Текст книги "Взгляд с обочины 3. Аглон (СИ)"

Автор книги: Spielbrecher. Aksioma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 39 страниц)

Нинвен осторожно наклонилась, потянула к себе брошенный тут же рядом топор – орк не просыпался, – собрала, обнаглев, остальное оружие и пошла дальше осматриваться.

Дальше – больше. За конюшней обнаружился ещё один костёр, гораздо меньше дегтярного и уже почти погасший. Несколько орков валялось вокруг него вповалку, а ещё одного отчаянно тошнило под стену конюшни.

Нинвен несколько секунд разглядывала эту картину, уже не скрываясь и частично успокоившись: похоже, загадочная болезнь подкосила если не всех орков, то по крайней мере большинство.

С этой мыслью она вернулась всё к тому же штабелю, помахала остальным возвращаться, убедилась, что её поняли, и пошла обходить оставшиеся постройки.

Один орк спал прямо возле пылающего навеса, куда и подходить уже было жарко, двое других нашлись в опустевшей конюшне, но на ногах из них не стоял никто. Нинвен разглядывала их от входа, гадая, что с ними такое приключилось и надо ли их добивать в благодарность за Айкале, или они сами справятся, и тут со стороны дровника раздался, наконец, запоздалый шум: какой-то нечленораздельный вопль, топот, удивлённый вскрик.

Пока Нинвен бежала туда, всё стихло, и столпившиеся перед навесом эльдар выглядели больше оторопевшими, чем испуганными.

– Что тут? – Нинвен решительно протолкалась в середину.

– Вот… – Танверо показал на лежащий в паре шагов труп. – Мы сами не поняли.

– Что не поняли? – сердито переспросила Нинвен. – Как он напал или как вы его убили?

– Да он выскочил невесть откуда, завопил и кинулся… – растерянно сказал всё тот же Танверо. – Я от неожиданности просто отмахнулся, даже не думал бить, а он как-то вдруг сам на кинжал насел. Как будто упал…

Нинвен недовольно смерила его взглядом, хотя какую-то четверть часа назад сама хлопала глазами ещё растерянней.

– А где Хельянвэ?

– Там остался, со строителями…

Хельянвэ отправил на приглашение Нинвен не всех, а примерно половину, выбрав тех, кто более-менее умел держать оружие в руках, и вместе они быстро ещё раз обшарили окрестности башни, убеждаясь, что опасность миновала. Часть орков, похоже, ушла, потому что даже после тщательных поисков найти удалось всего троих, вдобавок к обнаруженным Нинвен. Сражаться никто из них был не в состоянии; напавший на Танверо, похоже, оказался самым стойким. Ещё двое или трое при виде врага попытались подать признаки жизни, но совсем неубедительно.

Через час эльдар уже выставили часовых, связали и сложили на первом этаже башни всех найденных орков, потушили невинно пострадавший навес и собрались наверху. У дальней от лестницы стены лежали бок о бок погибшие, укрытые плащами, и на них то и дело кто-нибудь косился, мрачнея. Но вслух о них не говорили, предпочитая безуспешно гадать, что за внезапная болезнь так вовремя свалила целый отряд. В орочьих болезнях никто не разбирался, и только найденная у первого заболевшего фляжка помогла немного прояснить ситуацию.

– Действительно, спирт, – удивлённо подтвердил Хельянвэ, забирая у Нинвен её находку и понюхав. – Зачем они его пили?..

– От того, что на нас выскочил, тоже спиртом пахло, – вспомнил Танверо.

– Неужели для них он вкусно пахнет? – Кветимо протянул руку, забирая фляжку у Хельянвэ и тоже поднося к носу. Поморщился. – Может, они подумали, что это вино?

– И по вкусу не поняли? – недоверчиво переспросил Танверо.

Кветимо понюхал ещё раз на всякий случай, а Нинвен добавила:

– По ним не похоже, что им вкусно.

– Ладно, – махнул рукой Хельянвэ. – Если не подохнут, спросим.

***

Как и предполагал Артафиндэ, в Дориат их сразу не впустили. И через три дня не впустили тоже. Посольство стало лагерем на большой поляне, у которой река делала поворот и скрывалась в негустом березняке, за которым темнела полоса настоящего векового леса. Это и была граница, как объяснили им светловолосые и недружелюбные лучники, будто из ниоткуда возникшие между берёзками. На любые попытки ускорить события следовал холодный отказ и настоятельная просьба держаться на расстоянии. Впрочем, за лагерем никто особенно не следил, когда Малторнэ ради интереса прошёлся дальше на юг и там подошёл к берёзкам, стрелы в него оттуда не полетели, и вообще лес производил впечатление абсолютно дикого и населённого разве что птицами и зверьём. И эти лучники, как охотно рассказал Йелломиро, вовсе не охраняли границу, а передавали королю известие о прибывших гостях. А если кто-то захочет проникнуть в Дориат, не дождавшись официального разрешения, то, в общем, никто препятствий чинить не будет. Зачем? Всё равно выйдешь назад, проплутав недельку по одной и той же берёзовой рощице, только комары да клещи рады будут.

На четвёртый день пришёл ответ. Правда, не тот, на который надеялся Куруфинвэ: Тингол согласился поговорить, но только с племянником, никого другого король в своём дворце видеть не желал. Куруфинвэ, разумеется, рвал и метал, но Артафиндэ с мягкой улыбкой повторял раз за разом, что спорить с пограничниками бесполезно и лучше он попытается при личной встрече убедить Тингола пропустить всё посольство, так как подробно обсуждать план без первого дома никакого смысла не будет. Не то чтобы Куруфинвэ это успокоило, но выбора у него не было, и после отъезда Артафиндэ оставшиеся ещё неделю скучали, ловили рыбу, купались и грелись на солнышке. Все, кроме Куруфинвэ, который день ото дня становился всё менее разговорчивым и всё более мрачным, так что общаться с ним никто и не рвался.

Когда из леса, наконец, показались всадники, Малторнэ и Йелломиро заканчивали чистить грибы – горка подберёзовиков уже почти доросла до края котелка. Малторнэ отложил нож, вскочил на ноги, вглядываясь, Йелломиро тоже повернулся и встал, узнав своего лорда. Бок о бок Артафиндэ ехал Ангарато, хмуро кивнул пограничникам, и по этому жесту и по отсутствию улыбки на лице его брата Малторнэ уже понял, что с переговорами ничего не выйдет.

От плота раздался плеск воды, и Малторнэ вспомнил, как четверть часа назад Куруфинвэ проходил мимо них с мылом и полотенцем в руках. В это самое полотенце он сейчас и завернулся, выбравшись из воды и второпях выжимая волосы. Толком это у него не получилось, и он просто перебросил капающие и кое-где мыльные чёрные пряди за спину, вытер ладонями лицо и пошёл навстречу кузенам.

– Ну что?

Артафиндэ легко спрыгнул с лошади, провёл ладонью по её морде и вытащил из сумки перевязанный зелёной лентой свиток.

– Это ответ Тингола. Но он тебе не понравится.

Куруфинвэ молча выхватил свиток, сорвал ленту и развернул. Читал молча, хмурясь и покусывая губу, а по лбу стекали и повисали на бровях мыльные капли. Пока он читал, отовсюду подходили остальные нолдор и останавливались за спиной своего лорда, как будто вспомнив вдруг про разные дома, хотя всю неделю до этого и ели, и спали все вместе. Дочитав, Куруфинвэ смахнул капли с бровей и, скомкав бумагу, швырнул её в реку.

– Значит, вот как? Значит, никого, кроме третьего дома? Значит, ему стало известно?

Артафиндэ вздохнул, как показалось Малторнэ, искренне:

– Мне жаль. План был хорош.

– Жаль?! – Куруфинвэ так явно не показалось. – Будто неясно, кто ему это напел! Зачем ты вообще сюда поехал? Проследить, чтобы меня на порог не пустили?

– Куруфинвэ, постой, – Артафиндэ примиряюще поднял руки. – Я тоже хотел, чтобы этот план сработал.

– Так хотел, что даже отказывался обсуждать маршрут для плотов?

– Я не отказывался обсуждать.

Куруфинвэ отбросил лезущие в глаза волосы, вокруг полетели клочья мыльной пены, оседая на лошадях, на чужой одежде и волосах. Правда, если кто-то это заметил, то счёл за лучшее промолчать, пока разъярённый Куруфинвэ в одном полотенце наступал на кузенов:

– Да, как же! Только ни на один вопрос не отвечал внятно! И кто из твоих братьев о чём рассказывает Тинголу – тоже не знал?

– Я был готов вместе с тобой по этому маршруту проехать. – Артафиндэ вроде бы оставался спокоен, но всё же отступил на шаг. – И нет, не знал. Тингол узнал про Альквалондэ не от нас.

– Особенно, Ангарато молчал, я вижу! – он так зло ткнул в обвиняемого свитком, что тот даже отступил на шаг. – И так вовремя, главное! До сих пор не было поводов опасаться, что мы наладим с ним отношения? – Куруфинвэ резко развернулся к Ангарато. – Если хотел отыграться, хоть подождал бы до победы над Моринготто! Или вы про него давно забыли?

Ангарато рванулся было вперёд, но Артафиндэ тут же положил ему руку на плечо, с силой сжал пальцы и подчёркнуто ровно ответил:

– Я не знаю, как тебе доказать, что мы тут ни при чём.

– Да что мне с ваших доказательств?!

– А чего тогда ты от нас хочешь?

– Я хотел, чтобы третий дом помог мне договориться с Тинголом, а не разорвать отношения!

– Я и пытался.

– Да, отлично получилось!

– Куруфинвэ, давай поговорим позже, когда ты остынешь.

– О чём тут ещё разговаривать?

– Не знаю, но тебе явно нужно время об этом подумать.

Но Куруфинвэ уже отвернулся, чуть не споткнулся о сползшее полотенце, выругался, отшвырнул его в сторону, быстро дошёл до воды и принялся зло смывать с себя остатки мыла.

– Мне жаль, – ни к кому не обращаясь, повторил Артафиндэ и тихо кивнул Винетуро: – Сворачивайте лагерь.

========== 3.1 АГЛОН (5) Женевская конвенция, удалённая психотерапия и дендромутанты ==========

Узнав от Тинто о событиях вокруг башни, Хисайлин пошла в Химринг ещё до того, как он договорил, тоже рассудив, что лучше потом отозвать отряд, чем опоздать с помощью. Потерять вдобавок к мужу ещё и сына она была не готова.

Майтимо, по-видимому, в свою очередь, не хотел скармливать оркам племянника – или отчитываться потом об этом перед братом, – потому что отряд собрал быстро и без лишних вопросов, да ещё и сам его возглавил. Хисайлин навязалась с ними, аргументируя тем, что может потребоваться снова связаться с невезучими строителями. Лорд, похоже, думал запретить, но в конечном итоге только покачал головой и напомнил не лезть под руку в случае чего. Впрочем, Хисайлин и не стала бы подчиняться запрету: она, в отличие от Элесорно, ничьи приказы выполнять не клялась.

Ехали быстро, плотной цепочкой, никто не разговаривал, каждый следил только, чтобы не отстать от впереди идущего. Несколько раз сворачивали с дороги куда-то то вдоль ручья, то вверх по пологому холму, и вскоре снова выбирались на дорогу. Видимо, проводник их хорошо знал местность и способы немного сократить путь. Хисайлин только надеялась, что в сгустившихся сумерках он не заблудится.

Майтимо ехал не первым, но его голова то и дело ярким пятном показывалась впереди – через несколько спин от Хисайлин. Один раз он обернулся, окидывая взглядом отряд, проверяя, видимо, нет ли отстающих, и так же молча двинулся дальше.

Они были знакомы ещё в Амане – как раз через Элесорно – хотя близко, конечно, не общались. В Эндорэ тем более. Нет, Майтимо говорил ей обращаться, если что-то будет нужно, но Хисайлин знала, что что-то подобное он говорил семьям всех своих верных, и поехавшим с ним тогда на злополучные переговоры, и пропавших раньше, как Элесорно. И потом, в Химринге, если не считать незначащих реплик о погоде, говорили они за всё время всего однажды. И не слишком приятно.

Первый дом тогда как раз перебрался на выделенные Тинголом восточные земли, но стоял пока одним лагерем в окрестностях будущего Химринга, не успев ещё разойтись по разным крепостям. Химринг строился, лорды решили, что лучше сначала поставить одну крепость, а потом уже из неё осваивать более сложные участки, чем растянуться сразу вдоль всей границы, приглашая орков в гости. Когда первые стены подняли и спроектировали остальное, Майтимо поделил границу между братьями, и те начали понемногу перебираться на новые места, в первую очередь забирая с собой строителей и охрану. Хисайлин собрала тогда семейный совет, и мнения у всех разошлись. Линталле думала ехать в Таргелион с Карнистиро, Тинто – ровно на противоположную окраину к Тьелперинкваро. Вельвелоссэ тоже, но и в Таргелионе никакой беды не видел, обронил только, что строители в любом случае будут кататься вдоль всей границы, так что какая разница.

Сама Хисайлин, подумав, решила не переезжать вовсе. И самой из центра до обеих окраин съездить можно будет – и в гости, и по делам; кататься вдоль границы предстояло совсем не только строителям. И к ней чаще будут заезжать по дороге.

А на следующий день она пошла поговорить об этом с лордом Майтимо. Тогда тоже было лето, лорд сидел на ступеньках одного из первых построенных домов в будущей цитадели и возился с чем-то деревянным. Ступеньки накрывала ажурная тень от рябинки, росшей здесь ещё до прихода нолдор, и падавший сквозь крону свет играл бликами на лакированных досках и металлической руке Майтимо. Когда Хисайлин подошла, он как раз закончил простукивать боковые стенки и одним аккуратным движением вставил крышку, севшую в пазы, как влитая. Поднял голову.

Главным образом, Хисайлин хотела объяснить, что думает остаться здесь, когда Карнистиро поедет дальше на восток, и эта часть беседы прошла гладко. Лорд ничуть не возражал, они немного обсудили сложности устройства полей и садов вдоль границы и необходимость их охранять, Хисайлин похвалила красивый узор на досках, оказавшихся почти готовым шкафчиком для письменных принадлежностей. А когда лорд решил, что разговор окончен, и взял из стопки дощечек очередную, с чередой пазов и выступов по скошенному краю, Хисайлин замялась, перестав улыбаться и не спеша уходить. Вторая тема для разговора сейчас казалась ей куда менее здравой, чем в теории.

Майтимо взял вторую дощечку, тронул пальцем такие же пазы и выступы на ней и аккуратно установил её на первую. Подобрал лежащий у колена деревянный брусок и прошёлся, постукивая через брусок вдоль всего верхнего края вертикальной дощечки, плотно усаживая её в пазы. Деревянный молоток, лежавший чуть в стороне, похоже, именно для этой цели, он брать не стал, обходясь протезом.

– Ты что-то ещё хотела или просто интересно? – доброжелательно спросил он, видя, что Хисайлин не уходит, и от этого приветливого тона она опять заранее почувствовала себя сволочью.

– Да, – сказала она всё-таки и снова замялась. – У меня есть один… личный вопрос.

– Личный? – немного удивлённо переспросил Майтимо, откладывая брусок. – Ну что ж, задавай, постараюсь ответить.

– Я заранее прошу прощения. И пойму, если ты не захочешь отвечать.

Майтимо продолжал смотреть с тем же лёгким удивлением и вежливой готовностью помочь. Пока она не задала, наконец, вопрос.

– Ты не знаешь, что случилось с теми из твоих верных, кто тоже попал в плен? Ты видел их потом?

Теперь он помрачнел. Бездумно переложил с тихим стуком одну из дощечек, прежде чем заговорить.

– Ты об Элесорно спрашиваешь?

– Да. Хотя и о других есть кому беспокоиться.

О других просто не решались спрашивать, только между собой обсуждали – ещё с Митрима, – гадая, удастся ли если не увидеть их, то хотя бы узнать, что с ними стало.

Майтимо молчал, и Хисайлин начала уже думать, не пора ли извиниться и тихо уйти, когда он вынырнул из своих мыслей и снова взглянул прямо.

– Элесорно я там не видел. – Он уже не хмурился, и голос звучал ровно. – Остальных… видел некоторых.

– Кого? – тихо спросила Хисайлин, понимая, что она второй раз заговорить на эту тему не решится, а другие – тем более.

Майтимо молча уложил в будущий шкафчик остальные дощечки, брусок, молоток – и встал вместе с ним, расправляя плечи.

– Это неважно. Все, кого я видел, умерли. И я не буду вам рассказывать, как.

Он наклонил голову вместо прощания и ушёл в дом, прежде чем Хисайлин подобрала слова извинений.

Хуже того, ей этот разговор тоже ничего не дал, кроме чувства вины. Наверное, стоило ощутить облегчение, что Элесорно, возможно, ещё жив, но вместо облегчения только копилась усталость, и всё чаще казалось, что любая определённость лучше, чем такое безнадёжное ожидание.

С тех пор определённости не добавилось. А тут ещё Тинто со своими новостями…

До башни было всего несколько часов, но пока они ехали, короткая летняя ночь уже начала таять, трава по сторонам от дороги поседела от росы, а каменистая земля под копытами – потемнела. Небо понемногу бледнело, между холмами лентами вился в безветрии туман, дырявясь об редкие кусты и вытягивая кое-где прозрачные усы вверх. Над голой каменистой вершиной впереди он поднимался особенно высоко и плотно, но Хисайлин, задумавшись, не особенно обратила на него внимание, пока туда не стали один за другим поворачивать головы все остальные. И почти сразу дорога вышла на гребень, и стало видно, как она вьётся по этому гребню дальше, к почти чёрной на фоне розоватого неба башне и растущему за ней столбу дыма. Не слишком густому, но всё равно слишком тёмному для обычного костра.

***

Под утро Тинто разбудила мама с вопросом, откуда над башней столько дыма, по-прежнему ли туда нужно ехать и можно ли по дороге или лучше оврагами. Многословные и невнятные спросонья объяснения её вполне удовлетворили, а Тинто окончательно проснулся уже после того, как разговор закончился – и запоздало удивился, что мама не только передала новости, но ещё и сама приехала, получается…

Снизу доносились подозрительные звуки, и Тинто не поленился выглянуть с края настила, пытаясь высмотреть что там шуршит в темноте. Но увидел только лампу на ящике и скучающего Танверо, который задрал голову, услышав шорох наверху, и успокаивающе зевнул. Тинто повозился ещё, глотнул воды, разбудил Хельянвэ и Тьелперинкваро, чтобы сообщить им о приближении отряда, которые оба ограничились скучным “хорошо” и сразу легли обратно – а Тинто остался недоумевать: как можно спать, когда тут такое?! Но через минуту тоже заснул.

Впрочем, уже через час утро окончательно наступило. Тьелперинкваро, похоже, удивился, увидев во главе отряда целого Майтимо, а Хельянвэ, похоже, наоборот, но времени собраться с мыслями им обоим не дали, требуя отчёта куда делась охрана, есть ли потери, что случилось и в каком порядке.

Вокруг сразу стало шумно. От конюшни снова слышно было лошадей, чуявших, что с прежними здешними жильцами случилось нехорошее, и потому дуривших. Целитель смотрел раненых – и, менее охотно, пленных, из которых половина, оказывается, успела за ночь тихо помереть. Вокруг все обменивались новостями со всеми, Тинто думал было послушать разговор Майтимо с Хельянвэ – пока не заметил возле лошадей маму.

– Вы уже сами справились, я смотрю? – слегка улыбнулась Хисайлин, наобнимавшись и убедившись, что всё хорошо, как будто он смог бы скрыть что-то при осанвэ.

– Справились, – кивнул Тинто и обиженно напомнил: – Я же говорил, что всё в порядке.

– Ты говорил, что вы без охраны, а под окнами орки. У меня немного другие представления о порядке. Что с ними случилось, кстати? – она оглянулась к навесу, куда вытащили всех пленных, включая мёртвых. – У вас кончились стрелы, и вы топили их в спирте?

– Они сами топились, – фыркнул Тинто. – Зачем-то. Спасибо, что так быстро передала всё лорду… Но тебе вообще незачем было ехать.

– Как же незачем? Тогда с вами связаться нельзя было бы, как оказалось. Да и мне спокойней, чем сидеть и ждать.

– Ну просто если бы тут был бой…

– …то я постояла бы в сторонке, – спокойно закончила за него Хисайлин. – А до того отряду полезно было бы узнать, что впереди бой.

– Я понял, – вздохнул Тинто. – Спасибо, – обнял. Осознавать, что за тебя переживают, всё-таки было больше приятно, чем обидно.

– Уж удрать верхом я бы точно успела. Ну так ты расскажешь, что происходило-то?

– Да ничего не было. Они появились непонятно откуда, мы успели закрыться в башне.

– А зачем они спиртом отравились?

– Я не знаю, мам. Мы вышли, а они уже такие, – пожал плечами. – Может, они сами объяснят?

– Если будет, кому, – Хисайлин с сомнением посмотрела в ту сторону. – Целитель говорит, у них что-то с глазами теперь – у выживших.

– Ещё бы. Если бы он хоть винный был… А что с ними делать теперь будут?

– Не знаю. Лорд Майтимо решит.

Отравившихся орков обсуждали не только они, и многие оживлённее. Возле конюшни Кветимо рассказывал, что орки вообще хорошо так всё спланировали, они аж испугались. (“Говори за себя!”, – тут же поправили его от лошадей.) Вот, рассказывал Кветимо, пограбили и часть утащили, бочку спирта вот, мы ещё гадали, зачем бы, что они там красить собираются. А они его пьют, оказывается. И главное, зачем в такой момент, когда у них всё так хорошо складывалось? Неужели, они не знали, как на них спирт действует?..

А ещё через час вернулась долгожданная охрана, умчавшаяся вчера гонять орков. Догнать они никого не догнали, но скачкой увлеклись, и когда поняли, что до темноты не успевают вернуться, то просто разбили лагерь там, где их застала ночь. Не успели они вволю поудивляться сгоревшему навесу, оркам и гостям из Химринга, как Майтимо потребовал их командира в башню и устроил разнос теперь ему, заодно повторно пропесочив Хельянвэ. Тот упрямо огрызался, что со своими подчинёнными разберётся сам, а отстранять его от командования или нет – решать его лордам, и напрасно глава первого дома лично вникает в такие мелочи.

***

Несколько охотников с примкнувшим Тинто стояли у края навеса, у бочки с водой, с сомнением рассматривая лежащих в соломе пленных со связанными руками. Всерьёз связывать их поленились, пленных и до целителя-то дожило всего четверо, но один из них сейчас как-то странно подёргивался, а остальные выглядели ненамного лучше, морщась от света и резких звуков. Один тихо поскуливал. И запах… Тинто ещё накануне поразился: как будто они бежали сюда неделю от самого Ангамандо и ни разу по дороге не мылись и не переодевались.

Их уже успели расспросить – как сообщил Кветимо, на синдарине, потому что квенья они не понимали вовсе, – но Тинто при расспросах не присутствовал, да и вопросы хотел задавать совсем другие, о знаках на камнях, а не о войне. Убогий вид пленных немного поумерил его оптимизм, но до конца погасить не смог.

В противоположном углу лежали ещё орки, мёртвые.

– Может, они теперь всегда так будут? – вслух подумал Танверо, разглядывая ближайшего орка, скорчившегося у столба и накрывшего лицо рукой.

– Всегда точно не будут, – обнадёжила его Нинвен. – Даже если не добивать.

– Как это добивать? – Тинто возмутился. – Что ты такое говоришь!

– Ну, можешь отпустить, – великодушно разрешила девушка. – Только оттащи подальше, пусть мрут там, а не у нас под носом.

Тинто сердито нахмурился на неё, но возразить было нечего. Он пробовал уже обсудить с кем-нибудь, что делать с пленными, но все собеседники или говорили, что лорд решит, или пожимали плечами. А когда Тинто предположил, что можно взять их с собой в крепость, то проходивший мимо Хельянвэ обидно рассмеялся и рассказал, как на одной пограничной башне продержали так пленного почти полгода, пока он не сбежал, прихватив мешок еды и убив повара. А на следующую зиму на эту башню снова отважно напали орки – втроём, чтобы сдаться при первом же выстреле. Но командир там был уже другой, и ничего у них не вышло.

Ни названия башни, ни имён Хельянвэ не уточнял, и Тинто подозревал, что всю историю он просто выдумал, но ясно было, что с ними говорить об этом бесполезно. На орков они смотрели один ласковей другого – особенно Нинвен, пол-утра просидевшая у трупа Айкале.

С Тьелперинкваро снова заговаривать о знаках было некогда – тот спешил разобраться с прерванными работами, – а подходить прямо к Майтимо Тинто стеснялся. Тем более, тот постоянно с кем-то говорил, не влезать же в чужой разговор.

По другую сторону навеса раздались голоса, шаги, потом стукнул и звякнул поставленный на землю ящик с чем-то металлическим и пленные вразнобой заныли, подтверждая сомнения в их способности говорить членораздельно, но так просто сдаваться Тинто было обидно. Начать он решил с простого, сев рядом с одним из орков и как можно понятней спросив:

– Ты меня понимаешь?

Сначала ничего не происходило, потом орк издал какой-то звук, но связан ли он с вопросом, было непонятно.

– Дайте ему воды, – велел Тинто, не оглядываясь. В числе зрителей захмыкали от командного тона, но Танверо, стоявший ближе всего к бочке, всё же зачерпнул из неё и передал ковшик. Опыт по вливанию воды в орка сначала пошёл успешно: тот даже глотнул пару раз, но потом часть воды вылилась изо рта обратно, и пленный к разочарованию Тинто отрубился снова.

– Дались тебе эти знаки, – насмешливо протянула Нинвен.

– Ладно тебе, – неожиданно вступился за него Танверо. – Вдруг и правда чего интересного узнает. Может, они пишут друг другу тайные послания?

– Знаю я их тайные послания, – буркнула Нинвен. – “Близко вода” и “ходим тут”. Что они тут ходят, я и так пойму, что бы они ни нарисовали.

– Ну да! – горячо подхватил Тинто. – А что значили эти круги там, на камне?

– А что там было? – спросил Кветимо.

– Там, – махнул рукой Тинто.

– Объяснил, – хмыкнул Кветимо и вопросительно обернулся к Нинвен, поняв, что с Тинтаэле толку не добьётся. Девушка недовольно пожала плечами:

– Пять кругляшей нарисованы, кривенькие. – Повернулась к Тинто: – Они значат, что орки подошли достаточно близко, чтобы их нарисовать.

Тинто её проигнорировал и повернулся к Кветимо:

– А ты знаешь, что они значат?

– Ну… – протянул Кветимо. – Думаю, Нинвен отчасти права. А так – нет, не знаю.

– А я вот хочу узнать, – упрямо повторил Тинто, заново оглядывая навес – и наткнулся взглядом на ещё одного орка, самого мелкого из всех, сидевшего у самой стены. Он подозрительно поглядывал из-под бровей и молчал: то ли просто боялся привлекать внимание, то ли обещание добить или вид мёртвых товарищей пришлись ему не сильно по вкусу.

– Ты меня понимаешь? – без особенной надежды спросил Тинто, но пленный кивнул, и он мигом воодушевился: – Я знаю, вы рисуете разные знаки, которыми что-то обозначаете. Ручей, дорогу… Ты знаешь эти знаки?

– Да.

– Нарисуй, какие знаешь.

– Я нарисую, – закивал орк, – я знаю. Руки надо… – он неловко шевельнул связанными за спиной руками, и Тинто с сомнением нахмурился.

Сомнения разрешила Нинвен, решительно объявив, чтобы даже и не думал, в крайнем случае можно вытащить вон туда, поближе к охране, и привязать за одну руку, и если орк хотя бы ухом дёрнет…

Он не дёргал. Видимо тоже подсчитал вооружённых эльдар вокруг и решил, что хочет жить. Только болезненно щурился на яркий свет, чужих воинов и вручённый Тинто прутик, пока его привязывали за левую руку к столбу. От навеса с ними пошли только Нинвен, Кветимо и Танверо, остальные частью остались стеречь других пленных, частью разошлись кто куда.

Орк продолжал беспокойно коситься на зрителей, но и Тинто злить не решался, так что быстро начертил по его команде несколько картинок на утоптанной земле. Родник, брод, враг, день, какими метками просто дорогу отмечают…

– А так? – неожиданно поучаствовал в дискуссии Кветимо, нарисовав носком ноги перечёркнутый кружок.

– День.

– Всё равно день? – удивился Кветимо. – А в чём разница?

Орк замялся, подбирая слова. Ткнул в свой кружок, с точкой:

– День. – Ткнул в перечёркнутый: – Ещё день. – Широким жестом обвёл оба рисунка: – Два дня.

– Замечательно, – буркнула Нинвен. – Только уроков арифметики от орков нам не хватало

– Мы видели такие кружки там, – махнул рукой Тинто. – На камне. Что они там значили?

– Там шесть дней, – сообщил орк, проследив за рукой. – Шестой день с новой луны приезжают новые демоны. Вы четвёртый день приехали, неправильно.

– Неправильно мы приехали, ты посмотри. Так вы следили за этой башней?

– Да, следили.

– Зачем? Чего вы хотели?

– Почему хотели? Приказ был, враг, надо следить.

– Про это их спрашивали уже, – снова встряла Нинвен. – Им ничего не объясняли, приказывали только следить или нападать, а подробностей они или не знают, или врут. Командир их должен знать, но он уехал обратно на север с награбленным. Говорят, не доверил никому без присмотра спирт везти. А их оставил забрать остальное и догонять, но они успели из бочки пару фляжек нацедить и задержались поэтому.

– А спросили, зачем они его пили-то вообще? – Тинто обернулся к девушке, но ответил вместо неё Кветимо.

– Спросили, да. Они странно отвечали, как будто не понимают вопроса. Или не верят, что мы всерьёз спрашиваем.

– Они не понимают разницу между древесным и винным, как я поняла, – добавила Нинвен. – У них и тот, и другой только краденый, потому что сами делать не умеют.

– Крепкая бормотуха, у нас нет. Редко добудут, всё сами пьют, а мне нет, – пожаловался орк в подтверждение и снова повернулся к Тинто напомнить: – А я ещё знаки знаю. Много знаю.

– Ага, – оживился Тинто. – А вот если вам надо оставить сложное послание. Не просто, что это родник, а, например, что там только весной вода есть. Или что по дороге эльфы попадаются. Ты можешь это вашими значками написать?

– Я всё могу, – заверил его пленный, усаживаясь поудобней. – Ты корми, я буду всё говорить.

– Ну так пиши, – поторопил Тинто, невольно заулыбавшись от его наглости и невесть откуда взявшейся важности в голосе. Зрители, похоже, больше смеялись над ним самим.

Орк оценивающе их поразглядывал, поковырял землю палочкой, но всё-таки нарисовал загогулин. Потыкал в одну, в другую:

– Вода весной. Демоны, мало.

Вода была похожа на те завитки, как Нинвен рисовала накануне атаки, но спросить о них Тинто помешал Халион, подошедший сообщить, что отряд скоро выезжает обратно в Химринг, и неплохо было бы перед этим помочь с уборкой и сборами.

– Я занят, – отмахнулся Тинто.

– Занят, ага, – передразнила Нинвен. – Ты хоть понимаешь, что он тебе что угодно наврать может? Если бы несколько их по отдельности допрашивал, ещё куда ни шло.

– Я сам разберусь! – недовольно отозвался Тинто.

– Ага, – кивнула она, и все трое ушли за Халионом, поверив не столько в способность Тинто разобраться, сколько в неспособность орка сбежать.

– Я не вру, – забеспокоился орк, зло проводив Нинвен взглядом. – Она врёт, я всё знаю. Всё скажу.

– Это мы выясним, всё или не всё, – пригрозил ему Тинто, с неудовольствием сообразив, что насчёт вранья Нинвен может быть совершенно права. Он поспрашивал ещё, можно ли менять значки местами, есть ли какие-то правила про их порядок, но ни правил, ни порядка, похоже, не было, хоть вразброс по всему камню пиши. У разных племён часть знаков была разной, часть совпадала – впрочем, “день” с точкой и перечёркнутый орк тоже называл одинаковыми, так что о степени совпадения по его словам сложно было судить. Длинные и непонятные слова (когда Тинто, забывшись, начинал говорить сложнее) он игнорировал. Впрочем, угадывать общий смысл ему это обычно не мешало, про враньё, вон, сразу главное вычленил.

В таком духе они общались ещё с полчаса – и общались бы дольше, но суета в башне и между сараями начала стихать, лошадей начали готовить в дорогу, а потом и к Тинто пришли напомнить об обеде.