Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Рус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

  41

  Село Береза. В сто метрах от здания правления колхоза.

  Неожиданно Абай, сапоги которого то и дело мелькали перед старшиной, остановился. Вслед за ним замер и партизан. Через минуту его уже тормошили сзади.

  – Что случилось? – нетерпеливый шепот раздавался несколько громче, чем обычно. – Чего стоим то?

  – Да не знаю, – не поворачивая головы ответил старшина. – И заткни ты свое радио!

  Сапоги начали исчезать, Абай разворачивался. Вскоре к ним присоединился и капитан, встревоженный неожиданной остановкой и странным поведением бойца.

  – Командир впереди пост, – указал пальцем Абай в сторону их цели. – В лоб нам не пройти. Лучше слева. Вон свернем сейчас возле колодца и...

  Тут их импровизированное совещание неожиданно нарушили. Земля под лежащими людьми неуловимо вздрогнула. Казалось, в какую-то долю секунды почва поднялась на ничтожные сантиметры, и сразу же опустилась.

  – Землетрясение, – мгновенно выдал Абай, не понаслышке знавший о первых признаках разрушительных землетрясений.

  – Что? – поперхнулся капитан. – Какие к лешему землетрясения в Белоруссии? Здесь их вообще не может быть. Ты что, Абай, совсем того?

  – Не скажи, командир, – с еле заметной дрожью в голосе. – Вон в двадцать шестом у нас в кишлаке Кара-Очтоже все так же начиналось... Сначала, еле-еле потрясло. Старики, помню, сказали, что вроде больше не должно и можно возвращаться в свои дома. Так почти все и потянулись назад, а как стемнело, так и бабахнуло...

  – Слышал, вроде, – задумчиво проговорил разведчик. – Чуть не двести человек потом откопали из под завалов. Но, Абай, твой кишлак и где, мы?

  – У! Черт! Головы, головы спрячь, мужики! – буквально в ухо прошипел Сергей, следивший в это время за обстановкой. – Идет кто-то.

  Куча в миг рассосалась.

  Старшина, оказавшийся ближе всех к дороге, осторожно раздвинул кусты и застыл. Метрах в двадцати, прямо около колодца, с земли кто-то неуклюже поднимался. Казалось, это пьяный мужичок, не проспавшийся с запоя, пытается встать на ноги. Это точно такие же заплетающиеся движения, ищущие опоры руки-крюки, мотающаяся из стороны в сторону голова... Все было похоже, кроме одного! Платье! На нем, точнее ней, было когда-то светлое, а теперь уже грязно-серое платье.

  – Это баба! – отрывисто бросил назад Голованко, выдвигаясь чуть вперед. – Может из деревенских кто-то. Тут ведь село было дай бог. Переседела поди где-нибудь, а тут выползла на свет.

  Рядом с ним пристроилась еще одна голова, с таким же вниманием следившая за вставшей, наконец, женщиной. Постояв несколько минут, словно задумавшись, она пошла вперед, неловко спотыкаясь на каждом шагу.

  – Вот, дуреха-то, куды прет! Там же немцы! – старшина, выругавшись, попытался встать, но его кто-то крепко прижимал к земле. – Ты что, разведка? Пропадет ведь не за грош! Отпусти!

   – Лежи, Илья, – еще сильнее вдавили его в землю. – Что-то здесь не то! Ты посмотри как она идет. А голова? Видишь как мотается?! Да шея не может так сгибаться! Не спеши. Посмотрим, подумаем...

  Заскрипев зубами от осознаваемой правоты капитана, старшина перестал вырываться.

  Женщина шла все дальше и дальше, с каждым своим нетвердым шагом, приближаясь к посту. В какой-то момент часовой, затянутый в нелепый на такой жаре защитный костюм зашевелился. До них долетели лающие звуки чужой речи. Через несколько секунд к первому присоединился и второй солдат, экипированный точно также.

  – Товарищ капитан, товарищ капитан, – кто-то задергал разведчика за рукав. – Вы это видели? Видели?

  Врач, с которого недавно сняли немаленькую стружку, куда-то восторженно тыкал указательным пальцем.

  – Это же защитный костюм! – с радостью в голосе говорил он. – Да еще и противогазы... Значит, мы точно на верном пути! А я еще не верил вам! Эх я, разтакой ученый!

  Женская фигурка почти закрыла собой двинувшегося ей навстречу часового. Вдруг, она дернулась вперед, и сразу же раздались несколько выстрелов.

  – Все! Амба, – зло пробормотал старшина, с вызовом глядя на разведчика. – Отмучилась бедняжка.

  – А ты не зыркая на меня! -выдержал взгляд капитан. – Чай не красна девица, чтобы так на меня глядеть! У нас задание. Ты понимаешь, задание! И никто, никто, не может препятствием его выполнению, – его палец с силой ткнул в грудь партизана. – А сейчас, продолжаем движение. Ориентир угол здания, направление на баню.

  До колхозной бани они добрались без происшествий, если не считать провалившегося в какую-то яму Сергея, откуда он сразу же был вытянут.

  -Так, – без всяких церемоний капитан начал готовит штурм. – Я войду через окно, Абай и Сергей в дверь. Запомните, на вас оба часовых. Ты, старшина, будешь на контроле, если кому понадобиться помощь. Всем все ясно? Ну, раз так, то вперед.

  Смотря на исчезающих в траве солдат, капитан медленно отсчитывал секунды. «Сто двадцать секунд. Две минуты, – мелькнуло в его голове. – Они уже должны быть на позиции... Ничего, Абай мужик опытный. Справятся».

   Его окна находилось довольно высоко над землей, так что с ходу в него было не запрыгнуть. Поэтому валявшийся рядом чурбак оказался для него очень кстати. Легкое касание ногой, и он начал балансировать у самой кромки окна, осторожно заглядывая внутрь.

  Прямо напротив спиной к нему стоял низенький офицер и что-то рассматривал. «Похоже, пора, – решил капитан, фиксируя взглядом предметы в комнате. – Ждать больше нельзя!».

  Вдруг, воздух прорезал выстрел. От неожиданности разведчик чуть не свалился с чурбака. Спустя несколько секунд выстрелы стали сливаться в непрерывную трель, а потом раздался жуткий, просто нечеловеческий вопль.

  – О черт! – вырвалось у капитана.

  Он снова заглянул в окно и … встретился взглядом с немцем. Глубоко посаженные глаза смотрели на него с каким-то странным выражением.

  – Фойер! – заорал тот, наконец, хватая со стола пистолет и разряжая его в окно. – Зольдатен! Ахтунг! Хир ист русишь!

  Пули веером прошлись по подоконнику и просто чудом не зацепили свалившегося на спину разведчика.

  – Ком цу мир! – надрывался немец, на несколько секунд прекращая стрелять. – Доннерветтер!

  Он ужом юркнул в траву, когда землю возле его ног вспорола автоматная очередь. Звон разбитого стекла! Высадив ногой окно и встав на подоконник, немецкий офицер поливал огнем траву перед домом.

  – Вот черт..., – бормотал капитан, извиваясь в сторону колодца. – Угораздило! Черт, черт! Недоумок! Все дело завалил!

  Вскоре, автоматные очереди смолкли.

  – Капитан, капитан, – откуда-то сбоку нагнали его еле слышные окрики. – В сторону загребай! Да, не туда! Давай!

  Извернувшись, он заметил яростно машущего рукой Голованко.

  – Думал, все, амбец, – пробормотал капитан, прислоняясь к полуразрушенной кирпичной стене бывшего скотного двора. – Как мальчишку вычислил, падла! Вы то как? – он заметил молчащего Абая. – Ушли?

  – Командир, – после утвердительного кивка, сказал тот. – У машин стреляли. Нас могут от леса отрезать. Надо бы драпать, пока немцы не очухались.

  – Куда, Абай? Куда мы пойдем? И главное с чем? – устало пробормотал капитан, оглядывая притихших солдат. – У нас на руках ничего нет... Что мы доложим в Центр? Что обосрались? Сбежали? … Нет! Надо их дожимать. Прямо сейчас, пока неразбериха. Надо еще раз попробовать... Где их грузовики? Там?

  Несколько секунд раздумий, чтобы карта села хотя бы приблизительно всплыла в голове.

  – На востоке, значит, – пробормотал он, проверяя так и не стрелявшее оружие. – Там стреляли и, кажется, орали... Так... В доме трое, у машин человек десять – пятнадцать. Похож минут шесть – семь у нас есть.

  Бросив быстрый взгляд на старшину, капитан продолжил:

  – Абай отдай дягтерь старшине. Что, Илюха, подержишь пока немцев на расстоянии? А? Пару минут дай нам.

  – С такой машинкой я вам не то что пару минут, с полчасика обеспечу, – прошептал Голованко, любовно поглаживая пулеметный приклад. – Вы только это... осторожнее там. И еще разведка... Я тогда тебе не все рассказал, что у нас тут твориться. Думал не надо... Короче, живы будем и поговорим.

  – Добро! – бросил капитан, исчезая в за углом коровника.

  Проводив их взглядом, старшина пополз к дороге.

  – Сейчас мы тебя здесь поставим, – бормотал он, устраивая позицию для стрельбы. – Ровик малый. Это бы срезать надо, да времени нет... Ладно, поживем увидим...

  Ожесточенно копавший ножом Голованко не знал, что мог бы и не спешить.

  42

  Штабной Физилер Fi-156 с бортовым номером 67, приписанным к …, в очередной раз провалился в воздушную яму. Мощный боковой поток ударил с такой силой, что относительно новый по военным меркам самолет жалобно застонал.

  – Что за олух сидит за штурвалом этого самолета? – вновь взорвался профессор, в который раз вынужденный ловить разлетевшиеся по салону мелко исписанные листки бумаги. – Разве нельзя посадить кого-нибудь другого? Адик, мой мальчик, захвати и тот листок. Да, вон, за креслом! Вот-вот!

  Высокий худощавый юноша с побитым оспинами лицом начал шарить под соседним креслом, куда улетела часть профессорских документов.

  -Нашел, господин профессор, – протянул он смятые бумаги. – Только они немного помялись... Господин профессор, а вы не знает, почему вас направили на Восточный фронт? Ходят нехорошие слухи...

  Нахмурившийся было профессор вдруг рассмеялся.

  – Никогда не верь слухам, коллега! Эх, молодежь, одна болтовня на уме и ничего серьезного!

  Он чуть наклонился вперед, настолько, насколько позволил страховочный ремень, и начал рассказывать:

  – В принципе, это секретные сведения, разглашение которых карается имперской безопасностью, но нам предстоит работать вместе... Ну, ты меня понимаешь? Делая общее дело, мы просто обязаны информировать друг друга о достигнутых нами результатах.

  Тот автоматически кивнул головой, полностью соглашаясь с этими словами.

  – Мне прислали пакет оттуда, – Шпаннер выразительно ткнул пальцем куда-то вверх, прямо в небольшой люк. – Потом еще не раз звонили – давали инструкции... Мне приказано вылететь с генеральный округ «Белорутения» в качестве эксперта.

  Со стороны было видно, что Шпаннер рассказывал не все. Он выдавал небольшие и строго дозированные информационные куски, которые крайне сложно увязывались в единую картину.

  – Ты и я поступаем в распоряжение какого-то майора, – в его голосе мелькнула толика презрения. – Мне намекнули, что этот Вилли протеже одного небезызвестного тебе человека..., – Шпаннер быстро оглянувшись в сторону кабины, изобразил нечто вроде сухого скрипучего кашля. – Вот-вот, его самого.

  В руках он продолжал теребить ту самую злополучную пачку листов, которая всякий раз норовила вырваться и разлететься по салону самолета.

  – На территории, еще недавно находившейся под контролем коммунистов, военные что-то нашли..., – вот тут Адольф, ассистент профессора, заметил, оживление в его голосе. – Я толком ничего не понял из переданных мне сведений. Понимаешь, Адик, там было написано о каких-то экспериментах Советов над людьми и животными, – в какой-то момент он даже улыбнулся. – Они даже дописались до того, что будто-бы там оживляли мертвых... Вот бред-то! Чтобы там не думали эти железноголовые вояки, но мы то с тобой знаем, что пока наука этого не может, – Шпаннер стер с лица улыбку и сразу же продолжил. – Но это лишь пока, мой мальчик! Пока нам это не доступно, но я уверен, что пойдет совсем немного времени и немецкому гению удастся и это...

  В этот момент он смотрел куда-то в сторону и его глаза затуманились. По-видимому, профессору грезилось что-то грандиозное, не поддающееся воображению.

  – Ты представь, Адик, – вдруг его рука вцепилась в плечо ассистента. – Представь себе насколько грандиозными буду последствия этого открытия... Это совершенно изменит картину нашего мира! Вот!

  Неожиданно он наклонился к иллюминатору, из которого были видны бескрайние леса с редкими вкраплениями желтеющих полей.

  – Вот она будущая кладовая Рейха! Еще немного и точно такого же самолета мы увидим аккуратные усадьбы и ровные прямоугольники обработанных сельскохозяйственных угодий, принадлежащие трудолюбивым немецким хозяевам. Может быть где-то там будет и твоя усадьба с пышногрудой фрау и кучей маленьких малышей... Ха-ха-ха! Представил?! А теперь смотри! Рачительные хозяева управляют сотнями гектаров плодородных земель, на которых не зная усталости трудятся десятки существ! Существ, мой мальчик, конечно же существ! Потом мы придумаем им название, но сейчас пусть это будут существа... Это молодые, полные сил мужчины и женщины – представители неполноценных рас, которые не знают усталости, гнева, лжи и зависти. Это идеальные работники, цель всей жизни которых служить нам – истинным хозяевам планеты!

  На какое-то мгновение Адольфу, завороженно вглядывавшемуся в иллюминатор, показалось, что внизу действительно находились ровные прямоугольники полей и лесов, где копошились как муравьи, тысячи рабов.

  – Грандиозно! – выдохнул Шпаннер, вновь откинувшись на спинку кресла. – Новый мировой порядок, который принесет миру избавление от хаоса, получит настоящий прочный фундамент из миллионов и миллионов абсолютно покладистых существ..., – на мгновение он задумался и снова разразился речью. – Несомненно, мы добьемся, чтобы эти существа совершенно не забывали свой накопленный опыт и знания. Это будут идеальные слуги, рабочие, и даже может.. Конечно, солдаты! Пушечное мясо! Сапог немецкого пехотинца легко пройдет там, где пронесется орда босых недочеловеков.

  – Но профессор, – наконец, не выдержал его ассистент. – Это же нереально! Вы вдумайтесь сами, оживлять людей!

  – Нет такого слова! – резко оборвал его профессор. – Во-первых, это не оживление людей! Это оживление мертвецов. Здесь две огромные разницы. Во-вторых, даже сейчас науке известны сотни случаев благополучного исхода клинической смерти. То есть, дорогой коллега, сам принцип то работает. Этот винтик, который запускает жизнь и смерть, функционирует...

  Листки в его руках от охватившего возбуждения медленно захрустели.

  – Ой, что же это я? – пробормотал профессор, расправляя смятые бумаги. – Мне сейчас ясно лишь одно – они, там в Берлине, не владеют никакой точной информацией. Нам остается лишь ждать и надеяться, что на месте нас будет ждать кто-то более осведомленный обо всем этом...

  На этой ноте самолет снова бросило вниз. На этот раз не было никакой воздушной ямы, просто самолет снижался, чтобы сесть на полевом аэродроме. Пассажиров даже не успело толком потрясти, как ревущие винты затихли и откинулась дверца. Внутрь, осторожно придерживая высокие фуражки, вошли два офицера в плащах.

  – Профессор Рудольф Шпаннер? Ассистент Адольф Мольтке? – скрипучим голосом пролаял тот, что постарше, и дождавшись кивка, продолжил. – Прошу следовать за нами в автомобиль.

  Прежде чем сесть в блестящее полировкой авто со странной эмблемой на дверце в виде стилизованного пламени, Шпаннер успел обратить внимание на непривычную экипировку солдат в оцеплении. В отдалении от самолета стояло несколько десятков фигур, одетых в мешковатые серые комбинезоны с прозрачными масками. Только в этот момент он вспомнил несколько фраз из присланного ему документа, которые он благополучно забыл: «максимальный охват карантинными мероприятиями», полное обеззараживание территории и населенных пунктов».

  – Профессор?! – требовательно не то спросил, не то приказал высокий офицер, придерживая дверцу. – Майор настаивал, чтобы вы приехали как можно скорее и он будет крайне недоволен, если мы задержимся в пути.

  43

  Майор Вилли фон Либенштейн, глава службы специальных исследований … имперской безопасности, впервые в жизни испытывал доселе незнакомое ему чувство абсолютной уязвимости, когда ты один и рядом нет никого, кто бы поддержал тебя.

  – Эй, где вы там? – вновь без всякой надежды прокричал он. – Быстро ко мне!

  Запасной магазин взамен опустевшего никак не хотел вставать на свое место. Руки ходили ходуном и в опустевшей комнате снова и снова раздавался скребок металла об металл.

  – Черт! Черт! – прорычал он. – Да, сколько же можно?!

  Наконец, раздался долгожданный щелчок. Все! Майор не сводил глаз разбитого оконного проема. Ему что-то чудилось и казалось вот-вот, там снова мелькнет искаженная яростью харя.

  – Нужно срочно уходить к грузовикам, – пробормотал Вилли, задом пятясь к столу с контейнером. – Так, отчет в сумку... Еще один магазин...

  Неожиданно, со стороны окраины села послышалась активная стрельба. Сначала оглушающе рявкал карабин, потом раздалась длинная автоматная очередь.

  – А-а-а-а-а-а! – выстрелы практически полностью оглушил безумный вопль. – А-а-а-а-а-а! – вновь заработал автомат, потом что-то громыхнуло и все затихло.

  Поразительно, но именно этот нечеловеческий вопль, похоже полностью вернул майору хладнокровие. «Охранение уничтожено. Это однозначно, – размышлял он, стараясь держать под прицелом окно и дверь. – Туда точно идти нельзя! Этих двух олухов, кажется, точно уже нет... Значит, контейнер не унести. Дерьмо! Помощи ждать бесполезно. Пока истечёт срок да поисковая группа доберется до сюда, от меня ничего не останется». Он с ненавистью смотрел на девичье тело, слегка обернутое в серебристую ткань. «Как же так? Нам же поразительно повезло! Буквально наткнуться на материал для исследования. Какие только загадки не таит в себе этот труп! Боже! Ладно! Хватит!».

  В сумку к записной книжке с отчетом полетел и фотоаппарат, на который майор успел подробно запечатлеть все подробности найденного тела. До двери оставался буквально один шаг, когда ему в спину воткнулся чей-то хриплый голос:

  – Ti kuda eto, suka, sobralsa?

  Майор среагировал мгновенно. Словно олимпийский чемпион по плаванию он нырнул вперед, одновременно куда-то в сторону давая очередь из автомата.

  – Stoat!

  Чуть не выбитая головой дверь, распахнулась настежь. Он выкатился из дома кубарем и сразу же наткнулся на два валявшихся тела. «Вот они, голубчики, – обреченно подумал майор. – Значит, и эти где-то здесь! Стоп! В траву!». Бешеным кабаном он вломился росшие рядом высокие кусты.

  – Abai, on gde to sdes! Padla, uiti daleko ne mog! Bistree, bistree!

  Прямо на него, озираясь по сторонам, шел какой-то азиат, будто специально сошедший с плакатов канцелярии Гебельса. Невысокий, с жиденькими черными волосами, глазками-щелками, он даже не шел, а плыл по пыльной тропинке. Его узкие ступни, обернутые в какую-то темную ткань, мягко и практически неслышно ступали на землю. Небольшой рот с изгрызенной верхней губой время от времени щерился в оскале, открывая редкие желтые зубы.

  – Komandir, net nikogo. Kasis ubeg, paskudina, – прокричал тот, поднимаясь на крыльцо. – Opasno! Komandir, uxodit nado.

  Вилли медленно распрямил затекшую ногу и чуть не застонал от мощного прилива крови. Тут со стороны колодца показалось еще несколько человек. Один, два, три... Впереди шел высокий и какой-то весь нескладный человек. Его ноги постоянно за что-то цеплялись, висевший сзади рюкзак чем-то подозрительно позвякивал. Словом, впереди шел гражданский! Сзади него были двое – молодой парень и мужчина постарше. У последнего на плече покачивался пулемет.

  – Narod, prinimai! Dewka, okasiwaetsi, siwa!

  – Dawai!

  – Stoi, eto se Olesa! Gospodi, spasi i pomilui! Kak se tak? Ona se utonula!

  Среди них возникло какое-то замешательство. Майор видел, как старый солдат пришел в невиданное возбуждение и начал что-то говорить. «Узнал ее, кажется, старый хрыч! – подумал он, осторожно сдвигая переднюю ветку. – Значит, они все тут вмести были».

  Тем временем девушку осторожно принял из окна и положили на траву. Около нее сразу же присел первый здоровяк, сразу принявший что-то рассматривать на женском теле. Его руки мелькали как птицы и за ними было сложно уследить.

  – Hwatit! – раздался голос из дома и появилась новая фигура – тот самый, кто так напугал майора. – Pora idti! Skoro tut budut nemzi! O, zert!

  Вилли чуть не вскочил от неожиданности, когда кучкой стоявшие враги резко дернулись.

  – Smotri!

  – Ona shewelitsa!

  – Bog moi, siwai!

  – Podnimai ee, podnimai!

  Он медленно сглотнул образовавшийся в горле ком. Девушка пошевелилась. Бледно-серая рука, приподнявшись на миг, снова упала.

  – Я же лично прощупал ей пульс, – бормотал Вилли, не веря своим глазам. – Сердце не билось. Там же всю грудь в клочья разорвало...

  Девушку положили на носилки, в роли которых выступил тот самый злополучный контейнер для образцов. Буквально через несколько минут группа исчезла, оставив после себя лишь пару окровавленных тряпок и несколько крошечных окурков.

  – Черт! Черт! Черт! – выпрямившись во весь рост, майор с яростью начал втаптывать в землю какую-то бумажку. – Опять ушли! Ушли-и-и-и-и!

   Его истерика продолжалась всего несколько минут, пока тренированное сознание разведчика вновь не взяло все под свой контроль...

  – Нужно двигаться, – бормотал он, осторожно вышагивая в стороны грузовиков. – Если повезет тот хоть один из грузовиков будет цел. Если повезет... А там час – полтора и я на месте.

  Первые признаки того, что с оставленным охранением, действительно, не все в порядке показались уже через несколько десятков метров. Прямо на середине дороги широко раскинув руки и ноги валялся немецкий солдат. Форма на нем была совершенно не тронута, следов крови не видно. На минуту майору показалось, что солдат сильно пьян и поэтому вольготно прилег. Настороженно оглянувшись, Вилли ногой перевернул тело и сразу же отшатнулся.

  – О! – непроизвольно вырвалось у него. – Боги, что это такое?!

  На него смотрело кровавое месиво. На лице вообще ничего не было: кожа, мышцы, глаза, сухожилия – все это было словно стерто гигантским напильником. Только сейчас Вилли заметил четкий след, оставленный телом в пыли дороги.

  – Его так волокли..., – с ужасом пробормотал он, быстро отходя к обочине дороги. – Это же настоящие звери!

  Чуть дальше он наткнулся на переломанный на пополам карабин. Расщепленный приклад был немного похож на диковинный цветок, которые раскрылся своими лепестками – щепками на встречу солнцу. Метрах в тридцати обнаружился и хозяин карабина, лежавший в куче гильз.

  – Дерьмо! – выплюнул из себя майор, присаживая на корточки возле тела. – Что за дерьмо здесь твориться?

  Это был дородный капрал, крепко перетянутый ремнями амуниции. «Похоже при жизни ты любил хорошо покушать, – подумал офицер, внимательно рассматривая сквозную дыру в животе убитого. – Чем же это тебя приложили? Да, сюда и кулак легко пройдет... Насквозь...». Рука сама полезла в планшет за фотоаппаратом.

  – Здесь творятся странные вещи, – шептал он, отщелкивая очередной кадр. – Нужно срочно во всем разобраться... Срочно, а то может оказаться слишком поздно...

  Пощелкав всю пленку до коробки, майор сразу же повернулся в сторону леса. Лучшее, что он в данный момент мог предпринять – это как можно скорее попасть к своим.

  44

  Солнце медленно опускалось за кроны деревьев, погружая лес и всех его обитателей в темноту. То тут то там заалели огоньки костров, бросавших на густой орешник багровые отблески.

  – Говорю же вам бабоньки, здесь не все чисто, – уверенным тоном говорила моложавая женщина со склочным лицом. – Сами посудите. Сначала эта Фекла умом тронулась. Все о сынке своем талдычет, который в крепости сгинул. Теперь вон и эта, – скосив глаза в сторону, она кивнула на заснувшую Агнешку. – Училка ведь совсем дурные вещи бает! Говорю вам, это дело рук нечистого...

  Небольшая кучка сидевших возле костра женщин тревожно оживилась.

  – Истинно вам говорю, это все проделки нечистого, бабоньки, – почуяв реакцию слушателей, обрела второе дыхание рассказчица. – Пропадем ведь в этом лесу не за грош! Уходить надо!

  В миг возле костра поднялся галдеж.

  – Куда!

  – Кругом немцы.

  – Может обойдется, а там и наши вернуться.

  – Укроемся... Просто далеко в лес забредать не надо.

  Склочная баба аж всплеснула руками от охватившего ее возмущения.

  – Укроемся?! Как же! Про крепость тоже вон говорили... А?! Что вышло?! Бежать надо без оглядки, пока и с нами такое не сотворил!

  Лежавшая в нескольких метрах от них Агешка шумно заворочалась и что-то горячо зашептала:

  – Матка Боска! Это же чыкрыши! Уйдите от меня! Прочь! Прочь! Спасите!

  На какое-то мгновение ехидная улыбка коснулась губ рассказчицы и сразу же испарилась.

  – Вот, а я вам что говорила! – убежденным тоном начала она, с превосходством посматривая на остальных женщин. – Всем нам достанется, если здесь останемся! Нечистый ведь не шутит... Я ведь его видела, вот прямо как вас, – бабища сделала небольшую паузу после сказанной фразы, подчеркивая ее значимость. – Грязный весь такой, вонючий, словно в овчине вывалился. Морда заросшая вся, волосики такие малюсенькие-малюсенькие... Тьфу ты, мерзость! И мосластый будто и пожрать нечего! А носа вроде как и нет! Пятачок вместо него!

  Вдруг из рук одной из женщин, внимательно слушавшей и молчавшей, вырвалась растрепанная девчушка. Глаза горят, волосы дыбом, а кулачёнки сжаты, словно побить кого хочет.

  – Врете вы все! Врете! – обвиняющий детский голосок прозвучал словно выстрел. – Взрослая, а все равно врете! Нет там никакого нечистого! Там только Лес! И хороший он!

  – А ну цыц малявка, – слегка растерялась та от детского напора. – Жизни еще не видала со взрослыми разговаривать!

  – А вот и не цыц! – отпрянула девчонка. – А вот и не цыц! Все равно вы все наврали... Лес хороший. Он с нами постоянно играет, когда вы уходите. И игрушки нам делает! Правда ведь Мишаня?! Ну скажи, Лес хороший?!

  Пригревшийся возле костра малышок, пошуршав в своей курточке, что-то вытянул на свет.

  – Вот... Лодочку сделал...

  В наступившей тишине все словно по команде уставились на то, что мальчишка держал в чумазой ручонке. Лодочка! Золотистые смоляные коренья, искусно переплетаясь между собой, образовали крошечный кораблик. В свете костра были прекрасно виды высокие борта с едва заметными иллюминаторами, длинные струнки канатов с тугими парусами... Словом это была не просто лодочка, как ее незатейливо назвал мальчонка, а самый что ни на есть корабль.

  Внезапно, резко дернувшись вперед, бабища вырвала кораблик с яростью бросила его в костер.

  – Мерзость, мерзость! – шипела она, сверкая бешеными глазами. – Изыйди от нас нечистый! Оставь нас в покое!

  Мальчишка оторопело смотрел на костер, не веря своим глазам – тугие корни сосны от жара распрямлялись и разрывали лодочку на части. Губы его задрожали, на глаза начали медленно наворачиваться слезы...

  Хлоп! Стук ладони по чьему-то загривку! Раздался вскрик!

  – Заткнись, наконец-то, дура-баба! – вдруг из темноты послышался до боли знакомый голос. – Уймись! Не доводи меня! Сколько раз уже повторял, прекращай сеять у меня тут свои сектанские проповеди! Предупреждал ведь! Да?! Не понятно?! Сейчас, вон Сергей еще добавит для вразумления... А вы, бабоньки, ведь жены красный командиров... Как же вам не стыдно?! Нашли ведь кого слушать.

  Качая головой Голованко, вышел из темноты.

  – Совсем что-ли ополоумели в мое отсутствие. Куры! А ну быстро воды нагреть да лапника принести! Раненный у нас... и это гости еще... Живо!

  Из темноты один за другим вышли еще несколько человек, среди которых узнали лишь одного – Сергея. Двое других несли какой-то ящик с видневшейся серебристой тканью.

  – Давай, ее сюды клади, – старшина ухватился за край ящика. – Помедленнее! Разведка, что стоишь? Режь одежонку, надо на раны посмотреть.

  Абай, что-то шепча одними губами, ухватился за ворот платья и принялся осторожно резать ткань. Длинные волосы, спадавшие на плечи, почти полностью закрывали лицо девушки.

  – Эти паскуды чуть не в упор в нее стреляли, – Голованко осторожно отогнул край ворота. – Как же Леська ты там то оказалась? – бормотал он, скомканной марлей оттирая кровь. – Ведь думали утопла ты...

  Якут медленно вытащил нож из сделанного разреза и трясущимися руками поправил платье.

  – Командир, ты должен это увидеть, – каким-то сдавленным голосом произнес он. – Командир!

  Тот глянул лишь одним глазом и сразу же весь напрягся словно сдавленная пружина – того и гляди вырвется на волю и все вокруг разнесет. Его рука быстро нырнула за гимнастерку и вытянула небольшое удостоверение, которое мгновенно оказалось вверху.

  – Внимание! В этом месте действуют сотрудники наркомата внутренних дел! Всем гражданским лицам незамедлительно разойтись! Сержант Тургунбаев обеспечить выполнение приказа! – металл в его голосе в мгновение ока начал разогнать кучкующихся любопытных. – Старшина! Вас это также касается...

  Голованко имел совершенно пришибленный вид и казалось ничего не воспринимал. С отрешенным лицом он стоял возле тела девушки и не отрываясь смотрел вниз – туда, где прошелся нож Абая. Острая сталь словно скальпель хирурга располосовала рукава и перед платья, обнажившее белую кожу. Нежная девичья кожа, практически не тронутая загаром, выглядела бы совершенно беззащитно, если бы не одно но... Верхняя часть груди, немного шея и руки почти до кистей были покрыты словно рыболовной сетью переплетенными темными шнурками.

  Трясущие руки старшины осторожно коснулись одного из шнурков, берущих свое начало откуда-то из-за плеча.

  – Боже... Корень..., – голос его задрожал и он медленно повернулся в сторону капитана. – Что же это такое делается, капитан?! Она же вся в каких-то кореньях... Да и, я же … Видел, как ее затянуло в водоворот...

  – Черт! Этого еще не хватало! Абай, дери тебя за ногу! Почему он еще тут?! – недовольство разведчика грозило вырваться наружу. – Бегом! И чтобы больше никто ни ногой!

  Почти не упиравшегося старшину со всем уважением оттерли в сторону его командирской палатки.

  – Ну, кажется, все нормально, – пробормотал капитан, поворачиваясь к столу. – А теперь Карл Гернрихович, ваш выход. Что вы там шепчете?! Инфекционист?! И что? Вы врач? Так? Вот! Вам карты и в руки! И шевелитесь, профессор, здесь не так спокойно, как в Москве. Все может измениться в каждую секунду. Приступайте, а я пока за писурчака поработаю.

  Что-то недовольно бормочущий про себя третий член отряда долго мыл руки в теплой воде и потом еще столько же вытирал их полотенцем.

  – Я ведь даже не знаю с чего начинать, – ахнул он, едва подойдя к столу и мазнув по нему глазами. – Что они с ней сделали? Игорь... Вы это видели? Она же живая! Понял, понял! Тогда приготовьтесь все фиксировать.

  Еще раз перебрав пару карандашей, командирский блокнот, капитан кивнул головой.