Текст книги "Отравленное яблоко (СИ)"

Автор книги: RobinRocks и Narroch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 43 страниц)

Эл появился в дверях кухни и, заметив нового гостя, запрокинул голову, оглядывая чудовище:

– Другой шинигами? – тихо спросил он.

– Ах, Эл, точно, – воскликнул Лайт, изображая крайнюю вежливость. – Вы ведь не встречались с Рюком. По крайней мере, ты его еще не видел. Он был привязан ко мне еще в те годы, когда я только стал Кирой. Между прочим, он стоял у меня за спиной, когда мы с тобой встречались. Жаль, что ты не видел его, верно?

Рюк хрипло рассмеялся, не отрывая выпученных желтых глаз от чудаковатого детектива.

– Он останется с нами, – продолжал Лайт, будто говорил о своем пожилом дядюшке, который приехал погостить. – Надеюсь, ты не против.

Рюк расхохотался и снова заскакал по комнате, наворачивая круги вокруг Эла.

Эл только одарил Лайта мрачным взглядом и вышел из кухни.

– Подожди, Эл!.. – Лайт отставил кофе и догнал его, схватив за ледяное запястье. – У меня для тебя кое-что есть.

Он потащил Эла обратно на кухню, не обращая внимания на слабое сопротивление. На его губах сияла предвкушающая улыбка, когда он подтолкнул детектива к столу, на котором стояла красивая резная шкатулка.

Лайт выдвинул стул и, заботливо взяв Эла за талию, усадил за стол. Тут же поднялась пыль, щекоча нос.

Рюк замер, наблюдая за этой сценой.

Эл опасливо покосился на Лайта и попытался было встать, но Лайт покачал головой. Он взял шкатулку и открыл ее, поворачивая к себе так, чтобы откинутая крышка закрывала детективу содержимое коробочки.

Он стоял прямо перед Элом, ощущая его напряжение. Поборов отвращение, он медленно опустил руку в шкатулку и, поджав губы, вытащил оттуда уже остывшее влажное сердце, источающее отвратительный запах. Опустив коробку, он взял руку Эла и, вложив сердце в его ледяную ладонь, наклонился:

– Как ты отреагируешь на это, ты, ублюдок? – прошипел он ему на ухо. – Это сердце Мисы. Рюк принес его специально для тебя…

Эл не пошевелился. Он продолжал смотреть прямо перед собой, будто оцепенев.

Лайт не мог понять, что это – гнев, ужас, шок или отвращение. Он просто смотрел своими черными, немигающими глазами с протянутой рукой с зажатым в ней сердцем. Алая кровь струилась по его руке, стекая к локтю и капая на пол. Лайт начинал выходить из себя и хотел было схватить его за плечи и затрясти со всей силы, но в этот момент Эл шевельнулся. Это было странное, медленное движение.

Он поднял руку с сердцем, а другой рукой медленно приподнял свою футболку. Затем он, продолжая смотреть пустым взглядом вперед, опустил руку с сердцем и спрятал ее под футболкой. По белой ткани тут же расползлись алые пятна.

– Ч-что, черт возьми, ты делаешь?!.. – в ужасе выдохнул Лайт, не ожидая от него ничего подобного.

Рюк восхищенно захихикал.

Лайт заметил, что он держит сердце на том уровне, где должно располагаться его собственное. Лайт отступил на шаг назад. Он подумал, что таким поведением Эл хочет показать ему, как детективу не хватает бьющегося в его груди сердца.

Показать, чего Лайт лишил его.

Лайт подался вперед, опуская одну руку на плечо Эла. Лайт не хотел такой реакции. Он ожидал злости, гнева, долгой лекции о правосудии, чего угодно, но не такой грустной покорности. Эл не должен был так безропотно принять его насмешку.

Стиснув зубы, Лайт наклонился, запуская руку под его белую футболку, чтобы отобрать мертвое сердце, но вдруг почувствовал резкий толчок откуда-то изнутри.

Выпуклость на футболке, где Эл держал сердце, исчезла, и он, дернувшись, закричал, схватившись за край столешницы. Лайт испуганно отскочил в сторону, в ужасе наблюдая, как бледное лицо искривилось от боли, а крик был исполнен совершенно неописуемой агонией.

Впервые за долгое время Эл выказывал признаки того, что ему больно.

Лайт заметил, как черные глаза закатились так, что почти не видно было зрачка, дрожащие пальцы отпустили стол, и он весь затрясся, запрокинув голову.

– Что… Что с ним?.. – в панике крикнул Лайт. – Он ведь просто засунул руку… под футболку… Сердце… Что происходит?..

Рюк ничего не ответил, продолжая посмеиваться. Рука Эла безвольно повисла вдоль тела, а кровь, которая некогда струилась по его рукам, исчезла. Его нездоровое дыхание было быстрым и прерывистым. Эла потянуло вбок, и он начал падать.

Лайт не успел ничего подумать, как оказался на коленях, успев подхватить Эла прежде, чем он раскроит голову о жесткий пол.

Лайт думал, что был готов ко всему, но не к тому, что он почувствовал в эту секунду.

Эл был теплым.

Лайт вздрогнул и, осторожно опустив его на пол, отстранился. Эл лежал совершенно неподвижно, закрыв глаза. Он выглядел мертвенно-бледным, впрочем, как обычно, но Лайт был крайне встревожен. Может, ему просто показалось, что он теплый? Сознание просто выдавало желаемое за действительное? Не обращая внимания на смех шинигами за спиной, он протянул дрожащую руку к щеке Эла и тут же ее одернул, будто обжегшись. Эл был теплым! Что это значит? Это сердце?..

Лайт осторожно потянулся и поднял его футболку. Что он ожидал там увидеть? Что мертвое сердце в самом деле погрузилось в тело детектива? Это казалось смешным и абсурдным, но…

…Как еще могло такое произойти? Он сунул руку под футболку, а когда вытащил, сердца уже не было! Где оно сейчас?..

Набравшись смелости, он начал медленно поднимать футболку, когда Эл резко дернулся и схватил его за запястье.

Это было ужасно непривычно чувствовать вместо прикосновения ледяных пальцев – тепло.

Эл открыл глаза и, не отпуская запястья Лайта, сел.

– Что случилось? – спросил он, потирая левый висок. – Я упал в обморок?

Его голос звучал совершенно иначе. В нем не было отчужденности, как раньше.

– Я… – Лайт запнулся и в недоумении нахмурился. – …Ты теплый.

Глаза Эла удивленно расширились:

– Почему тебя это так удивляет, Лайт-кун?

Лайт приоткрыл рот от удивления, пытаясь понять то, что происходит, а затем он понял…

…что может видеть свое отражение в глазах Эла.

Лайт ахнул от неожиданности и, подобравшись ближе, сел на колени напротив Эла. Он разглядывал его глаза, касался теплого лица и не мог поверить в то, что произошло. Лайт видел в его глазах весь спектр эмоций от любопытства до настороженности. Он видел то, на что Эл не был способен раньше.

– Что ты делаешь? – спросил Эл после терпеливого молчания.

– Где сердце? – это был единственный вопрос, который Лайт был в состоянии адекватно сформулировать.

Эл моргнул.

– Какое сердце, Лайт-кун?

– Не шути со мной, Эл, – процедил парень, уверенный, что Эл просто издевается. – Где сердце? Что ты с ним сделал?

– Я просил называть меня Рьюзаки, – ответил Эл, который в самом деле выглядел сбитым с толку. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Может, ты переработал. В последнее время мы работали ночи напролет, чтобы поймать Киру и…

– Что?! – Лайт смотрел на него, широко раскрыв глаза.

Эл вопросительно приподнял одну бровь. После неловкого молчания, Эл вздохнул, что-то решив про себя:

– Возможно, тебе не стоит так беспокоиться обо мне и задуматься о себе, – сказал он. – Ты хорошо себя чувствуешь, Лайт-кун? Может, тебе стоит прилечь?

Лайт протянул руку и положил ладонь ему на грудь. Удар. Еще один.

Жив? Так он правда… жив?

Противоречивые эмоции захлестывали его с головой. Все смешалось, и радость, и растерянность. Сердце размеренно билось в его груди, а глаза блестели. Все это портил лишь хриплый смех шинигами, и Лайт обернулся к нему, указывая заткнуться.

– С кем ты говоришь, Лайт-кун? – настороженно спросил Эл, наблюдая за Лайтом.

– Я… Я… – Лайт смотрел на него, видя на лице Эла… заботу о нем.

Неужели он не видит Рюка? Ведь он видел его всего минуту назад…

– Я думаю, что тебе нужна медицинская помощь, Лайт-кун, – решил Эл, слегка прищурившись. – Я позову Ватари, он что-нибудь порекомендует…

Лайт смотрел, как Эл сунул руку в карман в поисках телефона. Он ощущал себя зрителем театра, который наблюдает спектакль. Эл был актером. Нереальным, неприкасаемым, далеким. Эл был замечательным актером и, ко всему прочему, очень жестоким, так что он мог запросто разыграть сценку, делая вид, что он жив, чтобы досадить Лайту внезапной надеждой, которую он потом с наслаждением растопчет. Но эти живые глаза и мягкий голос без тени привычного холода…

Но как мертвец может быть таким теплым? Как он может выражать эмоции? Даже такой искусный актер, как Эл, не мог снова запустить свое сердце, даже для самого масштабного розыгрыша.

Лайт не знал, верить этому или нет.

– Должно быть, я оставил свой телефон в спальне, – вздохнул Эл, обыскав свои карманы. – Давай, нам придется сходить за ним…

Как объяснить ему тот толстый слой пыли вокруг? Как объяснить пустующие комнаты?

Эл поднялся и направился к выходу из комнаты, но тут же остановился, обернувшись, и в замешательстве поднял руку, на которой когда-то был застегнут наручник.

А сейчас его не было.

– Где наручники? – спросил он, глядя на голое запястье Лайта.

Лайт открывал и закрывал рот, абсолютно не понимая, что должен сейчас делать или говорить.

– Я… Я не знаю, – пробормотал он. – Наверное… Наверное, остались в спальне.

– Почему они не на наших запястьях?

Лайт пожал плечами, отчаянно пытаясь сформулировать объяснение всей этой ситуации.

– Я… Я не знаю, Эл… То есть Рьюзаки… Ключ только у тебя…

Эл устало потер переносицу:

– Я обеспокоен, Лайт-кун. Может, мы оба перетрудились. Я не помню, что бы снимал наручники, но, как ты сказал, ключ от них только у меня… – он с подозрением взглянул на Лайта. – Пошли, сходим за ними и позовем Ватари…

Эл развернулся и стоило ему сделать несколько шагов, как ноги подкосились, и он точно бы упал, если бы не успел ухватиться за край стола.

Лайт подлетел к нему и помог сесть на стул.

– Ты слишком слаб, чтобы дойти до спальни, – сказал Лайт, затаив дыхание. – Я сам схожу и принесу наручники с телефоном, ладно?

– Нет, я не могу позволить тебе выйти из поля моего зрения, – Эл снова попытался встать, и снова его ноги оказались слишком слабы, чтобы удержать вес его тела.

– Я знаю, – мягко сказал Лайт, – но ты не в состоянии сделать даже шаг. Останься тут. Я вернусь через секунду.

Лайт вылетел из кухни, бросившись в кабинет целевой группы, где он оставил две Тетради Смерти на самом видном месте.

Эл правда жив?

Лайт почувствовал необъяснимую радость, которая охватила его тело и разум. Если он жив, то Лайт может так много сказать ему, они могут снова проводить целые часы за интересными дискуссиями с вопросами, аргументами, смогут снова болтать, обнажая души… Лайт сам не понимал, что это так много для него значит. Он все еще чувствовал приятную теплоту его тела, ощущал на себе обеспокоенный взгляд его черных, живых глаз. Мысль о том, что Эл жив, вызывала бурю эмоций.

Забежав в комнату, он резко остановился. Вместе с Элом приходит и опасность. Он совершенно забыл, что Эл тот человек, которого Кира должен опасаться больше всего.

Подойдя к столу, он открыл свою Тетрадь Смерти и взял ручку.

Аккуратно выведя L, он остановился.

Он не мог заставить себя написать все остальное.

Эл был опасен. Он был самой большой угрозой, он был ядерной бомбой с таймером высокой скорости. Он не мог оставить его здесь, особенно тогда, когда он вернулся к жизни и уверен, что все как прежде.

Элу здесь не место. Не сейчас, когда Лайт зашел так далеко и инсценировал собственную смерть, чтобы оторваться от Мэлло и Ниа.

Эл жив. Его друг, его любовник, его каратель.

Лайт не знал, как объяснить Элу отсутствие целевой группы. Отсутствие Мисы. Отсутствие, о, Боже, Ватари.

Лайт колебался, глядя на белый лист. Логика твердила, что он должен убить угрозу, ведь не было никаких причин держать его в живых, когда Эл может с легкостью подтолкнуть его к эшафоту, особенно сейчас, когда план трещит по швам.

– Он жив, – сказал Рюк, просочившись сквозь стену. – Я могу видеть его имя и продолжительность жизни. Если запишешь его имя – убьешь.

– …Я знаю.

Рюк засмеялся:

– Есть какие-нибудь мысли по этому поводу, а, Лайт? Колеблешься?

– Нет, – пробормотал Лайт, сильнее сжав ручку и выводя последние «Лоулайт» дрожащей рукой. – Все. Готово.

Захлопнув тетрадь, он сверился с часами:

– Тридцать шесть секунд и все.

Рюк все еще ликующе ухмылялся:

– Ты был застигнут врасплох, не так ли?

Лайт резко вскинул голову:

– …Ты знал? – хрипло спросил он. – Ты знал, что случилось бы?..

– Я понятия не имел, что ты хотел сделать с этим сердцем.

– Рюк!

– Я не знал, что так выйдет, но и удивлен не был.

– Что ты имеешь в виду, черт возьми?

– Я слышал, что подобное бывает. Слышал рассказы. Я говорил тебе, что мир шинигами – огромный пустырь, и все, что нам остается там делать, это сидеть, играть в карты и травить байки. Я думал, что это легенды, так же, как и то, что шинигами можно убить. После смерти Рэм я понял, что иногда в этих рассказах есть смысл. Я помню историю, рассказанную одним из шинигами.

– Что за история? – допытывался Лайт.

Рюк открыл было рот, когда из кухни послышался глухой стук, и Лайт, не сказав ему ни слова, прошел мимо Бога Смерти.

– Эй, не игнорируй меня, – надулся Рюк, направляясь вслед за ним. – Я собирался ответить на твой вопрос.

Лайт не ответил, остановившись в дверях кухни. Эл лежал на полу лицом вниз.

– …Он мертв, – прошептал Лайт.

Рюк только пожал плечами:

– Скоро он снова встанет и будет таким, как прежде. Холодным и озлобленным. Не думаю, что он скажет тебе спасибо.

– Так что за история, Рюк? – спросил Лайт, опустившись на корточки перед Элом.

– Я не уверен в ее подлинности, так как шинигами имеют привычку привирать. В общем, был человек, в руки которого попала Тетрадь Смерти. У него была девушка или жена, которая знала о ней. Был также еще один человек, который прознал про Тетрадь и похитил жену этого человека с целью выкупа. Ценой он указал Тетрадь. Первый человек не хотел расставаться со своей Тетрадью Смерти, поэтому, испугавшись, что жена сможет взболтнуть лишнего, записал ее имя. Женщина была так зла, что восстала из могилы… – Рюк замолчал, почесав голову. – И она сказала что-то вроде того, что он уничтожил ее сердце. Мужчина тут же убил кого-то и вырвал у бедняги сердце, преподнеся его этой женщине, чтобы попытаться сделать ее счастливой. И когда она приняла его, то сердце слилось с ее телом и она ожила… Я тогда не особо слушал, потому что рассказывал Гелус, а он любит нести всякую романтическую чушь. Ах, да, когда она вернулась к жизни, он точно не убивал ее, как это сделал ты. Ну и вот, спустя двадцать три дня ее сердце… взорвалось или что-то вроде того. Но мужчина не растерялся, принес ей еще одно сердце, и она вернулась к жизни еще на двадцать три дня…

Лайт взглянул на Эла, который лежал совершенно неподвижно:

– Это работает со всеми жертвами Тетради Смерти?

– Нет, только с теми, кто восстал из могилы. Только те, кого ты любил и предал, – Рюк снова пожал плечами. – Я не знаю, правда это или нет. Говорю же, Гелус всегда рассказывал что-то глупое и сентиментальное.

– Так он… приносил ей сердца, потому что у нее не было ее собственного?

Рюк кивнул:

– Похоже на то. Вообще, звучит ведь логично. Жертва Тетради Смерти умирает от сердечного приступа, и ее сердце останавливается, так что да, логично, что цена возвращения к нормальной жизни – сердце, – Рюк склонил голову. – Честно говоря, я не верил, пока не увидел собственными глазами.

– Ладно, насчет сердца и двадцати трех дней мы разобрались, – кивнул Лайт. – Но что насчет его памяти? Он вел себя так… будто я его не убивал. Будто мы все еще пытаемся поймать Хигути.

Рюк покачал головой:

– Я не могу ответить на этот вопрос.

Лайт посмотрел на него снизу вверх:

– Так получается… Я могу вернуть его к жизни, когда захочу? Все, что мне нужно сделать, это вложить сердце в его руку, и все остальное он сделает уже сам?

– Похоже на то.

Лайт улыбнулся, и в этот момент Эл зашевелился.

– Очнулся, – пробормотал Лайт, наблюдая, как Эл упирается руками в пол и приподнимается. В этот момент он был похож на огромного паука.

– Я бы на твоем месте отошел от него, – беззаботно сказал Рюк.

Лайт снова поднял голову:

– Что ты имеешь в виду?

Рюк не успел ничего сказать. Эл схватил его за ногу, и Лайт повалился на спину. Следующее, что он почувствовал, – резкий удар в живот. Эл бил со всей силы, он был в ярости. Его удары были похожи на ледяные кирпичи, которые обрушиваются на него с новой и новой силой. Лайт задыхался от боли. Эл схватил Лайта за челюсть и начал медленно ее сжимать холодными пальцами. Другой рукой он схватил его за горло, сжимая его, словно тисками. Лайт беспомощно хрипел, его лицо покраснело от нехватки кислорода.

– Как ты смеешь… – рычал Эл, глядя на парня обезумевшими, но пустыми глазами.

Лайт пытался оттолкнуть от себя детектива, но бесполезно, он только сильнее навис над ним. Перед глазами все поплыло. Легкие горели огнем. Лайт уже ничего не слышал, кроме громкого шума крови. Лайт чувствовал, что больше не протянет.

Говорят, что перед смертью вся жизнь пролетает перед глазами, но вместо того, чтобы листать фрагменты воспоминаний, перед его глазами стояло только одно изображение. Это было лицо Эла, склонившееся над ним, но не исполненное животной яростью, а мягкое и спокойное. Он видел одну из сцен, где они нежились в постели и Эл склонялся над ним, с трепетом разглядывая прекрасные черты лица Лайта. Вместо того, чтобы чувствовать злость, Лайт испытывал грусть. Было ужасно грустно умирать в руках своего друга.

В тот момент, когда он уже смирился со своей судьбой и приготовился отойти в мир иной, железная хватка на его шее ослабла. Перед глазами все прояснилось, хотя голова раскалывалась от боли. Лайт жадно вдохнул спасительный воздух и, придя в себя, ударил Эла в челюсть.

Этого удара было достаточно, чтобы сбросить с себя тяжелого мертвеца. Он сел, пытаясь отдышаться.

– Как ты… как ты мог… – процедил Эл, лежа на спине.

– Я… не знаю, – выдохнул Лайт, держась за ноющее горло. – Я не знал… что это… вернет тебя к жизни.

Эл судорожно вздохнул, затем поднялся на ноги и вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

– Я же тебе говорил, – хмыкнул Рюк, подплывая к парню.

– Я не понимаю, – пробормотал Лайт, обращаясь больше к себе, чем к шинигами. – Если есть способ, благодаря которому он может вернуться к жизни… почему он не счастлив? Он ведь ненавидит то, что с ним происходит. Он ненавидит то, что он – труп…

Рюк усмехнулся:

– Ну, может, он не хочет, чтобы ты вмешивался во все это…

– Нет, – Лайт сжал кулаки. – Рюк… Я знаю, что тебе плевать на меня и ты таскаешься за мной только для того, чтобы я удовлетворял твои потребности в развлечениях.

– Верно, – согласился шинигами.

– …Также я знаю, что тебе плевать, счастлив я или нет. Но если хочешь знать, то меня раздражает присутствие Эла в таком виде. То, как он смотрит на меня, то, как он насмехается… То, как он ненавидит меня, Рюк. Он понимает, почему я сделал это, и у него есть право обижаться, но он люто ненавидит меня за то, что из-за меня его выставили с этих его небес и вернули в это мертвое тело… Он не верит, что я раскаиваюсь, но мне правда жаль, что так вышло. Я не хочу быть причиной его боли. Один из нас должен был умереть, но так как Рэм не позволила бы мне убить Мису, то Эл попал под удар.

– Ну и?

– Ты видишь? – вспыхнул Лайт. – Когда у него было это сердце… Рюк, он не мог вспомнить о том, что он мертв. Ему не было больно, он не смотрел на меня с такой ненавистью, с какой смотрит сейчас…

– Тетрадь Смерти не может повернуть время вспять, – прервал его Рюк. – Ты просто даешь ему чужое сердце и право на жизнь, но ты не можешь ничего вернуть.

– Я знаю, но… – Лайт поморщился от боли в груди. – У нас с Элом разные идеалы. Поэтому мы схлестнулись в этой схватке. Я не согласен с его мнениями насчет того, что правильно, а что нет, но я знаю, что… что он имеет полное право меня ненавидеть, – Лайт посмотрел на Рюка в полном отчаянии. – Я не хочу, чтобы он ненавидел меня, Рюк… – Лайт перевел дыхание и добавил: – Так что… Я хочу, чтобы ты принес мне другое сердце. Я больше не хочу быть виновником его боли.

– Я тебе что, раб? – обиженно надулся Рюк.

– Я принесу тебе яблоки, – отмахнулся Лайт. – Много яблок.

– Заметано, – Рюк поднялся в воздух и закружился по комнате с криками: «Яблоки, яблоки!»

– Подожди, Рюк.

Шинигами замер в воздухе:

– Что еще?

– Я… Я хочу, чтобы ты принес мне конкретное сердце, – ответил он после минутного колебания. – Я хочу… Я хочу, чтобы ты принес мне сердце… Мацуды.

Рюк безразлично пожал плечами, расправляя крылья:

– Конечно, – сказал он, подлетая к окну. – Мне без разницы.

– Ты ведь знаешь, кто такой Мацуда, верно?

– Да, тот болтун, который был у нас недавно, – кивнул шинигами и выпорхнул из окна.

Лайт подошел к окну и оперся на подоконник, глядя, как огромная фигура Бога Смерти уменьшается, исчезая вдали.

Ему было важно, чтобы это было именно сердце Мацуды. Он дарил Элу, человеку, которого любил, сердца тех, кем пытался его заменить.

******

Это было похоже на недописанную сказку.

Лайт закончил писать и отложил ручку, глядя на слова, выведенные на белом фоне.

Да, сказка. Грустная сказка о двух людях, которые влюбились друг в друга, несмотря на то, что все было настроено против них. Они научились любить друг друга, вопреки ауре смерти, нависшей над их головами.

Один был обречен на проклятье власти, другой был обречен на смерть от руки любимого.

Во всех сказках добро побеждает зло, и герои живут долго и счастливо. Это простая формула всех сказок.

Только в этой сказке все пошло не так. Поцелуй истинной любви не в силах разбудить прекрасную принцессу. Сказка закончилась самым печальным образом, но автор…

…взял ручку и продолжил писать.

У него получается маленькая и печальная история о человеке, который погиб от руки того, кто любил его, а затем был сброшен с небес, вернувшись в мир, где ему не было места.

Затем в сказке появляется новый поворот – убийца предлагает своей жертве чужое сердце, чтобы заменить то, которое уничтожил прежде.

У тебя нет сердца, моя черноглазая красавица, поэтому тебе придется принять в дар чужое.

Сказка не закончилась смертью Эла, она была только началом той истории, что Лайт писал сам. Повесть об украденных сердцах и трещащей по швам справедливости.

******

– Яблоки на кухне, – коротко бросил Лайт, когда Рюк просочился в кабинет, где сидел Лайт, расположившись на диване с Тетрадью Смерти на коленях.

Рюк кивнул, протянув ему уже знакомую шкатулку:

– Мне что, придется делать это и дальше? – проскулил шинигами. – Должен сказать тебе, что это не так-то просто. Если тебе интересно, почему меня так долго не было, я с удовольствием отвечу. Я целых три часа прождал в морге, пока те тупые полицейские не уйдут. Они осматривали тела тех, кого «убила» Миса. Я подумал, что было бы странно, если бы сердце Мацуды вдруг вырвалось из груди и полетело прочь.

– Ты сделал все правильно, хотя тебя не было больше трех часов. Ты отсутствовал весь день, – проворчал Лайт, кивнув на окно, за которым сгущались сумерки. – Я убрал все комнаты, так что не ной больше о том, что тут грязно.

Рюк исчез в стене и вернулся уже с яблоком, удовлетворенно хмыкнув:

– Впечатляет, – отметил он. – Ты во всем так хорош, а, Лайт? Даже работу по дому выполняешь идеально.

– Сейчас я должен быть предельно осторожным, – сказал Лайт, пропуская реплику шинигами мимо ушей. – Не ешь все сразу, потому что я какое-то время не буду нуждаться в твоих услугах.

Рюк обиженно фыркнул:

– Кстати, ты здорово прибрался в спальне. Отличная работа. Очень уютно.

– Да, и держись оттуда подальше, – предупредил Лайт.

– Эх, вы, люди, и эти ваши потребности… – вздохнул Рюк. – Понимаю.

– Заткнись! – сердито сказал Лайт, захлопывая тетрадь. – Ты даже не человек, что, черт возьми, ты понимаешь?

Схватив шкатулку, он вышел из комнаты, очень раздраженный словами Рюка, и продолжал злиться, несмотря на его услугу. А почему, собственно, он должен быть благодарным? Он заплатил ему за эту сделку.

– Я не ожидал, что ты настолько нуждаешься в нем! – крикнул Рюк ему вслед.

Рюк был прав. Лайт нуждался в Эле. В конце концов, во всех сказках любовь побеждает все.

******

Он нашел Эла на крыше.

Это было четвертое место, куда Лайт заглянул, и ему повезло, что он нашел его здесь. Эл стоял, опираясь на перила и глядя на Токио с высоты крыши огромной высотки.

Эл избегал его весь день, и Лайт не мог сказать, что его это особо удивило. Даже сейчас Эл не обращал на него никакого внимания.

По крайне мере, до тех пор, пока Лайт не схватил его за запястье и не заломал холодную руку за спину, вкладывая в его ладонь мертвое сердце. Эл обернулся было, чтобы что-то сказать, но тут же замолк и застыл, как раньше. Лайт отпустил его и отошел на шаг назад. Эл стоял к нему спиной и проделывал все то же, что проделывал утром.

Он закричал и отшатнулся от перил. Лайт успел подхватить его и медленно опустить на пол. Эл стиснул зубы и сморщился от страшной боли. Лайт подтянул его ближе к себе и прижал его голову к своей груди, с беспокойством поглаживая его по растрепанным волосам. Эл обмяк, проваливаясь в обморок. Лайту уже не было так страшно, как в первый раз, ибо теперь он знал, что происходит невероятное. Эл возвращается к жизни.

Стояла ясная прохладная ночь. Яркий свет луны освещал поверхность крыши, свежий ветер мягко трепал волосы. Лайт вытащил из кармана наручники и осторожно защелкнул их сначала на своем запястье, затем – на запястье детектива.

Если он пишет сказку, то все должно быть учтено до мельчайших деталей.

Эл снова потеплел. Сердце Мацуды размеренно стучало под его ладонью, когда он прижал ее к теплой груди. Он ждал, когда Эл проснется и его глаза снова загорятся любовью.

В этот раз Лайт был готов врать.

Эл зашевелился и медленно приподнял голову.

– Почему… Почему мы здесь? – спросил он в недоумении.

– Просто вышли подышать свежим воздухом, – тихо сказал Лайт, – а ты отключился. Думаю, ты болен. Или сильно устал. Давай вернемся обратно.

Эл растеряно кивнул и начал вставать, но Лайт, продолжая сидеть, взял его за руку и склонил голову, глядя на блестящие глаза, в которых отражается свет луны.

Эл удивленно моргнул и не удержался от улыбки:

– Лайт-кун, ты плачешь?..

– Что? – Лайт моргнул и почувствовал, как по щекам побежали слезы, а в носу неприятно защипало. – Плачу?

– Вроде, да, – Эл подтянул рукав футболки и вытер ей лицо парня. – Может, это из-за ветра. Тут холодно.

– …Рьюзаки, – пробормотал Лайт, протянув руки и взяв лицо детектива в ладони. Он разглядывал его живое, бледное лицо, его густые волосы, пар, вырывающийся из его рта… Все говорило о том, что Эл жив.

– В чем дело? – насторожился Эл.

– Я… – Лайт наклонился к его уху. – …Я люблю тебя.

На какой-то момент воцарилась пауза.

– Я знаю, – наконец сказал Эл, положив руку на затылок Лайта и поглаживая его каштановые волосы. – …Я верю тебе.

И Эл, несмотря на его острую наблюдательность и завидную интуицию, не понял, почему Лайт так дрожал, снова и снова заходясь в рыданиях после его ответа.

Комментарий к Глава 22. Больное сердце.

От авторов:

“Narroch: Бьюсь об заклад, что вы на секунду подумали, что Эл продолжит свою роль в этой истории, вернувшись к жизни, но это было бы предсказуемо и неинтересно, хехе.

RobinRocks: Конечно, как за Тетрадь Смерти и глаза Шинигами за это маленькое чудо придется заплатить. Идея с сердцем принадлежит мне, поскольку я посчитала, что это придаст трэша нашей и без того мрачной истории.

Мы искренне надеемся, что вам понравилась эта глава. Бедного маленького Лайта терзает дилемма. Я считаю невероятно крутой всю эту затею с зомбио/

Боже мой, и снова они скованы вместе, и снова находятся в их уютной спальне, и снова Эл в неведении… Все это было бы так прекрасно, если бы не было так грустно.”

Спасибо за прочтение^^

========== Глава 23. Алхимия. ==========

Рюк, паривший за Лайтом, тихо посмеивался, когда тот нес Эла с крыши.

– Несешь своего возлюбленного в спальню, а? – с усмешкой спросил шинигами. – Вы, люди, странные существа. Убиваете друг друга, а через минуту целуетесь. У шинигами все не так. Мы нейтральны по отношению друг к другу.

Лайт промолчал, сдерживаясь, чтобы не приказать Рюку заткнуться, ведь это могло вызвать лишние вопросы. Лайт был сбит с толку тем, что Эл был не в состоянии ходить. Он поднялся на ноги, но его колени тут же подкосились, Лайт чудом успел его поймать. Сначала детектив боролся за свою гордость, пытаясь нормально идти, но на восьмой попытке он сдался, позволяя Лайту взять себя на руки.

Достигнув спальни, Лайт захлопнул за собой дверь, явно намекая Рюку, чтобы тот убирался. Шинигами, очевидно, все понял, поскольку Лайт услышал удаляющийся в глубине коридора хриплый смех.

– Ты из-за чего-то сердишься, Лайт-кун? – спросил Эл, когда Лайт уронил его на кровать. – Всё в порядке?

– Да, я в порядке, – вздохнул Лайт и улыбнулся. – А что насчет тебя? Тебе не кажется странным, что ты… ну… не можешь…

– Ходить? Да, согласен, – кивнул Эл, нахмурив брови. – Это очень странно, потому что я не чувствую слабости, и вместе с тем не могу сделать ни шагу…

Эл опустил ноги на пол, отметив, что может их чувствовать, но, когда попытался встать, обессиленно рухнул на пол. Лайт шагнул было, чтобы помочь ему подняться, но тот отмахнулся от него рукой:

– Не помогай мне, – твердо сказал детектив, поднимаясь при помощи комода. – Я не понимаю, почему я не могу…

Когда он в очередной раз потерял равновесие, Лайт успел его подхватить.

– Я чувствую себя как ребенок, – вздохнул Эл, покачав головой.

– Это не так, – мягко сказал Лайт, заставляя детектива посмотреть на него. – Ты не ребенок, Рьюзаки.

Эл задержал на нем взгляд своих черных глаз и склонил голову набок:

– Странно, – пробормотал сыщик. – Ты кажешься таким взрослым для своих лет, Лайт-кун. Конечно, ты выглядишь на свой возраст, но, когда дело касается серьезных вопросов, ты размышляешь так, будто намного старше меня…

Лайт нервно улыбнулся, чувствуя волнение от таких подозрений. Он еще не успел детально продумать свой план, поэтому мог выдать себя любым необдуманным словом, вызвав волну новых подозрений.

– Может, мне только кажется, – тихо продолжил Эл, коснувшись теплой ладонью щеки Лайта. – Ты очень красив, Лайт-кун. Но не думаю, что мое влечение к тебе основывается на одной лишь твоей внешности.

– Может быть, – усмехнулся Лайт. – Ты всегда называешь меня красивым, Рьюзаки.

– Но так оно и есть, Лайт-кун. Любой тебе об этом скажет. Тебе и самому стоит только взглянуть в зеркало.

– Красота – это еще не все, Рьюзаки, – сказал Лайт, отводя взгляд от блестящих глаз Эла.

– Я знаю, – Эл продолжать смотреть на него излишне внимательно. – Как говорится, это всего лишь оболочка. А то, что скрывается под ней, может быть ужасно…