Текст книги "Хор тысячелетий (СИ)"

Автор книги: romaletta

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 48 страниц)

Чувствовать его магию, словно солнечный свет согревавшую все вокруг, восхищаться переливающимися гранями его мыслеобраза, – ничто не могло сравниться с этим наслаждением. Блейза переполнял какой-то детский восторг, будто он впервые увидел настоящее волшебство.

Несмотря на все уговоры Снейпа, Лили решила с началом учебного года переехать на Гриммо. Сириус был этому факту очень рад: сидеть в одиночестве в доме ему порядком надоело, и даже Лунатик, старавшийся каждую свободную минуту уделять ему, появлялся редко: Дамблдор нагрузил его какими-то заданиями на благо Ордена.

Блэк злился, но молчал, планомерно опустошая винный погреб.

Перед самым первым сентября Гарри и Северус повезли Лили в дом на Гриммо. Юноша видел, что профессор просто места себе не находит, хотя внешне Снейп оставался совершенно невозмутим. Лили щебетала всю дорогу по маггловскому Лондону, а Северус сжимал ее руку, и на бледных щеках профессора играли желваки.

– Северус, ну что ты как маленький? – увещевала колдунья, – Это одно из самых безопасных мест в Британии, мне совершенно ничего не угрожает...

– Кроме его обитателей, – уточнил волшебник, глядя прямо перед собой.

– Ой, да брось, мы же однокурсники, – Лили резко остановилась, и Гарри чуть не врезался в них.

Обогнув волшебников, он медленно поплелся вперед, глядя на тротуарные плиты перед собой. Лили обхватила ручками лицо Северуса и притянула к себе. Снейп прижался лбом к ее лбу и обнял волшебницу за плечи.

– Со мной все будет хорошо. Ты будешь навещать меня, когда захочешь: сюда гораздо удобнее перемещаться прямо из Хогвартса, чем в долину... Северус, я люблю тебя, – колдунья поднялась на цыпочки и невесомо коснулась его губ своими.

Дом номер 12 на площади Гриммо выглядел совершенно заброшенным. Гарри стал подниматься на крыльцо по истертым каменным ступеням, не отрывая глаз от видавшей виды двери. Черная краска на ней потрескалась и местами осыпалась. Серебряный дверной молоток был сделан в виде извивающейся змеи. Ни замочной скважины, ни ящика для писем не было.

Снейп один раз стукнул в дверь волшебной палочкой. Гарри услышал много громких металлических щелчков и звяканье цепочки. Дверь, скрипя, отворилась. Переступив порог, Гарри попал в почти полную тьму прихожей. Пахло сыростью, пылью и чем-то гнилым, сладковатым. Ощущение – как от заброшенного здания. Раздалось тихое шипение – и на стенах ожили старинные газовые рожки. В их слабом мерцающем свете возник длинный мрачный коридор с отстающими от стен обоями и вытертым ковром на полу. Над головой тускло отсвечивала затянутая паутиной люстра, на стенах вкривь и вкось висели потемневшие от времени портреты. Из-за плинтуса до Гарри донеслось какое-то шебуршание. И люстра, и подсвечники на расшатанном столе были оформлены по-змеиному. Вдоль лестницы были прибиты к стене отрубленные головы домашних эльфов.

Лили с любопытством оглядывалась. Волшебники прошли мимо битых молью портьер, миновали большую подставку для зонтов, сделанную, казалось, из отрубленной ноги тролля, и начали подниматься по темной лестнице. И тут женщина увидела несколько сморщенных голов, расположенных в ряд на декоративных пластинах, которые Гарри приметил еще из прихожей. Волшебница вскрикнула от неожиданности.

– Тише, Лилс, – начал Снейп, – не то разбудишь...

Но конец фразы потонул в ужасном, пронзительном, душераздирающем визге.

Траченные молью бархатные портьеры, мимо которых они прошли раньше, раздернулись, но никакой двери за ними не было. На долю секунды Гарри почудилось, будто он смотрит в окно, за которым стоит и кричит, кричит, кричит, точно ее пытают, старуха в черном чепце. Потом, однако, он понял, что это просто портрет в натуральную величину, но портрет самый реалистичный и самый неприятный на вид из всех, что ему когда-либо попадались.

Изо рта у старухи потекла пена, она закатила глаза, желтая кожа ее лица туго натянулась. Вдоль всего коридора пробудились другие портреты и тоже подняли вопль, так что Лили невольно зажмурилась и закрыла уши ладонями.

Северус и Гарри кинулись к старухе и попытались задернуть портьеры, но ничего не вышло, а она завизжала еще громче и подняла когтистые руки, точно хотела расцарапать им лица.

– Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков…

На верху лестницы показался мужчина с длинными черными волосами.

– Закрой рот, старая карга. ЗАКРОЙ РОТ! – рявкнул он, хватаясь за портьеры, которые от неожиданности выпустил Гарри.

Лицо старухи стало мертвенно-бледным.

– Ты-ы-ы-ы! – взвыла она, вылупив на мужчину глаза, – Осквернитель нашего рода, гад, предатель, позорище моей плоти!

– Я сказал: ЗАКРОЙ РОТ! – рявкнул он опять, и с колоссальным усилием они со Снейпом сумели наконец задернуть портьеры.

Вопли старухи утихли, и воцарилась гулкая тишина.

Отводя со лба длинные темные пряди и дыша чуть чаще обычного, к Гарри повернулся его крестный отец Сириус.

– Ну, здравствуй, Гарри, – хмуро сказал он. – Ты, я вижу, уже познакомился с моей мамашей.

– С твоей…

– Да-да, с моей дражайшей престарелой матушкой, – сказал Сириус. – Мы хотели ее убрать на месяц-другой, но, видимо, она подействовала на изнанку холста Заклятием вечного приклеивания, – мужчина усмехнулся, – О, Нюниус. Привет, – Сириус хотел сказать что-то еще, но тут из-за спины зельевара показалась третья гостья, – Лили?!

====== Глава 64. Белое не черное, а черное – не белое ======

Собрание Ордена Феникса произвело на Гарри удручающее впечатление. Несмотря на то, что на Гриммо собрались взрослые волшебники, юношу не покидало впечатление, что они не до конца понимают, что и зачем делают. Сначала все водили хороводы вокруг Лили, ахали и охали. Снейп стоял в стороне – Гарри заметил, что его вообще недолюбливают в Ордене, не доверяют что ли?.. Словно “терпят из милости”. Юноше стало противно.

После того, как все успокоились относительно Лили, состоялась настоящая свара на тему, стоит ли Гарри вводить в курс дела. Какое вообще у них дело?.. Волан-де-Морт действовал пока средствами устрашения, и поймать его или его приспешников никак не удавалось. Однако вокруг таинственных “подробностей” чуть было не разгорелся настоящий скандал. Первым начал, конечно, Сириус, предложив Гарри задавать любые вопросы, хотя точно знал, что это вызовет шквал критики.

– Он не член Ордена Феникса! – заявила миссис Уизли. – Ему только пятнадцать лет, и…

– И он перенес столько же испытаний, как и большинство членов, – возразил Сириус. – А кое-кого и позади оставил.

– Я не собираюсь принижать то, что он совершил! – закричала миссис Уизли. Ее кулаки на подлокотниках кресла подрагивали. – Но он же еще…

– Он не ребенок! – раздраженно сказал Сириус.

– Но и не взрослый! – Щеки миссис Уизли зарделись. – Он – не Джеймс, Сириус!

– Спасибо, Молли, но я неплохо представляю себе, кто он такой, – холодно ответил Сириус.

– Вовсе в этом не уверена! – воскликнула миссис Уизли, – Иногда ты говоришь о нем так, словно это твой лучший друг воскрес!

– Что в этом плохого? – спросил Гарри.

– То, Гарри, что ты – не твой отец, как бы ты ни был на него похож! – ответила миссис Уизли, по-прежнему сверля глазами Сириуса. – Ты еще учишься в школе, и взрослым, которые за тебя отвечают, не следует об этом забывать!

– Ты хочешь сказать, что я безответственный крестный отец? – повысил голос Сириус.

– Я хочу сказать, что ты, Сириус, имеешь склонность к безрассудным поступкам, из-за чего Дамблдор требует, чтобы ты не выходил из дому и…

– Давай-ка лучше оставим в стороне указания, которые я получаю от Дамблдора! – громко перебил ее Сириус.

– Извините, пожалуйста, что вмешиваюсь, – произнесла Лили ледяным тоном, и все резко замолчали, – но пока еще Гарри – мой сын. И я бы попросила, Молли, не забывать об этом.

– Что касается меня, – тихо начал Люпин, отводя взгляд от Сириуса и встречаясь глазами с миссис Уизли, быстро повернувшейся к нему в надежде обрести наконец союзника, – я считаю, что лучше пусть Гарри узнает факты от нас, чем получит их в искаженном виде от… других.

Выражение его лица было мягким, но Гарри не сомневался: уж Люпин-то не даст в обиду Лили. Юноша видел, что он очень тепло относится к колдунье, пожалуй, по-настоящему по-дружески, в отличие от фальшивых улыбок многих.

– Так, – произнесла миссис Уизли, тяжело дыша и все еще оглядывая стол в тщетных поисках поддержки, – ну что ж… я вижу, я в меньшинстве. Я только вот что скажу: у Дамблдора наверняка были причины для того, чтобы не позволять Гарри знать слишком много. Я как человек, принимающий интересы Гарри близко к сердцу…

– Он не твой сын, – тихо сказал Сириус.

– Все равно что сын! – яростно возразила ему миссис Уизли.– Кто еще у него есть?

– У него есть я! – хором произнесли Сириус и Лили.

– Так-то оно так, – поджала губы миссис Уизли, – но беда в том, что тебе трудновато было о нем заботиться, пока ты сидел взаперти в Азкабане. А ты... милочка, вообще особый случай.

Гарри вдруг понял, что миссис Уизли почему-то считает Лили... недостойной? Неполноценной? И тут Блэк вдруг совершил поступок, который сильно удивил юношу.

Сириус начал подниматься со стула, лицо его побелело:

– Да как ты смеешь в моем доме так отзываться о жене моего лучшего друга?! О матери моего крестника!

Молли попятилась.

– Молли, из собравшихся за этим столом ты не единственная, кто печется о Гарри, – резко сказал Люпин. – Сириус, сядь!

– Кем бы вы меня ни считали, Молли, – подала голос Лили, и Гарри удивился, насколько спокойно он прозвучал в этой напряженной звенящей тишине, – но Гарри – МОЙ сын. И он имеет право знать правду. Смотрю я на вас, – волшебница поджала пухлые губки, – грызетесь из-за ерунды, преисполнены собственной важности, словно забота о Гарри каким-либо образом способна возвысить вас над другими. Гарри – не памятник, он живой человек. А вы говорите о нем в третьем лице, как о предмете, словно его тут нет и он не слышит вас.

В гробовой тишине раздались несколько хлопков в ладоши:

– Браво, Лилс, – глубокий баритон мастера зелий заставил всех вздрогнуть.

Выделенную для Лили спальню Снейп очистил от всевозможных магических паразитов вроде пикси, выгнал из-под кровати боггарта. Женщина подошла к волшебнику и обняла его сзади, прижимаясь к напряженной прямой спине:

– Спасибо, мой рыцарь, – проговорила она куда-то в район лопаток.

Северус накрыл ее ручки ладонью:

– Может, передумаешь?.. Лилс, они все... Я чувствую, они враждебно настроены. Может быть, это я виноват?.. Меня они презирают, но я давно привык, мне, в общем, совершенно плевать на их мнение... но...

– Что ты, Северус, уж ты-то точно ни в чем не виноват, – горько усмехнулась колдунья, – Это старая история. Не бери в голову.

Северус повернулся к ней лицом и, наклонившись, нежно поцеловал.

– Если что, только дай знать. Я сразу заберу тебя отсюда.

– И переубиваешь половину Ордена? Лорд будет счастлив, – усмехнулась Лили. – Не переживай, я не дам себя в обиду. Иди, скоро уже прибудет Хогвартс-Экспресс, а ты до сих пор даже не в Шотландии, – женщина поднесла к губам руки зельевара и поцеловала основание безымянного пальца, где, скрытое чарами от посторонних глаз, можно было почувствовать простое по форме кольцо из сплава платины и розового золота.

Несмотря на то, что Гарри пришлось отправляться в школу не из Долины, юноша радовался, что Лен и Ролар оставались в безопасности. Нападения Пожирателей Смерти на мирных граждан продолжались, и несмотря на то, что вампирам, особенно Повелителю, маги почти не угрожали, сердце юного волшебника было не на месте.

За время, проведенное им в компании Сириуса и Люпина на Гриммо, Гарри успел поближе узнать своего крестного и даже проникнуться к нему симпатией. Несмотря на однозначно взбалмошный и совершенно безбашенный нрав, Сириус оказался интересным и веселым собеседником, чем-то напоминая Ролара. Единственное, что настораживало Гарри в крестном, было его пристрастие к алкоголю, под воздействием которого волшебник часто смотрел на юношу ТАКИМ взглядом, что по спине у Гарри бежали мурашки.

Не вполне понятны были Гарри взаимоотношения между Лили и мародерами. Сириус однозначно чувствовал перед ней какую-то вину, и Гарри полагал, что это из-за происшествия на свадьбе. С Римусом Лили держалась более по-дружески, можно даже сказать, тепло. Люпин отвечал ей тем же. Вообще, оборотень очень часто компенсировал своей мягкостью и рассудительностью взбалмошность Сириуса, и Гарри совершенно откровенно считал их удачной парой. Жаль только, что Сириус явно скорее позволял Римусу себя любить...

Размышляя над этим, Гарри раскладывал вещи в спальне факультета, когда в комнату, весело пикируясь, ввалились одноклассники: Гарри прибыл в школу каминной сетью, минуя поезд.

– Привет, Потти, – Драко хлопнул его по плечу и плюхнулся на постель Гарри, – Ну что, для Избранного холопский поезд уж и не крут?..

– Ну, разумеется, Малфой, – Гарри ухмыльнулся, – Избранные только на драконах летают... И на фестралах еще... И на гиппогрифах...

– И на василисках, – вторил ему Драко.

– Ага, только низенько-низенько, – серьезно подтвердил Гарри, и все рассмеялись, – Это только Слизеринским Принцам боязно застудить филейную часть, и поэтому они предпочитают возить ее в комфортабельных купе.

– Повежливей, Поттер, иначе будешь наказан, – проговорил, растягивая слова, Малфой, чьи прилизанные светлые волосы и острый подбородок были точной копией отцовских. – Видишь ли, меня, в отличие от тебя, назначили старостой, и поэтому я, в отличие от тебя, имею право наказывать провинившихся.

– Неужели с собственного факультета?! – Гарри в притворном ужасе заломил руки, и все опять рассмеялись.

Отправляясь в Большой зал на приветственный пир, Гарри подумал, что что бы там ни изображал из себя Драко на публике, на самом деле он был очень приятным юношей, но, как большинство слизеринцев, не стремился это демонстрировать. Поравнявшись с Блейзом, Гарри тихо спросил:

– Ну как там, все нормально?.. – Блейз, в отличие от Гарри, до последнего дня каникул провел в Велибрии.

– Там – да, – многозначительно проговорил Забини, указывая глазами на белобрысую макушку однокурсника, – а вот здесь не очень.

– Да, я видел, Том призвал его отца, – шепнул Гарри.

– Не только в этом дело. Ал говорит, в этом году в Хогвартсе будет соглядатай из Министерства.

– Ты шутишь! – Гарри покачал головой, – Похоже, Фадж за нас всерьез взялся...

Подтверждая слова Забини, на пиру им был представлен новый преподаватель. Она выглядела, подумал Гарри, как чья-нибудь вечно незамужняя тетушка. Пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, она повязала голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, которую надела поверх мантии. Вот она чуть повернула голову, чтобы отпить из кубка, и Гарри, к своему ужасу, узнал это бледное жабье лицо и выпуклые, с кожистыми мешками глаза.

– Это же Амбридж!

– Кто-кто? – спросил Блейз.

– Она была на разбирательстве моего дела, это она работает у Фаджа!

– Кофточка что надо! – ухмыльнулся Драко.

Однако очень скоро им стало не до смеха.

====== Глава 65. ЗОТИ, ОД и другие буквы ======

Еще одним неприятным открытием для Гарри стала всеобщая травля со стороны других студентов: начитавшись той пиар-кампании, которую развернул Министр Магии на страницах “Ежедневного пророка”, родители многих учеников, да и сами ребята, стали считать Гарри сумасшедшим, а Дамблдора, который во всеуслышание говорил, что верит ему, – выжившим из ума стариком.

Блейзу, постоянно чувствующему негатив, направленный на лучшего друга, то и дело приходилось прогуливать уроки, отсиживаясь у подземного причала, подальше от других учеников, до того тяжело ему приходилось. Периодически, как правило, после выхода очередного пасквиля, ситуация обострялась, и Малфою приходилось как бы невзначай ходить ближе к Гарри, которого буквально атаковали своими нападками недалекие студенты.

– Проваливай к своим вонючим недоразложившимся кровососам, не порти тут воздух!

– Опять открываешь свой рот, Поттер? Оттуда падалью несет!

– Те, кто спит с тобой в одной спальне, – просто сумасшедшие!

– Сумасшедшие, вот как? К несчастью для тебя, дружок, я еще и староста! – осадил очередного наглеца Малфой, манерно растягивая слова. – Так что если не хочешь в наказание сидеть после уроков, думай, что говоришь!

Гарри был благодарен Драко за поддержку, но тем не менее попросил его больше не вмешиваться. Юноша подозревал, что если Темному Лорду донесут, что сын его Пожирателя защищает Гарри Поттера от нападок, Люциусу сильно не поздоровится.

Как ни странно, но на Седрика подобной травли не организовалось. Возможно, из-за того, что Хаффлпафф был гораздо более мирным и дружным факультетом, а может быть, потому, что Гарри был вечно в центре внимания...

Когда они вошли в класс защиты от Темных искусств, профессор Амбридж уже сидела за учительским столом.

На ней была та же, что и вчера вечером, пушистая розовая кофточка, макушку венчал черный бархатный бант. Невольно Гарри опять пришла на ум большая муха, по глупости усевшаяся на голову крупной жабе.

В классе все старались вести себя тихо: профессор Амбридж была пока что величиной неизвестной, и никто не знал, насколько строгим ревнителем дисциплины она окажется.

– Здравствуйте! – сказала она, когда ученики расселись по местам.

Несколько человек пробормотали в ответ:

– Здравствуйте.

– Стоп-стоп-стоп, – сказала профессор Амбридж. – Ну нет, друзья мои, это никуда не годится. Я бы просила вас отвечать так: «Здравствуйте, профессор Амбридж». Ещё раз пожалуйста. Здравствуйте, учащиеся!

– Здравствуйте, профессор Амбридж! – проскандировал класс.

– Вот и хорошо, – сладким голосом пропела профессор Амбридж. – Ведь совсем нетрудно, правда? Волшебные палочки уберем, перья вынем.

Некоторое время ученики выслушивали мнение нового преподавателя обо всех предыдущих, читали учебник по указке нового профессора, в общем, производили рутинные, совершенно бессмысленные, с точки зрения Гарри, действия. Однако поскольку урок был сдвоенный – у Слизерина и Гриффиндора одновременно, – то Гарри с интересом ждал, кто же из гриффов не выдержит первым. Конечно же, терпение лопнуло у Гермионы. Дождавшись, когда профессор ее вызовет, она произнесла деловым тоном:

– Мне неясны цели вашего курса, – профессор Амбридж вскинула брови.

– Ваше имя, будьте добры.

– Гермиона Грейнджер.

– Видите ли, мисс Грейнджер, цели курса, как мне кажется, должны быть совершенно понятны, если прочесть их внимательно, – нарочито ласковым голосом сказала профессор Амбридж.

– Мне они непонятны, – отрезала Гермиона. – Там ничего не говорится об использовании защитных заклинаний.

Последовала короткая пауза, во время которой многие ученики, наморщив лбы, перечитывали три цели курса, все еще остававшиеся на доске:

“1. Уяснение принципов, лежащих в основе защитной магии.

2. Умение распознавать ситуации, в которых применение защитной магии допустимо и не противоречит закону.

3. Включение защитной магии в общую систему представлений для практического использования.”

– Об использовании защитных заклинаний? – повторила профессор Амбридж с малюсеньким смешком. – Что-то я не могу представить себе ситуацию в этом классе, мисс Грейнджер, когда вам понадобилось бы прибегнуть к защитному заклинанию. Или вы думаете, что во время урока на вас кто-то может напасть?

– Мы что, не будем применять магию? – удивленно уточнил Гарри.

– На моих уроках желающие что-либо сказать поднимают руку, мистер Поттер.

Гарри и Гермиона мигом вскинули руки. На секунду задержав на Гарри взгляд выпуклых глаз с кожистыми мешками, профессор Амбридж обратилась к Гермионе:

– Да, мисс Грейнджер. Вы хотите еще что-нибудь спросить?

– Хочу, – сказала Гермиона. – Не в том ли весь смысл защиты от Темных искусств, чтобы научиться применять защитные заклинания?

– Вы кто у нас, мисс Грейнджер, эксперт Министерства по вопросам образования? – спросила профессор Амбридж все тем же фальшиво-ласковым тоном.

– Нет, но…

– Тогда, боюсь, ваша квалификация недостаточна, чтобы судить, в чем состоит «весь смысл» моих уроков. Новая учебная программа разработана волшебниками постарше и поумнее вас. Вы будете узнавать о защитных заклинаниях безопасным образом, без всякого риска…

– Ну, и какой от этого толк? – громко спросил Гарри, – Если на нас нападут, то совсем не таким образом, не безо…

– Руку, мистер Поттер! – пропела профессор Амбридж.

Гарри начал понимать, что спор с профессором, вероятнее всего, приведет к наложению взыскания. Так и получилось. Профессор Амбридж вынула из сумки маленький свиток розового пергамента, расправила его на столе, обмакнула перо в чернильницу и принялась писать записку, спиной закрывая ее от Гарри. Все молчали. Спустя примерно минуту она скатала пергамент и волшебной палочкой без шва запечатала свиток, чтобы Гарри не смог его развернуть.

– Отнесите профессору Снейпу, – сказала профессор Амбридж, протягивая ему свиток.

Гарри взял свиток и, не проронив ни звука, вышел из класса.

Гарри спустился в подземелья, все еще внутренне кипя от гнева. Нет, ну что себе возомнила эта... розовая жаба?.. Юноша постучал в дверь кабинета декана.

– Меня направили к вам, – деревянным голосом сообщил Гарри.

– Направили? – Снейп изогнул бровь.

Гарри молча подал ему записку от профессора Амбридж. Взяв пергамент, профессор Снейп нахмурился, разрезал свиток прикосновением волшебной палочки и начал читать. Глаза профессора двигались то вправо, то влево, и чем дальше, тем сильней они щурились.

– Пошли со мной, Поттер.

Он последовал за ним в кабинет. Дверь закрылась за ним сама собой.

– Итак, – грозно обратился к нему профессор, – это правда?

– Что правда? – спросил Гарри чуть более агрессивным тоном, чем хотел. – Профессор, – добавил он в попытке смягчить невежливость.

– Это правда, что вы повысили голос на профессора Амбридж?

– Да, – сказал Гарри.

– Вы обвинили ее во лжи?

– Да.

– Вы сказали ей, что Тот-Кого-Нельзя-Называть возродился?

– Да.

Профессор хмыкнул, сел за письменный стол и, хмуря брови, поглядел на Гарри. Потом сказал:

– Возьмите-ка печенье, Поттер.

– Что взять?

– Печенье, – раздраженно повторил он, показывая на коробку, лежащую на столе поверх многочисленных бумаг. – И сядь. Чаю хочешь?

– Спасибо, – Гарри несколько озадаченно смотрел на декана.

– Поттер, вы должны вести себя осторожнее, – профессор отлевитировал к Гарри чашку с горячим напитком.

Гарри проглотил кусок имбирного тритона и ухватил ее за ручку. Голос Снейпа был тихим, встревоженным:

– Плохое поведение на уроках Долорес Амбридж может обернуться для вас гораздо большими неприятностями, чем потеря факультетских очков и оставление после уроков.

– Я не понимаю…

– Подумайте хорошенько, Поттер! Вы знаете, откуда она пришла, и должны понимать, перед кем она отчитывается.

Гарри медленно кивнул.

– Для начала она оставила тебя на отработки в течение всей недели, Гарри, – заметил профессор, еще раз перечитывая записку. – Я прошу тебя, не зли ее.

Гарри стало стыдно. Он еще раз кивнул и, быстро допив свой чай, попрощался с профессором.

Однако совсем уж не злить Амбридж у Гарри никак не выходило. На первом же взыскании она обнаружила, что ее методы воздействия не имеют силы.

Кабинет профессора ЗОТИ изменился до неузнаваемости. На все поверхности были наброшены ткани – кружевные или обычные. Стояло несколько ваз с засушенными цветами, каждая на своей салфеточке, а на одной из стен висела коллекция декоративных тарелочек с яркими цветными котятами, которые различались, помимо прочего, повязанными на шею бантиками. Котята были такие мерзкие, что Гарри ошеломленно пялился на них и пялился, пока профессор Амбридж снова не заговорила.

– Добрый вечер, мистер Поттер.

Гарри вздрогнул и обернулся. Он потому не сразу ее и заметил, что ее мантия с ярким цветочным узором уж слишком хорошо гармонировала со скатертью на письменном столе.

– Добрый вечер, профессор Амбридж, – деревянным голосом отозвался Гарри.

– Ну что ж, садитесь, – сказала она, показывая на маленький столик, покрытый кружевной скатертью, у которого она заранее поставила стул с прямой спинкой. На столике, явно дожидаясь Гарри, лежал чистый пергамент. Она протянула ему черное перо, длинное и тонкое, с необычно острым кончиком.

– Я попросила бы вас написать: «Я не должен лгать», – мягко сказала она.

– Сколько раз? – спросил Гарри, довольно убедительно имитируя вежливость.

– Столько, сколько понадобится, чтобы смысл впечатался, – ласково ответила Амбридж. – Приступайте.

Она отошла к своему столу, села и склонилась над стопкой пергаментов, которые скорее всего были сданными на проверку письменными работами. Гарри приподнял острое черное перо, но понял, что кое-чего не хватает.

– Вы не дали мне чернил, – сказал он.

– О, чернила вам не понадобятся, – заверила его профессор Амбридж с крохотной смешинкой в голосе.

Гарри поднес острие пера к бумаге и вывел: «Я не должен лгать».

Слова, появившиеся на пергаменте, были написаны чем-то ярко-красным. Те же слова возникли и на тыльной стороне его правой руки, будто проведенные скальпелем; но не успел он отвести взгляда от свежих надрезов, как их затянуло гладкой кожей – осталась лишь небольшая краснота. Повторение процедуры раз за разом не приносило видимых результатов: порезы затягивались, и вскоре Гарри даже начало казаться, что он перестал чувствовать боль при письме.

За окном кабинета Амбридж стало темно. Гарри не спрашивал ее, когда это кончится. Он ни разу даже не поглядел на часы. Он знал, что она смотрит на него, дожидаясь признаков слабости, и не собирался их выказывать, пусть даже придется просидеть тут всю ночь, вспарывая этим пером собственную руку.

– Дайте руку, – промолвила профессор Амбридж.

Он протянул ей руку. Она взяла ее в свою. Когда она дотронулась до него толстыми пальцами-обрубками, на которые были надеты уродливые старомодные перстни, он с трудом подавил судорогу.

– Увы, увы, увы, результаты пока скромные, – сказала она, улыбаясь, но Гарри понял, что совершенно чистая поверхность его кожи удивила и озадачила ведьму. – Что ж, продолжим завтра вечером, не так ли? Можете идти.

Гарри без единого слова вышел из кабинета, догадываясь, что одной из целей Амбридж было сделать его жизнь невыносимой из-за ежедневной гонки с домашними заданиями. Однако обширная подготовка Гарри во время летних каникул пока что давала определенный “запас прочности”, и юноша раз за разом проходил “отработку”. На третий день обнаружив совершенно чистую кожу на руке юноши, Амбридж забеспокоилась:

– Что происходит... ведь должно быть заметно... уже должно быть... – бубнила она, чуть ли не обнюхивая протянутую кисть.

– В чем дело, профессор? – деланно-участливо осведомился Поттер, – Что-то не работает?..

Колдунья подняла на него злобные глазки и выдавила:

– Я начинаю думать, что вы пользуетесь какой-то запрещенной магией, Поттер!

– Что Вы, мэм, никакой магии. Я даже палочку не доставал, – пожал плечами Гарри, невинно глядя на преподавателя.

Еще несколько таких бессмысленных вечеров, и старая жаба оставила Гарри в покое. Впрочем, она нашла другой способ насолить ему: запретила играть в квиддич всей слизеринской команде. Правда, в этом она, как выяснилось уже на следующий день, тоже просчиталась: поскольку официальной заменой Поттера на позиции ловца был Драко Малфой, Люциус, получив письмо от сына, не преминул наведаться к министру, и запрет пришлось снять. Гарри выходить на поле запретили, но он по этому поводу не особенно расстроился: с некоторых пор все то, что делало его похожим на Джеймса Поттера, неуловимо раздражало юношу. Да и Драко был рад, что тоже успокаивало.

Одной из неожиданностей для Гарри стало внезапное предложение Гермионы организовать альтернативные занятия по ЗОТИ. Юноша сначала не понял, что она имеет в виду, а когда до него дошло, он ужаснулся:

– Это твоя идиотская идея, Блейз? Я же не учитель. Все мои так называемые “подвиги” звучат очень красиво, но мне просто везло – половину времени я сам не понимал, что делаю, ничего не планировал, действовал вслепую, и почти всегда мне помогали.

Блейз и Гермиона заулыбались, и Гарри рассердился.

– Что вы смеетесь, как будто лучше меня знаете? Я там был или кто? Я знаю, что там было, понятно? И выпутался не потому, что блестяще владею защитой от Темных искусств, а потому… потому, что помощь приходила вовремя или правильно угадывал… все делал наобум, не соображая… КОНЧАЙТЕ РЖАТЬ!

– Гарри, – Блейз положил ему руку на плечо, – ты же занимаешься каждый год дополнительно, летом. Я знаю. Ты многое умеешь, чего не умеем мы. И было бы отлично, если бы ты помог нам освоить хотя бы то, чем владеешь сам. Это всяко лучше, чем ничего, верно?..

– Молодец, Блейз, – поддакнула Гермиона.

Поразмыслив над их словами, Гарри согласился. Гермиона организовала встречу для желающих заниматься у Гарри, и выяснилось, что их не так уж и мало. Нескольких человек Гарри вообще не знал, но в “костяк” будущего отряда вошли его друзья: сама Гермиона, Блейз, Невилл, близнецы Уизли и их младшая сестренка Джинни, Полумна Лавгуд – немного потусторонняя рейвенокловка, необъяснимо импонировавшая Гарри, пришел Седрик с девушкой по имени Чжоу, которая, в свою очередь, привела подругу. Самым неожиданным было явление Малфоя с неизменными телохранителями – Креббом и Гойлом. Решено было начать деятельность под пафосным названием “Отряд Дамблдора” – предложила, конечно, Гермиона, и слизеринцы, скривившись, промолчали.

Найти помещение для занятий оказалось значительно сложнее, чем подписать зачарованный Гермионой пергамент. Но тут помощь пришла из совершенно неожиданного источника. Блейз, который поддерживал постоянный письменный контакт со своим “воображаемым другом”, как дразнил его Малфой, вдруг отозвал Гарри в сторону и шепнул:

– Ал рассказал мне в письме про “Выручай-комнату”. Это идеальное место для занятий ОД! Я покажу...

====== Глава 66. Генеральный инспектор ======

Не добившись успеха в унижении Гарри, Амбридж переключилась на новую цель: в то время, как в газетах один за другим печатались небылицы про директора школы и Дамблдора всеми правдами и неправдами снимали с его других постов, внутри Хогвартса новоиспеченный “генеральный инспектор” набросилась на преподавателей. Она приходила на занятия и изводила их различного рода бестактными вопросами, мешая педагогическому процессу. Профессор Трелони – странноватая дама, преподающая прорицания, то и дело попадавшаяся Гарри в коридорах с отчетливым запахом спиртного, – не прошла так называемую проверку, и Амбридж попыталась выставить ее вон.