Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 58 страниц)
– Очень приятно. Спрашивайте.
Кивнула головой Фостер, отметив, что голос звучит спокойно и немного расслабленно, решив, чем скорее она даст ответы на интересующие ФБР вопросы, тем быстрее её оставят в покое.
Таисия нагнулась, подвинула стул поближе к кровати, уселась, с изяществом закинув ногу на ногу, слегка покачивая ступней, что выглядело достаточно смешно, учитывая безразмерные бахилы, скрывающие туфельки. Ничего не говоря, начала энергично перелистывать блокнот в кожаном переплете, выжидая время и накаляя обстановку. Манеру ведения допросов федеральными агентами Джиллиан изучила досконально и постаралась не обращать внимания на молчание красотки. Но не сводила с неё настороженного взгляда, готовая в любой момент дать отпор, или нажать на тревожную кнопку.
Агент Деймон захлопнула блокнот с весьма значительным видом, что очень не понравилось Джиллиан. Она сузила глаза, на долю секунды прикусила нижнюю губу, и натянуто усмехнулась, ожидая первого вопроса.
– Скажите доктор Фостер, – Таисия на мгновение замялась, видимо не зная, как верно назвать ублюдка, то затем вздернула подбородок и негромко фыркнув, проговорила вкрадчиво, – Таннер не упоминал, эээ… он не говорил, были ли у него помощники.
– Хел Локвуд, – не задумываясь ответила Джиллиан, – О нем он часто рассказывал, и как мне казалось, опасался.
– Хел Локвуд? – Таисия нервно хмыкнула, – Неделю назад его взяли на границе с Мексикой. Случайно. Впрочем, это неважно. А еще кого-то Таннер упоминал.
– Нет, – процедила сквозь зубы Фостер, желая одного, чтобы эта дамочка поскорее убралась.
Всего лишь несколько слов о Таннере и воспоминания как приливная волна, накатили на неё, вызывая отвращение, тошноту боль и страх.
– А он не упоминал других, неизвестных следствию жертв, – в глазах Таисии горели азартные огоньки.
– Иногда, – выдохнула Джиллиан, испытывая необоснованную ненависть к сидящей рядом с ней женщине. – Их было много. Очень много, – Джиллиан проговорила это с нескрываемым злорадством и затаенной болью, подправленными чувством собственной вины, понимая, какой переполох устроил Дин в строгих рядах ФБР. И как теперь горят задницы у высшего руководства, и сколько им придется оправдываться и объясняться, как смогли прохлопать, не заметить, допустить… и какая чистка предстоит в бюро. ОВР оторвется от души. А «лишние» жертвы лишь усугубят переполох и в без того перебаламученном федеральном болоте.
И меньше всего их заботит её состояние и те издевательства и переживания, через которые пришлось пройти за три недели. Как и страдания тех неизвестных, погибших от руки Дина и сгинувших в никуда.
Могут и их с Кэлом обвинить в профессиональной некомпетентности, упрекнуть, как они позиционирующие себя чтецами скрытых и подавленных эмоций по лицам упустили, не рассмотрели, а пригрели рядом змею.
– Имена, вы знаете их имена? Места, где он находил себе жертв?
Зажмурившись, Джиллиан замотала головой. После, она всё расскажет после, когда не буде так тошнотворно больно.
Она снова видела перед собой Майкла, его хищную ухмылку. Он, выволочив её на террасу, впихивал в кресло-качалку, связывал руки за спинкой и распираемый от гордости и самодовольства расхаживал вдоль балюстрады, постукивая по крошащейся штукатурке рукояткой пистолета, и нудно повествовал о своих победах. Называя по именам каждую жертву его извращенных сексуальных потребностей.
– Официанточка Лиза из Миннесоты, у неё были такие же серые глаза, как у тебя Ли, – виноватая усмешка и ярость во взгляде, – Сука она подавилась моей спермой.
– Танцовщица из Вегаса Мия, – Майкл выбил приличный кусок штукатурки, – Шлюха, она пыталась меня укусить, пришлось принимать ответные меры.
– Таня из Феникса…
– Дайан из Сиетла…
– Алисия из Нью—Йорка…
Джиллиан сбилась со счета – сколько их было у Майкла или Дина, холодели руки и ноги, хотелось визжать и грязно ругаться, но она молчала, выслушивая его фантазии, зная, что малейшая попытка встрять и попытаться укорить и не приведи господь обвинить, она тоже будет «наказана». Сжавшись в комок, горя огнем от пожирающего кожу летнего безжалостного солнца, она молчала, изредка позволяя себе проглотить вязкую слюну, не в состоянии избавиться от гадко-солоноватого вкуса спермы во рту. Иногда она мечтала – лучше бы он её трахал, как все нормальные мужики, но он не был нормальным и желания у него были извращенными.
Потом подскакивал к ней, наклонялся и тыкал указательным пальцем с обгрызенным ногтем в грудь, в шею, живот, визжал, брызгая слюной: «Это ты виновата! Ты! Ты! Если бы не сбежала, оставив меня, если бы стала женой, как обещала. Они были бы живы! Живы!» И уносился куда-то в глубь дома, громя там мебель. Измученная и морально и физически Джиллиан начинала верить обвинениям Майкла, оставшись в одиночестве на террасе, она тихо плакала не в силах бороться с собой.
– Вы в порядке? – голос агента Деймон с трудом достиг сознания Джиллиан, она моргнула, облизнула пересохшие губы и, взяв с прикроватного столика пластиковый стакан сделала несколько глотков и передернулась. Солоноватая пузырящаяся минералка. Отшвырнула стакан, опрокинув его, вода выплеснулась на модельные бедра Таисии, та вскочила, провела ладонями по мокрым джинсам, глянула на лужу растекающуюся под ногами и с удивлением граничащим с отвращением, посмотрела на Джиллиан.
– Извините, – на вдохе прошептала она, даже не пытаясь улыбаться, – Не в порядке. Вам лучше уйти.
– Я могу вам чем то помочь? – быстро справилась с неприязнью Таисия.
– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – отрезала Фостер, и перекрестила руки на груди, отгораживаясь от настырной женщины от её фальшивого участия, мысленно выстраивая между ней и собой защитную стену.
– Вы, так считаете? – она с легкой усмешкой скользнул взглядом по лицу Джиллиан.
Фостер сузила глаза, ей очень не понравилось отношение Таисии. Самодовольная ищейка, не более.
– Я сама психолог и могу определить, нужна мне помощь или нет, – парировала Джиллиан и, натянув покрывало на голову, отвернулась к стене, показывая, что беседа окончена. – А вам мне больше нечего сказать.
Присутствие агента ФБР, жутко нервировало и, ощутив приближающуюся панику, резко откинув покрывало, Джиллиан села и стараясь не сорваться на крик, попросила:
– Оставьте меня в покое. Я не хочу никого видеть!
– Может вам позвать доктора?
– Нет!
Таисия, как и предполагала Джиллиан, в ответ лишь пожала плечами, доверительно говоря:
– Скоро вы сами поймете, что без помощи извне вам не удастся справиться с пережитым психологическим шоком.
– Пошла к черту, – не выдержала она, ощущая внезапный жар, как вспотели подмышки и жуткое, ломающее сознание желание, схватить что-нибудь тяжелое и запустить в рожу Таисии, стерев все понимающую улыбочку со смуглого лица.
– Ухожу, – Таисия вскинула руки и поднялась со стула, – Но наш разговор не окончен.
– В чем я очень сомневаюсь. Вы последний человек на земле с кем я еще раз соглашусь побеседовать.
– А у вас будет выбор, милочка? – красотка взбила кудри и, приоткрыв карминно алые губы, хищно изогнула рот, видимо хотела сказать еще что-то дерзкое и наглое, но сдержалась. Стиснув в пальцах блокнот, раздраженно стукнула им по бедру и царственной походкой вышла в коридор.
Глядя ей вслед, Фостер испытывала странное чувство облегчения, и даже воздух в палате стал чище. Глубоко вздохнув Джиллиан, снова заползла под одеяло, её было невдомек, что агент Деймон давно «вертела хвостом» перед Таннером и затаила злобу на неё, считая её виновницей падения Дина. Если бы он оказался в правильных руках…
В длинном коридоре было тихо, даже слишком тихо, будь она неладна эта проклятая больница. Тишина действовала раздражающе на его перенапряженные нервы. Даже длительный сон не вернул ему полной уверенности в себе. Последовав совету доктора, он провел ночь в мотеле. Там ему почистили одежду – единственный плюс. Приняв душ, Кэл как он рассчитывал, прилег, чтобы вздремнуть пару часов до рассвета, но продрых почти до двух часов дня. В чем не было ничего удивительного, за двадцать трое суток поисков Фостер, он позабыл, что такое нормальные сон и организм устроил ему подлянку, взяв недополученное сполна. На еду не оставалось времени. И вот теперь толи от голода, толи от пересыпа трещала башка, знатно так трещала до звона в ушах и дурноты, перехватывающей глотку, как после полновесной пьянки. И где-то там в воспаленных мозгах тихонько так и настырно зудело «повышенный гормон ХГЧ». Завязла эта фраза и в голове и на языке. Радоваться или огорчаться? Лечило убеждал что все в порядке, но в крови у Джиллиан нашли целую аптеку, как это скажется на ребенке. Хотя и отпетые наркоши и алкаши рожают здоровых детей. Это уж, как господь распорядится. Скривив болезненную гримасу, Кэл саркастически усмехнулся, вот и его время пришло обратиться к этому засранцу на небесах. Страдальчески вздохнув, Кэл прикрыл глаза, стараясь не обращать внимания на головную боль, пульсирующую за опущенными веками. Он больше не хотел думать обо всем этом. Он хотел, чтобы все навалившиеся проблемы исчезли навсегда.
– Можете пройти, – раздался сбоку тихий, проникновенный женский голос, Кэла обдало знакомым и одновременно гадким запахом духов, и легонько тронули за плечо.
Окинув говорившую быстрым взглядом, Кэл состроил одну из своих гримас, пряча за ней страх ожидания. Красивое чуточку надменное лицо женщины вроде бы не выражало ничего особенного, обычная предупредительность, но отдельные мелкие детали в её поведении, и подергивания лицевых мускул, говорили – она не удовлетворена разговором с Фостер и так неслабо взбешена.
– Будьте готовы, что она не станет с вами любезничать, – все же предупредила дамочка Кэла, небрежно процедив слова сквозь зубы, и посмотрела на него с сожалением. Губы искривились в насмешке, она негодующе дернула плечом и, покачивая затянутыми в джинсу бедрами, поплыла вдоль коридора, остановилась, со злостью сдернула с ног бахилы, швырнула их на пол и скрылась за поворотом.
– Как—нибудь сам разберусь, – буркнул он ей в спину. Явно озадаченный, чего столь возмутительного могла наговорить Фостер, не позволяющая себе быть грубой, даже тогда, когда испытывала страстное желание убить, и довела агента ФБР до высшей степени гнева. И толкнул дверь задом, вваливаясь в палату. Наверное, если бы у него был хвост, то он трусливо поджался бы. Нет, он не боялся Фостер, это даже не обсуждалось, он опасался врезаться лбом в непроницаемую стену, которую напророчил милый доктор во время разговора ночью.
К удивлению Кэла, в залитой солнечным светом палате было как-то уютно и спокойно и пахло приятно не по больничному. Джиллиан, одетая в свободную рубашку, закрыв глаза и запрокинув голову, сидела на кровати свесив ноги,и шевеля ступнями. Щиколотки украшали симметричные повязки, скрывавшие глубокие раны, оставленные кандалами. Выглядела она очень даже ничего: слегка осунувшейся, но достаточно бодрой. Чистые волосы аккуратно причесаны их чуть вьющиеся концы, касаются обнаженных плеч.
– Да видок у тебя неважный, – сыронизировал Кэл, зависая в открытых дверях, так и не рискнув прошлепать дальше, сверля взглядом лицо Фостер.
Джиллиан узнала этот типично британский выговор и едва заметно улыбнулась. Слышать голос Кэла было приятно, особенно такой – чуточку боязливый, и вопрошающий. Скажи она ему об этих ощущениях, сразу бы взвился и потребовал, чтобы она прекратила анализировать его голосовые интонации. Задержав улыбку на губах, Джиллиан с усилием открыла глаза, какая-то часть подсознания дико не желала видеть доктора Лайтмана. Отраженный луч света полоснул по лицу, и она тотчас прищурилась, отстраняясь от яркого солнечного сияния, льющегося в распахнутое окно.
Страдальчески сморщилась, свет, казалось, вонзился в самый мозг. Джиллиан едва сдержалась, чтобы не закричать, умоляя избавить её мучений. Но быстро опомнилась, сообразив, что она в больничной палате и ей ничто не грозит. «Это всего лишь солнце, Джилл, ты же любишь солнце»,– пыталась она успокоить себя и для надежности обхватила предплечья ладонями, тотчас отдернув руки, и недовольно хныкнув. Сгоревшая, местами слезшая, кожа на плечах и лице, обработанная специальной мазью перестала саднить, но теперь она зудела, и это зуд раздражал, и не давал покоя, напоминая о долгих днях проведенных не террасе жарясь под злым полуденным солнцем. Но она же не капризный ребенок, а взрослая женщина и глубоко вдохнув, приказала себе не истерить и её улыбка даже стала чуть шире и естественней.
– И тебе доброго дня, – она наконец посмотрела на Кэла, встретившись с ним взглядом и быстро разорвала зрительный контакт, опустив голову и попыталась сесть поровнее.
При любом движении тело отзывалось тянущей болью в мышцах, словно она долго и упорно «качалась» в фитнес клубе или играла в теннис до полного изнеможения. Глубокие и мелкие ссадины давали о себе знать легкими подергиваниями и желанием почесаться, забинтованные лодыжки горели и пульсировали, как два нарыва. Но Джиллиан знала, что справиться и перетерпеть физическую боль она сможет без особых усилий, а как быть с тем, что расправлялось, разбухало в груди, застилало глаза разноцветной пеленой и не желало поддаваться на уговоры – это же Кэл, ничего не изменилось, Кэл, просто Кэл, мой любимый обожаемый и далее по списку. Но оно упорно нашептывало в оба уха – враг. Джиллиан мужественно вздернула подбородок, подобрала ноги, забираясь на постель и расправив покрывало, удобно откинулась на подушки. И как ей, казалось, хитро прищурившись, смотрела на Кэла.
Он стоял в дверях, словно не решаясь переступить порог. Небрежно привалившись плечом к дверному косяку и чуть склонив голову вбок. Взъерошенные волосы торчали дыбом, и он как никогда походил на нахохлившегося, распустившего иголки ежа. Милого, встревоженного и немного напуганного.
– Кэл, я не кусаюсь, – едва слышно проговорила Джиллиан, – Заходи.
Голос звучал ровно и доброжелательно, а взгляд её нервно метался, словно не находя объекта для наблюдения, и даже из-под полуприкрытых век было видно это лихорадочное метание.
Оттолкнувшись от стены, Кэл своей плавной свободной походкой подошел к кровати. Эта его манера двигаться всегда сердила и смешила Джиллиан – она еще называла её клоунской. Он ухватил длинными гибкими пальцами спинку стула, развернул его, пододвинул поближе и плюхнулся на жесткое сиденье. Подавшись корпусом вперед, Кэл оперся подбородком на спинку стула, свесив руки вниз по краям сиденья, обтянутого искусственной кожей синего цвета. Ничего особенного вполне привычное разгильдяйское поведение, но Джиллиан покрепче вцепилась в край покрывала и подтянула его повыше, вжимаясь в подушки. Все эти манипуляции она проделала чисто рефлекторно, не давая себе отчета, не понимая, зачем так поступает. Кэл не пропустил ни одного её телодвижения и на мгновение опустил веки, чувствуя, как неприятно кольнуло в груди, Джиллиан отстраняется от него, отгораживается, ей неприятна его близость. Иронично хмыкнул, не выдавая истинных чувств и склонив голову вбок окинул Джиллиан насмешливым взглядом, и нахмурился, выдавая:
– Правда, я не шучу, ты ужасно выглядишь. Тебя словно кошки драли.
Большинство свежих, и от этого бросающихся в глаза царапин и ссадин Джиллиан заработала вчера вечером в неравной борьбе с интернами и продираясь сквозь кусты, сбегая от своих спасителей.
Доктор оказался прав, Фостер не выглядела так, словно её регулярно избивали. Фонарю под глазом максимум дня четыре – она могла упасть, ходить скованной наручниками не самое увлекательное занятие – а длинная от виска до подбородка ссадина, только выглядела устрашающе, багровая отечность почти рассосалась и сама рана уже начала затягиваться и покрылась коричневой корочкой.
Но Кэл не видел, что скрывает рубашка, а задрать её у него не хватило наглости, вернее наглости было предостаточно, он опасался реакции Джиллиан, не желал усугубить её неприятие, по её настороженному поведению он понял, что она не позволит ему просто дотронуться до себя, а раздевать…
А вот шея… Кэлу было больно смотреть на россыпь разноцветных синяков и ссадины лунообразной формы, оставленные ногтями душегуба. От его цепкого взгляда не ускользнуло, что Фостер глотает с трудом. Ему сказали, что ни разрывов связок, ни смещения хрящей КТ не показала, небольшая припухлость гортани, но и она должна пройти в ближайшие дни.
– Рентгеноскопия прошла успешно? – шутливо поинтересовалась Джиллиан, выводя Кэла из задумчивого созерцания своей особы, внезапно она словно вернулась в прошлое, стало удивительно легко и свободно, и даже захотелось потрепать Кэла по взъерошенной макушке, – Меня сегодня вечером отпустят домой, – Джиллиан уже протянула руку, касаясь кончиками пальцев волос Кэла, и замерла. Горло перехватил спазм, она затрясла головой, желая избавиться от нахлынувших воспоминаний. «Ли, почеши за ушком, сильнее, теперь макушку, помассируй. Что ты такая вялая».
– Извини, – невнятно пробормотала она, сжимая пальцы в кулак.
Уголок рта Джиллиан дернулся, и она рассмеялась странным каркающим смехом, резко оборвала его, эта столь свойственная ей эмоция, вызывала щиплющую боль, раздраженная кожа лица давала о себе знать.
– А не слишком рано? – озадачился Кэл, излишне широко улыбаясь, словно не заметил побледневшего лица Джиллиан и подавленного гнева.
Она смогла спрятать эмоции и справиться с отвращением.
– Ты как всегда добр и крайне милосерден, – язык чуть заплетался, но конец фразы она произнесла четко и даже чуточку игриво.
– Шоколадку хочешь? – неожиданно предложил Кэл.
– Ммм… – она свела брови к переносице, не понимая, шутит он или серьезен, но была рада, что Кэл не поднимаясь со стула, немного отъехал назад.
– Солнце светит в морду, – буркнул он, сунул руку в карман пиджака, пошебуршил там и достал блеснувший на солнце золотой кругляш, похожий на монетку.
– И чертовски щедр!
Смачно произнесла Джиллиан, и сделала это с потрясающей искренностью. Настроение у неё менялось, как направление ветра в шторм. Не поймешь, с какой стороны дует.
– Дали на сдачу в баре, – недовольно насупился Кэл, изображая обиженного. Он ей шоколадку принес, а она его оговорила.
Кэл протянул «медальку» Джиллиан, их пальцы соприкоснулись, и от внимательного изучающего взгляда Кэла не ускользнул мелькнувший по лицу Фостер страх, ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отдернуть руку, а принять от него шоколадку.
– Все в порядке? – перестав играть, он резко наклонился вперед и дотронулся до тыльной стороны кисти другой руки Джиллиан, она напряглась, и медленно сгибая локоть, избавилась от тактильного контакта.
– Не совсем, – наклонив голову, она спрятала лицо за завесой волос, – Не стоит торопить события. Ммм… – она откинула волосы назад, виноватая улыбка скользнула по губам, но так и не отразившись в глаза. Взгляд остался испуганным и даже затравленным.
Между ними повисло неловкое молчание. Наконец Кэл сказал:
– Ты гораздно сильнее, чем тебе кажется, Джилл. Ты всегда была сильной. И ты обязательно выкарабкаешься.
– Знаю… – она сказала это, понимая, что именно такого ответа ждет Кэл. Она также отлично понимала, что он легко читает правду в её глазах. А правда заключалась в том, что Джиллиан была подавлена и сильно напугана своим неприятием Кэла, она не ожидала, что отторжение окажется таким острым и болезненным. Что его касания буду вызывать желание завизжать и спрятаться, что она будет так реагировать на человека, которого любит. Умом она понимала, что рядом с ней сидит Кэл, самый добрый и заботливый, самый близкий и родной человек, а где-то на уровне подсознания жил страх и её тело отвергало любую близость с мужчиной.
– Поправляйся, – Кэл поднялся со стула и чисто инстинктивно наклонился, над ней собираясь поцеловать, но она резко выставила руку вперед, отталкивая его голову.
– Прошу не надо.
Эти невинные слова ударили Кэла, он отпрянул назад и, растянув губы в подобие улыбки, вышел из палаты.
Джиллиан была готова расплакаться, но не была готова объясняться. Болезненное ощущение дежа вю не отпускало, терзало. Больница, Кэл выспрашивающий о самочувствии, и жуткое ожидание. Услышав шаги за стеной, она сжималась от страха, во рту пересыхало, а сердце колотилось о ребра как бешеное и, натягивая на лицо улыбку, она смотрела на дверь, чувствуя, как холодеют пальцы, ожидая, что она распахнется и в палату войдет Дин. Довольный с хитрой ухмылкой и огромным букетом цветов, забавной плюшевой игрушкой и шоколадом. Он так частенько поступал, влезая в самый разгар их с Кэлом беседы, и клал на постель цветы, под бешеным ревнивым взглядом Кэла хрустко вскрывал упаковку конфет и, развернув фантик, подносил шоколадку ей ко рту. Его теплые пальцы касались губ, Джиллиан довольно жмурилась, наблюдая за презрительно—равнодушным Кэлом, и с хрустом раскусывала орешек. Кэл дергался, а она смеялась. Таннер целовал ей руку и, бормоча извинения, удалялся. Джиллиан знала, что Дин специально поддразнивает Кэла и подыгрывала Дину, восхищаясь букетом и, лопая конфеты. И как всё обернулось. До сих пор ей с трудом верилось, что мужчина, продержавший её взаперти двадцать три дня ни кто иной, а Дин Таннер. Он настолько крепко въелся в их с Кэлом жизнь, что она даже сейчас ощущала его близкое присутствие. Даже будучи уверенная в его смерти, постоянно чувствовала его запах и слышала далекий смех.
Выскочив из палаты, Кэл подшвырнул, попавшийся на пути стул, подгоняемый злой обидой, промчался по коридору и притормозил около стойки рецепш, внезапная мысль, словно ударила в грудь, замедляя бег. Ни он, ни Джиллиан во время общения не упомянули о «гормоне ХГЧ». Получается, она еще не знает о своей беременности или… у Кэла заломило зубы от досады, или не пожелала даже намекнуть ему об этом чертовом «гормоне ХГЧ», к которому он, Кэл имеет непосредственное отношение.
Словив солнечный зайчик, Кэл скривил недовольную гримасу и бросил случайный взгляд в широченное, раскинувшееся во всю стену окно. На стоянку для посетителей заруливал хищного вида, сверкая на солнце хромированными деталями и бликуя тонированными стеклами шикарный « майбах». Немецкая тачка с трудом втиснулась между микроавтобусом и живой изгородью. Водительская дверка распахнулась, и Кэл увидел женскую ножку, обутую в элегантную туфельку на шпильке. Странное и нехорошее предчувствие не давало бросить наблюдение. Выбравшаяся из машины женщина, показалась смутно знакомой. Прищурившись, Кэл изучал её, всю такую стройную и изящную, совсем не вяжущуюся с таким мужским авто. Она вытянула с заднего сиденья увесистую спортивную сумку, переложила её из руки в руку и направилась ко входу в здание больницы. Затем, на полшаге остановилась, покопалась в кармане, распахнуто пиджака, в руке блеснула какая-то вещица, а «майбах» мигнул фарами, словно попрощался с хозяйкой.
Через минуту, женщина остановилась около стойки рецепшн.
– Извините, – она обратилась к дежурной медсестре, – У вас находится моя подруга, её должны сегодня выписать.
Девушка за стойкой ответила, но так тихо, что Кэл не разобрал слов, лишь невнятное «бу-бу-бу» .
– Да, именно она, – хорошо поставленным голосом подтвердила дама, нервно сжимая и разжимая пальцы свободной руки.
Медсестра снова бу-бу-бу…
– Да я знаю, да меня предупредили. Да обязательно поговорю с врачом. Подпишу все документы.
Оттолкнулась от стойки и снова перекинула сумку из руки в руку, расправила плечи и прошагала мимо Кэла, бросив на него заинтересованный взгляд. Она даже слегка замедлила шаг, поравнявшись с ним, и её рот чуть приоткрылся, словно она собиралась что-то поведать ему. Но Кэл презрительно хмыкнул и, сунув руки в карманы, демонстративно отвернулся к окну. Каблучки процокали дальше, Кэла окутало облачко нежных вкусно пахнущих духов.
Медсестричка пошелестела бумагами, потыкала в кнопки клавиатуры и вдруг резко подпрыгнула на стуле, бросаясь вдогонку за посетительницей.
– Мэм! Миссис Фостер!
Фостер! Кэл, аж подскочил на месте, а кусочки головоломки, вертящиеся в голове, после встречи с симпатичной леди, сложились в цельную картинку. С досады, Кэл крякнул, и пнул кулаком стену. Видимо, он многое проспал, а Джиллиан не пожелала рассказать ему.
Приехавшая в «майбахе», почему-то марка машины царапала мозг, была ни кто иная, а Сара Фостер, сестричка чертова Алека, бывшего мужа Джиллиан и её подруга еще со времен колледжа. Та еще штучка.
Кэл раскрыл рот в немом изумлении. Его взгляд пробежал между медсестрой и мелькнувшей последний раз в глубине коридора Сарой. Кэл был взбешен, и это бешенство все сильнее заполняло его. Разве он в чем-то виноват? Это что, он приручил Таннера? Это он строил ему глазки и вилял перед ним хвостом? И вот нате вам, приплыли, она даже смотреть на него не могла, не корчась, пыжилась, стараясь выглядеть милой Фостер. А прислушаться к голосу разума? И теперь она почти осуждала его за предательство, которого он не совершал. Он это он, а дерьмец Таннер… Кэл зло сплюнул.
Он не знал, что делать. Его раздражение неуклонно превращалось в гнев и, чем дольше он думал о Фостер, и еще об одной Фостер, что узнала его, но не пожелала даже сказать «привет», тем больше терял контроль над собой. Он сразу отмел собственную вину, не учитывая, что это он показал ей зад, а Сара не та женщина, что станет унижаться и приветствовать спину. Она всегда его недолюбливала и была одной из тех, кто долго не мог смириться, что Джиллиан связалась с каким то «охламоном, читающим мысли по лицам». И он уловил ужасающее презрение, которое отразилось на её лице, прежде чем успел отвернуться.
Да пошли они к черту!
Кэл захлопнул дверь “порше”, и сдавая задом, едва не протаранил малолитражку. Его маневры привлекли внимание, пациентов клиники, прогуливающихся по ближней аллее. Двое из них даже остановились. Один из них пожилой мужчина, сокрушенно развел руками, а второй помоложе, повертел пальцем у виска. Кэл хмуро глянул на них обоих, хотя тонированное стекло автомобиля, вряд ли позволяли им видеть его.
Он был полностью опустошен. Злой, взволнованный, расстроенный... Нервное напряжение было на пределе терпимого, пальцы тряслись, пришлось сильнее стиснуть руль. Грязно выругавшись, саданул кулаком по приборной панели, дисплей музыкального центра мигнул и погас. Насрать! Кэл потряс в воздухе рукой, содранные костяшки пальцев засаднило, он ударил еще раз, теперь по рулю, стало еще больнее, но ему было наплевать, в тот момент, физическая боль была предпочтительней, чем та, что пожирала его изнутри. Выруливая на дорогу он клял себя, но не мог поступить по другому, он снова сбегал с «поля боя», в который раз, он уже сбился со счета. Никогда в жизни он не предполагал, что на этом поле он оставит Джиллиан. Но успокаивало одно, она осталась не в одиночестве, есть, кому приголубить и утешить. Его общество ей противно. Но как же он хотел, прижать её к себе поцеловать, услышать её теплый переливчатый смех и чтобы она его успокоила, их фирменной фразой: «Все будет в порядке». Не будет! Не сейчас! Он был зол и полон отчаяния. Опасные эмоции, под их влиянием он мог наворотить дел, а спасать его шкуру некому. Это было не правильно, он не должен уезжать. Но вместо того, чтобы остаться там с ней, просто выяснить, что к чему. Боже, она же ждет от него ребенка, они должны что-то решить, а он гонит машину, черт знает куда. Так по-мужски, свалить куда—нибудь подальше. Но не было в нем смелости встретить отказ, видеть её больной, затравленный взгляд. Пусть пройдет немного времени, она успокоится и они поговорят. Обязательно поговорят. Иначе просто быть не может.
====== Часть 28 ======
Кабинет выглядел так, будто промчавшийся ураган выдернул его из самого центра писчебумажного магазина, при перелете одним боком зацепив ближайшую кофейню. На полу валялись разбросанные папки и папочки с документами и просто отдельные криво выдранные из тетради листочки в клеточку, огрызки недописанных текстов, форматные листы и невероятное изобилие рукотворных бумажных шариков, не долетевших до мусорки. На диване и стульях стопками лежали банковские выписки, компьютерные распечатки, факсы и прочая бумажная хренотень. Рабочий стол Кэла был загроможден неопрятными кучками счетов, грудами писем и разномастных квитанций, соседствующих с пустыми чашками из-под чая и мутными, залапанными чем-то черным стаканами. На самой высокой стопке, опасно балансируя, лежал закрытый ноутбук, для надежности придавленный массивным канцелярским набором из которого почему-то торчали не ручки и карандаши, а несколько иголок дикобраза, пластмассовая вилка и поблескивающий в солнечных лучах хромированный гаечный ключ.
Комнату наполнял резкий запах разогретой пластмассы, молотого кофе и сдобного теста.
Нахохлившись, с угрюмым видом Кэл стоял посреди разгрома, и тоскливо взирал на бардак сквозь солнечный луч с плещущимися в нем пылинками. И снова уже в миллионный раз он почувствовал острый приступ ностальгии по прежним временам, по всему тому, что связывало их с Фостер. Он и не предполагал, что в этот дерьмовый компьютерный век человека окружает столько бумажной хрени, без которой вот, как не изгаляйся, нельзя обойтись.
Возможно в этот момент он самую малость, самую чуточку понял и согласился с Фостер, с её бесконечными стонами на тему «нам нужен экономист».
Ощущение смертельной усталости и безысходности навалилось внезапно и захотелось послать все к чертям, слинять из забитого под завязку бумажным хламом кабинета и заняться более привычным понятным и приятным делом – изучением человеческих лиц.
Пробормотав нечленораздельное ругательство, Кэл пнул одну из бумажных стопок, переступил через разлетевшиеся листы и прошел в библиотеку, где его ждал недавно сваренный кофе. Тяжело плюхнулся на диван и громко отхлебнул, надеясь, что крепкий и черный, как гуталин напиток поможет взбодриться и заставить работать утомленный мозг. Злобно чертыхнулся, едва не выронив чашку на колени – кофе оказался слишком горяч и горек, как порошок хины. Ни сахара, ни сливок давно не водилось в кабинете. Пополнять запасы было некому.
Скорчил недовольную гримасу и принюхался. Пахло не сдобным тестом, а ванилью и еще чем-то приторно-сладким и вязким. Духи Зоуи, понял Кэл.
Она нарисовалась в кабинете едва он успел продрать глаза после тяжелого сна на офисном диване. На удивление без обычных скептических высказываний в адрес его непотребного поведения и неприбранного внешнего вида задала пару осторожных вопросов о Джиллиан. Брезгливо искривила намазанные алой помадой губы и что уж совсем странно – мило улыбнулась и, сославшись на запланированную встречу, ушла.
