Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"
Автор книги: RobinRocks и Narroch
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 43 страниц)
– Не говори, что я не предупреждал, – Мэтт здорово вышел из себя от такой упрямости. Схватив его ягодицы, он раздвинул их большими пальцами и, вздохнув, начал входить.
Мэлло дернулся и болезненно вскрикнул, вцепившись в простыни. Было больно, ужасно больно. Казалось, что внизу все горело от агонии.
– Мог бы… хоть что-нибудь использовать для смазки… придурок…
– Заткнись, хватит ныть, как девственница, – ответил Мэтт. – Прими боль как мужчина.
Мэтт старался сдерживаться и не подавать виду, но на самом деле ему было не лучше. Двигаться насухую было страшно больно, оба мучили друг друга, но никто не собирался сдаваться. Мэтт впивался ногтями в его кожу, Мэлло выгибался и шипел от боли.
– Ну как… нравится? – задыхаясь, спросил Мэтт.
Мэлло молча кивнул, опустив голову и прижавшись лбом к постели.
– Отлично, – прошептал Мэтт и начал двигаться активнее, прислушиваясь к тихим всхлипам Мэлло, среди которых он услышал свое имя и тихий стон, но уже не от боли.
***
Когда Лайт проснулся, Рюк был в комнате, но, к счастью, изменяя своей привычке, не склонялся над постелью.
– Я ведь так и знал, – ликующе заявил шинигами, сверкая глазами и переводя взгляд с Лайта на спящего Эла. – Я знал, что между вами происходит что-то забавное, но ведь Эл парень!..
– Я ведь велел тебе не заходить сюда! – зашипел Лайт. – Убирайся к черту!
Но Рюк не двинулся с места:
– Ни в коем случае, – хихикнул он. – Я останусь и посмотрю, что будет дальше. Что мы имеем? Я достал тебе сердце, ты воспользовался им, провел веселую ночку со своим маленьким мертвым парнем, а дальше что? Ты не можешь оставить все как есть, пусть даже на двадцать три дня. О его смерти объявили во всех новостях, но даже если общественность и не знает его настоящей внешности, что насчет следственной группы? Как ты объяснишь Элу ее отсутствие? Скажешь, что они вышли на обед?
Рюк громко рассмеялся своей глупой шутке и перевернулся в воздухе.
Лайт уставился на Рюка, а потом опустил голову:
– Нет, я… Я уже все решил.
Рюк покосился на Эла:
– Но он все еще дышит, – отметил шинигами.
– Пока да, – Лайт обернулся, взглянув на спящего детектива. – Прошлой ночью я записал его имя в Тетрадь Смерти, после того, как он заснул. Если я сейчас не разбужу его, то он спокойно умрет… во сне.
Лайт потянулся к прикроватной тумбочке, достал тетрадь и, открыв ее на нужной странице, показал Рюку.
– «Эл Лоулайт, 8:00, мирно умирает во сне», – прочел Рюк. – Сердечный приступ?
– Я понимаю, что это жестоко по отношению к нему. Третий приступ… – Лайт бросил Тетрадь обратно. – По крайней мере, сейчас ему будет не так больно.
– Ты совсем ничего не понимаешь, да? – хохотнул Рюк.
Лайт нахмурился, снова почувствовав это неприятное ощущение того, что ему недостает какой-то информации.
– Что?.. – карие глаза прищурились. – Что ты имеешь в виду?
– Хе-хе, подожди и сам все увидишь, – радостно воскликнул Рюк и, помахав рукой, начал просачиваться сквозь стену.
– Нет! – крикнул Лайт, вскакивая с постели и оборачивая простыню вокруг талии. – Рюк! Вернись!
На мгновение в комнате воцарилась тишина, но вскоре огромная уродливая голова снова проскользнула в комнату, зависнув на стене, словно охотничий трофей.
– Не ты ли велел мне убираться?
– Это было до того… до того, как…
– Ладно, я вернусь. Я просто хотел взять с кухни яблоко, – фыркнул Бог Смерти. – Я за все сокровища мира не пропущу такое шоу, – и снова исчез.
Лайт взволнованно поджал губы и сел на край кровати. Оглянувшись, он посмотрел на Эла. Тот лежал на боку, подложив руку под щеку, и спокойно спал.
Лайт посмотрел на часы. 7:42. 18 минут до того, как Эл снова умрет. Лайт подумал, что логичнее было бы его разбудить и попросить одеться, ведь после того, как очнется старый Эл ему вряд ли понравится то, что он полуголый.
Лайт не хотел снова столкнуться лицом к лицу с разъяренным мертвым детективом, поэтому, решив перестраховаться, быстро оделся и сел на край постели рядом с Элом.
– Эй, – тихо сказал Лайт, положив руку ему на плечо.
Эл перевернулся на спину и, приоткрыв глаза, улыбнулся:
– Доброе утро, Лайт-кун, – он сладко потянулся. – Ты уже одет. Уже так поздно? Мы проспали?
– Нет, мы не… проспали, – выдавил Лайт, чувствуя болезненный комок, сдавливающий горло при мысли, что ему осталось жить пятнадцать минут. – Все нормально, еще… еще семь сорок пять…
– Ты плохо на меня влияешь, Лайт-кун, – зевнул Эл. – Видишь, я все еще сонный, а ведь когда-то мне не требовался сон.
Лайт натянуто улыбнулся и протянул ему одежду. Тот оделся и сел, запустив пальцы в густые волосы и растрепал их, затем повернул голову, встретившись взглядом с Лайтом.
– Лайт-кун, ты грустнее, чем обычно, – заметил сыщик. – Я тебя чем-то расстроил?
Лайт смотрел на него мгновение, затем покачал головой:
– Нет, все в порядке, – вздохнул он. – Я просто…
– Ну, по крайней мере, ты больше не плачешь. Я уж подумал, что ты разлюбил меня.
Эл мягко улыбнулся, притянув колени к груди и опустив на них подбородок.
– Конечно, я все еще люблю тебя. Я… Я плачу из-за того, что безумно тебя люблю.
Эл удивленно моргнул:
– Разве это нормально?
– Я… Я не знаю. Я уже ничего не знаю.
– Я думаю, что это странно – плакать из-за того, что любишь кого-то. Тебе становится от этого легче?
– Ну, просто… – Лайт замолк, пытаясь подобрать слова, но в итоге просто покачал головой. – Нет, ты прав… Это глупо.
– Я не говорил, что это глупо. Я сказал, что это странно.
– Кто знает, может… может, в один прекрасный день ты заплачешь из-за того, что полюбишь кого-то… так же сильно… и тогда ты поймешь меня.
Эл усмехнулся:
– Ты говоришь со мной, как родитель с ребенком.
Лайт промолчал, пропуская эту фразу мимо ушей.
– Лайт-кун?
Не говоря ни слова, Лайт взял детектива за плечи и, снова толкнув на кровать, навис над ним, глядя в черные глаза, а затем наклонился и поцеловал. Эл тут же покорно ответил, обвивая руки вокруг его шеи.
– Рьюзаки, скажи, ты же меня любишь? – прошептал Лайт, прижавшись лбом к его плечу, чтобы не смотреть на убийцу, отражавшегося в его глазах.
Эл помедлил и, проведя подушечками пальцев по его обнаженной шее, ответил:
– Да, Лайт-кун.
– Скажи, – тихо попросил парень. – Пожалуйста, скажи это.
– Я люблю тебя, Лайт-кун.
Лайт только кивнул, продолжая прятать лицо, как маленький ребенок, и поцеловал Эла в шею, краем глаза выцепив часы у кровати. 7:54.
Всего шесть минут.
Лайт был в отчаянии. Выпрямившись, он сел сверху Эла, глядя прямо ему в глаза.
– У нас нет на это времени, – грустно сообщил детектив.
– На что? – спросил Лайт, склонив голову и скользя руками по его талии под белой футболкой.
Эл смущенно улыбнулся и уронил голову на подушку, мечтательно глядя в потолок:
– Я так устал, нам пора начинать больше спать, – отметил Эл.
«Ты не устал, ты умираешь…».
Кусая губы, Лайт продолжал скользить ладонями по мягкой теплой коже. Эл закрыл глаза, наслаждаясь приятными прикосновениями.
– Рьюзаки? – тихо позвал Лайт.
Эл немного приоткрыл глаза, будто ему было тяжело держать их открытыми:
– Да… Лайт-кун? – спросил он, медленно закрывая глаза.
– …Я люблю тебя.
В этот раз он не получил никакого ответа. Эл еще дышал, но не проронил ни слова. Верный признак того, что Тетрадь Смерти добросовестно начала действовать.
Лайт нервно сглотнул и провел рукой до его сердца, задирая футболку. Его глазам предстал длинный шрам, тянущийся вдоль всей груди. Кожу стягивала вместе тугая шнуровка, похожая на шнурки корсета. Зрелище было ужасным, и Лайт продолжал ошеломленно разглядывать каждый стежок на шраме.
Чудовищная сила алхимии.
Цифровые часы у кровати показали 8 утра, и Лайт в ужасе чувствовал, как сердце под ладонью начало биться все медленнее, пока вовсе не остановилось. Все краски постепенно начали сходить с и без того бледного лица.
Вдруг Лайт заметил, как начали темнеть края швов и сквозь плотные стежки начала просачиваться кровь. Лайт отдернул руку и в ступоре замер, глядя, как кровь усиливается, стекая по ребрам и заливая белые простыни.
– Интересное зрелище, а? – хихикнул Рюк, заставив Лайта подпрыгнуть от неожиданности.
– Когда ты вернулся? – бросил Лайт, глядя на Бога Смерти через плечо.
– Недавно, – ответил Рюк, жонглируя двумя недоеденными яблоками. – Я ведь говорил, что не пропущу такое.
– Это не игра, Рюк, – с отвращением сказал Лайт.
Рюк забросил два яблока в огромную пасть и устремил красные глаза на хозяина Тетради.
– Тогда что же это? – фыркнул он.
– Это… Это…
Рюк хрипло рассмеялся, найдя растерянность Лайта забавной. Тот хотел было что-то сказать, но краем глаза заметил какое-то движение. Эл приходил в себя. Детектив сел, и окровавленная футболка сползла вниз, закрывая ужасный шрам.
Лайт нерешительно поднял глаза, встретившись с черным, непроницаемым взглядом.
Лайт был напряжен, готовясь к самому худшему. Он был готов к тому, что Эл может напасть, ведь он уже предупреждал Лайта, но тот упорно молчал.
– Ты любишь меня, правда, Лайт-кун? – вдруг спросил Эл тихим, но бесчувственным голосом.
Лайт тяжело вздохнул:
– Да.
– Если ты в самом деле меня любишь, то не возвращай больше к жизни.
Больше он ничего не сказал. Поднявшись, Эл молча вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Ошеломленный Лайт изумленно таращился на дверь, когда Рюк начал смеяться.
– Я удивлен, – фыркнул он. – Судя по последнему разу, я думал, что он убьет тебя.
– Я… Я не понимаю, – пробормотал Лайт. Казалось, что он слышит собственный голос откуда-то издалека. – Я… Я сделал это для него… Я думал, что он будет счастлив…
– Ты уверен, что сделал это не для себя? – хохотнул Рюк. – Судя по прошлой ночи, ты тоже не скучал.
– Но ты же видишь, какой он несчастный! – вспыхнул Лайт. – Я не понимаю, почему… То есть… Что я могу еще сделать?! Я думал, что если бы он смог хоть на какое-то время забыться… Хоть на минуту вернуть его к жизни… Я думал, что ему будет лучше…
Рюк доедал очередное яблоко, не выказывая абсолютно никакого интереса к его тираде.
– Знаешь, прошлой ночью… он говорил про алхимиков и о том, что алхимия – это всего лишь человеческая жадность… Возможно, он прав. Но если есть хоть какая-то возможность вернуть его к жизни, почему он не говорит?
– Какие же вы странные, люди, – перебил его Рюк. – Ты ничего не знаешь о смерти, поэтому боишься ее. Все эти алхимики… они были людьми, верно? Значит, они были живы и тоже ничего не знали о смерти. Возможно, поэтому они пытались всеми способами продлить жизнь. Я, конечно, не говорю о том, что быть мертвым лучше, чем быть живым, но я шинигами, так что я знаком со смертью, – горделиво заявил Рюк. – И об алхимии я, кстати, тоже кое-что знаю. Я наблюдал за этим миром больше, чем ты можешь себе представить. Ни сейчас, ни в те времена нельзя было полноценно вернуть мертвого к жизни. Даже ваша современная медицина далека от этого. Ученые и алхимики просто впустую тратили свое время. Возможно, ты не знаешь, но в прошлом стремление вернуть труп к жизни было запрещено как церковью, так и законом. А знаешь, почему?
Лайт изумленно покачал головой.
– Потому что это нарушает естественность природы, – сказал Рюк. – Поэтому и существуют шинигами. Мы – сама смерть. Наша задача очищать мир от людей, чье время истекло. Если бы не было смерти, мир был бы переполнен, людям стало бы тесно на этой планете, и на земле воцарился бы хаос и поножовщина. Мир нуждается в чистке. Люди боятся нас, но ведь мы не зло. Мы делаем свою работу. Люди не хотят умирать, но это необходимо для природной гармонии. Невозможно вернуть мертвых к жизни, это противоречит природе.
– Это ничего не объясняет, – отрезал Лайт. – Если Эл вернулся сюда из царства мертвых, то нужно либо вернуть его к жизни, либо обратно на небеса. Мы уже знаем, что его тела нет в могиле, что дальше?
– Ты думаешь, что делаешь добро, вживляя ему чужое сердце и заставляя умирать снова и снова? Я не думаю, что он скажет тебе за это спасибо. Ты не сможешь оживить его раз и навсегда, я ведь говорю, это невозможно. Напрасными попытками ты только усугубляешь свое положение.
– Я… – Лайт затих. – Я делаю… ему больно?..
– О-о-о, – красные глаза шинигами заблестели, и он рассмеялся. – Это агония. Ты перетягиваешь его с одной сферы существования на другую, его пропускает, словно через мясорубку. Человеку только один раз позволено пересечь эту грань, между жизнью и смертью. Ты пытал его, Лайт, пусть и неосознанно. Вот почему я думал, что он убьет тебя, ведь ты заставил его пережить это два раза. У него больше самообладания, чем я думал.
Лайт открыл рот, но снова не нашел слов.
– Я все еще не понимаю. Ты хуже любого алхимика, Лайт. Ради собственного удовольствия заставляешь своего друга умирать снова и снова, – Рюк ухмыльнулся. – Ты еще больший ублюдок, чем я думал.
Шинигами выпрямился и начал просачиваться сквозь стену.
– Почему ты не сказал, что я делал с ним?! – вдруг яростно закричал Лайт.
Рюк снова громко рассмеялся, наполовину вылетев из комнаты:
– Я хотел посмотреть, что он с тобой сделает. И, должен признаться, я немного разочарован.
Лайт почувствовал, как начинает щипать глаза, но слез больше не было.
Теперь он осознал, какую боль причинял Элу.
***
– Да ты мне чуть глотку не разорвал, – возмутился Мэтт, проводя кончиками пальцев по темнеющим отметинам, оставленными Мэлло. – Господи, да ты гребаный вампир, ты понимаешь?
Мэлло фыркнул и отвернулся, закрыв глаза. Он был еще в постели, в то время как Мэтт уже начал одеваться.
– Эй, подъем! – Мэтт повысил голос и бросил в него свои гоглы.
– Заче-ем? – застонал парень, продолжая лежать. – Мы же никуда не собираемся ехать. Мы просто будем работать над поисками Киры, я могу сделать это и здесь.
– Мы все еще не разобрали коробки, собранные Роджером. Ты ведь знаешь, что я не могу найти свой жесткий диск на терабайт уже месяц.
– Может, он остался в Вамми? Ниа мог принять его за очередного робота или трансформера и…
– Не шути так, Мэлло, – мрачно пробормотал Мэтт. – Лучше встань и помоги мне его найти.
– Не думаю, что это хорошая идея, – зевнул Мэлло. – Я даже не знаю, как он выглядит.
– Черный, квадратный, с кучей проводов и маленьких огоньков…
– Ну вот раз ты помнишь, тебе будет проще его найти. Удачи, – фыркнул Мэлло и накрылся одеялом с головой.
Мэтт раздраженно поджал губы, огляделся и, подняв коробки с кучей пленок, небрежно бросил их на кровать.
– Мэтт, что, черт возьми, ты делаешь?! – возмутился Мэлло, вскочив на ноги. Он все еще был обнажен, за исключением цепочки.
Мэтт ухмыльнулся, бросил ему черную рубашку, затем быстро поцеловал в щеку и просиял:
– Ну, раз уж ты уже встал, то можешь мне помочь, – улыбнулся Мэтт и кивнул на кровать. – Я принес тебе работу в постель, приступай. Разве меня можно не любить?
– Большое спасибо, – саркастично выплюнул Мэлло, одеваясь и плюхаясь на край кровати. Пододвинув к себе коробку, он оторвал скотч и открыл ее. Внутри была целая куча непонятных устройств с кучей проводов.
– Это что за хреновина? – осведомился Мэлло, вытаскивая черную деталь и демонстрируя ее Мэтту.
– Адаптер, – спокойно объяснил он. – Если кабель для интернет-соединения не работает, то он может помочь.
– Окей, – вздохнул Мэлло, бросая адаптер обратно. Отодвинув от себя одну коробку, он сразу же приступил к другой, где аналогично были скиданы непонятные кабели, шнуры и примочки.
– Мэлло?
Блондин со скучающим видом разглядывал очередной провод:
– Чего?
– Ты… Ты должен это видеть…
– Что там еще? Твоя коллекция ковриков для мышки? Знаешь, Мэтт, как твой друг, должен сказать, что это чертовски странное хобби…
– Нет, – тон Мэтта был серьезнее, чем обычно. Он протянул Мэлло только что открытую коробку. – Здесь… Содержимое… Я думаю, что оно принадлежало…
– …L, – закончил за него Мэлло. Приняв коробку, он поставил ее на колени и аккуратно провел пальцами по книгам и одежде, завернутым в полиэтилен. – Мэтт… Где ты это взял?
Парень пожал плечами:
– Роджер послал вместе с остальными материалами, – ответил он, запустив пальцы в темно-рыжие волосы. – Я не знаю, наверное, это ошибка. То есть… Я слышал, что после его смерти большая часть вещей Эла была упакована и отправлена в Вамми. Может, Роджер перепутал коробки при отправлении?
– Эй, Мэтт, помнишь ее? – Мэлло поднял верхнюю книгу в твердом переплете и показал ее другу. Издание Конан Дойла, «Собака Баскервилей». – Помнишь, как Эл читал ее в гостиной и оставил на полке, а мы после отбоя прокрались туда и прочитали немного. Было так страшно, что когда во дворе залаяли собаки, мы чертовски испугались и на целый час спрятались в шкафу…
Мэтт улыбнулся, взяв книгу:
– Да, помню. Не такая уж она и страшная, но от кошмаров я не спал целую неделю…
– Шерлок Холмс, – размышлял Мэлло. – Цифры.
Он положил книгу обратно и достал другую, завернутую в японскую газету.
– Что это? – спросил Мэлло, повертев сверток в руках.
– Не знаю. Открывай.
Мэлло кивнул и сорвал газету, обнаружив небольшую тетрадь в роскошной синей замшевой обложке с серебряными вставками.
– Тетрадь, – сказал Мэлло, хмуро глядя на нее.
– Не Тетрадь Смерти?
– Нет, обычная тетрадь, – покачал головой Мэлло, открывая ее на первой странице и замечая японские иероглифы.
– Почерк L, – отметил Мэтт.
– Тут не один почерк, но один из них принадлежит Элу, – согласился Мэлло. – Причем первый почерк принадлежит незнакомцу. Так, посмотрим… – он покосился на кандзи. – Тут написано… «С днем рождения, Рьюзаки», кажется.
– Кто такой Рьюзаки?
– Должно быть, его псевдоним, который он использовал при расследовании дела Киры в Японии. Так, а Эл ответил… «Спасибо, Лайт».
– Человек, которому он ответил… Его зовут Лайт? Как английское слово «свет»?
– Похоже на то. Вообще, кандзи больше похоже на обозначение «луны», но в английском варианте похоже на «свет». О, смотри, они переходят на английский. Этот парень… Лайт, как мы поняли, пишет: «Я люблю тебя», на что Эл отвечает: «Я верю».
– Как-то приторно, – сухо заметил Мэтт. – Так что же это за свет? Девушка? Парень?
– Я не знаю, – пожал плечами Мэлло. – С таким именем трудно установить, он это или она. Зато понятно, что судя по каллиграфии первый собеседник коренной носитель японского языка.
– Что меня удивляет, так это то, что Эл был в отношениях с кем-то, даже не важно, какого пола, – сказал Мэтт, приподняв бровь. – Он всегда казался таким одиноким.
– Точно, – кивнул Мэлло.
– Есть что-нибудь еще? – спросил Мэтт, но Мэлло только покачал головой, пролистав тетрадь:
– Нет, вроде нет… Хотя стоп, – Мэлло отчаянно начал листать назад, в поисках того, что привлекло его внимание, но все страницы были пустыми. – Я точно что-то видел…
– Что, еще одно признание милашки Лайта?
– Нет-нет, – покачал головой Мэлло и замер. Его глаза расширились, а тетрадь выпала из рук.
Мэтт нахмурился и тут же поднял ее:
– Что там? Что-то пошлое?
Мэлло в шоке покачал головой, и Мэтт, пробежав глазами по страницам, оцепенел.
Там, на простом английском, обычным почерком Эла было оставлено сообщение, которое явно было адресовано его наследникам.
«Ягами Лайт – Кира».
***
Всегда, когда дело касалось Ниа, на помощь приглашали Роджера. Мужчина не понимал, почему остальные так опасаются этого мальчика. Он был тихий, соблюдал манеры приличия, но остальные воспитатели и дети сторонились его.
Что-то было такого в Ниа, Роджер сам еще не понял, что именно. Он будто был не из этого мира. Как и Эл.
Несмотря на свой буйный характер и шумное поведение, им было куда легче приспособиться к обстановке Вамми, чем молчаливому Ниа.
Несмотря на то, что Мэлло и Мэтт были достаточно умны, чтобы преуспеть в гонке за титулом L, никто из них не был похож на Эла, а вот Ниа был.
И вот, когда Роджер постучал в его комнату после сообщения о том, что никто из воспитателей не видел мальчика уже несколько дней, мужчина совершенно не удивился, найдя его спальню пустой. Он понимал, что в такой тяжелый момент Ниа должным был побыть один, и лишь только Бог знает, куда он мог подеваться.
Но Роджер заметил, что в комнате стало пусто не только из-за отсутствия хозяина. Пропали и любимые вещи Ниа, вроде паззлов и некоторых игрушек.
Внимание мужчины привлек маленький белый конверт, лежащий на письменном столе.
Роджер подошел ближе и обнаружил, что конверт был адресован ему и подписан аккуратными печатными буквами в стиле Ниа. Вскрыв конверт, он поправил очки и прочитал:
«Роджер,
Отправился в Японию, чтобы найти К. Иду по следам М и М. Не сомневаюсь, что они скоро будут там.
Н.»
Роджер вздохнул и устало потер переносицу. Возможно, кто-нибудь бы удивился, что Ниа – мальчик, способный целыми часами сидеть, словно фарфоровая кукла, не способный уйти дальше игровой комнаты, неожиданно покинул страну, но Роджер нет.
Он даже ожидал чего-то подобного. И теперь Кира вместо одной проблемы создал себе целых три.
Эл заранее позаботился об этом.
***
«Ищи красоту, обрети свой берег,
Попытайся спасти всех их, останови кровотечение
У тебя внутри полные океаны.
В конце концов
Я всегда буду любить тебя».
Nightwish – The Poet and the Pendulum
Комментарий к Глава 23. Алхимия.
От авторов:
“Эх, бедный Лайт. Что бы он ни делал, он все равно терпит неудачи. Многие думали, что с момента прошлой главы все станет как прежде – Эл будет щеголять с чужим сердцем, они будут проводить сутки напролет в постели, наслаждаясь друг другом, но как бы не так, хехе. Как мы уже предупреждали в прошлом комментарии, цена за временное воскрешение высока. Конечно, Лайт мог продолжать преподносить Элу сердца, но с каждым разом детектив бы ненавидел его все больше. Дилеееемма ..)
Спасибо за прочтение, надеемся, что мы вас не разочаровываем)”
А так же спасибо Тавику07, Rinkakista, – Goldie -, MargoDash, CrazyAddict, Viktory.Grande, Ане Михайленко, Colour_Palette, missmurg, Мояши_Гороховне и Чекнутому выдумщику) Я к вам уже так привыкла и так люблю вас всех, блин Т.Т Спасибо за отзывы, вы прелесть:*
========== Глава 24. Око за око. ==========
Он был где-то там.
Он чувствовал это, бродя по пустынной улице. Вонь Киры пропитала этот город, дышать было ужасно тяжело. Запах пролитой крови впечатался в каждую трещину на асфальте. Он видел Киру в испуганных глазах редких прохожих, которые торопливо спешили домой, глядя прямо перед собой. Он мог слышать Киру по радио, видеть в экранах телевизоров.
Он был везде и в то же время нигде.
Ниа прибыл в Японию налегке, с ним был только небольшой рюкзак с одеждой, несколькими любимыми игрушками, ноутбуком и старой книгой Эла с греческой мифологией, куда он засунул листок с головоломкой, чтобы вдруг не потерять в дороге.
Сейчас он сидел на подоконнике в гостинице, держа в руках книгу. Открытый ноутбук стоял на кровати, обновляя систему.
Ниа с интересом смотрел на город, пейзаж которого так отличался от вида из окна его комнаты в Вамми.
Яркие огни ночного Токио пестрили в глазах, резко контрастируя на фоне ночного, беззвездного неба. Слышался приглушенный вой сирен, гул огромного мегаполиса, шум автомобилей.
Это сильно отличалось от тихого и незагазованного Винчестера. Ниа сразу не понравился этот город.
Потому что он был где-то рядом.
Кира
Ниа опустил голову, пробежавшись глазами по записке, написанной аккуратным почерком погибшего детектива.
Боги смерти
Ниа еще не понял смысла фразы, зашифрованной в трех записках.
«Эл, ты знаешь, что Боги Смерти любят яблоки?».
Возможно, фразу не стоит понимать дословно. Может, это сообщение, ключ для поимки первого Киры, но как его разгадать?
Ровный почерк отражался в огромных темных глазах Ниа, будто в зеркале.
Кира где-то в этом городе. И Ниа собирался поймать его.
***
– Звал? – лениво спросил Рюк, просунув лохматую голову сквозь стену.
– Да, – Лайт даже не обернулся, продолжая что-то усердно печатать.
– Ну, – Рюк полностью просочился в комнату и остановился за спиной парня. – Чего хотел, Лайт?
– Заткнись на секунду, – отрезал Лайт, печатая с огромной скоростью.
– Какой ты жестокий, Лайт, – фыркнул Рюк, нисколько не обидевшись.
– И это я слышу от Бога Смерти, – Лайт закатил глаза и обернулся через плечо, окинув шинигами оценивающим взглядом. – Не уходи. Я хочу у тебя кое-что спросить… Чем ты вообще там занимаешься?
Рюк тихо рассмеялся:
– Преследую твоего маленького дружка-сыщика.
Лайт вздрогнул и допустил ошибку, которую тут же стер.
– Ну и чем он занимается? – спросил Лайт после короткой паузы.
Рюк пожал плечами:
– Ничем.
– Тогда зачем ты его преследуешь?
– Я нахожу это забавным.
– Ты шинигами, – напомнил Лайт. – Какого черта наблюдение за мертвым человеком кажется тебе забавным?
– Они не ходят вокруг меня толпами, – ухмыльнулся Бог Смерти.
– Ну да, – безразлично кивнул Лайт.
Воцарилась долгая пауза, когда Рюк вдруг возмущенно выпрямился:
– Эй, ты ведь позвал меня не для того, чтобы я нашел тебе новое сердце, а? Это уже слишком даже для тебя.
– Замолкни! – крикнул Лайт. – Не нужно мне новое сердце! Я думал, что помогаю ему, но в итоге он стал ненавидеть меня еще больше…
Рюк промолчал и снова в комнате повисло гнетущее молчание. Лайт закончил печатать и, повернув стул лицом к Рюку, откинулся на спинку.
– Ладно, Рюк, – тяжело вздохнув, начал Лайт. – Я… Я долго думал, вспоминал и… Ну, Мисы больше нет, но у меня в голове постоянно вертится мутное воспоминание о ком-то, по имени Миками… Я не знаю его полного имени, не помню, как он выглядит, так что вряд ли смогу найти его, – Лайт устало потер виски. – Я потерял всех своих приспешников. Я остался один. Если я хочу изменить этот мир, то…
Красные глаза загорелись в нетерпении.
– Давай, скажи это, – выпалил Рюк. – Давай!..
Лайт поджал губы и нехотя поднял глаза на шинигами. Тот неподвижно завис в воздухе, выпучив свои жуткие глаза и в улыбке обнажив ряд острых зубов. Лайт чувствовал, как внутри все сжимается в тугой узел. Сказывался голод и стресс.
– Я хочу заключить сделку на глаза шинигами, – твердо сказал Лайт, пытаясь сохранить лицо невозмутимым.
Жуткая улыбка Рюка стала еще шире, а затем он начал смеяться, сначала тихо, а затем все громче и громче. Костлявое тело сотрясалось от мерзкого смеха.
– Прекрати смеяться! – закричал Лайт. – Это не смешно! Тебе нужна половина моей жизни или нет?!
Рюк уже буквально икал от смеха.
– Ну разве это не смешно, Лайт? – спросил он, улыбаясь шире чеширского кота. – Ты так упорно использовал людей, лишь бы самому не заключать сделки на глаза, а сейчас самоуверенно предлагаешь мне половину своей жизни. Ты, видать, совсем отчаялся…
– Это было давно, Рюк! – прошипел Лайт, вскакивая со стула. – Думаешь, я так сильно хочу отдать тебе половину своей жизни? Черта с два! Но у меня просто нет иного выхода! Это мой второй шанс, какой от него толк, если я снова проиграю? Я совершенно один и могу рассчитывать только на свои силы. Мне нужны глаза, иначе все закончится так же, как и в первый раз. Может, если бы в прошлой жизни у меня были глаза шинигами, все повернулось бы иначе…
Рюк снова пожал плечами, продолжая ухмыляться:
– Ты же знаешь, что мне все равно, Лайт.
– Да, знаю, – Лайт снова посмотрел на Рюка. – Так ты отдашь их мне или нет?
– Конечно, если ты абсолютно уверен.
Лайт вздохнул и закрыл глаза:
– Да, я уверен, Рюк.
– Тогда все, что тебе нужно, это сказать «да», когда я спрошу тебя, согласен ли ты заключить сделку, – коварно усмехнулся шинигами. – Устраивает?
– Да, думаю, да, – кисло ответил Лайт.
– Хорошо, – оскалился Бог Смерти. – Согласен ли ты заключить сделку… Ягами Лайт?
– Да, – выдохнул парень, прежде, чем сумел бы передумать.
Глаза вдруг резко защипало. Лайт зашипел от боли и почувствовал на щеках горячие слезы, которые он тут же вытер рукавом рубашки. Это длилось несколько минут, пока Лайт, наконец, не почувствовал, что все прошло.
Открыв глаза, он в замешательстве посмотрел на Рюка, не заметив абсолютно никакой разницы.
– Ты не можешь видеть мое имя и продолжительность жизни, – объяснил Рюк. – Я не человек. Глаза шинигами не реагируют на тех, кто не является человеком, и на тех, кто мертв.
Лайт кивнул и пошел к выходу из комнаты.
– Конечно, можешь не благодарить, – бросил ему вслед Рюк.
– Какого черта я должен тебя благодарить? – огрызнулся парень. – Можно подумать, ты дал мне их бесплатно!
Рюк захихикал и перевернулся в воздухе:
– Ладно, с этим не поспоришь…
***
Эл был в спальне. Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати и притянув колени к груди. Когда Лайт вошел в комнату, он бросил на него невыразительный взгляд, нахмурился и снова уставился прямо перед собой.
Лайт, заметив, как нахмурились его брови, решил, что тот все-таки понял о сделке. Словом, Лайт не заметил у него над головой никаких символов, значит, Рюк не обманул.
Лайт, ничего не сказав, прошел мимо него к трюмо с большим зеркалом. Они не разговаривали с Элом с самого утра, и Лайт не решался заговорить первым.
– Конечно… – пробормотал Лайт себе под нос, глядя на свое отражение в зеркале. Прямо у него над головой парили малиново-красные иероглифы на кандзи «Ягами Лайт», но без цифр под ними. – Владельцы Тетради Смерти не могут видеть свою продолжительность жизни и продолжительность жизни других владельцев…
Лайт обернулся через плечо, взглянув на притихшего Эла.
Он хотел сказать ему что-нибудь, но боялся быть проигнорированным. Он знал, что Эл, вероятно, не ответит, и не хотел выглядеть дураком.
Кстати говоря, за все то время, как они проживали в штаб-квартире, Лайт еще ни разу не видел Эла таким несчастным. Обычно он бродит по зданию, перебирает шахматные фигурки, играет с колодой карт, время от времени заглядывает к Лайту и просто стоит в дверях, но сейчас он был буквально убит, как бы иронично это ни звучало в его ситуации. Сейчас он просто сидел, опустив подбородок на колени и обняв руками ноги, отгородившись от всего мира.
Лайт чувствовал себя отвратительно. Он не знал, что теперь делать. Бессердечная мертвая версия гениального детектива ненавидела его всем своим существом, в то время как живой Эл любил его всем сердцем. Лайт даже простил бы ежеминутные обвинения в том, что он Кира, лишь бы все стало как прежде.
«Но как прежде уже не будет, ведь ты сам его убил», – напомнил себе Лайт и болезненно сглотнул ком, подступивший к горлу.
«Что мне делать…»
– …Мне жаль.
Это было все, что он смог из себя выдавить. Он даже не ждал ответа. Слова сами сорвались с языка.
Эл немного поднял голову и перевел на Лайта взгляд черных, матовых глаз:
– О чем тебе жаль, Лайт-кун? – тихо спросил он.
– О… – Лайт вздрогнул и, не выдержав, порывисто развернулся, рухнув перед детективом на колени. – О том, что я сделал… О том, что приносил тебе эти сердца… Я… Я не знал, что тебе больно! Прости меня, прости за все, что я с тобой делал… Я не хотел причинить тебе боль, я хотел… хотел, чтобы ты хоть на какое-то время был счастлив…
