Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 39 страниц)

– А уезжать ты почему собрался? Он приказал отдать уже собранные компенсации обратно?

– Да ничего он не приказал! – огрызнулся Тинто, отчётливо злясь на зануд и их дурацкие вопросы. – Но собранных уже недостаточно! А новые мне теперь взять негде!

– Некогда, – поправил Тьелпэ, схлопотав за это важное уточнение возмущённый взгляд. – Тебе же не пойманные платили, а люди вообще. Но времени уже нет.

– Но я точно знаю, что у этого Кетиля есть деньги! И я бы узнал, где.

Тьелпэ подобрал торчащую между бумагами веточку меди, поросшую бутонами куприта, и покачал головой, трогая изгибы дендрита.

– Прямо сейчас ты всё равно этого не успеешь. Если вдруг успеешь, зайди ко мне завтра утром. До того, как я пойду к отцу. У тебя есть какие-то документы, сколько собрали и сколько всего было пропаж?

– Я же тебе передал списки. Тебе не принесли?

Тьелпэ оглядел стол со свежим интересом, будто только что его заметил под слоем документов, образцов минералов, огрызков шлифовальной шкурки и прочего хлама, и следующие пару минут они перекапывали эти залежи под стенания Тинто о том, что только этого не хватало, пока он же и не нашёл пропажу, смирно лежавшую на краю стола между тисками для колец и небольшой деревянной клеткой с камешком внутри.

Злиться к тому времени он уже перестал, обмякнув в кресле и нахохлившись с обречённым видом. Тьелпэ кивнул, просмотрел списки, кивнул ещё раз.

– Хорошо. Можешь рассказать вкратце, как ты их нашёл и какие предлагаешь меры к предотвращению новых пропаж?

–Это зачем ещё?

Тьелпэ посмотрел удивлённо, но ответил:

– Мне нужно продумать, что говорить завтра отцу.

– Какая разница, что говорить? – Буркнул Тинто, стаскивая со стола странную клетку и бездумно поворачивая её в пальцах. – Условие-то не выполнено.

– Я же сказал, что разберусь. Но чем лучше я представляю ситуацию, тем лучше.

– Как ты разберешься?

Подробно рассказывать о своих планах на прямой и доверительный разговор с отцом Тьелпэ решительно не хотелось. Не хватало ещё посторонним рассказывать о внутрисемейных сложностях. Даже если это не посторонние, а Тинто. Он пошуршал документами, с неудовольствием думая о том, как всё сложно в последнее время, положил их на стол.

– Я примерно представляю, что и как ему говорить. Но пока только примерно: нужно будет ещё с Тьелкормо поговорить и узнать, обсуждал ли он эту историю с отцом и до чего они договорились.

Тинто брякнул перекатывающимся в клетке камешком, потыкал в него пальцем сквозь прутья, не поднимая глаз:

– Ты правда, думаешь, что это имеет смысл?

– Сколько раз мне нужно повторить, что я разберусь? – недовольно нахмурился Тьелпэ. – Или проще выдать тебе официальную бумагу с печатью?

– Я не про это.

– А про что?

– Ну убедишь ты его в этот раз. И что? Тьелкормо меня терпеть не может. Люди теперь тоже. Сколько времени пройдёт, прежде чем они снова придерутся к чему-то и на этот раз сразу выгонят, чтобы наверняка.

– Тьелкормо забудет об этой истории через неделю, если не раньше. Люди сами признают за собой вину, иначе не приносили бы тебе вещи. Тем более, они знают, что если этого не делать, тебя выгонят. По крайней мере, Хейлан слышал об этом, и вряд ли молчал.

– Ты ещё скажи, что они меня пожалели, и поэтому вещи несут.

– Я думаю, они себя пожалели. Но о тебе они с переносом рынка и сейчас уже думают меньше всего. Или ты надеешься затмить в их глазах отца, пинающего прилавки?

– Это вряд ли, – хмыкнул Тинто. Снова покрутил погремушку, тряхнул, попытался ухватить камешек двумя пальцами и вытащить через щель, но камешек не поддавался. Прутья тоже выглядели цельными, нигде не было заметно никаких соединений. Тьелпэ вздохнул:

– А если ты решил уехать, то скажи об этом до того, как я пойду завтра к отцу. Я не особенно предвкушаю этот разговор.

– Да ничего я не решил, – отмахнулся Тинто. – Слушай, как они его туда впихнули?

– Кого? – хмуро спросил Тьелпэ, думая о другом. Вот зачем было планировать такой разговор с отцом, рисковать ссорой вообще, если Тинто всё равно собирается уехать? Потому что его, видите ли, эдайн недостаточно ценят. И Тьелкормо недостаточно вежлив.

– Ну этот камешек вот… – Тинто поднял голову, не дождавшись ответа: – Ты-то на что обижен?

– Глупо получится, – сказал Тьелпэ, помолчав, – если я договорюсь с отцом – а ты всё равно уедешь. Так что скажи заранее.

– Не хочешь с ним говорить – не говори, – теперь обиделся Тинто.

Тьелпэ наградил его взглядом, который когда-то приберегал для особенно глупых ошибок в мастерской, повторённых лишний десяток раз. Но повторять одно и то же ему надоело, и он решил просто игнорировать те реплики, на которые уже отвечал, и вернуть разговор в конструктивное русло. Тинто то ли слишком увлёкся своим камешком, то ли устал отнекиваться, но всё-таки пересказал, как увидел Кетиля по осанвэ и узнал уже в лицо на учениях. Тьелпэ довольно кивнул.

– Ясно. Нужно про это рассказать кому-нибудь поболтливее.

– Зачем? – поразился Тинто.

– Они и так боятся нашей “магии”. Пусть боятся с пользой.

Тинто моргнул.

– Ты хочешь, чтобы они думали, что мы всех так можем увидеть?

– Что так можешь ты. Если ты остаёшься.

– Чтобы они меня не только ненавидели, но и боялись?

Тьелпэ фыркнул, поражённый образом нахохленного Тинто, грозы небрежных счетоводов, но потом задумался. С одной стороны, настроения Тинто действительно понимает лучше. Но сейчас-то он просто разобижен на всех… Нужен ещё один знаток чужих настроений, чтобы сверять. Но пока имелся только один, и Тьелпэ спросил его с любопытством:

– А тебя ненавидят?

– Ну, Кетиль-то уж точно, – тяжко вздохнул Тинто. – И все те, кого я заставил платить.

– А меня?

– Тебя? Тебя нет. Тебя-то за что?

Тьелпэ пожал плечами:

– Ты заставляешь платить, я заставляю работать. Но ты хотя бы тактичный. – Тинто на это снова тяжко вздохнул, и он глубокомысленно добавил: – А больше всех тогда должны ненавидеть торговцев. Они всех заставляют платить.

Головы Тинто не поднял, но всё-таки фыркнул, методично проверяя, не удастся ли вытащить камешек хоть через какую-то щель в погремушке.

– А что это у тебя? – спросил Тьелпэ, устав наблюдать со стороны.

– Не знаю, у тебя на столе стояло.

Тьелпэ оглядел стол с таким интересом, как будто впервые задумался, что у него там стоит. Или живёт. Тинто отставил так и не сдавшуюся погремушку и откинулся на спинку стула.

– Ну ладно, он признался вообще. Кетиль этот.

Они обсудили это признание, обменялись впечатлениями от разговоров с Тьелкормо, но, не договорившись ни до чего нового, вернулись к человеческой погремушке. Обоим не давало покоя, как люди засунули туда этот камешек, и остаток вечера они пытались найти в игрушке скрытые замки или разгадать секретную трудоёмкую технику. Вращивать камешек в дерево? Или растить деревянную клетку вокруг него, сгибая и сплетая прутики, пока они ещё молодые?..

Попутно Тьелпэ думал – не вслух, о том, что надо и в самом деле проверить, что там думают о Тинто эдайн и жители города. На всякий случай. Попросить ту же Калайнис или Глаэрет, чтобы придумали, как собрать эти сведения, а потом показать Тинто успокоительный отчёт. Если он окажется успокоительным.

***

Перо бежало по обёрточной бумаге, роняя чёрные лужи проталин и ажурные тени от лысого кустарника на склонах. Чернильные линии набухали, расползаясь по рыхлой желтоватой бумаге, как проталины по снегу на холмах.

Холмы были те же, куда Тьелпэ переместил городской рынок и для которых в последние дни спешно проектировал с другими строителями дороги, склады и прочее, но на рисунке близилась весна и часть построек уже росла на расчищенных площадках.

После первой неудачной попытки Тьелпэ не говорил пока с отцом – ни о Тинто, ни о делах. Отец занимался эдайн и учениями, а Тьелпэ обдумывал новую попытку, стараясь на этот раз предусмотреть все острые углы и по возможности сгладить их заранее.

Может, всё же стоило рассказать Тинто об этих соображениях. Глядишь, меньше бы переживал.

Но Тьелпэ слишком не хотел вслух сознаваться, насколько сложно бывает договориться с отцом.

Он отнял перо от листа, рассеянно оглядывая стол, пока не уткнулся взглядом в посеребрённый букет из перьев и мха в высокой колбе. Коснулся посеребрённых ворсинок обычными. Жаль, что отец редко заходит в мастерскую. Раньше ему работа всегда поднимала настроение – даже просто намёк на неё, какой-нибудь камешек лепидокрокита или ещё что-то ерундовое, но красивое, и слышно, что под скучной серой коркой прячутся яркие алые хлопья в чистом кварце, как осенние листья во льду.

Как в тот раз, когда поймали обоз эдайн, торговцев, пытавшихся пройти с Ард-Гален на юг, не заплатив пошлины. Отец до того пошлинами не интересовался, но эта новость застала его почти одновременно с новостью о провале разведки в окрестностях Тангородрима, и обоз едва не погнали от ворот взашей, несмотря на орочий отряд на горизонте.

“Раньше думать надо было! – бушевал Куруфинвэ. – Эти недоумки решили, что заплатят только третьему дому и доедут аж до Таргелиона! Можно подумать, восточней Аглона их третий дом охранять будет!”

Тьелпэ покивал тогда, намекнул, что лучше взять с обоза хоть часть пошлины товаром, раз уж денег у них нет, чем дарить этот товар оркам или третьему дому – этого уже хватило, чтобы отец задумался.

“Кстати, они сказали, что Макалаурэ пропускает бесплатно при виде орков и раненых.”

“Макалаурэ? – сощурился Куруфинвэ. – Он там совсем допелся?”

“Об этом они ничего не говорили.”

“Ты поумничай тут мне!” – но после этого отец злился уже не на экономных эдайн, а на соседей и брата, и проблема решилась. Почему бы ей не решиться и в этот раз? Только вместо третьего дома и Макалаурэ использовать Тьелкормо. На братьев отец и так часто злится – но они хотя бы могут ответить. В отличие от Тинто.

И настроение сейчас поднимать новостями про ополченцев. Тоже подгадать после обеда, узнать, кто сейчас готовит отчёт о результатах учений. И начинать разговор с этих отчётов. Кто бы их ни готовил, наверняка не откажется уступить такую почётную обязанность, как беседа с Куруфинвэ.

Хорошо хоть, Тьелкормо не прямо во время этого разговора явился, – неодобрительно вспомнил Тьелпэ чужую инициативу. – Замечательно было бы: разговор идёт медленно и осторожно, но по плану. И вдруг вламывается любезный дядя и говорит: всё, я решил, я спасаю прекрасную даму. И отец немедленно счастлив.

Тьелпэ недовольно качнул головой и продолжил рисунок.

Отец точно не станет сверять каждый сапог со списком пропаж. Особенно, если подготовить об этом отчёт потолще. Он вовсе не хочет этим заниматься и будет только рад, если ему скажут, что вопрос решён и новых сложностей не возникнет. Разбавить хорошими новостями про перенос рынка или сборы, рассказать, как именно Тинто нашёл воров и как можно подать это людям для предотвращения новых краж… Отцу должно понравиться. И вряд ли он начнёт требовать подробностей, вникать, кто из эдайн сколько украл и сколько вернул. Но если и начнёт – дать список сданного, желательно без имён, чтобы не создавать впечатление, что эдайн всем городом выносили вещи со складов. И предложить рассказать всё в деталях.

В глубине души Тьелпэ надеялся, что и половины тщательно продуманных мер окажется достаточно. Да, слишком многое по-прежнему зависело от случайного отцовского настроения, но даже если первые аргументы он и прошибёт на полном ходу, то дальше должен хотя бы замедлиться. И задуматься.

А если этого всё же окажется недостаточно?

Перо, бросавшее тени в нарисованные овраги, снова остановилось, Тьелпэ откинулся на спинку кресла и задумчиво прикусил перо, невидяще глядя сквозь рисунок и стол.

У него был ещё более запасной вариант и на такой случай. Но этот вариант ему не нравился.

В крайнем случае можно просто отказаться высылать Тинто из города. Сказать, что сам с ним разберёшься. А если отец вспомнит, что Тинто не присягал, то сказать, что это легко исправить, я вернусь через четверть часа и продолжим беседу.

Когда Тьелпэ обещал, что решит вопрос так или иначе, он был уверен, что так и сделает. Но чем ближе к делу, тем больше сомневался, что ему хватит духу.

И особенно удачно выйдет, если духу ему хватит, но Тинто после этого откажется присягать и уедет всё равно.

***

Настроение со вчерашнего дня особенно не улучшилось. Только-только попытки привить людям военные традиции начали давать первые всходы. И на тебе. «Нужно сделать так, чтобы заработок на границе не был их основным источником дохода». Отлично. Давайте научим людей пахать, сеять, строить шахты. А заодно торговать, играть на арфах и ходить под парусом. Чтобы у них точно не осталось ни времени, ни желания участвовать в какой-то там войне. А зачем им? У них Моргот ничего не крал, клятв никаких они не давали. И ради чего они пойдут умирать? В знак благодарности за уроки музыки?

Ладно младшие дома, ладно эта вредная Хисайлин, но от Тьелкормо он никак не ждал такого удара в спину.

Тихо приоткрылась дверь, Куруфинвэ глянул на вошедшего сына и продолжил просматривать записи разведки, безжалостно выдирая листы с устаревшими сведениями. Тьелпэ постоял немного, давая возможность дочитать страницу, но, когда одной страницей Куруфинвэ не ограничился, спросил:

– Мне зайти позже?

– Зачем? – Бросил Куруфинвэ, так и не глядя на него. – Что ты хотел?

– Вот, – Тьелпэ протянул верхнюю часть стопки документов. – Это сводка о сборах.

Тихо переступил с ноги на ногу. Куруфинвэ бросил быстрый взгляд.

– Что там?

Тьелпэ очевидно обрадовался и принялся бодро докладывать о том, насколько выросла точность у лучников, что в построениях участвовало на три шеренги больше, чем на осенних сборах, и провели даже учебный бой. А желающих записаться в пограничную стражу уже больше, чем свободных мест в отрядах. «Это потому, что у нас кормят,» – мрачно додумал Куруфинвэ, отмечая внезапный интерес сына к военному делу и прикидывая, для чего тот пытается его задобрить. Хоть чему-то научился. Уже лучше, чем можно было надеяться каких-то пару сотен лет назад. Кивнул:

– Хорошо. А со складом что?

– Перенос рынка и смежных складов идёт по плану. Пока готовим временные постройки, но проекты долгосрочных тоже есть – у меня есть копии из Таргелиона. – Послушно оттарабанил явно заготовленный текст Тьелпэ. – С расследованием тоже неплохо, виновные найдены, люди вернули вещей на две трети суммы. Вот здесь у меня список виновных и возвращённого имущества, здесь записи из складских книг. К сожалению, главного подозреваемого Тьелкормо отпустил и арестовывать пограничников запретил, но против взыскания компенсации с них он не возражает.

– Да, – поморщился Куруфинвэ, – у Турко внезапно появился свой взгляд на эти вещи. Ты с ним говорил?

– Да. После того, как он вмешался в расследование. Он сказал, что сам будет заниматься этими вопросами и попросил копии всех документов. Мне держать в курсе вас обоих?

«Или только тебя?» – повисло в воздухе недосказанным. Куруфинвэ хмыкнул, но напоминание о предательстве брата смазало всё впечатление.

– Какими вопросами он собрался заниматься?

– Извини, я так понял, что вы с ним обсуждали это. Пока что он попросил информацию о расследовании и документы о людях, их кланах, налогах и состоянии хозяйства. Что именно он намерен делать, я не знаю. Но, вроде бы, прямо сейчас и в городе – ничего.

– Он к тебе приходил?

– Он приходил к Тинто. Потом я уже ходил к нему уточнить, что он имел в виду под запретом трогать пограничников.

– Значит, Турко решил поиграть в игры с деньгами. – Куруфинвэ скептически хмыкнул. – Надо написать Карнистиро, пусть пришлёт ему руководство.

– Мне показалось, – сказал Тьелпэ, посомневавшись, – он думает, что до него этими вопросами вовсе никто не интересовался. Сообщать тебе, если у него будут какие-то предложения?

– И если он попытается что-то делать, не сообщив мне? Конечно.

Тьелпэ кивнул. И добавил, помолчав:

– Рассказать основное по переносу рынка и расследованию? Или посмотришь подробней в отчётах?

Он качнул в воздухе увесистыми отчётами, но Куруфинвэ отмахнулся, не спеша в них вцепляться.

– Потом. Я сейчас на сборы иду.

– Хорошо. – Тьелпэ посомневался ещё немного, но не уходил. Пришёл он явно не принести отчеты и не на дядю пожаловаться, и Куруфинвэ надеялся, что намёк сподвигнет его перейти, наконец, к сути.

Но он успел сложить тетради и встать, прежде чем Тьелпэ продолжил:

– Тинто нашёл одного из виновных с помощью осанвэ – увидел, как его вписывали в складскую книгу под чужим именем. Я хочу намекнуть эдайн, что он может так следить за всеми работами на складах. Как думаешь?

– Если мы никак не будем наказывать виноватых, то им будет всё равно, поймают их или нет. – Отмахнулся Куруфинвэ, игнорируя топорную попытку намекнуть на полезность Тинтаэле, замаскированную под заботу о сохранности складов. И начиная догадываться об истинной причине этого странного разговора. Тьелпэ чуть заметно поморщился и зашёл с другой стороны.

– Тьелкормо предлагает обойтись компенсацией, а у тех, кто не может расплатиться, удерживать из заработка.

Куруфинвэ снова нахмурился.

– И чем тогда это будет отличаться от покупки на рынке? Только тем, что платить нужно не сразу? А то и вообще не нужно?

– Я не могу просто игнорировать его пожелания. Да и спорить… – Печально вздохнул Тьелпэ.

Печаль, впрочем, получилась вполне искренне. Огорчился тем, что предыдущие попытки провалились? Ну вот теперь почувствуй, каково это – быть младшим в большой семье, – и учись манипулировать тоньше.

– Ладно, я с ним разберусь, – кивнул Куруфинвэ, откладывая тетрадь и вставая. И сдвинул брови, «вспомнив»: – А что с твоим Тинтаэле?

– Вот, – Тьелпэ опять пошевелил листками и снова взялся докладывать, сколько вещей вернули эдайн, где посмотреть подробный перечень, какая сумма деньгами… Это у него получалось лучше, долго готовился. Куруфинвэ не стал дослушивать, уверенный, что цифры подготовлены хорошо и убедительно, вклинился посередине списка:

– Какие люди всё это вернули? Арестованные?

– Не только. Некоторые виновные сбежали, в документах это есть. Некоторые давно продали краденое. Кто-то вернул деньгами, за кого-то внесли компенсацию родичи. С пограничниками сложней, потому что на их счёт распорядился Тьелкормо.

Куруфинвэ поднял взгляд, услышав что-то в его голосе. Как будто он перестал осторожничать, подбирать слова и интонации. Кончились аргументы? Или добавилось смелости?

– И всех вот этих вот… – Куруфинвэ неопределенно повёл рукой, пристально глядя на сына. – Нашёл Тинтаэле?

Тот взгляда не отвёл. Но и врать не стал.

– Ну, ему помогали со складскими документами и с приглашением подозреваемых на разговор. В остальном – да.

– Надо же, – хмыкнул Куруфинвэ. – За неделю столько собрали. То есть, неправ Турко, с голоду они не умирают?

– В городе – нет. Но все они в наших городах не поместятся. – Тьелпэ помолчал. – Ты же видел их деревни.

– Ещё чего – помещаться в наших городах! – Куруфинвэ отмахнулся. – Ладно, иди.

***

Выйдя от отца, Тьелпэ миновал недлинный коридор, сбежал по лестнице и остановился уже во дворе, за углом у старой сосны, надёжно скрытый от возможных взглядов из окна. Положил ладонь на растрескавшуюся кору, пытаясь разобраться в странной смеси досады и облегчения.

Столько подготовки, продумывания, тщательно заготовленных аргументов, правильно выбранное время и, по возможности настроение… Отцу просто не интересно было ничего из этого обсуждать. Даже идею припугнуть эдайн магией Тинто отец не заметил и не оценил, хотя Тьелпэ этой идеей гордился и рассчитывал если не на одобрение, то хотя бы на заинтересованный смешок.

Но отец слишком разозлился на Тьелкоромо, чтобы отвлекаться на скучные вопросы складов. Может, и вовсе не вспомнил бы о Тинто, зря только всполошились оба.

Тьелпэ досадливо тряхнул годовой, тоже недовольный и дядей, и отцом, и неудачным разговором… и остановился, поражённый своими мыслями. Можно подумать, он в самом деле хотел спорить с отцом и проверять, чем это кончится. Скорей уж впору поблагодарить Тьелкоромо, обрадовать Тинто и радоваться самому, что всё обошлось. И надеяться, что проверять вовсе не придётся.