Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"
Автор книги: RobinRocks и Narroch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)
Возможно, он купил тетрадь после того, как был освобожден, а карта символ того, что игра L скоро закончится.
Может показаться, что вся эта теория притянута за уши, но Эл не сомневался – Лайт сделал все это нарочно. Эл знал, что ничего не сможет предъявить и доказать, предоставив правительству всего лишь карту. Лайт преподнес ему глубоко личный контекст, отчего было даже больнее.
Убийства возобновились, но на этот раз Кира работал ночью. Лайт сделал себе железное алиби, ведь каждую ночь он проводил в комнате Эла.
Второй Кира.
Амане Миса.
Эл стиснул зубы и откинул голову назад, ударяясь затылком о стену. Эта маленькая сучка!.. Так ли она глупа, как хочет казаться?
Сейчас, как никогда, Эл был уверен, что Лайт – Кира, а Миса его помощник. Ярость вспыхнула в груди и Эл сжал кулаки.
Это значит, что тринадцатое правило в самом деле фальшивка? Оно было его единственной надеждой доказать, что Лайт и Миса виновны. Игральной карты в тетради было недостаточно.
Эл стремительно погружался в глубокое отчаянье. После всего того, что между ними было, Лайт оказался Кирой, причем так откровенно и нахально насмехаясь над детективом.
Слишком много вопросов роилось в голове, но ни на один из них он не знал ответ.
Эл любил Лайта и ненавидел Киру. Он вспомнил, как однажды сказал Лайту: «Злейшие враги ближе остальных к твоему сердцу». Знал бы он тогда, во что ему все это выльется.
Несмотря на стопроцентное доказательство того, что Лайт – Кира, Эл не знал, что делать дальше.
Он ненавидел Лайта за его ложь, за его грехи, за его убеждения, за все, кем был Кира, но в то же время безумно любил.
Эл достал из кармана телефон. Он должен был заставить Лайта вернуться, заставить признаться.
Но не смог. Он боялся услышать правду из уст самого Лайта. Все это время Эл будто одержимый гнался за его признанием, а сейчас готов был бежать прочь, закрыв уши.
Отбросив телефон в сторону, Эл потянулся к ручке и пододвинул ближе тетрадь:
«Ягами Лайт – Кира».
Он был уверен. На сто процентов. Он искренне надеялся, что ошибается, но был как никогда прав.
***
Элу снился приют Вамми.
Вот он, не старше шести лет, стоит у ворот, сжимая руку Ватари и завороженно разглядывая высокие кованные ворота, за которыми виднелось большое здание. Был холодный ноябрьский день и шел снег.
Память в малейших деталях восстанавливала воспоминания.
Он вспомнил тройку. Его тройку.
Михаэль, Нэйт, Майл. Мелло, Ниа, Мэтт.
Проснувшись, Эл чувствовал страшную, душераздирающую тоску.
Вся его тройка преемников стремилась быть похожими на своего наставника, видели бы они, во что он превратился.
Он сам позволил себя уничтожить.
Он ничего не мог сказать Ватари, стоя в дверях его небольшого кабинета, усеянной экранами и другим оборудованием. Ватари тоже ничего не говорил, развернувшись на стуле и с грустью глядя на сутулую фигуру своего воспитанника.
Эл выглядел ужасно, если так можно было сказать. От блестящего, уверенного в себе L, Денева или Койла ничего не осталось.
– Что случилось, Рьюзаки? – наконец спросил Ватари, глядя в черные, пустые глаза. – Рьюзаки?
«Ты был прав», – хотел сказать детектив, привалившись плечом к дверному косяку. Слова, словно кусок яблока, застряли в горле.
«Ты был прав», – и снова с его губ не сорвалось ни звука. Глаза по-прежнему невидяще смотрели вперед. Эл медленно опустился на колени в дверях комнаты.
– Рьюзаки? – Ватари поднялся со стула и опустился рядом с ним на одно колено.
Эл хотел так много сказать ему, о том, что он был прав, о том, что Эл был полнейшим идиотом, когда не слушал его, о том, что Лайт был Кирой, о том, как Эл любил его, и о том, что он понятия не имеет, что теперь делать.
Но он смог только протянуть руку, схватить Ватари за воротник и уронить голову на его плечо, сдавленно пробормотав: «Извини», прежде чем задрожать и тихо зарыдать.
***
Они уже все приготовили.
Имя Эла было единственной нитью, которая сохраняла ему жизнь, поэтому если он хочет и дальше жить, то нужно было действовать очень быстро.
Он должен был абстрагироваться от этой ненормальной любви и начать думать холодной головой. Должен был поставить справедливость выше своих чувств, несмотря на сильную холодную руку, что снова и снова сжимала его сердце изнутри, заставляя страдать.
Ватари удалось найти страну, где были разрешены смертные казни и где позволили тестировать Тетрадь Смерти, чтобы удостовериться в том, что тринадцатое правило было фальшивкой.
Эл смотрел на Лайта. Они оба были мокрыми после проливного дождя на крыше. Эл стоял на коленях с полотенцем, вытирая ноги Лайта.
Всего пару минут назад они стояли на крыше как тогда, на рассвете, хотя атмосфера болезненно отличалась от того утра, за исключением колоколов…
Карие глаза смотрели в черные с недоумением. Что-то изменилось. Что-то пропало из этих черных, зеркальных глаз. И Лайт почувствовал укол совести. Он начинал жалеть… О чем?
О карте в тетради? О своей лжи? О том, что сделал?
О том, что он – Кира?
– Нам нужно идти.
Эл поднялся и поплелся к дверям. Лайт шел следом. Тишина была слишком давящей и тяжелой.
– Рьюзаки… – начал он наконец.
– Эл.
Лайт моргнул:
– Прости?
– Зови меня Эл, – детектив обернулся через плечо. – Ты с первого раза расслышал, Лайт-кун.
– Эл, тогда…
– Я хочу тебя кое о чем попросить, Лайт-кун, – Эл снова перебил его мягким и усталым голосом. – Ты не возражаешь?
Лайт покачал головой. У него не было выбора.
Эл остановился и Лайт едва не врезался в него. Когда сыщик обернулся и поднял на него свои огромные глаза, Лайт, как в зеркале, увидел в них свое отражение. Отражение Киры.
Эти черные глаза всегда видели и показывали истину. У него словно были глаза шинигами, которые видели в людях преступников.
– Я как-то спросил тебя, говорил ли ты когда-нибудь хоть слово правды, – тихо сказал Эл. – И ты ответил, что никто не совершенен, но что ты никогда не стал бы лгать тому, кого любишь.
– Да, – с тревогой ответил парень.
Эл наклонился вперед:
– Это была ложь, не так ли?
– Что? – Лайт приподнял брови. – Рьюзаки, я не…
– Эл, – детектив печально покачал головой. – Ты не знаешь моего имени, Ягами Лайт.
– Я и не хочу знать твое имя, я не…
– В любом случае, это не имеет значения. Я просто анализировал твой ответ в то время, когда мы говорили о лжи. Из того, что ты сказал о том, будто никогда не стал бы лгать тому, кого любишь, я могу сделать только два вывода.
– Каких? – выдохнул Лайт.
– Либо само это утверждение было ложью, – Эл не отрывал от него глаз. – Либо оно было правдивым, но следует вывод, что ты никогда меня не любил.
– Рьюзаки, это… Это неправда! Конечно, я…
– Зови меня Эл, – перебил его детектив. – Я снова задам тебе вопрос и на этот раз я хочу получить честный ответ. Нет, не так. Мне нужен честный ответ.
– Если речь идет о Кире…
– Не о Кире, – Эл склонил голову. – Я хочу спросить тебя о другом, Лайт-кун… Ты меня любишь?
– Да, Эл, – нахмурился Лайт. – Я люблю тебя.
Эл знал, что Лайт любил его тогда, на крыше, когда они наблюдали рассвет. Тогда его признание было искренним и грело душу, а сейчас… Сейчас уже нет.
Эл горько усмехнулся:
– Я тебе не верю.
Краем глаза детектив заметил, что Лайт стиснул кулаки. Он бы не удивился, если бы парень начал кричать, ругаться или даже если бы он его ударил. Но он этого не сделал.
Только карие глаза потемнели, глядя на Эла.
– Чего ты хочешь? – процедил он.
– Ничего, – только и ответил детектив. Он в самом деле ничего уже не хотел.
– Тогда прекращай валять дурака! – резко бросил парень и прошел мимо Эла. – Давай, у нас еще много работы!
– Лайт, ты не контролируешь себя, – мягко сказал Эл, опуская почетный суффикс. Это заставило парня остановиться и обернуться.
– Что ты имеешь в виду? – вспыхнул Лайт. – Рьюзаки, Эл, Рьюга, не знаю, кто ты, черт возьми, но я не…
– Кира? – закончил за него детектив и поднял руку, ловкими пальцами вытаскивая из рукава пиковый туз.
Лайт застыл, когда Эл шагнул к нему и, оттянув ремень его брюк, сунул карту за пряжку.
– Я кое-что понял, – сказал он, глядя на Лайта. – Ты был прав.
– В чем? – осторожно спросил Лайт.
– Когда сказал, что это не сказка.
Когда Лайт в замешательстве моргнул, Эл подался вперед и поцеловал его со всей злобой и обидой, которая переполняла его изнутри. Они стояли посреди коридора, мокрые и холодные, прижимаясь друг к другу и путаясь в сырой одежде.
Эл прикусил его губу и почувствовал на языке металлический привкус крови, словно откусил от отравленного яблока.
В этом жестоком поцелуе смешались сам ад и рай, белое и черное. Две справедливости, готовые стоять до конца. Эл чувствовал, как по щеке что-то течет. Может, слезы, а может вода с мокрых волос. Он отстранился так же резко, как и прильнул к Лайту, сбивая Киру с толку. Сунув руки в карманы, он пошел прочь, бросив напоследок:
– Мы никогда не будем, – тихо сказал Эл, прежде чем скрыться за дверью, – жить долго и счастливо во веки веков.
Комментарий к Глава 10. И во веки веков.
KatrinPirs_, Ella Krainz, Бомж_Жора, Сонг Стронг, MargoDash, Чекнутый выдумщик, Schwarz_Stern – большое спасибо за приятнейшие отзывы^^
========== Часть II. Глава 11: Угасать. ==========
Часть II: Ars Moriendi («Искусство умирать»).
Глава 11.
– И чтобы поверить, что ты говоришь правду, – прошептала Злая Королева, – я желаю, чтобы ты доказал это делом. Вот.
Она протянула богато украшенную деревянную шкатулку, изнутри обитую дорогим вельветом.
– Возьми это, благородный дровосек. Ты должен вырезать сердце Белоснежки и принести его мне в этой шкатулке. И, когда я увижу, что ее сердце больше не бьется, тогда я смогу убедиться в твоей преданности.
– Ваше Величество, принцесса?.. – в ужасе задохнулся дровосек. – …Её сердце?
– Да, милостивый дровосек, – лезвие топора блеснуло в ее злых, стеклянных глазах. – Её сердце.
***
«Поддерживая тебя,
Не даю тебе упасть.
Твои глаза закрываются…
Еще одна глава подошла к концу.
Это наше последнее прощание.
Сегодня вечером придет наше время»
Poison – Bullet For My Valentine.
***
Лайт старательно думал над самым изощренным способом для убийства человека, которого он одновременно и любил, и ненавидел. Для угрюмого садиста, который иногда может быть чертовски романтичным. Для великого детектива, который не заслуживает простой смерти. Эл должен умереть красиво.
Эл хотел умереть на его руках.
Он уже сказал Рэм, что если она желает Мисе счастья и долгой жизни, то должна непременно убить Рьюзаки, который стоит на пути двух влюбленных. И она должна была сделать это прямо сейчас.
Лайт даже вздрогнул, когда Эл воскликнул: «Ватари!» и на всех экранах появилось сообщение об удалении данных.
Вот сам Эл вдруг застыл в кресле, предложение оборвалось на полуслове, черные глаза удивленно расширились, а чайная ложка выпала из разжатых пальцев.
Реальность вдруг обрушилась на плечи Киры. Он пораженно смотрел на спину детектива и понимал, что с этой секунды он уже не властен над временем. Рэм сделала свое дело и больше ничего нельзя было исправить. Да и зачем? Разве не он сам этого хотел? Тогда почему вдруг его одолевает такое беспросветное отчаянье и безысходность? Худое тело потянуло в сторону и медленно, словно в замедленной съемке, он начал падать.
Лайт бросился вперед, успев поймать детектива. Это было незапланированно, он даже не успел ничего обдумать, как оказался на полу, держа на руках дрожащее тело. Лайт мог оправдать свой поступок тем, что сделал это на публику и на самом деле ему плевать на Эла, но, черт возьми, это не так.
Где-то сзади послышался крик Мацуды: «Рьюзаки, что с тобой?!», но Лайт его почти не слышал. Всё звучало словно приглушенным фоном, а все внимание было сосредоточено на одном человеке, чья рука вдруг схватила его за плечо, сжав рубашку в слабеющих пальцах.
Глаза…
Черные глаза были широко открыты, Лайт видел в них свое искаженное отражение. Его взгляд как никогда был полон целой палитрой самых разных эмоций. В его глазах читалась боль, агония, смирение, страх, ужас, осознание, растерянность, ненависть и любовь.
Лайт был одновременно подавлен и очарован его взглядом.
Он понимал, что Эл при смерти.
Даже если бы Лайт и хотел сейчас что-нибудь изменить, то было уже слишком поздно. Эл умирал как принцессы из сказок, для которых не было написано счастливого конца. И он умирал так, как хотел.
На руках у Лайта.
Он хотел что-то сказать, но не мог. Горло стянуло и все, что могло срываться с бледных губ, это невнятные хрипы. Воздуха было все меньше, а боль в груди становилась невыносимой.
Лайт не знал, что Эл сказал бы ему, даже если бы смог говорить. Извинился бы? Признал поражение? Высказал презрение? Когда тонкие пальцы медленно отпустили его плечо, что-то в Лайте щелкнуло, и его воображаемые весы качнулись в сторону Киры.
Губы исказились в жуткой полуулыбке, кричащей о злобе, превосходстве и даже о гневе. На такое был способен только Кира.
Эл все понял. Он давно все понял, но эта улыбка разбила в нем все последние надежды. Лайт видел, как резко опустели черные глаза и в них не читалось ничего, кроме одного. Кроме…
…предательства.
Лайт все еще ухмылялся, упиваясь своей победой, когда черные глаза медленно закрылись и он, мучительно вздохнув в последний раз…
…умер на руках Лайта.
***
Там, лежа в руках Ягами Лайта, он все еще слышал плач и стоны колоколов…
И хотя надеяться было уже бессмысленно, но в последние секунды своей жизни, умирая от пронзающей сердце острой боли, Эл Лоулайт мысленно молился только об одном.
«Пожалуйста, Лайт. Пожалуйста, пусть я все это время ошибался, подозревая тебя в том, что ты Кира. Ты уже ничего не сможешь для меня сделать, но, умоляю, пусть я буду не прав».
Он молча смотрел, как безупречно-красивое лицо изуродовала мерзкая ухмылка, которая ударила по сердцу намного больнее, чем приступ. Это было гораздо красноречивее признания. Его рука медленно упала с плеча Лайта на пол.
Он знал, что Лайт был Кирой. Он всегда это знал, а сейчас был награжден твердым, неопровержимым доказательством. Но награда это или проклятье?
Слабое сердце разрывалось от боли.
Он не знал, что может быть хуже, чем посмотреть на человека, которого любил всей душой, и понять, что это он, твой лучший друг, твой любовник и твой убийца в одном лице. Даже сам Эл Лоулайт не знал, какой была его последняя мысль: «Я был прав» или «Я все равно люблю тебя».
Зрение расфокусировалось, ухмылка Лайта расплылась, и Эл медленно закрыл глаза, чувствуя, как отступает боль.
***
Чувствуя, как тело Эла обмякло и расслабилось в его руках, улыбка мгновенно слетела с губ Киры и на смену ей пришел страх и неверие.
Эл был мертв.
Это не игра, не снотворное и не сказка, где один поцелуй может вернуть принцессу к жизни.
Эл был мертв и этого уже не исправить.
И тогда Лайт закричал. Он кричал что-то, чтобы отвести подозрения. Что-то вроде: «Это Кира! Кира убил Эла и Ватари! Мы все умрем!», но настоящие эмоции были глубоко внутри и о них не было необходимости кричать на весь мир. Это было не больше, чем игра на публику. Может, он еще не до конца понял масштаб трагедии?
Он был Кирой. Он искусно манипулировал жизнями людей с помощью Тетради Смерти. Он знал, на что были способны Боги Смерти и то, что Рэм записала имя детектива в свою тетрадь. Эл безусловно был мертв.
Мертв. Мертв. Мертв.
Эта мысль словно кувалда ударила его в живот, и Лайт неожиданно задохнулся от резкой боли. Он, наконец, осознал. Тело, которое он держал на руках, больше не дышало. Лайт опустил глаза, уставившись на спокойное бледное лицо, которое уже ничего не выражало.
Сердце человека, который любил тебя больше жизни и хотел умереть на твоих руках – остановилось. Благодаря тебе. Сейчас Лайт в полной мере прочувствовал низость своего предательства.
Он хотел, чтобы Эл умер. Один из них не может жить, пока жив другой.
Лайт должен испытывать облегчение, ведь главное препятствие на пути Киры пало и никто больше не обвинит ни его, ни Мису.
А сейчас, когда мертвый Эл лежал в его руках…
Лайт никогда не видел смерти своих жертв, он только знал, что они послушно умирают, поэтому он не мог поверить, что все это на самом деле. Казалось, Эл сейчас откроет глаза и снова начнет твердить о процентах подозрения Лайта, все окажется очередной уловкой неординарного детектива и вернется на круги своя, поэтому Лайт даже встряхнул его, тихо бормоча:
– Рьюзаки… Давай уже, вставай… Открой же ты свои чертовы глаза, Рьюзаки!..
Не важно, кем был Эл – Белоснежкой или Спящей Красавицей – он продолжал лежать, подобно фарфоровой кукле.
– Лайт… – господин Ягами положил руку на плечо сына.
– Нет! – вдруг закричал Лайт, вцепившись в бездыханное тело и прижав его к своей груди. Мужчина тут же убрал руку и отступил назад.
– Д-давайте вызовем скорую, – дрожащим голосом предложил Моги.
– Я буду его сопровождать, – вызвался господин Ягами, покосившись на погасшие мониторы, а затем на сына. Тот дрожал, отчаянно сжимая запястье детектива, надеясь уловить пульс, но все напрасно.
Не то чтобы он был удивлен. Он знал, что все так будет.
Но не знал, что это будет настолько больно.
Где-то сзади засуетились. Кто-то вышел из комнаты, чтобы вызвать скорую помощь. Мацуда рухнул на колени, хватаясь за голову. Моги прислонился к стене, прикрыв рот руками.
Ягами Соичиро снова наклонился к сыну:
– Лайт… – мягко позвал он, словно разговаривая с маленьким ребенком. – Отпусти его. Скоро здесь будет скорая помощь. Ты можешь что-нибудь повредить.
– Я уже ничего не могу повредить. Его не спасти, – глухо ответил Лайт, не ослабляя хватки.
– Ты не можешь знать наверняка, Лайт, – подал голос Мацуда.
– Может, они смогут помочь ему… ну, воспользоваться дефибриллятором и запустить сердце…
Лайт стиснул зубы и задрожал от ярости. Ему хотелось сорваться на Мацуде, избить его за такую очевидную глупость. Он не хотел, чтобы к Элу прикасался кто-то, кроме него. Ни медики, ни полиция, никто.
Лайт почувствовал ком в горле.
«Мертвые не возвращаются к жизни».
Вне зависимости от того, сколько вольт пропустить через тело, если имя записано в Тетради Смерти, то ничего уже не вернет человека к жизни.
– Скорая помощь прибудет в ближайшее время, – устало сообщил Айзава, возвращаясь в кабинет и убирая телефон во внутренний карман пиджака. – Сказали, что не более, чем через пять минут…
Господин Ягами кивнул, встревоженно глядя на сына:
– Спасибо, Айдзава. Не мог бы ты сходить в диспетчерскую и проверить Ватари? Может, он все же жив?
– Конечно, начальник.
Моги вышел следом за коллегой.
– Лайт… – Мацуда поднялся на ноги и осторожно подошел к нему. – Может, еще не слишком поздно?..
Лайт снова задрожал, глядя в пол. Глаза начинали слезиться, но он не моргал. Отец стоял поодаль, видимо, не зная, что делать в такой ситуации. Всё это было просто ужасно – на их глазах погиб великий детектив, а его сын…
Он, конечно, понимал, что Лайт находится в глубоком шоке, но чтобы так прижимать к себе Рьюзаки, будто в эту секунду он потерял самого важного человека в своей жизни…
Господин Ягами посмотрел на часы:
– Полагаю, мне лучше пойти снять код безопасности, чтобы медработники смогли попасть в здание, – вздохнул он, выходя из комнаты.
– Подождите, начальник! – Мацуда бросился за ним, испугавшись оставаться в такой угнетающей и пугающей атмосфере.
Лайт остался один на один с телом детектива. Он нервно сглотнул, пробежался глазами по компьютерам, где застыло сообщение об ошибке, и мог поклясться, что слышал монотонный голос детектива у себя в голове:
– Какой нелепый отвлекающий маневр. Мы теряем драгоценное время. Хотя, надо сказать, всё это повысило моё подозрение касательно твоей причастности к делу Киры на сто процентов.
Лайт зажмурился и замотал головой, всеми силами желая заткнуть Рьюзаки, но разве он не сделал это пару минут назад?
Эл уже замолчал. Раз и навсегда.
Айдзава вернулся в кабинет и огляделся:
– Где начальник?
– На первом этаже, – пробормотал Лайт, не оборачиваясь.
– Лайт? – Айдзава нахмурился. – Я считаю, что тебе следует положить его на пол.
Лайт глубоко вздохнул и еще крепче обнял Эла. Айдзава вытащил из кармана телефон, чтобы позвонить господину Ягами и сообщить плохую новость о Ватари.
Лайт не мог его отпустить. Он думал, что стоит ему отпустить детектива, как он потеряет с ним последнюю связь. Когда он поймал его за мгновение до падения, Эл был еще жив, он смотрел на него своими огромными глазами, а затем закрыл их. Создавалось ощущение, что Эл просто заснул, что лежит в объятиях своего друга, врага и любовника, как лежал много ночей после изнурительного секса.
Отпустить Эла – значит потерять.
Лайт прикусил губу. Впервые за долгое время он ощутил себя слабым, даже имея в руках самое мощное в мире оружие, которое, к сожалению, не может воскрешать.
Все оказалось не так просто, как он думал. Он осознал, что на уровне подсознания по-прежнему любил Эла.
Кира, возможно, нет, но Ягами Лайт любил. Сейчас чувства вырвались наружу, пробив броню чудовища, которое захватило всё его существо.
Пойми он все это чуть раньше, он, наверное, остановил бы Рэм.
В коридоре послышались голоса и затем в кабинет вошли его отец, Мацуда, Айдзава и четыре врача. Двое из них в сопровождении Айдзавы ушли наверх, туда, где Моги был с Ватари, а другие двое, мужчина и женщина, остались здесь и подошли к Лайту, который все еще крепко прижимал к себе мертвое тело.
– Он… не отпустит, – пробормотал господин Ягами.
Женщина кивнула и присела на колени рядом с Лайтом, осторожно коснувшись его плеча:
– Отпустите, пожалуйста, своего друга. Нам нужно проверить его состояние.
– Он мертв, – не глядя ответил парень.
– Возможно, мы сможем еще его спасти, – уговаривала доктор. – А сейчас мы теряем драгоценное время.
Лайт покачал головой, но отец потянул его за руку, теряя терпение:
– Лайт, ради Бога!.. – начальник полиции повысил голос. – Эти люди здесь для того, чтобы помочь! Здесь не место упрямству, каждая секунда на счету.
– Рьюзаки… мертв, – безжизненным голосом повторил Лайт.
В этот момент мужчина-доктор и господин Ягами переглянулись и, взяв Лайта под руки, силой начали оттаскивать его от тела, а затем, погрузив тело детектива на носилки, вынесли из кабинета.
– Я хочу пойти с ними, – в отчаяньи сказал Лайт. – Я хочу поехать в машине скорой помощи.
– Нет, – твердо отрезал отец. – Ты останешься здесь, с целевой группой, пока я не вернусь. Просто побудь здесь с Мацудой.
– Но я…
– Я велел тебе остаться здесь! – терпение Ягами Соитиро лопнуло и он вышел из себя. Не оборачиваясь, он вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Лайт тут же широко раскрыл глаза, пораженно уставившись на отца, затем отполз в сторону и почувствовал у себя под рукой что-то холодное. Опустив глаза, он заметил серебряную ложку, выпавшую из рук Рьюзаки за 40 секунд перед смертью. Лайт нервно сглотнул, сунул ложку в карман и поднялся на ноги. В комнате была жуткая, давящая тишина, в которой невозможно было сосредоточиться.
– Лайт… – он даже не заметил, как Мацуда подошел к нему и, взяв под локоть, повел к дивану. – Присядь, а то ты на ногах еле стоишь.
Лайт послушно рухнул на гору подушек и бездумно уставился в пространство.
– Хочешь кофе? – Мацуда пытался хоть как-то сгладить неловкую атмосферу, но все эти обыденные вещи казались в настоящий момент такими неуместными. – Я… Я сварю кофе.
Лайт даже не посмотрел на него, только слышал звон столовых приборов.
Айдзава и Моги вернулись в мрачном молчании.
– Я делаю кофе, – громко сообщил Мацуда, чтобы заполнить гнетущую тишину, но было слышно, как дрожал его голос.
Айдзава устало вздохнул и сел на диван напротив Лайта.
– Что насчет Ватари? – не унимался Мацуда.
– Он мертв, – хмуро ответил Айдзава. – Его погрузили в машину скорой помощи, но мы с Моги перед этим проверили его пульс. Без сомнения, он мертв.
Моги молча кивнул, когда Мацуда поставил поднос с горячим кофе на журнальный столик.
– Я имел в виду, ну… – Тода протянул Лайту его чашку, – может, врачи еще могли их спасти. Хотя бы Рьюзаки, ведь он упал после Ватари, так что, возможно, все же был шанс… Ну, использовали бы эту штуковину, как ее…
– Дефибриллятор, – подсказал Айдзава, отпив из чашки.
– Ага, – кивнул Мацуда, все еще держа в руках горячую чашку, потому что Лайт не обращал на него внимания. – Лайт, твой кофе?..
– Не хочу, – пробормотал парень.
– Лайт, ты должен выпить, – вмешался Айдзава. – Тебе станет лучше.
Лайт, наконец, поднял глаза, взглянув на Айдзаву таким взглядом, что мужчине тут же стало неловко. Он словно говорил: «Неужели ты думаешь, что после того, что произошло, чашка кофе сможет все исправить и поднять настроение? Нелепо»
– Лайт, пожалуйста, – жалостливо попросил Мацуда, когда Айдзава стыдливо отвел взгляд.
Вздохнув, парень все же взял чашку, но пить не стал, только сжимал ее в ладонях, глядя в свое отражение.
Они все сидели в неловком молчании, потягивая кофе, пока Айдзава не вытащил из кармана пачку сигарет.
– Ты куришь? – в недоумении спросил Мацуда.
– Пытался бросить, – пожал плечами мужчина и закурил. – Почти получилось. Будете?
Мацуда и Моги отрицательно покачали головами. Он не стал предлагать Лайту, зная его возраст, но тот вдруг протянул руку и вытащил из пачки одну сигарету.
– Лайт… Я не думаю, что твой отец это одобрит… – начал Айдзава.
– Моего отца здесь нет, – процедил Лайт, подкуривая и втягивая в легкие едкий дым. Было видно, как дрожат его пальцы. – Это успокоит нервы.
– Ну, учитывая сложившуюся ситуацию… – неуверенно кивнул Айдзава, поймав на себе неодобрительный взгляд Мацуды. – Только смотри, чтобы это не вошло в привычку. Курение вредит здоровью.
Лайт сделал слишком глубокую затяжку и закашлялся.
– Видишь? – сказал Айдзава, выдыхая клубы дыма. – От курения много паршивых последствий, вроде астмы, рака, сердечных приступов…
– Рьюзаки… не курил, – пробормотал парень, сбивая с сигареты пепел.
– Это дело рук Киры, – тихо сказал Мацуда, но его никто не услышал.
– Чрезмерное потребление сахара тоже приводит к сердечным приступам, – отметил Айдзава. – Рьюзаки всегда этим злоупотреблял.
«Он умер не из-за этого», – с горечью подумал Лайт, чувствуя во рту мерзкий запах табака, обжигающий горло.
«Он умер…
…потому что я его убил».
***
Все обернулись, когда двери открылись и в кабинет вошел господин Ягами. По его виду все всё поняли.
– Шеф… – Айдзава встал с дивана, отставляя пустую чашку кофе.
Мужчина тяжело вздохнул и опустил голову:
– Рьюзаки мертв.
Что-то внутри Лайта яростно боролось, разрывая его на части. Словно чаши весов с бешеной скоростью колебались с одной стороны на другую. Он и без этого объявления знал, что Эл мертв, но слова отца обухом ударили его по голове, погрузив в полную, беспросветную безнадежность.
Стиснув зубы, он стремительно поднялся на ноги и быстрым шагом направился к двери.
– Лайт, куда ты… – послышался голос отца, но тут же стих вдали.
Лайт не пытался найти Рэм, потому что знал, что означает для нее смерть Эла. Она тоже умерла. Лайт был рад, что больше никогда ее не увидит.
Он нашел ее в соседней комнате. Точнее то, что от нее осталось.
Жалкая груда песка и золы. Лайт присел на корточки и, смахнув пыль, взял личную Тетрадь шинигами.
Опустившись на пол, он прислонился спиной к стене и, откинув голову назад, закрыл глаза. Нужно найти в себе силы, чтобы успокоиться и начать мыслить рационально. Смерть Эла выбила почву у него из-под ног, он даже закурил, хотя всю жизнь считал это отвратительным…
Неужели смерть Эла так его подкосила?
Глубоко вздохнув, Лайт поднялся на ноги и, вернувшись обратно к остальным, показал всем остатки Рэм, заявив, что непременно отомстит за смерть Эла, а затем снова вышел. На этот раз отец проследовал за ним, положив руку на плечо сына:
– Идем, Лайт, – устало сказал он. – Сегодня был чертовски долгий день.
Лайт слегка кивнул, потирая переносицу.
– Сколько времени? – тихо спросил он.
– Одиннадцать часов.
Что-то внутри Лайта заставило его болезненно содрогнуться.
«Одиннадцать часов».
– Где Рьюзаки? – внезапно спросил он.
Отец в недоумении покосился на сына:
– Лайт, он… Рьюзаки умер… – мужчина протянул было к нему руку, но парень тут же отступил на шаг назад: – Что с тобой?
– Со мной все в порядке, – отрезал Лайт. – Ты не ответил на мой вопрос. Где Рьюзаки?
– Лайт, ты не в себе, – мужчина схватил сына за запястье. – Мы едем домой.
– Где он?! – почти в истерике потребовал Лайт. – Вы привезли его обратно?!
– Лайт… – Айдзава, Мацуда и Моги вышли на шум в коридор. Айдзава, шагнув ближе, положил руку на плечо парня. – Успокойся, хорошо? Я знаю, что это очень сложно при сложившихся обст…
– Господи, просто скажите мне, где он! – закричал Лайт.
– Я привез его обратно, Лайт, – вздохнул, наконец, господин Ягами, продолжая сжимать его запястье. – Я получил свидетельство о смерти, и мне позволили забрать тело. Сейчас нужно решить все дела с похоронами…
Лайт перебил его:
– Он сейчас здесь?
– Да, во втором офисе, но…
Лайт высвободился из крепкой хватки отца и, растолкав Айдзаву и Мацуду, бросился по коридору в сторону указанного места.
– Лайт! – крикнул господин Ягами, и Лайт услышал за спиной топот множества ног. Он быстро преодолел расстояние, оставив преследователей далеко позади, влетел в кабинет и, захлопнув за собой дверь, оказался в кромешной темноте. Когда он нащупал выключатель, комнату осветил резкий флуоресцентный свет. «Офис» – было слишком громкое название для большой пустой комнаты с несколькими металлическими столами.
И на одном из столов он заметил Эла.
Выдохнув, Лайт медленно подошел к нему, чувствуя, как бешено колотится сердце и трясутся коленки.
Эл мертв.
Ледяная бледная кожа и застывшая маска безмолвного спокойствия служили тому доказательством.
Лайт протянул дрожащую руку и мягко коснулся кончиками пальцев холодной щеки Эла. 23:05. Сегодня должна была быть его очередь…
Но вместо того, чтобы держать в объятиях его теплое тело и ощущать горячие прикосновения, он гладит по щеке холодное, как лед, мертвое тело.
Лайт не мог оставлять его здесь, в пустой, темной комнате. Эл, конечно, уже не может возражать, но это место недостойно великого детектива.
Осторожно взяв его на руки, Лайт поднял тело со стола.
– Лайт! – тишину большой комнаты разразил запыхавшийся голос господина Ягами, который ворвался в кабинет. – С меня хватит всей этой чепухи! Что, черт возьми, ты делаешь?!
– Ты собирался оставить его здесь! – закричал в ответ Лайт. – Здесь! В таком месте!
– Лайт, он умер! – мужчина в самом деле вышел из себя. – Какое это теперь имеет значение? Завтра уже похороны.
– Не говори так…
– И что же ты собираешься делать? – прорычал господин Ягами. – Таскать за собой труп человека? Лайт, я знаю, что тебе тяжело. Я знаю, что он был твоим другом, но… шинигами убила его. Я был с ним в больнице, я все видел. Они пытались запустить его сердце семнадцать раз, но было уже поздно. Он мертв.
