Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 58 страниц)
– По французскому,– механически поправила Эмили,– ты думаешь, я сейчас смогу что-то написать?– возмущенно нахмурилась,– Свалишься,– отскочила в строну, посмотрев на отца сверху вниз. Кэл запутался в штанах и оказался на полу. Эмили пожала плечами,– Я же предупреждала.
– Вместо того чтобы помочь, она еще и злорадствует,– проворчал Кэл,– хорошо,– поднялся на ноги и потянул Эмили за рукав, опустившись на постель, похлопал ладонью рядом,– присядь,– и спокойно без привычных кривляний добавил, – поговорим.
…пару раз хлюпнув носом, Эмили выслушала отца, не встревая с вопросами в его повествование. Только от нетерпения ерзала и подергивала плечами. И лишь когда Кэл замолчал, как-то сдавленно и напряженно спросила:
– И что дальше?
– Я отвезу тебя в школу, а сам поеду к Фостер в больницу. Проблемы будем решать по мере их поступления.
Обнял дочь, прижимая к себе. Эмили вытянула вперед руки, смотрела на свои раскрытые ладони.
– Страшно,– запинаясь вымолвила она,– ожог это же очень больно. Как же Джиллиан?.. – вскочила на ноги,-Я еду с тобой.
– Эм, мне нужно поговорить и обсудить некоторые вопросы наедине с Фостер. И в больнице есть медперсонал, они позаботятся о Джиллиан.
– Позвонишь?
– Обязательно, – улыбнулся, – ты не против, если Джиллиан какое-то время поживет у нас?
Эмили уловила в голосе отца тревогу.
– Буду только рада,– протяжно вздохнула, догадываясь, что ее любимый папочка рассказал не всю правду. И была права. Кэл и словом не обмолвился, где он был вчера вечером, почему пришел грязный, и уж тем более о мертвой женщине в свадебном платье, невероятно похожей на Фостер. Это могло быть случайное совпадение, но отчего же у него на душе так погано, и предчувствие того, что пожар и счастливое спасение Джиллиан не конец, а только начало какой-то игры, хитросплетенной больным разумом.
====== Часть 6 ======
Горячий душ, скорее огненный, такой, что едва терпит тело. Он хорошо прочищает мозги, значительно лучше ледяного, и возвращает упругость и силу мускулам.
Вода, постепенно остывая, ласкала разгоряченную кожу, вместе с хлопьями пены унося в сток болезненные ощущения, оставшиеся после очередного приступа. Кольнуло в груди: мимолетный страх, вдруг все же его вычислят, скривил рот, вряд ли, он был осторожен, предельно осторожен. Расслабился и, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, позволял помассировать водяному потоку каждую клеточку безупречной загорелой кожи.
Женщины. Он не винил себя, не мучился думая о содеянном, он считал себя правым. Они все обладают блядской натурой, все шлюхи, просто кто-то не стесняется показывать свои желания, а кто-то прячет их под внешней респектабельностью и фальшивой нравственностью, изображая из себя скромниц и недотрог. Актрисы. Но стоит чуток копнуть поглубже, и не составит особого труда, чтобы понять: все они готовы раздвинуть свои стройные, и не очень, ножки и лечь под первого встречного, была бы подходящая ситуация. Все врут, дают лживые обещания и все мечтают покрасоваться в белоснежном, символизирующем невинность, свадебном платье.
И она не исключение.
Развел руки в стороны, опираясь ладонями о стены душевой кабины, запрокинув голову вверх, подставил лицо под упругие струи и самодовольно ухмыльнулся. Никто и никогда не разгадает его тайну. А он уже так близок к цели.
Еееее! прокричал он, сжимая кулаки, и сделал неприличный жест.
Он же герой, он не мог позволить ЕГО Джиллиан бесславно погибнуть на пожаре. Ей уготована совершенно другая участь. Она должна выполнить свое обещание и предстать вместе с ним перед Богом. От одной мысли, как восхитительно будет выглядеть Ли в невесомых белоснежных кружевах, перехватило дыхание и потемнело в глазах. Он оденет ее лично, застегнет каждый крючок, расправит расшитую жемчугом кисею, насладится запахом ее кожи… и стиснет в объятиях…
–Д-ж-и-л-л-и-а-н,– медленно, с чувством проговорил он.– МОЯ!
Склонил голову, в приятном забытье прикрыл веки и, слыша, как барабанит по спине вода, и едва заметно улыбаясь, отдался воспоминаниям, одновременно анализируя свои поступки, вдруг он все же где-то допустил ошибку.
Вчерашнее утро было обычным, правда, не по-весеннему тусклым. Теплым, не дождливым, а скорее туманным и от этого немного грустным.
Он не слышал требовательного голоса, руководившего его действиями, и не приходилось с ним бороться и спорить, чтобы выглядеть добропорядочным гражданином. Никто его не беспокоил, не толкал на безумные поступки, он ощущал себя просто мужчиной, влюбленным до самоотречения в недоступную женщину. Недоступную? Это понятие весьма относительно в их случае, смотря что считать недоступностью. Если тело, то да, а вот многое другое….Мужчина самодовольно хохотнул.
Вчера он был свободен от своих основных обязанностей. Незапланированный выходной, щедро подаренный боссом, за отлично проделанную работу, он решил провести рядом с ней, наблюдая на расстоянии.
Даже не смотря на хмурое утро и, начавшийся около девяти часов, мелкий противный дождик, Джиллиан выглядела безупречно.
Улыбаясь своим мыслям, громко цокая каблучками элегантных туфелек по цементному полу подземной парковки, она проследовала мимо него, не обратив внимания на машину с наполовину стертой надписью «пицца на дом». Изящным жестом подобрала полы пальто, бросила мимолетный взгляд на его фургончик и нырнула в салон серебристого седана. Такого же стильного и элегантного, как хозяйка. Подмигнули задние поворотники, и автомобиль доктора Фостер выехал с парковки. Торопиться не было смысла; под днищем «Ауди» красотки-психолога был прикреплен маячок, и он всегда знал, где в данный момент находится предмет его обожания.
Не торопясь вырулил с места, оказавшись на шоссе, немного прибавил скорости и пять минут спустя уже следовал за машиной Джиллиан в пределах видимости. Он проводил ее до Джорджтауна, и, обогнав, медленно проехал немного вперед, увидел в зеркале заднего обзора, как она притормозила на площадке около одного из старинных особняков, плавно развернулась, припарковалась и через минуту вышла из машины, придерживая дверку, обвела взглядом открывшийся вид.
Потрепанный временем дом все еще выглядел величаво и благородно. Наверное, в яркий солнечный день были бы лучше видны его изъяны, но скрытый пеленой моросящего дождя в окружении таких же вековых дубов и канадских елей он напоминал замок из сказки.
Дождь был таким мелким и теплым, что Джиллиан не стала раскрывать зонтик. Тряхнув волосами,недовольно хмурясь и прикусив нижнюю губу, она что-то выискивала в глубине сумочки, как оказалось, ключи от машины. Облегченный выдох, серебристый автомобиль кокетливо подмигнул фарами – включилась сигнализация. Доктор Фостер была осторожна, никогда не оставляла своего «железного коня» открытым. И на то были хорошо известные причины.
Двухминутное путешествие от машины до открытой веранды, опоясывающей дом по периметру, женщина прошла быстрым деловым шагом и, трижды стукнув медным молотком в дубовую парадную дверь, через несколько секунд скрылась за ней. Судя по всему, хозяева ее ждали.
Посидев в машине более часа, он понял, что визит Джиллиан затянулся, и решил вернуться домой, внезапно ощутив недомогание.
А дальше начались приключения.
Водитель-идиот из службы доставки не справился с управлением, нажав не на ту кнопку, выгрузил садовую мебель на проезжую часть, не довезя до места назначения.
Наблюдая, вдоволь насмеялся над тем, как двое худосочных молодых людей снуют туда-сюда, пытаясь устранить хаос на дороге. Он и не подозревал, что по другую сторону мебельного завала следит за суетой на дороге подъехавшая на десять минут позже доктор Фостер. А когда, решив немного размяться и сбросить напряжение, выбрался из машины, чтобы помочь взмокшим от пота и стыда бедолагам, не обратил внимания на отъехавший задом серебристый седан. Помогая неумехам, он преследовал собственную цель. Физический труд на свежем воздухе хорошо подавлял его второе «внутренне я», вынуждая его на время замолчать.
Когда путь оказался свободен, уже сидя за рулем, вдруг решил сделать круг по кварталу, прокатиться мимо лесопарковой зоны, возможно, сделать там остановку подышать свежим воздухом.
Какового же было его изумление, когда он увидел машину Джиллиан, криво уткнувшуюся носом в начавший зеленеть газон, на безлюдной в это время улице. Создавалось впечатление, что хозяйка авто сильно торопилась, забыв про аккуратность при торможении. Что было очень не похоже на доктора Фостер, всегда строго соблюдающую правила вождения. Что она делает здесь? Удивление быстро сошло на нет: задний двор особняка, который посетила Джиллиан, граничил с проезжей частью.
Правда, оставалась неразгаданной вторая часть загадки. Почему она вдруг здесь оказалась, если почти два часа назад ее седан стоял у центрального входа в особняк. Уехала и вернулась?
Вцепившись пальцами в руль, он пожевал губами, раздумывая о том, что ему делать дальше. Вдруг машину чувствительно тряхнуло, задние колеса оторвались от земли, на мгновение зависнув в воздухе, и подпрыгнув, вернулись на место. От сотрясения мужчина клацнул зубами, едва не прикусив язык. Чуть сбоку и сзади раздался грохот, словно рванул фугас, и в боковое окно можно было увидеть, как над черепичной крышей взметнулся огненный столб, разнося на куски боковую стену дома, лопнули стекла в широких окнах, осыпаясь на землю, покрывая зеленую траву мелкими осколками.
Старый, высушенный временем деревянный особняк вспыхнул как рождественская свеча: почти без дыма, разбрасывая в стороны разноцветные искры.
Времени на размышления не осталось.
– Проклятье, Джиллиан. Она не имеет права погибнуть.
Как обычно в минуты болезненного страха, его тело напряглось, мысли заработали в ускоренном ритме. Действовать, как их учили на тренировочных сборах? Ерунда. Военный опыт, вот что ему пригодится. В ушах зазвенело, как с того света раздался злой и требовательный голос сержанта:
– Вперед, не тормози, там остались наши. Они могут быть живы!
Не отдавая себе отчета, подгоняемый только что услышанным приказом, выскочил из машины, взлетел по невысокому и скользкому от дождя холму, заросшему травой и невысокими кустами.
Пожар начался в правом крыле дома – там полыхало вовсю и от яркого огня распространялся опасный жар, но до той части, где находилось заднее крыльцо, огонь еще не добрался, веранда была лишь окутана вонючим дымом. Пять ступеней вверх, дом качнулся, последовал второй взрыв, опрокидывая мужчину на пол. Перекатился, натянул на голову кожанку и толкнул дверь плечом, на его счастье она оказалась не заперта. На спину посыпался горящий мусор и осколки стекла, до этого удерживаемые узорчатой решеткой. Набрал в легкие воздуха и, встав на колени, совершил нырок в клубящееся горячее марево.
Повезло и ему, и Джиллиан. Она мужественно боролась за жизнь, не добравшись до спасительного выхода какие-то пару ярдов. Подхватил женщину за талию и поволок за собой на крыльцо, оказавшись на воздухе, взвалил на плечо, поскользнулся, пересчитал ступени и рухнул на мокрую лужайку. Удивился, что не заметил, каким чудом и когда перемахнул через живую изгородь из колючего кустарника.
Прислушался, кроме треска огня и испуганных человеческих воплей никаких посторонних и опасных для него звуков. Как хищный зверь над добычей, навис над неподвижно лежащей Джиллиан. Лицо мужчины перекосила страшная гримаса, не хватало воздуха, в голове орали два спорящих голоса. Пришлось до боли впиться себе в запястье ногтями. Полегчало.
Провел кончиками пальцев по измазанной сажей щеке женщины, по растрепанным, опаленным волосам, коснулся пальцами шеи. Ощутил замедленное, но ровное биение пульса. Зажал ей нос пальцами и сделал «вдох» искусственного дыхания. Если легкие и дыхательные пути не повреждены, должна сделать самостоятельный вздох. Секунда, другая, третья, чевертая…Неужели? Нет! Тело Джиллиан приподнялось над землей, и женщина с хрипом втянула в себя воздух, закашлявшись. Все будет в порядке.
До его обостренного слуха донесся рев приближающихся пожарных машин, всхлипывающие взвывания сирен полицейских. Они скоро будут на месте. Ему здесь больше находиться нельзя.
Он только успел встать на ноги, как ливанул дождь. Что ж, это просто замечательно, он смоет следы, оставленные им. Хотя прибывшие спасатели и копы натопчут не хуже стада бизонов, но лишняя подстраховка в виде дождя не помешает.
Придумать что-то более прекрасное для своей защиты в сложившейся ситуации ему вряд ли удалось. Криминалисты суки дотошные, они в сгоревших останках ухитряются находить неопровержимые улики. А вода, вода смывает все. Тем более такой потоп.
За минуту, а может и меньше, пока он бежал к машине, промок до нитки. Плюхнувшись на сиденье, нажал на газ и, не разбирая дороги, рванул с места, сворачивая на первую аллею, ведущую вглубь национального парка. Его никогда не было на месте пожара. Он отдыхающий, застигнутый стихией во время прогулки по лесу.
Вода стала слишком холодной; выбрался из душа, растерся докрасна жестким полотенцем и, не одеваясь, направился на кухню. Для полного ощущения комфорта необходима кружка горячего кофе. Глядя, как льется темно-коричневая струйка, с сожалением вздохнул. Сегодня ему не удастся выпить утренний кофе вместе с Джиллиан. Хлебнул из чашки, чертыхнулся, обжигая язык. Интересно, как она? Хорошо ли о ней заботятся в университетской больнице? Жаль, что ему не нельзя ее там навестить. Не сегодня.
Сон прервался внезапно, и Джиллиан, распахнув глаза, уставилась невидящим взглядом в потолок, не понимая, что с ней и где она находится, ее била крупная дрожь, хотелось спрятаться и избавиться от неприятного ощущения, ей чудилось, что за ней наблюдают злые и внимательные глаза. Видимо, слишком резким был переход из мира фантазий в реальность. Замутненное сознание все еще было где-то между явью и фантасмагорией, порожденной лекарствами.
Во сне она плакала.
Попытка протереть слипшиеся от слез глаза и мокрые щеки окончилась неудачей, отозвавшись жгучей болью в ладонях. Поднеся к лицу руки, Джиллиан внимательно изучала аккуратно наложенные повязки – память медленно и неохотно возвращалась к ней, продираясь сквозь завесу мутного тумана. Проклятье. Тело женщины свело судорогой. Значит, жуткий кошмар о пожаре ей не приснился. Сгоревший особняк – это правда.
– Господи,– прошептала Джиллиан. Вместе с сознанием вернулись боль и страх.– Я в больнице.
Приподняв голову, обвела лихорадочным взглядом палату. Круглые настенные часы показывали 5:49. Если ей не изменяет память, скоро начнется врачебный обход. Или она что-то путает?
В горле першило и неприятно саднило. Хотелось пить. Повернув голову, Джиллиан увидела на передвижном столике, стоящем в изголовье кровати, стакан с водой и машинально протянула к нему руку, промахнулась, лишь скользнув кончиками пальцев по гладкому боку. Ухватить вожделенный сосуд не получилось и со второго и с третьего раза. Бросив бессмысленное занятие, откинулась на спину, полежала минуту, думая как поступить. Облизала пересохшие и потрескавшиеся губы и попыталась приподняться на локтях. Она никогда не предполагала, что такая элементарная процедура, как выпить воды, может превратиться в почти неразрешимую проблему.
Чья-то добрая душа развернула в сторону кровати соломинку, воткнутую в крышку стакана и, превозмогая боль, Фостер удалось дотянуться до нее губами. Высосав содержимое до дна, она не удержала равновесия, опрокинув пустой стакан на пол. Но это уже не имело особого значения. Облегченно выдохнув, удовлетворенная проделанной, очень нелегкой работой, Джиллиан вытянулась на кровати, закутываясь в легкое покрывало до подбородка.
Какая мелочь – выпит банальный стакан с водой, и ты уже чувствуешь себя человеком. Джиллиан немного поерзала, ища более удобное положение. Снова, уже более осмысленно огляделась по сторонам. На противоположной стене под потолком увидела прикрепленный телевизор, и сразу же вспомнила, что смотрела вчера вечером новости о сгоревшем особняке в старой части Джорджтауна. Ей было все еще трудно соединить в одно целое тот пожар и саму себя.
Сосредоточенно перебирала в уме события минувшего дня и с ужасом ощущала, что воспоминания словно заблокированы. Весь вчерашний день разбился на отдельные кусочки, а они перепутались и не желали складываться в единую картину. Она не помнила боли до того момента, пока не очнулась в машине скорой помощи. Ничего не понимала и не соображала, была как пьяная.
Встреча и интервью с мисс Дюваль, затем чернота и пустота. Следующее, что четко отложилось в памяти, визит Кэла в больницу. Затем снова провал.
Закрыв глаза, Джиллиан заставила себя мысленно вернуться во вчерашний день, хоть это оказалось достаточно трудно и болезненно.
В воспаленном сознании взорвался яркий калейдоскоп перепутавшихся событий, вызвав легкое головокружение.
Кажется, она пришла в себя около шести часов или немного позже, и отметила, что Кэл пообещал вечером заскочить и поболтать, Джиллиан отказалась от анальгетиков и антидепрессантов, зная, что они вызывают галлюцинации. А промедол действует на нее подобно «сыворотке правды», она не помнила, что именно, но была уверена, что успела наболтать Кэлу во время его дневного визита много лишнего.
Кэл всегда был невероятным, порой невыносимым, но очень интересным человеком, и его общество Джиллиан всегда считала приятным, не смотря на его ужасный характер, с удовольствием проводя с ним многие часы за бутылочкой хорошего вина или просто болтая ни о чем. Но все же случались моменты, когда видеть рядом с собой Лайтмана, чувствовать на себе его цепкий изучающий взгляд, улыбаться и вести светскую беседу, обмениваясь взаимными ироничными замечаниями, было мучительно.
Вчера был именно такой случай. Она все еще ощущала страх перед случившимся, беспомощное чувство растерянности и совершенно не имела сил и желания выслушивать колкие, насмешливые замечания и комментарии Кэла, и тем более подвергнуться напористому допросу. А Лайтман жаждал вытянуть из нее ответы на вопросы, даже в полуобморочном состоянии, находясь под действием наркотиков, она ощущала его нетерпение и видела хищный блеск в глазах охотника, нацелившегося на добычу.
Но так уж вышло, что она сама не знала ответов на многие из них. А на некоторые не желала отвечать: выворачивать душу наизнанку даже перед Кэлом, особенно перед ним, она не могла. Границы, что они провели между собой, все еще оставались незыблемы, и допускать Лайтмана в свое личное пространство она не собиралась.
Больничная койка и так мало похожа на уютный и мягкий диван, превращается в орудие пыток когда ломит все тело и малейшее движение отдается тупой болью в затылке, где от удара о стену образовалась внушительная гематома, обожженные ладони горят огнем и от бессилия изменить что-то хочется плакать. А если ко всему этому добавить ожидание…
Джиллиан не находила себе места, ерзая на жестком матрасе, то откидываясь на спину, то привставая, кусала губы, сдерживая стоны, но по– прежнему отказывалась от обезболивающих лекарств. Мужественно терпя боль. Боже! Как же ей хотелось, чтобы начался ливень, ураган, землетрясение, все что угодно, что могло задержать Кэла и не дало возможности приехать к ней вечером. Она не готова к встрече с ним. Она боялась встречи с ним. Она не хотела, чтобы он снова увидел ее слабой и потерянной, она не хотела разрыдаться при нем жалея себя. Ей нужно обдумать стратегию своего поведения на трезвую голову, когда разум не замутнен лекарствами, что активно вливали ей в кровь на протяжении последних часов. Нужно собрать саму себя, вернуть на место кусочки, все еще не подчиняющиеся разуму и воле, нужно хотя бы приблизительно стать той Джиллиан, которую привык видеть Кэл.
Фостер с внутренним трепетом ждала Лайтмана, убеждая себя, что все в порядке, она справится, смотрела на часы, отсчитывая минуты, и молила Господа задержать его.
Силилась вспомнить события, ускользавшие от нее. В голове начали прорисовываться более четкие и подробные картины. Вот она, убежав от невыносимо гостеприимной и разговорчивой мисс Дюваль, оказалась в спасительной тишине автомобильного салона, рванула с места, словно убегает от преследования, сердце ухает где-то в горле, перед глазами туман из слез. Чуть успокоившись и отдышавшись, она захотела позвонить Кэлу, решив сообщить о своем возвращении, выпустила руль из правой руки и пошарила на пассажирском сиденье машины, обнаружив отсутствие сумочки на привычном месте. От испытанного потрясения, чуть не выехала на встречную полосу, чудом избежав столкновения с вальяжным джипом, поняла, что покидая мисс Дюваль, стремясь избавиться от своей боли, забыла у нее в доме не только сумочку с телефоном, но и рабочую видеокамеру. Как бы ей не хотелось, а пришлось вернуться в особняк. Правда, чтобы попасть в дом, ей пришлось искать объездной путь из-за недотепы водителя, неосторожно выгрузившего ворох белоснежной пластиковой мебели на проезжую часть. Это маленькое происшествие отвлекло ее от тяжелых мыслей и даже вызвало легкую улыбку. Такие же столы и стулья были на их с Алеком свадьбе, и они так увлеклись поцелуем, что опрокинулись навзничь на клумбу с цветущими фиалками, и часто вспоминали об этом происшествии, хохоча и пугая друг друга: «А если бы там росли кусты роз!»
Бросив машину на граничащей с национальным парком тихой улочке, Джиллиан попала в особняк через задний дворик, заросший давно не стриженным вечнозеленым кустарником. Узкая аллейка, вымощенная мраморной щербатой плиткой, привела к открытой, покосившейся веранде. Не стоило труда понять, если фасад особняка более-менее поддерживали в презентабельном виде, то его тыльная часть выглядела весьма убого.
Поднявшись по скрипучим расшатанным ступеням, Джиллиан постучала в стеклянную, забранную решетками дверь.
– Как хорошо, что вы вернулись,– сияя улыбкой, встретила ее мисс Дюваль, распахнув звучно скрипнувшее французское окно, – а я уже начала думать, как вам вернуть оставленные вещи. Проходите в дом.
– Нет, нет,– Джилл отрицательно покачала головой, и тут же взмахнула руками, чуть не упав, хватаясь за косяк, тонкая шпилька попала в щель между дубовых досок, покрывающих пол веранды, – ох!– Сердце бешено колотилось, и Джилл ощутила, как по спине стекает капелька ледяного пота.
Банальное интервью с пожилой леди, на которое рассчитывала Джиллиан, выезжая утром из дома, превратилось в череду испытаний и падение, завершившееся переломом ноги или сотрясением мозга, оказалось бы достойным финалом.
– Что вы, деточка, на вас же лица нет. Я не могу вас так отпустить. Я же буду волноваться, вдруг с вами что-то случится по дороге,– безостановочно тарахтела пожилая дама, вцепилась своими сухонькими, но сильными пальцами в запястье Джилл и потащила за собой в дом, усаживая в кресло. – Кружка горячего крепкого кофе вам просто необходима,– всплеснув руками, еще сильнее заволновалась, – у меня современная кофеварка, племянник подарил, пара минут и кофе будет готов…
Около десяти часов вечера Джиллиан сдалась. Она устала терпеть боль, она устала ждать Кэла. Пришедшая медсестра сделала укол. От капельницы Фостер отказалась: пришлось бы еще некоторое время лежать неподвижно на спине, наблюдая, как лекарство капля за каплей поступает в вену. Это ожидание ей было не по силам. Хотелось свернуться клубочком, завернуться в покрывало с головой и дать волю давно сдерживаемым слезам. Уже проваливаясь в забытье, она со злорадством подумала, даже если Кэл все же сподобится притащить сюда свой тощий зад, то застанет ее мирно спящей.
…попытка остановить мисс Дюваль оказалась тщетной, несмотря на свой почтенный возраст, пожилая женщина была необычно подвижной. Джиллиан смирилась, что уйти сию минуту не удастся, печально усмехнулась и присела на краешек кресла, приготовившись ждать. Легкие, шелестящие шаги старушки стихли, в отдалении скрипнули дверные петли, и в доме наступила тишина. Приятная, умиротворяющая, и пахло чем-то давно позабытым, как в детстве.
Прикрыв глаза, Фостер потерла безымянными пальцами виски, ощутив признаки приближающейся головной боли, вероятно мисс Дюваль права, чашка крепкого кофе сможет вернуть ей бодрость духа. А до намеченной встречи еще есть время.
В глубине дома раздался подозрительный, слишком громкий щелчок, Джиллиан выпрямилась, ухватилась за подлокотники, приготовившись в случае чего броситься на помощь, и прислушалась, тут же последовал шипящий звук так похожий на тот, что издает горящий бенгальский огонь, только значительно громче.
Джиллиан нахмурилась, встала на ноги и успела сделать один единственный шаг, выглянув в арочный проем, ведущий из гостиной, где она сидела, в просторный холл или как его с доброй насмешкой называла мисс Дюваль бальный зал.
Джиллиан не успела ни удивиться, ни испугаться. Высокие двухстворчатые двери в противоположном конце холла сами по себе с грохотом распахнулись, вернее их сорвало с петель, перевернуло в воздухе и обрушило чуть ли не под ноги Джиллиан. Витражное окно под потолком выгнулось пузырем и с гулким хлопком разлетелось ярким фейерверком на миллиард разноцветных осколков, их искрящиеся капельки достигли Фостер, оседая на волосах и пальто, она машинально смахнула их рукой.
Стены дома качнулись, на долю секунды Джиллиан показалось, что на нее рушится потолок, но это сорвалась с крючка и грохнулась на дубовый паркет старинная бронзовая люстра. Половицы разъехались под ногами, раздался оглушительный шум, ослепительный оранжевый свет жарким языком рассек полумрак недавно уютного танцевального зала, воздух стал упругим и плотным, игривый язык пламени вырвался на свободу, размножился и взметнувшись ввысь ярким петушиным хвостом, заплясал по стене, обитой деревянными панелями. Взрывной волной Джиллиан отбросило к перегородке, удар был такой силы, что у женщины перехватило дыхание, и она, захлебнувшись собственным криком, падая на пол, на несколько секунд потеряла сознание.
Открыв глаза, она в полном оцепенении смотрела на живую стену пламени неумолимо надвигающуюся на нее. Старый деревянный дом, высушенный временем, горел с озорным треском и огонь жадно пожирал все, что встречалось на его пути.
Джиллиан села, инстинктивно поджала босые ноги, туфли она потеряла при падении, истерично взвизгнув, перекатилась на бок, встала на четвереньки, закрыв голову руками, видя, как рядом падают и с шипением гаснут алые угольки. Инстинкт самосохранения подсказывал, что надо убираться отсюда, пока она в состоянии двигаться и дышать, голова кружилась, тошнило и, чувствуя спиной жар, она понимала, что времени у нее в обрез. Раздумывать некогда, надеяться на чью-то помощь тоже.
Накатившая волна ужаса, подхлестнула, заставив действовать. Где-то в уголке сознания мелькнула безумная мысль, что надо бы попробовать спасти мисс Дюваль, и в ту же секунду исчезла: от левого крыла дома, а значит и пожилой леди, уже ничего не осталось, кроме танцующих смертельный танец огненных языков. Попыталась подняться, но очередной, не такой мощный, как первый, но достаточно сильный взрыв снова швырнул ее на пол. С потолка посыпались обломки горящих досок, выбило остатки стекол из высоких окон, в помещение ворвался влажный ветер, закружив вокруг нее пепел. Джиллиан удалось сделать несколько глотков свежего воздуха. От притока кислорода огонь усилился, взревел, ища новые жертвы, загорелся ковер, и стало тяжело дышать от наполнявшего холл, стелящегося по полу, едкого дыма. Джиллиан потеряла ориентацию, не зная в какой стороне ее ждет спасительный выход.
Почти теряя сознание, задыхаясь и судорожно кашляя, заливаясь слезами от режущего горло и глаза дыма, не замечая боли, подтягивалась на локтях, раздирая голые колени в кровь, то и дело ударяясь лбом о невидимые в дыму препятствия, она упорно ползла вперед.
Дом тряхнуло еще раз, что-то тяжелое упало прямо перед лицом, подняв в воздух сноп искр, гнусно завоняло жженой шерстью. Тряхнула головой, проводя рукой по волосам, они были целы, видимо начало тлеть ее кашемировое пальто. Собрав последние силы, Джилл приподнялась на руках, изогнулась и, оттолкнувшись коленями, совершила нечто похожее на бросок вперед, не удержалась от хриплого крика, кисти рук пронзила адская боль. Джилл показалось, что она услышала, как затрещала кожа на обожженных ладонях. Сцепив зубы, борясь с охватившим головокружением, она глубоко вздохнула последний раз, втягивая в легкие горячий дым, ощутила запах горелого мяса и провалилась в темноту, теряя сознание…
…над океаном вставало солнце. Ласковое, теплое, доброе. Белый песок прибрежной полосы, не смотря на утреннее время, обжигал босые ступни и приходилось быстро переступать с ноги на ногу, чтобы избежать болезненных ощущений.
– Софи, девочка моя, где ты?– встревожено кричала Джиллиан, ускоряя свой бег, запыхавшись остановилась и, прикрывая глаза ладонью от слепящего света, вглядывалась в океанскую даль.
Неожиданно из-за большого серого валуна, омываемого кудрявыми бурунами волн, накатывающих на песчаную отмель, выпрыгнула маленькая девочка в промокшем насквозь голубом платьице, высоко задирая ноги и загребая ими воду, опрометью бросилась навстречу Джилл. Светлые локоны малышки растрепались и рассыпались по плечам, путаясь на ветру. Выскочив на сухой песок, она неслась со всех ног с радостным криком:
– Мама, мамочка, посмотри, какие красивые камушки я нашла.
Остановилась и, запрокидывая голову, посмотрела нереально зелеными глазами в лицо Джиллиан, протянула ладошки, держа в них сверкающие в солнечных лучах округлые камни, согнутые крохотные пальчики дрожали от усилия.
– Софи, детка,– забеспокоилась Джиллиан,– они же слишком тяжелые для твоих ручек, отдай их мамочке.
– Держи,– улыбка девочки стала зловещей и, освободившись от груза, она помчалась прочь, задорно приплясывая и махая в воздухе руками, сердито шлепала ногами по воде, поднимая фонтаны брызг.– Они такие красивые мамочка, я их тебе дарююююю…– эхом отзывался звонкий голосок девочки, отражаясь от черных скал, нависающих над узким пляжем.
– Софи…– огорченно промолвила Джиллиан, вновь потеряв из поля зрения ребенка,– милая, умоляю, не покидай меня!
Джиллиан споткнулась, наступив на острую ракушку, не чувствуя боли смотрела, как белый песок под ногами окрашивается в алый цвет.
– Софи…– задыхаясь и медленно опускаясь на колени, шептала Джиллиан.
Камни, что вручила ей дочка, сперва были теплыми, но с каждой секундой становясь горячей и горячей, обжигая кожу ладоней. Джиллиан тряхнула руками, разжимая пальцы, и хотела бросить камни на песок, но они как приклеенные не тронулись с места, с каждый мгновением причиняя все более мучительную боль.
