Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 58 страниц)
Тот с кем встречался Кэндал, накачал его спиртным, нанес сильнейший удар между лопаток и бесчувственному накинул петлю на шею. В крови Кэндалла оказалось почти четыре промилле алкоголя. Можно сказать, что он был мертвецки пьян и в таком состоянии не только сунуть голову в петлю, предварительно вытащив ремень из пояса брюк, но и просто передвигаться он бы не смог. Да какое там передвигаться, не осилил бы элементарного – поднять руку или моргнуть.
Когда на него набросили удавку, он еще дышал, но по любому без медицинской помощи окочурился в ближайший час от передоза алкоголя. Его одежда вся пропиталась шотландским виски, а по словам людей близких к Кэндалу, он не выносил на дух этот любимый многими напиток. То, кто помог Кэндаллу отойти в мир иной насильно влил ему в глотку литровую бутылку скотча.
Сфабрикованное признание Кэндала, попавшее в руки Кэла неправедным путем, подтвердилось. За большим настенным зеркалом эксперты ФБР обнаружили уютно обставленную спальню и множество отпечатков детских пальчиков и остатков биологических выделений. А следы спермы, найденные криминалистами убойного отдела полиции, принадлежали пяти разным мужчинам, анализ ДНК подтвердил – одним из любителей посмотреть живое детское порно был Кэндалл.
Ровно через десять дней, после озвучивания официальной версии убийства Рэймонда, их фирма получила от ФБР весьма выгодное предложение о сотрудничестве.
Почти три недели промелькнули, словно на одном вздохе. Встречи, интервью, и допросы с пристрастием в «кубе». Окружение Кэндала оказалось весьма и весьма многолюдное. Служащие, приятели, просто знакомые… Всех их пришлось опросить, просмотреть невероятное количество видео, фотографий, сделать анализы документов и аудиозаписей.
И в какой-то момент они с Фостер расслабились, потеряли осторожность, решив, что вернулись прежние спокойные времена. С бесконечными спорами, вечерними посиделками за бутылочкой вина, с одной лишь разницей, что им с Фостер теперь не приходилось разъезжаться в разные стороны по домам. Редкими, но такими уютными и беззаботными домашними кинопросмотрами втроем. Они уже начали ощущать себя настоящей семьей…
А он ждал, наблюдал, ошивался поблизости, и выбрал удобный момент. Как и предполагал Кэл не помогла наружка, приставленная к их офису. Как забавно, но Фостер исчезла именно сегодня, когда в офисе находился Дин Таннер. И никто бы не смог переубедить Кэла, что он пособничал похищению Джиллиан.
– Таннер! – рявкнул Кэл, выскакивая в коридор и почти бегом бросился к рецепшн, где уже толпились встревоженные новостью сотрудники.
– Он только что уехал, – испуганно ответила Анна, – Ему кто-то позвонил.
====== Часть 26 ======
Дождь, начавшийся около шести часов вечера, превратился в самый настоящий ливень, приправленный штормовым ветром. Упругие струи нескончаемым потоком хлестали по ветровому стеклу, и стеклоочистители натужно шаркая, едва справлялись с работой. Извергающийся с небес поток воды в свете фар редких встречных машин казался хрустальной стеной разделившей мир на до и после.
«Все же чтобы там некоторое личности о нем не думали, он везучий человек и даже с погодой ему подфартило. Не зря же говорят, что дождь смывает все следы.» С лица Дина не сходила гаденькая самодовольная ухмылка. Умение решать замысловатые задачи всегда было его сильной стороной. Чем сложнее задание, тем увлекательней. Требовался незаурядный ум и адское терпение, чтобы сложить мельчайшие детальки мозаики и при этом выглядеть невидимым, находясь все время под тотальным контролем противника, чей внимательный и подозрительный взгляд проникает под кожу и отслеживает каждый чих. Обыграть и обмануть лучшего в мире лжеца это же так круто. Дина распирала гордость, давно он не получал такого удовольствия от проведенной операции. «Пусть «доктор всезнайка» помучается, побегает, поищет. За воровство всегда надо расплачиваться, а он посягнул на чужое. Ли его и только его!» – Дин скрипнул зубами от накатившей злобы и слегка прибавил скорость.
Внимание копов привлекает не только тачка, мчащаяся с недозволенной скоростью, но и подозрительно медленно плетущаяся в автомобильном потоке. Очередная непруха – пару сотен миль он вынужден проехать по скоростному шоссе, где чуть ли не на каждом придорожном столбе натыканы видеокамеры. Перемещаясь по городу, ради предосторожности Дин выбирал окольные пути, всячески избегая улиц и перекрестков, уходя от всевидящего ока правоохранительных органов. Темно-зеленая «мазда» всего неделю назад куплена в салоне по документам некого Джона Смита, но лучше лишний раз перестраховаться, уж он отлично знает, как федеральные ищейки могут брать след, даже там где ничем и не пахло.
В салоне звучала переливчатая фортепианная музыка, убавив громкость до минимума, Дин подпевал, скорее мычал в такт, и ритмично барабаня пальцами по рулевому колесу, вел машину ровно и осторожно, внимательно вглядываясь в блестящую, как расплавленное серебро, залитую водой дорогу. Рисковать собой и «ценным грузом» было бы глупейшим поступком с его стороны, бессмысленным и крайне опасным. Особенно сейчас, когда он так близок к вожделенной цели. Его совсем не прельщало быть остановленным дорожной полицией из-за случайной ошибки вождения, такой, как превышение скорости.
Огни города давно скрылись за стеной дождя.
Непогода слегка перекроила его планы, и он провел в пути намного больше времени, чем рассчитывал. Свернув с автобана Дин миновал покосившийся щит, с полустертой поблекшей от времени и дождей надписью, предупреждавшей случайных гостей о том, что они пересекли границу и посягнули проникнуть в частные владения .
Под шинами машины сердито зашуршал гравий. Дорожные службы лет сто не заглядывали в это глухое место. Подпрыгивая на рытвинах и промоинах, Дин крадучись пробирался по раскисшей от воды, давно не езженой, частной дороге. В темноте он не сразу сориентировался и пропустил нужный поворот, пришлось сдавать назад и едва ползти, чтобы не скатиться с проезжей части на обочину и не засесть в грязи или того хуже повиснуть над обрывом. Даже сквозь не прекращающийся барабанный грохот капель по крыше, слух улавливал, как внизу беснуется океан.
Было слишком скользко, Дин попытался развернуться, и машина пошла юзом, сшибая задним бампером один за другим, словно костяшки домино столбики ограждения. Вцепившись в руль, он с трудом выровнялся и, проехав несколько десятков ярдов, плавно притормозил, отдуваясь. Бледно желтый свет фар расплылся дрожащим пятном на закрытых воротах. Через кованную железную решетку виднелась подъездная аллея, заросшая травой с небольшими озерцами луж, ведущая вглубь поместья теряясь в темноте.
Пришлось выскакивать под дождь. Электронный замок давно вышел из строя, ключом послужила, приготовленная загодя, монтировка. Ворота поддались не сразу, проржавевшие петли сопротивлялись, скрипели и визжали. Упираясь ладонями в сворки, Дин снова мысленно поблагодарил отвратительную погоду, хоть до ближайшего жилого дома было около полутора миль, но чем черт не шутит, на побережье в сухую и теплую погоду, звуки далеко разносятся по округе, особенно в ночной темноте.
Отряхнув грязь и ржавчину с рук, передергиваясь как промокший насквозь пес, Дин спешно забрался в машину и, оставив включенным ближний свет, плавно тронулся с места, покатив вглубь поместья. Разбрызгивая широким веером грязь и гравий, он попытался пройти крутой поворот, объезжая овальную чашу высохшего фонтана, неудачно попал в глубокую рытвину, с трудом выбрался из нее, поддон картера взвизгнул, протестуя, когда протащился по выступающему из земли камню. Вознеся руки к небу, Дин разразился отборными ругательствами, новенькая тачка не заслуживала такого отношения к себе, да и остаться без транспортного средства, не входило в его планы.
Сдав назад , Дин вывернул руль вправо и выключил двигатель, машина по инерции дернулась вперед и, ткнувшись правым передним колесом в нижнюю ступень, качнулась и замерла перед в ходом в некое архитектурное сооружение, загородившее собой небо, затянутое рваными низкими тучами.
Приглушив свет фар, Дин на мгновение ослеп и провалился в почти абсолютную темноту. Не убирая рук с рулевого колеса, так, на всякий случай, Дин пригнув голову, и через боковое окно, внимательно осмотрел фасад особняка. В прореху между туч выглядывала луна, освещая кроны высоких деревьев. Внезапный порыв ветра разметал тучи, и голубоватый свет скользнул по черепичной крыше заброшенного дома. Сквозь опущенные плотные жалюзи наружу не просачивалось ни единого огонька. Насколько можно было различить в тусклом свете фар сквозь проливной дождь, здание казалось легким и воздушным, этакий неординарный для данной местности, замечательный архитектурный образчик, отдаленно напоминающий средиземноморские виллы постройки начала прошлого века.
Выбравшись наружу и получив еще одну приличную порцию дождя, и без того вымокший насквозь Дин гадливо поежился, проскальзывая на мокром гравии, обежал машину и распахнул багажник, заглядывая внутрь. Замотанная в плюшевый плед, Джиллиан лежала всё в том же положении – скрючившись и неловко откинув голову назад. Широко распахнутые глаза блестели в темноте.
– Привет милая, – промурлыкал Дин и провел кончиком пальца по щеке Джиллиан, она никак не прореагировала, все так же бессмысленно таращась на него, – Скоро будем дома, Ли.
Взвалил на плечо полностью обездвиженную женщину и, тяжело прошлепав по лужам, поднялся по широким мраморным ступеням. Входная дверь заблаговременно была отперта, Дин толкнул её боком и вошел внутрь.
Это был дом призрак. Затхлый влажный воздух моментально проник в легкие, вызывая одышку. Те предметы некогда роскошной и вычурной обстановки, что остались, были затянуты белыми льняными чехлами, посеревшими от толстого слоя пыли. Вывод напрашивался сам собой – хозяева покинули жилище несколько лет назад . Шагая по пустым анфиладам комнат и просторных холлов и залов, оставляя за собой облачка пыли и в страхе разбегавшихся пауков, Дин пересек дом и поднялся по задней лестнице на второй этаж, остановившись в небольшой на первый взгляд уютной комнате разительно отличавшейся от общей обстановки в доме чистотой и залитой теплым светом ночника. В прошлом это была одна из гостевых спален. Из мебели в ней осталась двуспальная кровать с медными ажурными спинками, нелепо стоящая в самом центре, заправленная дорогим шелковым бельем. На одной из стен, покосившись набок, висела картина – премиленький сельский пейзаж с пастушками и овечками.
Особо не церемонясь Дин, опустил Джиллиан на пол у входа и, выпрямившись, потер поясницу. Неоднократно убеждаясь, что хрупкие на вид женщины, в бессознательно состоянии тяжелеют раза в два. Перешагнул через ноги Фостер и подошел к окну. Опасливо раздвинув плотно сомкнутые полоски жалюзи, выглянул на улицу. Широкое во всю стену «французское окно», выходило на крытую террасу, нависающую над штормящим океаном.
– Здесь очень уютнененько, – обратился Дин к Джиллиан.
Лишившись поддержки, она обмякла, отвалилась от стены и упала боком на пол.
Вопреки тому, что все естественные двигательные механизмы, казалось, попали под контроль кого-то постороннего, а мозговые извилины застыли, словно увязнув в крутом киселе, она полностью осознавала все случившееся.
Ей удалось сосредоточить внимание на лице Дина. Мерзавец злорадно ухмылялся.
– Прискорбно наблюдать, что доктор психологии может так опуститься. Наркота, – отчетливо произнес он, наклонился и ущипнул ее за щеку, довольно сильно, чтоб она почувствовала даже сквозь наркотическое опьянение, и мягко убрал прядь волос за ухо.
«Неужели ты посмеешь бросить меня здесь, подонок?» – мысли стучали в голове подобно паровому молоту, но с ее губ сорвались лишь какие-то жалкие звуки, напоминающие едва слышный заикающийся стон.
– Я навсегда запомню тебя в таком виде, – улыбка его расплылась еще шире, Таннер отпрянул и исчез из области ее видения.
Она не смогла достаточно быстро повернуть голову, чтобы увидеть, как он уходит. Она вообще не могла пошевелиться, полностью не ощущая собственного тела.
«Нет!»
Свет погас, с шелестом открылись жалюзи, проскрежетал ключ в замке, каблуки ботинок прозвенели по ламинированному полу…
«О, Господи…» Джиллиан тупо уставилась на небо за окном, не в состоянии отвернуться от слепящих молний.
Она ощутила сопли, текущие по верхней губе, потом почувствовала, как что-то теплое промочило подол платья в том месте, где ее бедро прикасалось к полу. За всю жизнь Джиллиан не ощущала себя настолько беспомощной и униженной.
Сквозь шум дождя, она расслышала, как заработал автомобильный двигатель и его звук скоро растаял в зловещем ворчании волн, разбивающихся о скалы и журчании воды, стекающей по оконному стеклу.
На улице медленно светало, поднявшийся ветер разогнал тучи, и серое небо над океаном окрасилось в бледно-розовый цвет. Джиллиан то погружалась в мучительное забытье, то выплыв из оплетающих липких ирреальных видений, начинала выстукивать зубами дробь, страдая от холода и непроходящей дурноты.
Время двигалось так медленно, что ей казалось, будто она находится в этой полупустой спальне уже несколько дней.
Солнце сияло во всю, когда дюйм за дюймом она проползла вдоль стены. Затем сдирая кожу с колен, опираясь на непослушные, подгибающиеся руки, несколько раз ткнувшись подбородком в пол, прикусив язык до крови, добралась до кровати и одной рукой дотянулась до её края. Потребовалось четыре попытки, чтобы окончательно ухватиться «чужими» пальцами за скользкое шелковое покрывало, и еще три, прежде чем она смогла вспомнить, что нужно сделать, чтобы согнуть руку в локте и подтянуться. Наконец она уже сидела, все еще на полу, но уже определенно в более приемлемой позе, опираясь спиной о матрац. Запрокинув голову назад, Джиллиан, хрипло дыша, уставилась в куполообразный потолок, покрытый осыпавшейся от времени розовой штукатуркой, расписанной золотом. Кажется розами? Она попыталась вспомнить, как выглядят розы, но сознание все еще мутилось, вызывая странные и жуткие образы.
Сердце трепыхалось где-то в затылке, соленая от крови слюна переполняла рот, сплюнуть не получалось, губы не складывались так как нужно, приходилось то и дело давиться сглатывая, борясь с усиливающейся тошнотой.
Огромные физические усилия, которые пришлось затратить для путешествия от стены до кровати, удержали ее от впадения в паническое состояние.
Попытка забраться на постель оказалась неудачной, накатила сильнейшая дурнота, бросило в жар. Джиллиан не помнила где и когда она ударилась виском, но рассеченная кожа кровоточила, перед глазами двоилось, под веками вздымались горячие красные волны, откатывающие и набегающие снова. Единственным разборчивым словом в этой качке было: «Нет!» И поэтому Джиллиан цеплялась за него и повторяла снова и снова, чтобы удержаться, чтобы ее не снесло, чтобы волны не выбили землю у нее из-под ног.
Она не могла нормально дышать. Дыхание не только причиняло боль, но она не могла вспомнить, что нужно делать, чтобы вздохнуть.
– Нет! Я не сдамся! Не дождешься… Кэл! Что с Кэлом? Он же всегда выпутывался и из более неприятных ситуаций. Даже когда меня не оказывалось рядом.
Джиллиан моргнула, паника потихоньку отступала, и на её место внезапно хлынуло облегчение. «Кэл, он же такой хитрожопый жук, он выберется и придет за ней». Несвойственные ей грубые слова помогали сохранять крохотные остатки трезвомыслия. Она попыталась улыбнуться и кивнуть одновременно, но не смогла сделать ни того ни другого, а потому собрала все силы, чтобы подняться. Надо двигаться иначе она сойдет с ума от размышлений и страха.
Никогда Джиллиан не думала, что такое элементарное действие займет столько времени и отнимет столько сил.
Выпрямившись, она привалилась к металлической спинке кровати, стискивая поперечную перекладину в не желающих подчиняться приказам пальцах. Липкая испарина покрывала все тело, капельки пота висели на ресницах, ручейками стекали по скулам. Со свистом втягивая воздух, Джиллиан позволила себе передохнуть. Немного отдышавшись и стерев плечом соленые капельки пота со лба, она еле волоча ноги, опираясь на прутья спинки, двигалась медленно и неуверенно вдоль кровати, но все же это было передвижение вперед, она преисполнилась гордости, словно это простейшее действие было чем-то экстраординарным. Но она могла ходить! Ноги разъезжались и подгибались в коленях, но все же слушались её приказов.
Наркотик, должно быть, постепенно терял силу. Все было бы хорошо, за исключением того, что ее губы отказывались произнести хоть слово. Когда-то по глупости и из желания выглядеть моложе, Джиллиан поддалась на уговоры своего косметолога и сделала укол ботокса. Пришлось брать отгул на работе – её лицо превратилось в застывшую маску, а губы онемели и распухли. Вот и сейчас ощущения оказались очень схожими. Джиллиан просто не чувствовала губ, а рот полностью не закрывался. Отекший язык мешался, постоянно цепляясь за зубы, и не ворочался. Она не могла выдавить из себя ничего кроме гортанных отрывистых звуков и струйки слюны, сбежавшей по подбородку в ямку под ключицей.
«Это Дин меня сюда привез. Но почему? Зачем? Кэл? Ты жив? Ты жив?» – внезапная паника оказалась столь сильной, что свалила Джиллиан с ног.
Руки мелко дрожали, когда он опустил обмякшее тело Джиллиан на пол. Гнев свернулся внутри усталой змеёй, впрыснувшей яд в мозг.
Опустив стекло, Майкл жадно глотал воздух, точно пытался очистить каждую клеточку, наполнив её живительным кислородом.
Он больше не мог вести машину, съехав на обочину, судорожно вцепился в руль, пытаясь вернуть сознание. Он Дин Таннер и ему надо немедленно подключать к работе, он должен… Запрокинув голову назад, он вскинул руки упираясь кулаками в крышу, в последнем усилии напрягая все мышцы. Его ждут. Он должен. Он пропустил сотню или более вызовов на телефоне.
Он должен взять себя в руки. Это уебок Лайтман и так его подозревает…
Все идет к концу, сейчас он на грани – еще немного и потеряет себя навсегда. Свившее себе гнездо в его голове и пока дремлящее чудовище зашевелилось, и пройдет совсем немного времени, когда оно полностью завладеет его разумом. Он должен успеть. Спастись. Он долго боролся, но все труднее сохранять самого себя, и пока не стало совсем поздно Ли должна спасти его.
Он так и не сумел объяснить ей, и она не дала ему шанс.
Ярость клокотала внутри, затмевая разум, корежила его, насиловала, взрывала. Ли могла бы остановить, навести порядок в хаосе его разума, его души. Если бы она осталась с ним. Если бы она поняла, как он нуждался в ней. Но она сбежала, бросила его, оставила на растерзание чудовища только-только вылупившегося и заявившего свои права.
Он в капкане и скоро умрет, очень скоро, взяв с собой Ли. В смерти она станет залечивать его раны, собирать по кусочкам его разбитое сердце. Она успокоит его в вечности, как он хотел при жизни и всегда будет рядом.
Он не помнил, как снова оказался в доме. Кажется, добрел пешком. Его ботинки и брюки до колен испачканы в уже высохшей грязи.
Захлопнув и заперев входную дверь, он повернулся к мутному от многолетнего слоя пыли зеркалу. Смертельную бледность испачканного лица перечеркивали полоски солнца, пробивающиеся из-за неплотно закрытых жалюзи. Его глаза покраснели от бессонницы и опухли.
Если бы Ли послушалась, если бы полюбила, она бы его спасла! Он собирался все рассказать ей той ночью, но она убежала, испортив приготовленное ей платье. Сучка!
Отчаяние захватило его с такой силой, что ярость стихла. Почему она не поняла, насколько нужна ему? Почему выбрала не его? Почему не услышала молчаливый крик о помощи? Но поздно, слишком поздно. Она убежала. Оставив его в одиночестве. Теперь только смерть спасет его. А Ли поможет ему.
Его голова поникла. Хватит ли мужества? Сможет ли он положить конец несчастьям? Он не хотел убивать тех женщин. Не хотел, но они, как и Ли обманули его. Ли, она не тронута страшной трагедией его жизни. Чистая, нежная, заботлива Ли… В жизни ли в смерти ли – она его спасение.
В последний раз он бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Он так долго верил, что ублюдок уже мертв, ему говорили – он умер. Но они ошибались. Он все еще жив, Дэзи раскрыла ему глаза. Она показала ему – ублюдок живет в нем самом. Та же кровь в венах, те же извращения разжижали его мозг, он делал все то же самое, что и ублюдок, только еще хуже. Ублюдок вел его, он был им. Он сам и его старший брат Рэй все они ублюдки, рожденные ублюдком. Но теперь он больше не боится и сделает то, что должен сделать, он ненавидел себя, презирал себя, но единственный путь избавить землю от новых ублюдков – это смерть. Прости, Ли, но ты мне нужна, ты мне поможешь, а я должен найти в себе мужество, чтобы сделать это…
Ближе к полудню Джиллиан вроде бы обрела прежний контроль над мышцами; руки и ноги двигались тогда и так, как она хотела, хотя более точные движения требовали еще значительных усилий, но она смогла стянуть волосы резинкой в хвост, подобрав её с пола.
Однако при желании произнести несколько слов подряд и попытка связать их в осмысленную фразу возникло ощущение, что язык завязывается узлами. Пытаясь обдумать ситуацию за пределами сиюминутного существования или выстроить какие-то планы на будущее, Джиллиан по-прежнему ощущала, что голова словно забита шуршащей соломой, к тому же активизировать сложившуюся ситуацию, не доставляло удовольствия.
Двигаясь осторожно, её еще заметно водило из стороны в сторону, а пол под ногами выделывал замысловатые коленца, она
прощупывая каждый шаг, направилась в сторону ванной, может быть удастся соскрести вонючий пот, пропитавший, казалось, всё тело, и хоть по этому поводу не чувствовать себя несчастной.
«Никто не собирается любоваться на твои сиськи, Фостер, – нарочито грубо сказала она себе, подбадривая, обнаружив что на двери нет запора, и проводя рукой по краю ванной,добавила, – Сейчас до тебя никому нет никакого дела».
Выбраться из узкого, скроенного по фигуре платья оказалось почти неразрешимой проблемой. Наверно с сотой попытки она исхитрилась изогнуться в нужном направлении и дотянуться до «язычка» молнии на спине. Дрожа и обливаясь потом, она отлепила платье от влажной кожи, и тянула его вниз до тех пор, пока оно само не упало к ногам. Как только прохладный воздух коснулся тела, озноб превратился в жуткую трясучку, придерживаясь за край ванной, чтобы не отправиться следом за платьем, Джиллиан кое-как переступила через сложившийся горкой некогда дорогой шелк, превратившийся в вонючую тряпку, внезапно вспомнив, как сгибаются ноги в коленях. С бельем она справилась не так уж плохо, но кожа на спине непроизвольно съежилась, когда она, уронив на пол лифчик, начала стаскивать трусики; возникло неприятное ощущение, и она казалась себе более обнаженной и беззащитной, чем когда-либо в жизни. И она поспешила укрыться под той защитой, которую представляла собой вода. Покрутив краны, Джиллиан с сожалением вздохнула, едва сдержав слезы обиды, ей не удалось добиться желаемого результата, вода оказалась еле теплой, почти холодной и текла жалкой безжизненной струйкой.
Слишком резко выпрямившись, собираясь перекинуть ногу через бортик ванной, она ощутила тошнотворное головокружение и через секунду упала на колени, обнимая унитаз. Она не помнила, сколько времени провалялась на холодном кафеле. Тошнота то отступала, то вновь накрывала с головой, выворачивая её наизнанку. Измученная, выпотрошенная, она, кажется, задремала, прижавшись щекой к ободку унитаза. Вернуло Джиллиан в реальность звонкое и бурное журчание воды. Вяло текущая струйка превратилась в настоящий водопад. Обрушиваясь в поддон, вода разлеталась брызгами, оседая прозрачными каплями на окружающих предметах и на обнаженной Джиллиан.
Ей удалось подняться на ноги и сделать самые мучительные и самые желанные три шага, и переваливаясь через бортик ванной, она посчитала себя героиней. Подставив лицо под воду, мучимая жаждой, Джиллиан жадно её глотала, но не найдя в себе сил для сохранения равновесия, едва не упала и предусмотрительно опустилась на дно ванной. Сидя на корточках подставляя то спину, то плечи, то голову отдалась на волю обжигающе ледяных струй. Расслабляюще приятных! Затем, устав она обхватила колени руками, и легла на бок, свернувшись калачиком,блаженно прикрывая глаза. Ей было невдомек, что одурманившее её лекарство ослабило восприимчивость к холоду. Чувствуя как с каждой минутой и каждой каплей омывшей воспаленную кожу, возрождается её поверженное и измученное тело, и почти убедила себя, что находится в полной безопасности, у себя дома, и на миг все показалось не таким уж безнадежным.
Наркотик ещё бродил в её крови, снова уведя в страну грез, и она пропустила момент появления «желанного» гостя.
Громкий хлопок в ладоши и развязный хохот, вывел Джиллиан из оцепенения. Подняв голову, сквозь завесу воды она увидела, наклонившегося над ней Дина.
– Прекрасная мысль, Джиллиан, но тебе следовало подождать меня и мы бы искупались вместе. Ты еще плохо держишься на ногах. Не приведи господь, поскользнешься. Ты мне нужна живой и невредимой.
Особо не церемонясь, Дин выволок Джиллиан из ванной и потянул за собой. Она попыталась вырвать руку из железной хватки, но тот в ответ вывернул ее, едва не вывихнув в локтевом суставе. Боль стремительно нарастала, разжигая красное пламя под веками, разрывая в клочья спасительный водяной туман. Отчаяние внезапно обратилось в ярость. Она лягнула Дина, удачно попав пяткой по колену, он, взвыв, выпустил её руку, и Джиллиан со всего маху приложилась головой о дверной косяк. Поскользнулась на залитом водой полу и загремела под ноги Дина.
– А ты ожидала чего другого? – он потыкал её в бок носком ботинка, – Будешь послушной девочкой, и я буду добр к тебе.
Джиллиан вздрогнула, но никак не прореагировала на его слова, голова еще звенела от насильственного соприкосновения с керамическими плитками, она лежала на полу несколько секунд, показавшиеся ей столетиями, но мыслила она совершенно ясно.
– Что ты сделал с Кэлом? – повернув лицо в сторону Дина, требовательно спросила Джиллиан. Удивительно, но и губы и язык полностью ей подчинялись, и даже голос звучал достаточно звонко.
– С этой сволочью все в полном порядке. Подумаешь, покайфовал полчасика. Вставай. Не хватало, чтобы ты простудилась. Ну!
Он наклонился и, подгоняя, шлепнул её по ягодице, оставив на коже следы пальцев. Джиллиан рефлекторно сгруппировалась, подтягивая согнутые колени к груди.
– Сопротивляешься стерва!
Одним грубым рывком поднял Джиллиан на ноги. Он удара в голове шумело и неожиданно громко заворчало в желудке. Она хотела есть, просто жутко хотела есть.
– Там, – Дин жестом указал на спальню, – Принес тебе переодеться. И кое-какой хавчик, не хочу чтобы ты обессилела или не приведи господь окочурилась от голода. Давай двигай. Или тебе ускорение придать?
Джиллиан отрицательно покачало головой.
Вытолкав её из ванной, Дин вышел следом. Оказавшись в ярко освещенной, наполненной солнечным теплом комнате, Джиллиан осознала, что она голая и, обхватив себя руками за плечи, повернулась спиной к Дину.
– Вах, какая скромница, – издевательски проговорил он, проводя ей ладонью вдоль позвоночника, сунул пальцы между ног, похотливо хохотнул, заметив, как Джиллиан болезненно дернулась, и звонко шлепнул по попе, теперь на её обеих половиках аллели отпечатки ладоней. Рука у Дина оказалась «тяжелой», нежную кожу щипало от ударов.
– Одевайся, – рявкнул Дин, подгоняя замешкавшуюся Джиллиан.
Плотно сжав зубы, чтобы удержать рвущийся наружу гнев и накатывающий волнами туманящий разум, липкий страх, она заставила себя успокоиться и не делать лишних движений, зная на опыте, ни что так не раздражает и не злит психопата, как сопротивление. Так же она старалась не выглядеть испуганной, такие, как Дин питаются человеческим страхом, делаясь агрессивнее, ощущая ужас жертвы.
Она никогда не предполагала, что обаятельный и всегда готовый прийти на помощь Дин Таннер, который столько сделал ей добра, пока она лежала в больнице, который помогал Кэлу, рискуя своей карьерой, окажется тем неведомым убийцей, охотящимся за ней. Разум отказывался верить в происходящее.
– Дин, – Джиллиан медленно повернулась к нему, – Давай попробуем…
– Заткнись, – оборвал он ей, – Займись делом. Натяни на себя эти тряпки, пока… – он дернул верхней губой, показав клыки, и отступил от Джиллиан на пару шагов назад, – Быстро!
На кровати раскинув рукава, лежала повседневная мужская ковбойка в серо-бело-голубую клетку. Рядом сложенная пополам простенькая хлопковая футболка белого цвета. И совсем не вписываясь в одежный гарнитур, больше подходящий мужчине, на небольшом отдалении Джиллиан заметила явно купленные в дорогом бутике спортивные шортики по тону гармонирующими с голубыми клетками на рубашке.
Разум к ней вернулся окончательно, но вот тело, еще частично находилось под властью наркотика. А одеваться, когда всё липнет к мокрой коже и в нормальном состоянии неловко.
Но с каждым надетым предметом одежды возрождалась крошечная доля контроля над собой. Движения оставались механическими и неуклюжими, но Джиллиан уже не сражалась с одеждой, преодолевая саму себя, сосредоточившись только на борьбе с собственным телом. Руки уже вполне сносно подчинялись её воле, пальцы же – еще не совсем. Чувство равновесия оставалось неуверенным, и размашистые движения едва не опрокидывали навзничь, но прислонившись к стене, Джиллиан изловчилась и натянула шорты. С футболкой, однако, справиться оказалось гораздно трудней. Мокрые волосы падали на лицо и она никак не могла найти вырез для головы и долго возилась, дрожа от холода. Отвлекал от непривычно сложного процесса одевания и пристальный, придирчивый взгляд Дина.
С мужской рубашкой, было уже намного легче, руки почти сразу попали в рукава и стало теплее.
– Садись, – приказал Дин, толкая её в грудь. Из-за пояса брюк ленивым движением он вытащил блеснувшие на солнце наручники.
Джиллиан устала и, понимая бессмысленность протеста, не стала спорить и протянула ему руки.
– Идиотка, – отмахнулся Дин, присел на корточки, глянул ей в лицо, встретив смиренный взгляд, криво ухмыльнулся, и сковал ей ноги чуть выше лодыжек, – Передвигаться сможешь, бегать нет.
Холодный металл больно врезался в кожу, хоть Джиллиан и могла похвастаться стройностью ног и изяществом лодыжек, наручники явно предназначались не для них. Вздохнув, осторожно пошевелила заледеневшими пальцами. Она вся покрылась колючими мурашками, когда Дин погладил её по икрам и поочередно прижался губами к коленям. Джиллиан видела его макушку, открытую шею, выглядывающую из ворота рубашки и, прикусив губу до крови, подавила в себе желание ударить. В руках почти не было сил, она ощущала дрожь в пальцах, а киселеобразные мышцы слишком медленно реагировали на приказы мозга.
