Текст книги "Зеленый фронт (СИ)"

Автор книги: Рус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 43 страниц)

  – Почти дошли, – проговорила она, когда их накрыло тенью от высоченных сосен. – Там, почитай, всегда кто-нибудь есть..., – красноармеец встрепенулся и прибавил шаг. – Вот он Лес, батюшка, -забормотала женщина, с благоговением касаясь встречающихся стволов дубов-великанов. – Вот он кормилец, – ее пальцы нежно дотрагивались до коры, иногда на доли секунды задерживаясь. – Избавитель...

  Хромающий боец несколько раз оборачивался. Он то и дело хватался за ворот гимнастерки, начиная растирать шею.

  – Что, тошно, милок? – не оборачиваясь, бросила женщина. – Ты, покрепче за частицу его ухватись да слова благодарственные почитай, так сразу и легче станет, – сама она продолжала прижимать статуэтку к груди. – Батюшка, он такой... всех привечает, кто попросит.

  Боец силился ей что-то сказать.

  – Хр-р-р-р..., – вдруг, захрипел он, оседая на землю. – Хр-р-р-р, – руки рванули гимнастерку на груди; ткань с треском разошлась в стороны, на землю упал большой конверт и комсомольский билет.

  – Господи! – вскрикнув, проводница подскочила к нему вплотную. – Чи такое?

  Боец широко открывал рот, пытаясь вдохнуть воздух. Пронзительно голубые глаза с ужасом смотрели куда-то вверх, где смыкались плотные кроны деревьев. Его губы открывались и закрывались, словно он что-то пытался сказать. Однако, из рта раздавался лишь хрип.

  – Оставь его, Серафима, – буркнул кто-то из-за спины. – Вражина это! – вышедший из-за дерева кряжистый бородач смачно плюнул на задыхавшегося бойца.

  – Як же так, дядька Мирон? Балакал партизан он! – женщина ничего не могла понять, переводя глаза с валявшихся на земле бумаг на лежавшее тело. – Вин гумага при нем! Пачпорт вона! – она подняла небольшую книжицу и, раскрыв ее, показала старику. – Вот, Акимов Сергей Петрович, комсомолец..., – ее пальцы держали перегнутые страницы, закрывая собой блестящую скрепку-крепеж. – Як же так?

  – Вражина он! – вновь буркнул немногословный дед, крепко сжав в руке изогнутую клюку. – Партизан... Вчерась и нонче с утреца пятерых таких партизан взяли. Поняла, дура-баба?! – старик с ненавистью смотрел, как возле его ног извивался задыхающийся человек. – Приходили, да гутарила... мол партизаны. Бумаги показывали. Кто раненные были, кто нет... Все про командира выспрашивали, – клюкой он проткнул бумажный пакет, разрывая его на части. – Пакет точно такой же показывали. Видишь? – клочки выпотрошенного конверта были белоснежно чистыми. – Одного такого привели сначала, а ен двух как свиней зарезал.

  Остолбеневшая женщина с ужасом смотрела на синеющее лицо диверсанта. Он уже не дергался. Его ноги, несколько секунд назад рвавшие землю каблуками, застыли в странной немыслимой позе.

  – Отец, он все видит! – проговорил старик, сталкивая ногой тело в овраг. – Со злом ты к нам пришел, так с миром и покойся...

  Изломанной куклой тело в красноармейской форме свалилось вниз. Перевернувшись несколько раз в полете, оно застыло на самом дне оврага в мешанине грязи, опавших листьев и поломанных веток. Лишь побелевшее лицо с заостренными скулами, удивительным образом сохранившееся в чистоте, смотрело в небо. В удивительно синих пронзительных глазах Андреаса Даскалоса, уроженца городка Алитус, так завораживавших своей глубиной девушек, отражались медленно плывущие пушистые облака.

  – Чего столбом стоишь, Серафима? – недовольно буркнул дед, тряхнув ее за рукав пиджака. – Со мной пойдешь, – с трудом оторвав глаза от лежавшего тела, он недоуменно посмотрела на старика. – Нельзя тебе в селе оставаться... Этот … не один был. Другие придут, – не увидев в ее глазах понимание, он добавил. – Отец со мной говорил, – женщина стиснула в руках деревянную фигурку. – Германец ни как не угомониться... Пошли, Лес, укроет.

  Они медленно, переговариваясь друг с другом, пошли в глубь Леса – туда, где губительная трясина смыкалась с вековыми дубами, образую непролазную глушь.

  – … Отец, он и есть Христос..., – негромко говорил старик, продолжая уже давно начатый разговор. – Мы по простоте своей не все могем понять, – узловатой клюкой он осторожно отвел в сторону перегородившую им гибкую лапу орешника. – Я так понимаю, что за грехи наши он страдает..., – по узкой тропке Серафиа шла чуть в стороне от него, внимательно ловя каждое сказанное слово.

  Ни старик ни его внучка не знали, что операция «Летний гром» перешла в свой основной этап. В течении предыдущих трех дней во всех крупных населенных пунктах, узловых станциях прошли массовые облавы, где хватали по малейшему подозрению и перевозили в особые фильтрационные лагеря. В прилегающих к железнодорожным станциям лесах действовали специальные противодиверсионные отряды, натасканные на поиск и уничтожение партизан. Мелкие села, затерянные в лесах, вдали от крупных городов, наводнили агенты, действовавшие под личиной скрывавшихся от властей подпольщиков, сбежавших из плена красноармейцев, раненных «посланцев» Москвы. Десятки человек, одетые словно под копирку в окровавленные гимнастерки, с перебинтованными головами, словно опытные рыбами, ставящие приманку на крупную добычу, стучались в дома тех, кто был на примете или под подозрением полиции. В разных селах перед сочувствующими взглядами людей звучал один и тот же рассказ, в котором лишь иногда расставлялись иные акценты. В одних случаях это был раненный при задании разведчик, который с риском для жизни добыл секретные разведывательные данные, и умолявший с слезами на глазах помочь ему передать их в отряд. В дома других стучался выброшенные с парашютом диверсант с секретным предписанием с самого верха. В третьих, на людей смотрел обессилевший от издевательств младший лейтенант, который жалобно просил воды...

  – А вот так-то вот! – подытожил дед, излагавший свое понимание мироустройства. – Дана великая благодать к божественному прикоснуться. Не думал вот, на старости лет, что сподобиться Господь..., – он автоматически коснулся своего Знака, висевшего у него на поясе. – … явить мне, грешному, свой лик. Заступник он наш, понимаешь ты это Серафима? – та, хотевшая вновь что-то спросить, притихла под грозным взоров старика. – Кто людей исцеляет? Тебя, вон вылечил от лихоманки. Кто? Лекари городские? Нет! Это он, Отец наш, волю свою явил... Эх, ты! Вон какая вымахала, а ума не прибавилось!

  Старик отвернулся и пошел дальше, осторожно перебирая клюкой листья.

  98

  На полевых аэродромах взревели моторы самолетов. Сосредоточенные лица пилотов, вслушивающиеся в звуки двигателя механики в комбинезонах. Очередной взлет, очередная бомбардировка. Пальцы, затянутые в тонкие телячьи перчатки, легли на штурвал. Белый шелковый шарф удобно обхватил шею, защищая ее от грубой кожи воротника. Небольшие бомбы с зеленой маркировкой, своими тупорылыми носами так напоминавшие веселых поросят, удобно устроились на своих местах ... Горячая фаза операции «Летний гром» началась...

  – Кстати, Отто, а ты бы хотел убить Бога? – этот вопрос из уст главы СД, смаковавшего чашечку бразильского кофе, прозвучал так обыденно, что его племянник растерялся и несколько минут не мог собраться с мыслями. – Задумался, дорогой племянник? – засмеялся мужчина, довольный, что кажется впервые смог сбить с толку своего боевитого родственника. – Хотел бы?

  Четыре звена второй эскадрильи, набрав высоту, встали на курс. Командир эскадрильи повел плечами, удобно устраиваясь на сидении. Предстоял еще один вылет за этот казавшийся бесконечным день. Далеко внизу под крылом самолета виднелся лесной океан – этот уже набивший оскомину за десятки вылетов пейзаж.

  – Не знаешь? – вновь прозвучал вопрос и Отто, встретился глазами с дядей. – Хм...Я бы в твои годы ответил не задумываясь. Видно твоя матушка постаралась...

  Отложив в стороны чашку, он со вздохом встал с кресла и подошел к окну, за которым сновали солдаты. Он долго смотрел на суету за окном и казалось уже совсем забыл про свой вопрос.

  – … Знаешь, Отто где будет решен исход этой войны? Где будет поставлена жирная точка, которая завалит своими останками проигравших? – вдруг, спросил он, неожиданно поменяв тему, чему, стоит отметить, сам Отто был несказанно рад.

  … Эскадрилья зависла над очередным квадратов, который был определен как место наиболее вероятного расположения крупного отряда партизан. Несколько слов по радио и бомболюки на бомбардировщиках открылись практически синхронно. Почти четыре сотни небольших бомб отправились в свой последний полет к земле. Переворачиваясь в воздухе, сверкая зелеными и красными боками, они стремительно падали вниз. За какие-то секунды бесконечное море зелени, раскинувшееся далеко внизу, покрылось черными подпалинами и прорехами, из которых взлетали вверх сполохи ярко оранжевого огня. Одна вспышка следовала за другой! Слепило глаза от нестерпимого света! Бомбардировщики легли на обратный курс, домой, где их ждал заслуженный отдых. А за ними оставались километры огня и зеленого дыма, поглощавшие все новую и новую площадь...

  – На Английских островах, дядя? – задумчиво предположил молодой офицер, с интересом смотря на родственника. – Вы Британию назвали точкой?

  – Так думают многие из Генерального штаба. И не обижайся на меня, племянник, но эти люди окончательно пропили все свои мозги! – невесело проговорил дядя. – Эта война решится не в Африке, как думает любимчик фюрера Роммель! – чувствовалось, что глава СД в свое традиционное кофе добавил несколько больше коньяка, чем обычно. – И даже не в Москве, как думает сам фюрер! Мне смешно... , – лицо его являло разительный контраст с его словами. – Неужели русские сложат оружие, когда сапог немецкого гренадера промарширует по брусчатке Красной площади? Не уж то из этих чертовых лесов в нас больше никто не будет стрелять?

  Отто несколько напрягся, чувствуя, как разговор переходит в опасное русло.

  – Нет, мой мальчик! Нет! Все глубоко ошибаются, – уверенно продолжил он, не обращая на реакцию племянника. – Эта война решиться здесь! Здесь, в эти проклятых лесах, окончательно станет понятно, кто станет победителем... Наследники ариев или недочеловеки... Как и прежде, как и тысячи лет назад, во времена яростного Одина и мудрого Локи, все решиться здесь – на территории Рагнарёка!

  Лейтенант чуть отпрянул от исходившего безумством дяди. «Что с ним? Какой к черту Один? Логи? Откуда это все? Рагнарёк?! – Отто был близок к тому, чтобы выбежать из помещения и звать кого-нибудь на помощь, чтобы утихомирить родственника. – О чем он говорит? Совсем что-ли от крови спятил?». Вдруг, сжимавший в ярости кулаки генерал рассмеялся. Сам переход от безумного маньяка, от которого можно было ожидать всего чего угодно, к спокойному и уверенному в себе человеку произошел настолько неожиданно, что был практически незаметен.

  – Ха-ха-ха-ха! Отто, сукин ты сын! Видел бы ты себя в зеркале! – задыхался от смеха глава Сд, не сводя глаз с племянника. – Надеюсь ты не поверил во весь этот бред про Одина и Рагнарёк?! – судя по глазам Отто, тот еще больше уверился в безумии своего дядюшки. – Отто, я пошутил лишь про древних богов, и только лишь про это... Ты меня понял?! – привычная маска вновь вернулась на его лицо. – Здесь сосредоточение всего! Уж поверь мне старику, что происходящие здесь в последнее время события будут иметь далеко идущие последствия... для всех нас... И я имею ввиду не наш корпус, не наши войска и даже, не приведи Господи, Рейх. Я говорю обо всем мире! Так! Собирайся! Хватит нам здесь торчать! Мы едем смотреть это действо из особой ложи!

  Он стремительно увлек за собой лейтенанта и вышел из кабинета.

  – Приготовить машину и сопровождение! Связь с группой капитана Либера! Мы выезжаем к нему!

  Даже в таком состоянии, Отто поежился от неприятного озноба, услышав фамилию капитана Либера. Командир второй особой группы СД, капитан Либер пользовался в войсках славой жестокого головореза, которая, стоит заметить, была им полностью заслужена.

  – Господин генерал, все готово!

  – Отто, где ты там пропадаешь?

  Через несколько минут небольшая колонна из черной штабной машины, двух кургузых бронетранспортеров Sd Kfz 251/1 со звеньями массивных траков на бампере, замыкающих колонну, и трех грузовиков с солдатами.

  – Посмотрим, как он пережил мой маленький подарок, – негромко пробормотал генерал, садясь на заднее сидение.

  – Вы что-то сказали дядя? – переспросил Отто, который не расслышал последней дядиной фразы.

  – Все же, дорогой Отто, ты так и не ответил на мой вопрос, – генеральский голос прозвучал неожиданного глухо, словно из какой-то глубоко ямы. – Ты бы хотел убить бога?

  … Сажая свой самолет, командир эскадрильи увидел очередную взлетающую группу бомбардировщиков, которая судя по курсу, направлялась точно в том же направлении, откуда прилетели и они.

  – Разве можно убить Бога, дядя? – недоуменно и с плохо скрываемым недовольством пробормотал лейтенант. – Бога невозможно убить! Это существо иного порядка, для которого все наше оружие лишь безобидные игрушки. Дядя, мы же букашки перед ним! Самые обычные букаши, которые настолько мелкие и ничтожные, что в своем величии Господь их даже не замечает!

  – А вот тут ты глубоко ошибаешься, – произнес генерал, расстегивая ворот кителя и обнажая вспотевшую шею. – Бога можно убить! А в нашем случае это нужно сделать, чтобы..., – он сделал многозначительную паузу и продолжил. – чтобы стать его наследником! Всего того, что твориться здесь не знает никто! Ни гауляйтер, ни Мейр, ни фюрер... Никто, кроме двух … хотя уже нет... кроме меня и нескольких человек в Берлине. Ты готов узнать это?

  Лейтенант аж вспотел от осознания того, что здесь и сейчас происходят настолько значительные события, что ни его жизнь ни жизни окружавших его людей не значили ни чего. В этот момент он даже не подозревал, насколько близко к истинному пониманию дел он находился.

  – Да, дядя. Я готов. Вы можете мне полностью доверять, – твердо сказал Отто. – Никто из рода Шееров никогда не предавал Германию.

  – Хорошо, мой мальчик. Я и не сомневался, что ты меня поймешь, – улыбнулся генерал, на какие-то мгновения превращаясь в самого обычного добродушного человека. – Где-то в этих лесах находится одна лаборатория русских. Я не знаю как наша разведка могла прошляпить ее, но, поверь моему опыту, русские всегда могли хранить свои настоящие секреты. По всей видимости, они здесь обосновались достаточно давно, потому что мы перерыли тонны местных документов, но так и не нашли об этой лаборатории никаких упоминаний. Возможно, лаборатория здесь работала еще раньше. Пока мы не знаем.

  Генерал откинулся на сидение и на несколько минут замолчал, о чем-то задумавшись. Его глаза были закрыты, а бледные губы что-то шептали.

  – … Мои берлинские коллеги уверены, что здесь разрабатывали новейшие виды оружия, более мощные виды взрывчатых веществ, химическое оружие... Эти догадки основаны не на пустом месте, Отто. Еще недавно тут происходили страшные вещи! В прифронтовой полосе творился настоящий ужас! Солдаты гнили заживо от неизвестной болезни. Каждый день фиксировались массовые самоубийства. Десятки солдат вместе со всей техникой, оружием, боеприпасами бесследно пропадало в лесах Все это засекречено и скрывается. В Берлине до сих пор не в курсе настоящих масштабов случившегося... Многие погибли, кто-то переведен в другое место, третьим заткнуло рот гестапо.

  Несколько раз во время рассказа Отто ловил себя на том, что с явным звуком закрывал открывавшийся от удивления рот.

  – Но я не уверен, Отто, что они занимались тут только оружием, – тяжело вздохнул генерал, почему-то поправив висевшую на поясе кобуру. – Думаю, дело вовсе не в оружие... Совсем не в оружие. Эти, чертовы сумасшедшие, копались в мозгах людей, – взгляд генерала был какой-то странный, словно он узнал что-то настолько грандиозное, настолько ужасное, настолько противоречащее его принципам и нравственным установкам, что ввело его в ступор. – Они копаются там как у себя комоде с грязным бельем. Для них вообще нет ничего святого! Эти проклятые комиссары совершено сошли с ума!

  – Копаются в мозгах? – задумчиво переспросил Отто. – Но мне кажется наша медицина тоже занимается чем-то подобным..., – он пытался вспомнить, где он читал или от кого слышал про исследования мозга в германских клинках, но у него никак не получалось.

  – Вот именно наши ученые занимаются, Отто! – генерал яростно мотнул головой. – Они занимаются... только занимаются непонятно чем! Я уверен, что у русских все получилось! Понимаешь, тогда все складывается. Я долго размышлял над тем, что тут происходит. Я путался понять, почему мы просто топчемся на месте и ничего не можем сделать... Специальные отряды, егерские группы, первоклассные агенты, много ходовые комбинации... Мы перепробовали все, буквально все. Да на Западе даже самой толики этого хватало, чтобы из постели британской королевы вытащить всех ее любимых собачек. И тогда меня осенило! Я понял все... Все мгновенно встало на свои места...

  Вдруг машина резко остановилась. Через полуоткрытое окно пахнуло неприятным запахом – каких-то химикатов, густо замешанных на горечи пожара. От колонны отбегали солдаты с большими вещмешками на боку, подгоняемые офицерами. Бронетранспортеры, фырча моторами, занимали выгодные места для обстрела чуть в стороне. Прямо перед колонной открывалось ПОЖАРИЩЕ! Это было не лесное пожарище с обугленными деревьями, оставшееся от не потушенного костра. Нет! Вместо леса перед застывшими людьми и техникой стояли редкие прожженные насквозь стволы деревьев. Если всматриваться со стороны, то создавалось впечатление, что кто-то огромный с самого верху щедрой рукой вылил горючую жидкость, которая медленно проедала древесину мощных дубов, стройных берез...

  – Что, получили? – лейтенант даже не заметил, как его дядя, несмотря на всю свою массивность и легкою хромоту, выскочил из машины. – Получили мой подарок?! Да?! – он сделал несколько шагов вперед, когда подскочивший офицер остановил его.

  – Господин генерал, это опасно, – капитан, протягивал ему уродливый противогаз. – Газ.

  99

  12 июня 1942 г. окружной немецкий военный госпиталь г. Лиды. На огороженную территорию въехали несколько грузовиков, брезентовые крыши которых превратились в настоящие лохмотья.

  – Как там, камрад? – полный санитар протянул вытащенную из кармана сигарету шоферу. – Паршиво?

  – Паршиво, – подтвердил тот, прикуривая у первого. – Вторая рота нарвалась на засаду. Плотный огонь. Напарник говорил, что в этих проклятых оврагах сотни три партизан засело. До сих пор идет бой.

  Оба замолчали, наблюдая, как из кузова начали выгружать стонущих раненных. Перевязанные бинтами, потерявшими свою белизну, пехотинцы с трудом выползали из глубины.

  – Слушай, камрад, я чего хотел спросить..., – начал санитар, переводя взгляд на водителя.

  – Курт! Сволочь! Опять ты здесь! – со стороны госпиталя раздался противный визгливый голос, по которому сразу и не определишь кому он принадлежит – мужчине ли женщине. – На передовую захотел?!

  – Я здесь, господин капитан! – делая услужливо-преданное лицо, санитар выскакивает из-за машины. – Я здесь! Помогал вытаскивать раненных, господин капитан! Вот! – его вытянутые перед собой руки были, действительно, выпачканы в чем-то буром и темном.

  – Смотри у меня, – чуть подобрел голос. – Загремишь на фронт... Раненных проверяете? Я же говорил, всех поступающих в госпиталь прежде всего проверить, – чувствовалось, что буря не только не прошла, но и наоборот, начинает вновь набирать обороты. – Уроды! Забыли, что тут было?! Олухи! Курт! Все раненных, немедленно, проверить!

  Чертыхаясь про себя, санитар побежал к своим подчиненным.

  – Вот, баварский кретин... Не сидится ему..., – бормотал он, задыхаясь от бега. – Проверка, проверка. Зачем? Все уже давно прошло, – остановившись около молодых солдат, он закричал. – Чего встали?! Слышали, что приказал господин капитан?! Срочно проверить всех раненных на предмет...

  Молодые солдаты, недавно прибывшие с пополнением и совершенно ничего не слышавшие о карантинных мероприятиях. Все эти прошлые события для них были страшилками ветеранов, которым не стоило верить.

  – Смотрите сюда молокососы, – со вздохом проговорил Курт. – Первым делом необходимо осмотреть характер наружных повреждений. Обращать особое внимание на наличие небольших язв, странных ран, глубоких порезов..., – он приподнял голову одного из раненных, провел рукой по его макушке, коснулся шеи. – После этого следует провести осмотр глаз и рта...

   Его короткие в заусенцах пальцы привычно скользнули по короткому ежику волос на голове очередного раненного и на мгновение замерли. Он что-то нащупал. Какой-то инородный бугорок – небольшая плотная шишка. Указательный палец осторожно ее коснулся. Потом растопыренная пятерня двинулась дальше и сразу же опять замерла.

  – Что это такое? Я что-то не пойму.., – он еле слышно шептал; со стороны могло показаться, что санитар с вечно плутоватым лицом просто шевелит губами. – Не пойму..., – предательский холодок возник где-то то глубоко внутри него. – Да, нет..., – он дернул голову солдата вниз, показывая затылок. – Не может быть...

  Раненный солдат что-то недовольно мычал, не понимая причину столь продолжительного осмотра.

  – Да, заткнись ты! – рявкнул на него санитар. – Наклони голову! – он уже все понял. – Ну!

  Голова солдата запрокинулась глубоко вперед, обнажая давно немытую шею. Между пропотевшим воротом кителя и волосяной каймой пролегли тонкие белесые ниточки, концы которых уходили под одежду.

  – Святая Дева Мария, – негромко выводили бледные без единой кровинки губы. – Спаси!

  На ватных ничего не чувствующих ногах он поднялся и не обращая ни на кого внимания пошел в сторону входа в госпиталь. В суматохе, традиционно сопровождавшей прибытие очередного транспорта с раненными, на шатающегося из стороны в сторону санитара никто бы не обратил внимание если бы не одно «но»... Это «но» звалось капитаном медицинской службы Фритцом Отмаейром – обладателя страшно занудливого характера и противного визгливого голоса. Полноватый, в вечно засаленном кителе, он брезгливым выражением лица наблюдал за осмотром раненных.

  – Курт! – раздался его вопль, заставивший суетящихся солдат двигаться еще быстрее. – Курт, что это такое?

  Его крошечные, «поросячьи» глазки грозно уперлись в шагающего в прострации санитара. Взгляд опытного врача сразу же отметил странную походку своей обычной жертвы, затуманенные глаза.

  – Опять напился, скотина?! – заревел он, когда между ними осталось несколько шагов. – Грязная свинья, ты позоришь честь мундира немецкого солдата...

  Остановившийся перед ним санитар, действительно. Застыл в странной позе. Его руки, мелко подрагивающие из стороны в стороны, были вытянуты перед лицом. Казалось, он что-то пытался в них увидеть – что-то страшное и отвратительное.

  – Смотреть мне в глаза, пьяная рожа! – одновременно с криком, капитан залепил ему пощечину. – Скотина!

  Голова от удара дернулась и все... В ответ не было ни пьяных оскорблений, ни ненавистного взгляда. На капитана смотрели глаза совершенно безумного человека – расширенные с скукожившимся зрачком.

  – Надо продезинфицировать спиртом, – потерянным голосом прошептал санитар, несколько раз качнув руками перед лицом капитана. – Обязательно надо продезинфицировать спиртом... Обязательно.

  – Что?! – удивленно пробормотал начальник госпиталя, пораженный такой наглостью своего подчиненного. – Спирт?! Охрана! Быстро сюда! Охрана! – звуковой сиренной проревел он.

  – Спиртом, господин капитан, обычным спиртом потереть надо, – мягко продолжал повторять санитар, тщательно рассматривая свои ладони. – Спиртиком протер и все! И не будет никакой ЭПИДЕМИИ...

  Волшебство! Удивительная метаморфоза! За какие-то доли секунды, которые прошли от прозвучавших звуков и до момента их понимания, все изменилось.

  – Эпидемия? – непонимающе, но в тоже время крайне обеспокоено, переспросил капитан; его мозг сразу же выцепил грозный термин, за которым стояла смерть. – Что за эпидемия, чертов ты пьяница?! Да, стойте вы уже! – проорал он на подбежавший патруль. – Что за эпидемия? Говори же, говори! – пухлые ладошки словно клещи вцепились в воротник санитара и начали его с силой трясти? – подбежавшие солдаты тревожно переглянулись.

  – Проклятие Святого Лазаря, – вдруг прошептал тот после энергичных встряхиваний. – Это снова она! Она вернулась! – глаза пожилого солдата с такой обреченностью посмотрели на капитана, что ему стало не по себе. – Это божья кара... Это точно божья кара, – налет безумия вновь поселился в его взгляде. – Он нас наказывает за наши преступления!

  Капитан в растерянности отпустил его китель, после чего санитар мешком свалился ему под ноги. В этот момент его привлек громкий вскрик, раздавшийся со стороны недавно приехавшей группы раненых. Человек пять – шесть с удивлением смотрели, как на земле корчился от боли один из них. Еще секунду назад он был в порядке... Его звали Вилли Бранд, рядовой первого класса. Именно он, как позднее напишут учебники и справочники, официально был признан первой жертвой новой волны Эпидемии...

  – Что вы смотрите? Остолопы, сделайте же что-нибудь! – начальник госпиталя, растолкав столпившихся солдат, подбежал к упавшему. – Расстегните его китель! Да, быстрее, быстрее!

  Громко орущего солдата несколько человек прижало к земле, жестко зафиксировав извивающееся тело. Один и подбежавших санитаров с треском разорвал китель, обнажая потемневшую от крови и пота майку.

  – А-а-а-а-а! – продолжал завывать раненный. – А-а-а-а-а! – Дюжие гренадеры с трудом сдерживали рвущееся вверх тело. – А-а-а-а-а! – его туловище то и дело скручивали судороги. – А-а-а-а-а! – красное лицо с выученными от боли глазами мотало из стороны в сторону.

  Когда майку завернули, капитан вздрогнул. Не веря своим глазам, он жестом вывернул белье еще выше. «Та же картина, – пронеслось у него в голове. – Многочисленные кровоточащие язвы небольшого размера, из которых выходят нитеобразные выделения... Словно паразиты... Они повсюду, как и в прошлый раз...». Его окаменевший взгляд упал на крупные волосатые руки солдата, который придерживал майку. Бледно-розовая кожа пальцев то и дело касалась живота раненного, когда его в очередной раз пробивала судорога. «Значит, болезнь Святого Лазаря вернулась (за отдельные сходные с проказой особенности развития болезни, поразившей немецкие войска в районе Барановичей осенью 1941 г., ее прозвали болезнью Святого Лазаря)». Он машинально посмотрел на часы. Было почти два часа дня. «Выходит, еще около шести – семи часов до активной фазы...». В этот самый момент он с ужасом осознает, что уже не успевает спастись. Никто из тех, кто находится, уже не успевают что-то предпринять для своего спасения. «Они все покойники, – его взгляд на мгновение задержался на насторожившейся охране госпиталя, потом он вновь уткнулся глазами часы. – Нет, мы все покойники».

  – Его в операционную! Готовиться к операции! – наконец-то, капитан принял решение и от этого сразу же стало легче. – Бегом. И горячей воды, и спирта! Много! Выполнять! – охрипшего солдата быстро спеленали как младенца и понесли внутрь здания. – Вы, за мной! – его взгляд воткнулся в патрульных. – У нас мало времени! В мой кабинет...

  Через несколько минут он уже был в своем кабинете и рвал телефонную трубку.

  – Комендатуру, срочно! Дверь, прикройте дверь! – последнее он крикнул стоявшим в проходе солдатам. – Да, комендатуру! Быстрее! Госпиталь на связи! Дежурного!

  Год назад, после того, удалось локализовать а потом и ликвидировать вспышку неизвестного заболевания, была разработана секретная инструкция для действия в случае повторения событий. Первым пунктом в ней стояло оповещение высшего командования территории.

  – Дежурный! – в трубке кто-то бодро представился. – Говорит капитан... начальник Окружного госпиталя в г.Лиды. В госпитале эпидемия! Код «Красный». Повторяю: в госпитале эпидемия! Код «Красный»! Прошу обеспечить карантин территории..., – внезапно связь прервалась; гудки перестали идти. – Черт!

  – Капрал! – начальник госпиталя позвал старшего группы.

  – Я, господин капитан!

  – В госпитале чрезвычайная ситуация, – капитан говорил медленно, четко выговаривая каждое слово; в это время он из ящика стола вытащил свой именной пистолет и расстегнув пустую кобуру, вложил его на место. – Приказываю собрать в госпитале весь персонал! Перекрыть все входы и выходы. Все имеющиеся в распоряжении подразделения должны обеспечить внутренний и внешний карантин здания. Никого не выпускать и не впускать! После обеспечения карантина, вам необходимо ждать новых распоряжений! Запрещается покидать территорию госпиталя! Понятно!?! Я в операционную! Выполнять!

  В сторону операционной он шел со спокойной душой. Все что от него зависело, он сделал. Почти все... Единственное что, еще было в его силах, это постараться хотя бы попытаться разобраться в том, что это за болезнь. А остальное уже не имело никакого значения! Если его послание дошло до адресата, то они все уже не жильцы и через несколько часов всю эту территорию могут сравнять с землей. «Да... нового лагеря больше не будет. Это слишком опасно, – рассуждал он, пока шел к операционной. – Точно, никто не будет рисковать! Поэтому вперед...».

  В принципе, врач был не так далек от истины. В тот момент, когда его пальцы в резиновой перчатке, коснулись ручки двери в операционной, сообщение о начале эпидемии уже дошло до адресата. Еще через полчаса на одном из полевых аэродромов началась экстренная подготовка к взлету всех имевшихся в наличии бомбардировщиков. Десятки солдат носились как угорелые, заправляя машины и готовя боезапас. Еще через час тяжелые машины поднялись в воздух и направились в сторону г. Лиды.

   … Со стороны входа раздалась гулкие звуки выстрелов. Кто-то громко закричал. Следом вновь зазвучали выстрели. Резкое тявканье карабинов сменилось чечеткой автоматных очередей. По старым деревянным полам коридора загрохотали сапоги гренадеров.

  100

  Ранним утром 2 июля 1942 г. аэродром Лагерлегфельд под Мюнхеном был внезапно оцеплен войсками СС. Семь тяжелых грузовиков с характерной символикой на кабинах не сбавляя скорости проехали на территорию аэродрома. Не обращая никакого внимания на удивленную аэродромную обслугу подразделения СС быстро вязли под свой контроль ключевые объекты аэродрома.

  – Да, господин … Так точно, господин майор! – испуганно поддакивал полный капитан, которого бесцеремонно выдернули из своего кабинета, где он мирно дремал. – Все будет готово в самые сжатые сроки!