Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 58 страниц)
Они глядели друг на друга, глаза в глаза. Просто смотрели. На несколько волшебных мгновений, выпав из окружающего их мира. Застыли, не шевелясь, не делая ни единого вздоха. Жили только их глаза, рассказывая о многом, о чем они так и не решились поговорить.
Прервала это затянувшееся молчаливое объяснение, официантка, проставив на стол, заказанную еду.
Словно очнувшись, Джиллиан двумя руками поправила волосы, выпрямилась и взяла бокал, осторожно пригубила вино. В меру холодное, оно промочило пересохший от волнения рот. Сделав несколько глотков, не ощущая вкуса отличного вина, Джиллиан могла только растерянно улыбаться. Кэл подловил ее, вторгся в ее личное пространство и без стеснения прочитал ее мысли. Но вместо того, чтобы рассердиться, она испытывала странное облегчение. Она так устала играть в эти игры с границами. Не было причин сохранять их. Не было. Ну почему Кэл не желает этого понять или делает вид, что не хочет.
От разлившегося запаха жареного мяса, специй, зелени и свежей выпечки, от вида пышных оладий, аппетитной горкой лежащих на блюде, сладких ароматов соусов можно было потерять голову. У проголодавшихся Джиллиан и Кэла, потекли слюнки.
– А это что за чудо кулинарного искусства? – Кэл ткнул пальцем на блюдо с оладьями.
– Подарок,– улыбнулась официантка, – За счет заведения, – прижала к груди поднос и удалилась с гордым видом.
– Подарок, – хмыкнул Кэл, поддернул рукава футболки, пожав плечами, скорчил недоуменную гримасу, придвинул поближе блюдо с оладьями, макнул одну в соус, но донести до рта не успел, она выпрыгнула из пальцев, шлепнула по носу и щеке, забрызгала физиономию Кэла шоколадом и плюхнулась на скатерть.
– Прыгучие гады! – высунув язык, он старался достать его кончиком прилипшие к щеке крошки шоколада.
Это выглядело столь комично, что Джиллиан с трудом сдержала смех. Покачала головой, взяла вилку, и принялась за еду. Организм требовал свое, в последние дни из-за разобранных чувств Джиллиан села на вынужденную диету, жизнь подкидывала ей неприятные сюрпризы, требующие слишком много внимания и энергии, совсем не оставляя времени на еду. А сейчас она вдруг ощутила зверский голод, пряный дух, исходящий от принесенных блюд, только усиливал аппетит.
Не смотря на непрезентабельный вид ресторанчика, повар оказался самым настоящим кудесником. Зеленый салат со свежими огурчиками, политый душистым маслом был хрустящим и в меру холодным. Мясные рулетики таяли во рту, а свинина жареная на ребрышках с золотистой корочкой в окружении фасоли томленой в пикантном соусе, оказалась сочной и ароматной. Джиллиан не удержалась и стащила с тарелки Кэла самый прижаристый кусочек, отказавшись от предложенной фасоли.
Они ели медленно, делая небольшие перерывы перед каждым блюдом, обменивались мнениями, вспоминая забавные случаи из прошлого. Вилка Кэла неоднократно выписывала в воздухе замысловатые пируэты, замирая в воздухе перед носом Джиллиан, ей приходилось отбирать столовый прибор, возвращая его на место рядом с тарелкой.
Калифорнийское «Пино Гриджио» оказалось весьма приличным, прохладное с приятной кислинкой на вкус, легко пилось и отлично гасило жар во рту. Они и не заметили, как опустошили всю бутылку, то и дело прикладываясь к бокалам, запивая выбранные ими острые блюда. Проглотив последний кусочек, Джиллиан откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, пробормотала:
– Вот это да…
– Я же сказал, облопыш, – с самым невинным видом заметил Кэл, подбирая корочкой хлеба соус с тарелки. При звуке его голоса, ресницы Джиллиан дрогнули, а на губах появилась томная улыбка.
– Мне нравится, – протянула она, голос был мягок и нежен, немного подавшись вперед, Джиллиан положила свою ладонь, Кэлу на руку и нежно поглаживая кончиками пальцев его запястье, тихо с благодарностью проговорила, – Спасибо за все, Кэл.
– Думаю, стоит еще выпить, – предложил он, Джиллиан уловила напряжение в его голосе и заметила, как дрогнула рука, когда он поднимал бутылку, чтобы разлить остатки вина по бокалам.
Стараясь не глядеть друг другу в лицо, ощущая непонятно откуда взявшуюся неловкость Кэл и Джиллиан медленно потягивая вино, смотрели на колеблющееся пламя свечи, будто в нем была разгадка на все секреты мирозданья, и все ответы на мучающие их вопросы.
– За тебя, – проговорил Кэл, поднимая бокал. Они чокнулись и выпили вино до дна.
Разнообразные мысли кружились в голове быстро и хаотично. В бесконечной борьбе с самим собой – « выгорит не выгорит, примет или возмутится», едва не победило первое. Спасла Кэла природная лень и разделяющих их с Джиллиан столик. Но все равно Кэлу потребовалось сверхъестественное усилие, чтобы не плюнув на все приличия, не встать, не подойти к Джиллиан, не взять в ладони ее лицо и не поцеловать ее влажные от вина и зовущие губы. Он изнывал от желания погрузить пальцы в ее волосы, жаждал приникнуть ртом к ее теплой атласной коже и уткнуться носом, в глубокий вырез ее рубашки.
И одним махом разрушить все, что было между ними.
А Джиллиан, прикрыв глаза, из—под ресниц наблюдала за Кэлом, наслаждаясь его особым вниманием, отметив, что выпив, он ослабил контроль над своими эмоциями.
– Десерт будем заказывать? – прозвучало над ухом.
Джиллиан была искренне благодарна подплывшей к ним официантке за бесцеремонность. Голова кружилась, но вовсе не от выпитого вина.
– Безусловно, – Кэл потер ладони, многозначительно вскинув брови, – Что там у вас на сладенькое?
– Желательно не слишком калорийное, – Джиллиан постаралась произнести это как можно легкомысленно и непринужденно, хотя сомневалась, что ей удастся одурачить Кэла. С небрежной ухмылкой он неотрывно наблюдал за ней, судя по всему, Кэл разгадал, что ее желание отведать сладкого – лишь неуклюжая уловка с целью отвлечь его внимание.
Опустив взгляд, Джиллиан водила пальцем по строчкам меню, едва различая напечатанное.
– Думаю, что с этим трудным заданием, я справлюсь быстрее, – Кэл выхватил из ее рук книжечку и глубокомысленно прочитал вслух:
– Сливочный торт «Парижский» с шоколадной глазурью…
– Звучит неплохо, – тут же вставила слово Джиллиан, – С вишней?
Официантка, скептически поджав губы, перекрестила руки на необъятной груди в ожидании, поняв, что процесс выбора «пироженки» затянется и превратиться в издевательский спектакль.
– С клубникой, – ответила она с достоинством присущим королевской особе.
– А чем отличается торт «Парижский» сливочный от просто «Парижского»? – углубился в подробности меню Кэл, причмокивая и облизывая губы.
– Доллар двадцать пять, – не моргнув глазом, посвятила его в тайны кухни Мила.
– Оригинальный десерт.
Вскинув руку, Кэл сделал перед лицом официантки несколько вращательных движений кистью.
– Прелестно. Сливочный из Парижа даме, а мне слоеный яблочный пирог. И два больших кофе.
– С сыром или ванильным мороженым? – с язвой в голосе осведомилась официантка, делая пометки в своем блокнотике.
– Фостер? – выпучив глаза, Кэл повернулся к ней, – Что ты кладешь в кофе? Сыр или мороженое.
– Ничего, – пожав плечами, ответила она и тут же добавила очень серьезно, – Обычно я пью черный кофе с ложечкой сахара. И как говорил Талейран: «Кофе должен быть горячим, как геена, черным, как дьявол, чистым, как ангел, и сладким, как любовь».
Кэл раскрыв рот, развел руками.
– О, Боже! – Мила театрально закатила глаза, демонстрируя недюженную выдержку, – Я спрашиваю, что положить вам на пирог, – уточнила она.
– Мне на пирог? – ужаснулся Кэл, – А сливок у вас нет?
– Найдутся.
Мила удалилась, осуждающе прокачивая головой, а Кэл поймал взгляд Джиллиан, хитро подмигнул и они смотрели друг другу в глаза, пока не рассмеялись. Прикрыв лицо ладонью, и запрокинув голову назад Джиллиан, со стороны выглядела крепко подвыпившей, но ей было так хорошо, что плевать она хотела на осуждающие взгляды.
– Давно не видел тебя смеющуюся, – тихо произнес Кэл, – Мне нравится слушать твой смех.
Этот хрипловатый шепот подействовал на Джиллиан странным образом, заставив тело сжаться в сладостном предчувствии. Непривычно мягкий взгляд Кэла, его тихий голос будто проникал в каждую клеточку, будоража нервы. Джиллиан сглотнула и облизала губы, закинув ногу на ногу, она словно пыталась закрыться от исходящих от Кэла эротических флюидов, но это была слабая попытка, и бороться с нарастающим возбуждением оказалось невозможным.
Она вдруг вспомнила тот день, когда она смело и самоуверенно вошла в его кабинет, решив принять предложение о совместном деле. Именно тогда и начались мучительные испытания, которые не закончились и по сей день. Вместе с тем ее преследовало неотвязное ощущение, что воздействие оказанное Кэлом на нее лично, на ее судьбу и во время пробной встречи в ресторане за ланчем, когда он буквально сразил ее своим талантом и необычным чувством юмора, и затем в пустом обшарпанном кабинете, когда предложил присесть на краешек своего стола с таким видом, словно это был императорский трон, хотя в тот момент у него не оказалось даже простого стула, походило на детскую шалость в сравнении с тем, что ожидало ее в ближайшем будущем.
И она хотела и была готова к переменам в их отношениях.
Разорвав зрительный контакт с Кэлом, Джиллиан посмотрела в окно, на темнеющее небо, на черные силуэты распустившихся роз, их махровые шапки прижимались к стеклу, едва заметно покачиваясь от ветра. Обхватила себя ладонями за плечи и прикрыла глаза, стараясь не слушать голос Кэла, он ловко сменил тему и, прихлебывая вино, со свойственным ему скепсисом рассуждал об изменчивости человеческой натуры. Кажется, его ядовитые стрелы были направлены в адрес веселой компании молодых людей, слишком громко обсуждающих свою победу в каком—то соревновании.
Декабрь 2004 года
Музыка сменилась, тягучий негритянский блюз пришел на смену страстному танго. Голос певицы, низкий горловой, проникал в самую душу, слова песни горькие, жалящие, словно змеиные укусы, заставили Джиллиан напрячься. Поющая женщина плакала, сожалея о неудавшейся любви. О разлуке, об одиночестве, о невозможности встречи с любимым. Ранящие слова абсолютно отражали нынешнее состояние Джиллиан, вернув ее в реальность из короткой сказки-танца, напомнив, что они с Кэлом находятся в этом уютном ресторанчике, празднуя первую настоящую победу, выиграв очень серьезное дело. Ее поведение было недопустимо для замужней женщины, только что в руках Кэла, позабыв обо всем, танцевала, отдаваясь без оглядки сумасшедшему танго.
Голова все еще кружилась, кровь в венах бурлила, а от приподнятого настроения не осталось и следа. Построенный ею красочный, карточный домик рушился, рушился... И ничто не могло остановить крушения. Два пустых места за столиком. Двое самых близких людей : Алек и Зоуи не пожелали разделить их успех, все еще считая организацию фирмы «Лайтмангрупп» блажью и глупой аферой. Алек, презрительно фыркнув, объяснил свой отказ срочным делом, а Зоуи демонстративно кашляя в телефонную трубку, прикрылась несуществующей простудой. Может все же стоило перенести место празднования в дорогой ресторан на Капитолийском холме? Может это местечко виделось Алеку и Зоуи, не лишенным снобизма, излишне дешевым и непрезентабельным? Но разве это главное? Когда людям приятно находиться вместе, не столь важна стоимость блюд и вышколенность обслуги. Горло перехватило, сердце сжалось от обиды и злости. Возбуждение сменилось отчаянием, и ей ужасно захотелось плакать. Умом она понимала, что это глупо, бесполезно, слезы не помогут, что значительную роль в ее слабости играет алкоголь, и из-за пары лишних бокалов вина, ей трудно держать себя в руках. Джиллиан пробовала отвлечься, мысленно ругая себя за безответственное поведение, достойное лишь истеричной домохозяйке. Но справиться с собой не могла, тяжело, прерывисто дыша, она уперлась лбом Кэлу в плечо и глотала подступившие слезы. Кэл, выпив не одну порцию отличнейшего виски, и находясь в чудесном настроении, не сразу сообразил, что с Джиллиан что-то происходит, лишь ощутил, как напряглись ее мышцы, как она сжалась, словно пыталась защититься от опасности, и видел вздрагивающие плечи. Осторожно, не зная причины столь резкого перепада настроения, и не желая ранить ее еще сильнее, коснулся ладонью волос и спросил.
– Фостер, эй, милая. Тебе плохо?
Тихий всхлип вырвался у Джиллиан и она, отчаянно борясь с собой, только покачала головой, не в силах произнести ни слова. Боже, она не хотела, не могла, не имела права унижаться и реветь на людях, она же не плакса, она не должна показать Кэлу, как ей плохо. Она согласилась на ужин, чтобы доказать себе, что она сильная, что сможет пережить боль, неприятие мужем ее новой работы, ревность и ненависть жены Кэла. Но ничего не получалось. Ничего. Красивая, придуманная ей история не желала воплощаться в жизнь, став реальностью.
И запив душевную горечь сладким вином, поддалась обаянию Кэла, глядя на него совершенно другим, не достойным замужней женщины, влюбленным взглядом, ела «с его рук», совершенно расслабилась. И он тоже хорош, кавалер, змей-искуситель, сделал свое подлое дело, а теперь строит из себя обеспокоенного. Не в ладах с собой Джиллиан злилась на весь белый свет, на Кэла, на певицу с ее дурацкой песенкой, на посетителей бара, но сильнее всего ей хотелось оказаться как можно дальше от этого места, избавиться от искушения и разреветься, как маленькой, хотелось, чтобы ее пожалели и приласкали. И чтобы это сделал Алек, говоря слова любви и одобрения, но Джиллиан была уверена, что с его стороны будут лишь издевки, и довольное « я же предупреждал». Но воспитание и гордость не позволяли Джиллиан продемонстрировать свою слабость на людях, и уж тем более показать, что до боли нуждается в любви. Никогда. Собрав силу воли, она сделала все возможное, чтобы выглядеть спокойной и невозмутимой, и попробовала, по обыкновению спрятать чувства, как можно глубже, подавив раздирающие ее эмоции. Не смогла. Уперлась руками Кэлу в грудь, Джиллиан оттолкнулась, выскользнула из его объятий, и торопливой походкой вышла из зала. Откинув штору, скрывающую запасной выход, Джиллиан распахнула одностворчатую дверь, ведущую в служебные помещения, и выскочила в узкий плохо освещенный коридор, ставший местом ее спасения от позора. Закрыв лицо руками, она натыкаясь на стены, дошла до выхода на задний двор ресторана. Прижав руки ладонями к холодному стеклу, со щеками мокрыми от слез, она нервно вздрагивая, стояла около окна. Она чувствовала, как слезинки, бегут по лицу, и капают с подбородка на подоконник, и невольно прислушивалась к звукам за спиной. В эти минуты выматывающей слабости она хотела остаться одна, и Кэл был последним, кого Джиллиан хотела бы видеть.
– Со мной все в порядке, в абсолютном, – прошептала она прерывистым тоном, – Все в полном порядке, – повторила более уверенно и твердо.
Она всхлипнула последний раз и стояла, зажмурив глаза. Сделав несколько глубоких вздохов, постаралась восстановить дыхание и распахнула дверь, подставляя разгоряченное лицо ледяному морозному ветру, стерла со щек последние слезинки. Взбила растрепавшиеся волосы, стараясь вернуть прическе первозданный вид, убрала выбившиеся прядки за ухо. Глубоко вздохнула, ощущая, что начинает замерзать и захлопнула дверь, привалилась к ней спиной, подпирая затылком.
– Я люблю мужа, у нас все будет хорошо, – убеждала себя Джиллиан, и у нее получилось. Она вспомнила его рассеянную улыбку, близорукий взгляд, непослушную челку, вечно падающую на лоб, – А то, что случилось сегодня – это вино, – решила Джиллиан. – Ничего же не было. А едва, не считается. Это работа. Работа, которая мне нравится и приносит удовлетворение. Жалею ли я, что выбрала ее? – обхватив себя за плечи, Джиллиан наклонилась, глядя себе под ноги. Затем резко выпрямилась и усилием воли заставила себя улыбнуться, – Нет! Не жалею!
Она сглотнула, а собственно говоря, что случилось? Из—за чего она так расстроилась. Они просто танцевали с Кэлом. Танго. Вернее топтались на месте, пытаясь изобразить некие па, имеющие отдаленное сходство с этим танцем. Прозвучали последние аккорды чувственной мелодии. Они закончили танец и замерли, не отводя друг от друга глаз. Джиллиан была уверена, что Кэл как и она испытывал чувственное влечение, чему впрочем было и материальное подтверждение, упирающееся ей в бедро. В баре на несколько секунд воцарилась абсолютная тишина.
Не отпуская Джиллиан из рук, все еще находясь во власти музыки, Кэл чуть подался вперед и коснулся лицом ее растрепавшихся волос, затем прижался влажным лбом к ее лбу. Джиллиан ощущала его горячее дыхание на губах, и как он все сильнее стискивает ее за талию, притягивая к себе. Все ее чувства смешались в одном невероятном коктейле, горько-сладком, ей было хорошо и в то же время невыносимо больно. Горло перехватило, и она сдавленно произнесла:
– Нет, Кэл. – понимая, что еще мгновение и их губы встретятся в поцелуе, как обычно пишут в любовных романах.
Откуда-то потянуло свежим воздухом, Джиллиан распахнула глаза и удивленно оглянулась. Пустой, узкий коридорчик, неяркий свет ламп в белых матовых плафонах, и она одна, стоит у окна, опираясь поясницей на подоконник. Из зала доносилась веселая музыка, кто-то громко спорил и один из голосов принадлежал Кэлу. Несколько раз моргнув, Джиллиан потрясла головой, с негодованием проворчала:
– Ну и ну, Фостер допилась до истерики, – зябко передернула плечами, посмотрела на себя, как в зеркало в темное оконное стекло, – Нет, не может быть, все случившееся блажь, бурная фантазия одурманенного хмелем воображения.
–Все, хватит, – твердо сказала Джиллиан и решительным шагом направилась в зал, Кэл, наверное, ее потерял и заждался. Как ни странно, но чувствовала Джиллиан себя хорошо, отчаяние пропало, боль исчезла, на их место пришла уверенность, что все образуется и их жизнь наладится.
В помещении бара было не на много светлее, чем в коридоре, за столиком, где они сидели с Кэлом, никого не было, не подходя к нему, Джиллиан поискала глазами, среди посетителей знакомую фигуру.
Кэл у барной стойки в компании таких же подвыпивших мужчин, безобразно кривляясь, показывал карточные фокусы, не забывая прихлебывать из граненого стакана золотистую жидкость.
В ту ночь Джиллиан пришлось забрать Кэла к себе домой.
Далеко за полночь, уговорами и шантажом ей кое-как удалось сломить его сопротивление, и буквально выволочь из бара. Джиллиан понимала, что Кэла едва держащегося на ногах, она не в состоянии оттранспортировать к нему домой. Разгулявшийся Кэл яростно жестикулировал и порывался сбежать от нее и вернуться обратно в бар, но лишившись опоры тут же заваливался в снег, яростно матерясь.
Путешествие через весь город туда и обратно ей было не по силам. Приготовившись к неласковому ответу, Джиллиан позвонила Зоуи, предупредив, что Кэл переночует у нее. Недовольная и сонная Зоуи буркнула что—то похожее на «плевать» и бросила трубку. Джиллиан с таксистом, из жалости, решившим ей помочь, трижды уронив в снег, дотащили Лайтмана, орущего неприличную рождественскую песенку до ее гостиной и свалили на диван.
В ту давнюю ночь Джиллиан впервые столкнулась с темной стороной натуры Кэла, но не стала его осуждать и попрекать. С трудом разобрав из невнятных проклятий и пьяного бормотания, что он расстроен пренебрежением жены, просто он свои чувства выражал своеобразно, методом разительно отличным от ее появлений чувств.
Протрезвевшая, измученная Джиллиан, опасаясь, что вопли ночного гостя разбудят Алека, зажимала рукой рот Кэлу, а он в ответ слюняво целовал ее ладони. Обиженно ворчал, капризничал, недовольный длиной ее волос, не желал укладываться спать, и стучал кулаком по сиденью, требуя «немедленно вернуть любимые кудряшки». С горем пополам, сидя на корточках перед Кэлом, который вдруг воспылал к ней страстью и неутомимо лез целоваться, едва от него отбившись, все же утолкала его и, накрыв пледом, гладила по волосам, шепча ласковые слова.
Почти засыпая, Кэл проворчал что-то невнятное и, вскинув голову, посмотрел на нее мутным взглядом, четко проговорив: « Зоуи, я сволочь прости любимая». Рухнул на подушку и захрапел. Он даже не понял, где находится, и что нянчится с ним не жена.
Обессиленная, не зная плакать ей или смеяться, Джиллиан в полусне сидела на полу, около дивана, слушая всхлипывающее сопение Кэла. Из приоткрытой входной двери тянуло холодом, а когда порыв ветра ее распахнул настежь, насыпав снега на пол, и кинув колючие снежинки на лицо и обнаженные плечи, Джиллиан вздрогнула и очнулась, поняв, что замерзла, встала на ноги, заперла замки, последний раз проверила Кэла и на цыпочках поднялась в спальню. Алек крепко спал или делал вид, что спит, закутавшись с головой в одеяло. Не желая его будить, Джиллиан быстро скинула одежду и забралась в постель, и до тех пока ее не сморил сон, глотая слезы, лежала в темноте, глядя в спину мужа, так и не повернувшегося к ней.
Кэл, проспавшись, ушел ранним утром, вернее слинял по английски, оставив на диване скомканный плед и входную дверь чуть ли не нараспашку. Алек взбеленился и закатил жуткий скандал, выговаривая Джиллиан, что его дом не место для ночевки алкашей, которые не в состоянии сказать банальное спасибо за заботу.
В офис Кэл приплелся ближе к обеду. Вымотанный, но довольный и странно молчаливый. Его щеку украшала глубокая царапина, а на шее сиял засос.
В ответ на вопрос Джиллиан «что случилось», он грубо огрызнулся, а когда она, непонятно почему, чувствуя за собой вину, решила попросить прощение, нахамил и заперся в кабинете. В те времена они делили один на двоих, и Джиллиан остаток рабочего дня провела в приемной, чувствуя себя не самым лучшим образом.
А где-то через неделю Кэл завел разговор о границах.
– Фостер!– оклик Кэла вывел ее из задумчивости.
– Что ты кричишь, словно в лесу, – укорила она его.
– Давай потанцуем, – его предложение прозвучало неожиданно, озвучив недавние мысли Джиллиан.
– Здесь нет места для танцев, – остановила она его, – И музыки.
Но! Фостер хотела того же, ее слова не имели ничего общего с эмоциями. Уголки ее губ чуть приподнялись, а во взгляде читалось желание.
– Ерунда. Я сам себе музыка, – он скатился с диванчика, ухватил Джиллиан за локоть, выдергивая ее из—за стола. Ловко обнял за талию, прижал к себе и закружил между столиков. Чтобы не упасть, ей пришлось, обнять Кэла за плечи и, встречая удивленные, осуждающие, насмешливые и откровенно злые и завистливые взгляды людей , сидящих за столиками , она извиняющее улыбалась им, не успев рассмотреть мелькающие перед глазами лица.
– Ты меня уронишь, Кэл, – охнув, Джиллиан предостерегла разошедшегося не на шутку Кэла.
– Никогда! – серьезно ответил Кэл, словно обещал всю оставшуюся жизнь носить Джиллиан на руках.
– Очень надеюсь, – выдохнула она, вцепляясь ему в плечи.
– Не сомневайся.
Джиллиан внезапно расслышала нечто особое в кратком диалоге, он обрел иную окраску, перейдя на эмоциональный уровень, зазвучав : « не обижу, не предам».
Сделав крутой вираж, Кэл замер на мгновение, прижался щекой к щеке Джиллиан и, тяжело дыша ей в шею, поддерживал под лопатки, низко наклонил, нависая над ней. В какую-ту долю секунды, Джиллиан подумала, что они рухнут на пол, но все обошлось. Ощущая себя немного оглушенной, она приземлилась на краешек дивана. Чувствуя сердце, бухающее в желудке, сжала слегка дрожащие ноги и спрятала между коленями повлажневшие ладони. Кэл бесконечно довольный собой, сияя нахальной улыбкой, размашистой походкой направился к бару. Успевая по пути отвешивать поклоны, посетителям ресторана, пялящимся на него. Взгромоздился на стул, упал грудью на стойку, и хозяйским жестом попросил налить себе виски. В ожидании выпивки, нашел себе увлекательное занятие: отвешивал щелбаны пустым стаканам, наблюдая, как они со звоном сталкиваются. Все говорят – любовь слепа. Возможно. Но что делать, если у твоей любви длинный и тернистый путь, если для тебя объект страсти не загадка, а открытая книга, и жизнь его не назовешь праведной. Тогда как? Закрыть глаза, заткнуть уши и дать обмануть себя, отбросить сомнения, посчитав, что он вдруг стал святым и не способен оступиться, и просто доверять безоглядно? Любовь не трезвый расчет, но и не беспросветная глупость. Любовь многолика, дерзка, опасна и нежна. Любовь прощает, понимает и принимает. А Джиллиан любила. Это чувство, выросшее из многолетней дружбы, изменило ее жизнь, изменило ее саму, заставив думать и делать не свойственные ей вещи.
Оставшись в одиночестве за столиком, вернее, брошенная неловким кавалером по танцу, Джиллиан хмурилась, поджимала, покусывая губы, судорожно поправляла волосы, теребила золотую подвеску на шее, сцепляла и расцепляла пальцы и молчала, наблюдая, как развлекается Кэл. Но ей так и не удалось понять, сколько порций виски он выпил и вообще выпил ли, или же просто дурит таких же подвыпивших мужчин, сидящих за барной стойкой и ржущих над его выходками, и проверяет ее терпение и выдержку. Все же, какая он отвратительная сволочь. Паршивый эгоист. Но она поняла одно, что кривляясь и выделываясь перед обступившими его посетителями ресторана, он ждет ее.
– Кэл! Мне, кажется, нам пора домой,– Джиллиан закусила губу, опустившись на высокий стул рядом, – Ты как?
– Лучше не бывает, – он положил руку на спину стула Джиллиан, прочертив пальцами ей по спине откровенно наслаждаясь ее близостью.
– Я вызвала такси.
– Умница, – Кэл приблизился к ее лицу настолько, что мог коснуться губами кожи, облизнулся, жарко выдохнул, – Мне сложно тебя читать.
– Так просто спроси, – с оттенком горечи ответила она, соскользнула с сиденья и стоя в отдалении, заглянула Кэлу в глаза, – Поднимайся, такси уже, наверное, ждет.
====== Часть 21 ======
Водитель такси оказался болтлив и общителен сверх меры. Едва машина тронулась с места, он словно включил свой внутренний мотор и под аккомпанемент работающего в салоне радио, норовя переорать вопящего во всю глотку писклявого кантри-певца, тараторил без остановки, перепрыгивая с темы на тему. Припомнил и погоду, и развратную молодежь, бейсбол и полеты в космос, не обошел вниманием президента и высказал свое мнение о конгрессе. Возмущался качеством еды и безработицей. Ухитрялся одновременно с управлением машиной и трепотней яростно жестикулировать, выпуская руль и оборачиваясь назад, плутовато улыбаться притихшим пассажирам. Смачно откусывал от необъятного гамбургера, отчего его речь временами становилась невнятной, а машина опасно виляя, норовила уйти на встречную полосу. И когда столкновение уже казалось неминуемым, а сидящие на заднем сиденье Кэл и Джиллиан затаив дыхание прощались с жизнью, хлопал себя по лбу вспоминал о том зачем он вообще-то тут нужен, хватался за руль, тормозил так резко, что шины со скрежетом сцеплялись с асфальтом, а в воздух летели искры, и поддавал газку лихо обгоняя идущие впереди машины.
Бесконечные полчаса этой адской поездки Кэл просидел с окаменевшим лицом, выпучив глаза и плотно сомкнув губы. Джиллиан крепко держала его за руку, ловя малейшее движение его тела, и по тому, как напрягалась обозначенная рука, желая обрести свободу, говорило, что Кэл близок к эмоциональному взрыву стискивала пальцы еще сильнее, и так на всякий случай, для острастки больно впивалась ногтями в нежную кожу тыльной стороны запястья. Кэл почувствовав боль, расслаблялся, а Джиллиан делала очередной выдох: и на этот раз обошлось.
Такси с разгона влетело всем корпусом в единственную на дороге огромную лужу и, устроив мини шторм, резко затормозило, взбрыкнув задними колесами, едва не скинув Кэла и Джиллиан с сиденья.
– Молчи, – умоляюще прошептала Джиллиан на ухо Кэлу, сжимая за плечо и, одарив водителя очаровательной улыбкой, ловко бросила на пассажирское сиденье приготовленную заранее купюру и, не выпуская руки Кэла, выбралась наружу, вытянув следом за собой, почти не сопротивляющегося мужчину.
– Что это было? – прохрипел Кэл, выпав из машины, и хаотично шарил в воздухе руками, изображая слепого, – Мы на Марсе? Привет зелененькие.
– Мы на Земле, недалеко от дома,– успокоила его Джиллиан, заботливо похлопав по спине,– И не кривляйся, ты не настолько пьян, как хочешь мне показать.
– Я? – он приоткрыл один глаз, – Травка, Фостер, фонарь, – обрадовано пропел он.
– Прекрати, Кэл. И смотри под ноги, попросила его Джиллиан, – Шагай, – она выглядела беспечной и расслабленной, хотя ее с трудом отпускало тошнотворное чувство страха, и желудок слава Богу вернулся на свое законное место .
– Прямо, вперед, налево? – обиженно проворчал Кэл, размахивая руками, топтался перед Джиллиан и не давал ей пройти.
– Ты несносен, Кэл ,– она положила ладони ему на плечи, развернула лицом в нужную сторону и легонько шлепнула его под зад, – Вперед!
– Больно же, – он потер бедро и повернулся к Фостер, обиженно хмурясь и растягивая губы.
– Кэл, осторожней!
Но ее предупреждение Лайтман пропустил мимо ушей, и, заметно качнувшись, широко шагнул. Его повело в сторону, и он тут же ухнул в лужу, подняв тучу брызг.
– С градусами… – проорал и тут же запнулся, забыв, что хотел сказать, громко икнул, – Мать твою! – развернулся, погрозил кулаком давно уехавшему такси и с наслаждением высказал вслух все, что думал о водителе: поганом дебиле, недоделанном родителями и моральном уроде.
Грязные ругательства вызвали смех у Джиллиан, сказывалось нервное напряжение, и выпитое за ужином вино не совсем выветрилось, и повлияло и на ее восприятие окружающего мира, будь она абсолютно трезва, то упрекнула бы Кэла за неумение держать язык за зубами и не позволила бы себе озорно хихикать над грубостью.
Кэл поднимая волны, топтался в луже.
– Прекрати немедленно, ты обрызгал меня,– сердилась Джиллиан. – Ты промокнешь и простудишься? – спохватилась она и в голосе появились тревожные нотки, – Вылезай немедленно пока… – она ухватила его за рукав и потянула к себе, – Кому я говорю чудовище.
– Не утонул! – Кэл выбрался на сухое место и облапил Джиллиан за талию, прижимая к себе, – Не потеряй свою драгоценную сумочку и давай двигать в сторону тепла и уюта,– вытянув губы трубочкой, он попытался чмокнуть ее в щеку, но промахнулся, скользнув ртом по носу.
– Кэл, – она отшатнулась назад, и окинула взглядом нахально ухмыляющегося Кэла, кончиком указательного пальца стерла с его щеки капельку грязи, – Недолгая прогулка нам не помешает, – пришла к выводу Фостер.
– Если я простужусь, ты будешь моей медсестричкой, – он причмокнул,– Чепчик, халатик, чулочки на подвязках. Красненькие, – в ту же секунду Джиллиан почувствовала, как он поглаживает ее по бедру, отрешенно глядя поверх ее головы.
