Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"

Автор книги: primavera

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)

Свалила, мать её, оставив после себя гадкий тошнотворный аромат. И как эта вонь может нравиться? А теперь он не может отделаться от мысли – какого черта она приперлась в такую рань и что ей было нужно? Мало у него проблем без Зоуи. Его бывшая никогда и ничего не делала просто так. Типа из вежливости или сострадания. И уж тем более не навещала брошенного мужа без определенной цели.

Вздохнул с обреченностью узника, крепко растер щеки и поднялся на ноги.

Нужно довести до победного конца начатую неделю назад борьбу с цифрами. Фостер уже трижды присылала «мыло» с одной и той же грозной фразой: «Где балансовые данные, ты хочешь дожить до финансового краха?» Сделав над собой некое усилие, Кэл вернулся за стол. Отсрочка бумажного приговора от приведения в исполнение пришла к финалу, но он получил еще пару свободных минут, так надежно припрятав очки, что не сразу их нашел среди бумажных завалов.

Пока искал «вторые глаза» думал о Джиллиан. Сейчас он мог позволить себе эти нелегкие размышления. Совсем недавно он научился, когда надо, выключать мысли, которые ему мешали заниматься делом. Просто выбрасывать их из головы, иначе он бы еще пару месяцев назад прочно обосновался в «дурке». На работе это получалось особенно хорошо. Тоскливо приходилось по вечерам и ночью – нечем занять свободное пространство в голове, кроме как размышлениями о Фостер. В её отсутствие он вновь остро ощущал зависимость и ту самую жизненную кособокость, появившуюся еще после разрыва с женой и долго мешающую нормально существовать в мире с самим собой.

Будь она неладна, Кэл снова подумал о Зоуи. Швырнул очки на ступку бумаг и, опираясь на локти, прикрыл лицо ладонями. Они в разводе почти десять лет, а иногда, кажется, что он приговорен к ней навечно. Впрочем какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной если они не расстались, а разорвали, грубо разодрали общую жизнь на две кровоточащие и неравные половины.

Девятнадцать лет назад он попал в рай студенческого брака по залету и дикой неукротимой страсти. Самый светлый радостный момент – рождение дочери и тот был подпорчен ревностью и недоверием с его стороны. Даже пришлось в тайне делать анализ ДНК для подтверждения отцовства. Если бы Зоуи узнала об этом в то время, они наверняка сразу бы разбежались. Но пронесло и первые четыре года оказались вполне приличными и даже счастливыми.

Дальше все было банально и скучно до ломоты в затылке. Романтический флер быстро рассеялся, и остались проблемы и непонимание. Хотя скучно – это неправильно. Громко, яростно, с битьем посуды, бешеным сексом, неукротимой ревностью и пьянкой до бесчувствия.

Но даже бросив его несколько лет назад, бывшая жена до сих пор не дает ему покоя. Их встречи хлесткие, как соревнования двух незаурядных интеллектов почти всегда заканчивались скандалом или постелью. А при расставании он ощущал дикий зуд во всем теле, словно его изваляли в свежей крапиве. И как он сразу не рассмотрел, сколько в Зоуи яда?

А когда в его жизни появилась Джиллиан, Кэл пропал. Он понял это в тот момент, когда заглянул ей в глаза и почти ничего не смог прочитать по её лицу. Мало кому удавалось за милой улыбкой спрятаться от его «всевидящего ока», скрывая свои эмоции.

Ему потребовалось немало усилий, чтобы перетянуть Фостер на свою сторону, и он долго не желал признаваться и в первую очередь себе, что эта милая женщина привлекла его силой своего характера и отчаянной мягкостью, способной компенсировать его неуступчивость. Отрицал свой интерес к Джиллиан, как к женщине. Очень долго сопротивлялся, оставался верен жене и даже их с Фостер взаимный развод не стал причиной, чтобы запрыгнуть в ней койку. Она не была той породы женщин, с которой можно завести короткий приятный романчик. У неё на глазах блондинистые и не очень девицы строем прошли через его постель, от них сводило глотку, как от сахаразаменителя в чае. А Фостер понимающе улыбалась и вызволяла его из передряг, мужественно перенося его провокационные и эгоистические выходки. Это кажется из её лексикона забавное выраженьице «ослиная задница».

Кэл резко отклонлся на спинку стула и забросил ноги на стол, шмякнув давно нечищеные ботинки рядом с ноутом. Расслабленно свесил руки вдоль тела и запрокинул голову назад, пялясь в подернутый пылью потолочный светильник.

Обладая талантом видеть людскую ложь, умея вывести на чистую воду самого искусного обманщика, Кэл придерживался некого правила – никогда не лгать себе. Ну, почти никогда. А исключения они, как известно, подтверждают правило.

Он не обольщался на свой счет и убедил себя, что он далеко не принц, держал определенные границы и вечно их нарушал. Он не мог позволить себе быть с ней, но и не хотел, чтобы у Джиллиан появился другой мужчина, так не хотел, аж зубы ломило.

Случилось чудо – она рассмотрела в нем какие-то очаровавшие её особенности и черты его гадкого эгоцентричного характера. И они попробовали быть вместе. И всё получилось. С Фостер никогда не было скучно.

Но он так ни разу не сказал ей, что любит. По настоящему. Серьезно без шуточек и кривляний. Зато испытал страх. Когда Фостер похитил этот недоношенный гаденыш, Кэл понял что такое настоящий страх, когда боишься не за себя. Страх, который не отпускает ни на секунду, лишь на время ослабляет хватку, позволяя думать и дышать. Страх, который забирается с тобой под одеяло и нежно ласкает тебя по спине, заставляя съеживаться и дрожать в неукротимом ознобе. Страх, который нашептывает разные гадости, насмехается и издевается. Он встает с тобой по утрам с постели, моется в душе, прихлебывает кофе и плюхается в машину на сиденье рядом и хватает за горло при каждом телефонном звонке. И радостно смеется, глядя, как ты мучаешься и не можешь говорить и дышать, потому что страх ехидно шепчет на ухо – а вдруг?.. Вдруг случилось то, о чем ты боишься даже подумать и что не в твоих силах изменить.

Оттолкнувшись пятками от пола, Кэл резко отъехал к стене и помотал головой, словно пытался вытряхнуть воду из ушей. Выскреб себя из кресла и сделал круг по кабинету, глянул на часы и ругнулся, вновь падая в жалобно скрипнувшее кресло.

Кэл нацепил очки и переложил бумаги из одной пухлой папки в другую и, закатив глаза с тяжелым вздохом открыл ноутбук. Была бы Джиллиан на месте, он бы сгреб всю эту макулатуру и отволок ей в кабинет. А теперь…

Он сморщился и никому не скинешь мерзкую работенку. Неосторожно и опасно позволить сунуть нос даже самым доверенным сотрудникам в экономические дебри фирмы. Вот и приходится самому чертовы циферки распихивать по нужным клеточкам до рези в глазах и онемения задницы, а потом скидывать электронкой на адрес Джиллиан. Это и есть по определению Фостер дистанционное управление финансами.

Он тыкал по кнопкам сердито и преувеличенно внимательно. Всматривался в цифры, не отвечал на звонки, посылая всех любопытствующих к чертям собачьим. И к ночи бумажный холм превратился в скромную горку, а Кэл ненавидя, проклинал тех, кто когда—то изобрел дебит с кредитом и свел их воедино.

За окном пошел серый дождь, мелкий и по осеннему нудный, в комнате потемнело, и сразу стало как-то маятно, словно дождь шел всегда, и будет всегда идти и никогда не кончится. А если кончится, то вместе с ним кончится жизнь, такая же серая и маятная. И хорошего больше ничего и никогда не будет.

Опираясь на подоконник ладонями, Джиллиан прижалась лбом к оконному переплету, закрыв глаза, она вслушивалась в тихое шуршание за стенами дома. Мелкие капли дождя почти неслышно соприкасались с начавшими желтеть листьями сирени и жасмина, собираясь в тонкие прерывистые струйки, добирались до ещё зеленой и густой травы, едва различимо шлепали по лужицам, образующимся на выложенной мозаичной плиткой дорожке.

На улице осень, пора увядания. И на душе тоже осень... И каждый день начинается с борьбы с самой собой, и каждое утро она напоминает себе, что нужно жить и работать, и есть, и спать, и дышать…

За спиной тихо и мелодично звякнуло – это ноутбук сообщил о только что пришедшей почте. Постояв в сковывающем душу и тело оцепенении еще пару минут, Джиллиан вздрогнула, помассировала затекшие мышцы шеи, расправила штору и присев за стол, открыла файл. Долгожданное сообщение отправил доктор Лайтман. Она теперь так часто думала о Кэле, потому что было легче, отстраненней и не ёкало болезненно сердце, как в те мгновения, когда она слышала или произносила его имя.

Разобравшись с полученными документами, Джиллиан сердито пристукнула кулаком по столешнице. Собрать воедино, сделать анализ и отправить данные по назначению, оказывается, нужно было еще вчера. Кэл как всегда был в своем репертуаре, довел до критической точки и свалил всё на неё. Разбираться с банком и обслуживающими компаниями, по непреложному мнению Кэла, её святая обязанность.

Она в сердцах лупила по клавиатуре, и истязаемый новенький ноутбук стонал почти человеческим голосом. Он был ни причем, но Джиллиан его в этот момент ненавидела, а может, переносила гнев с человека, который был далеко и как всегда безответственно относился к финансам и ленился лишний раз переслать необходимые документы.

– Джи, ты чего? – спросила Сара, положив перед Джиллиан полотняную салфетку и, ставя на неё фарфоровое блюдечко с очищенным и нарезанным ровными ломтиками душистым персиком. Чуть слышно звякнула вилка и Фостер прервала борьбу с компьютером, резко захлопнув крышку.

– Работаю, – процедила Джиллиан, посмотрев на Сару, – Не успеваю, – она виновато вздохнула, прося взглядом прощения за грубость, и едва заметно улыбнулась, совсем, как та Фостер из прошлого, – Я хочу его убить, он издевается надо мной.

– Все, как обычно, – усмехнулась Сара и, подойдя ближе, опустила руку на плечо Джиллиан, легонько сжимая пальцы, – Ты гневаешься, ругаешь его и блестяще выполняешь работу, защищая его задницу.

– О, Боже, Сара, – Джиллиан закатила глаза, – Не надо видеть во мне святую или великомученицу. Это и моя фирма тоже и я вложила немало средств и труда, чтобы достигнуть того положения и веса в деловом обществе. И не хочу оглушительного треска провала.

Пропустив мимо ушей оправдательную тираду подруги, Сара спросила:

– Как ты?

Прозвучавший вопрос, осточертевший, сводящий скулы своей безысходностью, вот уже которую неделю служил утренним приветствием. Сара старалась не замечать вспышек гнева так несвойственных выдержанной и отлично умеющей скрывать эмоции Джиллиан, списывая их на её «особое» положение, о котором подруга так же не желала говорить. Лишь изредка в её разговорах проскальзывали упоминания о том, что она ожидает ребенка.

– Прошу не надо смотреть на меня глазами скорбящей Божьей Матери…

– И не думала, – качнула головой Сара, – Пришла позвать тебя завтракать.

– Очень вовремя, – обрадовалась Джиллиан.

И без приставаний Сары было муторно, появившаяся передышка в бесконечных уговорах «решить проблему общения с Кэлом», оказалась весьма кстати. Озорно улыбнувшись, что выглядело очень убедительно, Джиллиан потерла ладони, – Не могу справиться с собой, постоянно хочу есть.

– Должно же быть что-то приятное в жизни, – немного наигранно рассмеялась Сара, – Радуйся, что в этот раз тебя миновала такая прелесть как токсикоз.

И снова Джиллиан сделала вид, что не расслышала её слова, легко поднялась со стула и, всунув ноги в тапочки-зайцы, пошлепала к выходу.

Поджав губы, Сара нахмурилась и огорченно закатила глаза. Ну почему Джи так упорно отрицает свою тоску по мужчине, от которого ждет ребенка. Ненормальная нежность к подаренным «зайцам» говорила за неё о многом.

Джиллиан уселась за прямоугольный ореховый стол, сервированный к завтраку. И неожиданно просторная, уютная и светлая кухня ей показалась самым прекрасным, что только есть на свете.

Аппетитные запахи свежей еды, кофе, легкий аромат духов Сары, бодрые утренние звуки, доносившиеся из телевизора. Хрусткая льняная салфетка, на которую она положила локоть. Насыщенная яркость апельсинового сока в высоком тяжелом стакане. Озабоченное бормотание Сары, переворачивающей яблочные оладушки на шипящей сковородке. Вот бы просидеть всю оставшуюся жизнь за этим столом, запивая соком огнедышащие оладьи и жмурясь от сытости и удовольствия. Чувствуя что вот-вот заплачет Джиллиан рывком пододвинула стул, и обхватила ладонями стакан, пряча в нем лицо и судорожно вдыхая терпкий цитрусовый аромат.

– Тебе что—нибудь нужно? – забеспокоилась Сара, ставя на стол блюдо с оладьями, поджаренными до золотистой ломкой корочки и политыми растопленным маслом и медом

Джиллиан ехидно рассмеялась и обвела ищущим взглядом комнату, словно надеялась за спиной подруги увидеть кого-то еще.

– Джи, ты хорошо себя чувствуешь?

Джиллиан прекрасно понял скрытый смысл, произнесенной фразы и не собиралась потакать Саре, пускаясь в пространные объяснения.

– А родители мужа Бэкки приедут на воскресный ужин? – она подчеркнуто сменила тему.

– Вероятнее всего, – ответила Сара не в силах скрыть своего разочарования, – Ну почему ты не…

– Пожалуйста, Сэсс, – перебила её Джиллиан, – Я знаю, что ты собираешься обсудить.

– Но ведь я хочу помочь тебе Джи.

– Ты и так помогаешь мне, позволяя жить в твоем доме. Пожалуйста, попытайся понять меня. Я говорю об этом с врачом трижды в неделю. Если не закрыть эту тему, я никогда не смогу говорить ни о чем другом, так ведь? Вряд ли это лучший способ вернуться к прежней, нормальной жизни.

– Но, Джиллиан…

Тут, к великому сожалению Сары, наверху заволновался ребенок, и ей снова не удалось поговорить о Кэле.

– Ты собираешься возвращаться в Вашингтон?

– Наверное. Ремонт в моем доме скоро закончится.

– Ты собираешься жить одна?

– Да. Я уже достаточно взрослая и самостоятельная, чтобы побеспокоиться о себе.

– А ваша фирма?

– Сара, работа и личные отношения они не всегда связаны друг с другом. Тебе не кажется, что малышка готова поднять крик на весь дом? – она взмахом руки указала на лестницу и невольно облизнувшись, подтянула блюдо с оладьями, всем своим видом показывая, что разговор окончен и для нее сейчас вот эти душистые, пышущие жаром оладушки, самое важное в мире.

Через полчаса Сара чистила на кухне овощи, собираясь приготовить к обеду свой фирменный салат, а Джиллиан усадила себе на колени улыбающуюся дочку крестницы.

– Сара, – начала она осторожно

– Ммм?

– Смотри мне в глаза, я хочу задать тебе один вопрос. И не вздумай увиливать от ответа.

– Звучит серьезно, – усмехнулась Сара, и с любопытством глянула на подругу.

Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Джиллиан решилась:

– Ты разговаривала с Кэлом? – и понимающе улыбнулась, заметив, как щеки Сары окрасил румянец. – Говорила.

– Он звонил. Джи! Он беспокоится о тебе, – словно оправдываясь, сообщила Сара, – И вряд ли можно осуждать его за это. Он любит тебя, и он вправе знать, как ты себя чувствуешь. Он, как-никак, отец твоего будущего ребенка.

Джиллиан отвернулась и начала строить забавные рожицы малышке, видимо исчерпав тему разговора, но через минуту неожиданно спросила:

– А как он?

Сара вздохнула с нескрываемым облегчением.

– Да так, небольшие проблемы на работе, пресса до сих пор никак не угомонится. Но главная его забота – ты.

– И что ты обо мне ему рассказываешь?

Сара пожала плечами, а потом неуверенно произнесла:

– Ну, мы с ним не настолько близко знакомы, чтобы секретничать и вдаваться в подробности. И почему бы тебе самой не позвонить ему? Просто поговорить. Никто же не заставляет вас встречаться.

– Нет, – отрезала Джиллиан, – И не уговаривай. Я просто хотела узнать, как у него дела. Ладно, я пойду, поменяю Даниэле подгузник. Надо же мне немного попрактиковаться.

– Джи, так не может дальше продолжаться, – Сара следом за ней поднялась в детскую, – Ты же его просто-напросто потеряешь.

– Это невозможно, – печально ответила Джиллиан, она встала на колени около разложенного дивана и склонилась над ребенком.

– Не слишком ли много самоуверенности. Он не станет ждать вечно. Позвони, – настаивала Сара, – Ты же любишь его. Скучаешь. Позвони, ради вас обоих.

Джиллиан сосредоточенно смотрела на малышку, на её счастливое пухлое личико.

– Я хочу. Очень хочу, – прошептала она, и её голос задрожал, – Если бы ты знала, Сара, как мне хочется с ним поговорить.

– Так почему же!.. – взмолилась Сара, опускаясь на пол рядом с Джиллиан.

– Потому что я боюсь. Очень боюсь, что все будет по другому, что … – Джиллиан презрительно сморщилась, проглотив слово, готовое слететь с языка, исправилась, – Я буду не в состоянии… любить его так, как ему бы хотелось, – горько вздохнула, – О, Сара! – запрокинула голову, борясь с подступившими слезами, – Что там любить, я просто не могу находиться рядом с ним. Даже не могу видеть. Сразу же… – она потрясла головой, словно отгоняя видение. – Не могу… А как он?.. – все же она поддалась эмоциям и одним коротеньким «он» высказала многое, о чем подозревала Сара.

Джиллиан, как большинство жертв насилия, все еще ощущала себя «грязной» со всеми причинами и следствиями, не позволяющими ей пойти на сближение с Кэлом, а все скромные попытки поговорить на эту особо болезненную тему отметала сразу, замыкаясь в переживаниях, как в плотном не пробиваемом коконе.

Сара осторожно обняла её.

– Но от этого никуда не убежать. Вам надо объясниться, выяснить отношения. И есть только один мужчина на свете, который поможет тебе решить проблему и переступить через себя. Стать прежней.

– Ты так думаешь? Но стоит мне только представить Кэла рядом с собой, как в памяти тут же всплывает Дин и все что он вытворял со мной. Это никогда не кончится. Он добился своего, говоря, что если я не останусь с ним, то и Кэлу не достанусь. Мне все время кажется, что он подкарауливает где-то рядом, и если я пойду к Кэлу, Дин окажется поблизости и снова станет измываться надо мной, – она на мгновение прижала к губам кончики пальцев, словно боролась с тошнотой, – Всё то же самое, но на глазах у Кэла, – лицо Джиллиан искривила гримаса отвращения. – Знаю, что он мертв, и такое никогда не повторится, но он не отпускает меня, – она сжала виски ладонями и потрясла головой.

«Всё то же самое»,– мысленно повторила Сара. Что же именно? Что заставляет Джиллиан кричать по ночам. И что так намертво запечатало её эмоции, лишив возможности плакать? Сара могла только догадываться об издевательствах пережитых подругой, а о подробностях та умалчивала. Из медицинского заключения Сара узнала, что Джиллиан не насиловали и не избивали, единственное применение силы – следы от удушения на шее, но человек слишком злобное и изощренное существо и способов унижения себе подобных для удовлетворения ненормальных сексуальных желаний множество, и порой эмоциональное насилие оставляет более страшные, незаживающие раны. Ссадины, царапины и синяки на теле заживают, переломы срастаются, время сглаживает болезненные ощущения. А восстановить эмоциональный баланс в сотни раз сложнее.

Прервав минутное молчание, Сара вымученно улыбнулась.

– И никогда не отпустит, если ты сама не прогонишь, – она погладила Джиллиан по волосам, – Вспомни что ты говорила своим подопечным и как нас учил тот смешной седобородый старичок-профессор, – Единственное спасение – позволить любящим тебя людям помочь. Тогда все пройдет. Лекарства и доктора без них не обойтись, но ничто не оказывает такого благотворного влияния на раненую психику, как тепло и уют родного дома и забота близких. Позвони Кэлу, Джилл. Поговори. Ты же всегда была сильной. Вечная игра в прятки не выход.

– Не все так просто, – Джиллиан стерла со щеки слезинку, – Не зря же говорят, что все познается в сравнении. Одно дело лечить и помогать и совсем другое оказаться в роли пострадавшей.

– Понимаю, Джилл, – Сара кратко вздохнула, – И такие потрясающие специалисты как ты, добрые понимающие, терпеливые, редко встречаются

– Жаль, что нельзя вылечить саму себя.

– Поговори обо всем с Кэлом, объясни, думаю, вместе вы найдете верный выход.

– Он и так все знает и понимает. Ладно. Просто дай мне еще немного времени.

Кафе находилсь поблизости от офиса «Лайтмангрупп», такое, «специфическое», куда приходили «серьезные люди» в костюмах от Хьюго Босс не столько перекусить и выпить по чашечке кофе, сколько разговаривать и решать важные «деловые вопросы». Еще здесь назначали свидания своим подружкам-моделькам и секретаршам «белые воротнички», чтобы под видом легкого перекуса договориться о более интимном продолжении. Заглядывали богатенькие девочки и мальчики, подвизающиеся в ближайших офисах многочисленных госучреждений, посплетничать и съесть пироженку.

Даже сейчас, поздним утром, в кафешке было многолюдно, но никакого лишнего шума, грохота современной музыки и разговоров во все горло. Посетители оживлены, но сдержанны, доброжелательны, готовы к новому рабочему дню и насквозь лживы.

Шуршат свежими газетами, бармен наливает кофе в полупрозрачный фарфор и цедит дорогущий виски в хрустальные квадратные стаканы по нескольку капель. Время аперитива еще не пришло, но многим надо чуток взбодриться после хорошо проведенного уикэнда.

В белых чайничках зеленый чай, сказочной красоты и вкуса десерты выложены на сверкающие подносы.

Одно из любимых кафе Фостер. Немного не по средствам, чтобы чаевничать и кофейничать каждое утро, но пару раз в неделю, она обязательно затаскивала сюда Кэла. Он потягивал чертовски крепкий настоящий шотландский скотч, закусывая тонко наструганным свежесоленым лососем, а Джиллиан пила теплый шоколад с ванильным мороженым и творожным тортом.

В кофейню захаживали знаменитости, не из шоу-бизнеса, а политики и прочие руководящие лица. Вот и сейчас один известнейший банкир обхаживал миловидную барышню, скорее всего мелкого клерка из госдепа, угощая её клубникой. Строит из себя заботливого папашу, а сам лоснится, как кот перед миской с жирными сливками, еще немного и сожрет. Но девушке нравилось все, потому что время от времени банкир радостно оглядывался вокруг, словно приглашая разделить его триумф победы над очередной куколкой.

Если бы не нынешнее мутное беспокойство, Кэл бы сполна насладился и виски и столь изысканным обществом и «склеил» бы одну из строящих ему глазки очаровашек в мини. Просто так, чтобы лишний раз доказать собственное превосходство и умение пробираться за натянутую маску ленивого нарочитого безразличия.

Сара появилась совершенно неожиданно, Кэл даже не успел соответствующим образом приготовить лицо, первые секунды после встречи глупо таращился на неё, пока не спрятался за циничной ухмылкой, приклеив её к губам. Миссис Фостер, Сара была очень хороша собой – высокая, на дюйм выше Джиллиан, стройная, как будто устремленная вверх, в распахнутом, летящем плаще, который она сразу же сняла, с небрежным изяществом перекинув через спинку высокого барного стула.

Не женщина, а мечта. А смотрела она на Кэла с изумлением. Ох, как он ненавидел, когда представительницы слабого пола так пялились на него. Это еще от бывшей жены пошло. Та все время изумлялась, как он то, как он сё. Да и вообще злило. И было в изумлении Зоуи столько тонкости, столько продуманно сарказма, столько скорби, что под этим взглядом его обуревали отнюдь не нежные чувства. И нате вам Сара, у неё к изумлению ещё и сожаление примешивается, прячется в уголках губ, дрожании длинных ресниц. Опустила веки и пошла в наступление, не позабыв о вежливости.

– Доброе утро, – окинула оценивающим взглядом, осталась довольна и мягко, тепло улыбнулась, – Вам надо с ней поговорить, – без обиняков начала Сара и протянула кожаную папку на молнии. – Вот документы, их надо подписать и до завтрашнего вечера переслать в банк. Иначе кредит приостановят.

Видимо на этом деловая часть разговора была закончена.

– Прелестно, – Кэл поднес ко рту бокал с виски, но, не сделав глотка, опустил его на стойку. Развернул папку к себе, подцепил ногтем молнию, расстегивая, безразлично полистал бумажки. И перестав притворяться, с тоской посмотрел на Сару.

– Мне кажется, еще слишком рано.

Она отлично поняла, что он имел в виду, недоверчиво качнула головой.

– Прошло больше месяца. Да при чем тут время! – Сара взмахнула рукой, – Она любит вас, Кэл, я знаю. Она страдает. Ей и правда пришлось много пережить, но она хочет, чтобы вы были рядом. Поверьте мне.

– Что, она так и сказала, – Кэл однобоко ухмыльнулся и, вертя бокал в пальцах, смотрел, поверх его края, на руки Сары. Она не была уверена в своих словах. Об этом буквально орали её нервно подрагивающие ухоженные пальчики, которые не находя себе места, выделывали замысловатые па на темном дереве стойки бара, отполированном тысячами локтей любителей выпить.

– Можно сказать и так. Но я знаю Джи с юности, я чувствую это…

– Безусловно. Я тоже знал её, понимал, до всего этого, – Кэл сделал резкий жест кистью, – Но то, что натворил этот урод, слишком глубоко её ранило.

– Вы собираетесь сдаться? – Сара уловила в его голосе безнадежные нотки. Она не была столь умна и талантлива, как Джиллиан, но работая школьным психологом, она многому научилась. А мужчины? Мужчины они, как дети. – Понимаю, легко не будет, но вы нужны ей. Нужны вашему будущему ребенку. И я обещаю, если вы посмеете её бросить… – нежные пальчики сжались в кулак, и Сара сердито пристукнула по стойке. Удар оказался внушительным, даже бокал с виски чуть подпрыгнул.

В глаза Кэла вспыхнул гнев. Какая-то дамочка намеревается ему угрожать и учит, как жить. Такое позволялось в этом мире только двум людям – Эмили и Джиллиан или Джиллиан и Эмили.

– Вы что, ополумели мадам! – он больше не собирался миндальничать и изображать из себя джентльмена, – Вы думаете, я могу её бросить? Что она так мало для меня значит? Просто, она меня к себе не подпускает, – как ни хорохорился Кэл, последние слова он произнес с болью, впрочем, он и не собирался её скрывать.

Схватил стакан, стиснул в пальцах и с грохотом опустил обратно, виски выплеснулось, разбрызгавшись янтарными каплями. Услужливый бармен ловко исправил непорядок, правда, укоризненно хмыкнул, но промолчал, оставив при себе нелестное мнение о странной парочке.

Уже около часа они просидели в баре, так и не притронувшись к напиткам. Под взглядами зевак Сара испытывала неловкость, некоторые даже указывали на них пальцем. Что было очень закономерно. Сара и Кэл представляли весьма колоритную пару. Утонченная, одетая от кутюр Сара, в элегантном костюме с прической волосок к волоску и модным естественным макияжем и Кэл в замызганных, давно не видевших «прачки» джинсах мятом пиджаке, накинутом на растянутую футболку и волосами больше смахивающими на иглы подгулявшего ежа. В другое время Сара возможно и выговорила доктору Лайтману, упрекая его за неопрятный вид, но сейчас легко находился миллион оправданий. А со слов Джиллиан она знала, как вел себя Кэл после развода с женой, а нынешняя ситуация складывалась совсем неважнецки. И Лайтман хоть и был непричесан и расхлябан, но от него приятно пахло гелем для душа и одеколоном, торчащие волосы были чистыми.

Поймав очередной любопытный взгляд, Сара недовольно фыркнула. Она хоть и любила внимание, но в данных обстоятельствах лучше бы они, черт побери, занимались своими делами. История с похищением и смертью насильника Джиллиан надела много шума и в прессе до сих пор нет, нет, а промелькнет статейка посвященная делу. Тайна, окружавшая ту злополучную ночь, постепенно перешла с первых газет полос на внутренние. Кэл отказывался разговаривать с репортерами, а весь мир, похоже, так и жаждал узнать о его отношениях с Джиллиан и серийном убийце, маньяке агенте ФБР, почти двадцать лет водившего за нос «контору».

А упрямое молчание Кэла и безличный прессрелиз ФБР, не дающий ответа ни на один вопрос, негативно настроили СМИ, и вероятно, поэтому они стали распускать невероятные слухи, сочиняя фантастические подробности.

Опасаясь лживых сплетен, которые могли дойти до Джиллиан и ухудшить её и без того неважное состояние, Кэл всё же две недел назад сделал заявление, в котором в своей особой манере, рассказал о происшедшем. И началось – проголодавшиеся журналисты цеплялись к каждой букве, настойчиво требуя объяснений. А Кэл вежливо всех послал. Сейчас уже шум утих. Но лицо Кэла слишком долго мелькало на экранах ТВ, и сидя рядом с Лайтманом в баре, Сара понимала, что люди еще не забыли о нем.

– Папа, вот ты где!

К стойке подлетела Эмили.

– Как дела? – она повернулась к Саре, – Как Джиллиан?

– Замечательно, – ответил Кэл бесцветным голосом и пригубил виски.

Эмили снова взглянула на расстроенную Сару, потом глубоко вздохнув, спросила:

– Ничего не изменилось? – закатила глаза, – Они такие упрямцы. Оба!

– Согласна.

– Будут мучиться, страдать, но встретиться и поговорить… Высечь бы тебя, пап.

Кэл обиженно посмотрел на неё

– Думаю, не помешает, – ответила за него Сара, – Джиллиан все еще упирается и не хочет встречи, но тебе Эмили, думаю, она будет только рада. Давно ты к нам не заглядывала.

– Начались занятия в университете, – улыбнулась Эмили, – Передайте Джилл, что я заеду в эту субботу.

Колокольчик на двери трижды звякнул и, щурясь после яркого солнечного света, в бар вошла Зоуи. Огляделась и, заметив дочь, направилась к ней. Плавно покачивая бедрами, затянутыми в узкую строго до колен юбку-карандаш, она вполне могла соперничать по привлекательности и элегантности с Сарой. Но бросив на бывшую жену беглый взгляд, Кэл сразу отметил, что Зоуи в отличие от Джиллиан и её подруги, которым были присущи изящество и нежность, брала некой вызывающей экстравагантностью, правда хорошо закамуфлированной напускной строгостью.

– Эмили, – обратилась она к дочери, и уселась на барный стул, кладя маленькую сумочку и ключи на стойку перед собой. Затем как бы спохватившись, сделала неопределенный жест кистью, повернулась к Кэлу, – Давно не виделись дорогой. А вы должно быть та сама Сара, нынешний ангел хранитель Джиллиан.

– Я думал, ты уже улетела? – саркастически проговорил Кэл.

– Приятно познакомиться, миссис Фостер, – Сара протянула узкую ладонь Зоуи, Кэл отметил недоумение и интерес, отразившиеся на лице женщины.

– Фостер? – Зоуи нахмурилась, но тут же опомнилась и ярко улыбнулась, – миссис Ландау, – и несильно сжала пальцы Сары.

– Ничего необычного, – та пожала плечами, – После развода я взяла девичью фамилию.

– Как поживает Джиллиан. Давно её не видела. А тебя Кэл можно поздравить, ты скоро во второй раз станешь папой. Как ты себя чувствуешь? Вид у тебя…неважный, – изобразив интерес, протараторила Зоуи.

– Какой вид, так и чувствую.

– Тебе нужно заниматься своим здоровьем, – доверительно сообщила Зоуи, – Особенно в свете открывшихся обстоятельств. А ты все пьешь. Лица на тебе нет.