Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 39 страниц)

Остальные достопримечательности Росселе показывал один только Тинтаэле, рассказывая про рынок, какие там есть книги, и как он читает на языке наугрим, и какую неоценимую помощь оказывает и Куруфинвэ, и Карнистиро с документами – вот с этими, кстати. Ни на минуту отвлечься от работы нельзя! Росселе уважительно посмотрел на предъявленную папку, которой Тинтаэле легкомысленно помахивал на ходу, рассказывая уже про то, как лорды собираются в гости к наугрим и, наверное, первыми из квенди попадут к ним в город. И как ты думаешь, кто из твоих знакомых едет с ними?

Они давно уже свернули с набережной в парк, тропинка между желтеющих берёз всё больше бугрилась, пока не уткнулась в овраг со стоячей водой на дне. Через него перекинули мостик в два бревна и без перил – невысоко ведь, всего в полуметре внизу колыхалась под ряской зелёная жижа. Колыхалась. Тинтаэле внезапно остановился, так что Росселе едва не спихнул его с мостика, ткнувшись в спину. Впрочем, Тинтаэле тут же спихнулся вполне самостоятельно: стал на колени, свесил голову, заглянул под мостик – и тут же спрыгнул в воду, провалившись выше колена. И полез под брёвна. Росселе метнулся было поймать папку, но та только качнулась на самом краю мостика, куда её не глядя бросил Тинтаэле, и скользнула за хозяином. Пока растерявшийся Росселе думал, лезть ли следом, и выбирал удобный спуск к берегу, Тинтаэле уже возник обратно, держа в руках нечто обвисшее и грязно-зелёное, больше всего похожее на измазанную в грязи тряпку. Положил капающую тиной добычу на мост – и охнул, оглядевшись. Наполовину утонувшая папка кокетливо увернулась от его руки, заставляя дёрнувшегося за ней Тинтаэле потерять равновесие и рухнуть на четвереньки. Он побарахтался, брызгаясь, отплёвываясь и вытирая ряску с глаз, схватил-таки папку и, сердито сопя, полез назад на мостик.

Росселе молча протянул ему руку, помогая взобраться на мокрые скользкие брёвна. Тинтаэле тут же сунул ему папку, с которой вовсю текла грязная вонючая вода, оставляя зеленые пятна, а сам поднял “тряпку”, счистил пальцами ряску, под которой оказалась слипшаяся шерсть, поднёс к уху, прислушался. Вздохнул:

– Вроде дышит.

– Кто это? – Росселе брезгливо стряхнул папку в сторону и знакомиться ближе с предположительно дышащей “тряпкой” вовсе не торопился.

– Куница. Молодая ещё.

– Они разве не умеют плавать? Может, вообще болеет чем?

– Может. – Тинтаэле в два шага вернулся на берег, положил куницу на траву и принялся счищать ряску с мордочки. Бросил через плечо: – Посмотри, что с документами, пожалуйста.

– Да, сейчас. – Росселе сел чуть в стороне, немного поборолся с холодным мокрым узлом на грязных завязках, потом просто разрезал их ножом, осторожно открыл папку, стряхивая воду наружу. Внутри всё было не так плохо: вода, конечно, просочилась, но только с одного угла. Больше всего пострадали верхние листы, мокрые почти наполовину и испятнанные зелёнью. Росселе аккуратно разлепил их, доставая по одному и раскладывая на траве, чтобы подсохли.

– Ну что там? – Тинтаэле поднял голову, заметил листы и потянулся разглядеть поближе. – Ну… – Протянул с сомнением, но тут же заулыбался увереннее. – Вот, видно же цифры. И высохнет ещё.

– Ага, – самому Росселе казалось, что цифры расплылись нещадно, но он решил, что Тинтаэле виднее. Может, там совсем простые цифры, которые и так все знают. Так что он закончил раскладывать мокрые листки, отложил подальше от воды сухие и повернулся к кунице. – А она как?

Ряски на мордочке уже не было, вместо неё торчала колтунами слипшаяся мокрая шерсть, на хвост налипли болотного цвета длинные стебельки и какой-то мусор. Зверёк лежал на боку, и второй его бок едва заметно поднимался и опадал.

– Не пойму, – признался Тинтаэле. – Вроде, ничего не сломано, и дышит спокойно. Если бы нахлебалась, хрипела бы.

На кунице действительно не было заметно никаких повреждений. Лапы торчали вроде бы в нужную сторону, крови тоже видно не было, только тина и остатки ряски. Хотя, может, в другом боку дыра? Росселе тронул зверька пальцем, собираясь перевернуть, но тот вдруг подскочил, извернулся в воздухе, клацнув зубами, и тут же исчез в траве.

– Эй! – Тинтаэле потянулся было поймать, но безнадёжно опоздал. – Ну вот, зато точно знаем, что живая.

– Но неблагодарная, – хмыкнул Росселе, потянулся взять папку, но отдёрнул руку, услышав, как ойкнул Тинтаэле. – Что?

И тут же сам заметил, как с пальцев стекают тёмно-бордовые капли.

– Ой! – Тряхнул рукой, разбрасывая капли по траве и разложенным на просушку листам. – Ой…

– Не тряси! – Тинтаэле потянул из кармана платок – такой же мокрый и пахнущий тиной.

Росселе только глянул с сомнением, но отвечать не пришлось. Откуда-то с дальнего конца улицы раздался грозный окрик: “Тинтаэле! Где тебя носит?” и окрикнутый испуганно вжал голову в плечи. Как показалось Росселе, он с удовольствием забрался бы обратно под мост, в ряску и тину, лишь бы не объясняться со стремительно надвигающимся на них Куруфинвэ.

Нырнуть ему никуда не дали. Зато в следующие три минуты выяснилось, что документы эти требовалось сдать ещё вчера вечером и что в таком виде их, конечно, никто прочитать не сможет, а значит придётся переделывать, так что ни к каким наугрим Тинтаэле не поедет.

– А если я всё успею? – попытался встрять пунцовый сквозь ряску Тинтаэле. – Всё переделаю и утром принесу.

– И потом у наугрим какой-нибудь обвал устроишь или ещё кого-то в болото затащишь? – рявкнул Куруфинвэ и отмахнулся. – А ты тут что забыл? – Росселе похолодел, поняв, что обращаются на этот раз к нему. – Ингасиндо и так тебя лишних две недели прождал! Я думал, ты уже выехал!

Росселе коротко кивнул, сунул руку с ещё капающим кровью пальцем в карман и быстро сбежал, оставив Тинтаэле собирать с травы уже ненужные мокрые листы бумаги.

***

В городе Росселе задержался недолго, Куруфинвэ и вовсе хотел отправить его на месторождение сразу же, не оставив даже переночевать, но разум в конечном итоге возобладал. Как и с перекрытием орочьих поставок. По здравом размышлении от плана лично осматривать северные отроги и искать вражеские обозы Куруфинвэ с неохотой, но отказался. Карты у него на руках были, в отличие от шансов за несколько дней найти что-то такое, чего нарочно отправленные на север отряды не нашли за сезон. Карты Синих гор в Таргелионе были свежей и подробней, чем на Аглоне, но давали такой же неутешительный ответ на вопрос, какую площадь придётся прочесать, чтобы найти все возможные пути подвоза продовольствия с востока на Ард-Гален. И это если предположить, что возить его могут только южней Железных гор, а не по самим горам, под горами или вовсе за ними: кто его знает, как далеко они тянутся на восток и нет ли удобного объезда через север.

Впрочем, окончательно забыть свой план Куруфинвэ не спешил, рассчитывая всё же договориться с наугрим если не о немедленном штурме Ангамандо, то хотя бы о военном союзе. Орков они, по крайней мере, определённо не жаловали.

Карнистиро, наконец, согласовал с Белегостом время визита, и до выезда оставалось всего три дня, хотя свободного времени это не убавило: с текущим ремонтом здесь прекрасно справлялись и без приглашённых лордов, а карьер Куруфинвэ собирался инспектировать позже, когда там будет уже что инспектировать, кроме наспех разбитого лагеря. Выпавший несколько дней назад снег осознал свою ошибку и сменился ясной, почти по-летнему жаркой погодой, так что погодные опасения тоже понемногу рассеялись, и Куруфинвэ делил своё время между опытами по воронению стали, в которых уже начали проклёвываться некоторые успехи, и разговорами с братом о торговле. В первом Тьелпэ участвовал иногда, во втором – ни разу, но общее содержание этих разговоров знал, потому что отец с удовольствием пересказывал ему очевидные вещи, которых сам не знал ещё пару недель назад.

Тьелпэ тоже поддался общему ленивому настроению, и в свободное время то бродил по рынку, то придумывал оправы для найденных там интересных камней, то рисовал – город, Тинто за разговором или игрой, эскизы для украшений, лодки на озере и сушилки над озером.

Или рынок, как сейчас.

Открывавшийся с соседнего холма как на ладони, с разноцветными верхами палаток и взбегающими по склону дорогами с трёх сторон.

Тинто нашёл его, когда рисунок был уже почти готов.

– А чего ты тут один сидишь? – спросил он, заглянув через плечо и усаживаясь рядом.

– Уже не один, – хмыкнул Тьелпэ.

В последние дни Тинто добросовестно перерисовывал стёртый текст из своей книги и искал на рынке новые похожие, но пока безуспешно. Главное, он не говорил о том, чтобы остаться у Карнистиро, – и даже не особенно помогал ему со счетами, несмотря на давешнее выступление перед двоюродными. А после истории с куницей Тьелпэ и вовсе начал надеяться, что Карнистиро достаточно сильно разочаровался в Тинто из-за утонувших документов, а значит, всё ещё обойдётся.

– Ты потом в мастерскую?

– Да. – Тьелпэ кивнул. – Хочу с той друзой что-нибудь сделать.

– Со вчерашней? Ага, помню. А ты как, один работать будешь?

– Собирался один. Ты тоже хочешь? – удивился Тьелпэ.

– Нет, я думал, вы с твоим отцом будете…

– По-моему, он хочет с воронением сам разобраться. Без чужих идей интересней.

– А про этот язык наугрим ты его не спрашивал? Или он про это не думал пока ещё ничего?

– Что-то думал, но со мной ему обсуждать неинтересно. У меня не очень с языками. Лучше сам у него спроси.

– Ну… – Тинто отвёл взгляд, поёрзал, потрогал головку красного клевера в траве. – Просто я тут тоже думал… Но просто отвлекать его – тоже как-то…

– Если ты ему помешаешь, он так и скажет, – успокоил его Тьелпэ.

– Я лучше подожду, – вздохнул Тинто, ярко представив себе, в каких выражениях лорд скажет ему не мешать. Особенно, после утопленных недавно документов. – Может, потом можно будет…

– Потом мы в Белегост едем, там будет не до того.

Тинто панически моргнул.

– Если тебе интересно – сходи спроси, – улыбнулся Тьелпэ. Ему неожиданно стало интересно, решится ли Тинто на этот подвиг. – Он в кабинете.

– Ага… А он посмотрит так вот. – Тинто изобразил нечто предположительно жуткое. – И спросит: “А ты что, знаешь язык наугрим? А как тогда помогать собрался?”

– Он тоже не знает. – Тьелпэ оценивающе осмотрел рисунок, рынок, и добавил ещё несколько штрихов. – Хватит уже его бояться. Сколько можно?

– Ничего я не боюсь!

– Молодец, – похвалил Тьелпэ, но насупленное выражение с лица Тинто никуда не ушло.

Он посидел ещё немного, обиженный в лучших чувствах, а когда Тьелпэ собрался возвращаться к рисунку, то забубнил:

– А ещё на одной странице я нашёл формулы, они состав вещества записывают точно так же, как мы, представляешь? Это кто вообще придумал такую запись? Ауле, получается? Иначе как оно могло так совпасть?

Тьелпэ посмотрел с интересом и почесал висок карандашом.

– Не знаю. Наверное. Не совпадение же, действительно.

– Так ты его спросишь? – Тинто оживился.

– Нет. Могу сходить с тобой, если тебе настолько страшно. Но обрывов рядом с его кабинетом нет, я проверял.

– Да ну тебя! – обиделся Тинто, вставая. – Ну и как хочешь.

И ушёл гордой и решительной походкой, готовый умереть за идею: ну и пусть, ну и подумаешь, ну и выгонят или вообще выкинут из окна. И не приходи потом просить прощения.

Минут через десять Тьелпэ закончил рисунок – а заодно задумался, пошёл ли Тинто совершать подвиг или всё же передумал. А ещё минут через десять стоял под дверью кабинета, прислушиваясь к голосам внутри. На стук ему не ответили, но он всё равно заглянул – и замер на пороге.

– Нет, ну а что ещё это может быть, если не внутренняя флексия? – горячился Тинто, успев уже где-то потерять и смущение, и боязнь страшного лорда.

– Да что угодно! – Куруфинвэ широко отмахнулся. – Случайное совпадение.

Они оба стояли над столом, устланным разномастными пометками.

– Что-то оно очень уже системное для случайного.

– А как “–ул” вписывается в твою “систему”? – саркастически спросил Куруфинвэ. – Эта флексия тоже внутренняя?

– А внутренняя флексия обычной не отменяет, – не смутился Тинто, тыкая куда-то в исчёрканную страницу: – Ну вот же, смотри, единственное, множественное, родительный падеж…

От такого их общения Тьелпэ настолько опешил, что так и стоял в дверях, наблюдая и пытаясь уложить наблюдаемое в голове, пока Куруфинвэ не обернулся к нему:

– Чего ты хотел?

– Ничего срочного, – с запинкой от растерянности отозвался Тьелпэ.

– По сборам говори с Нинкветинко, мне некогда, – бросил Куруфинвэ и вернулся к обсуждению.

Тьелпэ постоял ещё немного – и тихо прикрыл за собой дверь снаружи.

Он, конечно, не ожидал, что Тинто побьют ногами и выгонят за порог, но такого он ожидал ещё меньше. Этой осенью Тинто просто нарасхват. И, главное, со всеми ему интересней. Друг, называется.

Впрочем, эту мысль Тьелпэ додумать не успел. Он только сворачивал из коридора в крытую галерею вдоль двора, когда ему в голову пришла уже другая идея. Может, так даже лучше. Пусть найдут с отцом общий язык, Тинто перестанет его бояться, решит, что языки интересней математики, и передумает оставаться в Таргелионе.

========== 3.2 АГЛОН (8) Туризм по блату, дорожные разговоры и небритый вала ==========

***

Из настежь раскрытого окна падал янтарный вечерний свет и ясно тянуло недавним дождём и дымом: чистым, без кухонных примесей. Мягкие лучи ложились на лаковое дерево стен, густея тенями в резьбе, и на стол – отсекая стопку документов с чернильницей от руки с карандашом и рисунка под рукой. На рисунке загоралось утро над озером, поднимавшийся от воды туман ледяной водой оседал на ромашке и вереске. Из ромашки росли пустые сушилки, на которых вместо рыбы были дети, а на тропинке под ними, задрав голову, стоял Тинто и улыбался.

Дети были ещё не прорисованы: просто силуэты, побольше и поменьше. Побольше – сидит на самом верху, болтая ногами, поменьше – стоит на поперечине пониже и ловит чужую болтающуюся ногу.

Тьелпэ покачал карандаш в пальцах и откинулся на спинку кресла, разглядывая потолок. Вообще-то он ещё вчера добыл у стекольщиков целую стопку небольших плоских стёклышек, чтобы с утра занять мастерскую и заняться зеркалами, но отец успел туда раньше, всё с тем же воронением. А для двоих в небольшом помещении не хватало места. Теоретически можно было пойти в какую-то другую мастерскую, но оттуда тоже пришлось бы кого-то выгонять, отбирать инструменты, разбираться, где что лежит… Чужие инструменты и чужие мастерские Тьелпэ не любил – даже если забыть о том, что вот так выгонять – это совсем уж хамство. И не всякий выгонится.

Днём он и так нашёл себе занятие, помог каким-то подчинённым Карнистиро с чертежами нового моста – чертежи он запомнил лучше, чем имена, о чём на обратной дороге пожалел: чертежи были толковые, – а на оставшееся до заката время засел в кабинете с набросками. Начал с эскизов зданий и украшений, но закончил вот почему-то сушилкой. А Тинто сбежал куда-то, хотя его друзей за последние дни в городе сильно поуменьшилось: Росселе уехал к месторождению и, сдавшись на уговоры, забрал с собой Мириэт. Только Арессэ продолжал бездельничать между сменами.

Дверь беззвучно открылась, разбудив сквозняк и потянув к себе листы бумаги со стола. Тьелпэ придержал беглецов ладонью и обернулся.

– А я тебя в мастерской искал, – объявил Тинто. – Ты ещё не ужинал?

– Нет.

Дверь закрылась, и Тьелпэ отпустил листки – как раз вовремя, чтобы подошедший и остановившийся рядом Тинто заглянул через плечо и заулыбался.

– Здорово. Я, кстати, к Линталле собираюсь. Только надо забежать по дороге на рынок, набрать вкусного.

– Хорошо, иди, – кивнул Тьелпэ. – Ты же вещи собрал?

– Вещи? – переспросил Тинто и помрачнел.

– Мы выезжаем завтра с утра.

До Белегоста отсюда было немногим ближе, чем до Аглона, но на сборы времени почти не требовалось. И не только потому, что половину их порывался сложить Нинкветинко: за себя, за Куруфинвэ, за Тьелперинкваро – который терпеть не мог, когда его сумку укладывал не он, и старался поэтому успевать раньше. Да и было той сумки… Это на добычу с Росселе приехал целый обоз – несмотря на то, что большую часть снаряжения собирали в Таргелионе и отправляли по реке уже отсюда, не гоняя грузы почём зря вдоль всей границы. Куруфинвэ со своим отрядом обычно ездил налегке, кроме оружия, шатров и котелков беря разве что одежду. Всё остальное имущество крупнее расчёски неминуемо расползалось по всей границе, оседая в каждой крепости понемногу. Хорошо бы новую чернильницу не забыть, как предыдущую, на какой-нибудь дозорной башне.

– Ну я же не еду, – хмуро пожал плечами Тинто, и теперь уже Тьелпэ повернулся удивлённо и растерянно. Первым делом мелькнула мысль, что он наконец определился и уже точно решил остаться в Таргелионе. Но почему не сказал раньше?..

– А ты разве не знал? – добавил Тинто, заметив удивление и не дождавшись ответа.

– Нет.

– Ну вот теперь знаешь. – И обиженно пожаловался: – Твой отец меня не берёт.

– Он тебе запретил ехать? – ещё больше удивился Тьелпэ. – Почему?

При чём тут вообще отец? Может, ему сказали, сколько сопровождения можно с собой брать в Белегост, и Тинто не уместился в список? Более разумных причин он придумать не успел, потому что Тинто ответил, обиженно:

– Потому что я документы в воду уронил.

Понятней не стало, и Тьелпэ сказал объяснять с начала.

– Да тут нечего объяснять, – уныло сообщил Тинто. Подвинул с края стола бумаги и присел на освобождённое место. – Ну я же документы должен был сделать недавно вот. Для него по башне и ещё для Карнистиро. Я и сделал всё. А по дороге потом уронил в болото. – Он, не поднимая головы, махнул рукой примерно в направлении злополучного парка. – Ну, он сказал переделывать и что к наугрим я не поеду. Хотя я уже переделал и отдал давно.

– Ты сказал ему, что успел переделать?

– Сказал.

– Он сказал, из-за чего не хочет брать тебя к наугрим?

– Ну, он сказал это, когда ругался из-за документов. Так что чего тут может быть непонятного?

Тьелпэ подумал было объяснить разницу между “после” и “вследствие”, но решил не отвлекаться от главного.

– Я правильно понял, что ты хочешь в Белегост?

– А ты как думаешь? – возмущённо обернулся Тинто. – Конечно, хочу!

Тьелпэ чуть улыбнулся от этого взрыва эмоций – и от облегчения: значит, хотя бы прямо сейчас Тинто перебираться в Таргелион не собирается. Очень хотелось допросить его с пристрастием и узнать уже, окончательно ли он передумал или только на время поездки к наугрим, но для начала нужно переубедить отца насчёт поездки. А это ещё неизвестно, возможно ли.

– Я поговорю с ним. Но обещать ничего не могу.

– Спасибо, – оживился Тинто, отлипая от стола. – Так ты пойдёшь к Линталле? Там весело будет, мелкие, Арессэ, ещё Вельвелоссэ специально для тебя. И вообще, тебя тоже приглашали.

Тьелпэ глянул в окно, оценивая гаснущий закат над крышами.

– Зачем?

– Ну как, – заулыбался Тинто, – вдруг я снова буду что-то неправильно рассказывать.

– Арессэ про тюленей? – хмыкнул Тьелпэ. – Рассказывай. Я сначала пойду к отцу. Потом зайду, заодно скажу тебе, нужно ли собирать вещи.

Уговаривать его Тинто не стал, тоже рассудив, видимо, что успешные переговоры с Куруфинвэ приоритетней. Тьелпэ уже думал о другом. Как именно убеждать отца, он пока не представлял. Ясно было только, что возмущаться и чего-то требовать бесполезно – тогда ещё и сам к наугрим не поедешь. Впрочем, на это и без возмущённых требований несложно нарваться.

Для начала можно о работе поговорить – глядишь, поможет задать нужное настроение.

***

Куруфинвэ нашёлся действительно в мастерской – точней, рядом с ней. Похоже, решил не зажигать свет внутри, и вместо этого вышел во двор, разложив на парапете над лестницей что-то, позвякивающее под пальцами и невидимое снизу со ступенек. Подойдя, Тьелпэ увидел раскрытую шкатулку – пустую, – и разложенное её содержимое: застёжки, украшения для волос, браслеты, пряжки для пояса, кольца, серьги и прочая мелочь, подготовленные, но ещё не оправленные камни… По большей части отцовской работы и то, что он сам носил.

Куруфинвэ покрутил в руках мозаичную каменную пряжку для пояса, пощёлкал замком – и положил влево, к кольцу с молочным опалом в оправе из серебряных веточек, тонкому ожерелью из витых цепочек и камней со сложной огранкой.

– Это ты с собой берёшь? – спросил Тьелпэ.

– Да. Им, похоже, нравятся необычные техники.

– Если до сих пор они общались преимущественно с лаиквенди, неудивительно, что наши работы произвели впечатление.

– Да, – хмыкнул Куруфинвэ, не споря с очевидным.

– А серебряный карандаш у тебя с собой? – вдруг вспомнил Тьелпэ. – Если они Ауле так уважают.

Куруфинвэ обернулся, нахмурившись – и заулыбался, поняв, о каком карандаше речь. Серебряным у него был только кончик, остальное из сплава на основе железа, хотя и точно того же цвета. На беглый взгляд он выглядел совсем простым – всех украшений только неровная прорезь в половину ширины. Но если присмотреться, неровный край прорези оказывался чередой холмов, увенчанных крошечными деревьями и кустарниками со спрятанными кое-где фигурками зверей и птиц.

– С собой. Хорошо, что напомнил, возьму.

Тьелпэ помолчал, наблюдая, как тот перебирает украшения. С шелестевшей над головой берёзки упал жёлтый лист, скользнул по плечу и ткнулся в основание парапета.

– Тинтаэле говорит, ты запретил ему ехать с нами.

– Да. – Куруфинвэ снова поднял голову. Судя по лицу, соскучиться по Тинтаэле он ещё не успел. – Что ему там делать?

– Он может там попробовать послушать что-то. Если не технологии, то хотя бы надписи, это у него лучше получается.

– А если наугрим заметят?

– Осанвэ? – с сомнением переспросил Тьелпэ. – Они умеют?

– Ну он же не просто пройдёт мимо и всё.

– Даже если они увидят, что он что-то разглядывает, то вряд ли поймут, зачем. К чему-то тайному нас всё равно вряд ли пустят. Как я понимаю, пока неясно даже, пустят ли в город.

Куруфинвэ кивнул, отчётливо задумавшись. Мысль о том, что Тинто может увидеть у наугрим что-то интересное, ему явно понравилась, но полностью сомнений не отменила. И насчёт наказания за документы Тинто, похоже, был прав.

– Да и если пустят, – решил дожать Тьелпэ, – если передумаешь, всегда можно оставить его снаружи. Всех нас они в любом случае вряд ли пригласят.

Куруфинвэ поморщился:

– Спроси у Морьо, если он ему не будет нужен тут. И если он там что-то на кого-то обвалит, спрошу я с тебя.

– Хорошо, – кивнул Тьелпэ и пошёл к выходу, хотя про себя опять возмутился. При чём тут Карнистиро вообще? Пусть своими математиками командует, мало у него, что ли? Мало что отец отправляет Тинто куда попало, теперь ещё и все дяди будут?

Нет, если бы речь шла только о поездке, это другое дело: едут Карнистиро и отец, вот они и решают, кого с собой брать. Но они же ещё и по работе Тинто распоряжаются! И, что больше всего задело Тьелпэ, его даже не удосуживаются поставить в известность! А как спрашивать – так с него, конечно.

Если бы он присягнул, – подумалось вдруг, – было бы гораздо проще. И не пришлось бы гадать, останется он здесь или нет. И хоть понятно было бы, чем возмущаться в такой ситуации и на что указывать. Может, и указывать не пришлось бы. Может, хоть Карнистиро не лез бы к чужим верным. А сейчас что? Объявить ему, что Тинто не хочет оставаться в Таргелионе, а хочет к наугрим, так что поедет к наугрим и нечего его дёргать? Блестящая аргументация. Особенно в отсутствие, собственно, Тинто.

Но не идти же к нему с требованием присягнуть просто потому, что так удобней. Это как-то совсем глупо. Может, он как раз и думает, что – было бы кому? Тьелпэ и сам, по сути, в свите отца, какой смысл присягать, если всё равно распоряжаться будет Куруфинвэ? Не заморачиваясь тем, чтобы и поручения, и наказания передавать через сына. Да и с присягой вряд ли всё резко поменяется. Тьелпэ не очень представлял, как пошёл бы спорить с отцом – даже если бы Тинто ему и правда присягнул. Неудивительно, что тот и не думает.

До Карнистиро идти было недалеко: пройти по улице, свернуть в арку, пересечь дворик, подняться на второй этаж… От кабинета, где Тьелпэ рисовал, было бы ещё ближе, и сейчас он с неудовольствием думал об этом, ускоряя шаг и надеясь, что Карнистиро не ушёл ещё ужинать. И опять старательно придумывая разумные доводы вместо бесполезного возмущения. Лучше бы Тинто вообще ничего не умел, а то, вон, сразу все оценили. Всю неделю то с отцом, то с Карнистиро, то родственников развлекает.

Только бы он ещё и Майтимо не потребовался. А то поселится вместе с Хисайлин, попробуй его оттуда вытащить.

До ужина он успел, хотя сумерки густели и Тьелпэ застал дядю за зажиганием свечей. В просторной комнате тонко пахло цветочным мёдом и воском. Перед большой, во всю стену, дверью на веранду стоял стол, заваленный такими кипами документов, словно Карнистиро решил перед отъездом лично закончить все дела одним махом.

– Что, Курво что-то нужно? – неприветливо буркнул он в ответ на приветствие, ладонью прикрывая уже горящую свечу. Огонёк на ней дрогнул и пригнулся, не спеша перескакивать на пока незажжённую.

– Да. Тинтаэле просится ехать с нами, и отец не против. Здесь есть срочная работа, с которой без Тинтаэле никак не справятся? – Тьелпэ остановился у стола.

– Я думал, он остаётся помогать Линталле, – брюзгливо поморщился Карнистиро, победив последнюю свечу и ставя первую на стол. – Он что, только что передумал?

Внезапная новость его не обрадовала, сломав, похоже, какие-то планы. А Тьелпэ на мгновение растерялся, пытаясь понять, при чём тут Линталле и как бы так всё же научить Тинто докладывать внятно. Но додумывать было некогда.

– Он не думал, что ему разрешат ехать. – Тьелпэ начал с понятного. – Получается, нужно спросить Линталле? Сейчас он как раз у неё.

Он надеялся, что Карнистиро, всё больше раздражавшийся из-за неожиданной новости, по достоинству оценит это предложение свалить вопрос на кого-то другого, и Карнистиро не разочаровал. Кисло глянул на племянника, неприязненно осмотрел завалы на столе и с грохотом выдвинул кресло.

– Разбирайтесь сами, – раздражённо отмахнулся он, садясь. – Если Линталле сама справится тут со всем, то мне всё равно, кого Курво с собой берёт. Хоть весь Аглон. Лишь бы наугрим пустили.

Похоже, не такой уж Тинто бесценный специалист, чтобы начальство забивало им себе голову. Жили без него как-то.

– Да, хорошо, – наклонил голову Тьелпэ, вполне довольный таким результатом. – Извини, не буду больше отвлекать.

Карнистиро кивнул, уже не глядя на него, а Тьелпэ пошёл к Линталле. Уговаривать чужих родственников он в любом случае не собирался, считая, что и своих уговорил достаточно. Но нужно сообщить Тинто про сумки.

***

Насчёт приглашения для них обоих Тинто не преувеличивал и даже, в отличие от Тьелпэ, знал, что лорда приглашают не только из вежливости. Вельвелоссэ и сам неплохо к нему относился, хотя манера общения с подчинёнными у Тьелпэ со времени их знакомства ощутимо поменялась. А у Линталле не было никакой возможности устоять перед атакой с трёх сторон: от мужа; от сестры, с Митрима норовившей подкармливать бедного ребёнка; и от племянника, регулярно отстаивающего право друга молчать в углу. Заочно Линталле тоже прекрасно относилась к Тьелперинкваро – но при каждой встрече терялась, когда он в ответ на гостеприимство странно косился, благодарил и уходил в угол молчать.

Девочки, как и Арессэ, относились к нему проще: ну косится, ну сидит. Главное, что болтать не мешает. Поэтому с одинаковым равнодушием покивали и на сообщение, что он пока занят, и на сообщение, что позже подойдёт.

Разговор шёл сначала о предстоящем отъезде лордов – Карнистиро оставил Линталле вместо себя, и та попыталась было разговорить племянника о предстоящей работе, но тот только уныло кивал, не радуясь такому ответственному поручению, и в конце концов сознался, что куда охотней уехал бы тоже к наугрим. После чего его наперебой стали убеждать, что наугрим гораздо проще рассмотреть здесь, в города они даже Карнистиро далеко не пускают, а здесь их целый рынок, смотри – не хочу. Тинто опять уныло кивал. В то, что Тьелпэ уговорит своих, он уже не особо верил.

– А как же их язык? – спрашивал Арессэ, разглядывая два пирожка в тщетной попытке угадать начинку. – Ты же говорил, вроде, что помогаешь Куруфинвэ что-то там разгадывать.

– Да ну какой уже теперь язык, – вздохнул Тинто, бессмысленно тыкая вилкой в уже объеденную косточку. – Без меня разберутся. Хотя там ещё такие знаки могли бы попасться, как вот в шахтах у них бывают…

Он снова тоскливо вздохнул. Арессэ сочувственно покивал и решительно вгрызся в ближайший пирожок – тот оказался с зеленью.

– А ты много насобирал?

– Ну… Не очень. И всё равно непонятно, как их переводить. У меня ещё орочьих немного есть, ты не видел новых, кстати?

– Да они все одинаковые, – махнул рукой Арессэ. – И про них-то тебе уже сто раз объясняли, что они значат.

– Ну это да… Слушай, а твои лорды ничего не знают про эти знаки? Или, может, про их язык? Они же интересовались тоже, вроде бы.

Арессэ сначала посмотрел непонимающе, а потом фыркнул.

– Ты про Телуфинвэ, что ли? Когда они вроде как “мирных” нашли? Так это когда было. Вот ты нашёл тему для застольного разговора.

– Ты смотри, наугрим не говори, что у них знаки или ещё что-то на орков похоже, – влезла с авторитетным мнением Мелвен. – У них все бороды дыбом встанут.

– Как бы не топоры, – рассмеялся Арессэ.

Тинто недовольно насупился.

Обсуждение снова перешло на наугрим, и Мелвен с тем же авторитетным видом принялась пересказывать слухи о ещё одном их языке, жестовом, но ни одного жеста показать не смогла – к разочарованию Тинто. Линниэн презрительно фыркнула, но старшую девочку неожиданно поддержала Линталле, хотя ничего определённого про эти жесты сказать тоже не смогла.

Они как раз всей семьёй пытались вспомнить, откуда вообще знают про этот язык и знают ли что-то внятное, когда появился Тьелпэ – с новостями, мгновенно поднявшими Тинто настроение.

Тот так умоляюще уставился на Линталле, что она рассмеялась:

– Езжай, что уж. Не привязывать же тебя.

– Ты же только что говорил, что без тебя считать некому и всё рухнет, – напомнил ухмыляющийся Арессэ.

Тинто мигом насупился и принялся многословно объяснять, где и что без него рухнет скорее, попутно извиняясь перед тётей. Пока Арессэ не пихнул его в бок:

– Тинтаэле, у тебя там лорд сбегает, – кивнул на дверь. – Он тебе ещё нужен?

С лордом он виделся не первый раз – и не первый раз видел, как тот растворяется в пейзаже при первой возможности.

Тьелпэ действительно попытался улизнуть, не дождавшись уточняющих вопросы, но его вовремя перехватили, а Вельвелоссэ потом ещё и не дал отмолчаться в углу: Тинто слышал краем уха, что они оживлённо обсуждают какие-то зеркала, но лезть в это обсуждение не стал. По делу с Тьелпэ было примерно так же интересно разговаривать, как с техническим справочником – если это дело и тебя не увлекало, конечно.