Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 43 страниц)

Амане Миса.

Лайт нахмурился. С чего бы ей вздумалось звонить ему в такую рань, разве она еще не поняла, что он ее откровенно игнорировал? Что-то срочное? Что, если ей что-нибудь нужно?

Лайт продолжал смотреть на экран, ожидая, что он перестанет звонить, но Миса всегда была настойчивой, поэтому все продолжала и продолжала звонить. Лайт неохотно запустил руку под одеяло и коснулся волос детектива:

– Рьюзаки… – выдохнул он, откидывая одеяло. Эл только поднял на него глаза, не выпуская член изо рта. Лайт почувствовал, как по телу пробежала приятная дрожь. – Остановись на немного… Миса звонит.

Эл нахмурился, сел и, выхватив у Лайта телефон, нажал на кнопку принятия вызова. Лайт даже не успел ничего возразить.

– Доброе утро, Миса-сан, – сказал он прежде, чем Миса успела проронить хоть слово.

– Рьюзаки? – послушался звонкий голос Мисы. – Почему ты отвечаешь на звонки Лайта?

– Потому что я оказался ближе, – тут же солгал детектив.

– Мне нужно поговорить с Лайтом, – потребовала девушка.

– К сожалению, вы не можете, – монотонно ответил Эл.

– Это еще почему?!

– Он занят. Прощайте, Миса-сан, – Эл отнял трубку от уха и, не дослушав возмущенные крики девушки, хотел было сбросить вызов, когда Лайт отобрал у него телефон:

– Дай сюда! Привет, Миса.

– Лайт! – тут же обрадовалась девушка. От пронзительного голоса Лайт даже вздрогнул.

– Да, что случилось? – спросил он, отталкивая Эла в сторону. Тот злобно прищурился и наклонился, облизнув его грудь в солнечном сплетении.

– Ты слышал про Джи-Чик? – взволнованно спросила девушка.

– Это японский журнал о моде, верно? – Лайт уже начинал чувствовал скуку.

– О-о, Лайт, это не просто японский журнал о моде, это самый популярный журнал о моде!

– Ну, буду знать, – Лайт прикрыл микрофон мобильника рукой, когда заметил, что Эл медленно спускается ниже, чтобы продолжить начатое: – Рьюзаки. Не. Смей.

После чего он снова убрал руку, не обращая внимания на мрачный взгляд Эла. Миса громко рассказывала о том, что она будет лицом ноябрьского выпуска Джи-Чик.

– Мацу позвонил и сказал мне! – счастливо воскликнула девушка. – Разве это не здорово, Лайт? Мацу потрясающий менеджер!

– О да, – Лайт откинул голову назад, уставившись в потолок. – Это в самом деле здорово, ты мол… ах!

Эл, воспользовавшись тем, что Лайт отвлекся, снова продолжил свое непотребство, облизнув головку и тут же вобрав почти во всю длину. Лайт стиснул зубы, чтобы не застонать.

– Лайт! – вскрикнула Миса. – Ты в порядке?

– Д-да, – Лайт задохнулся и попытался столкнуть с себя Эла, но эти попытки были очень вялые и неохотные. – Извини… Рьюзаки!.. Прекрати!

– Рьюзаки? – переспросила Миса. – Что этот извращенец там делает, а, Лайт?

«Лучше тебе не знать».

– Ничего, он… все в порядке… – Лайт изо всех сил старался, чтобы его голос звучал нормально. – Он… ничего не делает.

Эл, по-видимому, был оскорблен тем, что его старания были так низко оценены, поэтому в отместку слегка коснулся зубами нежной кожи, заставив Лайта всхлипнуть и дернуться.

– Лайт! – снова завизжала Миса. – Тебе что, больно?!

– Нет, мы… просто… – Лайт не мог больше говорить, поскольку Эл снова заглотил всю длину, заставив Лайта забыться от удовольствия. Вряд ли Миса что-нибудь поймет. Нет, она не была тупой, просто она намеренно не видела то, чего не хотела видеть. Она не хотела верить в то, что Лайт ее обманывает, и уж тем более никогда не поверит, что он изменяет ей с этим странным детективом.

– Мы… – в голову пришло глупое оправдание, и Лайт понимал, что не успеет придумать ничего умнее. – Мы играем… в морской бой. Рью… Рьюзаки топит мои корабли… Один за одним.

Эл, услышав это, только фыркнул.

– Ой, правда? – поверила Миса. – А можно мне спуститься и тоже поиграть, а, Лайт? Я могу помочь тебе выиграть!

– Эм… М-миса… я… – Лайт почувствовал, что больше не может сдерживаться и, содрогнувшись, кончил, едва не застонав во весь голос.

– Ну пожалуйста! – умоляла девушка. – Он снова потопил твой корабль? Я могу помочь тебе!

Лайт тяжело дышал, переводя дыхание. Миса продолжала что-то щебетать в трубке, но Эл, вытерев лицо тыльной стороной ладони, снова взял трубку из рук Лайта:

– Мне очень жаль, Миса-сан, – сказал он. – Это игра рассчитана только для двух игроков.

– Рьюзаки! – вскипела девушка. – Перестань быть таким жадиной, я тоже хочу проводить время с моим Лайтом!

– Он ваш, Миса-сан? – с улыбкой спросил Эл.

– Ну конечно мой! – возмутилась девушка.

– Да? Ну тогда вы слышите это? – он потряс рукой, чтобы Миса услышала звон цепи.

– Хватит ее дразнить, – нахмурился Лайт, отбирая телефон. – Миса, я… я должен идти. Всё это очень здорово, Джи-Чик и тому подобное…

– Лайт, может, сходим сегодня на свидание? – вдруг попросила девушка.

– Может быть… Посмотрим… Мы так заняты работой… – Лайт пытался отвертеться, но Миса уже настроилась на своё:

– Ура! – Миса помедлила, затем понизила голос и прошептала: – Рьюзаки тоже пойдет с нами?

– Миса… Я прикован к нему…

Вдруг Эл снова лег на него и, подобравшись повыше, поцеловал в губы, сразу же углубляя поцелуй и проникая языком в горячий рот. Лайт даже забыл о Мисе, но Эл мягко взял у него телефон и, на мгновение разорвав поцелуй, бросил прощальное: «До свидания, Миса-сан», и сбросил вызов. Он откинул телефон в конец кровати, туда, где уже валялся его мобильник.

– Надеюсь, ты не возражаешь, – тихо сказал Эл между поцелуями. – Я просто хочу, чтобы все оставили нас в покое.

Лайт покачал головой:

– Поверить не могу, что ты только что сделал, – Лайт шутливо ткнул детектива в бок. – Почему ты не мог просто подождать…

– Я беру от сегодняшнего дня все, Лайт-кун, – пожал плечами Эл. – Разве было не приятно?

– Очень приятно, – не мог не согласиться парень.

– Кстати, на вкус тоже было приятно.

– Не ври, – фыркнул Лайт, – для тебя приятны только сладости.

– Здесь я могу сделать исключение.

– Знаешь, ты и правда извращенец, – усмехнулся Лайт.

– Меня это нисколько не смущает. Может, сделаем кое-что нормальное?

– Например?

– Вставай и одевайся, Лайт-кун. Я покажу тебе.

– О, ради Бога, Рьюзаки, еще так рано, – застонал Лайт, закрывая лицо руками.

– Я знаю. Давай же, Лайт-кун.

– Ну зачем?

– Надо. Пожалуйста, вставай.

Лайт смерил его долгим взглядом, прежде чем неохотно подняться и одеться. Элу нужно было только натянуть свои джинсы, так что это заняло у него меньше четырех секунд, в отличие от Лайта.

– Куда мы идем? – спросил он, натягивая свитер.

– Жить полной жизнью, Лайт-кун, – объявил детектив. – Брать от жизни все. А сейчас мы идем на крышу наблюдать восход солнца.

– Ого, – Лайт не смог сдержать улыбки. – Звучит красиво.

– Так оно и будет, – пообещал Эл и направился было к двери, когда телефон детектива глухо зазвонил.

Эл замер на пороге, затем развернулся и выкопал из-под одеяла свой мобильный. Откинув крышку, он посмотрел на экран.

Даже на расстоянии пяти футов Лайт разглядел на дисплее имя Ватари.

С абсолютно невозмутимым выражением лица, Эл размахнулся и швырнул телефон в стену.

***

Рассвет в самом деле был прекрасным. Багряно-красная полоса на горизонте медленно расползалась по небу оранжево-розовым градиентом. Окна высоток будто горели огнем в отражении восходящего солнца. Скоро огромный Токио проснется, стряхнет с себя утреннюю дремоту и погрузится в бешеный ритм мегаполиса.

Было еще прохладно, слабый ветерок трепал волосы, но это было не неприятно, наоборот, как будто октябрь ласкает тебя своим невидимым прикосновением.

Они подошли к ограждению на краю крыши. Эл сложил руки на перила, опустил на них подбородок и задумчиво уставился на просыпающийся город.

Было в этой тишине что-то завораживающее. Только они двое, шепот ветра и золотые блики от солнца на их лицах.

– Мне нравится Япония, – сказал Эл, обращаясь, скорее, к самому себе.

– А? Ах, да. Ты… вырос в Британии, верно? В Англии?

Эл кивнул:

– Да. Винчестер.

– И как там?

Эл пожал плечами:

– Он сильно отличается от Японии. Там много дождей.

– Ты скучаешь по нему?

– Иногда.

Эл повернул голову, взглянув на Лайта, затем снова встал прямо. Лайт заметил, как Эл изменился. Изменил свое отношение к нему. Он больше не кидал на него подозрительных взглядов и не обдумывал каждый вопрос, чтобы попытаться отвертеться от ответа.

Эл доверял ему больше, чем когда-либо прежде.

«Если бы я был Кирой, то убить его сейчас не составило бы большого труда, пока он потерял свою бдительность…».

Лайт моргнул. Эти мысли появились в голове совершенно невольно. Он вздрогнул и быстро откинул эти мысли. Он не желал смерти Элу. Точно не желал!

Почему его мысли похожи на мысли Киры?

Лайт вздохнул и закрыл глаза.

– Лайт-кун? – послышался голос детектива. – С тобой все в порядке?

Лайт открыл глаза и улыбнулся:

– Да, все хорошо. Просто… любуюсь видом.

Эл склонил голову набок:

– Да, это потрясающе, – его черные глаза скользнули в сторону города, покрытого золотыми лучами. – Там, внизу, так много власти, Лайт-кун.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, так можно сказать о любом большом городе, – от очередного порыва ветра длинная челка закрыла его глаза и Лайт быстро протянул руку, убирая ее в сторону. – Общество держится на социальных слоях. Начиная от самого нижнего, кормушки, которыми питаются все остальные. Нижний слой пытается наскрести себе на жизнь, а те кто выше них, ходят по их головам. И так слой за слоем. Но есть те, которые с самого рождения оказываются в верхнем слое, богатые от рождения, купающиеся в деньгах родителей. А потом они вырастают и в их руках оказывается недюжинная власть, и эти жестокие избалованные дети помыкают всеми, кто ниже них… Взять любой пример, везде есть власть. Директор корпорации всегда будет презрительно относиться к безработному и чувствовать над ним власть, даже если он не его сотрудник. Ну или…

Эл затих, подняв руку, на которую был надет наручник:

– Твоя власть надо мной, – спокойно сказал Лайт. – Это все верно, но…

– К чему я это говорю? – спросил детектив и улыбка украсила бледные, бескровные губы. – Власть, она как наркотик, Лайт-кун. Возможно, сравнение директора корпорации и безработного было немного излишним, потому что безработный сам в этом виноват, но можно заменить его любым офисным планктоном. Этот директор, даже если сначала он и был справедливым, честным и добрым по отношению к своим сотрудникам, то вскоре он почувствует власть и его охватит алчность. Он забудет о своей человеческой сущности, о том, что перед Богом все равны, несмотря на социальное неравенство и должность.

Лайт кивнул. Он понимал, о чем тот говорит, но все еще не понимал, зачем.

Эл это понял, поскольку грустно улыбнулся:

– Ах, ты все еще не понял мою логику. Проще говоря, директор корпорации считает себя выше остальных. Из этого следует вывод, что власть портит людей, заставляя их терять самих себя, заставляя забыть, кем они были раньше.

– Ты говоришь… о Кире?

– Не только, но в целом да, я считаю, что Киру можно отнести к результатам подобных уравнений, – Эл снова посмотрел на Лайта. – Разве ты не согласен?

– Согласен. Кира возомнил себя Богом, – кивнул Лайт. – Несомненно.

– А учитывая то, что, опираясь на некоторые факты, полученные в результате расследования, а в особенности, что «власть Киры может передаваться от человека к человеку», как ты нам когда-то сказал, то это все может возыметь интересный эффект.

– Я когда-то тебе такое говорил?

– Не то, что бы сказал… Сначала я предполагал, что Кира, в нашем случае речь идет именно о первом Кире, был молод, полон юношеского максимализма. Поэтому я решил, что ему от силы двадцать лет. Далее, когда в игру вошел второй Кира, я сделал идентичный вывод, исходя из убийств. Не было какой-то определенной схемы, умирали только преступники, значит, ни первый, ни второй Кира не был заинтересован в устранении конкурентов, им управляло только обостренное чувство больной справедливости. Следовательно можно сделать вывод, что они молоды и не имеют отношения к коммерческим и финансовым сферами. У Киры в руках огромная власть и он не брезгует ею пользоваться, продолжая убивать и карать преступников.

Лайт кивнул:

– Звучит интересно, – он посмотрел на темноволосого детектива, – но это только догадки, у тебя совершенно нет доказательств.

– Может быть, но я уверен в своей теории. Несмотря на то, что убийства продолжаются и я пока ничего не могу с этим сделать, – Эл склонил голову. – Если бы Кира сузил круг своих жертв до определенной сферы, например, сферы бизнеса, то, несомненно, его было бы гораздо проще поймать.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что если Кира имеет дело с деньгами и властью, ключевое место будут занимать деньги. Кира будет убивать ради них, устранять конкурентов, чтобы получить свои грязные, кровавые деньги. Ослепленный такими возможностями, но оступится и где-нибудь наследит, Лайт-кун.

Лайт снова кивнул и почувствовал, как начинает дрожать.

– Тебе холодно? – спросил Эл, от внимания которого не укрылась даже такая мелочь.

– Немного, – признался Лайт, – но я не хочу возвращаться обратно. А ты? Разве ты не замерз? Ты не носишь обувь и даже не надел носки.

– Я в них не нуждаюсь, – пожал плечами детектив.

Лайт снова перевел взгляд на Токио. Солнце поднималось все выше и выше, пока они вели разговор о Кире, о власти и о деньгах. Сейчас яркие лучи уже били по глазам. Лайт был рад, что Эл пригласил его на крышу встречать рассвет. Это казалось даже романтичным, что никак не соответствовало образу сыщика.

Несмотря на то, что еще только прошлым вечером Лайт с ненавистью продумывал план о том, как накачать детектива наркотиками, сейчас он чувствовал неожиданный прилив горячей любви к Элу. Это было странно испытывать подобные чувства к человеку, который был уверен, что он массовый убийца, который больше месяца держал его за решеткой одиночной камеры, который приковал его к себе наручниками, который буквально изводил его каждую ночь, мешая спать. Было много аргументов, почему эта любовь считалась ненормальной, но Лайт не мог ничего с собой поделать.

Вдруг он почувствовал, как его руки что-то коснулось. Опустив взгляд, он заметил, как Эл, не отрывая глаз от городского пейзажа, смущенно взял его за руку, сплетя их пальцы.

Они по-прежнему молчали, глядя на утреннюю панораму, будто стесняясь друг друга и такого сентиментального момента.

Лайт чувствовал под пальцами пластырь Эла, который так его и не снял.

Браслеты наручников на их запястьях звонко стукнулись друг о друга.

– Эл.

– Да?

Эл все еще не смотрел на Лайта, но отметил, что вместо обычного «Рьюзаки», он назвал его по имени.

– Я люблю тебя, – сказал Лайт, повернув голову и, наконец, взглянув на Эла.

– Да, – Эл взглянул на него, очаровываясь ясными, карими глазами, которые не могли лгать. – Я тебе верю.

Всего три слова в ответ на другие три слова. Лайт знал, что его «Я тебе верю» означали гораздо больше, чем ответное признание. Эл верил ему. Доверял.

Лайт искренне улыбнулся. Не каждому доводилось видеть эту улыбку.

Где-то далеко-далеко зазвенели церковные колокола.

Они стояли молча, плечом к плечу, держась за руки – детектив и подозреваемый, два любовника, стоящих высоко-высоко над всем городом лицом к восходящему солнцу.

Ослепленные светом.

***

– Что случилось, Ватари? Неприлично так рано звонить.

– Прости, Рьюзаки. Просто… То есть… Я…

– В чем дело, Ватари?

– …Где ты?

– В постели.

– Ты спал?..

– Немного.

– Это хорошо. Ты знаешь, спать полезно, не пренебрегай этим, это пагубно для здоровья.

– Да, я знаю. Ты постоянно так говоришь. Ты звонишь только из-за этого?

– Я… Рьюзаки, я… Я знаю, что ты не любишь, когда вмешиваются в твои дела, указывают тебе что делать и как питаться, и тому подобное, но надеюсь, ты не разозлишься, если я спрошу… Где мальчик?

– Лайт?

– Кого я еще могу иметь в виду?

– Он спит, Ватари.

– В одной постели с тобой?

– Разумеется. Если ты не забыл, он прикован к моей руке.

– Рьюзаки… Ты ведь понял, что я имел в виду.

– Я не пойму, если ты не скажешь прямо, Ватари.

– Хорошо, я спрошу напрямую. У тебя ведь с ним половая связь, я прав?

– В настоящий момент нет.

– Рьюзаки…

– Ты снова был неконкретен.

– Ты состоишь в сексуальных отношениях с Ягами Лайтом… Человеком, который подозревается в том, что он – Кира, правда?

– Все верно, Ватари.

– Понятно. Тогда могу я спросить еще кое-что… Почему?

– Потому я так хочу, Ватари. Меня все устраивает. Я даже думаю, что люблю его. И да, я знаю, что это может показаться странным, учитывая, что прежде я не выказывал интереса ни к чему подобному, пока не…

– Рьюзаки, я считаю, что ты поступаешь глупо и безответственно.

– Почему? Я никогда еще не чувствовал себя так хорошо, Ватари. Разве я не человек, в конце концов?

– Этого-то я и боялся.

– Чего боялся? Что однажды я встречу того, кого полюблю?

– Нет, не так. Не подумай, что я не желаю тебе счастья, Рьюзаки, но… Эти отношения, они… неправильные.

– Да, я знаю.

– Тогда зачем ты все это продолжаешь?

– Потому что мне это нравится. Я хочу его целовать, я хочу спать с ним, и я знаю, что это противоречит природе и моральным устоям. Я знаю, что относился ко всему этому с презрением, но в итоге я сам, Ватари, сам выбрал этот путь.

– Рьюзаки… Не то что бы я не был рад тому, что ты познаешь все грани своего существа, но это ненормально. Да, людям свойственны желания такого рода, но… но этот мальчишка… Есть уйма причин, по которым ты должен немедленно разорвать с ним такие отношения.

– Пожалуйста, Ватари, не мог бы ты мне их перечислить, не уверен, что согласен со всеми из них.

– Как пожелаешь. Вы с ним одного пола, он намного моложе, он сын заместителя директора японской полиции господина Ягами, ценного члена следственной группы, и, что самое главное, он подозреваемый в деле, а самая главная причина в том, что это ты его подозреваешь, ты знаешь, что он виновен.

– Во-первых, Ватари, я удивлен, что ты упомянул то, что мы одного пола. Неужели для тебя имеет значение то, что я, как это говорится, гомосексуал?

– Это не так, но… Рьюзаки, я не думаю, что он гомосексуал. Все его бывшие подружки…

– Я хочу напомнить тебе, что именно он стал инициатором подобного рода отношений.

– Рьюзаки, извини, что затронул эту тему, я не хотел тебе напоминать, что он сделал с тобой в тот день, но тебе не кажется, что он преднамеренно манипулирует тобой? Он еще совсем молод, у него играют гормоны, а ты приковал его к себе. Возможно, все, что происходит между вами, просто иллюзия. И, кроме того, разве могут нормальные отношения начаться с изнасилования?

– Я разобрался с этим, Ватари. Лайт-кун был наказан за то, что сделал со мной.

– Это хорошо, но что насчет других аспектов? Например, его возраст. Он еще не достиг совершеннолетия.

– Ему восемнадцать, Ватари, по европейским меркам он вполне способен отвечать за свои поступки. К тому же, не думаю, что ошибусь, если скажу, что до этого он не был девственником. Он популярен у девушек, как ты сам сказал.

– И тем не менее, Рьюзаки. Ему восемнадцать, а тебе почти двадцать пять. Он подросток, а ты взрослый человек. Если люди узнают о том, что за отношения между вами, этого не поймут. Все подумают, что ты принудил его к этому, чтобы удовлетворить свои сексуальные желания. Спрос всегда со старших.

– Это далеко от истины, Ватари. Мы с Лайт-куном глубоко уважаем друг друга. Я не чувствую, что он младше меня на семь лет. Мы кажемся ровесниками.

– Но по факту это не так, Рьюзаки! Тебе было уже семь лет, когда он только родился! А когда ему было тринадцать, тебе уже стукнуло двадцать! Его отец… Господи, Рьюзаки, его отец убьет тебя.

– Если Лайт любит меня, а я люблю его, то я не понимаю, почему господин Ягами должен злиться. Неужели он не хочет, чтобы его сын был счастлив?

– Рьюзаки, родителям не так просто принять такую новость. Я не сомневаюсь, что Лайт готов на все это, готов продолжать эти странные отношения, и я тоже не имею ничего против, но… Я не твой отец. Я люблю тебя не меньше, чем любой родитель любит своего ребенка, Рьюзаки, но я не ослеплен родительскими ожиданиями. Я знаю, что ты самостоятельный и взрослый человек, в моих глазах ты всегда был таким, но для семьи Ягами Лайт по-прежнему ребенок, сколько бы лет ему не исполнилось, и я очень сомневаюсь, что они захотят, чтобы их сын состоял в отношениях с мужчиной, который на семь лет старше него.

– Это всего лишь социальная стигматизация, Ватари. Люди поверхностны и смотрят на жизнь через призму моральных норм, не желая принимать жизнь без предрассудков.

– Мы с тобой это понимаем, Рьюзаки, но…

– Ватари, мы с Лайтом очень осторожны, никто и никогда нас не раскроет. Мы оба гении, в конце-то концов. Мы никогда не оставляем следов.

– Разве это не наталкивает тебя на мысль, что он так же преуспевает в том, что заметает свои следы как Киры?

– Я не отрицаю. Есть много вещей, которые заставляют меня думать, что он может быть Кирой.

– Тогда зачем? Зачем ты с ним спишь, Рьюзаки? Ты совсем сошел с ума… Это самый важный фактор из всех – если ты думаешь, что он Кира, то ты не должен его любить.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Он самый красивый и обаятельный человек из всех, что я встречал. Сначала я пытался игнорировать свои чувства к нему, но теперь, когда мы так близки друг с другом… Я уже ничего не могу сделать, Ватари.

– Но, Рьюзаки, ты даже не пытался ничего сделать.

– Ватари…

– Нет, дослушай меня, Рьюзаки. Я очень беспокоюсь за тебя. Ты не понимаешь, что эти отношения с Лайтом меняют тебя. Я верю, что ты влюблен в него, но это опасно, очень опасно. Если есть даже мизерный шанс, что он Кира, то эта любовь убьет тебя. Я заметил, что ты подозреваешь Лайта все меньше и меньше. Ты не опираешься на факты, ты просто отказываешься верить в то, что он Кира.

– Вот оно что. Так ты считаешь, что я стал некомпетентным детективом.

– Я считаю, что ты стал некомпетентным детективом по отношению к Ягами Лайту. Ты потерял бдительность. С каждым днем ты влюбляешься все сильнее, а любовь слепа, Рьюзаки. Скоро ты перестанешь видеть в нем все недостатки и не сможешь рационально подходить к делу.

– Большое спасибо, я услышал тебя, Ватари. Я рассмотрел все аспекты твоего обращения и для каждого сделал свои выводы.

– Он все еще в твоей постели?

– Даже если он и Кира, то он может признаться в этом при наплыве чувств. Да и вообще, Кира он или нет, сейчас, пока у меня нет против него никаких доказательств, это ничего не значит. Я не могу сказать на сто процентов, виновен он или нет, так что пока это не решится, почему бы не побаловать себя?

– Рьюзаки, ты чудовищно заблуждаешься…

– В любом случае, я не помню, чтобы спрашивал твоего мнения, Ватари.

– Рьюзаки, я беспокоюсь о тебе. Ты затеял чрезвычайно опасную игру. Это было бы опасно, даже если бы Лайт не был подозреваемым в деле.

– Мне приятно знать, что ты беспокоишься, но я был бы очень признателен, если бы ты не вмешивался не в свое дело, Ватари.

– Ты не собираешься этого прекращать, не так ли?

– Нет.

– И ты не будешь меня слушать?

– Нет.

– Никогда не думал, что скажу тебе это, Рьюзаки, но… ты идиот.

– Меня не волнует, что ты думаешь, Ватари.

– Я не говорю, что думаю, что ты идиот. Я утверждаю, что ты идиот.

– Разговор окончен, Ватари. Я продолжу свои отношения с Лайтом, и ничто не заставит меня передумать.

– Рьюзаки, я говорю все это, потому что я…

– До свидания, Ватари.

– Рью…

***

Октябрь принес не только холодную погоду, но и новый поворот в деле Киры. Как иронично, тогда, на крыше, Эл как будто заранее знал о том, что вскоре им придется столкнуться с Кирой из финансового бизнеса.

Лайт наткнулся на внезапно повышенные акции корпорации Ёцуба, которые буквально кричали о том, что это не случайная удача.

Эл стоял у него за спиной, опираясь руками на плечи Лайта, делая вид, что что-то смотрит на экране его монитора и не замечая пристального взгляда Мацуды, который смотрел то на них, то на своих коллег, но те ничего не замечали.

Впервые за долгое время Мацуде удалось показать себя. Ему было поручено ответственное дело – пробраться в офисы Ёцубы в качестве менеджера Мисы, рекламируя свою подопечную модель. Он здорово сработал, разыграв свою смерть при падении с балкона пятнадцатого этажа, вызвав к себе уважение коллег.

Дело шло продуктивно. Ватари смог юридически подтвердить, что корпорация Ёцуба имеет отношение к гибели сотрудников конкурирующих фирм. Они подставили сами себя, когда наняли Эральда Койла для того, чтобы раскрыть личность L. Дело Киры распутывалось как клубок пряжи. Полиция полностью забраковала дело Киры, заставляя всех, кто состоял в целевой группе бросить самостоятельное расследование и вернуться к старой работе. Никто не захотел уходить, кроме Айдзавы, который заявил, что ненавидит Рьюзаки и не намерен больше на него работать.

Лайт немного опешил, когда Эл представил всем новых членов следственной группы – Айбера и Веди. Он, конечно, понимал, что профессиональный аферист и виртуозная воровка помогут делу, но…

Эл ведь прекрасно знал, что они были преступниками, и тем не менее не бросил их в тюрьму, а взял в работу над расследованием. Как такой человек, как Эл, вообще мог связаться с деятелями преступного мира и сыскать в их глазах уважение?

Эла было трудно понять и вокруг него вилось много вопросов, один из которых тоже выходил за рамки разумного: «Почему он спит с тем, кого считает серийным убийцей?».

Но тем не менее, Лайт ничего не сказал. Он молча выслушал доклад Айбера, который прикинулся Эральдом Койлом и втерся в доверие директорам Ёцубы. Он выполнил все поручения, которые Эл дал ему перед уходом.

Как оказалось, Айбер вытянул из них много полезной информации, которая очень помогла делу. Работа в штаб-квартире следственной группы шла полным ходом. Лайт стал активнее участвовать в расследовании, когда его почти перестали подозревать. Вместе с Элом они по клочкам собирали материалы дела, складывая их в логическую цепочку.

Элу удалось наладить контакт с Намикавой, одним из директоров Ёцубы, поэтому все закрутилось с огромной скоростью, информации становилось все больше и исход дела все очевиднее.

Потом была Миса, которую тоже следовало приобщить к делу. Эл придумал план, который должен был заставить Киру встретиться с Мисой и убедиться, что она второй Кира. Разумеется, Миса должна была играть роль Второго Киры, потому что ее причастность к этому делу так и не доказали.

При Мисе был диктофон, так что когда Хигути признался девушке, что он настоящий Кира, все записи сохранялись на компьютере Эла. Неопровержимые доказательства, но Эл, как и многие из следственной группы, сомневались. Мало ли, может Хигути просто решил порисоваться перед девчонкой, поэтому выдал себя за Киру, но после разговора Намикавы, так же вооруженным диктофоном, с Мидо и Симурой было точно доказано – Хигути в самом деле Кира.

Так как все доказательства были на руках и сомнений в причастности Хигути не было, то встала новая проблема – Миса в опасности и ее нужно было спасать. Совместно с целевой группой был разработан план. Нельзя было просто заявиться к Хигути и арестовать его, так как было неясно, сколько у него сообщников, и он может быть к этому готов. Было решено сыграть на элементе неожиданности. Если вокруг будет много людей, то он ничего не сможет сделать, но будет растерян и беспомощен. Тут могут помочь репортеры из небезызвестного канала Сакура-тв, известного своей скандальной репутацией. Уж они-то не откажутся от новой сенсации.

Мацуда, который блестяще отыграл свою мученическую смерть, снова «воскрес» из мертвых, а Сакура-тв была извещена, что им доведется раскрыть мира истинную личность Киры, чему те, безусловно, чертовски обрадовались. Хигути начнет паниковать и, конечно, попадется прямо в руки правосудия.

И сейчас все шло по плану. Хигути был в ловушке.

Лайт взглянул на Эла и отметил, что его лицо совершенно не выражает эмоций, но он знал, что мысленно сыщик злорадствует и ликует. Все шло идеально.

Хигути понял, что его одурачили, понял, что Мацуда никакой не Таро Мацуи, коим он себя выдавал. Как и планировалось, мужчина направился к зданию Сакуры-тв, чтобы расправиться с самозванцем, но он был слишком напуган и полон отчаянья, чтобы действовать рационально. В итоге на пути к цели он выстрелил в господина Ягами и бросился сбежать, пытаясь скрыться от Моги, Веди и Айбера.

Эл предложил Лайту присоединиться к погоне, оставив возмущенную Мису в штабе. Вопроеки указаниям Ватари не трогать красный порше, полиция выставила посреди дороги живой блок из полицейских машин во главе с самим Айзавой и теми, кто когда-то отвернулись от Эла и его методов работы.

Умелый стрелок Ватари несколькими точными выстрелами из снайперской винтовки пробил шины преступника, а господин Ягами, Моги, Айбер и Веди загнали его в тупик. Хигути вышел из машины, упал на колени и начал что-то быстро говорить про Тетрадь и про то, что тот, кто будет в нее записан – умрет.

Тетрадь оказалась в сумке Хигути и как только Моги и господин Ягами коснулись ее, то были охвачены приступом ужаса и закричали что-то про чудовище.

Эл, который наблюдал за всем этим из вертолета, потребовал, чтобы тетрадь немедленно доставили ему, и, взяв ее двумя пальцами, поднес на уровне глаз. Его глаза тут же расширились от ужаса, когда он увидел перед собой нечто поистине ужасное, отвратительное и невероятно жуткое, появившееся буквально из воздуха.

…Бог Смерти.

Эл нашел средство, которым убивал Кира, но это не укладывалось у него в голове. Он изумленно смотрел на черный переплет, пока Лайт не протянул к нему руку, чтобы тоже посмотреть.

Тишину вертолетной кабинки прорезал громкий крик.

Крик Ягами Лайта.

***

В тот самый момент, когда его пальцы коснулись гладкой кожаной обложки Тетради Смерти, голову, подобно разряду тока в тысячи вольт, пронзила резкой, мучительной болью.

Она прошла так же быстро, как и появилась, только сердце бешено стучало, отбивая ритмы в самом горле. Лайт открыл глаза и попытался сфокусировать помутневшее зрение. Белая вспышка, пронзившая его разум, начала рассеиваться.

Картинки; слова; мысли; воспоминания. Сотни, тысячи воспоминаний наводнили многострадальную черепушку, бурля, роясь в ней, подобно чуме. Дымка, которой были усеяны пробелы в памяти, рассеивалась. Это было подобно разбитому стеклу, которое стояло щитом между его разумом и проклятыми воспоминаниями.

Яростное цунами сбило все ограждения.

Всего несколько болезненных секунд и он вспомнил все: Тетрадь Смерти, Рюка, свое первое убийство, свою первую ошибку с Линдом Эл Тейлором, свою первую стычку с «Рьюгой» в университете, вспомнил Мису и его невыносимое отчаяние, когда девушка узнала для него имя детектива и вскоре была арестована, а затем план…