Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 58 страниц)
– Поговорим позже. Я уже еду.
– Жду, – сердито фыркнула Эмили и отключилась.
Кэл совершенно упустил из вида, что они с Эмили собирались заехать домой к Фостер, чтобы собрать необходимые мелочи и вещи для больницы.
Вернулся к себе в кабинет. Сунул фотографию Джиллиан с Алеком в папку с документами, предоставленную ФБР, и убрал в ее сейф, решив что заберет позже. Выбежал в коридор и размашистым шагом пошел к лифту.
– Доктор Лайтман! – крикнула ему вслед Торрес, – выглядывая из лаборатории, – Через пятнадцать минут у нас встреча.
– Не сейчас. Меня нет! – он развел руки в стороны, чуть подаваясь вперед, – Не было и не видели. Разберетесь сами зря я что ли потратил на вас столько времени обучая, да и деньги даром не платят. Еще! – он поднял вверх указательный палец, затем резко выпрямил руку, – Я там – у Фостер немного насорил, приберись.
– Ладно. Что-то случилось? – Рия нахмурилась, вглядываясь в лицо Лайтмана.
– Делай, что приказывают, и в сотый раз говорю, не смей меня читать!
Крутнулся на каблуках и вышел вон. Входная дверь грохнула так, что Торрес подскочила.
– Без Фостер, точно порядка не будет, а мы пойдем на корм «великому и ужасному», – трагически проговорил за ее спиной Локер.
– Я быстро, – Рия улыбнулась молодому человеку.
– Сейчас придут, – Илай пошибуршил свои вновь отросшие кудри и прищурившись, промычал себе под нос, – И куда это он понесся? Где снова горит? – хватаясь за ручку двери.
– Минуточку, – девушка успокаивающе пошевелила в воздухе пальцами, потянула на себя дверь кабинета Джиллиан и заглянув внутрь, присвистнула.
– Ничего себе! Насорил немного.
Она оторопело обвела взглядом разгромленный кабинет.
– Он хорошо порезвился. Доктор Фостер будет в бешенстве, когда узнает, что Лайтман перевернул вверх тормашками ее шкаф. При всем желании я не смогу все расставить так, как было прежде.
Чтобы по возможности точно объяснить Кэлу, почему она унеслась из дома мисс Дюваль позабыв обо всем на свете, в том числе о казенной видеокамере, Джиллиан пришлось вспомнить свое прошлое.
Чтобы оправдать свое неадекватное поведение, должна объяснить, что она бежала от себя, от своих воспоминаний, несбывшихся надежд, не прожитых лет. И этот бег продолжался не один год, с попеременным успехом. То ей казалось, что она достигла финиша, порвав грудью ленточку и может облегченно вздохнуть, двигаясь дальше. То вдруг снова оказывалась на старте, возвращаясь на исходную позицию. В тот холодный и пасмурный осенний день, когда она с нехорошим предчувствием, но улыбкой на губах распахнула входную дверь своего дома …
Оцепеневшая от горя, не ощущая холода, бродила по лужам, все еще не осознав, что ей были подарены жизнью всего пятьдесят семь дней счастья …
Проливной дождь и крепкие надежные объятия Кэла.
– Девочка моя, мне так жаль …
Как ему объяснить, что такое не забывается.
Прошло около трех месяцев после того, как неожиданно прервался ее декретный отпуск. Боль потери еще не утихла, лишь немного притупилась, перестав быть мучительно острой. Джиллиан уже почти не плакала по ночам, вцепившись зубами в подушку, чтобы не тревожить спящего рядом мужа. Не проводила долгие вечера в опустевшей детской комнате, перебирая крохотные вещички, глотая жгучие слезы. И даже научилась вновь искренне улыбаться. И ее тихий мелодичный смех все чаще звучал в ответ на не всегда приличные шуточки Кэла. Он видел, что его партнер и друг медленно, но оживает. Будь он романтиком, непременно сравнил бы ее с поникшим бутоном. Который пережив долгую засуху, поднимается, разгибает вялый и хрупкий стебель, наливается силой и медленно распускает нежные лепестки, робко подрагивающие на все еще неласковом ветру. Во взгляде ее печальных глаз нет-нет, а проскальзывали озорные искорки подлинной радости.
Безусловно, постороннему взгляду было недоступно то, что видел Лайтман. Под напускной веселостью и спокойствием Джилл изумительно скрывала свои истинные чувства. Пряча тоску и боль за доброжелательностью и фальшивой улыбкой. И лишь в минуты одиночества позволяла себе расслабиться и грустить. Сколько раз Кэл ловил ее больной взгляд, но Джилл больше не подпускала Лайтмана к себе, не желая, чтобы он еще раз увидел ее разбитой, лишенной душевного равновесия. И все же однажды не устояла, позволив себе выплакаться у него в объятиях, не стесняясь боли и отчаяния, жалуясь на мужа, решившего полностью устраниться от проблемы, показывающего всем своим поведением, что ничего не было. Не было Софи.
Кэл принял ее вариант отношений, сделав вид, что все в порядке, но ненавязчиво, в своей манере оберегал и опекал Джиллиан, избавляя ее от лишних напоминаний о ребенке.
В тот крайне неудачный день погода оставляла желать лучшего, с утра и до вечера шел мелкий нудный дождь. Проведя несколько часов на свежем воздухе, как выразился Кэл «на натуре», работая над очередным делом, они вернулись в офис, когда начало темнеть. Промокшие и продрогшие. Усталые. По дороге они успели немного повздорить и в полном молчании разошлись по кабинетам.
Кэл сидел в библиотеке, решая какой вариант лучше: отправиться в бар и надраться там до отключки, или выудить из собственных запасов бутылку скотча и провести в ее компании долгую ночь в офисе. Додумать он не успел.
– Хей! Я могу войти? – на пороге стояла Джиллиан, прижимая к себе несколько папок с документами. Глянув на нее одним глазом, Лайтман махнул рукой, приглашая, – Я принесла все отчеты за текущий месяц, – как-то робко объяснила она, с мягкой улыбкой, – Тебе просто нужно проставить свою подпись.
Джилл решила перестать дуться на Кэла и первой пойти на перемирие.
Лайтман окинул взглядом Фостер, задержавшись на ее лице, вернее на губах. Женщина старалась выглядеть бодрой и веселой, но у нее это плохо получалось, прикушенная нижняя губа выдавала волнение.
В помещении было тепло, но Джиллиан зябко куталась в кашемировую шаль, на щеках горел лихорадочный румянец, а глаза подозрительно блестели.
– Привет, милая, – Кэл скинул ноги с диванной спинки и поднялся, подходя вплотную к Джиллиан, склонил голову в бок, – С тобой все в порядке?
– Да, – она положила ладонь Кэлу на грудь, придержав его и не дав сократить расстояние между ними, – Немного замерзла, вот и все.
– У меня есть отличное профилактическое средство от простуды. Составишь мне компанию? – он отобрал у Фостер папки и небрежной грудой свалил в кресло, – Ты неважно выглядишь, милая.
– Не откажусь, – Джиллиан со вздохом облегчения скинула туфли и подобрав под себя ноги, устроилась в углу дивана, там где только что сидел Кэл, облюбовав себе нагретое местечко. Поежилась, еще плотнее закутываясь и пряча нос в пушистую шерстяную ткань. – Меня немного знобит.
Предложение Кэла оказалось очень кстати. Пять минут назад ей позвонил Алек, деловито предупредив, что у него запарка на работе, и он задержится на неопределенное время. Перспектива провести вечер около телевизора удручала. Одна лишь мысль о возвращении домой, где она снова окажется в одиночестве нагоняла панику и тоску.
Выпить пару виски в компании друга, немного расслабиться и поболтать, наверно самый лучший вариант в ее положении. Внутри все дрожит, как после землетрясения, а лицо словно пылает огнем, не хватало еще заболеть и свалиться с простудой.
Звякнули стаканы и Джиллиан получила непонятно каким образом оказавшийся в кабинете Кэла бокал с Микки-Маусами на боку, наполненный на треть.
Лайтман, сделав хороший глоток, довольно крякнул и опустился в противоположный угол. Диванчик вдруг показался слишком тесным и маленьким, когда Кэл закидывая ногу на ногу, ненароком зацепил колено Джиллиан. Поднеся стакан к лицу, Джилл вдохнула терпкий ячменный аромат напитка и едва пригубила неразбавленный виски. Но и этого хватило, чтобы на глазах выступили слезы, от острого ощущения жара в горле и желудке. Фостер закашлялась, хватая ртом воздух.
– Слишком крепко, – сморщилась она, – Ты собираешься напоить меня? – на лбу Джиллиан появились еле заметные тревожные морщинки, но она мотнув головой храбро сделала еще глоток, заметив хитрую усмешку Кэла.
– Очаровательно, – игриво вставил он, обратив внимание на то, как упрямо сузились глаза Фостер, и она снова поднесла бокал к губам. Она не осталась в долгу.
Не теряя зрительного контакта с мужчиной, сидящим в опасной близости, она облизала губы, провела кончиком указательного пальца по краю бокала. Затем сделала глоток, еще и вскоре приятное ощущение тепла разлилось по всему телу, и наконец-то согрелись замерзшие ноги.
Откинувшись на спинку дивана, Фостер медленно цедила вторую порцию скотча, чувствуя легкое головокружение и как гулко отдаются в ушах слова Кэла. Она не была пьяной, но разговаривать о себе, о своих проблемах стало легче. Наболевший вопрос как-то сам собой слетел с ее языка:
– Кэл, как ты думаешь, могла бы я попросить биологическую мать Софи, чтобы она прислала мне ее фото и вообще, как то участвовать в ее жизни? Ну, там, подарки на день рождения и Рождество …
Вопросительно изогнув брови и не скрывая тревоги, Джиллиан с надеждой посмотрела в лицо мужчины. Он недовольно выпятил губы и нахмурился.
– Отрицательно. Фостер, не стоит. Ни к чему хорошему это не приведет, – допив виски, он со стуком поставил стакан на кофейный столик и взяв руку Джиллиан, спрятал ее между своих ладоней, мягко сжимая тонкие, дрожащие пальцы продолжил, – Джилл, милая, ты должна смириться, что Софи навсегда для тебя потеряна. Ее больше нет.
– Так, словно она умерла? – глаза женщины наполнились слезами.
– Что-то вроде этого.
– Мне бы хотелось... забыть, – она повела плечами, всхлипнула и стерла со щеки, убежавшие соленые капельки, – Но как? Я все еще помню ее запах. Ее крохотные пальчики, золотистые кудряшки, тяжесть ее теплого тельца, просыпаюсь по ночам от ее плача, бегу в детскую и прихожу в себя на пороге пустой комнаты. Мне нечем заполнить пустоту, – Фостер прижала стакан с виски к груди, – Вот здесь, пусто и холодно. Ты скажешь, что я не носила ребенка и сама не рожала и не могу испытывать особые материнские чувства? Связь, что возникает между … но она была, и по-прежнему есть.
– Верю, – Кэл пододвинулся к Джиллиан, положил ладони ей на плечи, легонько сжимая, – тебе и тяжело и невыносима мысль, что Софи больше нет. Я же был рядом и видел, как ты переживала, как готовилась к ее рождению, вкладывая душу во все эти радостные хлопоты и ожидания, отдаваясь им всем сердцем. Джилл, ты была бы очень хорошей матерью, но что поделать, не сложилось. Ты же сильная и храбрая девочка.
Он бы многое отдал, переступил через свои принципы, лишь бы не видеть в глазах Джиллиан отчаяние и муку. Кашлянул и нежно, проведя костяшками пальцев по влажной щеке женщины, спросил:
– А что Алек?
Фостер не отстранилась, лишь потупила взгляд, неопределенно пожав плечами.
– Ничего. У меня сложилось впечатление, что он даже рад, избавившись от лишней обузы в виде орущего и требующего постоянного внимания ребенка. А еще … – она запнулась и горько усмехнулась, – Он винит меня, что ничего не получилось, а я решила удочерить Софи только … – Джилл сморщилась, подумав, что Кэлу необязательно знать о их с Алеком противоречия, вздохнула, убрала с лица волосы, – Хотя мне казалось, он был так же счастлив как и я, когда мы вместе ее купали, пеленали и смотрели на нее мирно спящую в колыбельке. Неужели он притворялся?
– Мужчины по-иному относятся к детям. И к проблемам, связанным с их воспитанием.– Кэл старался не обсуждать и не осуждать мужа Фостер, да и Джилл не позволила бы ему этого сделать. Но Алек слишком часто бесил его, и приходилось сдерживать себя, наблюдая, как тот обманывает и пренебрегает Джиллиан, а она не желает видеть дурное в поступках и поведении мужа. Приходилось прятать под саркастической ухмылкой или лживой приветливостью желание начистить эту слащавую морду.
– Кто бы говорил, – Джиллиан ткнула Лайтмана кулаком в грудь, – Лучший в мире папа.
– Так я же особенный. Хочешь еще? – Кэл потянулся за бутылкой, прерывая тягостный для Фостер разговор.
– Чуть-чуть, – она протянула бокал и смотрела, как янтарная жидкость тонкой, витой струйкой льется из горлышка, не обратив внимания на Кэла, не сводящего взгляда с ее грустного лица, – Это мне?
Кэл очнулся, и удивленно вздернув брови изучающе глядел на колышущуюся жидкость, готовую перелиться через край в бокале Фостер.
– Кэл, ты издеваешься?
– Сейчас исправлю, – наклоняясь вытянул губы трубочкой.
– Кэл! – Фостер закатила глаза, отталкивая его голову и расплескала немного виски.
– Эээээ, так не пойдет, – он отобрал у нее бокал и протянул свой, в нем едва плескалось на донышке, – Достаточно?
– Вполне.
Кэл шумно всосал приличную порцию виски из бокала Фостер. Проглотил, ошалело вытаращив глаза.
– Прекрати издеваться, – замахнулась на него Фостер, ее влажные губы приоткрылись в улыбке.
– Софи была прелестной малышкой, Джилл, но она была. Никто не заставляет тебя, ее забывать. Да и вряд ли это у тебя получится. Просто постарайся жить дальше.
– Я пытаюсь.
Она положила голову Кэлу на плечо.
– С тобой так хорошо, уютно, тепло, – женщина сладко зевнула. Крепкий напиток сделал свое черное дело и Фостер ослабила самоконтроль, что случалось крайне редко, позволив пограничной полосе между ней и Кэлом сузиться до узкой, почти неприметной тропки.
– Ого, милая, кажется перебор.
– Нет, – она слабо улыбнулась, – Совсем чуть-чуть, я замерзла и устала, – она говорила сонным голосом.
– Приляг, – он выбрался с дивана, опуская потяжелевшую Фостер на свое место и подсовывая ей под голову подушку.
Джиллиан редко пила крепкие напитки, предпочитая скотчу или бурбону красное вино, и видимо не рассчитала силы. Чуть– чуть.
Разбудил ее резкий и злой голос Алека. Спросонья она не сразу поняла, кто кричит и упрекает Кэла в развратном поведении, обзывая его наглецом, а разобравшись, была глубоко оскорблена и обижена. До ее слуха донеслись весьма нелестные слова сказанные мужем теперь уже в их с Лайтманом адрес. Кэл даже не пытался оправдываться, язвительно поддакивая Алеку. Она подождала передышки в их своеобразном споре, и с извиняющей улыбкой вышла из библиотеки, тут же прищурилась от неожиданно яркого света, ослепившего ее после уютного полумрака библиотеки, прикрыв ладонью лицо, спрятала затаившуюся в глазах боль. Женщина решила не бросаться в битву, и не начинать очередной круг выяснения отношений. «Можешь меня не убеждать в обратном: ты спишь с Лайтманом». Слишком часто она слышала эти слова, брезгливо или обиженно брошенные ей в лицо, если поздно возвращалась домой, или когда стараясь не шуметь, выбиралась из постели и в темноте ночи отправляясь выручать Кэла из очередной передряги. Алек был ее мужем, она все еще любила его или так считала. И менять свою, не сказать что счастливую, но устоявшуюся семейную жизнь пока не собиралась.
Спрятавшись под недоумением и легкой улыбкой, она пошла к Алеку, с едва заметным укором посмотрела на Кэла, ее взгляд умолял не ссориться больше. Тот скривил рот и развел руками, опускаясь в кресло.
– Алек, – погладила мужа по спине, – Не стоило тебе сюда приезжать.
Он открыл рот собираясь что-то сказать, но промолчал, подхватив Джиллиан под локоть потащил за собой.
– Скоро три ночи, возвращаюсь домой – никого. Твой телефон не отвечает. Что я должен был думать и делать, – выговаривал он ей по пути домой, – Помчался к вам в офис …
– Алек, – она потерла виски, голова разрывалась от боли, сглотнула горькую слюну, – не кричи на меня. Мы с Кэлом не делали ничего предосудительного.
– Даааа? Но напиться, ты напилась!
Оправдываться было бессмысленно. Он застал ее спящей, а запах виски говорил сам за себя. Не было смысла объяснять про долгий день, говорить о промокших ногах и усталости. Все снова бы закончилось истерикой Алека. «Он тебе дороже, чем я».
В тот вечер, или правильней сказать ночь, или утро, они больше не обменялись с мужем ни единым словом. Алек дулся на нее целую неделю, обращаясь только в случае крайней необходимости, а Джилл на немые вопросы Кэла отвечала с потаенной грустью, что все в порядке.
Оставив машину у невысокой ограды из черного кованого железа, Джиллиан невольно залюбовалась тонкими белыми колоннами на фасаде и высокими стрельчатыми окнами немного осевшего от времени, но все равно выглядевшего величественно двухэтажного особняка. Да, этот элегантный стиль принадлежит другой эпохе.
«Какая прелесть!» – подумала она, восхищенная искусством архитекторов, не замечая поблекшей краски и кое-где облупившейся побелки на балюстраде.
Поднявшись по широким, местами выщербленным мраморным ступеням остановилась, привычными движениями проверяя все ли в порядке с ее внешним видом, и постучала в дверь медным молотком, в виде льва зажавшего в пасти кольцо.
После весьма нелестной характеристики Локера, побывавшего вчера у мисс Дюваль, Джиллиан ожидала увидеть старую, злобную мегеру, готовую кого угодно довести до умопомрачения, но дверь приоткрылась и пожилая женщина остановившаяся на пороге оказалась изящна и легка, невысокого роста с хрупкой фигурой. Мягкие белоснежные с голубизной волосы были зачесаны назад, открывая ее нежное, испещренное мимическими морщинками лицо. Она всплеснула руками.
– О, Боже я не заставила вас ждать? Сегодня такой пасмурный день и я задремала в кресле.
– Нет, нет, – приветливо улыбнулась Фостер, – Все в полном порядке.
– Проходите мисс, – пожилая дама пошире распахнула двери, пропуская Джиллиан впереди себя, – Пожалуйста, налево. Думаю, нам будет удобнее всего побеседовать в «солнечной гостиной». Я уже сварила горячий шоколад и только что вынула из жарочного шкафа лимонный кекс. Надеюсь, вы не откажетесь от моего скромного угощения.
Глянув в лицо мисс Дюваль, Джиллиан хотела вежливо отказаться, но мольба и надежда в выцветших, некогда ярко голубых глазах старушки была столь явной, что она не смогла отказать, и с кратким вздохом согласно кивнула.
Проследовав через парадную залу, под не нескончаемую болтовню хозяйки дома, они вошли в небольшую комнату. По трем стенам располагались высоченные, от пола до потолка окна, пропуская много света. Открывшийся из них вид на зеленеющую лужайку и кусты боярышника, только-только начавшие распускать свои цветы и похожие на кружевные облака, вызывал умиротворение.
Гостиная была обставлена старинной кожаной мебелью. Потертая от времени обивка, потрескавшийся лак на деревянных подлокотниках и резных ножках, ничуть не умалял ее величественного вида. Натертый до блеска паркет и … домотканые коврики.
– Прошу, вас присаживайтесь, – предложила старушка, – Извините, что прохладно, – она сокрушенно развела руки в стороны, – Весна в этом году не торопится, дом большой, а газ слишком дорог, хотите поближе к теплу?
Она указала на включенный электрокамин.
– Мне будет удобно здесь, – Джилл остановилась около кресла.
Снимать верхнюю одежду она не стала, лишь развязала пояс и расстегнула пуговицы, распахнула полы пальто, опускаясь на обиженно скрипнувшее сиденье. Закинула ногу на ногу, вынула из сумочки и положила перед собой на кофейный столик переведенный на вибровызов мобильный, опасаясь случайно пропустить важный звонок.
– Чтобы, не упустить детали нашей беседы, я запишу ее на видеокамеру, – пояснила, Джилл, заметив изумленный взгляд пожилой женщины, следящей за ее действиями. Фостер расчехлила и стала настраивать камеру, установив ее на штатив.
– Я не против, – махнула рукой мисс Дюваль.
Тем временем, она разлила по полупрозрачным чашечкам мейсенского фарфора с золотыми розами на боках, невероятно душистый, дымящийся шоколад и нарезала тонкими ломтиками кекс, украшенный карамельными дольками лимона. Положив порции на серебряные блюдца, едва слышно звякнула ложечкой, пододвигая к Джилл чашку.
– Такой шоколад вы вряд ли могли пробовать, – она одарил Джилл широкой улыбкой, изящными движениями стряхивая полотняной салфеткой крошки теста, прилипшие к кончикам пальцев, – Настоящий, французский, сделанный по рецепту времен Людовика четырнадцатого.
Слушая непрерывную болтовню мисс Дюваль, Джиллиан вспомнила возмущенные слова Локера сказанные в адрес пожилой леди: «Тарахтит без остановки, слова не дает вставить». Что ж, с этим утверждением Джиллиан должна была согласиться. Закончив возиться с приготовлением угощения, пожилая женщина уселась на двухместный диванчик, чинно одернула юбку, натянув ее на колени. Джиллиан уловила исходивший от нее тонкий аромат духов. Весьма дорогих и популярных в весеннем сезоне.
– Большое спасибо, – произнесла Фостер, взяла в руки хрупкую чашечку с шоколадом и сделала небольшой глоток. Мисс Дюваль не обманула – напиток был то, что надо чуточку терпкий, в меру сладкий с едва уловимой горчинкой натурального какао.
Откинувшись на спинку старинного кресла, оказавшегося жестким и неудобным, Джилл откусила кусочек лимонного кекса, запивая его вкуснейшим шоколадом, и сквозь прищуренные ресницы размышляя наблюдала за гостеприимной хозяйкой.
Старинный особняк соединял в себе прежнее величие и хорошо заметное запустение. Чтобы содержать дом хотя бы в том виде в каком он был в настоящее время нужны немалые средства. Плюс еда из дорогого супермаркета, элитные духи … Вероятно подозрения в том, что многое в этом доме куплено на незаконные деньги, вполне оправдано.
Но часовое интервью, проведенное Джиллиан, не дало никаких результатов. Мисс Дюваль говорила долго и пространно, отвечая на каждый вопрос подробно, уточняя мелкие совершенно ненужные детали. Фостер узнала много, но совершенно не имеющее отношение к расследуемому делу. Когда был построен дом, кто в нем жил, историю семьи чуть ли с момента переезда прапрапрапрадедушки мисс Дюваль, высокородного дворянина в Новый Свет, совершенно несправедливо изгнанного из милой его сердцу Франции.
Среди всех этих многочисленных, забавных и трагических рассказов, все же проскальзывали крохотные детали и из современной жизни, касающиеся двух племянников мисс Дюваль. Но как поняла Джиллиан, старушку не особо интересовало, откуда у ее «милых мальчиков» появляются деньги, главное что они «нежные и заботливые и не забывают свою тетушку, радуя ее своими приездами и подарками».
Поблагодарив старушку за приятную беседу, Фостер наклонила голову тяжело вздохнув, она испытывала эмоциональную усталость. Есть такие люди, общение с которыми душевно опустошает и ослабляет защитные функции организма. Беря в руки телефон, чтобы проверить звонки поступившие за время разговора, она заметила как мелко дрожат пальцы. Отправила мобильник в сумочку и испытала облегчение, подумав что еще пара минут и она покинет этот дом. Зачехлила видеокамеру и тоже убрала ее в сумочку. Под руку звякнув попались ключи и Джилл выудила связку наружу, зная что вечно тратит много времени на их поиски, сунула в карман пальто.
Мисс Дюваль всплеснув руками, рассыпалась звонким смехом, в большей степени подходящим юной девице.
– Ох! Деточка! Как я вас понимаю, вечно теряла ключи. Они словно играли со мной в прятки, оказываясь в самых неожиданных местах в доме, а в сумочке пропадали бесследно.
Мягко улыбнувшись, Джиллиан поднялась на ноги, даже ее великое терпение подходило к концу. Проводившая в одиночестве большую часть своей жизни и лишенная возможности общения с себе подобными, мисс Дюваль воспользовалась полученной возможностью. Явная любительница поболтать, наговорилась от души, утомив своими рассказами до головокружения.
– Всего вам доброго и спасибо за угощение. Было восхитительно вкусно, – Джиллиан провела ладонью по сухонькому плечу пожилой леди, ощутив мягкость шали в которую та куталась на протяжении их встречи.
– Если будет желание, заходите еще, – расплылась в приветливой улыбке мисс Дюваль, кокетливо поправляя волосы.
Джиллиан уже сделала первый шаг по направлению к выходу, когда ее взгляд случайно скользнул по мраморной каминной полке, выложенной из темного, красиво подобранного по цвету камня, до этого скрытой от ее обзора выступом в стене. На отполированной до блеска поверхности стояли многочисленные фотографии в антикварных серебряных и деревянных рамочках. Одна из них большая и яркая, оформленная в резную, светлого дерева рамку, привлекла внимание Фостер.
От зоркого взгляда мисс Дюваль не скрылся интерес Джиллиан к фотовыставке и бабуля, проследив за взглядом Фостер, поняла, какой снимок вызвал особенный интерес так полюбившейся ей гостьи. Легко подскочила с диванчика и подпорхнув к камину взяла в руки фотографию, тут же протянув ее Джиллиан.
– Она очаровательна! Вы это тоже заметили? Моя правнучка, Софи. Ей совсем недавно исполнилось пять лет.
В этот момент Джиллиан совершила свою первую ошибку.
Надо было улыбнуться, подтвердить восторг леди и вежливо раскланявшись объяснить, что она торопится на новую встречу и покинуть дом, но Фостер бросила сумочку в кресло, где сидела перед этим и взяла в руки фото, рассматривая изображенную на нем девчушку. Джилл с нежной улыбкой провела кончиками пальцев по лицу девочки, спрятанному за стеклом, повернулась к мисс Дюваль, говоря:
–Она действительно, прелестна.
Рыжеватые кудряшки, круглая мордашка с россыпью золотистых конопушек, доверчивый взгляд, широко распахнутых голубых глаз с пляшущими в них озорными искорками смеха.
– Софи, чудесное имя, – голос Фостер едва неуловимо дрогнул, а она сама смотрела не в силах отвести взгляд от фотографии, возможно «ее Софи» сейчас выглядит очень похоже на эту милую малышку.
Мисс Дюваль не изучала микромимику и не умела читать по лицам, банальный жизненный опыт и женское чутье подсказали ей, что ее гостья взволнована и дело не только в случайно увиденной фотографии.
– Знаете, у меня есть альбом с ее снимками, хотите посмотреть? – вопросительно склонив голову к плечу, она наблюдала на реакцией Джиллиан.
И снова Фостер допустила ошибку.
Надо было поблагодарить и вежливо отказаться, но вместо этого, она прикусив в волнении нижнюю губу кивнула, а мисс Дюваль не упуская времени, подошла к секретеру и открыв глухо скрипнувшую дверку, достала толстый альбом в кожаном переплете с золотыми уголками. В точности такой был у бабушки Джиллиан, и она приходя к ней в гости, усаживалась в продавленное, но от этого особенно уютное кресло и рассматривала старинные черно-белые фото.
Что было дальше, Джиллиан не хотелось вспоминать. Они уселись рядышком на узком скрипучем диванчике, и мисс Дюваль, листая тяжелые картонные страницы, переложенные калькой, шуршащей под ее узловатыми пальцами, оглаживала каждое фото ладонью, поясняя:
– Это Софи две недели, здесь она впервые улыбнулась, это ее крестины. Смотрите, какое воздушное кружевное платьице я ей подарила на этот важный в ее жизни день. А это она хохочет, показывая первые зубки. Она такая кокетка, а как Софи забавно улыбается! Вот ее первый день рождения. Представьте! – старушка дернула Джиллиан за рукав пальто, вознося взгляд к потолку, – Она сама задула свечку. Вот Софи сделала первый шаг. Упала, бедняжка и посадила огромную шишку на лоб. Мы с ее мамой, моей внучатой племянницей так перепугались … а она весело смеялась, лежа на спине и болтая в воздухе ножками. Такая озорница. А это мы ей купили велосипед. Здесь ей уже три годика. Смотрите, вот она в середине, Софи очень музыкальна и прелестно танцует. Ооооо! А это она ревет от обиды. У нее отобрали шоколадное мороженое …
Захлебываясь от восторга, проглатывая слоги и целые слова, закатывая глаза, то и дело всплескивая руками, мисс Дюваль тараторила не прерываясь, даже для того, чтобы вздохнуть. Она то понижала голос до трагического шепота, то вдруг переходила на визгливый фальцет, громко восклицая и почти не слушая комментариев Джиллиан, которые она выдавливала из себя с вымученной улыбкой, согласно кивая и кратко поддакивая в ответ на задаваемые вопросы.
Через некоторое время Фостер захотелось завопить во весь голос: «Заткнись!». Зажать уши ладонями, чтобы больше не слышать бесконечные Софи, Софи, Софи … Софи это, Софи то, Софи чудо, Софи, Софи … Было такое ощущение, что листая фотоальбом она наблюдает за своей непрожитой жизнью. А когда мисс Дюваль с жарким придыханием сообщила: «А вот мы отмечаем пятилетний юбилей нашей принцессы», тыкая пальцем в зелененькие цифры в углу фотографии … называя месяц и число, у Джилл пребольно кольнуло в сердце. Даты совпали, именно в этот день и месяц родилась «ее Софи».
Джиллиан поняла, что задыхается. Горло перехватило от близких слез, перед глазами завертелись разноцветные круги и она позабыв обо всем на свете, желала одного – исчезнуть. Убежать он назойливо бубнящей мисс Дюваль, от ее звенящего голоска, куда угодно, как можно дальше, от боли сжавшей сердце, забывшее как правильно биться и ставшее огненно жарким.
– Извините, – сдавлено пробормотала Джиллиан. Вскочила на ноги, покачнулась, на секунду прикрыв глаза ладонью. Втянула сквозь зубы воздух и не испытав облегчения, криво усмехнулась. Взмахнула рукой и желая как можно скорее оказаться на свежем воздухе, бросилась вон. Ей еще хватило сил и выдержки, притормозить на секунду и бросить через плечо, – Я уже опаздываю, всего вам хорошего.
Она не имела права разрыдаться на глазах исходящей любопытством мисс Дюваль, встревоженной внезапной переменой настроения гостьи. Быстрым шагом пресекла большой зал, прихожую и выскочила на крытую галерею опоясывающую дом. Сделала несколько глубоких вздохов, прохладный ветер остудил ее пылающее лицо и высушил следы слез, которые нервно смахнула Джиллиан кончиками пальцев.
Запрокинув голову и глядя в белый потолок невидящим взглядом, Джиллиан не хотела и не могла сдерживать слезы, у нее не получалось успокоиться. Припухшие веки едва ощутимо пощипывало, женщина то и дело смаргивала и прозрачные капельки, скатывались из уголков глаз, оставляя мокрые полоски на висках, затекали за уши, исчезали в спутанных волосах и впитывались в наволочку, оставляя темные пятнышки на скомканной ткани.
Судорожно вздыхая и хлюпая носом, Фостер не знала, как сможет рассказать эту историю Кэлу, а главное поймет ли он ее переживания, сможет ли оправдать глупое и недостойное поведение. И в любом случае получить очередную порцию жалости.
Она не винила судьбу, понимая, что имеет значительно больше чем миллионы других женщин, попавших в схожую ситуацию. Неудачный брак, не сложившееся материнство, одинокие ночи. Но у нее был и есть хороший и очень близкий друг. Подумав о Кэле, Джиллиан неожиданно напряглась, а права ли она считая его другом, может все же ей давно пора признаться хотя бы самой себе, что ее с Кэлом связывают не только доброе и теплое чувство дружбы.
