Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 43 страниц)

Эл подался вперед и, встав на четвереньки, подполз к краю кровати, где стоял Лайт. Он был похож на огромного черного паука со своими костлявыми и бледными конечностями. Лайт подавил в себе желание отступить назад.

– Видишь ли, – Эл встал на колени и оказался почти на уровне лица Лайта. Протянув руку, он коснулся его затылка, запустив пальцы в мягкие каштановые волосы. Настойчивым движением он наклонил голову Лайта ближе к себе и прошептал: – …Я не думаю, что я – Бог…

Лайт моргнул, пытаясь найти, что ответить, но понимал, что Эл был прав.

Временами его стремление победить затуманивало разум, а жестокие и правдивые слова детектива только подлили масла в огонь. Стиснув зубы, Лайт схватил Эла за руку и, дернув на себя, перекинул его через плечо. Эл не сопротивлялся, когда тот нес его через коридор, только продолжал крепко сжимать свое яблоко. Распахнув дверь ванной, Лайт сбросил детектива прямо на кафельный пол и с грохотом захлопнул дверь, поворачивая замок.

Сунув ключ в карман, он пошел обратно в спальню.

Эл несколько раз громко постучал в дверь и крикнул:

– Я верю, что в тебе еще живет что-то человеческое, Лайт-кун!

Но Лайт проигнорировал его, закрыв за собой дверь спальни. Дрожа от злости, он шагнул к кровати, чтобы разобрать тот беспорядок из подушек, что устроил детектив.

Его уже не удивляло, что они стали такими холодными.

***

Он привык к этому режиму – закрывать Эла в ванной на ночь и выпускать утром, позволяя слоняться весь день по квартире.

Он чувствовал себя в безопасности, зная, что он не нападет на него среди ночи.

Эл тоже не возражал, молча пережидая ночь в ванной. Иногда он включал и выключал воду, иногда скребся в дверь, но все это мелочи по сравнению с тем, что он мог сделать, если бы Лайт его не закрывал.

Прошло уже около недели, и Лайт заметил, что Эл перестал его доставать. Он больше не ходил за ним по пятам, как щенок, требующий внимания хозяина.

Но в воскресенье 11 ноября 2007-го года Ягами Лайт проснулся от внезапного ощущения, что что-то изменилось.

Чье-то имя настойчиво билось в памяти. Лайт приподнялся на локтях и потер переносицу. Имя этого человека… нет, имя мальчика, который совсем еще ребенок…

Ниа.

Ниа был ключом к его победе. Он убил Эла, он убьет Мэлло… Сейчас его главная цель – Ниа, который снова и снова выскальзывает из его рук.

Он знал его настоящее имя, поэтому все, что было нужно – это записать его в Тетрадь Смерти и остановить битву, которая еще даже не началась.

Такая же судьба ждет и Мэлло. Они с Ниа были молоды, моложе Эла. Даже моложе его самого. Лайт закрыл глаза, пытаясь вспомнить их лица, но не пришел ни к чему, кроме головной боли.

Ему нужны были их лица, такая маленькая деталь, которая приведет его к победе. Как он мог забыть лицо того, кто так жестоко втоптал его в грязь?

Да, сначала он расправится с Ниа. Мэлло еще не представляет особой угрозы, поэтому его можно оставить на потом.

Оставался Эл. Хоть он и был мертв, но есть вероятность, что он все еще привязан к этим мальчикам, ведь когда-то он даже называл их своими братьями. Пока Эл остается в его квартире, Лайт связан по рукам и ногам. Даже если и выглядит как бесчувственный труп, кто знает, что он может выкинуть, когда дело будет касаться его преемников, информацию о которых он так старательно скрывал в прошлом.

Лайт провел целую неделю, штудируя бестиарии, книги о всякой нежити, призраках, заклинаниях, обрядах. В основном там писали всякую ерунду, чтобы запугать людей. Некоторые выставляли себя идиотами, рассказывая о том, что, якобы, сталкивались со сверхъестественными существами. Лайт никогда бы не стал тратить свое время на эти бредни, если бы не две причины.

Первая: он знал, что сверхъестественное все же существует, поэтому нужно лишь фильтровать достоверную информацию от идиотских историй. Лайт знал о существовании шинигами и Тетради Смерти, не говоря уже о том, что он являлся их владельцем, а это уже что-то за гранью реальности.

Вторая: он был в отчаянии.

Он хотел выгнать Эла из своей квартиры, но нельзя было просто выставить его за дверь. Поэтому Лайт пытался систематизировать полученную от Эла информацию. Он не мог вернуться обратно на небеса, но, листая эти странные книги, Лайт несколько раз наткнулся на сноски о том, что иногда дух умершего человека остается привязанным к какому-то месту или человеку, которые не позволяют ему двигаться дальше.

Лайт не знал, подходило ли это к случаю Эла или нет. Он несколько раз называл себя мертвым и с большой уверенностью говорил о том, что был на небесах. Да и трудно не верить человеку, который невозмутимо расхаживает по твоей квартире с ножом в груди.

Да, с этим было трудно поспорить. Эл в самом деле был мертв.

Но это не значит, что Лайт виноват в том, что Эл все еще здесь, и тем не менее в голову пришла одна странная идея.

Благодаря ей он сможет убедиться, действительно ли Эл по-настоящему мертв. И если это не поможет, то Лайт будет вынужден пуститься во все тяжкие.

***

Он никогда не замечал, как сильно Эл напоминал ему Рюка, даже если не обращать внимания на то, что он клянчил яблоки.

Большие, любопытные немигающие глаза, в которых уже нет жизни. Черные растрепанные волосы, обрамляющие бледное лицо. Оба высокие, но сутулые. И оба изучают человечество будто со стороны.

И еще тот факт, что никто, кроме Лайта, не видел Эла. К этому выводу Лайт пришел, сидя в метро в воскресное утро, когда во всем вагоне сидело лишь несколько человек, в отличие от будних дней, когда состав был забит до отказа.

Лайт взял газету, которую кто-то забыл на соседнем сиденье. Эл сидел слева, касаясь губ большим пальцем, и завороженно смотрел в окно на проносящиеся виды Токио. Никто не смотрел на Эла, хотя он так или иначе должен был привлекать внимание, поэтому Лайт заключил, что он, как Бог Смерти, невидим.

Перед выходом из дома Лайт хотел надеть на него наручник, как раньше, но потом подумал, что если Эл и вздумает сбежать, его это особо не расстроит. Но, к несчастью, Эл продолжал послушно следовать за Лайтом. Он даже не спросил, куда он его ведет.

– Пошли, – тихо пробормотал Лайт так же, как когда переговаривался на улице с Рюком. Состав остановился, и они вышли из вагона. Лайт поплотнее запахнул пальто и поднял воротник, когда обжигающий ледяной ноябрьский ветер хлестанул по лицу. Эл спрыгнул следом в своей обычной белой футболке с длинными рукавами и в джинсах.

На ногах по-прежнему не было обуви. Ему не грозила пневмония или заражение крови, наступи тот на разбитое стекло, поэтому Лайт только безразлично пожал плечами.

Они обошли какой-то дом, но Эл все еще не понимал, где они находятся.

Пока они не остановились у запертой двери здания.

– Я не хочу туда идти, Лайт-кун, – спокойно сказал Эл, задрав голову и разглядывая высотное здание.

– Оно сейчас заброшено, если ты беспокоишься из-за этого, – ответил Лайт, открывая дверь. – Отец заблокировал его с помощью системы безопасности, так что тут никого не было с тех пор… ну, с тех пор как ты и Ватари… погибли.

Эл молча продолжал смотреть на бывшую штаб-квартиру по расследованию дела Киры, который, словно маяк, стоял в центре Токио, напоминая о его поражении.

– Я не хочу туда идти, Лайт-кун, – повторил он, на этот раз тише. Черные глаза продолжали разглядывать здание.

Лайт был не в настроении, чтобы его уговаривать, поэтому, когда Эл не успел ничего понять, он, схватив его за запястье, силой затащил детектива внутрь и толкнул на пыльный пол.

– Неужели ты боишься, Эл? – насмешливо спросил он, глядя на него сверху вниз. – Почему же ты боишься? Ты сам построил этот штаб, на свои деньги. Ты был так предан своему делу, что даже умер здесь.

– Я не хотел сюда возвращаться, – мягко ответил Эл, поднимаясь на ноги. – И я не хочу тут оставаться. Я ухожу…

– Нет, – Лайт снова схватил его за запястье и потащил через холл к лестнице. – Это место, где ты умер. Если и есть что-то, что тебя держит в этом мире, то только это место. Ты должен противостоять ему, Эл. И, возможно, после этого ты, наконец, снова найдешь покой.

– Неужели Лайт-кун так беспокоится о моем покое? – проворчал Эл. – Я очень сомневаюсь.

– Ты можешь гнить в аду, мне все равно, – прорычал парень. – Я просто хочу, чтобы ты убрался из этого мира и оставил меня в покое.

После этих слов Эл вырвал у него свою руку. Лайт думал, что он бросится бежать, но вместо этого Эл, обогнув Лайта, послушно начал подниматься по лестнице.

Глядя ему в спину, Лайт вспомнил о своем сне, в котором Эл был Авророй, которая завороженно поднималась вверх по лестнице, ведомая маленьким зеленым огоньком, туда, где ее ждало проклятое веретено, приносящее смерть. Она не слышала и не видела ничего вокруг.

Он не слышал даже криков Лайта, умоляющих остановиться.

Лайт почувствовал укол вины за то, что на эмоциях пожелал ему гнить в аду. Одно дело сказать это живому человеку, а другое тому, что уже умер, причем по твоей милости.

Даже Лайт понимал, что перегнул палку.

Кто знает, может после того, как он вернулся, его в самом деле ждет могила, объятая адским пламенем.

Может, именно поэтому он не хотел возвращаться сюда.

Что происходит с людьми, изгнанными из рая? Ангелы открывают драгоценные ворота, отправляя грешников в ад.

Лайт уже тысячу раз поднимался по этой лестнице, ведущей в главный офис, служащий штаб-квартирой для следственной группы, но никогда еще у него не было такого подавленного настроения. Он включил свет, и длинный коридор залился тусклым мигающим светом. За три года все успело покрыться пылью и затянуться паутиной. Само здание было в неплохом состоянии, если только тут хорошенько прибраться, но это ощущение безжизненности и заброшенности ужасно давило.

Он нашел Эла около стула, в котором он когда-то сидел каждый день, разбирая информацию по делу Киры. Эл разглядывал мониторы, склонив голову набок. Лайт почувствовал болезненную тоску по прошлому.

Подойдя ближе, он повернул свой стул за спинку и медленно опустился в него, поднимая столп пыли. Эл смотрел на него пару мгновений, прежде чем подойти ближе. Он притянул к себе свое кресло, потянув за спинку, и осторожно провел тонкими пальцами по пыльной коже.

Вздохнув, он обошел его и, взявшись за подлокотники, начал медленно садиться, но тут же снова вскочил на ноги и оттолкнул его от себя:

– Нет, я не могу, – Эл отшатнулся, прижав к себе руки так, словно обжегся. Он испуганно смотрел на Лайта, который удивленно сидел в своем кресле. – Лайт-кун, я правда не могу. Прошу, не заставляй меня.

На несколько секунд затравленный взгляд Эла заставил его пожалеть о том, что он вообще привел его сюда, но Лайт тут же отбросил эти мысли. Поднявшись на ноги, он толкнул свое кресло, и оно откатилось в сторону:

– Это всего лишь стул, – сказал Лайт, сосредоточенно глядя на детектива. – Здесь у тебя случился сердечный приступ.

– Я помню, – поежился Эл.

– Поэтому ты не можешь сидеть на нем?

Эл не ответил и попятился назад, но Лайт решительно шагнул к нему и схватил за плечи. Впервые за долгое время он видел Эла таким слабым и беззащитным, поэтому решил повернуть ситуацию в свою пользу. Он развернул его к себе спиной и, не отпуская плеч, толкнул вперед. Эл дернулся и снова весь съежился, обняв себя руками.

– А сюда… – начал Лайт, опустившись на колени, – …ты упал, и я поймал тебя. Именно на этом месте… ты умер. Это то самое место, где ты…

– Узнал, что ты Кира. Понял, что ты меня не любишь. Вздохнул в последний раз, – тихо сказал Эл, каждым словом нанося удар по сердцу Лайта. Затем он сделал несколько шагов в сторону и замер, опустив взгляд: – А здесь ты меня изнасиловал. Как интересно, тебе не кажется? Два места, которые уничтожили меня изнутри, находятся всего в нескольких футах друг от друга.

Лайт не знал, что на это ответить. Он поднялся на ноги, глядя на то место, где когда-то не выдержал и отнял у Эла свободу. Он еще не выполнил свой план, поэтому решил поскорее уйти отсюда:

– Нам нужно еще кое-куда зайти, – тихо сказал он, заставив детектива поднять на него глаза.

В черных безжизненных глазах снова мелькнул страх.

– Я не хочу, – тут же ответил он, отступая назад.

– Мы должны, – покачал головой Лайт, хватая Эла за руку выше локтя и утягивая за собой. – Мы должны идти, Эл. Мы должны идти туда.

– Я не хочу. Лайт-кун… Лайт-кун, пожалуйста… Я не хочу…

Лайт почувствовал, как похолодели его руки и поднялись волосы на затылке. Как сейчас он помнил эти слова Эла, когда он жестоко насиловал его, не обращая внимания на его протесты. В голове вдруг раздался отчаянный крик:«Нет, пожалуйста, я не хочу, не хочу умирать!..». Лайт стиснул зубы и продолжал тащить его за собой вверх по лестнице.

Он вел его к месту, воспоминания из которого были так же болезненны, как и воспоминания из главного офиса.

В их старой спальне было тяжело дышать из-за спертого воздуха и огромного слоя пыли. Раньше же в их комнате пахло жизнью.

Окно, из которого однажды чуть не выпал Эл, было плотно закрыто и за три года покрылось пылью и разводами. Шкаф, который когда-то был полон разнообразной одежды Лайта и однотипными футболками и рубашками Эла, был пуст, только дверцы остались широко открытыми.

И кровать. Она все еще стояла на своем месте. Скрученный матрас лежал на голой металлической раме, так же покрытой пылью.

Лайт вспомнил, как когда-то лежал тут в одиночестве, зарывшись лицом в подушку, изо всех сил пытаясь представить себе, что Эла никогда не существовало и он не потерял в его лице смысл своей жизни, но бледное лицо с большими черными глазами неизменно всплывали в памяти, заставляя страдать снова и снова.

Оказавшись в комнате, Эл, кажется, успокоился. Судя по всему, проблем с кроватью у него не было, по сравнению с креслом, потому что он первым делом шагнул к ней и, одним движением развернув матрас, лег на него, свернувшись калачиком. Его совсем не беспокоила многолетняя пыль.

– Я никогда не чувствовал себя в такой безопасности, как тогда, когда лежал с тобой тут, в этой постели, – тихо сказал Эл, коснувшись большим пальцем бледных губ. – Я даже был счастлив. Разве это не глупо?

Лайт пожал плечами, пытаясь сделать вид, что ему все равно, но на самом деле ему снова нечего было на это ответить.

– Удивительно, – продолжал Эл, перекатившись на спину и уставившись на грязный потолок, – ты был единственным человеком, с которым я спал в одной постели…

– Ты не очень-то и хотел спать, – пробормотал Лайт.

– Верно, – Эл все еще не смотрел на Лайта. – Даже ты не мог приучить меня спать каждую ночь, Лайт-кун…

Он никогда не считал Эла некрасивым, даже несмотря на свою очевидную красоту. Его раздражали двойные стандарты общества. Лайт никогда не считал Эла уродливым, нет, он находил его очень обаятельным с его неловкими движениями и пристрастием к сладкому. Даже растрепанные волосы, бледная кожа и мистические черные глаза делали его очаровательным. Раньше Лайт никогда бы не подумал, что ему сможет понравиться такой несуразный человек, но воспоминания, вспышками оживающие в голове, заставляли сердце болезненно сжиматься. Даже будь Миса самой красивой девушкой на земле, она никогда не смогла бы заменить ему Эла.

За дверьми этой комнаты уже ничего не имело значения, когда они каждую ночь падали на мягкую постель, хватаясь друг за друга. Ничего уже не имело значения, когда Лайт толкал Эла назад, оказываясь сверху и утыкаясь носом в тонкую шею, а нежные длинные пальцы путались в его каштановых волосах. Лайт спускался все ниже и ниже, срывая с его губ нетерпеливые стоны, а его тело отзывалось на каждое движение. И уже совсем не имело значения, что он был обвиняемым в деле массового убийства, а тот, кто с такой страстью прижимается к нему, может однажды сломать ему жизнь.

Лайт любил его, этого нельзя было отрицать. Он любил его больше, чем кого-либо. Но он не мог признать, что после смерти Эла хоть и отчаянно пытался, но не мог найти ему замену…

Вздрогнув, Лайт резко развернулся на пятках и стремительно направился в ванную, которая изначально была его целью. Именно здесь когда-то Эл рассказывал ему о своих преемниках, возможно, тут удастся что-нибудь вспомнить.

Войдя в ванную комнату, он сразу же оказался в окружении четырех своих отражений. Вокруг него было четыре Киры.

Лайт вдруг четко увидел в одном из отражений Мису. Повернув голову, он увидел еще одного человека, который когда-то был его верным помощником – Миками. Отражение в четвертом зеркале было размыто, он не мог вспомнить четвертого человека, который помогал ему на пути становления Богом. А затем вдруг на пороге появился Эл и отразился во всех четырех зеркалах, прогоняя видения Лайта.

Эл молча стоял у него за спиной, и Лайт, не выдержав, вышел. Эл снова последовал за ним, заранее зная, куда тот направился.

Выйдя на крышу, Лайт поежился от резкого ветра. Вид с крыши высотки на огромный город был невероятен. Это место четко отпечаталось в его памяти. Он прекрасно помнил, как они встречали тут рассвет, думая, что они самые счастливые на свете, и помнил тот дождливый вечер с оглушающим звоном колоколов.

Больше не слышалось колокольного звона, и небо не было затянуто свинцовыми тучами, но все равно на душе было тяжело. Небо было черным и мрачно нависало над Токио. Наверху ветер был еще яростнее и больно хлестал по лицу. Лайт посильнее закутался в своё пальто, чувствуя, как начинают стучать зубы. Эла холод вообще не беспокоил, хотя ветер трепал его одежду и спутал без того растрепанные волосы.

Раньше они любили здесь разговаривать. Они говорили о любви, о лжи, о Кире, о власти, о справедливости и вере…

Теперь же оба молчали.

Только тогда, когда они спускались вниз по лестнице, Лайт тихо сказал, глядя прямо перед собой:

– Есть еще одно место… куда нам нужно зайти.

Эл, не глядя на Лайта, ответил:

– Да, я тоже так думаю.

Проходя мимо ванной комнаты, Лайт повернул голову и мимоходом заметил, что по всем четырем зеркалам расползлись длинные трещины.

***

– Я не японец.

Это было первое, что Эл сказал после долгого молчания, когда они стояли у неприметной могилы с гравировкой «Эл Лоулайт».

Лайт бросил на него быстрый взгляд:

– Я знаю. Раньше я думал, что ты только наполовину японец… Так кто же ты? Англичанин?

– Это не имеет значения. Главное, что я родился не здесь.

Лайт опустил голову и ничего не сказал.

– Так почему же меня похоронили именно здесь? – спокойно спросил Эл. – Надо же, моя могила находится в стране, с которой меня связывает только…

– Тебя похоронили здесь, потому что ты умер тут, – отрезал Лайт.

Было странно разговаривать о захоронении человека, который стоит рядом с тобой.

Эл остановил взгляд на засохшем букете роз, лежащем у подножия могилы.

– Лайт-кун, это ты принес эти розы?

– Да, – нахмурился парень. Он не хотел признаваться в том, что каждый раз приносил на его могилу красивый букет роз. Постепенно это стало больше привычкой, чем знаком уважения, но тем не менее из года в год он продолжал приходить сюда с цветами, даже тогда, когда преемники детектива уже наступали ему на пятки.

Эл помолчал несколько минут, прежде чем сказать:

– Ты отличный актер, Лайт-кун, – заметил Эл. – Неудивительно, что следственная группа никогда не подозревала тебя в том, что ты Кира.

И он ушел, оставив Лайта стоять в одиночестве у каменного надгробия, снедаемого непонятным чувством. Он обернулся через плечо, глядя на удаляющуюся сутулую спину, а затем перевел взгляд на ровную землю перед могилой.

Эл, который преследовал его… на самом ли деле он восстал из могилы? Что будет, если выкопать его гроб? Окажется ли он пустым?

Или это подобие человека, которого он любил и ненавидел, только приняло оболочку детектива, чтобы выглядеть как он, а настоящий Эл в данный момент это горсть костей в деревянном ящике?

От этих мыслей Лайту стало не по себе, и он отошел на несколько шагов назад. Оглянувшись, он заметил, что Эла нигде не было видно.

Лайт вздрогнул, когда раздался колокольный звон. Он поднял глаза, глядя на небольшую колокольню, угрожающе маячащую над кладбищем. Несколько черных воронов слетели с креста и, громко каркая, полетели прочь.

Колокол пробил три раза, извещая о том, что стукнуло три часа дня.

Приглядевшись, Лайт заметил за колокольней небольшое белое здание с круглыми заостренными шпилями в стиле готической архитектуры.

Подняв воротник, чтобы защититься от шквального ветра, Лайт двинулся по извилистой дорожке к входу церквушки. Это было единственное место, куда Эл мог зайти, потому что невозможно было просто исчезнуть из виду среди ряда невысоких могил, распростертых на несколько километров вперед.

Проскользнув в тяжелые резные двери, Лайт оказался внутри темной церкви. Она была освещена лишь несколькими тусклыми поминальными свечками, стоящими на кафедре. Над алтарем был выложен огромный и очень красивый витраж с изображениями библейских сюжетов, в центре которого была сцена распятия Христа.

Лайт заметил одинокую темную фигуру перед алтарем. Она стояла у окна и рассматривала витраж.

Эл.

Лайт нашел это странным, потому что при жизни Эл был убежденным атеистом и избегал церквей, а сейчас зашел сюда по собственному желанию. Однажды он даже назвал рассказы из Ветхого Завета, а конкретно Ноев ковчег, сказкой.

– Ты слышал колокола, Лайт-кун? – рассеянно спросил он, когда Лайт тихо подошел к нему сзади, останавливаясь в нескольких футах от него.

– Да.

– Тот же звон, – бесстрастно продолжил Эл. – Я имею в виду, тот же звон, что мы слышали тем утром на крыше, а на следующий день я умер… Тот звон был из этой церкви. Разве это не странно? Ты решил похоронить меня на этом кладбище, когда я услышал колокола в тот день?

Лайт почувствовал, как слова застряли в горле. Он никогда не думал об этом, приходя сюда снова и снова.

– Интересно… Я помню, что спросил тебя тогда кое о чем, а ты не ответил… Я спросил, в честь чего бьют колокола, в честь свадьбы, или… в честь похорон?

– Это могло быть крещение.

Эл обернулся и взглянул на Лайта:

– Разве в честь крещения бьют в колокола?

Лайт пожал плечами:

– Я не знаю.

Эл снова отвернулся, фокусируя взгляд на окне:

– Я думаю, что это была свадьба, – спокойно сказал он.

Снова повисло долгое молчание, пока Эл снова не обернулся, обращаясь к Лайту:

– Лайт-кун, тебе бы хотелось, чтобы начали строить церкви? – мертвый детектив склонил голову. – Церкви поклонения Кире? Возможно, тебя будут изображать на витражах как символ справедливости.

Лайт не стал ничего отвечать, только сунул руки в карманы и, стиснув там кулаки, отвернулся.

– Пойдем, – сказал он низким голосом.

Эл послушно последовал за ним и спросил, когда они уже шли по извилистой дорожке к выходу из кладбища:

– Лайт-кун, ты заметил, что на витраже было изображено яблоко?

– Нет, – бросил Лайт, не глядя на Эла. После этого они не сказали друг другу ни слова до самой квартиры.

Лайт солгал. Конечно, он заметил.

Это было первое, что он увидел.

***

Вечером Лайт надежно запер Эла в ванной, сунув ему в руки несколько книг, и отправился в свою комнату, подавляя зевок.

Его план не сработал. Он хотел показать Элу, что он в самом деле мертв, надеясь, что тогда тот перестанет его преследовать, ведь иногда духи людей просто не понимают, что они умерли. Но Лайт не учел того, что Эл все прекрасно понимал.

День был морально тяжелым, и Лайт даже не надеялся, что этой ночью ему удастся нормально поспать.

Натянув пижаму, он откинул одеяло и собрался было забраться в постель, когда заметил что-то темное и круглое, резко контрастирующее с его белой простыней.

Моргнув, он протянул руку и почувствовал гладкую форму предмета.

Яблоко.

То самое, что он купил для Эла почти неделю назад. Оно осталось нетронутым и уже начинало гнить, потеряв свой прежний рубиновый блеск.

Эл сделал это нарочно и использовал яблоко для визуальной метафоры развития их отношений.

Лайт задрожал от ярости, пытаясь совладать со своими эмоциями и не броситься в ванную, чтобы как следует приложить этого идиота головой о бортик ванной. Вместо этого, он размахнулся и бросил яблоко о стену, но то не отскочило, а медленно сползло на пол, оставляя на обоях темный шлейф. Лайт лег в постель, даже не взглянув на то, что от него осталось.

На следующее утро, когда двери ванной комнаты открылись, первым, что увидел Эл, были красные от бессонной ночи глаза Лайта. Затем Эла с силой схватили за ворот футболки и выволокли в гостиную, бросив на пол. Он приподнялся на локтях и, взглянув на Лайта снизу вверх, улыбнулся:

– Любишь яблоки?

Комментарий к Глава 18. Черная опера.

Мур, Чекнутый выдумщик, MargoDash, Тавик07, Ella Krainz, Matthew Coller, Alexandrayaoi LOver, Viktory.Grande, Rinkakista, Леонардо НеДаВинчиный(ах, сколько вижу Ваш ник, столько им восхищаюсь:D Гениально), Мояши_Гороховна, Butterfly_7, Colour_Palette(Ниа будет еще больше;) – всем огроменное спасибо за поддержку и теплые слова Т.Т

========== Глава 19. Шепот Вамми. ==========

Самое лучшее в секрете – это тайна.

Приятно знать то, чего не знают остальные. Не важно, насколько актуальна информация, главное, что ее знаешь только ты.

Головокружительные мысли о том, что люди и не догадываются о том, что грядет, но ты в курсе всего. Это опьяняет.

Но стоило запретным словам сорваться с губ, как секрет мгновенно теряет свою ценность.

Хранить секреты для Ниа было не в новинку. Всю поступающую информацию он расценивал как тайну, особенно трепетно он хранил секрет Эла. Тот самый, что он оставил, пока еще был жив.

Конверт.

Ниа сидел в своей комнате, положив легкий конверт к себе на колени. Он медленно водил пальцами по восковой печати в форме буквы «L», но не торопился его открывать. Прошло уже много лет с тех пор, как Эл отдал ему его, но он продолжал терпеливо хранить конверт.

Вздохнув, мальчик начал перебирать пальцами белую прядь своих волос.

Он сидел так уже несколько часов, почти не шевелясь и наматывая прядь на палец. Он сосредоточенно смотрел на запечатанный конверт и размышлял. Для Ниа было в порядке вещей задуматься о чем-то и потерять счет времени. Мысли уносили его из реальности, и он погружался в совершенно другой мир. Он так же забывался, когда садился за пазлы, особенно с космической тематикой, когда нужно было собирать картинку звездного неба, скрупулезно выкладывая из фрагментов созвездия. Но самый его любимый пазл оставался незаконченным из-за отсутствия трех деталей, глядя на него, Ниа забывал обо всем.

Мальчик безгранично ценил и уважал Эла, и иногда задавался вопросом, кого великий детектив любит больше – его или Мэлло?

То, что Эл подарил ему этот пазл, не значит, что он выделяет его среди остальных, как бы Ниа ни надеялся.

Эл любил его испытывать, подбрасывая задачки, над которыми ломают головы самые прославленные профессора со всего мира, в то время как Ниа решает их просто со скуки.

Однажды Эл принес Мэлло коробку маленьких зеленых солдатиков. Мэлло в то время был еще активнее и неугомоннее, так что воспитатели хватались за головы, не зная, что делать с его гиперактивностью, но, когда Эл приходил, Мэлло становился сдержаннее. Подарив ему эту коробку, Эл налил себе чашку кофе и устроился на диване, наблюдая, как тот играет.

Он с интересом следил, как мальчик располагает свою армию в хаотичном порядке, а затем солдаты принимались нападать друг на друга, сражаясь насмерть.

А еще как-то Эл принес Мэтту видеоигру для Playstation и остановился в дверях, глядя, как мальчик, взволнованно загрузив гоночную игру, сел у большого телевизора и, выбрав машину, рванул со старта, обогнав противников и врезавшись в трибуны.

Ниа замечал, что когда Эл наблюдает за Мэлло и Мэттом, он приподнимает одну бровь, затем засовывает руки в карманы и бредет прочь, но когда он приходит к Ниа и смотрит на разгаданную головоломку, то его губы растягиваются в сдержанной улыбке.

Но сейчас перед ним лежит загадка, в которой не хватает трех важных фрагментов и которую он не может разгадать почти четыре года. Черная буква L в правом верхнем углу пазла бесконечно напоминала о том, что Ниа не может разгадать эту тайну.

В дверь тихо постучали.

– Войдите, – сказал Ниа, не потрудившись подняться с кровати. Он все еще частично пребывал в своих мыслях.

На пороге комнаты появился Роджер. Ниа продолжал смотреть прямо перед собой, наматывая на палец белокурую прядь.

– Ниа, – Роджер пересек комнату, обходя многочисленные игрушки мальчика, его башни из конструктора, роботов, головоломки. Затем мужчина опустился перед мальчиком на одно колено, чтобы быть с ним на одном уровне. – Я хочу, чтобы ты взял это.

Ниа опустил большие черные глаза, уставившись на подарок.

Это была книга.

Мальчик взял ее, и Роджер снова выпрямился. Ниа притянул колено к груди и опустил на него подбородок, разглядывая книгу.

«Греческая мифология».

– Она старая, – со скучающим видом заметил Ниа, открывая первую страницу, где была напечатана дата издания. – Зачем она мне, Роджер?

– Она принадлежала Элу, – ответил Роджер, снова обходя бардак, разбросанный на полу. – Он отдал мне ее очень давно. Я подумал, что ты, как последний преемник, оставшийся в Вамми, захотел бы иметь что-нибудь еще, что напоминало бы тебе о нем.

Ниа кивнул, проведя пальцами по ветхой обложке и античной буквице.

– Сколько ему было лет, когда он дал ее тебе? – тихо спросил мальчик.

Роджер остановился и, задумавшись, поправил очки:

– Около тринадцати, кажется, – ответил мужчина, избегая смотреть в прожигающие глаза Ниа. – В любом случае, он был моложе, чем ты сейчас.

С этими словами Роджер вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, но мгновение спустя ручка вновь повернулась, и Роджер снова заглянул в комнату:

– Он отметил свою любимую часть, – сказал он, кивнув на книгу. – Там, где красная обертка от конфеты.

Ниа ничего не сказал, и Роджер окончательно ушел.

Теперь у него есть еще одна вещь, принадлежащая мертвому детективу, который был первым человеком, впервые встретившим его у входа в Вамми.

Отложив конверт в сторону, Ниа открыл книгу, чувствуя приятный запах старых страниц. Он медленно перелистывал страницы, пока не наткнулся на тот самый красный фантик, свернутый в треугольник. Эл, задумавшись, часто разворачивал и сворачивал его по новой, поэтому краска на обертке местами стерлась, обнажая блестящую фольгу.

Ниа перевел взгляд от фантика на заголовок. «Подвиг Геракла: убийство лернейской гидры».

Он знал этот миф. Гидра была чудовищем, которая могла выращивать три новые головы на месте старой. Ниа сразу заметил здесь сравнение этих голов с собой, Мэлло и Мэттом. Может, поэтому Роджер отдал ему эту книгу? Он тоже заметил это сходство?