Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 43 страниц)

Лайт опустил голову и ничего не сказал.

– И тем не менее, – шутливо добавил Эл, – я не могу тебя осудить. Любовь – грязная штука. Выражение «подарить сердце» в нашем случае звучит предельно буквально.

– Ты жалеешь об этом? – тихо спросил Лайт.

– О чем жалею, Лайт-кун?

– …О нас.

– Ну, какое-то время я думал об этом и пришел к выводу, что ты все равно убил бы меня, даже если бы мы никогда не встречались, Лайт-кун. Кира и Эл ведь заклятые враги. Поэтому если ты думаешь, что я жалею о том, что между нами было, то мой ответ нет. Я не жалею. Если бы не ты, я никогда бы не узнал каково это – любить кого-то.

Лайт улыбнулся. Им овладело приятное спокойствие.

– Я… рад, что ты так думаешь, – сказал он.

– Конечно, – продолжал Эл, – наши отношения были очень ненормальными и полны недостатков. Ты был моим подозреваемым, и то, что я делал с тобой, было в высшей степени непрофессионально и крайне глупо. Кроме того, я на семь лет старше тебя. Наши отношения основывались на жестоких играх разума и, если ты помнишь, на насилии. С самого начала нетрудно было догадаться, что все закончится очень плачевно.

– Но я…

– Согласись, что я прав. Это очень странно. Ты изнасиловал меня, я изнасиловал тебя в ответ. Мы ненавидели друг друга и в конце концов влюбились. Это неправильно, – Эл нахмурился. – Но опять же… секс – это просто человеческая природа. Со временем человеческое мышление возвело этот ритуал в статус чего-то особенного, но на деле это просто способ доставить себе удовольствие. Я не тот человек, который считает секс чем-то волшебным и особенным, поэтому не считаю твой поступок тогда, в том кабинете, чем-то ужасным, – он посмотрел на Лайта. – Пожалуйста, не думай, что я оправдываю изнасилование. Я просто рассматриваю модель человеческого мышления. Люди – единственные существа, которые занимаются этим ради наслаждения, а не ради продолжения рода. Мы единственные, кто может выражать этим любовь, а не порочные инстинкты.

– Ты прав, но… – Лайт взволнованно пытался подобрать слова, – …несмотря на то, что наши отношения начались с изнасилования… то, что мы влюбились друг в друга после такого… это… это только доказывает, насколько сильна эта любовь.

– Может быть да, а может и нет, – пожал плечами детектив. – Это уже не важно.

– Это важно! – возмутился Лайт, повысив голос.

– Почему? Я просто рассуждал над структурой наших отношений. Над их, скажем так, отправной точкой. Спустя столько лет это уже не имеет значения.

– Но ты ведь говорил, что для тебя имеет большое значение механизм человеческого сознания! Тебе интересно, почему люди совершают разные поступки. Ты ведь из-за этого стал детективом. С каких пор для тебя все стало не важно?

– Но я ведь больше не детектив, верно? – Эл поднял свое тонкое запястье на уровне глаз, разглядывая белоснежную кожу, через которую не прослеживалось ни одной вены. – Я просто труп.

Лайт замолчал, уставившись в пол.

– Это моя вина, – пробормотал он.

– Верно, – согласился Эл.

– Рэм… Она убила бы меня, если бы я не повернул ситуацию так, чтобы она умерла первой. Оказалось, ее собственная жизнь не имела для нее значения. Она так сильно хотела спасти Мису, что пожертвовала собой.

– Я понимаю. Ты оказался в затруднительном положении. Перед тобой встал тяжелый выбор – спасти меня или спастись самому. Разумеется, ты выбрал второе. Люди весьма эгоистичны.

– Почему ты так просто со всем соглашаешься?! – возмутился Лайт. – То, что я с тобой сделал… это ужасно!

Эл пожал плечами:

– Да, ты прав. Но ты человек. Люди сами по себе ужасны. Вполне вероятно, что я бы тоже выбрал свою жизнь в обмен на твою. Рэм-сан отдала свою жизнь, чтобы спасти Мису-сан, но Рэм-сан не человек, – он покачал головой. – Давай не будем никого из них обвинять. Это… неуважительно говорить плохо о мертвых.

– Знаешь, – вздохнул Лайт, – когда ты был жив… хоть я и любил тебя, но всегда считал тебя ужасным человеком, Эл. Ты казался таким жестоким и корыстным. Но на самом деле… ты очень добрый.

Эл только усмехнулся:

– Уверяю тебя, твое первое впечатление было куда вернее. Я был просто машиной для работы, да и сейчас тоже. К тому же, всего пару минут назад ты назвал меня больным ублюдком. Не заблуждайся на мой счет, Лайт-кун, – пожал плечами детектив. – И несмотря на это, я, кажется, люблю тебя. И ты вроде бы тоже.

– Я правда люблю тебя! – выпалил Лайт. – Больше всего на свете! И… Я сделаю все, чтобы доказать тебе это.

Эл взглянул на забинтованный глаз Лайта:

– Думаю, ты уже достаточно доказал.

– Нет, серьезно, я сделаю все, что ты скажешь, – Лайт выглядел очень искренне. – Обещаю, Эл.

– Это очень мило с твоей стороны, Лайт-кун, – ответил Эл, опуская глаза.

Лайт открыл было рот, чтобы что-то добавить, но, не найдя слов, вернулся к своему кофе.

– Мой отец, – сказал он спустя паузу, – не одобрял этого. Нас с тобой, я имею в виду.

– Я знаю. Он этого и не скрывал. Кстати, Ватари тоже, – многозначительно сказал Эл.

– Ватари не любил меня.

– Верно, – кивнул детектив. – Очень не любил, Лайт-кун. Я думаю, что тоже не нравился твоему отцу.

– Мой отец очень тебя уважал, – твердо сказал Лайт.

– Возможно, ему казалось, что я плохо на тебя влияю.

– Вряд ли.

– Ну почему же. Я на много лет старше тебя. Того же пола, что и ты. Но не это больше всего смущало Ватари. Между ним и твоим отцом есть одна большая разница.

– Какая?

– Ватари, как и я, был абсолютно уверен, что ты Кира, поэтому он беспокоился о нас, – Эл помедлил, прежде чем покачать головой. – Нет, не так. Он беспокоился обо мне, потому что считал, что я, уверенный в том, что ты Кира, продолжаю с тобой спать. Да, вот так. Он заметил, что я стал рассеянным и меньше времени уделял расследованию и поиску улик, – Эл грустно улыбнулся. – Он пытался образумить меня, но я не слушал. Его смерть на моей совести, – он снова взглянул на Лайта. – Полагаю, я солгал, когда сказал, что у меня нет ни одного сожаления по поводу наших отношений. Я знал, что мы в опасности, но продолжал ходить по лезвию ножа. Я подставил нас обоих.

– Эл, я не просил Рэм убивать Ватари, – отчаянно сказал Лайт. – Клянусь тебе. Я был удивлен, что она убила его. Не думал, что так получится.

– Это уже не важно, – снова сказал Эл. – Ничего уже не исправить. Но мне жаль, что я отмахивался от него. Когда мы спорили, он назвал меня глупцом. Тогда я очень оскорбился, но сейчас понимаю, что он был прав.

Лайт устало опустил голову на стол.

– Я не хотел, чтобы так вышло. У меня был превосходно продуманный план еще до того, как мы с тобой встретились, но Миса… Она появилась так внезапно и все испортила. Если бы не она, то не было бы и Рэм…

Эл молчал.

– Я делал все, чтобы убить тебя, Эл! Я жил этой целью! – Лайт резко выпрямился и ударил кулаком по столу. – После того, как ты арестовал Мису и моя безопасность оказалась под угрозой… Я понял, что ты опасен. И понял, что от тебя надо избавиться. Все сводилось к этому. Но это было до того, как ты настоял на наручниках. Я отказался от воспоминаний, я влюбился в тебя, но… когда Тетрадь снова попала ко мне в руки, было уже поздно что-то исправлять.

– Ты не должен извиняться, Лайт-кун, – добродушно сказал Эл. – Я все понимаю. Мы ведь уже это обсуждали.

– Я не хотел, чтобы ты умер! – закричал Лайт. – Но я… Я оказался в собственной ловушке. Рэм собиралась убить тебя, потому что ты был угрозой для Мисы. Мне оставалось только спровоцировать ее на это. Я был так рад, что все пошло по моему плану, я думал, что хотел твоей смерти… но нет. Я понял, что натворил только тогда, когда было уже слишком поздно…

– Лайт-кун, успокойся.

– Это было так больно, – Лайт, казалось, не слышал его. Единственный видящий глаз уставился куда-то в пространство, словно он заново переживал тот день. – Ты даже не представляешь, насколько это было больно… Я был готов умереть, лишь бы избавиться от этого чувства. Я пытался убедить себя, что твоя смерть была неминуема, но понимал, что это не болезнь или несчастный случай, что вся вина лежит только на мне. Мне было так одиноко и страшно… Люди сочувствовали мне, но от этого становилось только хуже. Все считали, что я просто скорблю по близкому другу, но никто из них даже не представлял, как много ты для меня значил. Они не знали, как сильно я тебя любил.

Эл слегка улыбнулся:

– Полагаю, я еще легко отделался. Тебе было куда хуже, чем мне. У тебя странная привычка убивать людей, которых ты любишь или которые любят тебя.

Лайт не слушал его. Он снова уронил голову на столешницу, и Эл заметил, как затряслись его плечи.

– Мне так жаль, так жаль… – Лайт задыхался от слез. – В тот момент… к-когда ты упал со стула и я поймал тебя… мне стало так плохо, и это не проходило… такое чувство, как будто…

– …Разбилось сердце? – тихо закончил за него Эл. – Я знаю, каково это.

Лайт приподнял голову и взглянул на него. В единственном здоровом глазу стояли слезы.

– Тетрадь, которую ты мне подарил, – продолжил Эл. – Ты положил туда карту. Это было почти признанием. Это было похоже на насмешку Киры. Ты даже не представляешь, как мне тогда было больно. Очень больно.

Лайт выпрямился и вытер лицо тыльной стороной ладони. Если сейчас время для откровений, то Лайт хотел признаться во всем.

– Я спал с Мацудой, – сказал он, низко опустив голову, чтобы избежать взгляда этих черных глаз. – Я пытался представить, что на его месте ты. Иногда это помогало. И Миса… Она все понимала. Она перестала краситься. От природы у нее черные волосы. Такие же черные, как и у тебя, но… этого было недостаточно.

– Мацуда-сан и я… Мы не похожи, Лайт-кун.

– Его волосы, – пробормотал Лайт. – Они такие же, как и у тебя.

– И член.

– Рьюзаки! – Лайт возмущенно поднял голову и осекся. Он непроизвольно назвал Эла его старым псевдонимом.

Эл усмехнулся, опуская глаза и разглядывая то, что осталось в кружке.

– Я назвал тебя… – выдохнул Лайт, прикрыв рот рукой.

– Я слышал, – Эл вдруг тихо рассмеялся, подняв глаза на Лайта. – Должно быть, ты привык выкрикивать мое имя.

– Как ты можешь такое говорить, – Лайт покраснел и отвел взгляд.

– Я мертв, Лайт-кун. Мне уже не нужно подбирать слова для того, чтобы показаться невежливым.

– Как будто ты раньше их подбирал.

– Да, действительно…

Лайт пытался держаться серьезно, но не выдержал и улыбнулся. Эл допил свой кофе и поднялся на ноги, протянув руку за кружкой Лайта. Тот быстро допил остатки и передал ее Элу. Детектив направился к раковине, но остановился у кухонной тумбы. Его внимание привлек бумажный пакет из-под яблок, предназначавшихся Рюку.

Эл сунул в него руку и достал большое красное яблоко.

– Последнее, – сообщил Эл, без колебаний впиваясь в него зубами.

– Ты как Рюк, – заметил Лайт, когда Эл вернулся к кухонному столу.

– Хм? Уродливый?

– Нет, я имею в виду… Тебе не нужно есть, но ты можешь.

– Так ты не думаешь, что я уродлив?

Лайт удивленно моргнул:

– Конечно нет. Я никогда не называл тебя уродливым, Эл.

– Я не про то, называл ты меня или нет, – сказал Эл, с хрустом пережевывая яблоко. – Я спросил «думаешь».

– Ладно, я не думаю, что ты уродливый.

Эл улыбнулся ему:

– Ну, конечно. Ты всегда был отличным лгуном, – сказал он бодро и протянул парню надкусанное яблоко. – Любишь яблоки, Лайт-кун?

Лайт вспомнил, как в прошлом эта фраза преследовала его. Он колебался, с сомнением глядя на протянутую руку.

– Бери. Я знаю, что я труп, – сухо добавил он, – но, как ты можешь заметить, не гнию. И ты не станешь зомби, если съешь его после меня.

– Я не об этом, просто…

– Думаешь, что я отравил его? – ухмыльнулся Эл.

– Нет, – Лайт решительно забрал у него яблоко. – Просто… ты никогда не предлагал мне яблоки при жизни.

– Лучше поздно, чем никогда, – пожал плечами Эл.

Лайт жевал яблоко в тишине. Закончив, он облизнул губы и отложил огрызок.

– Ну, а сейчас тебе, вероятно, пора вернуться в постель.

Лайт покачал головой:

– Нет, я хочу еще посидеть с тобой.

– Ладно, – Эл сунул руку в карман и вытащил колоду карт. – Сыграем в Двадцать одно. Если выиграешь ты, то мы останемся здесь на всю ночь. Если выиграю я, ты вернешься в постель.

– Ты что, моя мама?

– Нет, но я же вижу, что ты устал, – сказал Эл, когда Лайт зевнул в кулак. – Вот, видишь? Я не должен был вытаскивать тебя из постели посреди ночи.

Эл протянул ему две карты. Лайт вдруг стал предельно серьезным:

– Ты ведь знаешь, что будет завтра? Рассвет. Ниа.

– Разумеется, – Эл даже не смотрел на него, перетасовывая карты. – Разве тебе не нужно как следует отдохнуть?

– Забудь о картах, – Лайт поднялся. Его охватило странное чувство тревоги. – Ты прав, я должен немного поспать.

– Разумный выбор, – Эл лениво перевернул свои карты, демонстрируя бубновый валет и червовый туз. – В любом случае, у меня Двадцать одно.

– Ты ублюдок, Эл, – сказал Лайт и вышел из кухни.

– Лайт-кун такой непостоянный, – громко вздохнул Эл. – Меняет свое мнение каждую минуту.

Лайт уже забрался под одеяло, когда почувствовал, как матрас прогнулся под чужим весом.

– Здорово поболтали, – довольно сказал Эл, ткнув Лайта в бок через одеяло.

– Уходи, Эл! – сердито прошипел парень.

– Как грубо, Лайт-кун.

– Вот скажи, – Лайт повернулся к нему лицом, откинув одеяло, – со своими преемниками ты тоже ведешь эту игру? С Ниа ты тоже играешь?

Эл склонил голову набок:

– Пожалуйста, не мог бы ты перефразировать свой вопрос? Это звучит немного… двусмысленно, учитывая то, что Ниа на двенадцать лет младше меня…

– Ответь на чертов вопрос! – закричал Лайт.

– О, Лайт-кун, не кричи на меня, – несчастно попросил Эл, взяв Лайта за плечо. – Ты ведь убил меня. Я не обязан хорошо вести себя и незамедлительно отвечать на все твои вопросы.

Лайт попытался сбросить с себя его руку:

– Отстань от меня! – рявкнул он. – Я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. Ненавижу тебя!

Эл улыбнулся, приложив холодный палец к губам Лайта.

– Какая очевидная ложь. Ты любишь меня. Любишь настолько, что готов сделать все, что я попрошу, – его пальцы скользнули выше, добравшись до повязки на левом глазу. – Настолько, что сделал это с собой. Ты любишь меня всем сердцем, Ягами Лайт.

Может, почувствовав, что Лайт снова собирается разрыдаться, может по другой причине, но в следующую секунду Эл подался вперед, целуя Лайта. Тот замер от удивления, но тут же ответил. Одной рукой Лайт обнял его за талию, притягивая ближе к себе, а вторую запустил в густые черные волосы. Это был странный поцелуй. Контраст теплых губ Лайта и холодных губ Эла не давал расслабиться, но Лайту было все равно.

Когда они оторвались друг от друга, Лайт, затаив дыхание, прошептал:

– Я люблю тебя.

– Я верю тебе, – тихо ответил Эл. Лайт почувствовал, как он что-то вложил в его руку и толкнул на матрас. – А теперь спи. Доброй ночи.

Он откинул челку Лайта с повязки и, спрыгнув с постели, молча вышел из комнаты. Лайт какое-то время смотрел на дверь, которая закрылась за детективом. Эл был прав, только сейчас Лайт почувствовал, насколько устал. И все же сейчас он чувствовал себя гораздо спокойнее.

И гораздо счастливее.

Раскрыв ладонь, он посмотрел на то, что Эл дал ему, и довольно улыбнулся.

Шахматная фигура. Белый король. С буквой «L» на гладком дереве.

Лайт уснул, сжимая ее в руке.

***

– Привет, Спящая красавица, – мягко сказал Эл, когда Лайт открыл глаза.

– Привет, Белоснежка, – Лайт сонно протянул руку, коснувшись мягких черных волос.

– Снова это прозвище.

– Ты вынуждаешь меня. Сам первый начинаешь.

– Но тебе это подходит. Ты выглядишь так мило, когда спишь, Лайт-кун.

– Только когда сплю?

– Нет, ты всегда очень мил, но во сне особенно.

– А тебе как нельзя лучше подходит Белоснежка. Ты такой бледный, да и твои волосы… – Лайт нахмурился, глядя на Эла, который склонился над ним. – Так чего ты хочешь? Зачем ты меня разбудил? Неужели хочешь продолжить то, что было ночью?

– Нет. Я не хотел тебя будить, – признался Эл. – Ты должен снова попытаться уснуть. Ты выглядишь уставшим.

– Интересно, из-за кого…

– И это меня ты называешь извращенцем, Лайт-кун, – вздохнул Эл, запрокинув голову и уставившись в потолок.

Лайт зевнул и перевернулся на бок, похлопав по свободному месту на кровати:

– Давай со мной, – предложил он. – Тебе тоже нужно изредка спать, знаешь ли.

– Ага, – Эл, казалось, не слышал его слов.

Лайт и не ждал, что тот согласится, поэтому послушно закрыл глаза и попытался снова уснуть, но вскоре почувствовал, как откинулось одеяло и Эл лег рядом.

– Не думал, что ты примешь мое предложение, – сказал Лайт.

Эл пожал плечами, и Лайт прижался к нему.

– Может, я и не буду выглядеть так же красиво во сне, но ты прав, я должен поспать.

Лайт обнял Эла и уткнулся носом в его шею:

– Вот и хорошо. Давай еще немного… поспим.

– Сколько?

– Сто лет, – пробормотал Лайт. – Будем лежать вместе, пока наше царство не зарастет плющом и дикими розами. Там, за пределами нашего мира, все будет гнить и рушиться, а мы… останемся тут, в нашем дворце, Рьюзаки. Будем спокойно спать.

– Боюсь, я не могу на такое согласиться, – серьезно сказал Эл.

– Почему нет?

– Я не проживу сто лет без тортов.

Лайт улыбнулся, не открывая глаз.

– Тогда забудь.

Кто же знал, что их сказочное царство разрушится намного раньше, чем пройдет сто лет.

Комментарий к Глава 29. Душа.

Друзья! От души поздравляю всех вас с новым годом!:3

========== Глава 30. Тишина. ==========

Он лежал на черных шелковых простынях. Бледный, словно снег. Белая кожа, белые волосы, белая одежда.

Он лежал, растянувшись на спине, повернув голову и прижимаясь щекой к подушке. Его глаза безжизненно смотрели куда-то в сторону. Кукла. Он был похож на прекрасную сломанную фарфоровую куклу.

В зеркале напротив отразились две фигуры.

– Сейчас я выполню своё обещание, – прошептал Лайт. Он был так близко, что почти касался тонких губ Эла. – Тише. Молчи, любовь моя. Еще минута, и все будет готово.

Эл медленно поднял на него глаза и кивнул. Лайт обнял его тонкую талию и мягко поцеловал в губы.

– Скоро, – снова прошептал он, затаив дыхание, – твоя кожа будет только внешне похожа на снег, но на деле вновь обретет тепло.

– Лайт-кун так добр ко мне, – пробормотал Эл.

Лайт улыбнулся и откинул несколько черных прядей с его лба, затем остановился перед зеркалом. Пару мгновений он разглядывал свое отражение, прежде чем схватить с тумбочки какую-то тяжелую фигурку и бросить ее в зеркало. В полном безмолвии множество осколков рассыпалось по полу. Лайт наклонился и поднял самый длинный из них.

Оставив Эла стоять среди груды осколков, он шагнул в сторону маленького безжизненного тела, распластанного на кровати. Послышался треск разрываемой ткани, и осколок, скользя по белой рубашке, оставлял за собой темно-красный шлейф.

Глаза Лайта горели от возбуждения. Он аккуратно вырезал сердце Ниа и, оставив осколок внутри зияющей раны, вынул орган. Мальчик не двигался. За все время он не издал ни звука.

– Ты сломал зеркало, – безразлично заметил Эл, когда Лайт оказался рядом, держа в ладонях теплое сердце.

– Оно нам больше не понадобится, – ответил Лайт.

– Почему?

– Потому что твои глаза прекраснее всех зеркал. В их отражении я милее всех на свете.

– Ты и без этого знаешь, что исключительно красив, Лайт-кун, – пробормотал Эл, опуская глаза. Лайт раскрыл кроваво-красные ладони и протянул ему сердце так, будто протягивал яблоко. Склонив голову, он наблюдал за реакцией детектива.

– Эл, ты знаешь, что у Богов Смерти… красные руки?

Лайт улыбнулся и добавил:

– Любишь яблоки, Эл?

– Люблю, – Эл осторожно принял у него сердце и прижал к груди. Когда тело детектива обмякло, Лайт подхватил его на руки и медленно опустился вместе с ним на колени. Он держал Эла, подложив руку под его голову. Свободной рукой он нежно гладил его по прохладной щеке. Сердце все еще не билось, и Лайт наклонился, целуя Эла в холодные губы, как сказочную принцессу. Чары злой колдуньи разрушились, и тот открыл глаза.

Лайт улыбнулся:

– Ты жив, Эл, – пробормотал он, сплетая их пальцы. – Ты жив. Навсегда.

– Навсегда ли, Лайт-кун? – Эл опустил глаза, глядя на их руки. Бледная кожа слилась с кроваво-красными пальцами.

– Навсегда, – повторил Лайт, не отрывая от него глаз. – Ты и я. Обещаю.

– Ты Кира.

– А ты L.

Эл расцепил их пальцы и прижал ладонь к своей груди, где покоилось его новое сердце.

– Ты принес мне его как замену.

– Да, потому что у тебя не было сердца.

– И все же я был в состоянии любить тебя.

– Любил, – согласился Лайт, запуская окровавленные пальцы в черные волосы. – И сейчас любишь.

– Но разве я обязан любить тебя?

– Да. Мы связаны, ты и я, Эл, – Лайт чувствовал живое тепло, касаясь мягкой кожи, и видел свое отражение в черных, зеркальных глазах, отчего даже во сне у него перехватывало дыхание. – Это все, что у нас есть. Наша сказка. Как мы и хотели.

Эл кивнул, и Лайт крепко обнял его, опустив подбородок на костлявое плечо.

– Наш счастливый конец, – прошептал Лайт, не обращая внимания на слезы, которые впитывались в белую ткань рубашки Эла.

– Да, – ответил Эл. Теплая ладонь успокаивающе погладила спину Лайта. – Я знаю.

***

Всю ночь шел снег. Токио еще не проснулся, и нетронутый белоснежный покров сверкал в лучах восходящего солнца.

Тишина. Мертвецы мирно спали вечным сном, не подозревая о том, что их могилы накрыты белым одеялом. Было так тихо, что можно было услышать постороннее дыхание.

Ягами Лайт предстал на кладбище во всей красе. Дорогой черный костюм, белая рубашка, темно-красный галстук. Единственный зрячий глаз устремлен вглубь небольшой церквушки. Все было залито светом, лившимся через витражные окна и окрашивая серый невзрачный интерьер разноцветными переливами.

Позади Лайта стоял Эл, держа на руках Мэлло. Черная челка упала на глаза, но он не обращал на это внимания, стоя неподвижно, словно чье-то искусно сделанное надгробие. Мэлло не подавал признаков жизни, только тяжело дышал. Было заметно, что он висит на волоске.

Лайт был серьезен. Он не двигался, глядя вперед. На ступеньках к алтарю сидел мальчик, такой же белый, как снег на улице. Он задумчиво перебирал тонкими пальцами свои вьющиеся пряди. Рядом лежала тетрадь в черном, кожаном переплете.

Последний фрагмент запутанной головоломки встал на свое место, когда в воздухе над головой мальчишки просочились четкие буквы. Лайт мог отчетливо видеть его имя.

Нейт Ривер.

Вот она – триумфальная сцена для грандиозного финала. Все как он задумывал: место, актеры, сюжет. Все сложилось, и оставалось только поставить точку. Он знает его имя, а в кармане дожидается своего часа ручка и аккуратно сложенный листок из Тетради Смерти, который поможет ему раз и навсегда избавиться от потенциальной угрозы в лице последнего преемника.

И все же финал был накаленным. Ниа тоже знал его имя, и в его руках была Тетрадь Смерти.

Наконец, после затянутой паузы губы Ниа дрогнули в слабой улыбке. Он встал, и его белая фигурка залилась разноцветным светом. Он оставил Тетрадь Смерти на ступеньках.

– Доброе утро, Лайт, – вежливо поприветствовал его Ниа. – Не беспокойся, ты не опоздал, это я пришел раньше.

– Ты такой нетерпеливый? – ухмыльнулся Лайт.

– Возможно, – согласился Ниа. Он медленно перевел взгляд своих темных глаз и уставился куда-то за спину Лайта. – Я вижу, ты принес Мэлло. Не стоило. Я поверил, когда ты сказал, что он жив.

Лайт застыл. Он почувствовал, будто на него опрокинули ведро воды, когда понял, что Ниа был вовсе не удивлен…

…увидев Эла.

– Это не моя идея, – сказал он осторожно, – а Эла.

– Я должен был догадаться, – кивнул Ниа.

– Ты ведь знаешь… что Эл умер, верно? – медленно спросил Лайт. В конце концов, кто знает, может преемникам не сообщили о его смерти.

– Конечно, – улыбнулся Ниа. – Пятого ноября 2004-го года Эл и Ватари умерли от остановки сердца благодаря Кире.

– Я… – начал Лайт, но его перебили:

– И я знаю, – продолжил Ниа, – что он вернулся.

Опустив глаза, мальчик сунул руку в карман и начал старательно что-то искать. Наконец, он вытащил руку, с улыбкой глядя на белую фигурку.

Лайт, в свою очередь, достал из кармана брюк белого короля. Растерянно он переводил взгляд со своей фигурки на белую королеву в руках Ниа. Король и королева. L и Ниа. Неужели они обыграли его?

– Ты… – Лайт пораженно обернулся к Элу. – Этот король, ты с ним… Вы уже…

– Лайт-кун, ты такой странный, – спокойно сказал Эл. – В одно мгновение ты мне веришь, во второе уже нет.

– Ты предал меня! – закричал Лайт, швырнув белого короля на каменный пол.

– Как лицемерно с твоей стороны, – заметил Эл, намекая на предательство с его стороны.

– А я-то думал, куда подевался король с моей доски, – вмешался Ниа, явно забавляясь происходящим.

– Закрой рот, Ниа, – процедил Лайт, не сводя здорового глаза с Эла. – После всего, через что мы прошли, я думал… Я думал ты, наконец, смог полюбить меня снова, что ты… что ты поможешь мне и мы будем счастливы, а ты просто…

– Произошло то, чего я так боялся, – вздохнул Эл, склонив голову набок. – Твоя потрясающая способность логически мыслить, которой я так восхищался, исчезла. Раньше ты никогда не пришел бы к такому поспешному и абсурдному выводу.

– Эл… Эл… – прошептал Лайт в отчаянии. Он не знал, что делать. Его мир стремительно рушился. Эл прошел в церковь и аккуратно положил Мэлло на одну из церковных скамеек, осторожно убрав влажную прядь светлых волос с липкого лба. От ледяного прикосновения ресницы парня дрогнули, и он с трудом открыл глаза. Было заметно, что он упорно борется за жизнь.

Лайт почувствовал, как его захлестывает волна жгучей ревности и, бросившись вперед, он схватил запястье детектива и отдернул его руку.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – яростно выплюнул он. – Не смей прикасаться к кому-то другому! Я думал, что мы сможем жить так, как раньше, а ты предал меня из-за этих мальчишек?! Как ты мог? Ты дал мне поверить в то, что у меня есть шанс, а сейчас выбиваешь табуретку у меня из-под ног!

– Это очень трогательно, Лайт-кун. Жаль, что ты не относился ко мне так, когда я был жив.

Лайт с отвращением отпустил его руку:

– Так, значит, ты был на их стороне все это время, – сухо констатировал он, сжав кулаки. – Я должен был догадаться.

– Верно, – согласился Эл. – Я никогда не был на твоей стороне, Лайт-кун. Ни разу.

– Ты врал мне! – раздраженно рявкнул Лайт.

– Но это еще не все, – Эл перевел взгляд на Ниа, который продолжал неподвижно стоять в проходе к алтарю. – Правда в том, что я был ни на твоей стороне… ни на стороне Ниа.

Очевидно, эта новость была неожиданной, и довольная улыбка медленно сошла с бледного лица.

– Я не понимаю… – пробормотал Лайт. – Черт возьми, во что ты играешь, Эл?! Ответь, пока окончательно не свел меня с ума! Восстаешь из могилы и возвращаешься в мою жизнь, не давая забыть тебя! Зачем ты здесь?

– Не разговаривай со мной таким требовательным тоном. Я не обязан тебе ничего рассказывать, Лайт-кун, – мягко сказал Эл. – У меня не было выбора, ты это знаешь. И все же, этой ситуации можно было избежать сотни лет назад. Все, что от тебя требовалось, – пройти мимо той Тетради Смерти на школьном дворе, или же уничтожить ее сразу, как только узнал о страшном проклятии, которое в ней заложено. В конце концов, ты мог бы просто перебороть себя и отказаться от идей Киры. Это сохранило бы жизни стольких людей, включая меня. У меня не было выбора, Лайт-кун, но он был у тебя, – Эл сделал пару шагов и остановился прямо перед Лайтом, глядя ему в глаза. – Ты знаешь, я думал. Долго думал. И пришел к выводу, что ты не убивал меня.

– Чт… – Лайт удивленно моргнул.

– Да, ты не убивал меня. Ты позволил сделать это кому-то другому. Это ты, Лайт-кун, ты должен был меня убить. Тогда все было бы правильно. Твой отец полицейский, и ты наверняка слышал множество трагических историй о том, как жена в состоянии аффекта закалывает кухонным ножом собственного мужа, потому что больше не в силах терпеть страшные побои, или же, наоборот, муж убивает свою жену, застав ее с любовником. Это убийства, спровоцированные страстью. Но есть и хладнокровные убийства, когда грабитель проникает в чужой дом и убивает хозяев, когда те, проснувшись посреди ночи, обнаруживают в своем доме постороннего. Видишь разницу между этими двумя сценариями? Для первого – ты не убил меня сам, а для второго… Я ничего не сделал, чтобы ты меня убил. Я не заслужил смерти. В нашем случае ты проник в мой дом, но я так и не проснулся. Ты мог безнаказанно уйти, забрав с собой все, что мне дорого. Я умер, потому что до конца отстаивал свои убеждения. Я умер за то, что не принимал сторону Киры. В итоге я понял, что моя смерть, по сути, не была убийством… – Эл склонил голову, делая небольшую паузу, и на выдохе произнес: – …это была казнь.

– Я… Я… – Лайт беспомощно пытался подобрать слова, но Эл, не дожидаясь, отвернулся от него, направившись к Ниа, но Лайт тут же схватил его за рубашку на спине: – Да это ты чертов лицемер! – прорычал Лайт, сильнее стиснув кулаки на его рубашке. – Как ты смеешь называть меня лицемерным?! Прикидываешься святошей, хотя сам поступил бы точно так же! Вчера вечером ты лично признался в том, что если бы знал, что произойдет с тобой и Ватари, то не задумываясь бы арестовал и казнил меня, чтобы спасти собственную шкуру!

– Я не отрицаю этого, Лайт-кун, – Эл не обернулся, и Лайт продолжал сверлить взглядом его лохматый затылок. – Помнишь, давным-давно, когда мы обсуждали эту тему, ты спросил, что если бы ты вдруг оказался Кирой, как бы я поступил? Я ответил, что с моей стороны было бы эгоистично и несправедливо молчать об этом, ставя свои интересы превыше правосудия.

– А потом я сказал… что любовь сама по себе эгоистична и несправедлива… – мягко закончил Лайт и разжал кулаки.

– Разве это не правда? – Эл, наконец, обернулся через плечо. – Посмотри, что она с нами сделала.

Лайт судорожно вздохнул и задрожал. Боль от внезапного предательства, которая стремительно накапливалась где-то внутри, начинала вырываться наружу. Лайт, охваченный животной яростью, смешанной с болезненной обидой, бросился вперед, сбивая Эла с ног и опрокидывая его на каменный пол.

– Эл! – взволнованный голос разнесся по старой церкви, и послышались торопливые шаги. Лайт не боялся того, что Ниа полезет их разнимать, потому что мальчишка не смог бы с ним справиться.

– Ниа, стой, где стоишь, – спокойно сказал Эл, будто не обращая внимания на руки Лайта, стиснутые на его горле. – Не волнуйся, он не сможет причинить мне боль.

Ниа остановился посреди коридора, образованного скамейками. Его черные глаза остановились на Кире, который пытался убить Эла, хотя он и так это уже сделал.

– Это очень отвлекает, – продолжил Эл, обращаясь к Лайту снизу вверх. Он выглядел бесстрастно и даже безразлично. – Как иронично, Лайт-кун. Мне тут подумалось, что мы с тобой всю жизнь находимся в борьбе. Люди, которые нас окружают, думают, что мы абсолютно несовместимы. Я и сам понятия не имею, что нас друг в друге привлекает. Ты постоянно пытаешься меня убить, даже сейчас, когда я уже мертв. Даже не боишься замарать руки, а ты ведь так этого избегал, методично убивая людей с помощью Тетради.