Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)

Эл молчал, долго молчал, прежде чем, наконец, сказать:

– Я знаю.

Лайт удивленно моргнул. Он напряженно ждал какой-нибудь едкой реплики в духе Эла, но не тихого и покорного: «Я знаю».

– Я… Я не думал, что ты мне поверишь, – признался Лайт, слабо улыбнувшись.

Эл пожал плечами:

– Наверное, я дурак, – согласился он с отсутствующим видом. – Но я в самом деле тебе верю.

– Я… Я просто подумал… Если бы ты мог забыть на какое-то время…

– Забыть, что ты Кира?

Лайт нахмурился, сосредоточенно уставившись на ковер:

– Д-да, об этом.

– Это бы сделало тебя счастливее, Лайт-кун?

– Я… Я не могу ответить на этот вопрос.

– Да, понимаю. Это то же самое, если бы я спросил тебя, что для тебя важнее: я, или твоя деятельность в роли Киры, – Эл тихо усмехнулся. – Ты и сам знаешь ответ.

– Эл, выбрать тебя вместо работы Киры было бы эгоистично…

– Это лично твое мнение, потому что ты веришь, что делаешь мир чище, убивая под маской Киры. Я же с этим не согласен.

– Я не собираюсь с тобой спорить, – заявил Лайт, поднимаясь на ноги.

Эл ничего не сказал, продолжая наблюдать за Лайтом из-под длинной черной челки.

Лайт остановился на пороге, встретившись с ним взглядом.

– Знаешь, – тихо сказал Лайт, – прошлой ночью… ты, конечно, не помнишь, что было. Я убил тебя, и я не буду просить за это прощения, потому что я сделал это ради цели. Я не жду, что ты простишь меня, но… Я люблю тебя, Эл. Я не знаю, почему, но это так. Я всегда любил тебя, и независимо от того, что происходит или произойдет, я всегда буду любить тебя.

– Слова не имеют смысла, Лайт-кун, – ответил Эл, медленно отводя взгляд в сторону.

Лайт тяжело вздохнул и, не сказав ни слова, вышел из спальни, прикрыв за собой дверь.

Эл не понимает, что такое чувства, поэтому для него все это только сентиментальности. Эл всегда ненавидел Лайта, с того самого момента, как впервые встретил. Он презирал его так сильно, как только мог, Лайт был в этом уверен.

Именно он был причиной тому, что Эл оказался здесь, покинув небеса. Всё это было исключительно его виной, но он продолжал идти напролом, отчаянно не желая учиться на своих ошибках. Он даже обменял половину своей жизни на глаза шинигами, чтобы уничтожить преемников Эла, и после этого он продолжает твердить о любви. Лайт пытался сделать из Киры мученика, страдающего от неразделенной любви, пытался накинуть на себя овечью шкуру.

Эл ненавидел его.

Ни английские, ни японские слова не могли в полной мере описать эту жгучую ненависть, но Лайт, несмотря на это, продолжал любить его…

…зная, что их сказку ждет кровавый финал.

***

– Нашел что-нибудь? – спросил Мэлло, остановившись за спиной Мэтта с чашкой горячего черного кофе в руках.

– Ну, я двадцать минут пытался адаптировать клавиатуру к японским иероглифам, – ответил Мэтт, принимая чашку с напитком. – Я настроил несколько английских поисковиков, но подумал, что раз Ягами Лайт – японец, то лучше использовать японские системы и работать с японским языком.

Мэлло кивнул, привалившись бедром к краю стола:

– И как это работает?

Мэтт нахмурился, разглядывая строки японских иероглифов:

– Возьмем за основу иероглифы, – объяснил он. – Используем кандзи. Ты должен помочь мне, твой японский намного лучше моего.

– Хорошо, я в деле, – кивнул Мэлло. – Печатай, а я буду читать.

Мэтт вытянул руки, сложил пальцы в замок и громко захрустел, а затем принялся за работу. Открыв поисковик, он набрал «Ягами Лайт» на кандзи и нажал на enter, громко стукнув клавишей.

Экран тут же заполнился результатом поиска. Мэтт восторженно подпрыгнул на стуле и крепко обнял клавиатуру.

– Не радуйся раньше времени, – охладил его Мэлло, наклоняясь к экрану. – Не забывай, что на кандзи «Ягами Лайт» пишется как «луна», «ночь» и «бог», так что не думаю, что все эти страницы дадут нам то, что мы ищем.

– Но ведь она работает, Мэлло! – воскликнул Мэтт, размахивая беспроводной клавиатурой.

– Мы еще ничего не нашли, – проворчал блондин. – Сомневаюсь, что Эл вел отчет относительно Киры в свободном доступе, и еще я сомневаюсь, что Ягами Лайт, кем бы он или она ни были, такой уж известный, чтобы светиться в новостях или еще где-нибудь.

– А это что? – Мэтт прищурился и ткнул пальцем в одну из ссылок. – Я не понимаю, что тут написано.

– Ну нажми.

Мэтт открыл ссылку, и Мэлло положил руку ему на плечо, наклоняясь ниже и вглядываясь в иероглифы.

– Смотри, фотка, – заметил Мэтт. – Подросток… Что тут написано? Теннис?..

– Чемпион старшей школы по теннису, – перевел Мэлло, бегая глазами по экрану.

– Это он?

– Понятия не имею, но судя по всему зовут его Ягами Лайт.

– Какой-то он слишком молодой.

– Статье уже много лет, Мэтт, – Мэлло ткнул на дату вверху экрана. – 16 апреля 2000 года. А тут что у нас… Так, тут говорится, что на фотографии ему четырнадцать. Уже 2007, так что, думаю, сейчас ему около двадцати одного года.

– И все равно он молодой для Киры, не думаешь? – размышлял Мэтт, разглядывая фотографию.

Мэлло бросил укоризненный взгляд на друга:

– Мэтт, мне девятнадцать, тебе восемнадцать, а Эл вообще стал всемирно известным детективом в семнадцать.

– Верно, – пробормотал Мэтт, откинувшись назад. – Хорошо, так это тот парень, которого мы ищем или нет?

– Я не уверен, – Мэлло скрестил руки на груди. – Имя и фамилия совпадают, но трудно сделать вывод о том, Кира это или нет, основываясь на статье о четырнадцатилетнем мальчишке, пускай и надирающем всем задницы в теннисе. Вернись на страницу результатов, может там еще что-нибудь есть.

Мэтт послушно вернулся назад:

– А это что? Снова статья о нем?

– Нажми и посмотрим, – нетерпеливо ответил Мэлло.

Мэтт щелкнул мышкой, и на экране появилась еще одна фотография, на этот раз парень был немного старше.

– Да, это он, – сказал Мэтт. – Что там?

– Так… Тут сказано, что он получил высший балл по всей стране на вступительных экзаменах…

– Высший балл по всей Японии?

– Похоже на то.

– Иисусе… – присвистнул Мэтт. – Одаренный теннисист и лучший ученик Японии? Черт возьми…

– Хм… – Мэлло прикусил губу. – Это бесполезно. Попробуй ввести его имя и… и «Кира».

Мэтт приподнял бровь и посмотрел на друга:

– Ты серьезно думаешь, что это сработает?

– Делай, что говорю, – вздохнул Мэлло. – Сработает не сработает – от нас не убудет, если мы попытаемся. Перебирать каждую ссылку глупо, мало ли, сколько в Японии Ягами Лайтов, а «Кира» уменьшит радиус поисков.

Мэтт покачал головой, но сделал, как велел Мэлло. Результатов правда было меньше, но Мэтт не видел в этом смысла, так что даже не стал смотреть на результаты.

– Что это?! – вдруг вскрикнул Мэлло, заставив друга вздрогнуть от неожиданности. – Нажми на первую ссылку! Давай, жми, быстрее!

– Жму, жму!.. – Мэтт щелкнул на первую ссылку, не понимая, что такого привлекло внимание Мэлло.

На сайте была статья, опубликованная совсем на днях.

– Вот же… дерьмо… – выдохнул Мэлло, пробегая глазами по символам.

– Что там? Что там написано?

– Подожди, я еще не закончил…

Мэтт нервно стучал пальцами по столу. К тому времени, как Мэлло закончил читать, его угрюмое лицо привело Мэтта в замешательство.

– В чем дело? – не выдержал он.

– Эта статья, – начал Мэлло, – была напечатана в одной из крупнейших газет Японии во вчерашнем выпуске. Тут написано, что вчера утром популярная модель и актриса по имени Амане Миса была найдена повешенной в своем гостиничном номере. С виду обычное самоубийство, но… однажды она была задержана в качестве подозреваемой по делу Киры. Еще в ее номере была найдена предсмертная записка, где она восхваляет Киру и перечисляет список имен членов целевой группы…

Мэтт ошеломленно моргнул:

– Ты хочешь сказать… что Амане Миса… была Кирой? – нахмурился парень. – Но… почему эта статья оказалась в результатах по ключевым словам «Ягами Лайт» и «Кира»?

– Потому что имя Ягами Лайта было в списке! – яростно выплюнул Мэлло. – Оказывается, он был сыном начальника целевой группы по делу Киры, Ягами Соитиро.

– Чт… То есть… он мертв? – тихо спросил Мэтт. – Ягами Лайт был убит?

– Ну, так написано, – ответил Мэлло. – Но, честно признаться, Мэтт… Я не верю в это.

– Почему ты сомневаешься? Раз так написано в официальной статье, то…

– Я еще не все рассказал, – ухмыльнулся Мэлло. – Полиция нашли тела всех, чьи имена были в списке… кроме трех человек.

– Это логично, но если твое имя записано в Тетради, то…

– Смотри, – Мэлло нашел в комнате листок бумаги, ручку и вернулся к столу. – Я запишу для тебя имена двух других человек, чьи имена были записаны на листе Амане, но чьи тела не были найдены на простом английском.

Он писал в течение несколько минут, а затем протянул лист Мэтту, наблюдая за его реакцией.

– Ты это серьезно? – Мэтт посмотрел на друга, как на сумасшедшего, но тот уверенно кивнул:

– Подозрительно, тебе не кажется?

– Но… Эл и Ватари… погибли три года назад! – воскликнул Мэтт, раздраженно комкая лист.

– Верно, и оба были похоронены в Японии. Роджер говорил об этом, помнишь? Так что логично, что их тела не были бы найдены, но Ягами Лайт?.. Тебе не кажется, что это странно? Эл пишет в своей тетради «Ягами Лайт – Кира» и умирает, а в течение трех лет умирают остальные члены следственной группы, причем на листе Амане снова записаны имена Эла и Ватари. Зачем бы ей писать их спустя три года? А имя Ягами Лайта, который, предположительно, Кира? Это бессмысленно, потому что в начале записки она восхищается тем, что делает для мира Кира.

– Ну, Амане… – Мэтт растерянно пожал плечами. – Я думаю, что Эл арестовал больше, чем одного подозреваемого по делу Киры. Может, Амане попала под заключение и сошла с ума?

– Не знаю, маловероятно. Меня беспокоят два последних имени. Зачем она внесла их в этот кровавый список, если они уже были мертвы…

– Может, Ягами Лайт тоже уже был мертв, – предположил Мэтт.

Мэлло покачал головой:

– Тут написано, что он посещал токийский университет, изучал право, и что все скорбят по потере такого гениального студента и просто хорошего парня… Конечно, он мог быть убит вчера вместе с остальными, но, если честно, Мэтт, я не верю, что Ягами Лайт мертв, – Мэлло с раздражением откинул с глаз спавшую белую прядь волос. – Хоть убей – не верю.

– Так это тот же Ягами Лайт, о котором мы читали до этого? Теннисист и лучший ученик Японии?

Мэлло рассеянно кивнул:

– Да, в статье перечисляли его успехи и говорилось, что у него могло быть светлое будущее.

– Ну, если все так, как ты думаешь, то у него вполне неплохое светлое будущее в качестве массового убийцы, – мрачно пробормотал Мэтт.

– Этого-то я и боюсь.

– И что нам делать?

– А ты как думаешь? – Мэлло взял со стола уже порядком остывший кофе и сделал небольшой глоток. – Едем в Японию и ищем этого маленького ублюдка, конечно же. Ищи расписания, завтра же вылетаем первым рейсом.

Мэтт сполз со стула и мученически застонал:

– Так и знал, что не надо было распаковывать все коробки раньше времени…

***

– Мертв ли ты, Ягами Лайт?

Ниа лежал, развалившись на двуспальной кровати своего гостиничного номера перед ноутбуком. Рядом была разложена колода карт Таро, перевернутая рубашкой вверх.

Он поднял карту Смерти и начал вращать ее в пальцах, с любопытством разглядывая изображение.

– Может, ты хочешь заставить нас поверить в свою смерть, пока Кира… – мальчик поднял карту Правосудия и положил рядом со Смертью, – …строит свой мир? Кто же ты? Где ты прячешься? Ты думаешь, что сможешь устанавливать в мире свои порядки и тебя никто не поймает?

Карта Дурака отправилась к двум другим.

– Может, тебе бы и сошло все с рук, если бы на твоем пути не встал L, – Ниа положил четвертую карту и восторженно уставился на них.

Смерть, Правосудие, Дурак… Последняя карта накрыла их все.

Справедливость.

Комментарий к Глава 24. Око за око.

От авторов:

“А ситуация тем временем накаляется!

У Лайта есть глаза шинигами, и шансы двух сторон уравниваются! MNM знают, что Лайт – Кира, а Лайт знает о существовании MNM, и ко всему прочему у него есть глаза Бога Смерти, чтобы узнать их имена и убрать с дороги.

Ну а Эл… Эл просто наблюдает.

Спасибо за прочтение^^”

Ну а вам Рири, Ella Krainz, Rinkakista, MargoDash, Тавик, Мояши Гороховна, CrazyAddict, Хэйсон, Viktory.Grande, Анна Михайленко, Liz_Hiddleston, missmurg, Lisa Mart, Colour_Palette отдельное спасибо! Вас так много Т.Т Ваши отзывы – бальзам на душу для переводчика!) Спасибо всем и каждому за прекрасные отзывы, которые дают понять, что работа не напрасна)

========== Глава 25. Servatis a Maleficum… ==========

Servatis a Maleficum…

«Спаси нас от опасности, спаси нас от зла…»

Жизнь Лайта в последнее время подкинула юноше вереницу ужасающих открытий, после которых он еще не полностью оправился. Первым открытием было собственное пробуждение из глубокого сна и возрождение к жизни, вторым – восставший из могилы Эл, третьим – непокорность Мисы. Неудачи шли одна за другой, и Лайт начинал сходить с ума, с тревогой ожидая очередного подвоха.

Он чувствовал беспомощность и безнадежность. Какие еще неожиданные неприятности должны встать у него на пути? Лайт больше не чувствовал ситуацию под своим контролем.

Лайту уже было знакомо это чувство. В том страшном месте, из которого он вернулся. Беспомощность. Страх.

Он ничего не чувствовал и не мог ни о чем думать. Казалось, что вот она, мысль, нужно только схватиться за нее, но она тут же растворялась, оставляя разум болезненно пустым.

Так страшно ни о чем не думать. Иногда бывало такое мучительное чувство, когда пытаешься что-то вспомнить и кажется, что вот оно, слово буквально вертится на языке, но вспомнить не можешь, страдая от этого ощущения.

В том месте целая вечность была посвящена этому кошмарному чувству. И когда-то кто-то силой вырвал его из этой пустоты, Лайт очутился здесь, да еще и не один, а с Элом.

С чувством беспомощности смешалось чувство вины.

Вся эта история приняла странный оборот. Эл одним своим присутствием заставлял Киру усомниться в себе и своих силах.

Ничего не делая, он ставил под сомнения все его убеждения, порождая внутри убийцы смятение.

Это невероятно удивляло Лайта. Почему сейчас, когда в его распоряжении ценные знания и сам Эл в придачу, Кира потерял решительность?

Лайт не был трусом и отнюдь не боялся Эла. Возможно, детектив своим вмешательством в свое время усугубил ситуацию. Кто знает, может совсем молодой юноша, нашедший на улице Тетрадь Смерти, вскоре бы перегорел своей идеей, если бы в игру не вступил такой соперник, как Эл, возбуждая в нем азарт.

Или сейчас, возможно, Лайт хотел отступиться от своей цели, но Эл, бродящий вокруг, был напоминанием о том, что сдаться – значит признать поражение перед своим врагом. С того самого момента, как сердце Линда Л. Тейлора остановилось, Лайт поклялся, что не успокоится, пока не победит того, кто так просто умудрился его одурачить.

Эл всегда стоял у него на пути. Что сейчас, что в прошлой жизни.

Лайт сходил с ума от скуки в своей старой жизни. Он скучал, потому что школьная программа давалась ему слишком просто, скучал, потому что «друзья» постоянно сменяли один другого, потому что Лайт не выдерживал их разговоров об аниме, девчонках, манге и тому подобном. Именно поэтому он не бросил свою цель как Киры. Потому что судьба подкинула ему такого человека, как Эл, с которым никогда не приходилось скучать.

Эл избавил его от скуки.

– Я не знаю, почему люблю тебя, – сказал он Элу.

Ложь. Он знал почему. По той же причине, по которой Эл любил его самого. Они идеально дополняли друг друга. Два холодных, расчетливых механизма, к которым никогда не подходили другие провода, нашли друг друга и завершили цепочку сложных процессов, слившись воедино. Шестеренки, прежде пылившиеся без дела, оживленно закрутились, наращивая мощность. Никогда прежде не тронутая машина внутри мрачного детектива завелась, по венам искрами разливался ток, мчась прямо к сердцу, и когда энергия достигала цели, на бледном лице вспыхивал румянец, а глаза загорались, когда в поле их зрения попадался Ягами Лайт, механизм которого работал абсолютно идентично.

Но мощность внутри Лайта была недостаточной, чтобы позволить его сердцу смягчиться, вынося смертельный приговор. Произнося страшную просьбу Богу Смерти, он был как никогда решителен.

Они враги. Играя в друзей или любовников, они всегда оставались врагами, и оба это знали.

Эл поступил бы точно так же. Лайт был уверен, что найдись неопровержимые доказательства его вины, Эл непременно отправил бы его на эшафот. Они любили друг друга, но в этой игре слишком много стояло на кону.

Оба понимали, что их чувства друг к другу никогда не были определяющим фактором. Игра зашла слишком далеко, чтобы думать о любви.

Кира был чудовищем, барьером, стоявшим между Элом Лоулайтом и Ягами Лайтом, но ему было плевать.

Всё это было ради человечества. Две пожертвованных судьбы во имя всего мира.

Так думал Ягами Лайт.

***

Выйдя из душа, Лайт посильнее затянул пояс на синем халате и опустился на край постели, вытирая полотенцем влажные волосы. Сидя на этой кровати, он невольно вспоминал фрагменты прошлой ночи.

Судорожно вздохнув, он выпустил из рук полотенце, которое упало на пол. Влажные каштановые волосы завесили лицо, стекая по затылку под махровый халат. Закрыв глаза, Лайт откинулся назад и, повернув голову, прижался щекой к прохладной ткани простыни, на которой еще вчера задыхался его детектив. Он чувствовал приятный запах, который вдыхал столько ночей подряд. Всё это осталось лишь в памяти.

Так хотелось все вернуть. Он мог позвать Рюка и выторговать в обмен на яблоки новое сердце для Эла, чтобы продлить время, когда они могут быть вместе. Он мог бы снова солгать, что этим вечером его очередь быть снизу, что сегодня выходной и никого из следственной группы не будет. Он мог лгать снова и снова, чтобы эта мука продолжалась. Чтобы он зарывался пальцами в густые черные волосы, кусал, целовал, отдавался без остатка, глядя на себя в отражении больших зеркальных глаз…

Лайт поджал губы. Соблазн позвать Рюка был слишком велик. Перед глазами отчетливо встало бледное лицо мертвого детектива, который с мольбой в голосе просил больше не возвращать его к жизни. Никогда прежде он не просил ничего так искренне.

Попросил и ушел. Ушел, оставив Лайта одного в пустой комнате наедине со своими мыслями.

С того самого поцелуя, спровоцированного злостью и обидой, Лайт не мог думать ни о чем другом. За каждый момент истинного счастья приходилось платить страданиями.

Лайт не мог перестать думать об Эле. Его покрасневшее лицо, влажный лоб, волосы, рассыпанные по подушке, и громкие стоны… Лайт сглотнул, чувствуя подступающий жар.

Прежде, чем он успел сообразить, что произошло, было уже слишком поздно. Привстав на локтях, он заметил внушающую выпуклость под халатом.

Лайт был подавлен от мысли, что он разучился владеть своим телом. Он мог врать с каменным лицом, мог убивать, сохраняя всё ту же маску, но когда дело касалось Эла, его либидо приходило в неистовство.

Сейчас он больше всего боялся, что Эл решит нанести неожиданный визит. Кто знает, когда в эту пустую голову придет идея отомстить за свои страдания. Собственно, вариантов решения было только два: подождать, пока все пройдет само, следуя старому доброму методу Эла, или просто позаботиться о себе самому, быстро избавившись от проблемы.

Лайт провел несколько мучительных секунд, взвешивая все за и против, и наконец пришел к выводу, что если не помочь себе сейчас, то уснуть будет просто нереально. Решение очевидно.

Оглядевшись и проверив комнату на наличие любопытных шинигами, он медленно распахнул халат, обнажая источник всех проблем. Закрыв глаза, он откинул голову назад и обхватил крепкий член кулаком. Он задышал чаще, снова и снова слыша в голове ласковый голос Эла, зовущий его по имени. Не Кира, не треклятый Лайт-кун, а просто Лайт. Так просто и нежно, что приятное тепло разливалось где-то глубоко внутри.

И не было никакого Киры, не было Богов Смерти, тетрадей, преемников, только мягкий звук его имени, срывающийся с бледных, искусанных губ. Лайт представлял, как размашисто двигается в нем, вбивая тощее тело в матрас. Было приятно, безумно приятно. Удовольствие ослепляло, Лайт протяжно застонал, в глазах потемнело, а в следующую секунду все, что он увидел, был серый потолок и что-то вязкое, стекающее с руки на живот.

Лайт устало вздохнул и выпрямился. Хотелось закрыть лицо руками и завыть от отчаяния, но на руках все еще были следы его слабости. Лайт был подавлен. Заболела голова, стуча по вискам и давя на глаза. Чертов Рюк, это все-таки было болезненно.

Лайт пожалел, что обменял половину своей жизни. В целом ничего не изменилось, и глаза казались бесполезными. Если бы не отчаянная потребность в именах Мэлло и Ниа, он никогда бы так не поступил. В любом случае, не пожадничай он и выкупи глаза в прошлой жизни, смог бы прожить дольше, вовремя устранив преемников.

Только эта мысль сейчас и успокаивала.

Покачав головой, он небрежно вытер руку о халат и откинул волосы назад. Повесив халат на крючок, он быстро натянул нижнее белье и забрался под одеяло. Закрыв ноющие глаза, Лайт потянулся к ночнику и, щелкнув кнопку на переключателе, погрузил комнату в темноту.

Спустя примерно двадцать минут дверь спальни тихо скрипнула, впуская в комнату полосу бледно-желтого света от коридорной лампы. Этого было достаточно, чтобы Лайт сонно заворочался, но не проснулся.

Однако, когда матрас немного просел под чьей-то тяжестью, Лайту пришлось проснуться. Что-то холодное коснулось его ноги, а затем медленно провело ледяным пальцем по спине, заставив парня дернуться и резко выкинуть руку в сторону выключателя. Лампа загорелась, заливая спальню мягким светом.

Эл, ухмыляясь, смотрел на Лайта из-под одеяла. Он был похож на ребенка, спрятавшегося в импровизированном домике.

– Не смешно, – прошипел Лайт, чувствуя, как все еще неистово бьется сердце. – Убирайся.

– Хм? – Эл удивленно склонил голову. – Странно, ведь прошлой ночью ты буквально силой втащил меня сюда.

– Тогда все было по-другому! – выдохнул Лайт. – Ты был другим…

– Какой ты непостоянный, Лайт-кун. Одной ночью я тебе нравлюсь, а другой ты выставляешь меня из комнаты, – вздохнул Эл, позволяя одеялу соскользнуть со своей головы. – Это очень странно. Но, возможно, мне бы показалось это намного страннее, если бы я не замечал этого в тебе раньше, Лайт-кун.

– Что ты несешь?

– В тот день, когда Хигути умер… неужели ты рассчитывал, что я не замечу, как ты изменился? Я не могу сказать, как ты изменился, но изменение очевидно. Конечно, окружающие ничего не заметили, ведь ты превосходный актер, но теперь-то я понял, что все дело в Тетради Смерти, попавшей тебе в руки.

Лайт в отчаянии потер пульсирующий болью лоб:

– Зачем ты пришел? – тихо спросил он, закрыв глаза.

– Я пришел, чтобы вырвать твои глаза, Лайт-кун…

От последней фразы карие глаза испуганно распахнулись, в ужасе уставившись на Эла.

В полной мере насладившись повисшей тишиной, Эл склонил голову набок и улыбнулся:

– Думаешь, я шучу? – он подался немного вперед, и Лайт вжался в спинку кровати, – …С чего бы мне шутить? Я знаю, что ты променял половину жизни на глаза шинигами, чтобы убить моих преемников, так с чего бы мне шутить, а, Лайт-кун?

Лайт испуганно затаил дыхание. Голова закружилась.

– Конечно, должен признаться, я немного обижен, – размышлял детектив. – Ты обманом заставил Рэм убить меня. Утверждаешь, что любишь меня, но на деле я даже не стою и половины твоей жизни, в отличие от моих преемников…

– Можно подумать, я так хотел отдать половину своей жизни Рюку! – выплюнул Лайт.

– Тогда почему же отдал? Я знаю, что ты ничего не делаешь из того, чего бы тебе не хотелось.

– Зачем ты все это спрашиваешь?..

– Просто нахожу это смешным, Лайт-кун. Ты правда не хотел отдавать половину своей жизни за такое оружие, как глаза шинигами? Не думаю, что Рюк заставлял тебя это делать. У меня есть еще одно предположение. Не хочу выдавать желаемое за действительное и тешить свое самолюбие, но, возможно, ты торговался за глаза, чтобы попытаться убить меня? Думал, что это даст тебе преимущество или какую-нибудь подсказку, что со мной делать?

– Хватит нести ерунду! Ты сам ничуть не лучше меня! Постоянно давишь на совесть, но на моем месте ты поступил бы точно так же!

– Думаешь?

– Конечно, – раздраженно бросил Лайт, отводя взгляд. – Можно подумать, ты не хотел отправить меня на смертную казнь, если бы удалось доказать, что я Кира?

– На самом деле, нет.

– Но отправил бы?

– Полагаю, что так.

– О чем я и говорил.

– Это совсем другое, Лайт-кун.

– Почему это? Думаешь, что моя смерть не такая уж большая потеря, по сравнению с твоей?

– Нет, я не об этом. Просто… – Эл поднял на него свои большие, пустые глаза, – …твоя смерть не стоила бы мне половину жизни.

Лайт возмущенно прищурил карие глаза:

– Как и твоя не стоила мне половины жизни, Эл.

Эл долго молчал, разглядывая простынь:

– Несмотря на это, – сказал он, прерывая молчание, – я все еще вынужден забрать твои глаза. Благополучие моих братьев для меня превыше всего.

Лайт застыл от ужаса, глядя, как Эл медленно приближается. Резкое движение – и он уже рядом. Его руки упираются в стену по обе стороны от головы парня, а их лица разделяет каких-то пара сантиметров.

– Твои глаза… – прошептал мертвый детектив, – …столько раз тебя предавали. Возможно, будет даже лучше, если я заберу их у тебя. Конечно, ты больше не сможешь видеть, но… так будет лучше для всех и для тебя самого. Они больше не смогут предать тебя.

– Пре… предать меня? – заикаясь от страха, выдохнул Лайт. От Эла веяло угрозой, и Лайт цепенел от ужаса.

Эл серьезно кивнул:

– Когда ты потерял воспоминания о том, что ты Кира, а затем, тогда, в вертолете, снова вернул их, тебя выдали… твои глаза. Или когда ты сидел в камере и говорил что-то о своей гордости, помнишь? «Я должен избавиться от нее». После этих слов твои глаза изменились. Вот почему я не мог поверить в твою искренность, когда ты утверждал, что ты не Кира. Твои глаза говорили все за тебя, понимаешь?

– Сейчас это уже не имеет значения, – выпалил Лайт, пытаясь оттолкнуть от себя детектива.

– Я не закончил, Лайт-кун. Бывало, я смотрел в твои глаза и верил в то, что ты говоришь правду. Я уже начал сомневаться, не ошибся ли я с подозреваемым, но после ареста Хигути вся невинность и искренность исчезли из твоих глаз. И это мог видеть только я.

– И ты считаешь, что это разумный повод, чтобы вырвать мне глаза, черт возьми? – Лайт начинал выходить из себя.

– Я просто пытаюсь спасти тебя от твоей же глупости, Лайт-кун. Ты не должен был меняться глазами с шинигами.

– Но я уже поменялся и они мои! – Лайт толкнул Эла в грудь, чувствуя, как от холода свело руки. – Убирайся.

– Твои? – повторил Эл, не двигаясь с места. – Нет, я не могу этого допустить…

Эл резко схватил Лайта за шею, притянув к себе, и, сжав его каштановые волосы в кулак, запрокинул голову назад, так, чтобы Лайт не мог вырваться.

Лайт начал паниковать, изворачиваться, кричать, пинать и бить детектива, в попытке вырваться из его крепких рук.

– Не делай этого, Лайт-кун, – спокойно сказал Эл, когда вторая его рука начала медленно приближаться к лицу парня, – иначе останешься не только без глаз, но и без волос.

– Лучше без волос… чем… без глаз… – отчаянно задыхался Лайт. – Черт возьми, Эл… Прекрати!..

Бледная, словно отлитая из воска рука замерла у самых глазниц Лайта. Он был так спокоен, словно собирался оторвать виноград от виноградной лозы. Лайт дернул головой, и рука детектива соскочила и оставила на щеке парня длинный след от ногтей. Воспользовавшись его секундным замешательством, Лайт со всей силы ударил локтем по его запястью. Послышался отвратительный хруст, и Лайт в который раз порадовался, что не успел поужинать. Даже после этого Эл не отпустил его волосы. Он даже не моргнул.

И тем не менее, Лайт выиграл для себя преимущество. Пускай Элу не было больно, но поврежденная рука перестала слушаться его, как прежде. Лайт замер, в надежде, что детектив успокоится, но тот, отпустив его волосы, потянулся к лицу юноши здоровой рукой.

– Нет! – неистово закричал Лайт и зажмурился, приготовившись к страшной боли.

Но ее не последовало. Приоткрыв глаза, он заметил застывшую перед своим лицом бледную руку. Он испуганно посмотрел на Эла, который, моргнув, убрал руку:

– Ах, разумеется, – пробормотал он, обращаясь, скорее, к самому себе. – Я просто забылся.

Вздохнув, Эл оставил Лайта в покое и, спрыгнув на пол, остановился перед Лайтом. Сломанное запястье на левой руке безвольно качалось из стороны в сторону. Заметив это, Эл покачал головой и поднял руку на уровне глаз, изучая кость, вывернутую в неестественном положении. Затем он обхватил запястье здоровой рукой и с громким хрустом вернул сустав на место.

Лайт наблюдал за это в безмолвном ужасе.

– Я не буду забирать твои глаза, Лайт-кун, – мягко сказал Эл. – Я подумал и решил, что в этом мире я не имею права вносить свои коррективы. Это ваша игра, а не моя.

Он замолчал и направился к дверям спальни, очевидно, растеряв весь свой пыл. Лайт молча наблюдал за ним, подтянув колени к груди.

– Как все это иронично, правда? – вдруг спросил Эл, обернувшись на пороге.

– Что?.. – тихо спросил Лайт.

– То, что прошлой ночью между нами вспыхнула такая любовь, а сейчас я едва не вырвал тебе глаза, – пожал плечами сыщик. – Если бы этой ночью ты снова всучил мне сердце, то я не запугал бы тебя до смерти. Я бы не знал ни то, что ты Кира, ни то, что ты убил меня, ни то, что у тебя есть глаза Бога Смерти. У меня бы не было повода вредить тебе.

– Но ты сам просил меня больше так не делать! – в отчаянии закричал Лайт. – Рюк сказал, что для тебя это очень мучительно!.. Я… Я не хочу заставлять тебя снова страдать!

– Верно, – ухмыльнулся Эл. – Разве это не иронично, Лайт?

Он ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Лайт нервно сглотнул и заметил, что его бьет дрожь. Эл… Он пытался вырвать его глаза. Он почти сделал это!

Зачем? Что он хотел сделать? Отобрать у него зрение…

…или, наоборот, дать способность видеть?

***

– Я сам пойду, – решительно сказал Мэтт, вскинув подбородок и фиксируя на глазах неизменные гоглы.

– Да, наверное, так будет правильнее, – тихо согласился Мэлло, наблюдая за парнем. – Нам не нужно лишнее внимание.

Мэлло взял красный маркер и нарисовал небрежный круг на карте, разложенной на столе в гостиничном номере Токио:

– Начнем отсюда. Четырнадцатого ноября 2004-го целевая группа по делу Киры съехала со штаб-квартиры. Через девять дней после смерти Эла и Ватари. Это не значит, что мы сразу выйдем на Киру, но, думаю, это хорошее место для начала расследования.