Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Рус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 43 страниц)

  – Орлов! Петр Иванович! – заорал он, будто его собрались резать. – Орлов!

  Видимо, к двери кто-то подходил и напуганный безумным воплем, шарахнулся прочь. Топот! Чей-то крик! Кто-то упал... какое-то шевеление! Дверь распахивается от удара и в палате появляется несколько сотрудников в форме НКВД. Один сразу же бросается к окну, а второй к кровати. В течение нескольких секунд они обшаривали дикими глазами 30 квадратных метров палаты, пока наконец, первый не подал голос:

  – Что случилось?

  – Сержант, только что отсюда вышел подполковник Орлов, – быстро заговорил Игорь, кивая на дверь. – Мне нужно срочно с ним поговорить! Быстрее!

  Бойцы переглянулись... Один из них исчез за дверью, а второй подошел к окну, из которого виднелся двор госпиталя. С хрустом он распахнул створку и перегнувшись закричал:

  – Товарищ подполковник, товарищ подполковник! – откуда-то со двора донесся приглушенный ответ. – Вас ранбольной зовет! Услышал, – сержант повернулся к Игорю. – Сейчас будет.

  Минуту три – четыре понадобилось Орлову, чтобы добежать до входа в госпиталь и подняться на второй этаж. Судя по его красному лицу эти метры дались ему не так и просто.

  – Ну?! – выдохнул он, врываясь в палату.

  – Петр Иванович, передать надо кое-что товарищу Сталину, – глаза подполковника округлились, став похожими на несколько крупных оловянных пуговиц. – Если сегодня не отдать, то потом может быть поздно.

  Ничего не говоря в ответ, тот протянул ему ладонь.

  – Это надо отдать ему лично в руки, – Смирнов что-то с треском рванул у себя на теле и вытащил небольшой трехсантиметровый мешочек. – Вот возьми, – рука разведчика неожиданно дрогнула. – Сам не смотри! Здесь то, что может изменить все! Передай, что если он не сделает сегодня, то содержимое это мешочка больше уже никому не понадобиться.

  Орлов явно что-то хотел спросить, но сдержался. Он прекрасно понимал, что содержимое передаваемого может быть смертельно опасно просто даже самим фактом своего существования и тем более, знания о нем. Мешочек мягко лег в протянутую ладонь, которая сразу же сомкнулась.

  – Передам, – бросил он и вновь исчез из палаты.

  Прошло не более сорока минут, как дверь палаты вновь распахнулась с таким хозяйским движением и внутри оказались двое спорящих – профессор Вишневский и так и сменившийся сержант.

  – Ну разве так можно, – мягко пытался что-то доказать врач. – Он еще не отошел от ран. Вы понимаете, что ваш подопечный получил пять пуль в область грудной клетки и одна из них коснулась сердца?

  – У меня приказ, – монотонным голосом, который совершенно не допускал возражений, настаивал сержант. – Готовьте его к транспортировке. Вас, товарищ Смирнов, ждут в Кремле, – наконец, стала ясна причина такого переполоха. – Собирайтесь! Машина уже у входа.

  Несмотря на вздохи профессора, Игоря все же собрали и на носилках перенесли в машину, на которой собственно он и попал на место. Сама дорога в здании, через бесконечные лестницы, подъемы, переходы и повороты ему не запомнилась. Единственное, что крепко осело в памяти – это частые посты охраны, на лица которых несмотря на невозмутимость проскальзывали нотки удивления при виде перевязанного человека в Кремле.

  – А вот и Игорь Владимирович, – Сталин, как и тогда, стоял возле одной из стен и держал в руках трубку. – Вы вновь нас всех смогли удивить, – Игорь увидел его мешочек, лежавший на самом краю стола.

  Помимо Верховного здесь же находились вездесущий Берия и Орлов, по-видимому, так отсюда и не уходивший. Оба сидели за столом и настороженно следили за ним. При этом чувствовалась какая-то нервозность... Было совершено ясно видно, что буквально за несколько минут до прихода Смирнова здесь о чем-то спорили и спор так и не был закончен.

  – Товарищ Сталин, – осторожно поднялся разведчик, когда сопровождавшие его бойцы ушли. – В прошлую нашу встречу я некоторые возможности моего тела.

  В этот момент подполковник сидел совершенно неподвижно. Спина застыла, словно доска. Взгляд несколько остекленел. Он боялся даже вздохнуть лишний раз, прекрасно понимая, что его просто забыли выпроводить и сейчас начнется что-то страшное. Однако, дальнейшие события показали, что лучше бы он вышел сам...

  – Иосиф Виссарионович, может все же вызвать охрану? – недовольным голосом спросил Берия. – Товарищ..

  – Лаврентий, – хозяин кабинета не повышал голоса, но в дрожь бросило всех. – Не ставь телегу впереди коня. Не надо!

  – Меня попросили вам передать это, – Игорь на ватных ногах подошел к столу и взял мешочек. – Уже прошло три дня и сегодня истекает срок его жизни.

  Постукивая трубкой Сталин медленно подходил к столу, ни чуть не показывая своей заинтересованности.

  – Что это? – не выдержал Берия. – Что здесь находится?

  – Здесь жизнь, товарищ Берия! – твердо произнес Игорь, вытрясая на ладонь два крохотных золотисто-коричневых желудя. – Жизнь без болезней, без страхов, без увечий... Настоящая, полноценная, такая, какая и должна быть у настоящего человека!

  В свете ламп желуди выглядели совершенно необычно. Блестящая, словно лаковая поверхность, до которой так и тянуло дотронуться пальцами. Сквозь нее выходило еле заметное золотистое свечение, совсем как на русских золоченных лаковых картинках. Сбоку оба желудя венчали небольшое шапочки серого цвета...

  – Что вы хотите этим сказать? – в речи Верховного отчетливо прорезался акцент. – Желуди – это какое-то новое лекарство? Вы, что предлагаете всех лечить желудевым отваром?

  На лице Орлова по прежнему застыла маска. Он лишь осторожно косил глазами в сторону своего подчиненного, которого как оказалось он совершенно ничего не знал.

  – Нет, – Игорь взял стоявший в середине стола графин с водой и опустил туда один из желудей. – Это не лекарство, но совершенно иное, – странное семечко завертелось, едва коснувшись поверхности воды; на мгновение жидкость вскипела, теряя свою прозрачность. – Это семя жизни! Погруженное в воду, она живет лишь несколько минут, а потом погибает... Его достаточно лишь прислонить к сердцу и все измениться!

  Если бы хоть на какое-то мгновение время могло остановиться и люди бы застыли неподвижными статуями, то можно было бы долго наслаждаться созерцанием самых разных выражений на лицах собравшихся. Казалось, здесь собрались четыре гениальных актера, которые должны были только лишь мимикой выразить весь букет сложных эмоций. Подозрительно прищуренные глаза Берии, которыми он сверкал из под круглых очков, грозили разведчику самыми страшными карами, которые только мог придумать изощренный человеческий мозг. Лицо Сталина, напротив, демонстрировало странную смесь недоверия, удивления и надежды. Он словно бы шарил в пустом, в абсолютно пустом кошельке в тайной надежде обнаружить что-то грандиозное. Стоявший вдали от них всех, Смирнов вообще казался пришельцем из другого мира. Он был совершенно спокойным, будто скупыми движениями вырублен из камня.

  – Время пошло, – Смирнов отошел от стола. – Семя пускает нити..., – в прозрачной воде плавал желудь, от которого отходило несколько десятков тонких едва заметных нитей. – Нужно решаться... Товарищ Сталин, это изменит любого человека...

  66

  – Жизнь определенно начинает налаживаться, – пробормотал Отто, подставляя довольное лицо еще пригревавшему солнцу. – До передовой далеко, новая форма не жмет... Красота!

   Его перевод в службу безопасности (СД) был оформлен на довольно быстро, в течение каких-то нескольких дней он сменил койку в офицерской казарме на чуть более просторные хоромы. С другое стороны в этом не было ничего удивительного, так как за него просили очень влиятельные в этой глуши лица – сам местный глава СД, и, естественно, фамилия знаменитого предка сыграла свою роль.

  – Посмотрим, что же это за агент такой, – в очередной раз он смахнул с серого фельдграю несуществующую пылинку. – Что-то он слегка запаздывает... , – теперь его вниманием завладела нарукавная эмблема в виде эсэсовского орла; что скрывать в эту минуту он опять думал не о задании, а о предательнице Гретхен, которая должна была просто кусать губы от ярости, узнав о его переводе.

  Окраина городка тем временем жила своей собственной жизнью, которую взбаламутил, взнуздал, расчесал, но отнюдь не прекратил пришедший на эту землю германский солдат. По улицам ревели моторами грузовики, из кузовов которых выглядывали скалящиеся лица солдат. Время от времени стучали копытами лошади, покорно тащившие какой-то груз. Местных жителей почти не было видно... Казалось, они попрятались в своих домах, окна которых были заколочены крест на крест крупными досками, или убежал на восток,Я вслед за отступавшей Красной Армией.

  – А это еще что такое, – вдруг мечтания Отто были прерваны самым наглым образом; прямо в поле его зрения появился какой-то обросший мужик, вылезший из-за покосившегося штакетника.

  Если бы лейтенанта попросили описать самого подозрительного человека, которого он только мог себе представить, то нарисованная им картина была бы практически полностью похожа этого прохожего. Во-первых, это свалявшаяся одежда, на которой виднелись не просохшие пятна чего-то бурового, свисали листья и клочки мха. Во-вторых, его типаж просто кричал во весь голос о его семитском происхождении.

  – Halt! – крикнул Отто, делая шаг ему навстречу. – Partisanen?! Jude?! – вот этими словами, пожалуй, и заканчивался весь его русский разговорник. – Papiren? Schnel!

  Тот даже не шелохнулся. Он как стоял, опираясь на забор, так и продолжал стоять. Лишь его мутные, немного расфокусированные глаза остановились на лейтенанте. Потом взгляд подозрительно прохожего скользнул к его погонам.

  – Эту войну выиграл учитель, – вдруг прохрипел он, с трудом держась на ногах.

  – Что? – Шеер хотел уже позвать ближайший патруль, как понял, что фраза была сказана на чистейшем немецком языке. – Так вы это... А вот... Отто Бисмарк! – наконец, он вспомнил отзыв на пароль. – Я... э несколько по другому вас себе представлял. Вы прямо от них? – заинструктированный своим начальником по самые уши, Шеер относился к этому человеку крайне уважительно; в ушах лейтенанта до сих пор звучала фраза посылавшего его майора – «не дави на него, иначе он сжует тебя и не подавиться».

  Ничего не отвечая, мужчина отпустил поддерживавший его забор и осторожно коснулся своего бока.

  – Лейтенант, я ранен, – тяжело сглотнул он, запахивая грязный пиджак по плотнее. – Найди транспорт. Давай, скорее.

  Дальнейшие несколько часов выпали из его жизни, словно их никогда и не было. За все время, когда его с ругательствами затаскивали в машину, тащили по ступенькам госпиталя, снимали с него вонючие тряпки, агент лишь невнятно что-то мычал.

  – Капитан! Фон Либентштейн! – столь знакомые слова с трудом доходили до его сознания. – Доктор, вы все сделали? Да?! Что-то не похоже... Он как валялся бревном, так и продолжает заниматься тем же самым. Капитан!

  – Ляжки Христовы! – прошептал он, выталкивая слова из пересохшего горла. – Дайте, же мне кто-нибудь попить! О! Хайль...

  – Лежите уж, – махнул рукой шеф отделения СД. – Вы в состоянии отвечать на вопросы? Капитан, вы меня слышите?

  Немного приподнявшись на подушке, фон Либенштейн осмотрелся и недовольно скривился, обнаружив в кабинете невысокого врача и гремевшего посудой лейтенанта.

  – Так..., – проговорил майор, выпроваживая обоих из кабинета. – И что же? Вы все узнали? – в глазах майора поселился странный жадный блеск, который что-то уж мало походил на обычное служебное рвение. – И?

   Надеетесь доложить первым? – рассмеялся Вилли, закуривая сигарету. – У этих чертовых маки дурной табак. Вы знаете, как они его называют? Mahorka.

   Вы забываетесь, – зловеще проговорил его собеседник. – Я догадываюсь, кто вам покровительствует в Берлине. Но поверьте, мой друг, после ваших многочисленных провалов он вряд ли станет вновь прикрывать вас... Я советую вам работать со мной. Посмотрите вокруг, здесь не Берлин, и даже не Польша! Здесь Россия, где я обладаю куда большей властью чем ваш профессор, – рассмеялся он, увидев как вытянулось лицо фон Либентштейна. – Вилли, черт побери, плюньте на все это. Без меня вам не справиться! Вы же умный человек и должны понимать это...

   Речь, действительно, убеждала. По крайней мере, сам Вилли был с ним согласен на все сто процентов. «Здесь не Берлин, – раз за разом повторял он в своем уме. – Грайте вряд ли станет из-за меня биться лбами с СД... В добавок этот олух явно хочет прокатить меня... Наверняка, спит и видит рыцарский крест с дубовыми листьями. Подонок! Поползал бы по болоту пару дней, я потом бы посмотрел на тебя».

  – Хорошо, – наконец, он решился. – Я согласен... Знаете, мне тоже уже надоела эта крысиная грызня между разными ведомствами. Это не идет на пользу делу, скорее даже наоборот, чрезвычайно вредит.

  Было видно, что его собеседник удивился такой быстрой победе. «Что, думал, я буду строить упертого викинга? – со злорадством подумал Вилли. – Нет уж! Владея такой информацией не надо суетиться... а то можно попасть под поезд».

  – Давайте карту, – капитан вновь приподнялся. – Их лагерь почти у самого болота. Где-то вот здесь, – он чертил пальцем довольно обширный кусок леса. – Очень грамотно черти устроились. С двух сторон, тут и тут, лагерь прикрывают глубокие овраги с водой. Берега крутые, обрывистые. Шею легко можно сломать... Конечно если вдруг приспичит, то попытаться пройти можно, но небольшими силами. Если они выставят там пару человек, то там вряд ли кто вообще пройдет. С тыла их прикрывают болота... Гибельные места! Я с дуру хотел проверить пару мест, чуть не утонул. Насколько удалось узнать, проходов через него нет..., – капитан на несколько секунд замолчал, а потом задумчиво продолжил. – Чувствую, что без специалистов здесь не обошлось. Очень уж неплохо они устроились. Кругом болота и густые леса... Их брать можно только пехотой.

  Радостно потирая руки, майор подвинул карту к себе. Несколько минут он наносил известные только ему обозначения.

  – Наконец-то, я этот чирей вырву, – рассмеялся он, разваливаясь в кресле. – А теперь, дорогой Вилли, – он сделал многообещающую паузу, от которой у капитана неприятно заныло под ложечкой. – Давайте мы с вами поговорим о сверхсолдатах... Ха-ха-ха! Не ожидали?! Я же говорил, что здесь все под моим контролем. И спецсвязь не исключение... Кроме того, я тут недавно с вашим знакомым разговаривал. Если я не ошибаюсь его звали Шпаннер. Вам ведь знакомо это имя? Ну, давайте не будем играть в прятки. Я честно обещаю, что все лавры мы с вами поделим по полам. Неужто вы думаете, что фюрер достойно не наградит тех, кто подарит ему секрет создания сверхсолдат... Он очень, я повторяю очень, внимательно следит за такого рода исследованиями, – майор встал с кресла и, вытащив из стола небольшую бутылочку коньяка, плеснул на донышко в бокалы. – Берите, берите, Вилли... И давайте выпьем за детей Одина.

  «А коньяк-то у этой скотины хорошо. Французский! – с горечью отметил капитан. – Сволочь! Что-то много он знает...».

  – Вряд ли у них здесь стационарная исследовательская база, – глухим голосом начал фон Либентштейн, внимательно смотря на собеседника. – я не нашел ни бункера, ни зданий. Ни чего! Почти уверен, что все это у них не здесь... Возможно, в Минске, или даже Киеве, но никак не здесь. Единственное, что мне приходит на ум, это полевая экспедиция, во время которой происходит проверка образцов... По-видимому, незадолго до начала войны здесь проводились испытания сверхсолдат. Вы помните мои донесения о деревня Береза, где сначала были уничтожены несколько десятков солдат ремонтно-восстановительной роты, а потом легла почти вся моя группа? Мы-то думали, что большевики испытывали новое оружие, химию какую-нибудь, а все оказалось гораздо интереснее...

  – Нет, дорогой Вилли, мы нисколько не ошибались, – вдруг прервал его майор, еще добавляя коньяку. – Это действительно было испытание нового оружия. Сверхсолдат, обладающий такими способностями, это не просто солдат, это новое совершенное оружие! – майор пригубил янтарный напиток, распаляясь еще больше. – Мне это напоминает, как мать тигрица обучает охотиться своего малыша... Сначала он играет с раненной добычей, не зная что с ней делать. Он кружит вокруг нее, и несильно кусает ее, а потом... Он распробует вкус крови и все начнется по новой. Боже мой, это же ясно, как день! Вот откуда на солдатах рваные раны, оторванные конечности. Они же только учатся убивать по настоящему...

  «Учатся, учатся убивать, – Вилли пробормотал несколько раз это слово, словно пробуя его на вкус и с каждым повторением оно начинало приобретать более мерзкий вкус. – Это же были чистые звери...».

  – В лагере я несколько раз видел врача из Москвы, – продолжил рассказывать капитан. – Настоящий фанатик! Я таких знаю, не раз встречался... Им ничего не надо в жизни, кроме своего интереса. Они скорее подохнут от голода или жажды но не бросят своего... Там мне кое-что про него рассказывали... Говорят, он девчонку раненную на живую препарировал, хотел что-то у нее вырезать. Еле отбили..., – капитан расстегнул ворот кителя. – Это точно экспериментальная команда. Врач в группе, пара боевиков для сопровождения... Скорее всего, опыты у них продолжаются. Я в лесу наткнулся на небольшое кладбище. Одну из могил разрыл – там точно был один из таких... Видимо неудачный эксперимент.

  Майор внимательно слушал, не переставая чиркать карандашом по бумаге. Судя по его глазам, здесь уже пахло не только рыцарским крестом, но серьезным повышением по службе.

  – … И еще, майор, они проводят какие-то обряды, – последнее Вилли добавил как-то нехотя, словно считал эту информацию не нужной. – Танцуют вокруг костра, деревьев. Потом что-то поют... Знаешь, когда-то давно, кажется уже очень давно, я был в Марокко. Местные аборигены точно также прыгали и завывали вокруг своих каменных идолов... Черт, мы здесь все сходим с ума!

   67

  Партизанский отряд «Смерть фашистским оккупантам». Раннее утро. Осенняя прохлада вместе с висевшими в воздухе капельками влаги делали выход из землянок крайне трудным делом. Возле командирской землянки стоял заспанный мальчишка в кепке с небольшой красной повязкой. Он то и дело потирал глаза, стараясь окончательно проснуться.

  – Пашка, чего там решили? – спросил его один из проходящих мимо бойцов. – Скоро что ли из леса вылезем?

  – Тссс! – зашипел змеей пацан, ловя еле слышные голоса из землянки. – Что все тут заладили, когда да когда? Скоро! Как скажут, так и выйдем...

  – Боец Вихров, отставить балаган! – донесся из под земли недовольный бас.

  Внизу проходило бурное обсуждение, местами переходящее на личности. Пожалуй именно так сегодня можно было толерантно обозначить разговор партизан, составляющих костяк отряда.

  – Нееет, Степаныч! – недовольно протянул высокий детина, один из бывших пограничников, за выразительное лицо прозванный Хмурым. – Ты тут не прав! Какой он к лешему свой? Ты его раньше знал? А?

  Его раскрасневшийся лицо казалось настоящей лампочкой, которая по яркости могла поспорить с коптившей катюшой.

  – Ты чего разорался? – старшина постучал по своей голове и выразительно ткнул глазами куда-то в сторону верха. – Совсем что-ли с башкой не дружишь? Говори толком.

  После этих, вроде бы и не сильно грозных слов, случилось очень характерное явление, которое многим известно, как «сдулся человек». Партизан мгновенно несколько уменьшился в объемах и сбавил тон.

  – Говорю, на кой нам все эти бирюльки? – спросил он, с вызов глядя на сидевших рядом с ним. – Костер, деревья... Попрыгал рядом с ними, песни поорал. Скоро, что нам деревья рубить нельзя будет? Или может молиться ему станем? Старшина, все это попахивает нехорошим... Ты сам знаешь, что случается с такими.

  Тема, действительно, была неприятной и командир прекрасно осознавал это без всяких подсказок. В отряде уже давно шли тихие разговоры о том, что в лесу много странностей и оттуда несет какой-то чертовщиной. Масла в огонь подливали, как их называл сам Голованко, некоторые несознательные личности – женщины средних лет, которые, наслушавшись таких разговоров, вообще отказывались отходить далеко от лагеря. Успокаивало одно – таких было меньшинство... Остальные же, наоборот, воспринимали все эти странности в качестве чуда.

  – Коль, ты сам ведь из Самары? Так ведь? – вдруг спросил командир хмурого бойца. – Образование? Девятилетка... Вот! Образованный. Книжки разные умные читал наверное... Да?! Слова хитрые знаешь. А они, посмотри, вокруг! – рукой он махнул куда-то в сторону. – Эти места еще недавно были под панской Польшей и вот, они все, что по деревням сидят, батрачили там или сами батраков нанимали... Тут большинство может только свое имя написать на бумажке и прочитать его потом по слогам. Почти поголовно верующие. Понимаешь обстановку? Да, им эти сказки, как ты их называешь, как манна небесная! Это чудо! Кругом убивают, насилуют и грабят, а вот тут, рядом, чудо! Доходит до тебя, дубовая башка, или нет?! Они же теперь на Лес молятся, который их спасает и укрывает, а не к врагу сдаваться идут?

  Старшина сам от себя не ожидал такой речи. В этот момент он просто хотел высказать все то, что у него накипело... И про невыносимую горечь от осознания того, что он тут с ними живой и здоровый, а его его отряд почти весь лег там, на холме... И про страшную жалось, охватывавшую его при виде еле передвигающихся от голода детей, жадно грызущих протянутую им корку хлеба... И про бессилие, которое он, здоровый мужик, ощущал, когда вновь и вновь слышал от разведчиков о казнях мирных жителей. Ведь это его, конкретно его, Голованко Ильи Степановича, вина в том, что враг прошел через границу.

  – Не уж-то и вы не понимаете? – стукнув кулаком по толстой доске, изображавшей стол, прорычал он. – Он же нам помогает! И к черту все сомнения! Да, мы все не сделали даже четверти того, что наворотил он... Андрюхе не не то что молиться, памятник ему ставить надо! – На него оторопело уставились спутники. – Он же надежду людям дал! Понимаете – НА-ДЕЖ-ДУ! Им, обычным людям... Вон Пашке, что один как перст на свете остался; Агнешке, у которой всю семью сожгли... Их же все бросили, забыли, оставили, а он нет! Он заступился!

  Люди сидели нахмурившись. Обидные слова жгли их словно жаркие угли. Все было честно! Никакой патетики. За столом звучало одно – куда же вы смотрели, где же вы были, пока ваши жены и дети страдали и умирали...

  – Так, что бросьте мне это все, – неожиданно снизил накал старшина. – Ладно, думаю мы все поняли друг друга... Собрались мы здесь не для этого, – сидящие насторожились, ничего хорошего не ожидая от такого быстрого перехода от ярости к спокойствию. – Мне тут сообщили новость одну... Да, да, это он сообщил... Вокруг нашего района какое-то шевеление наметилось. Серега, клади-ка карту на стол.

  Сергей, неизменный ординарец командира, вытащил из-за пазухи планшетку и выложил на доски.

  – Смотрите, хлопцы, – вооружившись карандашом, пробормотал старшина. – В округе есть три крупных населенных пункта – Воложин, Уздаш и Корель, где немец начинает наращивать силы, – карандаш обвел три круга и замкнул их в треугольник. – Сюда еще позавчера подвезли почти роту пехоты. Похоже гнали на восток, а тут мы им подвернулись. Здесь какое-то отребье собирают. Говорят, наши это! Падлы! Это, кто добровольно согласился служить! Тоже десятков пять – шесть набирается... Уже не мало.

  – Да, это че..., – попытался было вставить слово Семен, хмурое выражение лица которого в этот раз озарилось презрительной улыбкой. – Нас тут полком брать надо, не меньше. Да и то, если только мы все спать будем.

  Остальные тоже заулыбались, видимо, разделяя высказанное мнение.

  – Я бы не стал разделять ваш оптимизм, – встрял в разговор врач, до этого молчавший как рыба. – У нас много нестроевых – женщин, детей, раненных. Я бы рекомендовал избежать боя, если это возможно.

  – Поддерживаю доктора, – угрюмо проговорил Сергей, поднимая вверх руку. – Здесь удобно обороняться, но это настоящий мешок. Если немчура будет действовать по-энергичнее и подтянет артиллерию, то нам несдобровать... И потом, с оружием дело обстоит не самым лучшим образом. Сколько у нас пулеметов, Сень? Три! А с ними кто обращаться умеет? Чего молчишь? Один! Один у нас толковый пулеметчик... и все! Гранат мало, а винтарей хватает, этого добра завались. Можно даже Пашу вооружить... Я вот что думаю, нельзя нам сейчас воевать. Уходить надо дальше, в другой район. Вроде там немцы по спокойнее...

  – Опять, – буркнул кто-то. – Хватит уж бегать от них. Врезать им надо как следует!

  – Хватит уж, врезали, – буркнул Голованко, потирая кулак. – Так врезали, что до сих пор катимся! Тут мозгом нужно думать, а не чем другим...

  – Может с ним поговорить, – вдруг предложил врач, кивая головой куда-то в сторону. – Он же... Он же может такое, что..., – ему, казалось, не хватает слов, чтобы выразить то, о чем думали в этот момент многие. – Он же может их всех растоптать! Как тараканов! В пыль! Вы помните Абая? Вы же там были, вы же все видели? На нем же живого места не было... С такими ранениями не то что не бегают, не дышат! А он заткнул этот чертов пулемет в комендатуре и и потом своим ходом дошел до лагеря!

  – А я смотрю, мы тут хорошо устроились, – невесело усмехнулся старшина, в ответ на такое предложение. – Чуть не дома себе выстроили, женщины..., – он яростно посмотрел на сидевшего с краю Сергея. – Сытно... А воевать за нас должен значит дядя?! Лес! Он, значит, большой! Ему можно! Та что-ли?

  – Да, вы меня не так поняли, – сразу же запротестовал Завалов, взмахивая руками. – Что вы! Я же хотел сказать, что... ну, его возможности огромны. Он бы мог нам помочь.

  – Он и так готов помочь. Ну, хватит, а то мы тут договоримся до черт знает чего, – скривился старшина. – Довести до остальных мой приказ – рано утром основная часть отряда выступает на запад, в сторону старых укрепрайонов. Пойдем через мцынские болота. Сергей, твой взвод останется и прикроет остальных. Есть вопросы?

  Командиры подразделений зашевелились, начиная подниматься с места. Всем уже надоела это долгое сидение и, полученный приказ, был воспринят с облегчением.

  – Тогда, всем готовиться! – закончил импровизированное совещание командир. – Сергей, тормозни-ка... Помнишь, Маркина, которого Пашка в секрете встретил и потом привел? – спросил он, когда все в землянке остались только они одни. – Семен? Кучерявый такой, черненький? Гнидой он оказался! Видели его в городе, возле комендатуры..., – старшина тяжело вздохнул. – Короче, вся наша схема обороны теперь ни к черту! Думать надо, что делать.

  – Чего тут думать? – буркнул помрачневший ординарец. – Придется на фланги наблюдателей ставить. Вон Пашку и пошлем, пусть за дружка своего посидит там.

  Через некоторое время схема обороны начала вырисовываться.

  – … Здесь все равно нужно оборудовать пару запасных позиций, – тыкал пальце командир в сторону оврага. – И лучше бы пару мин поставить в проходах. Сам знаешь склоны заросли, да и на верху деревьев много. От пулемета может быть мало толку.

  Карта местности, выстроенная на столе с помощью кусочков дерева, песка и десятка разнокалиберных патронов, пополнилась новым элементом.

  – Командир, а эти, ну... новые с нами пойдут, или в резерв? – неожиданно шепотом спросил Сергей, наклоняясь над столом. – Если со мной, то как бы чего не вышло... Помните, как Абай то себя вел с капитаном? А у нас бой будет.

  – Что ты к ним прицепился? – недовольно проговорил старшина. – Я же тебе говорил, что это наши новые бойцы и обычные советские люди, которые ни чем от остальных не отличаются. Почти ни чем... Они не подведут.

  – Степаныч, а правильно ли это? – он говорил все равно шепотом. – Это же как-то нехорошо, что-ли... Были люди и тут стали непонятно кем. Чего это там он с ними делает, черт его знает. Не правильно все это, по моему! Ты сам, как хочешь, а я бы их...

  – Сергей, – Голованко, смахнув крошки махорки из кисета, начал сворачивать цигарку. – Ты оглянись вокруг. Посмотри, что твориться... Идет война, страшная, беспощадная. Это настоящий лесной пожар, который никого не пощадит. От него не спрячешься за чьей-то спиной, не отсидишься в яме и погребе. Она все равно к тебе придет и схватит за шею не тебя, так твоего ребенка, твою мать или твою жену... А ты говоришь, правильно – не правильно, честно – не честно...

  Наконец, не послушные пальцы скрутили небольшой цилиндрик из немецко листовки.

  – Я ведь тоже часто думаю о том, правильно ли или не правильно поступаю, – задумчиво продолжил он. – Думаю, так что аж башка раскалывается... Только вот, в такие моменты я вспоминаю заставу нашу...

  Он глубоко затянулся и с силой растер рукой свое лицо. Клубы дыма потянулись в сторону выхода.

  – Меня командир послал с донесением, а я из леса смотрел потом..., – говорил он еле слышно. – Все они там лежали. Кто в щели, засыпанные землей после минометного обстрела; кто в окопе... Они к каждому подходили и штыком его, – еще клуб дыма растянулся в воздухе, сквозь который блестели глаза старшины. – … Он его так ткнет, а лейтенант руками схватит за штык и тянет, тянет... Понимаешь, голыми руками держит штук и упирается! Вот так вот! – здоровенные ручищи легли на стол и сжались в кулаки. – Этот скалится, падла! Смешно ему было... Он опять поднимет карабин и снова опустит туда же, и смотрит внимательно, – Голованко уже не скрывал слез. – В рану тычет и тычет... Лейтенант-то зеленый совсем, необмятый. У нас только вторую неделю на заставе. Воробышком его кликали хлопцы меж собой...

  Он громко вздохнул и шавкой вытер лицо, а потом неожиданно схватил за шиворот ординарца и прошипел ему прямо в лицо:

  – Чтобы больше я ни каких правильно – не правильно не слышал! Здесь тебе не детский сад! Горло должен грызть своими зубами врагу! Грызть так, чтобы кровь прямо в глотку текла. Понял?

  68

  Населенный пункт Корель. Самое восточное поселение рейхскомиссариата Остланд. Бывшая Западная Белоруссия.

  – Господин лейтенант, Петр Краевич, охранная команда №49, – перед Отто Шеером вытянулся коренастый солдат из вспомогательной полиции. – Прибыли из Слонима.

  – Располагайтесь возле церкви, – лениво козырнул лейтенант, с долей презрения рассматривая стоявшего перед ним предателя. – Скоро выступаем. Нас ждет много работы вахтмистер. Вы готовы?

  Казалось больше тянуться было просто физически не возможно, но полицаю это удалось. Массивная фигура буквально устремилась ввысь.