Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 58 страниц)
– Я хочу тебе показать вот это, – она протянула ему скрученную в рулон газету, заметив, как брезгливо искривились губы Кэла, настояла, – Все же прочитай.
Кэл нахмурился, гримаса отвращения растеклась по его лицу, он причмокнул губами и с легким осуждением посмотрел на Джиллиан.
– Джилл, милая, я еще в ранней юности перестал читать дрянную фантастику.
– Прочти сейчас, – настаивала Джиллиан, – То, что там написано совсем не дрянная фантастика, – добавила она убитым тоном. – Не фантастика, – страдальчески искривив губы, она раздраженно взмахнула рукой. – Майкл, он знает все о моем прошлом, – голос сорвался, ей не удалось скрыть тревогу и чтобы произнести хоть еще одно слово, ей пришлось сделать глубокий, успокаивающий вздох.
– Что за чушь, получается ты теперь у нас популярная личность?
– Ни капельки не смешно, – выдохнув и как-то обмякнув, она покачала головой, – Если у этой статьи появиться продолжение, у полиции возникнет много вопросов.
Кэл внимательным взглядом изучил ее, странно серьезную и заметно смущенную. Испуганную.
– Не ври, Фостер, – ты боишься чего-то другого, не любопытства копов. Тогда что же?
– Статья заказная, – она выставила вперед руку, заметив недоверие в его взгляде, – Помолчи, минуточку, – ее терпение было на исходе, – Ты можешь просто выполнить мою просьбу и, затратив несколько минут своего драгоценного времени, прочитать эту чертову статью. Мне это очень важно.
– Ладно, – он выхватил у Джиллиан газету, – Ого такой красавчик» Это его прихлопнули?
– Умоляю, Кэл, – она прикрыла ладонью глаза, – Просто прочитай, а затем я постараюсь ответить на все твои вопросы, – она улыбнулась одним уголком рта, вернее изобразила нечто, что должно считаться улыбкой, – На самые неприятные тоже.
Всем своим видом демонстрируя насколько ему противно просто брать в руки газету, Кэл держа ее двумя пальцами, завалился на постель, нацепил очки и, фыркая, как недовольный еж, пробежался взглядом по статье. Выпятив губы, свел брови к переносице, рассматривая фотографии. Хмыкнул, а через секунду чертыхнулся.
Джиллиан не могла усидеть на месте, порывисто вскочила и то и дело, убирая с лица волосы, принялась расхаживать по спальне, нервно трогая и поправляя раскиданные по комнате вещи. Она слышала шелест бумаги в руках Кэла, как он зло ругался себе поднос, но ни разу не повернулась в его сторону.
– Чудненько, – выдал Кэл, закидывая газету в дальний угол, – Но ничего страшного, – вперился в окаменевшую спину Джиллиан, она теребила в пальцах ночную штору, словно изучая ее качество. – Фостер, все мы в молодости чудили, он склонил голову в бок, выгибая губы, – Ругнулся и скинул ноги на пол, вставая. Подошел к Джиллиан и положил руки на плечи, – Джилл…
– Не надо! – она торопливо отступила в сторону, тряся головой.
– Фостер, что с тобой, ты слишком разумна, чтобы позволить каким-то дебилам писакам выворачивать тебя наизнанку. Когда это было? – он едва сдерживал возмущение, не понимая, в чем причина ее бурной реакции на грязную статейку в бульварной газете.
– Ты веришь? – она резко повернулась к нему, приняв оборонительную позицию, сложив руки на груди, – Веришь?!
– А не должен? – он поджал губы, ядовито прищурившись.
Она провела тыльной стороной ладони по глазам, знакомый до боли жест, Кэл не глядя, мог сказать, что она пытается остановить все же прорвавшиеся наружу слезы, смахивает их, прежде, чем они скатятся по щекам, потому что Джиллиан делала так всегда. Ей всегда удавалось ловко остановить и вернуть на место покачнувшиеся предметы, вещи и даже его Кэла, не позволяя ему упасть. Будь то снег или грязь. А сейчас? Он неожиданно понял, что стоящая перед ним женщина не имеет ничего общего с Фостер. И она стремительно падает, падает и он не знает, как ее удержать, чем помочь, не дать ей разбиться.
Озадаченный таким поведением и почти абсолютной эмоциональной разрушенностью Джиллиан, Кэл не мог сообразить, как ему себя вести, чтобы побыстрее привести ее в чувства и успокоить. Он решил пошутить.
– Не знал, что в юности ты была нимфоманкой? – он высоко вскинул брови и причмокнул, – И как они делили тебя между собой? – вышло не очень, даже слишком по-хамски.
Ответом было ледяное молчание. Джиллиан брезгливо передернулась и, сжав губы в тонкую линию, отступила еще на шаг, сердито сузив глаза. Шутка оказалась не просто глупой, а вдобавок сильнее ранила ее.
– Там многое ложь, – медленно проговорила она, словно выдавливая из себя слова, – Почти все. Несчастный случай? – прозвучало так, словно она задает вопрос себе.
Джиллиан горько усмехнулась.
Соображалка у Кэла всегда работала отлично, а в критические моменты – в ускоренном темпе. Он дернул подбородком, выпятив нижнюю челюсть, секунду помолчал и глухо, севшим голосом спросил:
– Тогда что? Разборка между дружками? Выяснение отношений на кулаках? – Кэл подразумевал драку между друзьями, и Джилл как свойственно ее миролюбивой натуре, попыталась их помирить.
Он склонил голову, сокращая расстояние между ним и Джиллиан, и с большей тщательностью изучал ее напряженное и смертельно бледное лицо. И по тому, как ее взгляд из оцепеневшего превратился в растерянный, больной; понял что попал в точку. Уголки рта Фостер опустились. Вздохнув, скорее всхлипнув, Джиллиан прикусила губу и свесив голову на бок, уперлась подбородком в плечо. Больше Кэл не сомневался, скарбезная заметка была вымыслом подкупленного журналюги. Да и не стала бы Фостер делать трагедию на пустом месте, не в ее правилась раздувать из уголька пожар, она скорее пожертвует собой, что бы потушить его в зародыше. «Но в чем же истина? – подумал Кэл и если судить по дрожащей, расстроенной донельзя и не похожей на себя Фостер, – « Что бы там не было истина гаже и болезненней». И если статейку проплатил Майкл или тот, кто косит под него... Любопытно чего же он добивается. Запугать? Причинить боль?
И первое, и второе и еще множество причин, лишь бы потрепать нервы, лишить покоя и уверенности.
Жить с оглядкой, чувствовать опасность всегда и везде, не зная с которой стороны ее ожидать – премерзостное ощущение. Такое и врагу не пожелаешь. Кэл достаточно быстро сопоставил все имеющиеся в наличии факты. Статья очередное напоминание – что этот ублюдок рядом и по прежнему держит все под контролем.
– Я проанализировала текст, – Джиллиан всячески старалась «оставаться на плаву» и рассуждать трезво, пока ей хватало сил справиться с рвущими эмоциями, – Думаю, что это угроза, тонкий намек на то, чтобы я вела себя осмотрительно. Или, не знаю…. – у нее безвольно опустились руки. – Мне так плохо.
– Джилл, девочка… – он шагнул к ней, протягивая руки.
Не стоило ему так обращаться к ней. Джиллиан быстро заморгала, стараясь не заплакать, но у нее ничего не получилось. Прижала ладони к вискам, ее колени подогнулись, и она медленно опустилась на пол, привалилась плечом к боковине кровати. Уткнулась лицом в согнутые колени, обхватив их руками. Опущенные плечи судорожно вздрагивали, а внезапную тишину спальни нарушил звук ее прерывистых рыданий.
– Прекрати, Фостер, я знаю, ты плакса, но этот урод не заслуживает твоих слез.
Она отрицательно мотнула головой, и все еще оглушенная слезами хрипло выкрикнула:
– Мне плевать на угрозы Майкла! – на секунду она задохнулась, не в состоянии вымолвить слова, – Джо, – почти пошептала она, – Он избил меня, – Джиллиан согнулась еще резче, обхватила руками живот, – и, собравшись с духом, едва слышно вымолвила, – Он убил нашего ребенка… – тщательно продуманные, заготовленные заранее слова разбежались, осталась только душившая ее боль. И всплывающие в памяти унизительные слова обвинения, которые орал Джо, сопровождая удары. – Я не хочу, чтобы моя личная трагедия стала известна всем. Не хочу!
– А… – Кэлу пришлось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы вернуть возможность соображать.
Он и представить не мог, что это его так потрясет и ужаснет. На мгновение внутри него замерло. Вытаращив глаза, он немым истуканом стоял, и смотрел на истерически рыдающую Джиллиан, скорчившуюся на полу около его ног. Затем лед внутри него треснул, взорвавшись вспышкой ярости такой мощной, что даже потемнело в глазах, и на мгновение он лишился слуха. Руки сами собой сжались в кулаки, словно рядом находилось нечто осязаемое, живое, что он тот час готов отдубасить, измочалить, убить.
Но его не было, вернее он уже и так был мертв, кто-то другой позаботился об этом. Только сломленная, горько плачущая Джиллиан. Руки безвольно опустились, пальцы разжались, и Кэл чувствовал себя жалким и беспомощным. Но теперь он знал одну из бережно хранимых Фостер тайн. Ему стала известна причина, почему Джиллиан так относится к детям и, особенно, к своей невозможности выносить и родить ребенка. Вина, чертова вина! Идиотская привычка “блаженной Фостер” винить себя во всех грехах. Единственная черта характера, которая отчаянно бесила Кэла в Джиллиан. Как бы она не скрывала, но ее неудавшиеся беременности не прошли мимо него. Кэл слишком хорошо знал Фостер и знал, насколько глубока, и болезненна ее рана, как уязвлена ее женская сущность. Лишь однажды, когда Джиллиан потеряв самообладание, с горечью высказалась, что считает себя неполноценной женщиной, что все и всё в этом мире и даже он, Кэл против и не понимает ее желания стать матерью. Кэл помнил их бурный спор, когда случайно заметив на столе Фостер бумаги, необходимые для усыновления, попробовал ее отговорить от этой затеи, обреченной на неудачу. И ее непонимание, его нежелания понять ее.
– Джилл, милая, – он рухнул на пол около нее, но все еще не решался дотронуться до Фостер, сжавшейся в комок и судорожно вздрагивающей.
Она словно почувствовала его взгляд, его непосредственную близость.
– Я хотела тебе рассказать, когда-нибудь, – наконец проговорила Джиллиан, еще вчера в машине, пыталась, – Но одни лишь воспоминания вызывали боль и раскаяние.
– Раскаяние? – возмутился Кэл, получив подтверждение своим мыслям, – Какие еще к черту раскаяния. Разве ты была в чем то виновата. Не верю! – он саданул кулаком по полу, сдирая костяшки пальцев в кровь, не ощущая саднящей боли. Ему с трудом удавалось справиться с гневом, его челюсти были плотно сжаты, на скулах зло ходили желваки и слова прозвучали излишне резко, нервно с нескрываемой ненавистью.
– Не надо, Кэл, – она обреченно вздохнула, – Я была не права. Не права, но мне было очень страшно. Понимаешь, Кэл, о таких серьезных вещах не говорят вот так – в лоб, наскоком, да еще в присутствии свидетелей, – Джиллиан, глядя куда то в сторону, протянула руку и погладила его по щеке кончиками пальцев, ему показалось, словно по его лицу провели ледышками. Кэл взял ее руку в свою, мягко поглаживая тыльную сторону ладони, пока она не перевела невидящий взгляд с опрокинутого на бок пустого бокала, на него. Судорожно сглотнула.
– Но меня раздирало на части. Гнев плохой советчик и я выпалила Джо в лицо все. Все что думала и хотела. Мне, казалось, я его знаю. Хорошо знаю. Он всегда был так нежен и мил со мной. А тут, словно неведомая злая сила вселилась в него. Он бил меня. Бил, бил, выкрикивая отвратительные слова. И снова бил. По лицу, голове. А когда я упала, он совершенно озверел. Я как могла, пока не потеряла сознания от боли и страха, прикрывала живот руками. Но его тяжелые, рокерские ботинки… – захлебнувшись слезами, Джиллиан закрыла глаза свободной рукой и в отчаянии мотала головой. С трудом, но она все же справилась с собой и, заикаясь и проглатывая слова, закончила рассказ, – Я не помню, чем все закончилось. Я почти ослепла от боли и ужаса, ничего не соображая. Раздался грохот, и мне обожгло бок. И лестницы в номере не было, – уточнила она, потихоньку приходя в норму, – И все. Следующее что я помню – больничная палата и боль, выкручивающая тело и внутренности. Мне сказали, я пролежала без сознания три дня, едва выжила, было очень сильное кровотечение, сотрясение мозга и сломаны несколько ребер. А в полицейском протоколе, который я подписала по просьбе адвоката семьи Джо, указывалось, что все эти повреждения я получила, упав с фантомной лестницы. Молодые люди не поделили молоденькую шлюшку, они поругались, приревновав меня друг к другу, и когда ссора достигла апогея, Джо выхватил пушку и ненароком выстрелил – рука дрогнула, а пуля случайно задела меня, серьезно ранила Марка, клавишника группы. Такая вот мелочь. Банальный несчастный случай.
– Ты не пробовала защитить себя, – нелепость слов Кэла была столь очевидна, что Джиллиан рассмеялась, но он знал, что это не веселый смех радости, а болезненный, ломаный смех от бессмысленности заданного вопроса.
– Я? Искать правду? Что я могла сделать? Восемнадцатилетняя девчонка против орды адвокатов и миллионов, – её улыбка была все еще неуверенной, но рука, которая лежала в ладони Кэла перестала быть безвольной, Джиллиан слабо, но сжала его пальцы в ответ, и Кэл почувствовал, как напряжение внутри него сразу отпустило и он смог выдохнуть. Возвращалась настоящая Фостер, она уже почти не походила на растерянную девочку.
– На моей жизни остался глубокий шрам, и чтобы я ни делала, он слишком часто ноет, напоминая мне о прошлом. И если бы я не была такой глупой и самонадеянной, хоть на немного лучше разбиралась в мужчинах, возможно … – она произнесла это слабым, надтреснувшим, ломким голосом проигравшего, разгромленного, растоптанного человека, – Мне врачи говорили, что я здорова, но… – Джиллиан растерянно развела руками, всхлипывая.
Кэл обнял ее, Джиллиан уткнулась лбом ему в плечо, слезы прошли, но ее дыхание оставалось прерывистым и тяжелым. Он обнимал ее осторожно, будто прикрывая от внешнего мира, и легонько целовал ее волосы и лоб. Чуть успокоившись, она ощутила прикосновения его губ. Медленно подняла голову, повернувшись лицом к нему, Кэл поцеловал ее в переносицу, где сошлись нахмуренные брови, словно хотел разгладить залегшие там морщинки, затем в кончик носа, потом в щеку. Джиллиан оставалась неподвижной, чувствуя, как что то острое и томящее заполняет ее. Кэл целовал ее закрытые глаза, собирая губами слезы, повисшие капельками на слипшихся ресницах.
В этот момент Джиллиан ощущала не только физическую близость. Близость мужчины, которого она давно любила, была скорее духовной. Так приятно было его прикосновение, означающее, что она не одинока в своем горе. Джиллиан отдалась теплу этих рук с готовностью ребенка, доверяющегося рукам матери. Она прижалась к Кэлу, плотно зажмурив глаза, и когда их губы случайно встретились, ответила на поцелуй и с тихим вздохом облегчения опустила голову, прижимаясь щекой к плечу Кэла, промокая оставшиеся слезы о рукав его футболки.
Опустив взгляд, Кэл застыл, не в силах пошевелиться, не зная, что сказать. Хотел выругаться, резко оттолкнуть Джиллиан, но не получилось, слишком она была прекрасна. Неожиданна и беззащитна. Хрупкая, нежная, потерянная. Он просто сидел на коленях рядом уставившись ей в макушку, и смотрел, до тех пор, пока Джиллиан не почувствовала его напряженный, яростный взгляд и не подняла веки, смаргивая повисшие на ресницах слезинки. Запрокинула голову и потерянно улыбнулась, неловко передернула рукой, и в немом замешательстве, изучала лицо Кэла.
Он протянул руку и дотронулся до ее волос, проводя пальцем по щеке, по упрямо падающей на глаза пушистой прядке и убирая ее Джиллиан за ухо.
По ее телу пробежала дрожь, когда она увидела приближающееся лицо Кэла. В этот момент прошлое с его болью и будущее со всей неопределенностью словно перестали существовать. Был только Кэл. Его руки, прикасающиеся к ее волосам, были и началом и концом всего. Вся ее жизнь заключалась в кольце его рук. Он был единственным, кто что-то значил, и будет значить для нее. Она без раздумий согласилась бы пройти все круги ада, принести в жертву все, лишь для того, чтобы он вот так смотрел на нее, обнимал ее, любил ее. Она почувствовала, что не только ее душа, но и тело стремится к Кэлу навстречу. Подсознательно она понимала, что не будет никогда такого же совершенного момента, когда они останутся наедине, и будут так открыты и откровенны друг с другом. Джиллиан так хотела ощущать себя живой, необходимой. Хотела на время позабыть все, что осталось за стенами этого дома и просто быть рядом с Кэлом, любить его и чувствовать его ответную любовь. Отрешиться от действительности хотя бы на одну ночь и не думать о своих страхах, наплевать на амбиции, тревоги и опасности. Ничего более – только она и Кэл.
Вереница чувств с невероятной откровенностью отразилась на ее заплаканном, опухшем, но по-прежнему нежном лице. Она вздохнула…
– Фостер, – голос Кэла прозвучал с теплотой и нежностью, – Джиллиан… – ядовитые, грубые слова только что готовые сорваться с языка, испарились. Он вдруг понял, что не знает, как оценить поведение Джиллиан и все то, что только случилось между ними. Кэл внезапно почувствовал, как его прошиб пот. Он не хотел ничего особенного, лишь успокаивал. «А вот тут ты заблуждаешься, нет просто пиздишь сам себе, чертов ублюдок», – собственное ехидство напомнило ему, скорее всего им не пришлось бы оказаться в такой двусмысленной ситуации. Если бы он не был тупым идиотом, вечно мотающим нервы Джиллиан, вместо того, чтобы потрудился признаться во всем раньше и рассказать о своих чувствах и желаниях.
Он убрал руки с ее плеч, отодвинулся, сел на пятки, свесив голову, и словно весь погрузился в созерцание своих дрожащих рук, бессильно упавших на колени. «Что же он делает? Что же ты делаешь со мной, Джиллиан? Что сделаешь, если не поддамся?»
А Джиллиан, вздрогнув, стушевалась, уловив в интонациях его голоса подавленные эмоции. Ее охватило чувство вины и стыда. Краска залила лицо, в отчаянном порыве она попыталась отодвинуться, вдруг сообразив, что сидит перед Кэлом растрепанная, эмоционально растерзанная, и можно сказать, едва прикрытая полинявшей от стирок трикотажной футболкой. Оглянулась и неуклюже поджала под себя ноги, попыталась натянуть на голые колени подол футболки, но уяснив бесполезность действий, сжалась и обхватила себя руками за плечи. Ее губы дрожали, а взгляд стал напряженным испуганным и в тоже время где то в глубине заплаканных глаз сквозил откровенный и дерзкий вызов.
Чем он лучше неведомого Джо? Чем?
Сколько раз она смотрела на него таким взглядом, потерянная, разбитая, раздавленная его хамским поведением, и одновременно сильная, полная достоинства и готовая отразить его очередное нападении, такая непримиримая. Он ни разу не поднял руку на женщину, но разве его полные эгоизма и бессердечия поступки, ехидные слова не причиняли ей боль. У него был миллион отговорок и оправданий, почему он так держится по отношению к Фостер. Но ему крупно повезло в том, что рядом с ним она, будь на ее месте другая женщина, с более жестким нравом, самовлюбленная и наглая, разве она стала терпеть его общество? Фостер сама нежность и деликатность, честность, справедливость и доброта. Любой другой – эти качества повредили бы, делая ее беззащитной и уязвленной. Однако Кэл давно осознал, что у Джиллиан весьма крепкая и несгибаемая сердцевина, что позволило ей проявлять упорство и не поддаваться никакому давлению со стороны. По-своему она ничуть не уступала Кэлу, когда речь шла о принципах, проявляла мужество и храбрость в поступках, и постоянство в своих привязанностях. Доброта служила для Джиллиан лучшей защитой, образуя своего рода жесткий, но удивительно гибкий кокон, амортизирующий удары из вне, и помогая ей выходить невредимой из любых жизненных поединков.
«Черт побери, как же он любит ее. Любит. Как там пишут « в омут головой», лишь она была рядом. Одна ночь? Нет! Он никогда не опустится до такого унижения и собственного и ее. Она же Фостер, его Фостер. А может он зря противится? Отталкивает ее. Неужели он настолько отвратителен, что недостоин любви ».
– Джилл, – проговорил Кэл, и крепко прижал ее к себе. – В его тихом голосе было столько заботы и любви, что Фостер перестала сопротивляться и покорилась сильным и таким ласковым мужским рукам. Они замерли почти не дыша, тесно прижимаясь друг к другу. Кэл положил ладонь Джиллиан на затылок, и осторожно гладил ее по влажным от пота, растрепанным волосам, другой рукой скользил по спине, вдоль позвоночника, когда он добирался кончиками пальцев до обнаженной шеи, Джиллиан вздрагивала, ее кожа была нежной, чуть липкой на ощупь и очень горячей.
– Джилл, – улыбка сошла с его губ, и она тревожно взглянула на Кэла, отрезвленная непривычной серьезностью, отразившейся на его лице, и мягкостью во взгляде. – Просто хочу, чтобы ты знала… Дьявольщина, может сейчас не то время, но после... – он дернул щекой, – могу передумать. Джилл. Хочу признать правду, какой отвратительной скотиной иногда я бываю по отношению к тебе. Я знаю, ты часто думаешь, что я тебя не уважаю, плюю на твои чувства, и я так же знаю, каким кретином я был, вытворяя разномастные гадости в последнее время. Ну в общем , то того как ты… – он сделал в воздухе резкое движение, – Но я не знаю, что бы я делал без тебя. Ты мой лучший друг, и ты заслуживаешь гораздо большего, лучшего чем то, что сейчас сидит рядом с тобой. Учитывая все те гадости, что я свалил на тебя в последние несколько месяцев.
– Прекрати наговаривать на себя, – она слегка улыбнулась его словам, чуть изогнув бровь, и он на мгновенье замер, от осознания, что она улыбнулась ему, как прежде. Улыбкой Фостер.
– Нет, милая, ты заслуживаешь услышать мои покаяния, – ее брови выгнулись, – Знаю, странно звучит. Джилл, я искренне не знаю, что бы я делал без тебя. Причем речь сейчас не только о том, что случилось с тобой, но и о моей жизни в целом. – Он взъерошил себе волосы, сглотнул, проталкивая в глотку комок, внезапно перекрывший дыхание, – Мысль о жизни без тебя пугает меня до коликов в животе и значительно больше, чем я только мог представить и признать себе.
– Глупый, какой же ты глупый, даже… – она мягко улыбнулась, – Мне не нужен другой.
Кэл не был уверен, но последняя фраза звучала с особенным смыслом или ему показалось. Вздохнул, не выпуская ее из рук, отстранился от Фостер, и поймав ее взгляд.
– Я просто… Я не могу потерять тебя, дорогая. Мне плевать, что там кто-то говорит о тебе,– он дернул щекой, – Ты лучшее, что у меня есть, – заметил, как недоверчиво приподнялись уголки ее рта, обрисовал перед своим лицом круг, – Ну да, да, Эмили, о ней я помню всегда. Но, как понимаешь, она совсем другое. Поэтому в следующий раз, когда я перегну палку или что-то еще, Джилл, скажи мне об этом прямо, хорошо? – он закатил глаза, – У тебя это так ловко получается. Не утаивай ничего, потому что ты мне нужна.
Она нашла его руку, переплетая пальцы. Кэл облегченно вздохнул, переводя дыхание в тот момент, когда Джиллиан отпустила его руку, легонько скользя кончиками пальцев по его раскрытой ладони, и тепло улыбнувшись, крепко обняла за плечи и шею.
Он обхватил Джиллиан, сцепив руки в замок на ее талии, тесно прижавшись и уткнувшись лицом в ее шею. Кэл глубоко вдыхал запах давно ставший родным, дышал ею, наслаждаясь близостью. Они просидели так несколько минут в полной тишине и молчании, потому что никакие слова не нужны были ни ему, ни ей в тот момент. Они просто держали друг друга в объятьях и существовали.
– Какие у тебя горячие руки, – прошептала Джиллиан, разрушая молчание и ответно пряча лицо у Кэла на груди, холодный и мокрый кончик ее носа, попал в вырез футболки. – Если ты вдруг решишь мне напакостить, обещаю послать тебя к твоему другу черту, договорились? – она тихо прошептала ему на ухо, обжигая горячим дыханием кожу, а губы задевали короткие волоски за ушами и Кэл вдруг понял, будто никакой иной части тела у него не существует, кроме того самого горящего огнем уха.
Он кивнул, прижался подбородком к ее макушке. Ощущая ее волосы на своем лице, понял, какой маленькой и хрупкой она была в его объятьях в эти долгие секунды и, чувствуя, как она крепче вжимается в него.
– И что же ты предлагаешь с тобой делать? – ехидно уточнила она, слегка отклонившись назад и заглянув ему в глаза.
– Ну, дорогая, полет твоей фантазии я не смею ограничивать, – он добродушно оскалился, – Хотя могу подробно рассказать тебе о возможных вариантах, – и нахально ухмыльнулся.
Она возмущенно выгнула бровь, попытавшись отодвинуться, но он лишь крепче прижал ее к себе.
– Теперь ты в порядке? – прямо спросил он, и она улыбнулась, рассеяно поглаживая его по спине.
– Честно? – спросила Джиллиан, и он кивнул, хотя вопрос был риторическим. – Нет. Еще не совсем. Мне до сих пор больно, и я не уверена, что смогу поверить твоим раскаяниями, и в то, что что-то изменится. И не буду до тех пор, пока не закончится эта история.
Кэл дернулся, почувствовав, как его голова резко потяжелела, а грудь снова сдавило, но Джиллиан приблизилась к его лицу еще на дюйм и погладила по спине, глядя на него с легкой улыбкой.
– Нет. Кэл, прекрати. Я же не сказала, что у нас никогда ничего не наладится, я всего лишь имею ввиду, что не могу лгать тебе, и не хочу слышать ответной лжи. Я не хочу потерять тебя, или компанию, или нас. Понимаешь? И есть кто-то, кто хочет заставить меня дергаться, жить, оглядываясь и бояться. И не только за себя.
Он кивнул, отчасти потому что в ее словах был здравый смысл, отчасти соглашаясь с ее мнением.
– Я докажу тебе, клянусь, Джилл. И пока мы вместе, Фостер, мы справимся. Мы же непобедимые.
Боль, не дающая глубоко дышать, наконец, полностью ослабла, и Джиллиан с облегчением вздохнула и внезапно поежилась.
– Ты замерзла? – Кэл еще крепче, прижал ее к себе.
– Нет, – ответила она, вздрогнула, поерзав на месте, и опустила взгляд.
– Чудесно! – Кэл рассерженно фыркнул, проследив куда она смотрит и отстранился от Джиллиан. Он с хмурым видом исследовал багровый кроповодтек на ее бедре, попавший в круг мягкого света. Размером с ладонь, он устрашающе темнел на коже.
– Ударилась при падении, – она поправила задравшийся край футболки. – И не делай из этой мелочи трагедию.
– Кто, я? Это ты обычно находишь в моих действиях признаки драмы.
– Чаще фарса, – усмехнулась она, поразившись бурному протесту Кэла и, не понимая, почему он так трусит, собираясь вновь прочертить границу и восстановить полосу отчуждения.
Подавив рвущийся с губ непроизвольный стон, Джиллиан опустив голову, наблюдала за Кэлом: давно, очень давно она не видела такого выражения на его лице. Он осторожно касался кончиками пальцев синяка – осознанная чувственность этого движения ошеломила Джиллиан, и послужила хорошей подсказкой – лучшего момента не найти, чтобы заставить его действовать в нужном направлении.
– Ерунда, – она сбросила его руку с ноги и опустила ладони на плечи, склонила голову на бок и, привстав на коленях , вновь обняла, запустив руки Кэлу подмышки и прижимаясь всем телом.
Потрясенный ее требовательностью, Кэл постарался освободиться, отшатнувшись назад.
– Потише, Фостер, ты переломаешь мне ребра, – и поганенько ухмыльнулся, в душе ненавидя себя.
– Ну, да, нахамить и оскорбить. В этом деле ты виртуоз, – Джиллиан, разжала руки и горько усмехнулась, попыталась закинуть назад волосы, лезущие в рот и глаза, но сделала слишком резкое, короткое движение и они посыпались дождем на лицо, так вовремя, скрывая от Кэла разочарование, которое отразилось во взгляде и изгибе губ, – Ничего не изменилось. Слова они всего лишь слова.
– Я с трудом читаю тебя. Твоя защита непроницаема, – увильнул он от ответа, делая вид, что не понял ее намека, дернул ртом и облизал губы, выдавая себя с головой.
– А спросить, Кэл? – Джиллиан не стала напоминать ему «красивую речь о прощении», произнесенную минуту назад. Зачем? В этом весь Кэл. Оперлась рукой о край кровати, собираясь подняться на ноги, – Я отвечу, терпения мне не занимать. И что это значит? – сердито бросила она, плюхнувшись на ковер, Кэл достаточно грубо стиснул ее запястье, потянув на себя и, вынуждая вновь сесть рядом.
Она пыталась сохранять, как можно, более нейтральное выражение лица. За этой маской безразличия таилась настоящая катастрофа, неужели она ошиблась. И сейчас выглядит смешно и глупо, пытаясь предложить себя Кэлу. Нет! Она не намерена позволять этим эмоциям отразиться на лице. « Ему же так сложно ее читать. Лжец!»
Тянуть дальше было бессмысленно, к ней, как оказывается, не вернулась прежняя выдержка и уверенность и вновь, в глубине души закипали слезы. Ей захотелось свернуться в крохотный клубочек и оказать подальше от этого места. Найти способ справиться со своими чувствами и больше никогда не поднимать в разговоре с Кэлом «опасную тему». Но вместо этого она судорожно вздохнула и решила раз и навсегда покончить с недомолвками.
– Если я не права, скажи мне в лицо, не лги и не увиливай, – она сжала его плечи, – Я требую!
Они в звенящей тишине сверлили друг друга взглядами, но не решались посмотреть глаза в глаза.
Затянувшееся молчание становилось оглушительным, было слышно, как тикают внизу на кухне настенные часы, и поскрипывает дерево потолочного перекрытия, тяжело нависающего над головами.
Кэл пододвинулся вплотную, и Джиллиан это предвидела. Его любимая манера – сунуть нос в ее личное пространство. И теперь был настолько близко, что она могла чувствовать его дыхание у себя на лице. Это казалось до жути привычным – это был вызов, он хотел, чтобы она отступила. Но она не сдвинулась с места, не моргнула, не пошевелилась вообще, лишь прищурилась и демонстративно измерила взглядом расстояние между ними.
В эти мгновения она позабыла, что грань между гневом и страстью очень ломкая. А Кэл заводится с пол оборота и в гневе беспощаден, но, как и все смертные теряет контроль над эмоциями. И пока Джиллиан решала, как поступить – послать Кэла к черту и уйти, зализывать раны, или все же надавить, и вынудить сказать правду. Слишком погруженная в свои переживания, она не обратила внимания на перемены. Как в долю секунды недоумение во взгляде Кэла сменилось на яростный блеск, и появилась упрямая решимость, которая всегда пугала Джиллиан. Если он принял решение, то никакие уговоры и разумные доводы не помогут и будут просто сметены с пути. Неожиданно для нее, Кэл схватил ее за запястья, завел ей руки за спину и подтянул ее ближе к своей груди... Почти теряя самоконтроль, он левой рукой стискивал оба ее запястья, крепко, почти до боли, а правой ладонью обхватил шею.
– Ты хочешь правды?! – прошептал он сквозь зубы, сжал пальцами волосы и потянул назад, запрокидывая ее голову.
Вопрос снова был риторическим.
Прыжок кобры на растревожившую ее жертву оказался бы менее быстр и неожиданен.
