Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 43 страниц)

– Нет, я начал… Эх, не помню. Пару лет назад, – Мэтт устало потянулся. – Ну, я пойду подключаться к серверам. Мы не сможем начать расследование убийства, пока не войдем в сервер… – улыбнулся парень, надеясь, что Мэлло поймет прозрачные намеки, но тот только бросил: «Хорошо», и снова отвернулся к окну.

Вздохнув, Мэтт схватил его за локоть и, пока тот ничего не понял, подался вперед и поцеловал, чувствуя приятный вкус молочного шоколада. Как давно он не целовал его…

– Ты даже не представляешь, как здорово снова быть рядом с тобой, Мэлло, – пробормотал он ему в губы.

Мэлло почувствовал, как щеки начинают краснеть, и больно толкнул друга в плечо:

– Заткнись, Мэтт. Иди и начинай работать со своим дурацким компьютером.

Ухмыльнувшись, Мэтт поправил гоглы, которые привычно висели на шее, и, повернувшись, побрел прочь. Да, это был тот же самый Мэлло, которого смущают сентиментальность и любое проявление чувств. Несмотря на это, Мэтт знал, что Мэлло любит его, хоть и проявляет это несколько по-другому.

Закрыв за собой дверь отдельной комнаты, парень быстро нашел коробку с компьютером. Разрывая скотч, он подумал, что на самом деле точно помнил тот день, когда начал курить.

Он начал ровно через неделю после того, как Мэлло покинул Вамми. И курил одну пачку за другой.

***

Роджер был сильным и самодостаточным человеком. Он был тверд с непослушными детьми и мягок с одинокими и пугливыми. Он внушал уважение даже настоящим бунтарям приюта Вамми, что удавалось далеко не каждому. Возглавляя Вамми, он научил сирот главной грани между твердостью и добротой. Роджер находил индивидуальный подход к каждому.

Если бы он был снисходителен с детьми, вроде Мэлло или даже Мэтта, они давно вышли бы из-под контроля. Когда у ребенка IQ выше, чем у взрослого человека, то даже самый спокойный ребенок не потерпит к себе обращения как с простыми детьми. Такая уверенность появляется, когда гениальный ребенок понимает, что может говорить о квантовой механике или результирующей теории относительности наравне со взрослыми. Такие дети чаще всего сторонятся других или же находят подобных себе и не выходят за свой круг общения. Они замечают, насколько их интеллект превышает уровень развития остальных ребят. Они понимают, что они особенные.

И несмотря на свой опыт работы, Роджер замечал, что временами по его спине пробегает холодок, когда их взгляды с Ниа встречаются.

Мальчик смотрел так, будто может читать мысли. Этот осмысленный взгляд напоминал ему взгляд Эла. Словно тот восстал из могилы.

Роджер не очень хорошо знал Эла. По крайней мере, не так хорошо, как Мэлло, Мэтта и Ниа. Эл ушел из Вамми, когда ему было четырнадцать. Даже меньше, чем Мэлло, когда тот покинул приют. Ватари ушел вместе с ним, оставив свою должность в приюте и оставив Роджера за главного. До этого Роджер был только рядовым помощником, работающим с бумагами и изредка выполняя функции социального работника и психолога, общаясь с детьми и помогая им с их проблемами.

Он устроился в Вамми за три года до ухода Ватари и редко видел Эла, который уже в то время был широко известен своим интеллектом. Роджер помнил его очень худым, бледным, нелюдимым. Мальчик редко улыбался и предпочитал свою собственную компанию. Его волосы всегда были небрежно растрепаны, а глубокие черные глаза будто смотрели в душу.

За многие годы он так и не изменился. Последний раз Роджер видел его, когда Элу было двадцать три или двадцать четыре года, и он был все таким же тощим и болезненно-бледным. Единственное, что в нем изменилось, так это то, что он стал немного выше.

Но взгляд оставался прежним.

И схожесть во взгляде Эла и Ниа нервировала и пугала Роджера, ведь их почти ничего не связывало, кроме того, что они сироты, но эти мистические глаза будто осколки одного зеркала.

Роджер не вмешивался в дела великого детектива и не питал к нему особой симпатии, но после того, как на его почту пришли важнейшие зашифрованные данные, с которыми шло сообщение о смерти L, Роджер боялся смотреть Ниа в глаза.

Ниа, казалось, понимал это, потому что всегда смотрел куда-то в сторону, даже когда Роджер с ним разговаривал. Если бы на его месте был любой другой ребенок, мужчина не потерпел бы такого неуважение к старшим, но с Ниа все было по-другому.

Иногда, глядя со стороны на мальчика, Роджеру казалось, что дух детектива вселился в этого диковатого ребенка, но он тут же отгонял от себя подобные мысли. Иногда его воображение теряло контроль, подчиняя себе разум. Нет, Ниа не изменился после смерти Эла, у него были все те же бездонные черные глаза, просто…

…казалось, будто настоящий владелец этих глаз исчез.

Когда все это случилось, Ниа не отрывал глаз от стола Роджера.

Мужчина знал, что мальчик внимательно слушает его, поэтому не стал заставлять поднимать голову.

– Я бы не хотел, чтобы ты покидал приют Вамми, – медленно сказал Роджер. – Юридически, тебе нужно провести здесь еще год до своего восемнадцатилетия.

– Мэлло ушел раньше, – тихо возразил Ниа. – И Эл.

– Я знаю, и ты тоже можешь уйти, если захочешь. Я только высказал свое мнение. Но я позвал тебя не для этого. Я хочу обсудить твои дальнейшие планы о ходе расследования дела Киры. Эл не успел выбрать своего преемника, но, так как Мэлло отсутствует, будет справедливо сказать, что первое место на титул L принадлежит тебе.

Ниа, наконец, с любопытством взглянул на Роджера из-за белоснежной челки, и тот спросил:

– Я так полагаю, что ты согласен вести дело Киры на месте L?

– Мэлло, вероятно, тоже занимается этим делом, – невыразительно ответил мальчик.

– Да, наверное… Но, тем не менее, ты единственный из трех наследников, который остался в Вамми. Мэлло ушел три года назад, Мэтт – в прошлом месяце. Логично предположить, что они сейчас работают вместе.

Ниа кивнул, накручивая на палец прядь белых волос:

– Да, я тоже хочу работать над делом Киры, – сказал он, – но я не покину Вамми. Я буду работать здесь.

– Очень хорошо, Ниа. Как тебе будет угодно.

Отпустив прядь, мальчик поднял голову и посмотрел на мужчину:

– Это все, Роджер?

Роджер кивнул головой:

– Да, это все.

Ниа спрыгнул со стула и поплелся к двери. Роджер помнил странную позу Эла, когда он забирался с ногами на стул. Ниа же всегда сидел, притянув одну ногу к груди.

Мужчина невидящим взглядом уставился перед собой, вспоминая один момент из прошлого. Элу тогда было около тринадцати, он носил безразмерную одежду, в несколько раз больше него. Он сидел в кресле, опять же забравшись на него с ногами, и читал книгу, держа ее не менее причудливым образом. Роджер задумчиво наблюдал за ним, когда Эл медленно повернул голову в его сторону, склонив ее немного набок и, не мигая, уставившись на мужчину.

Роджер замер, и Эл, захлопнув книгу, спрыгнул с кресла, подойдя к нему:

– Вот, – сказал он, протягивая ему книгу. С этими словами эксцентричный подросток развернулся и пошел к двери, но остановился на пороге и бросил: – Я пометил то, что мне понравилось. Если интересно, можете почитать, – и побрел прочь, доставая из заднего кармана плитку шоколада.

Роджер опустил голову и прочитал на обложке: «Греческая мифология».

Это его совсем не удивило. Несмотря на то, что у Эла был математический склад ума, в возрасте от двенадцати до четырнадцати он часто читал что-то подобное. Роджер видел, как он читает Ветхий Завет, сказки братьев Гримм и тому подобное.

Эти мифы до сих пор лежали в ящике стола Роджера. Он предлагал Элу вернуть ее, но тот отказывался, сказав, чтобы тот сам читал ее время от времени. Мужчина всегда настороженно относился к этому странному подростку, по большей части из-за того, что Эл был одним из немногих детей, психологию которых он не мог разгадать.

Второй такой ребенок пару минут назад закрыл за собой дверь его кабинета. Посидев в тишине, Роджер потянулся и, открыв ящик стола, выудил оттуда книгу Эла. Прошло целых пятнадцать лет, и та книга служила напоминанием, что ее владелец когда-то был жив. Роджер не знал, где мальчишка ее взял, да и никогда не спрашивал, но внутри был указан 1951 год и печать оксфордского университета.

В книгу была вложена небольшая закладка, которой служил красный фантик от конфеты.

«Подвиг Геракла: убийство лернейской гидры».

Роджер всегда находил интересным и пугающим тот факт, что уже в тринадцатилетнем возрасте любимой историей Эла был миф с участием чудовища, которое было обезглавлено мечом Геракла, но на месте одной его головы выросло три.

Может, именно под влиянием этого мифа Эл решил выбрать третьего преемника. Мэлло и Ниа были почти на равных в борьбе за титул L, когда тот объявил Мэтта третьим, поставив в тупик как Роджера, так и Ватари.

Но сейчас Роджер все понял.

Убив L, Кира сам усугубил свое положение.

Ибо на месте одной головы выросло три.

***

Закрыв за собой дверь своей комнаты, Ниа медленно опустился на пол, где были разбросаны пазлы. Он любил эти головоломки, которые его успокаивали. Он никогда особо не разглядывал картинку, которая должна была собраться, просто высыпал все из коробки на пол и начинал складывать.

Ему было все равно, что там изображено – цветы, котята, кадры из фильмов или изображения знаменитостей. Он никогда не засматривался на изображение даже после того, как соберет его. Ниа увлекал сам процесс складывания пазлов. Деталь за деталью помогали воссоздать картину в целом.

Ниа начал свое собственное расследование дела Киры три года назад, когда Мэлло только покинул Вамми. Ниа знал, что его соперник тоже получил зашифрованные данные и теперь с помощью них занимается своим расследованием.

Мэтт, скорее всего, поможет ему расшифровать некоторые файлы, которые помогут ему в деле.

Ниа также знал, что на компьютер Мэтта файлы не пришли, потому что его компьютер был подключен к нескольким сетям и это было слишком рискованно для таких конфиденциальных данных. Роджер мог предоставить ему личный компьютер, чтобы тот ознакомился с информацией, но, судя по всему, он тоже считал, что Мэтт скоро сбежит из Вамми вслед за Мэлло и ему уже не понадобится собственная копия этих файлов.

Собственно, так и произошло. С тех пор Ниа был единственным из трех наследников, который остался в Вамми до конца.

Но его это не беспокоило. Он не испытывал отвращения к Мэлло, хотя тот очень доходчиво давал понять, что «недолюбливает» Ниа. Но мальчику было все равно. Он наслаждался собственной компанией, в то время как Мэлло и Мэтт наслаждались компанией друг друга.

Ниа даже закрывал глаза на то, что по ночам изголовье кровати в комнате Мэлло бьется об их стенку.

Единственным человеком, кто когда-либо интересовал Ниа, был Эл, поэтому известие о смерти детектива сильно пошатнуло его эмоциональное состояние.

Но он хранил это глубоко внутри, внешне оставаясь абсолютно бесстрастным. Многие могли даже сказать, что он был бесчувственным и безразличным ко всему, но это было не так.

В последние годы перед смертью Эл стал редко появляться в Вамми. Он был настолько занят расследованием, что его редкие приезды в приют были всеобщим праздником и важным событием.

Они не виделись около полугода, когда в один ноябрьский день 2004-го года Роджер позвал их к себе в кабинет, чтобы сообщить, что Эл мертв. Он погиб, работая в одной из своих штабквартир в Японии.

Ниа оторвался от пазла и, поднявшись на ноги, прошлепал к постели. Подняв матрас, он выудил оттуда какую-то досточку и вернулся на свое место.

Это была довольно большая прямоугольная дощечка, с обратной стороны которой было наклеено изображение из пазлов. Он сам наклеил их, чтобы они не перепутались.

Около тысячи белых пазлов, которые должны были собраться в обычный белый прямоугольник с маленькой буквой L сверху. Он почти закончил его.

«Почти» – потому что головоломка состояла только из 997 штук.

Три детали отсутствовало, хотя Эл отдавал ему еще запечатанную коробку. Ниа был с ней предельно осторожен, поэтому даже не мог допустить мысли о том, что это он их потерял.

Всякий раз, когда Ниа садился раздумывать о деле Киры и смерти Эл – он доставал эту головоломку, ставил ее перед собой и внимательно разглядывал ее, особенно акцентируя внимание на пустых местах.

Эл всегда продумывал все наперед, поэтому если тут не было трех частей, то это должно было что-то значить.

Ниа поклялся, что покончит с этим делом и разоблачит Киру. Даже если он убил своего врага и поднял его голову над всем миром – еще рано праздновать победу.

***

В тот день, когда Эл последний раз приехал в Вамми, Мэлло и Мэтт старались не отходить от него, ведь это было редким событием. Они взволнованно рассказывали ему о том, чем занимаются в приюте. Они болтали без умолку, рассказывая о новой игре Мэтта или о потрясающем пироге, приготовленном в прошлый вторник.

Эл, казалось, не возражал такому вниманию и проявлял интерес. Ниа тоже был рядом, но держался в стороне и отмалчивался.

Ниа никогда не знал, о чем поговорить с таким гением, как Эл. Ему просто нравилось чувствовать его присутствие, и это было взаимно, потому что когда Мэлло и Мэтта не было в пределах видимости, они просто сидели молча, думая о своем.

А сейчас Эл уезжал. Он шел к выходу из Вамми, направляясь к своей машине, у которой его ждали Ватари и Роджер. Мэтт с Мэлло продолжали неугомонно виться вокруг него, расспрашивая, почему он так быстро уезжает и почему еще не поймал чокнутого Киру.

– Но еще так рано, – хныкал Мэлло, дергая детектива за рукав. – Почему ты не можешь остаться подольше? Ты всегда остаешься!

– Завтра у меня рейс в Японию, Мэлло, – устало объяснил Эл. – Самолет улетает в 6:30 утра.

– Но ты все равно никогда не спишь, – заметил Мэтт.

– Я знаю, но я еще ничего не собрал в дорогу.

– Так, вы двое, оставьте Эла в покое, – упрекнул их Роджер, когда они, наконец, дошли до черного «ягуара».

Не обратив внимания на замечание, Мэлло снова потянул Эла за рукав:

– Ладно, ладно, но когда ты вернешься? – спросил он.

– Я… Я не знаю. Ответ «скоро» тебя устроит? – с этими словами он потрепал мальчишку по длинным светлым волосам. – Надеюсь, что скоро я поймаю Киру. И как только это случится, я доделаю дела в Японии и снова вернусь сюда.

– Хорошо, но ты должен прилететь на мой день рождения! – воскликнул Мэлло. – 13 декабря, не забудь!

Эл только улыбнулся:

– Не забуду, Мэлло.

– Так, если вы закончили, то ступайте обратно в здание. Мэлло, Мэтт, живо! – сердито приказал Роджер.

– Да, да, – пробормотал Мэтт, закатив глаза.

Каждый из них обнял на прощание Эла, и они побрели обратно.

Ниа все еще стоял на стоянке, не привлекая к себе внимания. Эл перевел на него взгляд, и мальчик будто оттаял. Он медленно подошел к детективу, шаркая по гравию.

– Я оставил кое-что в твоей комнате, – сказал Эл тихим голосом. Глаза Ниа загорелись от любопытства:

– Правда?

Эл коротко кивнул, затем сунул руку в карман и вытащил оттуда коричневый конверт с самодельной печатью, протянув его Ниа:

– Только не открывай.

Мальчик удивленно моргнул, принимая конверт:

– Тогда зачем?..

Эл загадочно улыбнулся:

– Я не имел в виду никогда не открывать, – продолжил он. – Но не открывай его сейчас.

– А когда? – спросил Ниа, засовывая конверт в карман.

– Ты сам поймешь, – Эл наклонился и потрепал мальчика по волосам. – Надеюсь, мы скоро увидимся.

Ниа кивнул, и Эл, не сказав больше ни слова, направился к машине.

И хотя это был последний раз, когда Ниа, Мэлло и Мэтт видели его живым, даже сообщение о смерти детектива не заставило Ниа снять с конверта восковую печать. Эл сказал, что он сам поймет, когда настанет время, но Ниа продолжал беречь его последний подарок.

Время еще не настало.

***

Лайт не мог перестать дрожать.

Он по-прежнему лежал под одеялом, свернувшись в клубок, и не мог согреться.

Слез больше не было, их заменило пугающее опустошенное состояние, от которого было еще хуже.

Причина была не только в том, что он буквально заставил себя войти в глыбу льда. Последствия оказались просто ужасными. Лайт содрогался только от одной мысли о том, насколько холодным и безжизненным было тело Эла. Будто лед заменил ему все органы, все мышцы и все сосуды. Это было жутко.

И даже несмотря на то, что в его теле не было ничего живого, Лайт не мог его в этом винить. Он дрожал не только из-за холодного тела, которое пару минут лежало с ним в одной постели, он дрожал из-за всепоглощающего чувства вины.

Реальность больнее и больнее вколачивалась в сознание.

Как только Эл закрыл за собой дверь, оставив Лайта одного в холодной постели – все надежды рухнули, и Лайт смог раскрыть глаза и понять очевидную истину, которая была подобно плевку в лицо.

Это не второй шанс, и тут не будет так, как Лайту захочется.

Он не мог заново прожить свою старую жизнь, исправляя ошибки. Этот вариант отпал, стоило Элу восстать из могилы и изменить время. Он не мог вернуть свою старую жизнь, где теплый и такой привычный Эл был на расстоянии вытянутой руки. Лайт уничтожил все это собственными руками, и теперь тяжкий груз вины больно давил на плечи.

Лучше бы у него не было воспоминаний о прошлой жизни, тогда, возможно, ему было бы не так больно.

Эл больше не будет сидеть в своей странной позе, не будет сметать все пирожные в доме, не будет выстраивать процентные теории по отношению к Кире. Лайт не знал, что ему делать. Это был не его Эл. И он не мог просто сидеть и ждать, пока Ниа придет и победит Киру.

У него в руках Эл, или то, что от него осталось. Он больше не его друг, не его любовник и не его враг. Он его жертва.

Эта мысль успокаивала. Дрожь начинала спадать, мурашки исчезли, а внутри снова разгорался огонь, который долгое время согревал его и вел к намеченной цели. Глаза заблестели, но уже не от слез, а от решимости.

Ярко-красный огонек сверкнул в карих глазах, предупреждающий о том, что Ягами Лайт восстает из пепла.

Комментарий к Глава 16. Гидра.

Тавик07, Мояши Гороховна, Мур, Almahart, Alexandrayaoi LOve, Westerno, nxxtou, Rinkakista, Schwarz_Stern, Чекнутый выдумщик – я искренне понимаю всё ваше негодование, но да, дальше будет еще трэшовее. Спасибо за отзывы)

========== Глава 17. Яблоки, розы, кровь. ==========

Лайту не нравился тот факт, что Эл останется в его квартире на весь день, пока его не будет дома, но он уже пропустил достаточно лекций, поэтому пришлось выкинуть все тревожные мысли из головы и пойти собираться в университет.

Изначально он хотел закрыть Эла в ванной, чтобы тот снова не начал бить его зеркала и посуду, но, поискав детектива по квартире, нашел его сидящим на подоконнике и смотрящим в окно. Он был похож на декоративную скульптуру, застывшую в одной позе. Вздохнув, Лайт решил оставить его в покое.

В промежутках между лекциями он пытался дозвониться до Мисы, но три звонка закончились гудком автоответчика. На четвертый раз он все же решил оставить ей сообщение, но, подумав, не нашел, что ей сказать. Он редко оставлял голосовые сообщения, поскольку Миса всегда отвечала на звонок в первые же секунды.

Лекции закончились достаточно рано, и Лайт сразу же поспешил домой. Войдя в квартиру, он первым делом направился в свою спальню, чтобы сбросить сумку. Эл сидел точно в таком же положении на подоконнике, явно не двигаясь с самого утра. Он демонстративно игнорировал Лайта, пытаясь слиться с интерьером. Лайт закатил глаза и пошел на кухню, чтобы перекусить.

Он только сделал себе бутерброд и устроился на стуле, когда в кармане завибрировал мобильный. Вздохнув, парень достал телефон и принял вызов:

– Алло?

– Лайт? – послышался из динамика голос отца, наполненный беспокойством. – С тобой все в порядке?

– Да, папа, все хорошо. Я чувствую себя намного лучше.

– Хорошо, потому что сегодня нам необходимо с тобой встретиться. Кажется, у нас новый поворот в деле Киры.

– Неужели, – ухмыльнулся Лайт и посмотрел на свои наручные часы. – Я буду примерно через сорок минут.

– Отлично. Увидимся.

Краем глаза Лайт заметил Эла, замершего в дверях, и, обернувшись, убрал телефон в карман. Вероятно, он слышал суть разговора.

– Чего? – спросил Лайт, скрещивая руки на груди.

Эл слегка склонил голову:

– Они еще глупее, чем я думал, – тихо заметил он. – Они до сих пор верят в твою ложь.

Лайт высокомерно поднял голову, и карие глаза едва заметно потемнели:

– Твои обвинения против меня всегда были бесполезны, – злорадствовал парень. – И их отношение ко мне это только доказывает. Когда ты умер, никто больше не сомневался в моей невиновности.

Он оттолкнул Эла с дороги и пошел в спальню, чтобы переодеться. В душе он ликовал, радуясь, что так виртуозно опустил бывшего гениального сыщика, но спесь быстро спала, когда ледяная рука схватила его за плечо.

– Ты ведь гордишься этим, не так ли? – прошептал Эл, глядя куда-то в сторону. – Наверное, то, что все ведутся на твою игру, невероятно тешит твоё самолюбие. Никто не может раскусить твою ложь, даже собственный отец… То, что ты делаешь, подло, Лайт-кун. Ты делаешь вид, что помогаешь им, а на самом деле заставляешь ходить по кругу, давая ложные надежды. И ты гордишься этим.

– Меня не волнует твое мнение, – прорычал Лайт, передернув плечами, чтобы сбросить с себя холодную руку. Затем он обернулся и усмехнулся, наклонившись к самому лицу детектива: – И, кстати… Сейчас я – L.

Услышав это, Эл закрыл глаза и нахмурился, будто его больно задели последние слова.

Победно улыбнувшись, Лайт развернулся и отправился в спальню, наслаждаясь триумфом. Однако, на полпути он остановился и замер, услышав прерывистые звуки, будто кто-то задыхается от рыданий.

Лайт нервно сглотнул и начал медленно оборачиваться.

Смех. Он смеялся. Это был ужасный звук, который нельзя было ни с чем сравнить. В нем не было ни капли радости, нет, это был злой, хрипящий смех, от которого кожа покрывалась мурашками.

Вздрогнув, Лайт резко развернулся и, быстро преодолев расстояние до своей комнаты, захлопнул за собой дверь, привалившись спиной к стене, но смех продолжал звучать в его голове.

Лайт закрыл лицо руками. Он не знал, как справиться с этим новым Элом, ведь когда, кажется, победа на его стороне, Эл выбивает пьедестал из-под его ног. Он был жестоким, коварным и мстительным, разумеется, у него были для этого причины. Лайт не хотел больше делить с ним квартиру.

Он был хуже шинигами.

Лайт даже начинал думать о такой сказочной ерунде, вроде экзорцизма, лишь бы избавиться от мертвого тела, расхаживающего по его дому.

Переодевшись и причесавшись, Лайт вытащил из сумки бумажник и ключи, проверил в кармане телефон, схватил с крючка пальто и, вздохнув, открыл дверь своей комнаты.

В квартире снова повисла мертвая тишина. Эла уже не было в коридоре, но когда Лайт подошел к входной двери, Эл вышел из кухни, держа в руках пустую вазу для фруктов.

Лайт посмотрел на него с опаской, когда тот начал подходить ближе.

– У тебя нет яблок, – как ни в чем не бывало сообщил Эл, наклоняя вазу. Апельсины, бананы и персики посыпались на пол. – Принеси мне одно, – тихо добавил он.

Лайт втянул носом воздух, стараясь держать себя в руках, и, распахнув дверь, вылетел из квартиры.

***

На обратном пути Лайт задержался, заметив лавку с фруктами, но тут же решительно прошел мимо. Он не мог позволить Элу манипулировать им, особенно при таком поведении. И не слишком ли это иронично? Почему он должен ходить за яблоками для шинигами и мертвых детективов, которые отравляли ему жизнь?

Вспомнив Рюка, Лайт подумал о Мисе и о том, что нужно попытаться еще раз ей позвонить.

Эл стоял в прихожей, когда Лайт вернулся.

– Убирайся с дороги, – рявкнул он, толкая его в сторону. День был тяжелым, нужно было весь день работать с бесполезными бумагами, которые все равно ни к чему бы его не привели, поэтому все, о чем он мог сейчас думать, – это горячий душ.

– Ты принес мне яблоко? – спросил Эл, который шел по пятам.

– Нет, – бросил Лайт и, остановившись у двери в ванную, обернулся через плечо: – Не ходи за мной!

– Ты не принес мне яблоко, – грустно вздохнул Эл. – Ты меня больше не любишь, Лайт-кун.

Лайт ничего не ответил, только закрыл за собой дверь. Эл снова пытается давить на совесть, напоминая о прошлом, а это уже стояло у него поперек горла.

Бросив полотенце на тумбочку, Лайт быстро стянул с себя одежду и вошел в душ, задвинув за собой стеклянную дверь. Включив воду, он расслабился, подставляя лицо под теплые струи. Стеклянная кабинка и горячий пар отделяли его от идиотов в университете, от идиотов в целевой группе, от… от Эла.

Вымыв волосы, он протянул руку к гелю для душа с ароматом цитруса.

Его рука замерла, когда он вспомнил, что в старые времена Эл любил гели с запахом клубники и от него всегда приятно пахло сладостями и клубникой. Стиснув зубы, Лайт схватил гель с цитрусом и вылил на себя почти половину, вовремя успев спохватиться.

Чертов Эл, почему он так изменился? Лайт знал, что он требует эти яблоки не для того, чтобы есть, а для того, чтобы напомнить Лайту о привычках шинигами.

Кем же стал Эл?.. Почему Лайт боялся его? Почему от выходок этого чертового детектива порой по коже бегут мурашки? Почему он продолжает издеваться над ним даже после смерти?

Они ведь с самого начала знали, что их сказка не закончится счастливо.

Почему Лайт продолжает все это терпеть?! Почему он не привяжет его к стулу, не заткнет рот грязным кляпом и не закроет где-нибудь в темной кладовке, чтобы забыть и больше не вспоминать? Он ведь мертв, ему не нужна еда или туалет, он просто будет неподвижно сидеть и больше не будет причинять неприятностей.

Да, именно так он и поступит. Хватит с него этих дурацких игр в Каспера, блуждающего по его дому.

Воодушевившись своей прекрасной идеей, Лайт почувствовал себя намного лучше. Прислонившись спиной к холодной плитке, он закрыл глаза и несколько минут просто наслаждался теплой водой и шипящим паром.

Постепенно напор воды начал спадать, и Лайт в замешательстве открыл глаза, думая, что, возможно, он прислонился к ручке и перекрыл воду, но, обернувшись, Лайт заметил, что до ручки еще далеко.

Раздраженно выдохнув, он подергал ручку, но вода так и не пошла, только две капли упали на голову. Лайт нахмурился, почувствовав, что вода начинает странно пахнуть. Осторожно коснувшись пальцами лба, он опустил руку и дернулся в сторону, резко задрав голову. На пальцах было что-то красное, и это что-то капало сверху, смешиваясь с оставшейся водой и утекая в канализацию.

Ее становилось все больше, она доставала почти до щиколоток.

Желудок неприятно свело от мысли, что это похоже на кровь, но…

Откуда? Он поранился? Лайт оглядел руку, которую недавно, не без помощи Эла, поранил, но пластырь по-прежнему был на месте без следов крови. Попятившись назад, он вжался в противоположную стенку, с ужасом глядя на душ, из которого вдруг хлынула темно-красная вода и, не успевая сливаться, подступала к ногам Лайта.

Задохнувшись от страха, Лайт с грохотом распахнул двери кабинки и вылетел из нее, поскользнувшись на кафельном полу, но устояв на ногах. Все стены ванной были в красных брызгах.

Судорожно вздохнув, Лайт задвинул дверь кабинки и отшатнулся от нее, глядя, как стекло стремительно краснеет, а по ванной комнате разносится неприятный металлический запах. Дрожа всем телом, Лайт опустился на колени и обнял себя руками, пытаясь понять, что происходит. Сердце бешено стучало, руки неистово тряслись, тело становилось ватным.

Нервно сглотнув, он заметил, как его накрыла знакомая тень. Обещания не бояться детектива, которыми он так успокаивал себя, куда-то испарились. Вместо этого он сжался еще сильнее, заметив равнодушное выражение лица детектива. Глаза, абсолютно лишенные эмоции, безразлично смотрели на парня.

– Ты… – выплюнул Лайт, чувствуя, как в груди обжигающим теплом нарастает гнев. Он бросился вперед, чтобы обхватить ноги Эла и повалить его на пол, но тот быстро отступил на шаг назад, чем еще больше взбесил парня. Взбесившись, он предпринял еще одну попытку атаковать, неожиданно почувствовав, как конечности начинает покалывать, а голова тяжелеть. Он заметил, что Эл открывает и закрывает рот, но ничего не слышал. Перед глазами все поплыло, руки беспомощно разъехались по плитке, и он упал в обморок, даже не запомнив боли после удара о кафель.

Это состояние длилось не больше минуты, потому что вскоре Лайт очнулся, все еще лежа на полу, дрожа от холода и слабости. Сейчас он готов был на все, лишь бы найти и убить чертового детектива!..

Это сделал Эл. Даже не придя толком в себя, Лайт понимал, что это его рук дело. Он еще не понял, как ему это удалось. Может, Эл вернулся к жизни с какой-то мистической силой, которая может превращать воду в кровь.

Привстав, Лайт схватил с тумбочки полотенце и повязал его вокруг талии. Нужно лишь добраться до ножа и всадить его в холодное бледное тело, которое превращает его жизнь в ад.

Наспех вытерев грязные руки о полотенце, Лайт, пошатываясь, вышел в коридор, держась за стены, чтобы не упасть. Добравшись до кухни, он вытащил из выдвижного ящика самый большой нож для разделки мяса. На кухне Эла не было, в гостиной тоже, значит он…

В спальне.

Дверь в спальню была открыта, и Лайт, дойдя до нее нетвердой походкой, остановился на пороге, крепко сжимая в руке нож.

Эл сидел на полу посреди комнаты в своей старой позе, раскидав перед собой колоду игральных карт, которые лежали на полке.

– Это ты сделал, – прошипел Лайт, привалившись плечом к дверному косяку.

Эл поднял голову и взглянул на него с любопытством:

– Что я сделал, Лайт-кун?

– Не смей издеваться надо мной! – гневно закричал Лайт. – Вода в душе!.. Ты превратил ее в кровь, ты, ублюдок! Не играй со мной!

Эл медленно моргнул:

– У меня нет такой силы, Лайт-кун.

– Тогда что это на мне?!

Эл склонил голову набок:

– Вода, Лайт-кун. Я не вижу никакой крови.

Лайт хотел было продолжить свою гневную тираду, но был застигнул врасплох. Он ожидал, что Эл будет отпираться, говорить, что это не его рук дело, но отрицать такой очевидный факт…

– Посмотри на себя, – продолжал Эл. – На тебе нет ни капли крови.

Нахмурившись, Лайт опустил голову и застыл. Эл был прав.

Протянув свободную руку, он запустил пальцы в волосы, но они оказались абсолютно чистыми, без намека на кровь. Его тело покрывали прозрачные капли воды.

В оцепенении взглянув на Эла, он бросился обратно в ванную, продолжая держать в руке нож. Вода продолжала шуметь в кабинке, и, отодвинув дверь, Лайт заметил, что и ванна и плиточные стены абсолютно чистые.

Неужели ему это привиделось? Но все было так реалистично. Может, это результат ежедневного стресса?

Поколебавшись пару секунд, он протянул руку и выключил воду, затем отступил на несколько шагов и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.