Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц)

Эл помолчал, прячась за занавесом своих длинных черных волос, прежде чем спросить:

– Ты останешься хотя бы этим вечером?

– А ты этого хочешь?

– Да.

– Тогда останусь.

Эл сел на кровать и обнял себя руками, продолжая смотреть в пол. Лайту даже стало его немного жаль. Такой… брошенный.

– Смотри, – Лайт попытался привлечь его внимание. – Я знаю, что торты для тебя не в новинку, но подумал, что, может, он поднимет тебе настроение. Без клубники, конечно, но…

– Ничего страшного, Лайт-кун, – Эл вдруг поднял голову и улыбнулся. – Я люблю шоколадные торты. Большое спасибо.

– А теперь ты должен задуть свечи, – воскликнул парень, шурша пакетом.

Эл моргнул в замешательстве:

– Какие свечи, Лайт-кун?

– Которые я принес, – Лайт, наконец, выудил из пакета две свечи. – К сожалению, я отыскал только две, – комментировал юноша, доставая из кармана зажигалку и осторожно втыкая свечи в мягкий бисквит. Яркие блики от свечей затанцевали в отражении черных глаз. – Я не пою, ты знаешь, так что праздничной песни не дождешься.

Эл поднял на него глаза и слегка усмехнулся:

– Я бы и не посмел о таком попросить.

– Давай, загадывай желание, – улыбнулся Лайт, скрестив руки на груди.

– Хорошо, – Эл повернулся к торту и склонил голову, – Я хочу…

– Нет-нет! – перебил его парень. – Рьюзаки, нельзя говорить вслух, а то не сбудется!

– Вот и проверим, – Эл не сводил глаз со свеч. – Я хочу… чтобы Лайт-кун поцеловал меня.

Эл аккуратно задул свечи и посмотрел на Лайта.

– Проверил? – невозмутимо спросил парень.

– Эксперимент в самом разгаре, – монотонно сказал сыщик. Лайт шагнул к нему, осторожно коснулся волос и, мягко убрав длинную челку в сторону, поцеловал в лоб, затем отступил назад и ухмыльнулся.

– Если честно, я удивлен. Я думал, что ты загадаешь что-то более…

– Пошлое? – предположил Эл.

– Я хотел сказать «авантюрное», – ответил Лайт и тут же добавил: – но, да, «пошлое» тоже подходит.

– Думаешь, я впустую потратил свое желание?

– К сожалению, да, – фыркнул Лайт и достал из пакета нож и салфетки. – У меня есть для тебя подарок, но, может, ты сначала хочешь съесть торт?

Эл широко улыбнулся:

– Пожалуй, – он завороженно наблюдал, как Лайт разрезает торт. – Ты меня испортишь, Лайт-кун.

– Ну… – Лайт положил порцию Эла на салфетку и передал ему, стараясь, чтобы крошки не падали на пол. – …только в день рождения.

Эл слизнул сверху шоколадную глазурь, украшающую торт:

– Обычно я не отмечаю.

– Я заметил, – Лайт посмотрел на него. – Почему? Думаешь, что жутковато праздновать день рождения в Хэллоуин?

– Что-то типа того, – пожал плечами детектив. – В этот день очень много происшествий, преступники выходят на улицы, облаченные в праздничные костюмы, грабят, насилуют, убивают, а по статистике подобные дела так и остаются нераскрытыми.

– Убийцы скрываются за масками, – тихо сказал Лайт. – Как Кира.

– Да, – Эл наклонил голову набок, задумчиво жуя свой кусок. – Точно так же, как и Кира, Лайт-кун.

Эл перевел взгляд на целый торт.

– Что? – недоуменно спросил Лайт.

– Не мог бы ты отрезать еще кусочек, Лайт-кун?

– Зачем? Ты еще этот не доел.

– Я знаю, – Эл откусил еще немного. – Это не для меня.

Нахмурившись, Лайт сделал то, что его попросили, и Эл, завернув кусок торта в салфетку, встал с кровати.

– Ты куда?

– Я вернусь через минуту, – Эл остановился в дверях и с тревогой обернулся. – Ты… не уйдешь?

– Нет, – Лайт все еще выглядел сбитым с толку. – Обещаю.

Эл кивнул и вышел из комнаты. Он чувствовал, что не должен был уходить и оставлять Лайта наедине с Тетрадью Смерти и ручкой, которые остались лежать на кровати.

Он нашел Рэм там, где она была обычно – в кабинете следственной группы. Его босые ноги бесшумно передвигались по линолеуму.

– Рэм-сан?

Шинигами повернула голову в его сторону и он заметил, как ее взгляд задержался где-то над его головой, а потом уже сфокусировался на детективе. Эл поставил торт на журнальный стол.

– У меня есть настоящий праздничный торт, – пробормотал он, глядя на нее снизу вверх. – Поэтому я хотел бы предложить вам кусочек.

Желтые глаза снова уставились в никуда, словно разглядывая невидимую тиару на голове детектива.

– Ягами Лайт, – сказала она после недолгого молчания, – принес его тебе.

– Да.

– Ты странный, – продолжала Рэм. – Ты обвиняешь Ягами Лайта в том, что он Кира, но доверяешь ему настолько, что соглашаешься есть торт, который он тебе принес. Если ты считаешь его убийцей, то не думаешь, что он, возможно, отравил твой торт?

Не то чтобы Эл об этом не думал, но ведь если Лайт хотел его отравить, то мог сделать это раньше, не так ли?

– Я думаю, – наконец ответил Эл, – что если даже Лайт-кун и Кира, то он бы нашел более изощренный способ, чтобы убить меня. Отравление торта это слишком банально.

– Так ты все же подозреваешь, что он может быть Кирой?

– Конечно, у меня нет выбора, он главный подозреваемый. Пока я не могу сказать на сто процентов, является он виновным или нет, Рэм-сан.

– Ты очень лицемерен, – заметила шинигами, и Эл пошел к выходу:

– Наслаждайтесь тортом, Рэм-сан.

– Если бы я не знала, что мои глаза мне не лгут, – вдруг сказала Бог Смерти, – я бы задалась вопросом, человек ли ты вообще.

Эл обернулся и пристально посмотрел на нее:

– Глаза? – повторил он монотонно. – Глаза шинигами…

– Не задавай мне вопросов, я не могу сказать тебе то, что ты хочешь знать, – ответила Рэм, предугадывая его мысли. – Тетрадь тебе не принадлежит.

– Как сделать так, чтобы она принадлежала мне?

– Я не могу тебе сказать, – отрезала шинигами. – Есть законы, которые обязаны соблюдать даже Боги Смерти.

Эл кивнул и ушел. Ему было все равно, съест она торт или нет, он просто проявил вежливость.

– Рьюзаки, – тут же сказал Лайт, как только детектив перешагнул порог комнаты. Парень стоял посреди спальни, держа в одной руке ручку, а во второй Тетрадь Смерти. – Что ты со всем этим делал?

Эл замер на месте:

– Ничего, Лайт-кун.

– Ничего, – холодно повторил Лайт. – С Тетрадью Смертью и ручкой.

– Я ничего в ней не писал. Просто рассуждал.

– О чем? – резко спросил Лайт. – Как ее протестировать?

Эл пожал плечами:

– Полагаю, лгать бессмысленно. Да, я в самом деле хочу ее проверить, Лайт-кун.

– Для чего? – вспыхнул Лайт, бросая Тетрадь на пол. – Чтобы проверить свои подозрения, касающиеся меня и Мисы? Ты так сильно хочешь, чтобы я оказался Кирой, Рьюзаки?

– Нет! – Эл вздрогнул и поежился. – Нет, Лайт-кун. Я хочу доказать, что ты невиновен, поэтому я все это делаю.

– Ох, я тебе поражаюсь, – разочарованно вздохнул Лайт, опускаясь на кровать, – использовать наши с тобой отношения для…

– Нет! – тут же взволнованно перебил его Эл, подбирая Терадь Смерти. – Лайт-кун, я как-то тебе сказал… Что если ты признаешься мне в том, что ты Кира, то мы все равно продолжим наши отношения… – Эл покачал головой, опустив глаза на Тетрадь. – Я не хочу, чтобы ты был Кирой, но я должен проверить, чтобы знать наверняка.

– А что бы ты сделал, – мрачно начал Лайт, – если бы я был Кирой?

– Это… признание?

– Нет, – процедил парень. – Я не Кира, Рьюзаки. Я просто хочу знать, что бы ты сделал, если бы я им был.

– Я… Я не знаю, – рассеянно пожал плечами детектив. – Правда, не знаю. Наверное… мне пришлось, бы сдать тебя властям, но…

– …Но?

– Лайт-кун, – устало вздохнул Эл. – Всё это звучит так, будто ты признаешь свою вину.

– Это просто гипотетический вопрос, – выплюнул Лайт. – Почему ты сомневаешься, Рьюзаки? Что с тобой? Что случилось с твоим чувством справедливости? Что…

– Не критикуй меня, – злобно прошипел Эл, бросив Тетрадь на кровать. – Спрашиваешь, что со мной случилось? – черные глаза встретились с карими. – Ты думаешь, что меня можно считать символом справедливости, Лайт-кун? Для остальных я никто, всего лишь буква «L» на мониторе компьютера, – Эл горько усмехнулся. – Но я человек, Лайт-кун. За всем этим скрывается человек.

Лайт не ответил и Эл, отвернувшись, принялся взволнованно мерить шагами комнату:

– Всё это нелепо. До смешного нелепо, – Эл нахмурил брови. – Мы вовлечены в какие-то совершенно невообразимые отношения. Я детектив, ты – подозреваемый. Как после всего того, через что мы вместе прошли, я могу судить тебя?

– Ты что, думаешь о том, чтобы закрыть дело? – опешил Лайт.

– Разве я имею на это право? – вздохнул сыщик. – Если я дам повод усомниться в себе, то нас обоих уничтожат. Мне нужно доказать, что ты не Кира, и после этого я смогу закрыть дело за недостатком улик и подозреваемых.

Эл сел на кровать, на удивление Лайта, в обычную позу, и, уперев локти в колени и опустив голову так, что волосы закрыли лицо.

– Ты хочешь, чтобы я ушел? – тихо спросил Лайт.

– Нет, – так же тихо ответил Эл, взглянув на него из-за длинной челки. – Вот в чем проблема. Наверное, ты должен уйти, по всем канонам должен, но я не хочу. Пожалуйста, останься. Ты обещал остаться.

Лайт коротко кивнул и, после долгого молчания, подошел к пакету и достал оттуда что-то, завернутое в тонкую бумагу и красиво обвязанную серебряной лентой.

– Примешь? – спросил Лайт, протягивая ему подарок.

Эл продолжал смотреть на него не моргая:

– Лайт-кун, ты не должен был мне ничего дарить, – сказал он, принимая подарок.

– Я… – Лайт отвел глаза. – Я не думаю, что тебе понравится.

– Почему? Это ведь твой подарок, – Эл потянул за ленту, и та изящно развязалась.

– Потому что… – Лайт смутился и отвернул голову. Зашелестела оберточная бумага.

– Ох, – Эл уронил фальгу на пол и, склонив голову, уставился на подарок. – Теперь понятно.

– Я… Прости.

– Лайт-кун, – Эл поднял его подарок двумя пальцами и взглянул на парня. – Зачем ты купил мне тетрадь? Это… какая-то шутка?

– Нет! – Лайт тут же повернул голову, и карие глаза умоляюще посмотрели на детектива.

– Это… Я попросил Саю купить ее тебе, когда мы были еще в наручниках. Я не думал, что освобожусь от них до твоего дня рождения, так что отправил ей сообщение.

– Почему именно тетрадь? – не унимался детектив.

– Это было прежде, чем я узнал о Тетради Смерти, клянусь. Саю купила ее за неделю до поимки Хигути. Я… Я просто заметил, что ты постоянно делаешь заметки на клочках бумаги или стикерах, которые потом теряются. Да и это не очень удобно. Я решил, что это будет практичный подарок.

– Вот оно что, – Эл опустил глаза, разглядывая красивую синюю замшевую обложку с золотыми и серебряными вставками. Это даже отдаленно не было похоже на Тетрадь Смерти.

– У твоей сестры хороший вкус.

– Тебе понравилось? – Лайт, казалось, вздохнул с облегчением. – Хорошо. Я думал, что ты разозлишься.

– Я должен был, – Эл провел кончиками пальцев по мягкой обложке.

– Дай на секунду, – Лайт потянулся за тетрадью, открыл первую страницу и начал что-то писать, наклонив тетрадь так, чтобы Эл ничего не увидел. – Вот.

Лайт повернул к нему тетрадь, где аккуратным и красивым почерком было выведено на кандзи: «С днем рождения, Рьюзаки», и небольшой смайлик рядом.

Эл улыбнулся и, взяв из его рук тетрадь, написал строкой ниже: «Благодарю, Лайт», даже без суффикса.

Прочитав, Лайт снова взял тетрадь и, написав что-то, медленно повернул, глядя парню в глаза: «Я люблю тебя», на английском.

На что Эл ответил: «Я тебе верю».

Лайт подался вперед и поцеловал. Эл на мгновение растерялся, но тут же ответил и сам же прервал поцелуй. Лайт удивленно наблюдал, как Эл что-то написал и затем прочитал: «Я хочу быть сверху».

– Ни в коем случае, – возмутился парень. – Я следил за днями. И сегодня моя очередь.

– Но я пропустил свою очередь прошлой ночью, – протестовал детектив.

– А я позапрошлую.

– Но сегодня мой день рождения, – надулся Эл.

– Я знаю, – Лайт снова поцеловал его, тут же углубляя поцелуй, обнимая Эла за талию и прижимая к себе, когда раздался телефонный звонок.

– Миса-сан, – недовольно проворчал Эл, – проигнорируй… её…

Но Лайт все равно достал телефон и, проверив, кто звонит, тихо выругался.

– Это мой отец, – Лайт резко оттолкнул от себя детектива и принял вызов, бросив на детектива предупреждающий взгляд. – Привет, пап.

– Лайт, – Соитиро Ягами помедлил. – Ты где?

– На вечеринке по поводу Хэллоуина, я же говорил тебе.

– Я не слышу шума вечеринки.

– Я вышел на улицу, чтобы ответить тебе.

– Лайт… Ты уверен, что все в порядке?

– Да. Боже, папа, ты что, не доверяешь мне? Где я еще могу быть в Хэллоуин?

– Я… Я не знаю. Ладно, не важно. Просто не задерживайся допоздна, хорошо?

– Знаю, знаю. Скоро буду дома.

На этой фразе Эл обиженно поджал губы и, когда Лайт сбросил звонок, пробурчал:

– Он слишком настойчив. Неужели твой отец думает, что я введу тебя в заблуждение?

– Скорее всего, – Лайт запустил пальцы в волосы и слегка их растрепал. – Наверное, я все же не должен здесь находиться. Отец может что-то заподозрить, если я не приду вовремя…

– Нет! – Эл тут же схватил Лайта за запястье. – Не уходи. Ты не можешь оставить меня…

– Ты опять это делаешь! – повысил голос Лайт и попытался освободить руку. – Опять пытаешься удержать меня рядом с собой, как заключенного! Отпусти!

– Нет! – Эл стиснул его руку еще сильнее. – Не уходи. Ты обещал остаться. Пожалуйста, пожалуйста, останься, Лайт-кун…

Лайт смотрел на него сверху вниз, отмечая, как отчаянно детектив цепляется за него, боясь остаться в одиночестве. Эл переступал через свою гордость, через свои принципы, через все, что можно.

– Только если я буду сверху, – в конечном счете сказал парень.

Черные глаза слегка расширились при этом условии. Он размышлял всего пару секунд, прежде чем безоговорочно сдаться:

– Хорошо, – его голос прозвучал излишне спокойно. – Только пообещай, что останешься.

– Даю слово.

Лайт нахмурился, но все же выключил телефон и отбросил его в сторону. Эл сел на кровать и Лайт тут же толкнул его в плечи, заставив упасть на спину. Эл не успел ничего понять, когда Лайт оседлал его бедра, вжимая тощее тело в постель.

Он наклонился и впился в бледные приоткрытые губы жадным поцелуем. Эл с готовностью отзывался на каждое прикосновение, будто ждал этого всю жизнь.

Лайт на мгновение разорвал поцелуй, стягивая с себя черный свитер, и снова наклонился, продолжая поцелуй. Одной рукой Эл зарылся в каштановые волосы, а другой обнял его за шею. Он чувствовал, как неистово колотится его сердце.

Лайт расстегнул первые несколько пуговиц на белой рубашке детектива. Если бы только отец знал, что его сын делает в Хэллоуин с глупым, отчаявшимся L под ним…

Пока он думал, длинные ловкие пальцы уже торопливо расстегивали ремень его джинсов. Расстегнув рубашку, Лайт тоже потянулся к поясу джинсов детектива. Эл не носил ремни, поскольку считал, что они сковывают движения, поэтому Лайт быстро стянул с него штаны и заметил, что детектив уже возбужден. Мешковатые джинсы полетели к свитеру Лайта.

Лайт медленно провел рукой по его боксерам, как бы дразня задевая эрекцию, и Эл, дернувшись, тихо застонал в его губы. Лайт погружался во все это с головой, хотя все это время убеждал себя, что Эл не вызывает у него ничего, кроме жалости.

Все происходило как в тумане. Он нашарил в прикроватной тумбочке какой-то крем, а в следующую минуту Эл уже выгнулся на матрасе от сразу двух пальцев. На нем все еще была нерасстегнутая рубашка, поэтому Лайт, не тратя много времени на то, чтобы растянуть детектива, резко вошел и, схватив его за ворот рубашки, заставил приподняться, целуя в горячие губы и отвлекая от неприятных ощущений.

Возможно, Лайт переусердствовал, вбивая это худое тело в постель, но эмоции, которые он при этом испытывал, были непередаваемыми. Эл что-то бормотал, запрокидывая голову, но Лайт не понимал ни слова из английских сбивчивых фраз. Эл был покорным и очень чувствительным, будто стараясь восполнить этой ночью все, что пережил за последние два дня.

Единственное слово, которое Лайт разобрал, было на пике оргазма, когда Эл, открыв глаза и посмотрев на Лайта своими жуткими зеркально-черными глазами, пробормотал:

– …Спасибо…

***

Крепко обнимая спящего Эла, Ягами Лайт улыбнулся.

Эл был уничтожен. Лайту даже не пришлось ничего делать, он сам был ядом, который Эл по собственной воле пил из кубка большими глотками.

Эл сам запутался в своих шипах.

Только сейчас Лайт смог увидеть масштаб трагедии для всего мира. Их великий детектив пал. Он больше не колебался и не разглагольствовал о справедливости, не ставил на первое место поимку Киры, нет, самым важным для него было то, чтобы главный подозреваемый остался с ним на ночь.

Это был не тот непоколебимый Эл, который надел на него наручники несколько месяцев назад.

И тем не менее… Эл все еще был опасен. Амане Миса была очень полезна, но она даже рядом не стояла с гениальным детективом, даже когда он потерпел такое крушение.

Лайт понимал, что несмотря на то, что Эл разрушен, он все еще помеха. И Лайт понимал, что не может позволять ему надолго остаться в живых.

Но тем не менее, Миса была его золотым ключиком. Если она не вспомнит настоящее имя Рьюги Хидеки, то она снова заключит сделку на глаза шинигами, чтобы помочь своему возлюбленному и сделать его счастливым.

А если и это все не удастся, то, Лайт был уверен, ему удастся повлиять на Рэм и заставить ее убрать детектива с дороги.

А сейчас он лежал, прижимая к себе своего врага, своего друга, своего возлюбленного, и размышлял о том, что именно он запишет в Тетради Смерти, когда узнает его имя.

Он мог заставить его выпрыгнуть из окна, в конце концов, это почти произошло около недели назад. Или можно было заставить банально поперхнуться тортом или яблоком. Или можно живьем положить его в гроб и слушать, как он кричит его имя, царапая ногтями крышку гроба. Можно как в сказке использовать стеклянный гроб, чтобы видеть, как он медленно задыхается.

В его руках сила Тетради Смерти, в конце концов. Он мог указать любую причину, которую бы только захотел. Лайт больше склонялся к самоубийству, это бы здорово сыграло на самооценке Киры. Эл первый вышел из игры да еще и таким способом.

Голова Лайта была полна самых ужасающих идей. Он думал о том, что было бы, если бы он разбил все чертовы зеркала в ванной и, тщательно их перемолов, насыпал в чашку с кофе детектива, словно сахар. Эл выпил бы все это не моргнув, а потом долго умирал в агонии, когда острые края стекол впивались в жизненно-важные органы.

Лайт не знал, откуда у него были такие сумасшедшие идеи. Может, потому что он видел свое отражение каждый раз, когда Эл поднимал на него свои большие черные глаза. Там отражался не Ягами Лайт. Там отражался Кира.

***

Лайт не заметил, как задремал, а когда проснулся, Эла рядом с ним уже не было. Потянувшись, он приподнялся на локтях и заметил, что Эл сидит на краю кровати, склонившись над тортом и сжимая в руках зажигалку.

– Что делаешь? – сонно спросил Лайт, растрепав свои волосы.

Эл обернулся на него через плечо:

– Зажигаю свечи.

– Зачем?

– Хочу загадать еще одно желание.

– Это не сработает, Рьюзаки, – фыркнул Лайт.

– Эксперименты еще никто не отменял, – пожал плечами Эл, откладывая зажигалку в сторону. Лайт смотрел на него наполовину с интересом, наполовину с раздражением от его ребяческого поведения.

– Я хочу, – пробормотал детектив, отвернувшись, – чтобы Лайт-кун не был Кирой.

Лайт молча сверлил взглядом сгорбленную спину. Если бы Эл в этот момент обернулся, то заметил бы, как хищно сверкнули карие глаза.

Эл сам виноват, что нарушил правила, ведь…

…желания, сказанные вслух, никогда не сбываются.

***

Основная проблема Эла была в том, что он был неисправимым собственником. Привыкнув, что жертва его нездоровой любви всегда была рядом на расстоянии шести футов, он не мог принять мысль, что больше не контролирует Лайта.

В старые времена ему не приходилось просить Лайта остаться, бояться, что в любой момент он может исчезнуть. Раньше все было намного проще. Лайт был в пределах его досягаемости. Всё, что Элу требовалось, это схватить его за локоть и затащить в любую пустую комнату или помещение для швабр.

Эл сам не понял, когда успел стать таким зависимым от Лайта и потерял контроль над ситуацией.

Сидя за столом своей спальни, Лайт обернулся на кровать, где сидела Миса, глядевшаяся в небольшое зеркальце и красящая губы вызывающей помадой. Рюк слонялся по комнате, хрустя яблоком.

Рассматривая молодую и красивую модель, Лайт не мог не отметить, насколько сильно она отличается от Эла. Длинные ухоженные светлые волосы против вечно растрепанных черных волос Рьюзаки. Светло-карие глаза против глубоких черных. Экстравагантная одежда против старого безразмерного гардероба Эла. Гиперактивность и безразличие, глупость и острый ум… Они были словно небо и земля.

Миса улыбалась своему отражению в зеркале. На ней был черный атласный корсет поверх кружевной рубашки, короткая юбка с рюшами и черные капроновые колготки. На руках были ажурные перчатки, а на запястьях звенела вереница браслетов. На шее блестел небольшой крестик. Светлые волосы были собраны в два высоких хвостика, демонстрируя большие сережки в виде черных крестов. И дополняла картину насыщенно-красная помада, как яблоко, которыми так был одержим Рюк. Как кровь. Как розы…

– Миса, – вдруг сказал Лайт, – я думаю, Рьюзаки влюблен в меня.

Девушка резко подняла голову:

– Что-о? – возмутилась Миса. – Фу, вот он извращенец. И почему я не удивлена?

–Да, верно, – Лайт слегка улыбнулся. – Но в целом это неплохо.

Миса вскочила на ноги и топнула ногой:

– Как это может быть неплохо?! – закричала она. – Лайт принадлежит Мисе! Мисе, а не мерзкому извращенцу Рьюзаки!

– Это значит, что я могу предсказывать его ходы, – спокойно ответил Лайт. – Это значит, что я могу избавиться от него, Миса.

Глаза девушки на мгновение расширились от удивления, затем она радостно хлопнула в ладоши:

– О! Глаза Мисы смогут увидеть его реальное имя! – воскликнула она.

Рюк хрипло засмеялся, заслужив раздраженный взгляд Лайта.

– Верно, Миса. Только твои глаза могут это увидеть.

Девушка смущенно улыбнулась:

– Ты же знаешь, Миса все что угодно для тебя сделает.

– Знаю, но… ничего не делай, пока я тебе не скажу, понятно? – Лайт провел рукой по своим каштановым волосам. – Рьюзаки все еще подозревает нас. Сейчас опасно делать серьезный ход, да и он все еще может сыграть мне на руку.

– Я… Я не понимаю, – Миса покачала головой.

Лайт не был удивлен, поэтому едва воздержался от того, чтобы не закатить глаза.

– Сейчас я рассчитываю на его подозрения касательно меня, – объяснил он спокойно. – Когда он будет на сто процентов уверен в моей невиновности, то сможет мыслить ясно, а пока он подозревает нас хотя бы на один процент, он продолжает колебаться: виновен или не виновен. Это все сложно, но суть в том, что пока он нас только подозревает – мы в безопасности.

– Я все еще ничего не понимаю. Миса должна продолжать карать преступников?

Лайт вздохнул и кивнул:

– Я могу рассчитывать только на тебя.

Миса завизжала и бросилась к Лайту, крепко обнимая его за шею:

– Миса выполнит все приказы Лайта! Миса сделает все, как надо! Сердце Мисы целиком и полностью принадлежит Лайту! – девушка немного отстранилась, чтобы заглянуть в его карие глаза: – Если бы можно было вырвать сердце и отдать его в коробке Лайту, Миса бы так и сделала.

Лайт стиснул зубы и бросил взгляд на часы:

– Я польщен, Миса, но посмотри на время. Последний поезд уходит через десять минут. Тебе пора.

Миса обиженно выпятила нижнюю губу, но спорить не стала, только подхватила свою кожаную куртку и красную сумку. Лайт поднялся следом и, накинув ветровку, сказал, игнорируя смешок Рюка:

– Я провожу тебя до станции.

– Ура! – радостно вскрикнула Миса и взяла Лайта под руку. Они спустились вниз по лестнице. Рюк, который повсюду следовал за Мисой вместо Рэм, парил сзади. Ягами Сатико, читавшая журнал на диване, обернулась. Она не стала спрашивать, куда он идет, в конце концов ее сын достаточно взрослый, чтобы прогуливаться с девушкой.

Миса без умолку болтала о сказочных костюмах на Хэллоуин несколько дней назад и о том, как она случайно пролила зловещий зеленый коктейль на платье Спящей Красавицы, но Лайт почти ее не слушал.

– Лайт, какое завтра число? – вдруг спросила она.

– Пятое ноября, – ответил Лайт, глядя на часы.

– Ура! – Миса снова хлопнула в ладоши. – Завтра выходит ноябрьский номер Джей-Чик!

– Ты там на обложке, верно? – безразлично спросил Лайт.

Девушка активно закивала:

– Ага! Мацу сказал, что достанет для меня один экземпляр.

– Это хорошо. А вот и твой поезд, – Лайт высвободил свою руку и отошел на шаг назад. Рюк уже скрылся в открытых дверях. – Увидимся, Миса.

– Пока, Лайт! Я люблю тебя! – девушка вскочила в поезд и он почти сразу тронулся, но Лайт видел, как она продолжает махать ему в окно.

Когда она уехала, парень почувствовал облегчение. Амане Миса, безусловно, милая и очень красивая девушка, но от нее одна головная боль.

Железнодорожный вокзал был расположен между его домом и штаб-квартирой следственного отдела.

Покосившись в сторону своего дома, обдумывая последствия, он все же направился в сторону их офиса. Когда он был всего в двух кварталах от туда, телефон Лайта зазвонил и парень задрожал от злости. Если это Миса со своей любовной болтовней, потому что ей, видите ли, скучно ехать одной, он все ей выскажет. Но все оказалось намного хуже.

– Привет, пап, – тихо сказал Лайт, нахмурившись. – Что-то не так?

– Ты где? – требовательно спросил отец.

– Я с Мисой. Мама видела, как мы уходили, – Лайт остановился, сжав в руках мобильный. – Можешь позвонить ей и спросить, если не веришь мне.

Ягами Соитиро смущенно кашлянул:

– Нет, я верю тебе на слово, Лайт. Только не оставайся на ночь, ладно? У нас еще много работы.

– Знаю, знаю.

Лайт сбросил вызов и раздраженно сунул телефон в карман. Вся эта ситуация ужасно бесила. Стоило ему освободиться из-под контроля Эла, как теперь собственный отец следит за каждым его шагом.

Разве массовый убийца с комплексом Бога не заслужил хоть минуты покоя?

Лайт снова посмотрел на часы и ускорил шаг. Эл ждал его, и он не любил, когда опаздывали. К тому же, сегодня очередь детектива быть сверху.

***

Эл сидел на краю кровати, уже полностью одетый, и вяло глядел на Лайта:

– Это глупо, – сказал он.

Лайт взглянул на него и виновато пожал плечами:

– Рьюзаки, многое изменилось, – сказал он, застегивая рубашку. – Мы больше не можем спускаться вниз держась за руки. Я должен спать дома, в своей постели.

– Я понимаю, но уже почти утро, какой смысл идти домой, когда скоро нужно приступать к работе?

– Я тайком проберусь в дом. В конце концов, никто не встанет в полшестого утра. За завтраком отец должен убедиться, что я ночевал дома.

У них был план. Лайт приходил сюда около одиннадцати вечера и уходил в пять утра. Эл, с его вечной бессонницей, ответственно будил его каждое утро, хотя иногда был соблазн полежать с ним подольше.

– Может, стоит придумать другой план? – Эл опустил взгляд. – Я мог бы приходить к тебе.

– Нет, – тут же отрезал Лайт. – Это слишком рискованно. Мое окно слишком высоко, да и родители могут тебя заметить, потому что моя комната находится рядом с их. Они нас услышат.

– Да, ты прав, Лайт-кун, – Эл усмехнулся, – не думаю, что им следует слышать твои стоны подо мной.

Лайт вспыхнул и застегнул последнюю пуговицу:

– Слушай, извращенец, – прорычал он. – Ты совсем забыл об осторожности. Всё останется так, как сейчас. Я буду приходить ночью и уходить утром. Это самый оптимальный вариант. Если ты хочешь, чтобы это продолжалось, нужно уметь идти на жертвы.

– Ах, Лайт-кун читает мне нотации, – Эл улыбнулся. – Как очаровательно.

Лайт фыркнул:

– Следи за языком, Рьюзаки.

– А что, собираешься мне угрожать? – спросил Эл, наклонившись вперед.

– Сегодня моя очередь быть сверху, так что не советую тебе портить мне настроение, – покачал головой Лайт.

– Пустые угрозы, Лайт-кун, – ухмыльнулся детектив. – Я тебя не боюсь.

– Это хорошо, – рассеянно ответил Лайт и посмотрел на часы. – Мне правда пора идти.

Эл спрыгнул с кровати и пошел следом за Лайтом к двери:

– Знаешь, Лайт-кун, – беззаботно сказал сыщик. – Я уверен, что смог бы убедить твоего отца временами оставаться тут до утра. В конце концов, расследование дела Киры еще не закончено и мне может понадобиться твоя помощь.

– Только через твой труп, Рьюзаки, – грустно улыбнулся Лайт.

– Через мой? Почему, Лайт-кун?

– Потому что мой отец убьет тебя, даже если ты попытаешься только намекнуть на что-то подобное.

Эл запрокинул голову, уставившись на потолок:

– Он так не одобряет однополые отношения, Лайт-кун?

– Рьюзаки, он даже Мису не одобряет.

– Я тоже не одобряю Мису-сан, Лайт-кун.

– Потому что ты придурок, – закатил глаза Лайт, затем подался вперед и поцеловал детектива на прощание. – Увидимся через несколько часов.

Когда Лайт ушел, Эл вернулся в свою комнату, закрыл дверь и прислонился спиной к стене.

Прошлой ночью Лайт принес яблок. Он опоздал на пятнадцать минут, чтобы их купить.

Вытащив одно из них, Лайт протянул его детективу, коварно спросив: «Любишь яблоки?», Эл принял его, мрачно заявив, что он не шинигами, но яблоки тоже любит.

Эл отомстил ему за пятнадцатиминутную задержку сполна, дав себе волю в постели.

Эл все чаще задавался вопросом, что сделает Ягами Соитиро, если его сын останется тут на всю ночь.

Он хотел спровоцировать господина Ягами за то, что тот так рьяно ограждает его от своего сына. Он хотел написать Лайту записку с некоторыми наводящими, но не уличающими комментариями, зная, что отец парня ее найдет, но ничего не сможет сделать, потому что того, что в ней будет написано, будет двусмысленно, но мало для претензий.

Эл еще не знал, что написать, поэтому, подхватив по пути яблоко, уселся на кровать, подтянув к себе красивую тетрадь, подаренную Лайтом. Открыв первую страницу, он не мог не улыбнуться той переписке на его день рождения.

Рассуждая над тем, что бы написать, он задумчиво принялся листать пустые страницы.

Вдруг что-то заставило его остановиться. Он замер, уставившись на что-то небольшое, прямоугольное и гладкое.

Глаза детектива расширились от изумления. Он осторожно взял туз пик двумя пальцами и поднял на уровне глаз.

«Что это значит?»

Конечно, глупый вопрос. Он знал, что это значит, и по спине пробежал холодок. Вроде бы простая игральная карта, но шестеренки в гениальной голове заработали с удвоенной силой.

Ягами Лайт солгал ему, сказав, что предоставил Саю всё вплоть до упаковки подарка. Это он купил тетрадь, а черная карта была символом того, как наивно Эл купился на такую банальную ложь.

Почему карта? Почему именно туз? Это может означать все что угодно. Может, Лайт хотел напомнить ему об их партиях в двадцать одно и о том, что не только Эл может обманывать?

В конечном счете, наличие карты было достаточным доказательством того, что это не Саю купила и упаковала тетрадь, а сам Лайт.