных склонах подёрнулась поверху желтоватыми метёлками семян. Прорезавшая холмы дорога одним концом терялась где-то на юго-западе, уходя к бродам через Арос, а другим вливалась в город, рыжевший крышами сквозь фруктовые кроны прямо под стеной и вытянувший предместье далеко вперёд, навстречу дороге.

Куруфинвэ этот пейзаж не нравился: он строил город как очередной рубеж обороны, который оброс садами и усадьбами самовольно и вопреки плану. Хорошо хоть, только под южными стенами.

Представляться Тьелпэ не стал, рассудив, что его и так все знают, а мастера успели друг с другом перезнакомиться, уж за четыре дня-то. Так что сразу начал с объяснения своей гениальной идеи про отсутствие теоретического блока и замену его разбором конкретных ситуаций из опыта сразу трёх рас. Углубиться в тему ему не дал недовольный Фернион:

– Я правильно понимаю, – начал он, – что это получится больше обсуждение, чем обучение? И что вести его будешь ты?

– Да, – кивнул Тьелпэ. Он чего-то подобного ожидал ещё позавчера, когда сообщил ученикам о смене планов, – правда, не от Ферниона, а от старших, у которых опыта работы больше, чем у него самого – жизни.

– Тогда прости, лорд, но меня это не устраивает. Изначально речь шла совсем о другом. Я приехал учиться у лорда Куруфинвэ, а раз его не будет, то и вовсе не уверен, что есть смысл здесь задерживаться.

– Как знаешь, – легко согласился Тьелпэ. Точного числа учеников никто не назначал, и он, скорей, обрадовался, что это число уменьшилось. А вот Фернион наоборот растерянно умолк, как будто ждал какого-то другого ответа. Оглянулся на остальных за поддержкой или подсказкой – Вельвелоссэ даже думал было что-то сказать, но не заметивший этого Тьелпэ уже предложил расположиться в беседке и пошёл туда, подавая пример. Остальные потянулись следом, человек, растерянный не меньше Ферниона, хотя и по другой причине, – последним. Фернион проводил их взглядом, будто недоумевая, как это так получилось, тряхнул головой, пересёк дворик, нырнул в арку и скрылся из вида.

В этот раз и время, и место Хейлану сообщили без обиняков. Дорогу Калайнис и вовсе показала ещё вчера, опасаясь, как бы непривычный к городу гость не заблудился: аж два дома обойти надо! Гость, слегка оглушённый размерами города, безропотно подчинился и поблагодарил за заботу, а заново злиться на покровительственные улыбки начал уже сегодня, попытавшись найти дорогу не от выделенной ему комнаты, а от кухни – и в самом деле чуть не заблудившись. В нужный дворик он потому пришёл не первым, а предпоследним, и почти весь первый разговор пропустил мимо ушей: отчасти занятый своими мыслями, а отчасти просто не понимая незнакомое наречие. Понял только, что ушедший был чем-то недоволен и даже выговаривал лорду, но ничем за это не поплатился. Хейлану, впрочем, было не до того: он только сейчас поверил, что его и в самом деле будут учить вместе с эльфами, и теперь судорожно гадал, как бы садиться в лужу пореже, хотя бы не с каждым словом.

Но когда лорд, будто подслушав его мысли, принялся спрашивать у остальных эльфов, хорошо ли те знают талиску, Хейлан взбунтовался. Они что, думают, люди даже язык их выучить не смогут? Чего уж тогда говорить о шахтах и прочих премудростях? Пришлось собрать все свои познания в синдарине, но Хейлан сумел, кажется, убедить их, что ему проще наловчиться понимать синдарин, чем обучить всех талиске.

***

Объяснив мастерам план обучения и договорившись о темах обсуждения на следующее занятие, Тьелпэ не стал их больше задерживать и подошёл к Хейлану. Всё занятие парень сидел тихо, то ли убеждаясь, что переоценил своё знание синдарина, то ли стесняясь, хотя остальные поглядывали на него сочувственно и нарочно говорили медленней и разборчивей, чтобы человеку было легче. На подошедшего лорда он глянул со странным выражением, насупившись и заранее ожидая выговора, но Тьелпэ хотел только объяснить, что ему пока можно просто слушать и запоминать, спрашивая непонятные слова и напоминая остальным озвучивать пометки на чертежах.

– Как освоишь азбуку, – продолжал Тьелпэ, – я дам тебе учебник, скорей всего, что-то вроде тех инструкций, что остались у вас в посёлке. Заодно сделаешь с него список, когда почерк получше станет.

– У вас своих переписчиков нет? – буркнул Хейлан со смесью разочарования, облегчения и обиды. Было бы ради чего тащить его в город. Дома, вон, со списыванием даже Миро справится.

– Ты передумал учиться читать и писать? – удивился Тьелпэ.

– А я могу отказаться? – недоверчиво поинтересовался Хейлан.

– Разумеется. – Тьелпэ уставился на него с полной взаимностью. – Если ты не хочешь учиться, то зря не сказал этого сразу. Но уехать никогда не поздно.

– Да не хочу я уезжать! – возмутился парень, окончательно сбив его с толку, но не с мысли.

– Тогда учи пока азбуку, – повторил Тьелпэ, возвращаясь к главному и привычно проигнорировав непонятные чужие эмоции. – И начинай думать над докладом о вашей шахте. Что там есть и что можно исправить.

– Ты хочешь, чтобы я что-то рассказывал?! – Хейлан окончательно убедился, что над ним издеваются. – Им?!

Тьелпэ от его возмущения слегка опешил, но кивнул:

– Да. Через несколько занятий, как будешь готов. Конкретную тему выбирай сам. Думаю, тебе будет удобней после того, как научишься писать

– А про что им рассказывать? – теперь опешил Хейлан. – Они же в сто раз больше меня про всё знают!

– Например, про организацию работ на вашей шахте. Думаю, это всем будет интересно. Независимо от того, какую её часть ты решишь обсудить

– Ладно… – парень смотрел по-прежнему недоверчиво, но спорить перестал.

– Если сам не сможешь определиться, можешь обсудить с остальными, о чём они собираются говорить и что им интересно послушать.

– Я подумаю, – пообещал Хейлан, так посмотрев на “остальных”, будто они в любой момент могли на него кинуться с дубинами. Но Тьелпэ одобрительно кивнул, довольный уже тем, что приступ агрессии у человека прошёл.

– С обустройством тебе помогли?

– Да, – всё ещё растерянно отозвался Хейлан и, вспомнив про вежливость, добавил: – Спасибо.

Тьелпэ кивнул, решив, что агрессия ему померещилась: этот разговор лишний раз подтвердил, что эдайн он понимает ещё хуже, чем квенди. Поискав глазами Тинто, он обнаружил, что тот не сбежал, убедившись, что переводчик не нужен, но так живо обсуждает что-то с Хелькасурэ, что жаль прерывать. Тьелпэ пошёл к мастерской.

========== 3.3 АГЛОН (14) Культурный шок, стеклопакеты и банные традиции ==========

***

Несколько дней спустя, когда Тьелпэ убедился, что план учёбы себя оправдывает, чтением с человеком занимается Калайнис, а остальные срочные дела уже удалось решить, ему наконец-то удалось уйти в мастерскую на весь день и заняться зеркалами. Плоские и чистые зеркала, подсмотренные когда-то у наугрим, они давно уже научились делать и сами, но теперь Тьелпэ интересно было, насколько можно уменьшить слой серебра на стекле, не теряя яркости. По расчётам выходило, что отражающий слой может быть совсем тонким – тоньше, чем у него пока получалось. Он с переменным успехом пробовал разные металлы, пробовал лить стекло на металлическую фольгу и расплавленный металл на стекло, но пока что раз за разом получалось хуже, чем он надеялся.

– Ну, чего тут у тебя? – жизнерадостно послышалось от раскрытой двери.

Тьелпэ сперва недовольно поднял голову: что за день такой, постоянно отвлекают! Закончишь тут. Но на этот раз в дверях стоял Тинто с ящиком, и он сразу поменял своё мнение:

– Это реактивы? Как раз вовремя.

Подойдя по его жесту, Тинто с облегчением брякнул ящик на стол. Ноша была не то чтобы сильно тяжёлая, но неудобная, и острые края неудобно врезались в руки.

– Да, вроде ты это просил, – кивнул он, потирая красную вдавленную полоску поперёк пальцев. – Ну и в любом случае, другого ничего нет. И так пришлось взять из запасов, а пополнение будет, только когда Кветимо приведёт обоз. В общем, новых я не смогу достать, имей в виду.

– Ничего, на первое время хватит. У меня всё равно не так много времени на опыты.

Тьелпэ с сожалением покосился на гудящий горн, а потом на полку над столом, где в миске стояла зажжённая свеча с воткнутым в неё гвоздиком, готовым упасть, когда до него дойдёт пламя. Огоньку оставалось ещё два деления.

Тинто только хмыкнул: учитывая, сколько времени – и серебра – ушло за последние месяцы, экономия даже при успехе выйдет сомнительная. Но обсудить Тинто хотел не это.

– А ты уже решил, кого в Синие Камни отправлять? – спросил он, усаживаясь на край стола. С креслами в мастерской было негусто.

Тьелпэ покачал головой:

– Кого-то надо, но в городе пока нет свободных мастеров. Вот как Суриэле и Тиннен с отрядом Кветимо вернутся, можно кого-то из них попросить.

В голосе слышалось сомнение: только-только вернувшиеся в город мастера захотят отдохнуть хоть немного, а не уезжать сразу на другое задание. Не говоря уж про отчёты. К счастью, у него было встречное предложение:

– Да просто я тут Ферниона видел. И он спрашивал как раз, не нужны ли где-то лишние руки.

– Он ещё в городе? – удивился Тьелпэ.

– Ну зря приехал что ли? Раз учиться не получилось…

– От учёбы он сам отказался.

– Это ты так решил, – сказал Тинто и тут же схлопотал знакомый озадаченный взгляд. Для разнообразия, взглядом Тьелпэ не ограничился:

– Он же сразу сказал, что не будет у меня учиться, – напомнил он, решив, видимо, что скучавшему у входа в беседку Тинто было плохо слышно тот разговор.

– Он сказал, что не этого ждал.

– Да. – Озадаченный взгляд не изменился. – И что учиться у меня он не хочет и не видит смысла оставаться.

– Пфф, ты прям всё воспринимаешь буквально, да? – Тинто оборвал себя и фыркнул, не дожидаясь ответа: – Ну да, чего я спрашиваю. В общем, он не это имел в виду.

– А что?

– Как бы так объяснить, чтобы ты понял… – В ответ на это смелое заявление Тьелпэ поднял брови, но улыбался, и Тинто только отмахнулся, не сомневаясь, что его поняли правильно. – Ну, он был недоволен и хотел обратить на это внимание. Донести, как он возмущен. И чтобы его уговорили и показали, что сделают всё возможное для исправления ситуации. Как-то так.

– Ты прав, – хмыкнул Тьелпэ, – если бы я это всё понял, то точно сам решил бы его прогнать. – И задумался, начиная сомневаться, стоит ли отправлять такую тонкую натуру к эдайн. Хотя с техникой безопасности у Ферниона, кажется, всегда было хорошо. – Как думаешь, от эдайн он будет требовать всего возможного для исправления ситуации? Или только извинений и уговоров?

– Вряд ли, – улыбнулся Тинто, щупая сползшую заколку и пытаясь вернуть её на положенное место. – Там он будет наоборот ощущать свою незамени… – Заколка щёлкнула и расстегнулась, выскальзывая из-под руки и змейкой стекла по волосам на пол. Тинто нырнул следом. – Незаменимость, – закончил он, возвращаясь из-под стола.

Тьелпэ покачал головой:

– Это замечательно, но неплохо бы ещё и работать. – Он задумался ненадолго, глядя, как Тинто пытается вернуть заколку на место. – Ладно, выбирать пока не из кого, а ждать не хочется. Поговоришь с ним? А то я опять неправильно пойму.

– Поговорю, – рассеянно кивнул Тинто, отчаявшись исправить причёску вслепую и пытаясь искоса заглянуть в одно из крошечных зеркал. – Обратно на учебу ты его брать все равно не будешь, как я понимаю.

– Обратно? – от этого предложения Тьелпэ опешил ещё сильней. – Если бы он попросился обратно, я бы ещё подумал. Может быть.

– Ну понятно. Ладно, скажу ему про людей… – Тинто снова замолк, продолжая возиться с заколкой, но только окончательно разлохматил косичку под ней.

– Дай сюда, – не выдержал Тьелпэ, вставая. – А то ты до вечера провозишься.

Но, завладев заколкой, прицепил её не на место, а к поясу, взявшись для начала переплетать растрёпанную косичку.

– Только, наверное, нужно будет как-то это официально назначить, нет? – вернулся к обсуждению Тинто.

– Я потому и прошу тебя, а не Халиона. Или ты предлагаешь Нинкветинко попросить, чтобы не от моего имени?

– Да, так будет лучше, – кивнул Тинто, забывшись, и тут же осознал свою ошибку: выпустить косичку Тьелпэ не успел. – Это для него почетнее.

– Знаешь, нет, – решительно сказал Тьелпэ, подумав. – Отчитываться всё равно нужно будет передо мной. Если его это не устраивает, пусть уезжает. Или идёт охранять границу, если так уж хочет работать именно с отцом.

– Пусть отчитывается. Нинкветинко ему скажет, чтобы к тебе ходил, – предложил Тинто.

Тьелпэ опять ненадолго задумался, держащие косичку пальцы остановились. Нет, глупая мысль. Объяснять отцу, почему приказы отдаёшь от его имени, а не от своего, да ещё предупреждать, что Фернион может явиться к нему с вопросами, чего доброго. Ради того, чтобы поберечь чьё-то больное самолюбие?

– Нет. Могу сам с ним поговорить, если ты не хочешь, – заключил Тьелпэ, окончательно утвердившись во мнении, что если самолюбие Ферниону важнее работы, то пусть забирает его с собой из Аглона куда хочет.

Тинто, кажется, хотел ещё что-то сказать, но отмахнулся.

– Да ладно, я поговорю. Занимайся своими зеркалами. Как там успехи?

– Не очень. Попробую ещё один сплав, – Тьелпэ кивнул на тихо гудящий горн, хотя видеть его друг не мог, – и сделаю паузу. Мне кажется, нужно какой-то другой подход искать. – И коварно добавил: – Можешь поучаствовать, если не сильно занят.

Фыркнувший Тинто заверил, что страшно, беспросветно занят, выслушал обвинение в том, что как кхуздул разгадывать – так время находится; пожаловался, что кхуздул как раз не разгадывает никто в последнее время, Куруфинвэ сам не о том думает. И тут же об этом пожалел, потому что Тьелпэ перестал улыбаться: ему тоже давно не доводилось поработать с отцом, и его это, в отличие от Тинто, и правда огорчало.

Перевести тему ему помешал стук в дверь – открытую. В проёме застыл Хейлан, с таким удивлённым видом, что Тинто даже оглянулся, убеждаясь, что позади них ничего страшного не происходит. Но в мастерской было тихо, полки с инструментом не выбросили веток, валарауко из горна не выскочил.

– Здравствуй, – кивнул человеку Тьелпэ, укладывая косичку на положенное место и перещёлкивая туда же заколку с пояса. – Проходи, я сейчас закончу опыт и поговорим.

*

Хейлан вошёл, неуверенно оглядываясь и возвращаясь мыслями от чужих странностей к своим бедам. Переживать он начал ещё на прошлом занятии, когда лорд Келебримбор велел ему зайти сегодня к нему в мастерскую, чтобы что-то обговорить. А сегодня он самым глупым образом заблудился в огромном незнакомом городе – Калайнис говорит, здесь не меньше трёх тысяч жителей, – и назначенный полдень давно прошёл. Если его хотят гнать поганой метлой, то самое время. Впрочем, непохоже было, чтобы его заждались. Несмотря на раскрытые окна в мастерской было жарко от горящего горна, по столу разложены инструменты – большей частью ничем не похожие на знакомые кузнечные.

– Вот, с Хейланом можешь обсудить зеркала, – щедро предложил Тинтэль, улыбаясь ему и вставая. – А я пойду Ферниона ловить. Я тебе вечером тогда скажу, что он ответит.

Лорд кивнул, и обернулся уже к Хейлану:

– А ты в зеркалах разбираешься?

– Так… – неопределённо пожал плечами парень. На столе действительно лежала россыпь зеркалец, но слишком маленьких, чтобы от них был толк. Проще уж в нож смотреться. И… – А зачем на них стекло? Чтобы серебра меньше тратить, что ли? – Он даже недоверчиво пошевелил ближайшее зеркальце пальцем. Нет, в самом деле стекло. Оно здесь, похоже, совсем дешёвое, раз даже в сараях забирают им окна, его можно не беречь. Но неужто эльфийских сказочных богатств не хватает на такую маленькую вещь, как зеркало?

– Да, я хочу сделать слой металла как можно тоньше, – легко признал лорд. И неожиданно заинтересовался: – А вы делаете зеркала?

– Делаем! – с вызовом объявил Хейлан. – Только мы металла не жалеем, и целиком из серебра делаем, а то и из золота.

Это была чистая правда, хотя о золотых зеркалах Хейлан знал только понаслышке: в Синих Камнях они были всё больше оловянные и бронзовые, да одно серебряное у жены Гаудина. В бронзовых лицо казалось загорелым, даже зимой, но если хорошо отполировать, разглядеть можно всё, до последнего волоска.

– Полированные? – уточнил лорд и, когда Хейлан кивнул, разом потерял интерес, не став ни хвалить человеческое изобилие, ни уверять, что и люди когда-нибудь чему-нибудь научатся.

Немного разочарованный парень хотел было уже спросить, зачем его позвали, но тут с полки над столом раздался звон, будто от бубенца, и Хейлан обернулся с раскрытым ртом уже туда. Лорд, даже не взглянув в ту сторону, отправился к горну и остановился там, будто прислушиваясь. Хейлан же, поколебавшись, решил проверить, что упало. Но полка пустовала, не считая бронзовой чаши с валяющимся на дне гвоздём и догорающей свечой, полосатой, как пчелиное брюхо.

– Погасил? – окликнул его лорд. Хейлан удивлённо обернулся – лорд, по локоть спрятав одну руку в здоровую рукавицу с подпалинами, достал из горна небольшой черпак с чем-то красным и дымящимся и тащил его куда-то через комнату. Хейлан посторонился и, опомнившись, действительно погасил свечу, как просили. Лорд, впрочем, не проверял. Бросил только:

– Подожди, я сейчас закончу, – и принялся наливать своё густое варево в странную посудину, расчерченную на четыре гнёзда. В каждом гнезде лежало по небольшому стёклышку, вроде тех зеркал на столе. От встречи с варевом первое стёклышко зашипело, дымя, и лорд недовольно нахмурился. Каким-то скребком в свободной от черпака руке смахнул со стёклышка излишки металла и стал заливать следующее. На этот раз дыма почти не было, что понравилось лорду больше.

Залив все четыре гнезда, он убрал черпак к горну, снял рукавицы и вернулся к столу, и Хейлан неохотно оторвал взгляд от подёргивающегося плёнкой и стынущего металла.

– Интересно? – улыбнулся лорд. Хейлан кивнул.

– У вас таких не делают?

Хейлан помотал головой и неожиданно для себя признался:

– У нас стекла такого нет.

– Да, мы тоже не сразу нашли подходящий песок, – рассеянно кивнул лорд, придирчиво рассматривая свою работу. – И печи у вас другие. Вы их всегда на склонах ставите?

– Ну… – Хейлан замялся, оглядываясь на горн. Ему, наоборот, было интересно, как это у эльфов огонь не задыхается. – Нет, можно и без склона, если глубокий колодец сделать рядом.

– Колодец?

– Огонь рождается в глубокой воде, – объяснил Хейлан, гадая, смеётся над ним лорд или проверяет неуча. В кузнечном деле он и правда не понимал, но уж это-то каждый ребёнок знает! – Если сделать ему из горна окошко в колодец, он чует свои истоки и оттого делается сильней.

Лорд нахмурился было, но сразу заулыбался. Подобрал со стола тонкую серебристую палочку и протянул Хейлану, подвинув и так уже исчёрканный листок.

– Набросай.

Хейлан недоумённо покрутил палочку, но попытался, надеясь только, что держит её не вверх ногами. К его удивлению палочка оставляла на бумаге тонкие серые линии.

– Ясно, – довольно объявил лорд, разглядывая рисунок с печью и колодцем, поставленными бок о бок. Набросок был нужен ему, похоже, только в подтверждение догадки, потому что нарисовать, как это устроено внутри, Хейлан не догадался. – Действительно, тяга должна быть неплохая. – И продолжил, не дав Хейлану спросить, какой магией они кормят свои горны, чтобы без колодцев и не на склоне: – Тебя удобно разместили? Вопросы есть?

– Нет… – растерялся парень. – То есть, да, удобно. Всё хорошо.

Лорд задал ещё несколько вопросов про чтение, учёбу и обустройство, и удовлетворённо кивнул.

– Я хочу, чтобы ты рассказал про ваш обвал и его причины, как ты их понимаешь. До завтра ты вряд ли успеешь подготовиться, поэтому ориентируйся на следующее занятие.

– Но я же не знаю, почему. – Хейлан посмотрел на него недоверчиво. – Знал бы – сделал бы что-то до того, как обвалилось.

– Перед обвалом никак нельзя было понять, что что-то не так? Всё было как обычно?

– Ну… Не всё, конечно. Но поди ж знай, что там именно виновато. И другие шахты ж не обвалились. А дождь на них тоже лил.

– Я и хочу, чтобы ты подумал, почему обвалилась именно эта штольня, а не другие. – Отвернувшись, лорд пошуршал чем-то на одной из полок и протянул Хейлану желтоватый свиток. – Это план вашей шахты. Я внёс некоторые поправки по итогам осмотра, но приблизительно. Если заметишь неточности, исправляй. Если будут вопросы, можешь обращаться ко мне или к другим ученикам.

– Ты хочешь, чтобы я за четыре дня выяснил то, что мы все неделю понять не могли?

– Я хочу, чтобы ты попытался. Выяснять это всё равно нужно, как и принимать меры на будущее. И да, я собираюсь поручить это тебе. Не за четыре дня, но для описания ситуации в первом приближении этого хватит. Если не сможешь найти никаких закономерностей, просто перечисли факты.

– Все, что ли?

– Связанные с обвалом или хотя бы с шахтой на момент обвала и незадолго до него. И расскажи, что вы делали в момент обвала и сразу после него, какие меры принимали.

“Тебе ж уже рассказывали, – подумал Хейлан. – Чего ещё раз повторять?” Незнакомые слова он привычно пропустил мимо ушей. Хмуро спросил:

– А если я неправильно скажу?

– Ты ведь слышал, как докладывали другие. Кто-то рассказывает, остальные могут просто слушать, но чаще участвуют в обсуждении, особенно, если заметят какие-то неточности.

Хейлан кивнул, хотя совершенно не понял, как это связано с его вопросом. На первом чужом докладе он молчал, как рыба, страдая от своей глупости и от того, как она должна быть очевидна всем. Потом, правда, увлёкся и даже почти всё понял, хотя с началом обсуждения эльфы окончательно забыли говорить просто и коротко, жалея его. Ко второму разу он осмелел достаточно, чтобы заговорить сам. Они обсуждали неизвестный Хейлану карьер, где из какого-то сарая вечно исчезал какой-то инструмент. Когда Хейлан логично спросил, почему бы просто не повесить замок, остальные уставились на него, как на говорящую мышь, но потом оживились: в самом деле, здравая мысль, только лучше не замок повесить, а памятку у входа: что в сарае лежит и зачем это нужно, а то вдруг кто подумает, что это просто запасной инструмент…

Хейлан не стал им объяснять, что не совсем это имел в виду. И остаток обсуждения молчал.

А теперь, выходит, надо будет всё занятие говорить? От предвкушения позора аж зубы заломило. Посмеются да выгонят, небось. Непонятно, зачем вообще было тащить его сюда, только чтобы так быстро выгнать обратно, но кто этих эльфов разберёт, что они там себе думают. И что они считают причинами обвала. Ремисто ворчал, что у него колено ломило, как всегда к беде. Это считается?

Нет, нужно непременно найти кого-то, кто поможет подготовиться. Только кого?

***

Хейлан осторожно потянул за резную деревянную ручку – прозрачная створка и в самом деле послушно отворилась, впуская запах цветущих каштанов откуда-то и обработанных кож из седельной мастерской внизу. И, неожиданно, звуки. Парень вздрогнул и уставился за окно, только сейчас поняв, что до сих пор звуков оттуда не слышал. Прямо за окном была узкая деревянная галерея, опоясывавшая внешнюю стену крепости, как одно большое крыльцо со множеством лестниц для всех комнат второго этажа. Напротив, через дворик, стояли два высоких дома из нарядного белого и красного камня, а проулок между ними открывался в другой двор, побольше, с теми самыми цветущими каштанами с одного края.

Большей частью, как с извинениями объяснила ему Калайнис ещё в первый день, в стене размещались склады и мастерские, но часть комнат была и жилой, как та, где его поселили. “Тесновато, конечно, но город разросся больше, чем ожидали строители, так что места у нас не очень много”. Хейлан кивал, не спеша признаваться, что в Синих Камнях отдельные спальни были только в самых богатых домах, а в прочих комнат было всего две: для скота и для людей. Да ещё сеновал, там спать даже приятней, особенно летом, просыпаясь под крики птиц и мычание из хлева.

Здесь птицы тоже пели, под галереей слышались неразборчивые голоса и смех, в мастерской что-то металлически щёлкало, в дальнем дворике процокали копыта.

Хейлан недоверчиво толкнул створку обратно – окно закрылось, оставив внутри немного запахов, но отрезав звуки. Открыл – звуки хлынули вновь.

Один из них – сзади: негромкое покашливание, от которого Хейлан снова вздрогнул и смущённо обернулся, оставив окно в покое. Сидевшая у крошечного столика Калайнис смотрела на него с весёлым изумлением, покачивая в пальцах острую палочку для чёрканья по восковой дощечке: так проще и удобней, чем портить бумагу. Неправильный знак и стереть можно.

– Хочешь позаниматься на улице? – предложила она, поняв, что смущённое молчание может затянуться. – Можно сесть где-то в парке, погода отличная.

Хейлан помотал головой, возвращаясь сесть рядом и делая вид, что внимательно разглядывает круглые завитки, выстроившиеся рядами на странице. Когда девушка попросила открыть окно, он сначала подумал, что неправильно понял, но переспросить её постеснялся. Ещё начнёт участливо спрашивать, есть ли у людей окна в домах. Как будто настоящее окошко – маленькое, чтобы не растерять тепло, а в самые морозы и вовсе закрытое ставней и заткнутое комом шерсти, – идёт в какое-то сравнение с этими прозрачными стенами. Как их открывать-то, если ставень у них нет? Не заметь он в прозрачной стене ручки, решил бы, что эльфийка над ним смеётся, ему бы и в голову не пришло, что стена может открываться целиком.

Ну ладно, половина стены.

К этому ещё можно было бы привыкнуть, если бы не стекло. Стекло Хейлан тоже знал: если нагреть песок, как руду, получится вязкая, как сосновая смола, жижа, из которой можно делать разные дорогие вещи. Но не такие же огромные плоские доски, больше похожие на озёрный лёд, чем на стекло! Стекло мутное, буроватое или зеленоватое, с разводами. И стоит столько, что дешевле, наверное, из хрусталя сделать.

Пожалуй, окна больше всего походили на хрустальные дворцы с золотыми воротами, которые Хейлан ждал здесь увидеть…

– Хейлан, ты меня слушаешь?

– А? – парень встрепенулся, возвращаясь в реальность, где Калайнис смотрела на него участливо и немного озабоченно. – Конечно, слушаю!

– Если ты устал, можно сделать перерыв, – заботливо предложила девушка, и Хейлан снова начал раздражаться. Носятся с ним все, как с младенцем, чуть какая оплошность – старательно прячут улыбки и кидаются утешать, будто боятся, что он разрыдается и убежит к мамке.

– Не устал, просто отвлёкся. Извини.

Калайнис взглянула на него с сомнением, но кивнула:

– Тогда смотри, одна буква осталась. Как она называется?

Хейлан обречённо уставился на загогулину, больше всего похожую на слипшиеся горошины, но честно постарался вспомнить:

– Мальта?

– Нет, не мальта, – тем же терпеливым и ласковым тоном возразила Калайнис. – Ты же помнишь: все губные пишутся с подчёркиванием.

Он помнил, да, только не понимал, что такое “губные”. Какое слово ни говори, губами всегда шлёпать приходится, как тут понять, на каких звуках больше? Хейлан снова уставился в череду горошин. Горошины молчали, но Калайнис только что их всех заново представила. Одиночную хвостатую зовут “харма”, вторую он опять забыл, пузатый горшок под крышкой – “ламбе”. Мелкий крап сверху, который Калайнис называла “техтар”, он даже не пытался запоминать, угадывая смысл по главным знакам. Или не угадывая.