Текст книги "Теплый шоколад на десерт (СИ)"
Автор книги: primavera
сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 58 страниц)
– А что на мне есть?
– И щека! Что у тебя со щекой?
– Напился, споткнулся, разбился, – огрызнулся Кэл и потрогал щеку. Стерва она и в Африке стерва. А Зоуи была стерва из стерв. Сара ничем ни жестом, ни взглядом не показала, что заметила синяк и ссадину. А Зоуи?! Объясняться он не собирался, да она и не поверит, что споткнулся о ковер и врезался в угол книжной полки. Торопился схватить трубку телефона.
– Продолжение следует. Снова набрался с горя и подрался?
Кэл окинул её злым взглядом: «Хоть придержала бы свой ядовитый язык при посторонних. Сара старательно изображает, что не слышит, сохраняет равнодушный вид. Но ей не скрыть от него истинных чувств, она удивлена и оскорблена и полна сочувствия к нему. Достали, обе».
Молча сунул руку в карман, доставая бумажник и бросил на стойку бумажную купюру, жестом указал на неё бармену, сполз с табурета и вышел из бара.
Кэл сам позвонил Зоуи и попросил ее побыть рядом с Эмили. Но все чаще сожалел об этом. И какое счастье, что скоро он избавится от её присутствия, думал Кэл, забираясь в машину. Он так хлопнул дверкой, что проходящие мимо парень с девушкой, вздрогнули и обернулись. А парень вдобавок повертел у виска, намекая на то, что у него не всё в порядке с психикой.
– Я снова что-то не то сказала? – изумилась Зоуи, глядя ему в след.
– Джиллиан отказывается его видеть, – мягко пояснила Сара.
– О, боже, мой язык! – картинно закатила глаза Зоуи.
– Приятно было познакомиться, – Сара встала, и глянула на крохотные часики на запястье, – Но мне пора, – полезла в сумочку, но бармен её остановил, сказав, что за выпивку заплачено. – Эмили мы тебя ждем, – она легонько коснулась её предплечья, – Не унывай, всё скоро образуется.
– Надеюсь, – Эмили кивнула, и ответно улыбнулась. Она не встревала в разговор старших, но не скрывала негодования направленного на мать, не понимая её иронии.
Стоило Саре отойти на достаточное расстояние, она сразу же набросилась на Зоуи.
– Мам, ну зачем ты так? И вообще я просила тебя подождать меня в машине.
– Ха, – хмыкнула Зоуи, – У твоего отца всегда отговорки, как всегда тысяча причин, – она вздёрнула подбородок, – Мне давно хотелось посмотреть на таинственную Сару, ты же мне все уши прожужжала: Сара то, Сара это.
– Посмотрела, – Эмили сердито фыркнула, сжав кулаки, и сменив гнев на милость, попросила, – Подкинь до кампуса. У меня назначена встреча.
Она любила мать, и ребенком очень сильно переживала скандалы, что закатывала Зоуи, а когда родители развелись, испытала облегчение, слишком рано поняв, что мама и папа в одном доме не всегда хорошо. А они и, разбежавшись, не отказывали себе в удовольствии при встрече, громко выяснить отношения. Став взрослее Эмили все чаще становилась на сторону отца, удивляясь, как он прожил с ней почти десять лет. Зоуи совершенно не умела уступать и, встретив отпор, сразу же шла в наступление. И даже в мелочах, когда разногласия можно перевести в шутку, как это изящно делала Джиллиан, она ухитрялась разжечь костер вражды.
Подолгу не видя мать, Эмили скучала по ней, а сейчас она тосковала по тому уюту и теплу, что принесла в их дом Джиллиан.
– Подожди, – Эмили распахнула двери, за секунду до того, как Кэл сунул ключ в замочную скважину, и преградила ему путь, не давая войти в дом, – Джиллиан звонила, она просила, если ты свободен, заехать к ней.
– Эм, – Кэл удивлено вскинул брови, сразу же сморщился и надавил на дочь грудью, – Ты снова пытаешься меня обмануть.
– Папа! – она обреченно закатила глаза, и по прежнему крепко держалась обеими руками за дверной косяк, не уступив Кэлу и дюйма. – Вот, посмотри. – Эмили приблизила лицо к лицу Кэла так близко, что чиркнула носом по его щеке, и сердито засопела в ухо, – Ты же известный спец по чтению эмоций. Я вру?
Слегка отшатнувшись назад, Кэл недоверчиво сморщился, прищурился и внимательно изучил мордашку дочери. Эмили достаточно ловко научилась скрывать от него подлинные чувства, но сейчас она была полностью открыта, немного рассержена и возбуждена. Не выдержав едкого сканирующего взгляда отца, она нервно облизнулась, но с места так и не сдвинулась. Лишь в нетерпении переступила босыми ногами и потерла щиколотку пяткой.
– Ндааа… – многозначительно протянул Кэл.
– Удостоверился, – девушка фыркнула и, пятясь, вошла в прихожую, освобождая проход отцу,– Джиллиан звонила на домашний номер, извинялась, что не помнит твой сотовый. Сам прекрасно представляешь, что такое остаться без мобильника и восстанавливать все контакты.
Кэл скорчил жутко отвратительную рожу, поняв ироничный намек дочери, ну было, ну запихал в стиралку штаны вместе с мобилой. Велика важность, он обычный человек, и память, бывает, подводит, а бутылка скотча совершенно ни при чем.
– Не так быстро, папочка, – заметив шевеление сбоку, Эмили резко повернулась и уткнула указательный палец в грудь Кэлу, готовому прошмыгнуть мимо, – Ты её номер мобильного помнишь?
– Помню, – пробурчал Кэл, мысленно усмехнувшись, Фостер придумала столь наивную, но отлично действующую причину, чтобы не говорить с ним лично. Выбрала момент, когда он ошивался в офисе, «общаясь с ней в электронном виде». Тьфу! Аферистка. Его номер она могла отбарабанить, разбуженная посреди ночи и в жопу пьяная.
– Вообще-то я вернулся за ноутбуком и, ловко вильнув задом, обогнул, стоящую на дороге дочь, поплелся к лестнице.
– Ты не смеешь так поступить! – возмущенно проорала ему в спину Эмили, – Ты можешь хоть на время стать взрослым. По-настоящему взрослым. И не разыгрывать из себя обиженного мальчика. Засунь в задницу свои эгоистические примочки и амбиции, стань мужчиной. Настоящим. Она ни в чем не виновата. Она ни в чем не может быть виновата. Она защищала нас. Меня. Тебя. Да кто ты такой чтобы судить её?!
– Ты все сказала? – подозрительно вежливо и тихо поинтересовался Кэл, он замер, занеся ногу на первую ступень лестницы, не оборачиваясь. Потрясенный как точно определила и характеризовала Эмили его состояние, внутренний раздрай из которого никак не получалось выпутаться. Отчаяние, незащищенность, страх. Бешеное желание…
– Все, – зло бросила Эмили, и через секунду Кэл услышал грохот отлетевшего к стене и опрокинутого на пол стула.
– Эй! Мебель не ломай!
И шарахнул дверью в спальню так, что давно криво висящие часы с обиженным звоном упали ему под ноги и перестали тикать.
Почему в этой гребаной жизни неприятности наваливаются кучей. Зачем ему люди, которые стали нужными и важными настолько, что ответственность и желание защищать пересиливает все остальное?! Насколько всё было бы проще, если бы он был один и если бы мог принимать решения, не думая ни о каких последствиях.
Он должен найти выход из положения и сделать это быстро. Найти и всё тут. Иначе дело кончится плохо.
Не снимая пальто, в изнеможении рухнул на постель, нащупал на тумбочке очки и открыл ноутбук, пристроив его на животе. Что ж Фостер, как всегда точна – в электронной почте обнаружил необходимый файл, подумал пару секунд, почесал зудящий, давно не бритый подбородок и переслал документ Торрес. Она умная девочка разберется, как поступить с данными.
– Так ты едешь или будешь массу давить?
От дочери так просто не отвяжешься, она же собрала в себе всё лучшее и худшее от родителей.
– Что-то голова болит.
Кэл постукал пальцем по лбу, а Эмили поняла, что в этот раз выиграла.
– Неплохо было и переодеться. Сними эти замызганные тряпки, – посоветовала она, не надеясь на положительную реакцию, но вдруг примет к сведению, и в ту же секунду получила ответ.
– Фостер, что вдовствующая королева, чтобы я выряжался, она испугается, увидев меня напомаженным, – отмел Кэл пожелание дочери.
Под беспокойным и внимательным взглядом Эмили Кэл снял очки и потер глаза.
– Что?
– Ничего! – Эмили развернулась и выскочила из спальни.
– Я поеду, поеду, – проорал он, скатился с кровати и выглянул в коридор.
– Когда! – раздалось с кухни, – Через сто лет?
Он расслышал её вздох. Женщины умеют вздыхать так, что этот вздох может означать решительно все. Из протяжного вздоха Эмили следовало, что он упрямый осел, и что жить с ним невозможно, но он особенный и ему прощается многое, потому что она его любит такого невыносимого.
Джиллиан медитировала, пробуя расслабиться. Она уже более получаса сидела посреди кровати, скрестив ноги по-йоговски и, прикрыв глаза. При этом она старалась не обращать внимания на солнечный свет, проникающий в комнату сквозь легкие шторы и на телефон, брошенный на покрывало, но так ни разу и не позвонивший за утро.
Она крепко сомкнула веки, порываясь изгнать напряжение, завладевшее её телом и разумом. Уж она-то умела расслабляться, когда надо. Иначе просто бы сошла с ума, ведя бесконечную борьбу с упрямством и эгоизмом Лайтмана. Правда, это было до новой встречи с Майклом или Дином. Черт бы его побрал! Сегодня она постарается не думать о нем, не смотря ни на что. Джиллиан скептически хмыкнула, сомневаясь в верности терапии. Саймон, её психоаналитик, вчера вечером во время очередного сеанса предложил ей испытать метод, именовавшийся «потоком сознания». Выбери время, сосредоточься и думай об этом ублюдке, припоминай все события, слова, сказанные им, советовал он. Может быть, настанет день, когда ты устанешь от всех этих переживаний и выбросишь их из головы. Не пытайся бороться со своими чувствами. Вместо этого анализируй их. Но разве возможно запихнуть под микроскоп эмоции и чувства, особенно когда они твои собственные?
А теперь… Джиллиан приоткрыла глаза, наблюдая за собственным отражением в зеркале, висевшем слегка наискосок от кровати.
Дин! Дин! Дин! Вот так сидеть и твердить его имя, выкрикивать его зло и ненавистно. Он был её мучителем – она избегала слова насильник – всего каких-то полтора месяца назад. И что с ним теперь? Он мертв, мертвее всех мертвых. Но каждую ночь приходит к ней и внимательно наблюдает. Ну почему я не могу выбросить этого Дина-Майкла из головы? Смогла же я заставить себя перестать думать о Джо. А ведь нанесенные им раны не менее болезненны. И он был еще тем уродом, каких поискать.
Джиллиан почувствовала, что начинает дрожать. Это была дрожь негодования. Она злилась на себя на свою бесхребетность, на свою зависимость от человека, который мучил её, хотя его уже давно нет в живых.
Отражение в зеркале внимательно следило за Джиллиан. Так и есть синяки под глазами. Соберись Фостер. Так больше нельзя. Вся эта ненужная нервотрепка отражается на ребенке, которого ты носишь. Ему нужен покой и довольная жизнью мамочка. А ты все истеришь.
Ребенок. Джиллиан избегала говорить о нем и старалась думать о своем интересном положении как можно реже. Пусть кто угодно считает её поведение обычным суеверием беременной. Но она до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, не веря свалившемуся на неё счастью. Все еще просыпалась по ночам в страхе, ожидая почувствовать боль, а под собой влажные от крови простыни. Четыре мучительных выкидыша за время жизни в браке с Алеком научили её быть недоверчивой и осторожной. Она положила ладони на живот, соединив кончики пальцев. У нее никогда не было плоского, впалого живота, столь модного среди женщин, следящих за собственным весом. Всегда присутствовала легкая округлость. Срок беременности еще слишком мал, чтобы появились видимые глазу изменения фигуры, разве что, живот стал более упругим, даже твердым. Джиллиан легонько надавила пальцами и усмехнулась. Ей до сих пор не верилось, что беременность, по словам, её гинеколога протекает удивительно гладко. Малыш такой нахальный и крепкий, и уже миновали критические для выкидыша одиннадцать недель. Джиллиан ловко распрямила ноги, соскочила с кровати и потянулась за халатом, собираясь пойти на кухню и съесть что-нибудь полезное. Она превратилась в настоящего облопыша, не прибавляя ненужные фунты. Бррр… С содроганием вспоминая прошлые беременности, когда лишь она мысль о еде вызывала гадкий приступ тошноты, сейчас она ощущала радостный подъем и довольство. Можно съесть кусочек зернового хлеба с толстым ломтем розовой ветчины и закусить остатками шоколадного кекса со сливочной глазурью. Вкусная еда хорошо отвлекает от терзающих мыслей.
Она едва успела сунуть руки в рукава халата, как раздался звонок в дверь. От приятного предвкушения не осталось и следа, нервно клацнув зубами, она потуже затянула пояс и торопливо вышла из спальни.
====== Часть 29 ======
Неловко дрогнула рука, и вписаться в крутой поворот удалось буквально чудом. Кэл резко сбросил газ и рывком остановил машину, она бедняжка клюнула передним бампером, со скрежетом процарапав по бордюрному камню, и покорно замерла прямо под осыпающим листья каштаном. Не выпуская руля из рук, Кэл подался вперед и преисполненный злого скепсиса, сквозь лобовое стекло рассматривал открывшийся идиллический пейзаж. Словно написанная маслом рекламная картинка, символизирующая американскую мечту, в которой обязательно есть в наличии симпатичный загородный «домик с садиком и всеми прилагающимися к нему прибамбасами». Полтора часа езды до Капитолийского холма, а какая потрясающая разница в «меблировке».
Нужный ему двухэтажный коттедж, стоял на пологом пригорке в окружении голубых елей и начавших желтеть и терять листву яблонь. Кэл не особо разбирался в породах деревьев, но догадаться мог бы любой идиот: среди раскидистой кроны на тонких веточках, оттягивая их вниз, и соревнуясь в яркости окраски с листьями, висели краснобокие яблоки. Такое шарахнет по башке, сразу новый закон отроешь, если мозги на место встанут.
Разглядывая кустики, травку и прочую природную дребедень, Кэл самым примитивным способом тянул время, размышляя о чем угодно только не о причине, по которой он притащился в этот сельский рай.
Но выковырнуть себя из машины никак не удавалось, задница, словно намертво приклеилась к сиденью, выпятив губы и ревниво морща нос, Кэл пялился на хатку, где последние полтора месяца обреталась Фостер. Черт побери, ЕГО Фостер!
Дом в меру просторный, выложенный из бежевого кирпича, с мансардой и опоясывающей второй этаж застекленной верандой – на ней так приятно попивать чаек теплыми летними вечерами и рассуждать о смысле жизни – выглядел раздражающе уютно и прянично красиво.
Припаркованный перед гаражными воротами агрессивный «майбах» как-то не вязался с пасторалью и бросался в глаза, раздражая блеском отполированного приземистого тела. Напоминая хищника, готового в любую минуту ринуться вперед.
Прямо на овальной лужайке, изгибающейся вдоль подъездной аллеи, среди идеально подстриженной травы пламенели всеми цветами алого и желтого, столь обожаемые Фостер кустики хризантем. Кэл почесал кончик носа, они так травянисто пахли, и его частенько пробивало на чих, стоило лишь пойти на поводу у Джиллиан и «понюхать цветочки».
Рядом с крыльцом небрежно брошена детская прогулочная коляска. Подталкиваемое легким ветром, раскачивалось пластиковое сиденье качелей, подвешенных на низкой яблоневой ветке. Не хватало голубого велосипеда и огромного лохматого пса, который вывалив розовый язык, звучно сопя, охранял бы крыльцо.
Обозвав себя непечатными словами, Кэл все же сподобился и, кряхтя выбрался наружу. От долгого и неудобного сиденья, затекла спина и захрясла шея; распрямившись, он довольно сощурился и подставил лицо нежаркому осеннему солнышку. Фостер выбрала удачный для встречи день. Погодка самый смак. Было бы приятно посидеть на лавочке, наслаждаясь последним теплом или пошататься по аллеям парка, слушая, как шуршит под ногами опавшая листва. Ему тоже был не чужд некий романтизм – нахватался у Фостер – это она таскала его гулять в парк, и восхищалась красотой осеннего города, яркостью увядающей природы, хрустким первым инеем, тонкому ажурному льду на начавших замерзать лужицах. Как там в сказках говорится: полцарства за одну такую прогулку с прежней смешливой и озорной Джиллиан. Схватить её в охапку, закружить и завалится в мягкую, пахнущую осенью и солнцем листву…
Рассерженно сплюнув, Кэл размашистым шагом пересек проезжую часть, но чем ближе подходил к дому, тем его шаги замедлялись, а уверенность испарялась. Пришлось на мгновение остановиться и перевести дыхание.
Кэл не видел Фостер с момента её выписки из больницы.
Злой и обиженный на весь белый свет он укатил из госпиталя, но трепыхавшееся где-то на дне его эгоистичной душонки, чувство самоуважения и чего там паясничать и фыркать, разламывающая душу, раненая любовь к Джиллиан вынудили вернуться. Может, не стоило? У него остались незаданные вопросы, а Джиллиан не пожелала на них отвечать. Они так и не обмолвились ни единым словом о её беременности. Она всячески пресекала его попытки заговорить на эту столь волнительную тему. Объясняя нежелание одним коротким «потом». А он ощущал себя гребаным идиотом, глядя на незнакомую, держащую внушительную дистанцию, Фостер.
К моменту его возвращения, она уже сменила больничную одежду на строгий офисный костюм. В ту секунду, когда он ворвался в палату, она натягивала пиджак, надев под него вместо блузки странную вещицу без рукавов, но с высоким горлом, скрывающим все синяки на шее. Белоснежный тугой воротник, вынуждал Джиллиан немного откидывать голову назад и напоминал медицинский ошейник, жутко раздражая Кэла. Да и весь облик Фостер был чужой, отталкивающий. Она никогда не носила эту униформу деловой женщины, столь обожаемую Зоуи. И эта особенность Джиллиан, заметно выделяла её среди офисного населения женского рода. Любовь к красивым платьям, узким юбкам и воздушным кофточкам, обтягивающим джинсам, мягким свитерам и кожаным курткам, делала Фостер особенной. Она даже на самую важную-преважную встречу «в верхах» приходила в элегантном, делового кроя, но платье. Или костюмчике, не имеющем ничего общего с пиджачной парой. А тут…
Словно в скафандр заковалась. И волосы. Гладко зачесала назад, собрав в узел на затылке. А Кэл так обожал ту легкую небрежность и растрепанность, её хвостик и непослушные пряди, вечно падающие на лицо.
Вежливая Сара, оставила их наедине, отправившись за выписными документами Джиллиан, дав им время поговорить. Поговорили.
Фостер односложно отвечала на его вопросы, предпочитая отмалчиваться, то и дело издавая протяжное, царапающее сердце «Ммм..» Отводила взгляд, смотрела куда угодно – на пол, стену, потолок, изучала носки своих туфель или его ботинок, но так ни разу и не глянула ему глаза, лишь нервно одергивала полы пиджака, бормоча проклятое «потом». И вдруг со страстной горячностью, выразительно жестикулируя, спотыкаясь на простых словах, и облизывая влажные губы, что-то попыталась объяснить, твердя о своих обязательствах, связанных с бизнесом. Она может работать дистанционно. Про интернет, финансы и о прочей не волнующей Кэла ереси. Он криво улыбался и кивал, пропустив мимо ушей большую часть её сбивчивых рассуждений. А Джиллиан замолчала, вполоборота села на краешек жесткого стула, сомкнув колени и прикрыв их ладонями. Провинившаяся школьница, черт её дери.
Белоснежная дверь, «золотая» ручка, узорчатое стекло, занавешенное сборчатым тюлем…
Поднявшись на невысокое крыльцо – всего три деревянные ступени, Кэл поискал взглядом кнопку звонка и снова обратил внимание на детскую коляску. Разлапистый кленовый лист, залетевший непонятно откуда, разрисованный всеми оттенками оранжевого, прилепился к боку симпатичного экипажа.
Беременность Джиллиан оказалась неожиданной, и до сих пор ему с трудом верилось, что через несколько месяцев ему придется управлять таким транспортным средством. Кэл, не сводя взгляда с прилипшего к коляске, трепыхающегося на ветру листа, позвонил, лист оторвался и подхваченный потоком воздуха плавно спланировал ему на лицо, чиркнул по носу и полетел дальше.
Недовольно фыркнув, Кэл снова подумал, что не видел Фостер больше месяца, не слышал её голоса. Не представлял, какую встречу она ему приготовила. Внезапно накатила паника, а за ней тошнота первоклассная, от которой вся жизнь словно сосредотачивалась на уровне горла и кажется вот-вот задохнешься, и нужно как-то остановить, удержать в себе, нельзя выворачиваться на изнанку. Втянув сквозь зубы прохладный осенний воздух, Кэл нажал на кнопку звонка, медлить дальше не было смысла. «Она сильная, она сильнее всех, она справится и вернется» – как заклинание повторил про себя Кэл, эта немудреная фраза вот уже второй месяц была его девизом.
Он расслышал приближающиеся легкие шаги, быстренько натянул на физиономию безразличную ничего не выражающую маску. Трижды щелкнул ключ, повернувшись в замке. Кэл ожидал увидеть Сару или кого-то еще, из живущих в доме, но дверь приоткрылась на четверть, а на пороге стояла Джиллиан и смотрела на Кэла, вернее сквозь него. От неожиданности встречи ему с трудом удалось «сохранить лицо» и не выдать рванувших наружу эмоций, Кэл растянул губы в насквозь фальшивой улыбке и прикрыл веки, пряча взгляд, рассматривая стоящую в дверях Фостер. Эта женщина совершенно не походила на очаровательную Джиллиан, ту Джиллиан, которую он изучил от макушки до пяток, до кончиков волос и каждой родинки. Она даже не имела ничего общего с доктором Фостер. Разве что телесная оболочка осталась прежней, узнаваемой.
Взгляд её светло-серых глаз казался не просто усталым, а тусклым и безжизненным. Под глазами красовались темные круги. Волосы она подобрала в хвост, но отдельные пряди падали на глаза и на воротник махрового апельсинового цвета халата. Джиллиан любила яркие домашние вещи, говоря, что буйство красок радует взгляд и поднимает настроение, особенно в холодные зимние вечера и темным утром, когда за окном еще ночь, а надо вставать. Видимо он громко вздохнул и Фостер посмотрела на Кэла долгим взглядом и молча сняла дверную цепочку, отступая вглубь холла.
– Хм, – выдавил из себя Кэл, – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– Я могу войти?
– А что это так неочевидно?
Кэл покосился на Джиллиан, она устало опустилась на край дивана и выглядела непривычно худой в объемном не по размеру большом халате. Выражение лица оставалось отрешенным, на Кэла она больше не смотрела. Ему сразу же стало не по себе, он не привык видеть Фостер такой молчаливой и отсутствующей, она редко упускала возможность потрепаться с ним или провести разъяснительную беседу, что такое хорошо, а что такое плохо.
Полы халата разошлись и перед его носом замаячили ноги Джиллиан – длинные, стройные восхитительные и предназначенные для вещей не имеющих ничего общего к ходьбе. Вытянув и скрестив их в щиколотках, она едва заметно покачивала ступнями, отчего уши тапок-зайцев забавно трепыхались. Кэл, наверное, слишком громко и многозначно вздохнул, Джиллиан скользнула взглядом по его лицу и, подобрав полы, прикрыла колени, лишив его возбуждающего зрелища. Она сделала это с текучей грацией, с бездумной небрежной чувственностью, заставив гормоны вести себя так, как им заблагорассудится, не внимая желанию хозяина и наплевав на неуместность и не своевременность.
Чтобы отвлечься от неподобающих обстановке мыслей и чувств, Кэл прошелся по гостиной, отметив её уют и стиль меблировки. Светлые стены увешаны репродукциями известных авторов-маринистов и пейзажистов. На резном комоде свежий номер дамского гламурного журнала, точно такой же вчера притащила Эмили. Рядом с ним нераспечатанный яркий пакетик итальянского кофе. Вскрывая их, Фостер замирала от восторга, щурилась, как довольная кошка и, вдыхая аромат, говорила, как только запах вырывается наружу, сразу же освежает голову, обдает радостным предвкушением. И так мило сердилась, видя его насмешливую гримасу, и недоверие, отмахивалась и через пару минут ставила под нос дымящуюся чашку, налитую до краев густой коричневой жидкостью – кофе действительно был вкусным и крепким, заслуживал эпитетов, которыми награждала его Фостер. Подхватив пакетик, Кэл подбросил его в руке и вернул на место. Он не имеет и малейшего права сомневаться, что Джиллиан станет пить или есть что-то вредное для ребенка.
Развернулся на каблуках, продолжая своеобразную экскурсию. Кремовый велюровый диван, включенный лэптоп с видом ромашкового поля на мониторе, стеклянный стол, серебряная ажурная вазочка с сухим печеньем и салфетки в кольце. Стопочка любовных романов и букет бордово-малиновых пушистых цветов в фарфоровой вазе. Кэл наклонился и нюхнул – горьковатый запах хризантем ударил в нос, прочищая мозги. Такие охапки всегда стояли в кабинете Джиллиан с августа до самых морозов, Фостер не любила тепличные хризантемы, считая, что они теряют свой особенный вкус. Можно подумать, она собиралась их есть, и он вечно ворчал и прикалывался, предлагая веточкой зажевать вино. А Фостер смеялась. Так как только умела она звонко, заразительно и сексуально до сводящего пах жара.
На небольшом столике рядом с диваном лежал толстый фотоальбом в обложке из тисненой натуральной кожи, около него пара аптечных пузырьков и простецкий стакан с хрустальным графином. Графин со спиртным – Кэл определил по цвету – джин, был наполовину пуст, в стакане осталось едва на донышке.
– Это твое? – не удержался Кэл, тыкая пальцем в натюрморт на столе.
Джиллиан едва заметно дернула плечом. Кэл нахмурился. Он не мог поверить, чтобы Фостер могла пить в её-то положении.
Рухнул в ближайшее кресло, перекидывая ноги через подлокотник, и чтобы чем-то занять руки Кэл наклонился, потянулся вперед и развернул альбом к себе. Он был раскрыт на странице со свадебными фотографиями. Невеста, разумеется, Джиллиан. Волосы пышнее и длиннее, сияющий взгляд широко распахнутых глаз. Рядом с ней, одетой в узкое, без единой оборки и какой-либо вышивки, атласное свадебное платье, довольно щерился Алек. На других снимках Джиллиан совала ему в рот куски торта, пила шампанское, целовалась – ну, в общем, обычная свадебная дребедень. Алек нёс её на руках к сияющему черными боками лимузину и их лица светились радостью и счастьем.
– Ностальгируешь? – не особо вежливо буркнул Кэл, решив начать издалека.
Это пробило брешь к её сознанию. На секунду она подняла на Кэла взгляд. Потом кивнула, потом отрицательно затрясла головой. Потянула к себе альбом и захлопнула.
И снова молчание. Кэл шлепнул ладонями по коленям и поднялся с кресла, в котором сидел.
– Джилл, я не великий гений по этой части. Но если ты ощущаешь себя виноватой в чем-то, не слишком ли ты строга к себе? И вообще, зачем это? – он нарисовал воздухе круг и опустил ладонь на закрытый альбом, – Тысячи семей разводятся. И разве не ты круто оторвалась, празднуя развод с этим прохвостом? – надо было говорить о чем угодно, нести любую чушь, не имеющую отношения к настоящему, лишь бы вывести из состояния отрешенности.
– Дело не в этом, – произнесла она тихим, напряженным голосом. – Я не тоскую по семейной жизни с Алеком, – она мотнула головой, принимая его подачу и ступив на противоположный край мостика, перекинутого Кэлом через пропасть, разделявшую их.
Взгляд Кэла снова зацепился за таблетки и пойло на столе.
– Ничего у каждого случается в жизни разгрузочный день. И эскулапы говорят, что чуть-чуть не повредит, – он искривился так, словно ему в рот выжали сок десятка лимонов.
– Ты что?! – она вскинула голову, и в её глазах появилось удивление и осуждение, – Ты считаешь, я принимаю лекарства и запиваю их алкоголем? Я не могу позволить себе этого, – она потуже запахнула халат, – Хотя если бы я могла напиться, чтобы отключить память, мне стало бы значительно легче.
– Значит с ребенком все в порядке? – осторожно поинтересовался Кэл и бодренько закончил, – А напиться… Как я тебя понимаю.
Она посмотрела на него, и в глазах мелькнуло нечто вроде признательности. Она порывисто поднялась и подошла к Кэлу очень близко, настолько близко, что он ощутил кроме цветочного запаха духов, теплый запах её тела. Дыхание скрутило в спираль и, некое смутное, тревожащее нутро, воспоминание осторожно прокралось на задворки его сознания, но Кэл не стал его ловить, замер, ожидая, что Джиллиан сделает последний шаг и обнимет его, как прежде, но она лишь тронула его плечо кончиками пальцев.
– Присядь, у меня голова кружится, а когда ты маячишь туда-сюда, – она сделала в воздухе оборот кистью, – головокружение усиливается.
– Ладненько, – он рухнул в кресло, сползая на самый край сиденья и вытягивая ноги перед собой, и с безмятежно снисходительным видом складывая руки на животе, – Так устроит?
Он не разобрал – показалось или все же на мгновение по лицу Джиллиан скользнула робкая улыбка.
– Вполне.
С минуту она сидела, отвернувшись от Кэла, нервно постукивая ногой по ковру. Внезапно до него дошло, насколько же она выглядит хрупкой и беззащитной и не смог подавить желание подойти и прижать к себе. Но только успел положить ладонь на плечо, она резко подалась в бок и выдернула плечо из-под его руки.
– Не надо, Кэл.
Она сделала глубокий вздох, покачала головой, потом отодвинулась на другой край дивана и, забравшись на него с ногами, съежилась в дальнем углу, охватив колени руками.
Кэл шумно выдохнул, уперся локтями о колени и раздраженно потер лицо.
– Меня мучают кошмары, – глядя поверх его макушки, доложила Фостер, – Настоящие кошмары – так говорит мой врач. Он сказал, что это не одно и тоже, что просто страшные сны.
Кэл почувствовал, что его щека задергалась от напряжения.
– И ты все время просыпаешься?
Джиллиан кивнула.
– И кричу при этом, – она стиснула кулаки, – Черт подери, Кэл. На это больше нет причин. Я знаю, что все кончено. Всё! Но по ночам он приходит и мучает меня. Я не знаю что со мной происходит, – она поежилась, – Майкл, – её передернуло, лишь это имя слетело у неё с языка, – У меня не получается не думать об этом. Не пытаться понять, что и когда я сделала не так. Почему ему удалось добраться до меня?
Кэл сморщился, его, словно обожгло внутри. Охватившее его беспокойство поднимало из глубины души темноту, сознание мутилось, извивалось, скручивалось в спирали, стало сложно соображать, именно тогда, когда необходимо трезвомыслие. Пришлось напрячься и отбросить беспокойство, вслушиваясь в тихий голос Джиллиан. То, что происходило сейчас, её неожиданное доверие, было огромной подвижкой в их отношениях с Фостер, она, наконец, смогла говорить с ним о случившемся, о своих проблемах и страхах.
– Джилл, ты бы все равно ничего не могла бы с ним поделать, – голос прозвучал хрустко и сдавлено.
Она настороженно глянула на него, а он едва подавил желание заорать и потребовать не анализировать его голос. Он делал это миллион раз, но Джиллиан и не помышляла, прислушаться к его просьбе. Впрочем, как и он, плевал на прочерченные между ними границы и силился читать её мысли по лицу. Это ему удавалось значительно хуже, чем ей расшифровывать его интонации.
