Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 58 страниц)
Фостер зашла к нему, рассмеялась, заметив, как он поспешно захлопнул книгу и швырнул ее за спинку дивана.
– Ничего смешного не вижу,– проворчал он, вскакивая на ноги.
Тогда тоже шел дождь. Мелкий и теплый, его крохотные капельки оседали на волосы Джиллиан, и они блестели в свете фонарей, окрашиваясь в разные цвета в переливчатых всполохах рекламных огней.
В этот вечерний час кафе, где они иногда обедали вдвоем , было забитым под завязку, но их любимый столик – угловой около окна – по чистой случайности оказался свободным. Приглушенно, не отвлекая внимания на себя, а лишь создавая особую атмосферу, из динамиков лилась классическая джазовая мелодия.
Зависнув перед зеркалом в гардеробе, Фостер отправила Кэла в зал, шутливо махая рукой, с просьбой не смущать ее в попытке найти некие изъяны в прическе и одежде. Кэл взял меню и заказал вино, ожидая Джилл.
Она подошла, сияя улыбкой, поразив Кэла происшедшими переменами в ее облике. Вместе с пальто она сняла длинный темно– синий кардиган, в котором ходила в офисе, оставшись в белоснежной полупрозрачной блузке, с широкими скользящими рукавами, то и дело обнажающими запястья, украшенные замысловатыми браслетами.
При каждом движении женщины, особенно когда она наклонялась вперед, в распахнутом вороте заманчиво поблескивала золотая цепочка с подвеской, притягивая к себе нескромные взгляды.
Фостер вела себя как-то непривычно – у нее было слишком приподнятое, смешливое настроение, с ее губ не сходила чарующая улыбка, от которой перехватывало горло. А когда она озорно щурилась, в серых глазах плясали насмешливые чертики. Кэл отметил про себя, что уже давно не видел Джиллиан в таком состоянии, а может просто забыл, какой она бывает вне рабочей обстановки, когда расстается с официальным образом серьезной деловой женщины, преображаясь из доктора Фостер в Джиллиан, которой можно чуточку пошалить, особенно в компании близкого друга.
Лайтман вот так сразу даже не мог бы ответить на элементарный вопрос, когда они с Джилл в последний раз проводили время вместе вне работы. Не стоило брать в расчет их посиделки в офисе, когда они лениво перебрасывались фразами, обсуждая перепитии только что завешенного сложного дела, запивая разговор красным вином.
Разделавшись с горячим, Джиллиан нахмурилась, помялась, повздыхала проговорив о калориях и их влиянии на фигуру, пожала плечами и все же поддавшись соблазну заказала на десерт порцию сливочно– шоколадного суфле. А Кэла, как он не отбрыкивался, решив ограничить десерт черным кофе со сливками, Джилл раскрутила на клубнику под ванильным кремом.
Щурясь от удовольствия, аккуратно придерживая ложечку пальцами, отделяла кусочек лакомства и отправляла в рот. Она забавно облизывала испачканные в креме уголки губ и мило кокетничала с Кэлом, как он и ожидал, утащив с его вазочки две самые крупные ягоды. Поведение Фостер удивляло и немного тревожило Лайтмана, она не реагировала на его пренебрежительные насмешки и лишь лениво отмахивалась от нахальных подколов, и даже не сделала замечания, когда он со своим изощренным ехидством прицепился к официантке принесшей кофе. Джиллиан была полностью открыта, позволяя ему читать себя, сбросив маску недоверия и вероятно ожидая таких же ответных действий с его стороны.
Потягивая красное вино из пузатого бокала, Джилл из-под опущенных ресниц рассматривала соседей по столику.
Чуть откинувшись назад, она сидела напротив Лайтмана на низком диванчике, опираясь локтем о мягкую спинку, посмеивалась, выслушивая удивительно верные характеристики, даваемые Кэлом в адрес жующих и пьющих пар. Небрежно взмахивала кистью в ответ на презрительное фырканье Кэла «все вокруг лгут», браслеты, украшавшие хрупкое запястье едва слышно позвякивали и мягко переливались в теплом свете, стоящей на столике лампы под шелковым абажуром цвета переспелой малины.
Закидывая ногу на ногу, Джиллиан сделала это значительно медленней, затратив немногим больше времени, чем следовало, и не стала одергивать подол, только расправила его на бедре, смахнув невидимые крошки. Вряд ли она так поступила нарочно, выпив пару бокалов вина, она лишь слегка расслабилась и вела себя немного раскованней, чем в офисе. Покачивая головой едва слышно мурлыкала себе под нос, подпевала звучащей песенке, меняя ноги, проделала ставшее привычным до автоматизма движении в такт мелодии. И вдобавок изящно покачивала ногой, не замечая, что под столом чиркает носком туфельки по штанине джинсов Кэла.
Нет. Ему не удалось рассмотреть, что было скрыто под строгой туго обтягивающей бедра узкой юбкой, но фантазия разыгралась не на шутку.
Он скормил оставшуюся клубнику Фостер, она особо и не сопротивлялась, отвлеклась от своего десерта, с аппетитом раскусывала сочные ягоды, и сузив глаза, с хитрой усмешкой, облизывала малиновые от сока губы.
Она явно провоцировала его, плюнув на приличия, решив первой сделать шаг навстречу. Она всеми доступными в их положении способами «пинала» его, то в бок, то в спину, то нежно «гладила» по плечу делая это настолько естественно и ненавязчиво, что вряд ли любой другой мужчина заподозрил что-то неладное и в ее невинном флирте.
Доедая почти растаявшее суфле, случайно уронила капельку на подбородок и, рассмеявшись в ответ на очередную шутку Кэла, поднесла руку к лицу, мазнув ложечкой по щеке.
Кэл руководил операцией по исправлению конфуза, тыкая пальцем и комментируя ее неловкость, издеваясь, что она плохо ориентируется в географии своей физиономии. В конце концов, чертыхнулся, привстал, наклоняясь над столом и самым беспристрастным и деловым видом стер бумажной салфеткой капельку растаявшего шоколада с зардевшейся щеки Джиллиан, вдохнув аромат ее цветочных духов, ненароком заглянул в вырез ее блузки и испытал нечто недопустимое в сложившихся обстоятельствах.
Плюхнулся обратно на диванчик, развалился и, вытянув перекрещенные ноги в проход, он цедил сквозь зубы вино и презрительно морщась, фыркал, считая, что для такой цены «напиток Богов» слишком приторный.
Ему удалось сохранять внешнее спокойствие, не смотря на пробудившиеся чувства. Джиллиан выглядела столь соблазнительной и близкой, что аж захватывало дух, а в голове вертелись непристойные фантазии.
Как же Кэлу хотелось сорваться с места, ухватить Фостер за руку, сдернуть с сиденья и, не слушая криков протеста, утащить за собой. Неважно куда, лишь там они оказались одни. Хотя бы в темный тупичок между входом в обеденный зал и раздевалкой. Зажимая рот поцелуем, сломить сопротивление. Прижать к стене, подцепить подол ее юбки и, глядя прямо в ее насмешливые глаза задирать его с чувственной медлительностью как можно выше, скользя кончиками ногтей по шелковистой поверхности чулок, стиснуть сзади полоску голой кожи между резинкой и кромкой трусиков, поглаживая подушечками больших пальцев по развилке между ног. Увидеть, как недоумение и даже негодование во взгляде сменяется пониманием, а прозрачная голубизна глаз темнеет от желания, взявшего в плен женщину. Прижаться ладонями к теплым, немного влажным ягодицам, покарябать ногтями, зная, что на нежной коже остаются красные полоски следов, ощутить, напряженные и едва подрагивающие мышцы.
На пару секунд отпрянуть назад немного остужая свой пыл увидеть, как она переступает с ноги на ногу, отчаянно борясь с охватившим вожделением, судорожно сжимает бедра, чуть приседая, услышать, прерывистое учащенное дыхание, рассмотрев неровно бьющуюся тоненькую жилку в изгибе шеи, вздымающуюся грудь, обтянутую шелком блузки. Догадываясь, что отвердевшие соски трутся о мягкую ткань лифчика, причиняя ей сладостную боль.
Запустить руку между плотно сомкнутых бедер и дотронуться до самого чувствительного местечка прикрытого почти невесомой тканью трусиков, вызывая ответный всхлип или прерывистый вздох. Провести несколько раз пальцами вверх-вниз, по этой эфемерной преграде несильно надавливая и испытать собственное превосходство и значимость, чувствуя, как от нежных, но требовательных касаний набухают спрятанные от посторонних глаз мягкие складочки, пропитывается влагой легкий шелк или кружево. Как напрягается женское тело, прогибаясь в пояснице, устремляясь навстречу, требуя более тесного контакта.
Любоваться раскрасневшимся лицом, видеть, как нервно подрагивают ноздри, закушенную нижнюю губу. О! Такое наивное стремление подавить рвущийся из самого существа жадный требовательный стон. Влажную полоску зубов, капельки испарины, выступившие на висках и растрепанные пушистые волосы в которые захочется запустить пальцы и, поддерживая запрокинутую голову почти потерявшей терпение женщины, целовать ее сладкий рот. Ощущая вкус шоколада и сливок. Дотронуться языком до ее приоткрытых губ… Услышать требовательное и нетерпеливое, сказанное жарким шепотом в ухо: «Господи, ну чего ты возишься. Давай же быстрее».
Завести ее согнутую в колене ногу себе за спину, сдвинуть в бок, промокшую насквозь полоску трусиков, открывая доступ к горячей, истекающей смазкой промежности. Сжав зубы, выпустить член из спешно расстегнутой ширинки, бьющийся в ладони, налитый до предела пульсирующей кровью. Сглотнуть, перед последним рывком и вжимая ее в стену скользнуть в распаленное влагалище, сдерживая вопль радости, как можно скорее найти более удобное положение, помочь ей подстроиться под его ритм и затыкая друг другу рты то ладонями, то поцелуями вбиваться в женское тело, пока не наступит блаженное освобождение.
Почему, думая о близости с Фостер, он всегда представлял их где-то в абсолютно недопустимых местах. Лифте, на парковке или в машине, у себя в офисе на рабочем столе, в узкой кабинке туалета в кинотеатре, или в темном закутке у стены. Словно предопределяя невозможность происходящего. Словно придумывая то, что вряд ли когда-то может случиться. Заведомо считая, секс он и Джиллиан не совместимыми понятиями.
Он не был безмозглым болваном и прекрасно читал язык тела, да и опыт общения с прекрасным полом был достаточно богат, чтобы сразу разгадать загадку – в поведении Джиллиан не было ничего вызывающего и сверхъестественного. Она вела себя так, как любая другая женщина в присутствии мужчины, который ей нравится и очень хочет нравиться ему. Он не прореагировал на ее особые знаки внимания, сделав вид, что не понял, изображая весь вечер доброго друга, иначе ему бы пришлось что-то предпринимать в ответ. А он снова струсил, дистанцировался, спрятался под маску добродушия и усталости.
К концу вечера Джиллиан немного погрустнела и стала значительно сдержанней в проявлении своих эмоций, видимо поняв, что попытка расшевелить Кэла, не удалась, но ни чем не выдала своего разочарования. Разве что чертики в глазах присмирели.
Сколько раз после подобных встреч в ресторане, они продолжали посиделки у Фостер дома. Открывали бутылочку вина, заваливались на диван, особо не раздумывая о приличиях, спорили до хрипоты, какой поставить ДВД романтику или боевик, смеялись, обсуждали сюжет, касались друг друга, игриво толкались и обнимались. Им было хорошо и приятно вдвоем. Легко и свободно. Все происходящее было естественно, без напрягов и дурных мыслей.
А сейчас? В ожидании такси, Кэл стоял на кромке тротуара, вжав голову в плечи, рассматривал свое искаженное отражение в луже, взгляд Фостер он ощущал спиной, пронзительный и однозначно вопрошающий. Горели и зудели лопатки, хотелось заорать что-то грубое, выдав длинную матерную тираду… и броситься к Джилл обнимая и говоря безумные слова.
Он ежился от прохладного ветра, и холодных дождевых капель затекающих за воротник. Дождь усилился, он слышал щелчок раскрывшегося зонта и тихое «Кэл», но отрицательно дернул плечом.
Как хочешь, Джиллиан остановилась рядом, повернувшись к нему спиной.
Он злился на самого себя. Понимал, что должен сделать выбор, и последствия его могли оказаться непредсказуемыми. Если бы он поехал с ней у них был бы секс, судя по тому, как они смотрели друг на друга, им хватило одного раза встретиться взглядами, чтобы это понять. Или же он все придумал, нафантазировал. Нет? Он не мог ошибиться, Джиллиан все ему рассказала своей мимикой, жестами – ему нужно было сделать всего лишь шаг навстречу.
Ну, а что потом? Он не представляя, что будет делать утром, и какие умные слова говорить. Фостер знала о его связи с Валловски. И пока между ними оставались непересеченные границы, у него была возможность отступить. Он не мог рисковать их и без того пошатнувшейся дружбой. У него еще была хоть и хлипкая, но возможность все исправить, покаяться и вымолить прощение. И завоевать сердце Джиллиан не нырком в ее постель, а нежностью и преданностью.
Они не были готовы вот к такому спонтанному сексу, без предварительного выяснения отношений.
…посадил ее в вызванное такси, «клюнув» на прощание в щеку. Возможно, это было продолжением его фантазии, а может, прошелестели шины, промчавшейся мимо машины, но он расслышал одно единственное слово произнесенной Фостер или прочитал по ее губам, когда она, бросив на него прощальный взгляд махнула рукой, сдержанно улыбаясь.
– Жаль….
Остаток вечера он провел в постели Валловски. Он трахал ее с каким-то остервенением, безжалостно и безэмоционально, с огромным трудом все же получив разрядку, но, не испытав удовлетворения. Ничего не объясняя, ушел. Ночь просидел в баре, цедя через зубы одну порцию виски, у него даже не было желания напиться.
А утром они разругались с Джиллиан из-за какой-то ерунды, не понимая, почему орут друг на друга, обвиняя и оскорбляя, вспоминая давно забытые грехи и проступки.
Кэл потер ладонями лицо, пытаясь прогнать ненужные, и не ведущие ни к чему воспоминания.
Но если бы он в тот вечер рискнул, но не сидел бы сейчас, гадая, нужна ли Фостер защита и она ли та женщина, на которую охотится безжалостный монстр в человеческом обличии. На свадьбе Бекки он был бы ее кавалером, а не Реймонд Кендалл. Снова нестыковка, по словам Фостер этот Реймонд был женихом Карины, то почему ее не было на торжестве? И какого черта он ухлестывал за Джиллиан?
Интересно, где он сейчас? И вообще он ли этот маньяк?
Может «зверь» и сейчас рыскает по городу, выискивая жертву, которой свернет шею в укромном уголке, утолив свою жажду и никто никогда не найдет хорошо спрятанный труп. А среди людей, пропавших без вести, появится еще одно женское имя. Дилан очень доходчиво пояснил, что вероятнее всего «невесты»– это верхушка айсберга, насмешка изощренного убийцы, пожелавшего громко заявить о своем существовании.
В висках гулко и болезненно пульсировала кровь, Кэл сжал их пальцами, помассировал круговыми движениями.
За те полчаса, что он провел в кабинете, трижды позвонили, спрашивая о какой-то ерунде, заглянули по очереди все находящиеся в офисе сотрудники, Саша предложила выпить кофе, а кто-то из новеньких отрапортовал, что прошел тест до конца. Какой тест? И какое дело ему до этого теста? Лайтмана бесило все, особенно надоедливые и любопытные людишки. Сгреб папку со стола и уже направился к выходу, сообразив, что оставил свое любимое пальто. Прижимая к груди руку тяжелую папку на ходу, изгибаясь и путаясь в рукавах, норовя уронить или документы, или непослушную одежду все же кое-как всунул руки в рукава, пнул ногой дверь, выпадая в коридор.
–Торрес, Локер! – получилось не очень громко, но зло и требовательно.
Да, шеф, кудрявая взлохмаченная голова высунулась из кухни, а следом за ней нарисовался жующий Илай.
– Доктор Лайтман,– из дверей лаборатории выглянула Рия.
Кэл поманил их указательным пальцем, затем ткнул им в пол рядом собой.
– Есть работа?– удивился Локер, прикидывая, что время почти пять вечера.
– Вам что-то нужно?
– Ты как всегда недоволен. И да!– он оскалился, – есть одно дельце, неотложное,– наблюдая, как меняется настроение Илая, хотя тот старательно улыбаясь, дожевал свой гамбургер и чуть не подавился с досады.
Придерживая скользкую папку коленом, Кэл вытащил из нее фотографию «объекта» и протянул Торрес.
– Реймонд Кендалл, завтра сутра поедете в гольф клуб и поработаете Джемсами Бондами, – услышав недовольное хмыканье Илая, дернул плечом,– сейчас кризис, место долго вакантным не будет.
– И что дальше?– Рия рассматривала снимок улыбающегося мужчины,– мне знакомо его лицо,– задумчиво протянула девушка.
– Медийная личность,– фыркнул Кэл,– разузнайте про него все что можно, опросите всех, кто тем или иным способом общался к этим красавчиком. Суньте нос куда сможете пробраться. Но аккуратно, чтобы не вызывать особых подозрений. Держите диктофоны включенными, поснимайте окружающую местность. Что мне вас учить? Все! Что уставились,– толкнув локтем Илая, Кэл вальяжно пошагал по коридору,– если вас сцапает охрана, выпутывайтесь сами.
–Какой-то он усталый и недовольный,– проговорила Рия,– снова и снова глядя на фото,– где же я его видела?
– Недовольный,– обиженно фыркнул Локер,– а когда это ты видела Лайтмана счастливым? – Дай ка гляну,– он выхватил снимок у Торрес,– эээээээ….мне кажется я его видел с Фостер.
****** «Лилия– чистота, гвоздика– желание, фиалки насилие» . Мысль, как назойливая муха, зудящая над ухом не давала покоя Кэлу.
Извращенное сознание маньяка могло все переиначить. И если он что-то слышал об этом, то вполне мог зациклиться и использовать фиалки и все что с ними связано, как побудительный мотив для нападении на жертву. Фиалки, проклятые фиалки. Их густой сладковатый аромат висел над трупом последней жертвы. Фиалки могли быть «фирменным ярлыком» убийцы. Той характерной чертой, как завитушка в почерке.
Остановившись около журнального столика в гостиной Кэл ненавидящим взглядом вперился в папку с бумагами, не находя в себе сил раскрыть ее и приступить к изучению.
Никогда он не верил в предчувствия, издевался над теми, кто следовал предсказаниям и прислушивался к словам всяких там телепатов и экстрасенсов. Кэл был твердо уверен, что они нагло врут, в чем убедился пообщавшись с парочкой из них. Единственное чему он доверял это собственный взгляд и неопровержимые факты. Так почему же в этот раз стоило ему лишь протянуть руку и коснуться пальцами холодной, глянцевой обложки объемного файла, как учащается пульс и леденеет в желудке, почему же он ощущает странное и поганое чувство опасности.
Тяжело опустился на диван, снял пиджак, закинув его в соседнее кресло, поддернул до локтя рукава футболки, раскрыл папку, брезгливо сморщился, перебирая бумажки. Первой заинтересовавшей Кэла оказалась ксерокопия газетной вырезки.
«Вчера был оправдан Реймонд Кендалл, студент последнего курса университета Уорик, подозреваемый в убийстве своей бывшей невесты. Суд присяжных графства Уэст-Мидлендс, признал его невиновным и освободил из-под стражи в зале заседаний». На черно-белой фотографии был изображен весьма привлекательный молодой человек с улыбкой на чувственных губах и с совершенно пустым и безжизненным взглядом в окружении репортерских микрофонов.
Фотографии. Их было много и весьма любопытных. Но Кэл их откладывал в сторону, решив сперва выяснить, что же произошло выпускником Уорика, раз он решился на такой зверский поступок.
Реймон Эдуард Кэндалл и Нора Вайолетт Поллиано считались одной из красивых и счастливых пар в высшем обществе Британского королевства из тех, когда говорят «деньги к деньгам». Но там была и «огромная как океан и горячая как лава страстная любовь». Кэл язвительно причмокнул, прочитав такое описание, тот, кто дал такую характеристику банальным отношениям, явно был чокнутым романтиком.
Молодая пара объявила о своей помолвке сразу после окончания школы, решив, что если их чувства пройдут испытания колледжем, то после получения дипломов они поженятся. Но за две недели до назначенной даты свадьбы, после сдачи последнего выпускного экзамена, Нора объявила о разрыве помолвки, не желая никому объяснять настоящую причину.
Реймонд словно сошел с ума. Он засыпал свою бывшую невесту цветами, просиживал под окнами квартиры, которую девушка снимала с подругой, целыми сутками, он плакал, ругался как портовый грузчик, умолял, стоял на коленях, бил окна, напивался в стельку, и проползал к девушке, требуя объяснений. Присылал с посыльными сладости, особенно любимый Норой зефир и шоколад, дорогие вина и драгоценности. Парфюм и меха. Находя свои подношения на газоне под окнами дома. Нора не желала ни видеть бывшего возлюбленного, ни говорить с ним. Она даже написала заявление в полицию, объявив о домогательстве и преследовании.
Вся эта свистопляска продолжалась около месяца. Поздно вечером в пятницу 14 июня, Реймонд устроил очередной дебош около дверей квартиры, колотя в нее бейсбольной битой. Нора, почему-то не стала звонить копам, а сдалась и пустила его внутрь.
Что случилось далее до сих пор оставалось тайной. Соседи, услышав душераздирающие крики и вопли, грохот, словно в квартире ломали мебель, вызвали полицию. Но как оказалось слишком поздно, приехавший наряд застал разгромленную до основания квартиру. Там были содраны обои со стен, раскурочены на запчасти стулья, перевернутые шкафы, перебитая посуда. Девушку обнаружили в дальней комнате, лежащую на залитом кровью паласе, задушенную со свернутой шеей и невменяемого Реймонда, скрючившегося в самом темном углу, пускающего слюни и бормочущего одно и тоже: «я не виноват, я не хотел, я не убивал, она сама».
К делу были подключены самые дорогие адвокаты и целая армада психиатров. Следствие длилось более полугода, за это время Реймонд так и не произнес ни единого слова. Лишь на суде признался: « Я ее любил больше жизни, а она меня предала». Подруга и соседка по комнате подтвердила, что у девушки вроде бы появился новый поклонник, которого она тщательно скрывала. Кто он так и не выяснили, решив, что Нора выдумала его, чтобы хоть как-то отвязаться от назойливых домогательств Кендалла.
Была в этом деле еще одна любопытная деталь. На Реймонда хотели повесить еще два убийства. Две молодые девушки были лишены жизни тем же грубым способом, что и Нора. Обе были обнаружены в городском парке в течение месяца. Одна официантка из паба, через неделю, после того как Нора объявила о разрыве. Вторая за пять дней до ее убийства. Лаборантка с кафедры органической химии. Убийца не оставил ни едино следа, раздев девушек до гола, прицепив каждой на грудь с помощью портновской булавки листок из тетради в клетку с коряво нарисованным свадебным платьем и миниатюрный букетик лесных фиалок, заправленный в волосы.
Кэл выдал длинную матерную тираду. Фиалки! И продолжил чтение.
Проведя полгода в психиатрической клинике Реймонд Кендалл, полностью излечившийся и крайне довольный своей судьбой, получив многомиллионное наследство от почившей бабушки, не вынесшей позора павшего на их благородную семью, отправился в Австралию, где прожил почти шесть лет.
Возвращаться в старый свет он не стал, переехав в Штаты, где мало кто знал нашумевшую историю убийства, происшедшего в старой доброй Англии около десяти лет назад и никто не подозревал о его прошлом. Организовал благотворительное общество и фонд помощи больным наркоманией, последнее время он вращался в великосветских и политических кругах Вашингтона.
Просматривая документ за документом, Кэл наткнулся еще на один весьма привлекательный. Девять месяцев назад повторилась история с помолвкой.
Вся гламурная и бульварная пресса прошлой весной извещала, что известный плейбой и прожигатель жизни, владелец одного из популярнейших телеканалов Реймонд Кендалл объявил о помолвке с Кариной Смолл, по совместительству его личным психологом. Фотографии счастливой пары мелькали во всех журналах и газетах. Кэл тщательно всматривался в снимки. Пара действительно выглядела довольной.
А огромный розовый бриллиант, оправленный в платину, стал предметом зависти всех дам на выданье. До свадьбы оставалась неделя, был заказан банкетный зал в одном из фешенебельных отелей, лучшие кондитеры города должны были испечь вычурный шестиярусный торт, разосланы приглашения, заказано море лилий и орхидей. Вдруг Карина объявила о разрыве помолвки в прямом эфире одной из популярных передач для женщин, выходящей на телеканал ее жениха. Она там бывала частой гостьей, давая светским бездельникам советы, как самостоятельно справится с последствиями стресса. Попытки репортеров выяснить причину размолвки, она не комментировала, лишь однажды сказав в сердцах, что Рей страшный извращенец.
В папке были рентгеновские снимки, подтверждающие, что внутренние повреждения – смещения позвонков и порванные сосуды, гематомы на шее девушек погибших тринадцать лет назад , почти полностью идентичны повреждения жертвам «жениха». И не удивительны предположения экспертов, что убийства совершены одним и тем же человеком. Причем он должен обладать отличными физическими данными и недюжинной силой. Хотя в состоянии аффекта и у слабых и хиленьких субъектов, словно крылья вырастают, они совершают совершенно несопоставимые с их внешним видом страшные деяния.
Реймонд Кендалл теннисист и яхтсмен. Увлекается горными лыжами и играет в гольф. Широкоплеч, мускулист, правда, его рост чуток подкачал. Всего лишь какие-то шесть футов с небольшим. Любитель женщин и ночных клубов.
Никаких прямых улик, говорящих о его причастии к убийствам. Одни догадки. То, что он выпивал и танцевал с Марикой в ночном клубе, последней жертвой, сложно было назвать причиной ее убийства. Но это была единственная зацепка и возможность допросить его, как свидетеля, видевшего женщину одним из последних.
Пролистав папку до конца, Кэл обнаружил в ней три диска с видеозаписями и целую кучу подробностей о жизни молодого, активного мужчины.
Как не хотелось Лайтману, он не мог заставить себя поверить в то, что это именно тот человек, что им нужен. Хотя, как говорится, внешность обманчива, и на многих фотографиях Кендалл за улыбкой скрывал страх, боль, а иногда бешенство. Но эти эмоции стараются не афишировать большинство нормальных людей, а уж что говорить о тех, чья жизнь на виду. Кому хочется выглядеть в объективе фотокамер непрезентабельно. Кендалл явно не из тех людей, что плачут на людях. И жалуется на боль во всеуслышание.
Пока Кэл сам не «пощупает» Реймонда сказать о его личности что-то определенное: скрывает он какие-то тайны или чисть, как горный хрусталь Кэл не мог.
За пару часов, такой объем материала тщательно не изучить, придется потратить еще одну ночь, чтобы завтра во всеоружии наведаться в особняк Реймонда и побеседовать с его окружением. Что бы там ни было, но очень много любопытного можно узнать у людей, работающих «на» у тех, кого обычно сильные мира сего не берут в расчет, обращая на них внимания не больше чем на мебель, ведут себя расслабленно, допуская непозволительные вольности. И при хорошей обработке «планктона», можно узнать очень любопытные вещи и грязные тайны беззаботных хозяев.
А еще Кэл сгорал от желания задать парочку вопросов Фостер, недоумевая, как она оказалась в компании Рендалла. И что их связывает, кроме свадебного пира, по поводу бракосочетания Бекки, крестницы Джиллиан и племянницы Алека. Сестра которого, когда-то была замужем за мужчиной, в отличие от непутевого бывшего Фостер взлетевшего на вершину политического олимпа, прочно утвердившись на Капитолийском холме.
Кэл потянулся, выпрямил спину и расправляя затекшие руки и ноги, на несколько секунд застыл в этом положении. Снял очки для чтения, потер кончиками пальцев уставшие глаза. Постепенно он расслабился, и медленно поднялся на ноги.
Просмотрев кое– что из видеозаписей, сделал по ходу кое-какие записи, понимая, что времени в обрез, захлопнул ноутбук и потрусил в спальню. Желание принять душ перед поездкой в больницу к Джиллиан только усилилось.
Распахнул шкаф, проверяя наличие чистых рубашек и белья, убедился, что генеральную стирку можно отложить еще на пару дней. На плечиках болтались несколько отглаженных и крахмально хрустящих сорочек. Глянув на них Кэл передернулся, ненавидя их официальность и галстуки полагающиеся к ним, которые виртуозно умела завязывать Ландау, нежно придушив его. В выдвижном ящичке обнаружил двое новеньких «боксеров» и двое же чистых, но безжалостно измятых темно-серых трусов. Он снова перепутал режим стирки, и не пожелал утруждать себя глажкой.
Когда он был женат, его гардеробом занималась Зоуи. Их развод произошел не потому, что она была неряшлива или пренебрегала своими обязанностями по дому. Да и Кэл первое время старался быть хорошим мужем. Он не отказывался от домашних дел, занимался воспитанием дочери, всегда помнил праздничные даты и дни рождения. А благодаря своим талантам, никогда не приставал к жене в такие дни, когда секс был неуместен.
В последнее время он редко вспоминал свою бывшую жену, лишь, когда очень хотелось заняться сексом, а никого рядом не было или когда кончалась чистая одежда. Это было несправедливо по отношению к Зоуи, хотя бы потому, что она была матерью Эмили. И та скучала по ней, но зная, что родители предпочитают не упоминать друг о друге, редко заговаривала с отцом о матери.
Пошуровав в шкафу извлек на свет несколько футболок и толстовку. Кэл крайне редко исследовал витрины магазинов, и делал это с осторожностью и внимательностью сапера. Шмотки всегда интересовали его в последнюю очередь, и он покупал редко только тогда, когда те или иные предметы его прикида начинали напоминать привидения. Или шел в отдел мужской одежды под конвоем дочери и жены, а в последние годы Фостер, когда они потеряв терпение и надежду, что очередная толстовка сменит место службы, перекочевав в гараж насильно или хитрыми уговорами заманивали в торговый зал.
После ухода Зоуи он убедился в одном, что на темных, трикотажных вещах почти не остаются следы пятен, даже если они проваляются в корзине с грязным бельем пару и более недель.
По инерции он какое-то время носил светлые рубашки и костюмы, но постепенно их сменили футболки предпочтительно черного и темно-синего цвета и джинсы. Универсальная одежда, в случае чего, постороннему взгляду было сложно определить, успел ли он утром заскочить домой и переодеться. Это только Джиллиан позволялось морщить носик и говорить, что неплохо бы воспользоваться благами цивилизации и отправить свою задницу под горячий душ. Она, конечно, выражалась другими словами, более корректно и мягко, но смысл пожелания от этого не менялся. Да и брезгливая мина на лице Фостер была столь красноречивой, что начинало зудеть все тело, а Кэл нагло ухмылялся, обещая, как только, так сразу. И при первой возможности лез под душ.
Пустив воду, он стоял, прикрыв глаза и запрокинув голову подставляя под горячие струи лицо вновь и вновь перебирая в памяти подробности дело Кендалла, признавая, что их было чертовски мало, чтобы привлечь его к ответу. Единственное в чем он был уверен, что расследование окажется трудным, но от того как он справится с делом зависело слишком много.
