Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 43 страниц)

– Эй, ты куда? – спросил Айзава.

Эл повернулся и вздохнул:

– Возвращаюсь на свое место. Прошу прощения, но Ягами-кун вынужден пойти со мной.

Айзава бросил взгляд на шефа, но тот только пожал плечами. Им все равно не убедить детектива присоединиться к остальным.

Пицца была вкусной, но Лайт не осилил все двенадцать кусочков. Наевшись, он оставил коробку в сторону и, вытерев руки бумажной салфеткой, откинулся на спинку стула, искоса взглянув на Эла. Тот сидел, тупо уставившись в выключенный экран компьютера, задумчиво водя большим пальцем по губам. Он уже покончил с оладьями и пустая коробка стояла на краю стола. Мацуде, наконец-то, удалось ему угодить.

По-крайней мере, сегодня.

Лайт посмотрел на свою коробку нетронутых оладьев. Нет, в него больше не влезет, да и он их не особо любил.

– Эй, Рьюзаки? – позвал Лайт.

Эл немного повернул голову, посмотрев на подозреваемого из-за прядей черных волос.

– Да, Ягами-кун?

Лайт сделал вид, что не заметил ледяного тона в его голосе, и вполне дружелюбно подтолкнул к нему свою коробку.

– Хочешь мои оладьи? Я не открывал коробку, они еще горячие.

Глаза детектива холодно сверкнули. В них будто отразился кусок льда. Или зеркала.

Ну и что это сейчас было? Снежная королева? Разбитое зеркало?

– Нет, спасибо, Ягами-кун, – Эл снова отвернулся.

Лайт моргнул, удивляясь тому, что тот отказался. Эл никогда прежде не отказывался от сладкого. Совсем недавно он буквально вырывал из рук Лайта недоеденное яблоко, а теперь воротил нос от вкусных, горячих оладьев, политых сладким сиропом.

– Ты… Ты уверен? – сделал еще одну попытку Лайт. – Я…

– Я сказал нет.

Эл сделал акцент на последнем слове, и Лайт тут же сник, больше не пытаясь завести разговор. Эл даже не посмотрел в его сторону, старательно игнорируя, глядя в пустой экран. Лайт чувствовал себя хуже некуда. Желудок свело и парень пожалел, что с таким рвением налег на пиццу. Отвернувшись, он тоже перевел взгляд на экран, пытаясь принять безразличный вид.

Вдруг послышался неприятный скрип полистирола. Эл все же открыл коробку. Краем глаза Лайт видел, как тот достал от туда бутылочку с сиропом. Парень почувствовал подступающую тошноту, когда заметил, что Эл пьет чистый сироп, причем с явным удовольствием. Лайт с отвращением отвернулся.

Очевидно, Эл решил, что издеваться над Лайтом будет намного интереснее, чем просто игнорировать.

– Мацуда-сан? – позвал Эл.

– Да, Рьюзаки? – Тода тут же вскочил на ноги, едва не опрокинув стол и не выбив из рук Моги чашку чая.

Эл смотрел на него через плечо, не отрывая большого пальца от губ.

– Будь любезен, принеси мне яблоко.

Мацуда удивленно моргнул. Обычно, Эл никогда его ни о чем не просит, даже о такой мелочи.

– К-конечно, Рьюзаки!.. – загоревшийся энтузиазмом Мацуда бросился к корзинке с фруктами и поспешил отдать Рьюзаки его яблоко.

Айзава покачал головой и вздохнул, отпивая свой кофе.

– Спасибо, Мацуда-сан, – Эл взял яблоко и улыбнулся, на этот раз явно фальшиво, но Мацуда был доволен.

Когда Эл повернул голову в сторону Лайта, тот заметил на его лице отвратительную кривую ухмылку. Лайт ее ненавидел. Коварная, неискренняя улыбка, которая явно противоречит глазам, в которых читается обида и боль.

– Лайт, принести тебе чего-нибудь? – спросил Мацуда, остановившись позади него.

– А? – Лайт рассеянно обернулся через плечо. – Нет, Мацуда, спасибо.

Полицейский улыбнулся, пожал плечами, и пошел обратно.

Лайт же снова перевел взгляд на Эла.

Тот подался вперед и, понизив голос, спросил:

– Любишь яблоки?

Лайт нахмурился глядя, как Эл, не отрывая от него глаз, с громким хрустом впивается зубами в сочное, алое яблоко. На губах детектива блестел сок, и Лайт нервно сглотнул.

Сок напоминал… яд.

Бедная, прекрасная принцесса Белоснежка с черными, как смоль, волосами, и бледной кожей, цвета первого снега.

***

Ночью все произошедшее воспринималось совсем по-другому.

Великий сыщик L, который комфортнее всего чувствовал себя именно ночью. Он любил пить сладкий кофе посреди ночи с пятью кубиками сахара. Часы показывали два тридцать.

Четвертый кубик начинал медленно таять и крошиться в горячей жидкости.

Ночью все выглядит совершенно по-другому. Это лучшее время, чтобы обдумать все важные детали. Сейчас он мог спокойно обдумать все, что произошло этим бешеным днем: отчет, ключ, видеозапись. Ночью можно было вспомнить и отметить то, что упустил в течение дня. Иногда Эл думал, что есть вещи, которые ускользают из мыслей под светом дневного солнца и появляются под покровом ночи.

Большинство дел он раскрывал именно ночью.

Ночью было легче думать. Может, это потому, что ночью воздух был холодным, луна была холодной, да и сам Эл был холодным.

Лунный свет обличал ложные впечатления, пропитывая их серебром. Он освещал черные тени, таившиеся днем по темным закоулкам сознания, нашептывал секреты, которые днем ты просто не слышишь. Ночь скрывает всё лишнее, стирает линии, недостатки.

Ночью даже самый уродливый зверь может показаться красивым.

Хотя иногда ночью приятно помечтать, старательно отвергая правду. Тьма предлагает тебе окунуться в свой мир, дать волю фантазии. Но, в основном, Эл использовал преимущества ночи, чтобы разгадывать загадки, судорожно думать, вспоминая пропущенные подсказки, и складывать последние кусочки головоломки.

Эл сидел на полу, привалившись спиной к кровати. Напротив стоял ноутбук, освещая детектива тусклым светом. Эл с интересом смотрел в зеркало, держа его в своей привычной манере двумя пальцами. Серебряные блики луны, проникающие в комнату через полузакрытые жалюзи, играли в черных растрепанных волосах. Он вглядывался в свои черные глаза, в которых отражался экран ноутбука. Он смотрел с любопытством, слегка склонив голову.

И пусть ночь скрывала все недостатки и открывала людям глаза на истинную красоту, овевая человека меланхолией, в отражении по-прежнему он видел себя.

Видел Эла, справедливого детектива, который вызвался поймать Киру, рискуя всем, что у него было.

Пока расследование шло не очень удачно. Он знал, что за его спиной говорят о том, что он некомпетентен, что он преувеличивает свои возможности, и все это было чушью. Эл был уверен в себе. Он в кратчайшие сроки нашел главного подозреваемого, который, по его убеждению, безусловно был Кирой, и приковал его к себе наручниками, наблюдая за каждым его движением двадцать четыре часа в сутки.

И если Лайт был Кирой, то что бы ответило заколдованное зеркало? Чья справедливость прекрасней?

Хотя, сейчас это уже не так важно. Эл был L, а Лайт, несомненно, был Кирой, который насильно воспользовался телом своего противника. Сейчас речь шла уже не о справедливости, а о власти, и теперь не важно, был Лайт Кирой, или нет, но он жаждал власти.

И если Лайт – Кира, то тот факт, что он поимел L, заставил его морщиться от боли, просить остановиться, терпеть грубые поцелуи из мести, скорее всего, тешил его самолюбие.

Эл не относился ко всему произошедшему как к акту жестокого изнасилования. Это было не столь важно. Эл носил имена трех лучших детективов мира, так как случилось так, что он не может справиться с одним проклятым подростком? Элу было больно не из-за того, что Лайт его изнасиловал, а из-за того, что он не смог его остановить.

Ягами Лайт, его пленник, отказался ему повиноваться.

Эл снова сфокусировал взгляд на зеркале. Всю жизнь его красотой была его справедливость, а сейчас даже она не имеет значения. Раньше дело крутилось вокруг Киры и L, но сейчас все зашло намного дальше…

Сейчас речь шла о Рьюзаки и Ягами-куне и о том, что между ними произошло.

Тупая боль ядом текла по венам, затуманивая разум. Зеркало больше не показывало справедливую красоту. Он лишился своей власти, и теперь должен был вернуть ее обратно. Он не может позволить Кире взять над ним верх.

И не важно, Кира Лайт, или нет.

Эл не ошибался в том, что секс порабощает людей. Как бы ему того не хотелось, а тело против воли хозяина откликнулось на теплые прикосновения Лайта.

Это было самым разрушительным оружием, и теперь Эл в этом убедился. Может, поэтому люди окунаются в него с головой.

Днем он мыслил рационально. Эл знал, что несмотря на то, что Лайт преступил закон, он не мог позволить Ягами-куну выйти из-под его контроля. Эл был уверен, что Лайт не хотел в тюрьму, поэтому вскоре отмел свою старую теорию. Лайт хотел вытянуть из детектива эмоции, хотел посмотреть на его реакцию. И если Эл все же отреагировал, значит, Лайт победил.

Эти мысли посетили его днем, поэтому он сжег ленту.

Но ночью, когда вокруг только темнота, все открывалось совсем в другом свете. Он проматывал в голове кадры сегодняшнего дня. Темнота порождала гнев и вожделенную жажду мести.

Если Ягами-кун хотел получить реакцию, то черт с ним, он ее получит. Причем сполна.

Секс был прекрасен, но одновременно и болезненен. Может, поэтому люди его так любят за недостатком острых ощущений в повседневной рутине.

Да, в темноте все казалось логичным. И ночь все же показала ему правду. Сейчас он видел в отражении злого, пышущего ненавистью потерпевшего, или же злодея; Белоснежку или же Злую Королеву; Аврору или же Малифисенту. Эл принял решение. Он поднимет оружие, которое выронил Лайт, стоило дверям кабинета распахнуться, и приставит его к горлу Ягами Лайта.

Да, только ночью Эл сможет на это решиться.

***

Головоломка становилось все запутанней и запутанней. Процент вины Ягами Лайта неумолимо подскакивал вверх и так же резко падал. Эл старался мыслить логически и не поддаваться личным эмоциям, но это становилось все труднее, поэтому шкала все время колебалась.

Можно сказать, что когда Эл был в хорошем настроении, процент снижался, но стоило ему испортиться, как детектив цеплялся к каждой детали, которая, по мнению, казалась подозрительной, и шкала прыгала вверх. К слову, настроение у Эла чаще всего было скверным, ибо расследование стояло на месте.

Ягами Лайт был интересной головоломкой, которую хотелось разгадать, но у гениального детектива ничего не получалось и от этого он сходил с ума.

Лайт мог дать ответы на все его вопросы, хотя сам являлся загадкой. Все крутилось вокруг него и Эл застрял в этом круге, где он был наедине со своим единственным другом и единственным достойным соперником.

Ягами Лайт был Кирой, хоть процент еще был низок. Он изо всех сил старался доказать свою невиновность и сумел убедить в этом всю целевую группу. Элу самому не хотелось верить, что он Кира, но…

Факт оставался фактом. Он знал это, хотя пока не смог найти весовых доказательств.

Эл медленно поднялся на ноги и остановился у кровати, бросив беглый взгляд на тумбочку, где стояли электронные часы. 2:37.

Лайт крепко спал, лежа на боку на своей половине кровати. Грудь мерно вздымалась. Слышалось тихое дыхание. Эл отметил, что Лайт очень даже красив. Интересно, сможет ли поцелуй разбить чары Спящей Красавицы? Но опять же, Эл не хотел разбивать чары, наоборот, он хотел наложить на него самое страшное заклятье, какое только может быть, хотел наказать его, хотел уничтожить.

Кровать тихо скрипнула под тяжестью детектива, когда он забрался на нее с ногами и сел, глядя на Лайта сверху вниз. Юноша, будто почувствовав присутствие Эла, сонно перевернулся на спину, но не проснулся.

Коварная улыбка украсила бледные губы Эла, когда Лайт перевернулся под его пристальным взглядом.

Эл опустился на колени и осторожно перекинул ногу, садясь на живот Лайта и с интересом начал наблюдать, как тот сонно заворочался, почувствовал на себе чей-то вес. Эл продолжал зловеще улыбаться, водя по губам большим пальцем.

Это ведь была власть, верно? Может быть, именно поэтому Эл упорно отказывал себе в этом раньше. Она опьяняла.

А может, все потому, что раньше у него не было такого человека, над которым хотелось почувствовать власть? Но сейчас, когда появился Лайт…

Да, он оправдывал свое имя. Такой же яркий, будто свет. Аврора. Чистый, как золото, но опороченный грехом. Лайт был единственным, кого Эл мог бы по праву назвать равным себе, и от этого его будто магнитом тянуло к этому парню. Хотя, может, это и не любовь. Может, Лайт был прав и это просто интерес, просто увлечение.

Как, наверное, иронично, увлечься собственным подозреваемым. Кирой. Лайт сам вынудил Эла на эти меры. Сам спровоцировал в детективе этот гнев, заставив прочувствовать унижение, боль, заставив загореться жаждой мести и справедливости…

Тонкая бледная рука Эла медленно опустилась на грудь Лайта и осторожно заскользила вниз. Пальцы застыли у ремня, но он тут же глубоко вздохнул и, набравшись смелости, накрыл ладонью промежность парня. Эл и подумать не мог, что когда-нибудь опустится до подобного.

Но он чувствовал, что все это правильно.

Это… это было справедливо.

Эл подался вперед, уперев руки по обе стороны от головы парня, и наклонился вниз, прижимаясь губами к губам Лайта. Все же заклинание разрушилось, ибо Лайт медленно приоткрыл глаза, затем, увидев перед собой бледное лицо Эла, резко вжался в подушку и мотнул головой, прижимаясь щекой к прохладной наволочке.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – зашипел он, не поднимая головы.

Эл улыбнулся ему. Черные глаза сияли неестественным блеском из-за ноутбука, все еще стоявшего у постели, но от этого Эл выглядел донельзя жутко.

– Тебе, наверное, неловко, Ягами-кун, – тихо спросил Эл. – Прости, но, кажется, это нелогично. Ты сам все это спровоцировал.

– Рьюзаки, – выдохнул Лайт, – прекращай свои дурацкие шутки и слезь с меня. Я не знаю, как ты можешь продолжать валять дурака после того, что произошло…

– …Сегодня днем? – Эл только улыбнулся. – Ах, Ягами-кун… Наверное, я все же должен тебя поблагодарить, хотя, к слову, ты мог бы быть и понежнее. И все же, ты заставил меня понять то, в чем я боялся признаться даже самому себе…

Лайт недоверчиво покосился на детектива.

– Рьюзаки, – сухо буркнул Лайт, – ты вообще способен думать о чем-нибудь, кроме своего расследования? Даже после такого ты умудряешься…

– Я о многом думаю, хотя это не твое дело, – перебил его Эл, тихо вздохнув. – Ягами-кун, я хочу получить от тебя ответы. Ответы на многие вопросы, и я думаю… думаю, что смогу их получить, неважно, каким способом. Я получу их, даже если мне придется выжимать их из тебя силой.

– Рьюзаки, если речь снова о Кире…

– Тс-с, – Эл прижал длинный палец к губам юноши. – Помолчи. Я не хочу снова выслушивать твои оправдания.

Лайт почувствовал, как его начинает трясти. Этот бесчеловечный монстр, который навис над ним, глядя прямо в глаза, всем своим видом говорил, что будет мстить. Да, Эл хотел мести, хотел вернуть свою власть.

Лайт опорочил его, и теперь Эл заставит его заплатить.

Эл откинулся назад и снова сел. Лайт даже не пошевелился. Он боялся, что стоит ему пошевелиться, как Эл словно сорвется с цепи и набросится на него, как хищник на добычу. Он понятия не имел, что происходит в голове у этого детектива. Да и эта чертова цепь, которая обрекала его на неизбежное.

– Могу я кое в чем признаться? – спросил Эл, склонив голову, и протянул руку к Лайту, касаясь пальцами мягких каштановых волос. Руки Лайта были свободны, он мог ударить детектива по руке, столкнуть с себя, но он продолжал испуганно смотреть на Эла.

– Думаю, на подсознании я сам этого хотел, – сказал Эл. – Что-то в тебе есть, Ягами Лайт. Что-то, что заставляет меня проявлять к тебе интерес, и я не думаю, что это просто из-за моего подозрения к тебе как к Кире. И это не значит, что я хотел именно того, что ты сделал сегодня днем, но… Думаю, это прогресс.

– Прогресс? – Лайт приподнял бровь.

– Да, – тон детектива стал излишне самодовольным. – это привело к тому, что я сейчас здесь. И, возможно, это приведет к признанию.

– Я не Кира! – яростно выпалил Лайт. – И ты сумасшедший, если думаешь, что если сделаешь со мной то, что задумал, я признаюсь!

– Ох, Ягами-кун, звучит как вызов… – пальцы детектива скользнули по щеке Лайта и коснулись мягких губ. Лайт мог с легкостью его укусить, но так и не пошевелился.

– Ты не сопротивляешься, – отметил Эл и спустился ниже, едва касаясь подушечками пальцев шеи и ключиц Лайта. Детектив с любопытством наблюдал за его реакцией.

– Желание, – прошептал Эл и почувствовал, как Лайт напрягся, – на мой взгляд, корень человечества. Тебе так не кажется? Я так стремился защитить себя от этого чувства быть кому-то обязанным, старательно игнорируя сексуальное желание, но, ты понимаешь, да? Это тоже было своего рода желанием. Желанием оставаться свободным. Все, абсолютно все в мире, зависят от своих желаний. Почему я преследую Киру? Потому что я хочу поймать его. А если бы я не хотел, то стал бы рисковать всем, что у меня есть? Нет, – Эл слегка надавил на ямку ключицы, заставив Лайта вздрогнуть. – У него тоже есть желания. Он хочет создать идеальный мир, очистив его от тех, кого он считает недостойными. Мы все к чему-то стремимся. Но… – тонкие пальцы Эла ловко расстегнули первые три пуговицы на пижамной рубашке Лайта, заставив того резко выдохнуть. – …может я ошибусь, если скажу, что причина, по которой ты сейчас не сопротивляешься, это желание, – холодные руки скользнули под рубашку, коснувшись обнаженных плеч. – Или, может быть, это страх.

– Я не боюсь тебя, Рьюзаки, – процедил сквозь зубы Лайт.

Было очевидно, что он лгал, и Эл тихо рассмеялся. Смеялся он редко, но Лайт ненавидел эти моменты. Его смех был каким-то холодным, немного неловким, и отчасти детским, что никак не укладывалось с тяжелым характером детектива. Да, он любил сладости, ненавидел носить носки и обувь, был немного наивен.

Но он не был ребенком.

Лайт часто забывал, что Эл даже немного старше него, но мыслили они практически одинаково. Но сейчас Лайт в полной мере осознал, что Эл был действительно старше. Его университетскому другу было далеко за восемнадцать, и сейчас Лайт оказался в плену ледяной, блестящей логики гениального детектива, который казался по настоящему взрослым. Сколько ему лет? Двадцать три, двадцать четыре?

Лайт мысленно признался, что Эл начинал его пугать, когда начинал вести себя по-взрослому, отбрасывая свои чудаковатые замашки.

– Ах, Ягами-кун… – Эл наклонился, снова прижимаясь губами к губам Лайта, но не целуя, а тихо прошептав: – … я могу заставить тебя бояться.

Лайт вздрогнул от внезапно твердого тона в голосе Эла. Он навис над ним словно зверь, опаляя подбородок парня своим дыханием и грозясь впиться в его шею истекающими ядом клыками. От этих мыслей решимость Лайта значительно поубавилась. Эл снова откинулся назад, глядя на Лайта с какой-то непонятной горечью в глазах, но они тут же потемнели, заставив Лайта нервно сглотнуть.

– Я могу сделать с тобой все, что угодно, – усмехнулся детектив после минутной паузы. – Желание – бич человечества. Если я смогу контролировать твои желания, Ягами-кун, я смогу контролировать и тебя.

– Ты сошел с ума, – прошипел Лайт.

– Вовсе нет. Это ты затеял эту игру, Ягами-кун, – Эл резко дернул за пижамную рубашку и последние пуговицы с легкостью разлетелись в разные стороны, обнажая часто вздымающуюся грудь. – Я думаю, с моей стороны было бы крайне невежливо ее не закончить.

– Но это не… Ты не посмеешь! Ты просто хочешь вытащить из меня признание и заодно отомстить…

– Видишь? – Эл улыбнулся. – Желание.

– Это не оправдание!

– А я и не обязан перед тобой оправдываться, Ягами-кун. То, что ты сделал сегодня днем заслуживает мести. Око за око, как говорится.

– Что за ребячество…

– Может быть, – Эл наклонился и будто в доказательство своих намерений поцеловал Лайта в ключицу, заставив того громко выдохнуть. Мягкие черные волосы упали на грудь Лайта и щекотали кожу.

– Прекрати, – процедил парень, отворачивая голову и прижимаясь щекой к подушке. – Я знаю, что тебе нужно. И ты не должен…

– Ты прав, – беззаботно согласился Эл. – Это становится скучным, не находишь? Ты не реагируешь должным образом. Может, это потому, что ты не чувствителен?

– Извращенец, – мрачно пробормотал Лайт, закусив губу.

– От кого-то я это уже слышал… Ах, от Аманэ Мисы, – Эл вздохнул и покачал головой. – Нет, так не пойдет. Тогда я просто сломаю тебя, разобью, а этого недостаточно, Ягами-кун.

Лайт с ужасом смотрел на детектива, не в силах выдавить из себя ни слова. Что творится в голове у этого чудака?.. Он хотел скинуть с себя Эла, оттолкнуть, спихнуть с кровати, но один только вид Рьюзаки вселял страх.

Эл собирался отплатить ему той же монетой.

Черные глаза будто остекленели.

– Но есть и другие варианты, – тихо сказал он, снова опуская голову и касаясь губами плоского живота Лайта, глядя ему прямо в глаза. Он медленно лизнул кожу и ухмыльнулся, когда парень резко дернулся.

Лайт втянул воздух сквозь стиснутые зубы, с отвращением к себе подумав, что ему начинает все это нравиться. Он невольно протянул руку и коснулся взъерошенных волос Эла, чтобы стиснуть их в кулак и за волосы стащить с себя детектива, но вместо этого, сам того не ожидая, зарылся пальцами в густые черные волосы. Лайт не видел, но был уверен, что этот подонок самодовольно ухмыльнулся. Парень почувствовал, как холодные пальцы коснулись пояса его пижамных штанов. Это будто отрезвило Лайта и он уперся руками в макушку детектива, отталкивая его от себя.

– Что, черт возьми, ты делаешь? – на выдохе спросил он.

Эл слегка склонил голову, улыбаясь. Он медленно протянул руку, коснувшись ледяными пальцами щеки Лайта, и, спустившись ниже, провел большим пальцем по его губам. Лайт понял, что невольно затаил дыхание, вспомнив, как вот так же осторожно Аврора тянула руки к острому веретену. Парня передернуло, но все мысли разом вылетели из головы, когда Эл, убрав палец, в следующую секунду, потянувшись, накрыл его губы своими.

И вдруг Лайту показалось, что Эл прекрасно целуется, хотя он помнил, что Эл говорил о своем первом разе пару дней назад. Сейчас, когда его никто не принуждал, он умело терзал его губы, заставляя парня под ним задыхаться, теряя контроль, остатком здравого смысла чувствуя в этом порывистом, страстном поцелуе злость, алчность, похоть и даже гнев, заставляющий Лайта чувствовать яд, разливающийся внутри от жаркого дыхания детектива на своих губах. Его эксцентричность, милые маленькие причуды, пристрастие к сладкому, его бессонница, безразличное выражение лица, монотонный голос, вялые, неторопливые движения, острый ум и из рук вон выходящие методы работы – все это делало его тем, кем он был. Все это делало его единственным и неповторимым L.

Именно L, а не Рьюзаки. Не Рьюгой.

– Ты хотел меня сломать, – прошептал Эл ему в губы – вот почему ты это сделал. А что, по-твоему, я сейчас делаю? Я покажу тебе, Ягами-кун… что ты мой. Видишь? Ты мой подозреваемый, мой пленник, моё всё, и я тебя уничтожу.

Лайт судорожно вдохнул. Эл снова скользнул вниз, опускаясь все ниже и ниже, к штанам, оттягивая таки пояс вниз.

Ох, зачем он разозлил этого демона? Сейчас он был особенно похож на Малифисенту, которая в гневе метала глазами молнии, круша все вокруг. Но самое пугающее то, что лицо детектива оставалось совершенно безучастным. Некогда спокойный, он вдруг превратился в воплощение зла. Возможно, его можно было бы сравнить с драконом. Он воплощал в себе все самые опасные и смертоносные качества, обладая силой, неподвластной многим смертным. Он мог бы быть самым опасным драконом, с жилистым телом, с острыми, как бритва, когтями, с огромными кожаными крыльями и змеиной мордой, в пасти которой выстроилось несколько рядов острых клыков. Наводящее ужас тело покрыто литой чешуйчатой броней, увенчаной шипами. Он был спокоен и невозмутим, наблюдал за всеми из-под лениво полуопущенных век, но стоило вывести его из себя, как он становился самым кровожадным монстром, пышущим огнем из распахнутой в ярости клыкастой пасти. Порождение черной, мстительной магии Малифисенты.

Нет, конечно, Лайт не верил в драконов, это всего лишь выдумка фантастов и сказочников, но в Эле определенно проснулся настоящий драконий гнев, спавший многие годы, а то и десятки лет.

Его пальцы были холодными, словно он водил по его торсу кусочками льда. Лайт был удивлен, что его тело податливо отзывалось на прикосновения Эла, трепеща от ледяных пальцев на его горячей коже. Лайт чувствовал, как жар, растекавшийся по всему телу, стремительно перемещался вниз, сосредотачиваясь в одной точке, которая уже ныла от возбуждения. Лайт почувствовал, как детектив, будто растягивая момент, медленно стянул вниз его пижамные штаны, прихватив боксеры, и обхватил ладонью его вставший член. Резкий контраст горячей плоти с холодными руками заставил все внутри буквально вспыхнуть. Лайт почувствовал, как кровь прилила к щекам, и он, собравшись с силами, взглянул вниз, едва сдержав очередной судорожный вздох. Лицо Эла оставалось бесстрастным, но глаза!.. Глаза горели маниакальным блеском, а губы растянулись в ухмылке.

– Что ты собираешься делать? – хриплым голосом пробормотал Лайт.

Эл немного приподнял брови и склонил голову набок, изображая святую наивность:

– А что бы ты хотел, чтобы я сделал, Ягами-кун?

Лайт застонал от отчаяния и, откинув голову на подушку, услышал тихий смешок Эла.

– Как захватывающе, – пробормотал детектив. – Теперь я понимаю, что руководило тобой сегодня днем… Порабощение… Я уверен, тебе понравилось. Кому не понравится чувствовать вкус власти, верно?

Лайт коротко кивнул, хватая ртом воздух. Месть Эла была виртуозно просчитана. Он смело принял эту игру, которая явно выходила за рамки нормального, и, что самое обидное, вел в счете. Лайт стремительно проигрывал. Его маленькая победа ускользала сквозь пальцы.

– Сила… – задумчиво пробормотал детектив. – Удивительно.

Лайт вдруг почувствовал, как волосы детектива коснулись его бедер, а в следующее мгновение он почувствовал, как его плоть медленно погрузилась в горячий, влажный рот Эла. Детектив почти тут же отстранился и сунул руку в карман своих джинсов. Лайт заметил, как он вытащил небольшую бутылочку с сиропом.

– Надеюсь, ты не возражаешь. Так будет приятней…

Лайт нервно сглотнул. Неужели Эл все это заранее спланировал? Неужели там, в кабинете, он с каменным лицом думал о том, как ночью будет слизывать с тела Лайта приторный сироп?

Извращенец.

Лайт почувствовал, как холодный сироп капнул на его кожу, и приоткрыл глаза, глядя на сосредоточенного Эла. Он старательно водил липкой от сиропа рукой по всей длине, заставляя Лайта до боли прикусить губу. На лбу выступила испарина, а по виску стекла капелька пота.

Да, в этот раз он был во власти Эла. Детектив будто околдовал его.

Эл нагнулся и осторожно слизал каплю сиропа, будто пробуя на вкус. Лайт застыл в ожидании, но в следующую секунду теплые губы обхватили его член и заскользили вверх-вниз. Лайт выдохнул. Он не ожидал, что все это будет настолько приятно. Он был уверен, что у Эла не было опыта в таких делах, но сироп сделал свое дело. Лайт протянул руку вниз, осторожно стиснув волосы на затылке Эла и задавая свой ритм. Он уже не отвечал за свои действия, разум затуманился, тело с готовностью откликалось на каждое движение детектива.

Желание. Им овладело желание.

– Рьюзаки…– нервно пробормотал Лайт, не выпуская из пальцев черных волос, чувствуя, как бешено колотится сердце, грозясь проломить ребра. – Г-господи… Рью… Рьюзаки!..

Лайт чувствовал, что долго этого не вынесет, что еще чуть-чуть и он взорвется. Но Эл неожиданно поднял голову, скидывая со своей головы руки парня.

– Ублюдок! – разочарованно прошипел Лайт.

Эл подтянулся и оказался лицом к лицу с Лайтом.

– У меня есть одна просьба, Ягами-кун. – прошептал Эл и, заметив, как тяжело вздымается грудь парня, улыбнулся.

– К-какая?..

– Не называй меня Рьюзаки, – Эл глядел на него из-за густой челки. – Не сегодня. Не сейчас.

– Тогда… как… черт возьми?..

– Эл, – детектив обхватил лицо Лайта ладонями, прижимаясь своим лбом к его, и глядя прямо в глаза. – Я хочу, чтобы ты называл меня Эл.

Лайт кивнул, пытаясь восстановить дыхание.

– Отлично, – тихо сказал детектив немного хриплым голосом. – Сегодня днем ты казался таким сильным и самоуверенным, но теперь, когда мы поменялись ролями… Может, это странно, но, признаться, мне нравится видеть тебя… таким. Может быть, я даже подумал бы о том, чтобы снизить процент, но… Как я уже говорил, желание – бич человечества, а Кира, как нам известно, человек. Нет никаких причин полагать, что Кира отреагировал бы по-другому. Я, конечно, мог бы предположить, что Кира никогда не позволил бы Элу сделать с ним что-то подобное, но у тебя ведь нет выбора. Сейчас я тебя контролирую.

Сейчас Лайт чувствовал себя Авророй, который слепо идет на свою смерть, глядя на опасное веретено затуманенными от желания глазами. Его околдовали, и эта Малифисента сейчас смотрит на него почти в упор своими черными, мистическими глазами.

– Я хочу… кое-что проверить, – выдохнул Лайт и, не отрывая глаз от Эла, протянул руку вниз. Коснувшись пояса джинс детектива, он опустил руку чуть ниже, чтобы убедиться, что ему не одному все это нравится. Он даже не сдержал улыбки.

– Неужели тебе так хочется? – тихо спросил Эл, схватив Лайта за запястье и убирая его руку от своих джинсов. – Ах да, я ведь не закончил… Наверное, это мучительно, когда ты так близок к тому, чтобы кончить, но не можешь… Я могу тебе помочь.

Лайт почувствовал, что ему стало не по себе. Эл понимает, до чего его довел, и пытается им манипулировать. Заставляет просить, умолять.

Лайт молчал, стиснув зубы. Рука невольно поползла вниз, но Эл перехватил ее и вдавил в кровать.

– Нет, Ягами-кун. У меня другие планы на твой счет, – Лайт почувствовал, как холодные руки детектива прошлись по его талии, затем, совершенно внезапно, резко перевернули его на живот. Лайт уткнулся лицом в подушку, но сразу же попытался перевернуться, оперевшись на локти, но на удивление сильная рука Эла, надавив на затылок парня, снова впечатала его лицом в подушку.

– Так-то лучше, – монотонно рассуждал Эл. Послышался звук расстегиваемой молнии на джинсах. – Если хочешь, можешь кричать.

Лайт ахнул, когда до него дошло осознание ситуации. Этот ублюдок хочет отомстить сполна и сделать все то, что сделал Лайт. Он собирался взять его сзади, заставить кричать в подушку.

– Рьюзаки, т-ты… ты не можешь!.. – выдохнул Лайт.

– Может быть, – прошептал детектив почти на ухо. – Но L может. Я ведь просил называть меня Элом.

– Нет! Так не честно! – в отчаянии завопил Лайт, но в следующую секунду почувствовал настолько резкую и разрывающую боль, что глаза тут же наполнились слезами. Он громко вскрикнул и застонал от ужасающей боли.

Стиснув зубы, он искренне пожалел, что поступил так с Элом. Осознав на личном примере, как это больно, Лайт был поражен, как сегодня днем мужественно смог вынести это детектив. Он умудрялся сдерживать болезненные крики, контролировать поток мыслей и думать о расследовании.