Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Рус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 43 страниц)

  – За мной! – махнул рукой обер-лейтенант. – Бараны! Вы по домам! Ты, к господину майору! Надо найти бензин, чтобы залить эту дрянь! А ты что валяешся!

  Подошедшему офицеру открылось совершенно неправдоподобная картина. Упавший капрал никак не мог подняться из травы. Глаза выдели отдельные фрагменты... Мелькали пыльные сапоги, казалось, они несколько лет не знали щетки... Дергалась поцарапанная рука с узким золотым кольцом. Судорожно сжимаясь и разжимаясь, она пыталась за что-то ухватиться... Отлетел в сторону карабин с оторванным ремнем... Блеснул бочонок патрона... Офицер сделал шаг с тропинки и присел, пытаясь рассмотреть, что же происходит в этих зарослях...

  – Боже..., – отшатнулся он назад и упал назад. – Боже мой, спаси и сохрани...

   Помогая себе руками, он пытался отползти от этого ужасного места подальше. Из под сапогов взметнулась трава и земля. Руки, наконец, коснулись твердой поверхности тропинки.

  – А-а-а-а-а! – тонким, женских голосом засипел он, вскакивая на ноги. – А-а-а-а-а!

  Дрыганье ног уже почти прекратилось, но гибкие древесные корни продолжали крепко стягивать грудь солдата, не давая ему подняться. По лицу копошилась луговая живность. Раздувая ноздри и дико вращая глазами, капрал еще боролся за свою жизнь... Крошечные темные усики все также растягивали его рот, словно держатели у опытного дантиста. Судорогой сводило его губы, бессильно трепыхался язык, пытаясь вытолкнуть наружу глубок склизких копошащихся червей...

  – Да...! Вот! – что-то безумно бормотал офицер, на спотыкающихся ногах ковыляя в сторону ближайшего дома. – Это же... Черт! Как же так?!

  Молодой выскочка, которого влиятельный папа-промышленник устроил подальше от боевых действий, но с прицел и здесь заработать железный крест, а то и не один, сошел с ума. Дотянув до дома, он начал скрести ногтями по бревнам и жалобно просить:

  – Откройте мне. Откройте, ради бога! Скорее! Это же, обер лейтенант! Только не молчите!

  Он пожалуй еще бы долго мог так стучать и царапать бревна, если бы не подломившиеся под ним доски. Импровизированный тротуар, который в дождливую погоды выручал хозяев, сейчас не смог помочь... Крепкие сосновые доски, хранившие на своих боках крошечные следы чьих-то укусов, оказались скрывали под собой настоящее грязевое болото.

  – Нет! Нет! Папа! – рыдал он, стараясь ухватиться хоть за что-то. – Забери меня к себе домой!

  С чавканьем земля приняла и его и остатки расковырянных досок.

  Остальные также далеко не ушли. Один из патрульных и молоденький солдатик, первых показавшим на странных червей, дошли лишь до поворота, где практически без всякого шума провалились в яму. Повар пожил чуть дольше. Испытывая просто патологическую ненависть к любому ползающему и летающему существу, он шел строго по тропинке. Лишь около штаба, возле стены которого он остановился перевести дух, ему не повезоло – путь в дом преградила собака майора. Последние несколько недель тот всячески прятал своего любимого пса от любого начальства, опасаясь неумолимого требования исполнить приказ о введении карантинных мероприятий...

  – Все! Похоже каюк, – пробормотал Отто, хватаясь за нож. – От этого хрен убежишь...

  Пес, для которого повар по вполне объяснимым причинам был самым любимым другом, свирепо скалил зубы. Поджарое туловище с короткой черной шерстью, словно парадный мундир у эсесовцев, было перетянуто светлыми шнурами. Около головы шнуры заканчивались крошечными отростками, которые ныряли в ушные раковины.

  – Аминь, – успел только сказать Отто, как пес бросился на него.

  ... Лес ни на кого не обижался, не старался кому-то отомстить или навредить... Нет, ни в коем случае! Он лишь действовал, как действует живой организм, когда в него попадает чужеродная ткань... Он просто осуществляет действие...

  Солдаты умирали в избах даже не проснувшись. Мирно посапывая во сне, оглушительно выдавая храпака, они просто не успевали проснутся... Сотни корней вырывались из земляных полов и рвали человеческие тела на части.

  27

  Старшина не спал уже вторые сутки. Какая-то неосозная тревожность душила его, заставляя выделять в кровь адреналин в убийственных дозах.

  – Помните, я просил вас ничего не говорить о Лесе остальным? – угрюмым голосом спросил он у своих “старичков”, с трудом забившихся к нему в шалаш. – Что-то хреново мне? Чую я что-то плохое...

  Странно было такое слышать от кряжистого мужика с длинной бородищей и кулаками, больше похожими на набалдашники для кувалд. Однако, чувствовало, что разговор был серьезным. Старшина внимательно смотрел на товарищей.

  – А в чем тревога-то? – не выдержал один из бойцов, сидевший справа. – Вроде дела идут нормально... С едой проблем нет. Крыша над головами есть. Может скоро связь с нашими наладим, да и, командир, Лес же с нами.

  Промолчав немного, Голованко выдал:

  – Вот о нем-то я и беспокоюсь больше всего... Леший его задери! Все знают кого Серега недавно приволок со стороны села? Бабу с ребенком... Воот! Если не слышали, что она гутарит, то расскажу.

  Он развязал мешочек и достал понюшку табаку. Потом легким движение насыпал его в приготовленный заранее листочек и скрутил.

  – Тут недалече, – начал он, задымив самокруткой. – Женщина с дитем чуть в яму не угодили. Серега говорит, что трещина сама собой шла по земле (кивок в сторону сидевшего рядом партизана).

  – Точно, точно, – очнулся тот, ковыряя в своих ногтях. – Идет себе и идет ровно на них, а потом раз и в стороны... Я потом посмотрел. Яма глубоченная. Хрен ее перескочишь! Первый раз такое видел!

  – Ой не спроста все это, – чуть не по бабьи запричитал старшина. – Леший его задери! Да и Андрюху толком то не слышно и не видно. Так, братцы... Давайте-ка вспоминайте, кто и что за последние пару дней видел или слышал странного... Надо покумекать хорошо! А то, чую, что-то плохое идет...

  Случай с поварихой всплыл в самую первую очередь.

  – Помню, помню..., – пробормотал Голованко, отмахиваясь от говорившего. – Шла с ведрами, увидела что-то и начала орать, как резанная... Что там было, хрен его знает? Знаете же эти бабские росказни. О каком-то человечке орала. Говорит, прыгал и бегал! Ладно, еще что?

  Вдруг один из бойцов полез за пазуху и что-то вытянул на свет.

  – Вот, сегодня только нашел у дерева, – проговрил он, вытягивая ладонь. – Сначала хотел выкинуть, а потом решил ребятишкам отдать.

  Между пальцами лежал совершенно обычный патрон от советской винтовки. Золотистые бока, острая головка, четкий ободок – все было обычным, кроме... Само тельце патрона было пронизано крошечными, с игольное ушко, отверстиями, из которых вылезали вездесущие корни.

  – Вот это уже интереснее, – начал вертеть в руках эту мохнато-блестящую штуку командир. – Чтобы мне провалится на этом самом месте! Какая тонкая работа! ... Черт! К какому лешему работа! Ты, Микола, где его, говоришь, добыл? Там точно больше ничего не было? Можа еще пойти поглядеть?!

  – Да, нет, командир, – отрицательно качнул головой боец. – Я там все сам на карачках пролазил... Думал ведь наши кто балуются! Может из ребятни кто-нибудь?

  – Шибко тонкая работа, – проговорил в раздумье старшина, и так и эдак вертя патрон. – Нет, не они это! Тут что-то другое! Так, что еще есть странного?!

  Собравшиеся, затягиваясь самокрутками, помалкивали.

  – Тогда я добавлю чутка, – заговорил Голованко, устраиваясь по удобнее. – Вещи у людей пропадать стали... Все мелочи конечно. Я поэтому больно шум поднимать не стал... Кто-то тащит всякую мелочь! Ну там гривенник, заколку, кружку, вот смотрю патрон... Не ясно кому это все нужно? Что думаете?

  – Точно ведь, зеркальце у меня кто-то тиснул третьего дня, – вдруг вспомнил Сергей, почесав голову. – Я когда заметил, еще подумал, что ребетня балуется... Ну, думаю, хрен с ней! Что мне жалко что ли!

  – Так..., – протянул командир, вновь окидывая всех напряженным взглядом. – У нас определенно проблемы! Пока, конечно, непонятно, что это за проблемы и с кем... Но определенно они у нас есть! Черт!

  – Черт! Бред какой-то! – дернулся оди из партизан. – Война идет, люди гибнут, а мы тут какие-то булавки ищем! Не стыдно, товарищи? Не пора ли бить фашистов? Или под женскими юбками лучше, теплее, веселее, да и приятнее?! А?!

  Все, за исключением старшины, виновато опустили глаза. В воздухе повисло молчание.

  – А ты нас не попрекай женскими юбками! – не стерпел такого обвинения командир. – Чай вместе с нами сидишь! И это не женские юбки! А жены и матери бойцов и командиров доблестной Красной Армии, кровью которой ты нас попрекаешь! Мы не прячемся от войны! Куда от нее, окаянной, спрячешься! Бельма то свои открой или не понимаешь что кругом твориться?! Какая к лешему борьба с немцами? Пока мы не разберемся со своими проблемами, за пределы лагеря ни ногой! Все надеюсь ясно! Только разведка и еще раз разведка! Поняли! Тогда пошли по делам!

  После этого разговора старшина еще долго не мог успокоиться. Он еле сдерживался, чтобы не встать и заорать на весь лагерь.

  – Женскими юбками меня попрекать вздумал, поганец? – с трудом сдерживал он себя. – Значит, за бабами мы прячемся? Сволочь! Герой! Меня, пограничника, старшину, трусом назвал? Трусом?! А ты иди-ка повоюй! ... Да и с кем? Пятеро, нет шестеро бойцов в строю... Остальные бабы, дети да раненные, что я с ними навоюю. Людей только за зря положу! Эх!

  Сопя от огорчения, он полез в кобуру и вытащил маузер. К этой затейливой машине он испытывал искреннее уважение, наверное поэтому возня в сним его всегда успокаивала.

  – Да уж..., – бормотал он, любовно разбирая его на составные части. – Вот я понимаю машина. Сказка, а не машина!

  Пальцы нежно гладили рукоятку, к которой пристал небольшой листочек. В памяти в это время всплывали картины его юности, когда он, восторженным солдатиком, воевал против белогвардейцев. Взор затуманился. “... С еле пробивающимися усиками, боец Третьего кавалерийского полка имени ... стоял на вытяжку перед отчитывающим его командиром. В потертой кожанке, пролетарского цвета штанах, тот казался ему чуть ли не богом или, по крайней мере всемогущим человечищем. Его губы изрыгали какие-то слова, знатные усы при этом смешно подпрыгивали, но Голованко ничего этого не замечал. Взгляд его был прикован к вороненному металлу мазера, которым командир полка лихо размахивал”.

  – А что эти бандуры? – разговаривал он сам с собой, откладывая в сторону одну из деталей. – Ни черта в них нет! Ни красоты, ни силы! Во! Смотри-ка пятнышко! Хм... маслице бы треба, да где его взять-то?! Хоть прямо к немцам иди...

  Не глядя, он потянулся за оставленной возле стола деталью. Заскорузлые пальцы несколько раз прошлись по этому месту, но ничего не обнаружили.

  – Куда это он запропастился? – недоуменно пробормотал старшина, наклоняясь. – Под стол что-ли закатился? Нет. Черт, только что ведь положил! Хм!

  Деталь пропала! Перспектива остаться без столь любимого пистолета настолько отчетливо замаячила перед ним, что Голованко заскрипел зубами.

  – Черт побери! Опять! – его лицо пошло красными пятнами; его старые знакомые в этот момент предпочитали от него прятаться. – Убью, когда найду! Пора с этими исчезновениями наконец-то разобраться! Это партизанский отряд или табор?!

  С этими словами он вылез из шалаша.

  28

  Этот двухэтажный дом с шестиколонным портиком на Зубовской площади в Москве привлекал чиновников многих наркоматов своим расположением и планировкой комнат. Однако, несмотря на высокие потолки, цетральное отопление и все остальное великолепие здания редко кто отваживался даже подумать об это... Этот особняк занимало Разведуправления генерального штаба Красной Армии, бывшее 5-ое Управление Наркомата обороны Советского Союза.

  – Идет война, а сюда присылают непонятно что! – буркнул капитан Смирнов, пытаясь разобраться в очередном, с его точки зрения, не совсем вменяемом развед донесении. – Воевал себе, воевал, и на тебе... послали...

  Смирнов Игорь Владимирович, бывший начальник штаба 21 стрелковой дивизии ... несколько дней назад, как и десяток его коллег, был в спешном порядке переведен в Москву в целях укрепления кадров.

  До 1941 г. включительно Разведуправление Красной Армии не могло оправиться от масштабных репрессий 1937 – 1938 гг., коснувшихся прежде всего среднего и высшего звена организации. За несколько лет было физически уничтожено руководство военной разведки и все начальники отделов: один армейский комиссар 2-го ранга, два комкора, четыре корпусных комиссара, три комдива и два дивизионных комиссара, 12 комбригов и бригкомиссаров, 15 полковников и полковых комиссаров.

  – Чего же он тут наворотил? – бормотал про себя новоиспеченный сотрудник внешней разведки, с ужасом оценивая масштаб предстоящей работы. – ... Гималаи настоящие!

  Массивный стол, своими размерами немного не дотягивавщий до небольшого аэродрома, был завален бумагой – папками с личными делами, какими-то обрывками с буквенными и цифровыми кодами, приказами и распоряжениями. Эти горы, несмотря на ужасающие размеры, необходимо было срочно разобрать и доложить начальству обо всем, что могло его заинтересовать.

  – Ладно, надо хоть как-то начать, – капитан потянулся за дальней в стопке папкой, чем-то ему особенно приглянувшейся. – Вот с этой что-ли...

  Содержание папки оказалось ему знакомо. Десятки документов с разведывательными сообщениями из Германии и Венгрии были аккуратно сброшюрованы и пронумерованы. Недовольно морщась, капитан начал медленно переворачивать листок за листком, пытаясь не упустить что-нибудь важное...

  – Февраль 1941 г., опять февраль 1941 г., – шептал он, вновь слюнявя палец. – Снова февраль, так потом пошел март..., и опять март. Здесь сам черт ногу сломит! Бляха муха, немцы в сотне километров от Москвы, а тут бумажки февральские перебирай! Чего тольку-то! Все уже, поздно! Кому это все надо? Бывшему начальнику отдела? Ха-ха-ха-ха! Да, насрал он на все это старье!

  – Так, что у нас тут... Сообщение “Арнольда” из Берлина от 27.02.1941 г. начальнику Разведуправления Красной Армии... О новом формирование 40 мотодивизий у меня данных нет, но сейчас идет штатно-организационная перестройка большого числа пехотнхы дивизий в сторону увеличения их мотомеханизации. В чем конкретно выражается реорганизация и каков новый облик дивизий, пока сказать не могу... Часть танковых дивизий также реорганизуется. В их выборке принимает участие генерал-майор Функ – командир дивизии, находящийся в Ливии...

  – И это что, кому-нибудь может потребоваться? – наливался он злобой, переворачивая очередную страницы. – А, это ...

  – Сообщение “Марса” из Будапешта от 14.03.1941 г... По моим сведениям в Румынии и Болгарии на 14 марта немецких войск имеется около 550 тыс. Человек, из которых около 300000 в Болгарии. Всего переброшено 26-30 дивизий, из них 15 в Болгарию. Немцы сосредоточили в районе Лютца, Радомир около 7 дивизий... О, Боже!

  С резким хлопком он закрыл папку и кинул ее в сторону дивана.

  – Может в этой что-то другое?! – с надеждой в голосе Смирнов выцепил какой-то небольшой бумажный сверток. – Что тут у нас? Какие-то обрезки...

  Упавшие на пол веревки раскрыли пакет, из которого на стол посыпались маленького размера бумажки серого цвета. При ближайшем рассмотрении они оказались выжимкой из перехваченных, довольно свежих, немецких радиограмм. Последняя, как убедился капитан, вытянув последний обрезок, была датирована прошлой средой, то есть буквально неделю назад.

  – Интересненько получается, – бодро протянул он, изгоняя из своего голоса недовольство. – Центральное направление... Зона ответственности... г.Брест. Так, это район Бресткой крепости... Что же у нас здесь такое?

  Капитан поднес документ ближе к окну, так как в одном из мест шрифт не очень хорошо пропечатался. Содержание разведывательных донесений оказалось довольно странным, что требовало самого пристального внимания к документам всей этой папки.

  – Вот, кажется, еще что-то эдакое, – он отложил в сторону один кусок и взял следующий. – Был объявлены карантин... Осуществлены массовые карантинные мероприятия. Более 12 тысяч человек изолированы в местах своей постоянной дислокации... Так! И что ж у нас это такое? Уж не понос ли прошиб немчуру с наших продуктов? – хохотнул капитан, представляя себе картину многотысячной срущей толпы немцев. – Было бы неплохо... Ха-ха-ха-ха! Что же это такое?

  Вытаскивая очередной документ, Смирнов ожидал, что вот сейчас все разрешиться и станет ясно. Однако, с каждым новым донесением ситуация становилась все более туманной.

  – ... Источники заражения не выявлены, – читал он, начиная делать краткие пометки в своем блокноте. – Созданы специальные команды... Так, здесь у нас численность, структура, вооружение... И что? Основная задача – уничтожение домашних животных у местного населения! Ничего себе! Уничтожение!

  Вырисовывалось что-то совершенно противоречивое. В зоне наступления одной из дивизий возникла и начала странным образом распространятся неизвестная эпидемия. Откуда, в чем ее особенности, как поражает – десятки возникающих вопросов разведка так и оставила без ответа.

  – ... Отмечаются случаи нападения диких животных. Бешенство, что-ли?! – оживился капитан, делая очередную пометку. – Карантин. Массовые патрули... Общевойсковые костюмы противохимической защиты... Стоп, стоп..., – в голове зашевелился страшный червячок прозрения. – Химическое оружие! Да, нет! Не может быть! Кто отдал такой приказ?! Не может быть!

  Откинувшись на старинный стул с высокой резной спинкой, сотрудник Разведуправления задумался: “Что-то здесь не чисто! Если бы немцы применили химическое оружие, то об этом было бы уже давно известно... Все бы уже стояли на ушах! Но ведь все тихо... Никто не трубит и не чешется. Значит, кто-то из наших? .. И кто тогда? Ладно! Это похоже уже не важно! Главное, докладывать или нет?! Ничего толком не ясно... Откуда все это не понятно. Бывший хозяин кабинет, кажется, уже не вернется вообще... С кого теперь спрашивать, хрен знает!”.

  Он встал о начал мерить кабинет длинными шагами. При ходьбе ему всегда хорошо думалось.

  – Нужен источник, – еле слышно бормотал он, засунув руки в карманы. – Откуда поступали эти разведданные? Разведка какого фронта? Кто перехватывал, обрабатывал? Что-нибудь уже предприняли или нет? Решено! Доложить придется, и как можно быстрее!

  Аккуратно собрав развалившийся сверток, Смирнов вышел из кабинете и поднялся на второй этаж, где и располагался Петр Иванович Орлов, заместитель начальника Разведуправления Красной Армии.

  – Что там стряслось, Игорь Владимирович? – Орлов, несмотря на долгий срок работы в разведке, обладал крайне располагающей к общению внешностью. – Вы уже разобрались с делами своего предшественника? Нет! Плохо! Надо бы поднапрячься! Время, дорогой товарищ, как вы знаете, работает ни на нас, а против нас! Пока мы на шаг, нет, на два, а то и три шага, позади немцев!

  По тону чувствовалось, что заместитель начальника с трудом осваивался на новом месте.

  – С чем говоришь, пришел? – наконец, он сделал паузу.

  – Товарищ подполковник, разбирая бумаги, наткнулся на странный архив разведывательных сообщений, – сразу же выдал капитан, выкладывая сверток на стол. – Их источник пока неизвестен, но содержание заставляет задуматься... Здесь (кивок в сторону документов) сообщается, что в районе г.Брест немецким командованием был введен карантин, в ходе которого было изолировано около дивизии солдат и офицеров противника. По сообщениям разведки в целях противодействия распространяющей эпидемии неизвестного происхождения немцами были организованы специальные команды, которые осуществляют уничтожение домашних животных местных жителей. Противником активно применяются огнеметы... Выжигаются целые деревни... В целом, масштабы эпидемии не известны, характер не известен, происхождение не известно, обстановка на сегодняшний день неизвестна!

  – Вот тебе на! Раскопал! ...! – не сдержался подполковник. – Эпидемия! Район Бреста... Дивизия в карантине, – опытный разведчик мгновенно расставил приоритеты над преподнесенной информацией. – Но, откуда? Подожди-ка... Садись! Надо позвонить, кое-что проверить...

  Он выцепил телефонную трубку:

  – Девушка, центральный госпиталь, пожалуйста.. Да... Подожду! (через пару минут) Алло! Михаил Натанович! Орлов вас беспокоит! Да, я! Нет... в Москве уже как с неделю. Сейчас не могу! Служба! Михаил Натанович, просьба к вам есть одна! Не поможете?! Вы случайно не помните, за пару месяцев до войны в Белорусской АССР под Брестом ничего такого не было? Ну, может инфекции какие? Много заболевших? Что? Вот черт, плохо слышно!

  По-видимому, их прервали. Что-то с линией.

  – Девушка, госпиталь мне! Да, прервали! И что? А мне наплевать! Госпиталь! Вот бардак! Михаил Натанович! Что?! Так было что-нибудь или нет?! Нет! Так, ясно! Хорошо! Спасибо за информацию, Михаил Натанович...

  Положив трубку, Смирнов некоторое время молчал. Его карандаш с синим стержнем что-то чертил на листке бумаги.

  – Медицина докладывает, что эпидемий там сроду не было! – наконец, заговорил он. – Мы с ним давно знакомы... Мужик правильный, врать не будет!

  – Товарищ подполковник, есть одно предположение, – вклинился капитан. – В сообщениях не раз мелькало, что специальные команды экипированы исключительно в общевойсковые костюмы химической защиты... Понимаете?! А вдруг химическое оружие?

  Карандаш замер, не дорисовав кривую. Хряк! Длинный остро отточенный кончик хрустнул и оставил после себя некрасивую загогулину.

  – Химическое оружие, думаешь? – Орлов бросил взгляд на капитана. – Знаешь, что такое химическое оружие для нас сейчас? Воот... Оно может стать не просто проблемой, оно может стать Проблемой с большой буквы! Надо бы разобраться в этом во всем...

  Несколько секунд он задумчиво разглядывал карту Советского Союза, висевшую за спиной капитана.

  – А ты семейный, капитан? – неожиданной спросил подполковник. – Дети есть?

  28

  ... Партизанский лагерь “Смерть фашистским оккупантам”.

  – Пашка! Сукин сын! – закричал старшина, вылезая из шалаша. – Пашка Вихров! А ну подь сюды!

  Пацан, который сам себя назначил ординарцем командира, как обычно, появился неожиданно, словно джин. Эта удивительная способность появляться будто из пустоты всякий раз до глубины души поражала Голованко, заставляя его поминать нечистого.

  – Вот бисов сын! – вздрогнул старшина. – Где же ты был? Только что же никого не было! А?!

  – Товарищ командир партизанского отряда, докладывает..., – звонко и четко начал докладывать Пашка, одновременно косясь куда-то в сторону. – О! Товарищ командир, смотрите...

  Готовясь вновь на него прикрикнуть, Голованко не сразу среагировал на эти слова.

  – Что? Куда? – он повернул голову в сторону той части лагеря, которая граничила с болотом. – Матерь божья! – непроизвольно вырвалось у него от увиденного. – Вода! Так... Пашка, давай мухой по шалашам! Чтоб через пятнадцать минут здесь никого не было! Давай, давай!

  Высокий холм, закрывавший от остального лагеря угрюмый вид на покрытую зеленоватой ряской воду и уже давно ставший частью привычного пейзажа, медленно оплывал.

  – Твою..., – шептал старшина, припустивший в сторону холма. – Как же так?

  На покрытый мелкой травой пригорке с кое-где выглядывавшим песочком то там то здесь появлялись глубокие провалы, в которых неприятно бурлила болотная жижа.

  – Вот, черт, – попытавшись перепрыгнуть через небольшой ров, он вдруг оступился и провалился по пояс. – Устроились называется... Лагерь! Приходи и бери тепленькими...

  Сапоги через голенища мигом наполнились водой. Однако это было не самым страшным... Старшина переступил с ноги на ногу, примериваясь вылезти из ямы.

  – Какого черта? – болото решило поторопиться, и старшина начал медленно погружаться. – Эй!

  – Братки, хватай его! – две пары рук вцепились в него и с единым уханьем вытянули матерившегося командира. – Вот и все...

  Еще недавно лагерь, сморенный июльской жарой, почти не подавал признаков жизни, а теперь... Небольшая поляна полностью покрылась водой и превратилась в крошечное озеро с островками, на которых метались женщины и дети.

  – Вода слишком быстро пребывает, – пробормотал старшина, окинув взглядом бывший лагерь. – Бойцы, слушай приказ. Женщин и детей переправить к старому хутору... Там высоко, вода не должна дойти. Потом оружие! Вот, черт!

  Время стремительно убывало. Вода добралась уже до шалашей и ее уровень продолжал повышаться. То здесь то там возникали водовороты, жадно хватавшие всякий мусор. “Мы здесь времени-то с гулькин нос, а мусора -то сколько! – автоматически отметил Голованко, ставя ногу на очередную кочку. – Говорил ведь, чтобы все закапывали! Нет! Чего только не плывет? Ветки, какие-то тряпки...”.

  – Какие к лешему, тряпки? – вдруг опешил старшина, опуская с плеч ящик с патронами – в воронке судорожно метался узорчатый кусок ткани. – Упал что-ли кто? Ба, девка!

  – Леська! Дочка! – вдруг прорезал воздух отчаянный крик. – Доченька! Леська! Помогите! Леська!

  – Стоять! Куда лезешь? Иди, иди отсюда! – резко замахал рукой командир, заметив метавшуюся у воды женщину. – Сама утопнешь! Иди отсюда!

  Снимая на ходу гимнастерку, он бросился в воду.

  – Командир, вон она! – кричал кто-то со спины. – На право! К дереву!

  Бух! В воду еще кто-то прыгнул! Брызги накрыли старшину, на мгновение ушедшего под воды. Глубоко! До дна не достать!

  – Еще ближе! Туда! – кричали уже с другой стороны. – Под воду ушла!

  Где-то с боку мелькнуло что-то красное... Она! Мощный поток подхватил старшину и понес куда-то в сторону. “Сносит, – проносилось в его голове. – Не вытяну! Слишком сильное течение! Надо нырять!”. Глоток воздуха и он ушел под воду.

   Темнота! Руки с растопыренными пальцами судорожно загребали воду... Какая-то взвесь обволакивала открытые части тела, оставляя после себя неприятное чувство чьего-то прикосновения. «Где же эта девка? – начинал задыхаться старшина, делая еще один рывок вперед. – А! Вот! Что-то есть!». Правая рука по чему-то провела. Он метнулся туда! Нет! Пусто! … Опять! Уже что-то прошлось по ногам... «Не то! Наверх надо! – изогнулся Голованко, пытаясь всплыть. – Черт! Зацепился!». Правую ступню чем-то зажало. В висках отчетливо заломило! Бум! Бум! Бум! «Нож! – мелькнуло у него. – Нож! За голенищем!». Цепкие пальцы вытянули нож и стали кромсать воду... Какой-то корень! «Опять корень! – уж не соображал он. – Одни корни кругом!».

  – Держи его! Да, за ногу! Утянет, сейчас! – сознание с трудом возвращалось в тело. – Сюда его тащи! Вот! Ватник подложи!

  Старшина чувствовал, как кто-то рвет на нем майку. Потом его перевернули на живот и он опять отключился.

  – Тетя Агнешка, он глаза открыл! – Яркий свет ударил по глазам, заставляя веки зажмуриться.

  – Дурак! Он закрыл глаза! – другим голосом закричали уже в другое ухо. – Смотри, видишь?! А! Тетя Агнешка, а Пашка дерется! Тетя Агнешка!

  Веки осторожно приоткрылись.

  – Где я? – Голованко попытался приподнять головы, но резкая боль свалила его обратно. – У-у-у!

  «Определенно, я в лесу, – кося глазами по сторонам, размышлял старшина. – Пацан – это Пашка! Так! Маузер мой, паскудник взял! … А это еще кто? А, Агнешка». Недалеко от его лежака стояла молодая женщина, строго что-то выговаривая мальчишке. Рядом с ней, крепко вцепившись в длинную юбку, с довольным видом стояла кроха в потрепанном платьице.

  – Тетя Агнешка, смотрите, – вдруг девочка заметила открывшего глаза старшину. – Смотрите! Я первая увидела! Я первая!

  Женщина вздрогнула и с надеждой посмотрела на него. «Что-то случилось, – отчетливо засосало у старшины под ложечкой – таким взглядом смотрят только тогда, когда случается что-то очень плохое. – Точно...».

  – Товарищ командир! Товарищ командир! – первым долетел до него обрадованный пацан с маузером, кобура которого свисала через его плечо. – Вот! Видите! Сохранил для вас! Вы прыгнули в воду..., а я вижу... Валяется! Спас пистолет!

  – Паша, подожди, – на этот раз на необычный польский акцент старшина совершенно не обратил внимания. – Товарищ старшина, здесь такое... твориться... Дети, идите позовите дядю Сергея! Давайте, давайте!

  Проводив взглядом побежавших детей, она испуганно зашептала:

  – Это просто ужас какой-то! Сначала вода пошла... Дети напугались! Вон, малышку еле успели спасти! Я так испугалась! Матка Боска! Вода! Кругом вода! Дети кричат!

  – Всех спасли? – еле слышно пробормотал он, смотря ей прямо в глаза. – Эту девочку вытащили? Ну, ту, за которой я прыгнул?! Спасли?

  Неожиданно она разрыдалась, положив голову на его грудь. Опешивший старшина даже шевельнуться не успел, как женщина его обняла.

  – Товарищ старшина, что будем делать? – сразу же взял быка за рога, прибежавший Сергей. – Жрачки нет – вся утонула! Оружие спасли только то, что на нас было... Да, троих не нашли. Утопли, наверное! И девчонка ваша, тоже, того... утонула!

  Было видно, что это происшествие совершенно выбило его из колеи. Прежний балагур и шутник испарился – вместо него остался дерганный и хмурый человек.

  – Утопла, значит? – Агнешка смущено шмыгнув носиком, оторвалась от старшины. – Мать ее где? Фекла жива?

  – Вон она, – нахмурился Сергей, кивая головой. – Похоже, совсем головой тронулась... На коленях стоит да молиться! О дочери словно забыла... Все о сыне своем талдычет. Говорит, что старуха ей какая-то сказала идти сюда... Мол, сын ее здесь! Черт, умалишенных нам только сейчас не хватало! Вон, слышишь командир? Завывает?!

  – Приподними-ка. Точно, словно воет кто-то..., – пробормотал Голованко, всматриваясь в подлесок. – Убивается.

  … Прямо в грязи на коленях стояла женщина со странным остановившимся взглядом. Не мигая, она смотрела куда-то вдаль и все это время еле слышно бормотала:

  – Андрей-ка, сыночек... Где же ты, родненький мой! Что же с тобой приключилось?! Это мамка твоя! Мамка тебя кличет... Сынок, где ты!

  Ее руки без устали накладывали накладывали крест. Один за другим, один за другим!

  – Андрюшечка..., – шептала она, всхлипывая время от времени. – Сыночек, отзовись! Сынок! Что же с тобой?!

  Около ее босых ног, наполовину погруженных в грязевую жижу, шевельнулся мохнатый мох. Длинные волосики, с приставшими к ним кусочками земли, разошлись в стороны и из под земли выглянул тонюсенький корешок. Словно осторожный хорек, он качнулся из стороны в сторону и скользнул к исцарапанной ветками светлой лодыжке...